Одноклассницы на миллион $ Жукова-Гладкова Мария
Марина и Маша посмотрели на Марианну. Она пожала плечами. Подруги подумали, что Никифоровна могла ошибиться в сроках. Она, бывало, говорила, что событие случится через месяц, а на самом деле оно происходило через год. И Самсонова, и Корицкая считали, что Марианне выходить в ближайшее время просто не за кого, и она не из тех людей, чтобы вдруг за кого-то выскочить.
– Деньги рекой текут, – продолжала Никифоровна. – Дорог масса. Тут и самолет несколько раз, и машина, потом корабль какой-то, ты на машине на корабль заезжаешь. Мужики толпами. Только пока ты об одном думаешь, за которого ты замуж хочешь. Но, кстати, если выйдешь – то за другого. У вас с первым будет случайная встреча. И ты страшно удивишься, и он. Встреча через вашего общего знакомого. Есть переживания из-за какого-то старого, с большой властью. Он к тебе с любовью, но тебе не нравится, и все равно из-за него какие-то переживания.
– А у Марьяшки Ухов фигурирует? – спросила Маша.
– Нет, – покачала головой Никифоровна. – У нее вашего Ухова нет. Не нарисовался. Плевать ей на мента. Другой какой-то парень молодой есть. А через него у какой-то твоей подруги беда случится. Кстати, он уезжает. Знаешь, кто это?
Марианна покачала головой. Она в самом деле не могла догадаться, кого имела в виду Никифоровна. Может, Самсонова? Но чтобы он к ней с любовью? Или Степанова?
– В общем, картина очень неплохая, Марианна, – закончила Никифоровна. – Хоть и переживаешь ты сейчас здорово, что нет рядом того, кого ты хочешь, но твоя встреча с судьбой обозначена. И ребеночек у тебя будет. До Нового года.
Закончив гадание на кофейной гуще, подруги вслед за Никифоровной перешли в комнату. У бабки было очень чистенько. На большой кровати всегда лежало белоснежное покрывало, на столе – вышитая скатерть, салфетка закрывала телевизор. Ни пылинки, ни соринки. Наверное, каждый день уборку делала.
На картах она гадала на определенном столике под большой лампой с древним абажуром. У нее было две колоды. По только ей ведомой причине она выбирала то одну, то другую. После трех раскладок просила кого-то посидеть на картах, потом снова приступала к гаданию.
Подтвердилось, что Ухов разведен, у него есть ребенок, живет с матерью. С деньгами средненько.
– Что, взяток не берет? – спросила бабка у Марины.
– Он же не из ГАИ.
– Уговоришь перейти.
– Если он вообще станет со мной разговаривать.
– Так, – продолжала Никифоровна, – бабы у него нет. Так что вперед. Действуй, пока его никто не увел. Мужик положительный. Надо брать. Хоть и мало денег, но как муж подойдет. Болтается вот тут одна, это, наверное, Маша, но сейчас он еще не определился. А если Маше он не нужен…
– Не нужен, – подтвердила Корицкая.
– Короче, действуй, – рекомендовала бабка.
У Маши опять вышла куча поклонников, марьяжных постелей, деньги от мужиков, но довольно много неприятностей. И тоже от мужиков. Вокруг них крутилась вся Машкина жизнь.
– Ну, будем на мужика раскладывать или как? – обратилась бабка к Марианне.
– Будем.
– Так, ты у нас – бубновая. Он будет крестовый, а если есть жена, то пусть выйдет червонная. Тут по мастям и посмотрим ситуацию. Так, дочка, раскладывай на три кучки и загадывай желание.
Марианна разложила, пожелав семейной жизни с Сашкой, причем только такой, какую бы хотела она. Короче, идеального варианта, если таковые вообще встречаются, конечно.
– Ну и кобелина! – воскликнула Никифоровна. – Всех, кого можно, поимел. Но одинок. Часто бывает в семье замужней сестры. Женат не был, детей нет. Кстати, собирается жениться. Вот-вот. Ребенок у него намечается. Но баба-то крестовая, не ты… Выпить не дурак. Это ты смотри, дочка. Мужик очень денежный. Думает в основном о работе, бабы – так. Вот он с друзьями, вот у него дороги, много ездит, между прочим. Ой, денег-то сколько.
– Я появляюсь хоть где-то? – поинтересовалась Марианна.
– А вот и ты, – продолжала Никифоровна. – Помнит о тебе, оставила ты след в душе, но думает, что у тебя есть другой мужик. Еще бы не думал. Девка ты видная, самостоятельная. Встреча у вас намечается. Случайная, которая удивит вас обоих. Через вашего общего знакомого начальника. И его, и твой. Подумай-ка, кто это?
Марианна пожала плечами, она в самом деле не представляла, о ком может идти речь. У нее был один начальник – Олег Александрович, но чтобы через него встретиться с Сашкой… Маловероятно. Олег Александрович, пожалуй, о Сашкином существовании и не догадывается.
– Когда встретитесь, первый шаг придется сделать тебе, – вещала Полина Никифоровна, – если хочешь его прихватить. Тогда все нормально у вас будет. Кстати, ребенок твой от него. А семейная жизнь вам выпадает только в том случае, если ты сама при встрече сделаешь первый шаг. Так что смотри, дочка. Тебе решать. Мужик очень деловой. Грешит, конечно, направо-налево, но это так, потому что молодой. Думает в основном о работе. И о друзьях.
– Это кто? – спросила Маша.
– Вы его не знаете, – покачала головой Марианна.
– Так рассказала бы.
– Деловой партнер, – кратко ответила Марианна и замкнулась в себе.
– А желание, которое ты загадывала, не сбудется, – заявила Никифоровна.
«Значит, все-таки семьи с Сашкой не будет? Или не получится такой семьи, как хочу я?»
– Ну, девки, будем еще на кого раскладывать?
Подруги покачали головами. Еще немного поговорили с бабкой о жизни, положили деньги ей под салфетку – в руки их давать нельзя, нужно как бы незаметно оставить где-то в квартире гадалки, и ушли, пожелав на прощание Никифоровне здоровья и долголетия.
Она расцеловала их всех и сказала:
– Будьте счастливы, девоньки. Звоните, приезжайте.
Они сели в машину Марианны и поехали на квартиру Корицкой.
Владимир Вениаминович появился в половине четвертого. Усталый и раздраженный. Проблем на него в последнее время навалилась масса.
С Мариной Самсоновой он никогда раньше не виделся. Внимательно посмотрел на жену шантажиста, измотанную и выглядевшую на несколько лет старше, чем ее холеные одноклассницы, да и одетую, не в пример им, не в модные дорогие шмотки, а в какую-то старую (может, даже бабушкину?) юбку и вытянувшийся свитер слишком большого размера.
Маша нежно поцеловала Картуша и отвела в большую комнату, усадила в кресло, поднесла коктейль.
– Папа Вова, я надеюсь, ты сегодня останешься у меня? – голосом маленькой девочки спросила она.
– Нет, киска. Мне нужно будет вечером уехать.
– Ну, папа Вова…
– Котик, ты сама знаешь. Давай не будем ссориться.
– Папа не любит свою девочку, – заныла Машка.
Марианна с трудом сдерживала смех. Ей всегда было очень забавно слушать, как Машка разговаривает с мужчинами. А может, так и надо?
Марина Самсонова смотрела на Машку, как на полную идиотку. Она привыкла со своим Самсоновым разговаривать на повышенных тонах, орать и приказывать. Точно так же разговаривали и мать с отцом. Но чтобы вот такое сюсюканье, мол, я – бедная, несчастная девочка, которую папик не любит… Как и Марианна, Самсонова подумала, что, возможно, именно так и надо вести себя, чтобы завоевывать мужиков. Любят они слабых и беззащитных.
Она вздохнула и принялась слушать в оба уха, что вещала Машка.
– Что папочка привез своей кошечке? – мурлыкала Корицкая, опустившись на колени к Картушу и, казалось, совсем забыв о существовании подруг.
«Папочка» привез полный пакет заморской еды из супермаркета, чтобы бедная девочка не голодала и заодно папу Вову кормила, бутылку дорогого коньяка, которую Маша тут же выставила на стол, какой-то очередной свитер, без которого несчастной Маше, естественно, было бы не прожить.
Корицкая тут же натянула обновку на себя. Он шикарно обтягивал ее стройную, можно даже сказать, мальчишечью фигуру.
«Ну что в ней мужики находят? – думала Самсонова. – Ни сисек, ни задницы. Грудь практически плоская, тело, можно сказать, неразвитое. Баба это, что ли? Подросток какой-то».
Но мужики определенно что-то находили в Маше. Одевали, обували и кормили. Вон азиат даже квартиру купил. Не за красивые глаза же. Самсонова умирала от зависти. Она перевела взгляд на Марианну. Та с трудом сдерживала смех, слушая разговор «доченьки» с «папочкой». Да, Марианна может позволить себе посмеяться. Это, конечно, смешно, если бы не было так грустно. А Самсоновой было очень грустно и тошно. От того, что не ей возили из супермаркетов еду и дорогие алкогольные напитки, не ей дарили модные шмотки, а приходилось самой что-то перешивать из старого маминого, если вообще не бабушкиного.
Ну чем Машка лучше ее? Ничем, отвечала сама себе Марина. Дура дурой, а вечно ей с неба подарки сыплются. Вот повезло же в жизни идиотке. Ни дня еще, стерва, не работала. Марьянка хоть вкалывает как проклятая, этого у нее не отнимешь. И всегда пахала, как лошадь, и в школе, и в универе. Ну, ладно, тут можно принять, что все блага своим потом заработаны, причем не через мужиков, через мужиков бы больше имела и с меньшими затратами, но эта-то сучка…
Машка тем временем накрывала на стол. Ставила тарелки из дорогого сервиза, почему-то большие бокалы («Вроде бы коньяк пить будем, – подумала Марина, не представлявшая, из чего принято его пить. – Рюмки-то где?»), положила салфетки, ножи и вилки («Ишь ты, интеллигентка какая стала. Ножом и вилкой теперь едим»). Маша принесла заранее сделанный салат, порезала привезенную Владимиром Вениаминовичем датскую колбасу, хлеб. Наконец все сели за стол.
Владимир Вениаминович разлил коньяк. Марианна попросила соку.
– Как всегда, за рулем? – спросил Картуш. – Я видел твой «Фольксваген» под окном.
– Да, Марьяша за рулем ни капли в рот не берет, – подтвердила Маша. – Я сок специально для нее приготовила.
Никто из собравшихся не знал, что в ближайшем будущем Марианна намерена пить только сок не только потому, что всегда за рулем, но пока она никому об этом не сообщала.
– Вы с шофером? – обратилась Марианна к Картушу.
– Сейчас я отпустил Антона. Когда потребуется, вызову. Чего ему стоять тут под окнами? Должна же быть у парня личная жизнь. Как и у меня, – улыбнулся он, восхищенным взглядом провожая отправлявшуюся на кухню Машку.
– Давайте за решение всех проблем, – предложил Владимир Вениаминович, поднимая бокал.
Они чокнулись, выпили, положили себе салата. Маша обслуживала папу Вову, подавала, подносила, интересовалась, всего ли ему достаточно.
«Вот как надо мужиков обхаживать, – горько думала Самсонова. – У Машки уроки нужно брать».
Марианна не обращала на «обслуживание» ни малейшего внимания: она уже столько подобного насмотрелась, что Машкино воркование казалось ей просто нормой. Она думала о том, смогла бы сама все время угождать мужу, даже если бы мужем был Сашка… Потом решила, что, наверное, нет. «Вот поэтому ты до сих пор одна, дура», – сказала сама себе Марианна. Так же, как Самсонова, она в этот момент подумала, что надо уроки брать у Машки.
Владимир Вениаминович перекидывался с Марианной фразами о работе, сюсюкал с Машкой и только изредка посматривал на молча поглощавшую еду Марину.
Когда Маша отправилась на кухню за горячим, Марина подняла глаза на Картуша и поинтересовалась:
– Вы видели когда-нибудь моего мужа?
– Когда передавал ему деньги у метро.
– А еще?
– В тюрьме на опознании.
– И все?
– И все.
Марина замолчала и взяла еще пару кусочков колбасы. Теперь на Владимира Вениаминовича внимательно посмотрела Марианна и уточнила:
– То есть до встречи у метро вы его раньше никогда не видели?
– Абсолютно уверен в этом, Марианна.
– А голос слышали?
Картуш пожал плечами.
– Не знаю.
Он помолчал немного, видимо, размышляя, говорить дальше или нет, потом резко повернулся к Марианне:
– Я хочу потом переговорить с тобой с глазу на глаз.
– Нет проблем.
Из кухни появилась Маша. Она слышала две последние реплики.
– Смотрите там у меня, – полушутя-полусерьезно заявила она. – Чтобы никаких шур-муров. Глаза выцарапаю. Обоим.
«Как раз в ее стиле, – подумала Самсонова, которая ни секунды не сомневалась, что Марианне Картуш даром не нужен и говорить она с ним будет только по делу. – Такая за мужика и прибить может. На вид кисонька-паинька, а на самом деле барракуда».
– Кстати, – обратилась Марианна к Картушу. – Вы знаете неких Андрея Степанова и Валерия Зерковского?
– Ни разу не слышал этих фамилий, – ответил Владимир Вениаминович и принялся о чем-то напряженно думать, потом поднял глаза на Марианну и поинтересовался: – А кто это такие?
– Степанов – двоюродный брат Славки Самсонова, того, кому вы передавали деньги у метро. Зерковский – приятель Степанова. Я не хочу сейчас никого обвинять, но не исключен вариант, что именно они стоят за всем этим делом. Вы не знаете Самсонова. У него для шантажа кишка тонка. Извини, Марина.
Марина махнула рукой.
– Что, я сама не знаю, что ли? – горько сказала она. – Мой дорогой муженек – мелкая сошка. Им определенно руководили.
– Руководили Степанов с Зерковским? – спросил Картуш.
– Пока неизвестно, – ответила Марианна. – Но очень может быть.
– У кого-нибудь из вас есть их фотографии? – спросил Картуш, обращаясь к подругам.
Марианна и Маша посмотрели на Марину.
– Степанов может быть на наших свадебных, но ведь сколько лет прошло… Зерковского я сама ни разу в жизни не видела.
– Надо позвонить Ухову, – решила Марианна.
– Он уже и до тебя успел добраться?! – с удивлением воскликнул Картуш.
– Капитан времени зря не теряет. Домой приезжал к Марине. С семьей знакомился. Тут и мы с Машкой появились. Ну, естественно, заодно пообщался и с нами. Кстати, по-моему, мужик толковый. Мое мнение о нашей доблестной милиции здорово поднялось после знакомства с ним.
Картуш кивнул, прожевывая кусок мяса. Дожевав, разлил коньяк всем, за исключением Марианны. Марианне наполнил стакан апельсиновым соком. Поднял бокал. Все чокнулись и молча выпили.
– Я сам поразился, – признался Картуш. – Мне порекомендовали его мои знакомые. Мужик живет своей работой. – Картуш встретился взглядом с Марианной и добавил: – Тут некоторых, конечно, подобным не удивишь, но тем не менее. У него больше раскрытых дел, чем у кого-либо. Его любят и уважают.
– Может, нам его сейчас позвать сюда? – предложила Марианна, переводя взгляд с Маши на Марину и на Картуша.
– Если хозяйка не возражает, давайте действительно пригласим на наше совещание этого доблестного представителя правоохранительных органов, – заявил Владимир Вениаминович.
– Хозяйка не возражает.
Марианна встала из-за стола, достала из сумочки записную книжку и набрала рабочий номер Ухова. Там ответили, что у него выходной. Она позвонила по домашнему. На другом конце провода трубку сняла старушка. Определенно удивилась, услышав молодой женский голос, спрашивающий Сергея.
– Алло! – наконец прозвучал голос Ухова.
– Добрый вечер, капитан, – поздоровалась Марианна и представилась.
Ухов тоже удивился ее звонку. Она быстро объяснила, где находится и в какой компании. Они все хотели бы, чтобы Ухов присоединился к ним. Есть разговор. Ухов ответил, что через пять минут выезжает.
Марианна вернулась за стол. Все молча закончили горячее. Ждали Ухова.
– Чай-кофе после того, как он приедет? – спросила Маша.
– Ему надо будет предложить поесть, – заметил Картуш.
– Предложим. А пока еще по коньячку?
– Что он о нас подумает? – воскликнула Марина. – У меня все вдрабодан были, сейчас опять…
– Я считаю, что Ухова ничем не удивишь, – заметила Марианна. – Он уже на все насмотрелся. Как-никак в России живет. И работает в ментовке.
– Ты абсолютно права, – кивнул Картуш. – Советского милиционера чем-то поразить довольно сложно.
Владимир Вениаминович снова разлил коньяк.
Ухов был одет в черные джинсы и свободный черный свитер домашней вязки. Он поздоровался с женщинами и пожал руку Картушу, опытным, все замечающим взглядом обвел комнату.
– Есть будете? – спросила Маша.
– Нет, спасибо, я обедал.
– Да время уже движется к ужину, – заметила Марина.
– Машенька, поставь чайник, – попросил Владимир Вениаминович, – а мы пока с капитаном примем по коньячку. Вы же сейчас не на службе?
– Можно сказать, что я всегда на службе, – улыбнулся Ухов.
– Вы на машине? – спросила Марианна.
Ухов покачал головой.
– Значит, на машине у нас только деловая женщина, – изрек Картуш, наполняя всем стаканы. Марианне он снова налил апельсинового соку. – А следовательно, алкогольные напитки могут употреблять все, кроме нее. Даже те, кто на службе.
– Служивые, – сказала Маша, встречаясь взглядом с Самсоновой.
Ни Картуш, ни Ухов не поняли, что она имела в виду. Подруги же, наоборот, вспомнили слова Полины Никифоровны. Марианна с трудом сдержала улыбку. Марина надулась. Маша изображала из себя саму невинность. Картуш тупо посмотрел на «доченьку». Она сложила губки трубочкой, посылая ему поцелуй, и заявила:
– Разливай, папа, раз собрался. У всех в горле пересохло.
Владимир Вениаминович поднял свой стакан и произнес:
– Хотя за успешное решение всех проблем мы уже сегодня пили, давайте еще раз, вместе с капитаном. Очень хочется, чтобы вся эта неприятная история поскорей закончилась.
«Для кого она наиболее неприятная, для тебя, что ли, старый хрыч, – подумала Марина. – Ну шантажировали тебя, козла, так, наверное, было чем. Не просто же так ты готов быть выложить пятнадцать штук баксами. Чтоб тебя еще на столько же нагрели!»
Все чокнулись и осушили бокалы до дна.
«Бокалы большие, а наливают понемногу, – проносилось в голове Марины. – Положено так, что ли? Интеллигенты сраные. Надо потом у Марьянки спросить».
– Как идет следствие, капитан? – спросил Картуш.
Ухов пожал плечами.
– Мой муженек все глухонемого изображает? – поинтересовалась Марина.
– Да, пока молчит.
– Козел.
– Зачем вы так, Марина Петровна? Вы, кстати, знаете, что называть мужчину козлом…
– Но если в самом деле козел? Я еще и почище его охарактеризовать могу.
Маша достала чашки и поставила на стол. Принесла из кухни сахар, ложечки, банку растворимого кофе и коробку с пакетиками, нарезала привезенный Владимиром Вениаминовичем кекс.
– Кладите кофе, берите пакетики, – сказала она. – Чайник уже вскипел. Сейчас принесу.
– Еще по коньячку? – спросил Картуш.
– Маш, у тебя водка есть? – поинтересовалась Марина.
Ухов внимательно посмотрел на нее.
– Чего смотрите? – поймала она на себе его взгляд. – Вас бы на мое место.
– Капитан не виноват в том, что ты оказалась в этой ситуации, – заметила Марианна. – Ты еще ему спасибо сказать должна, что ведет себя с тобой, как человек.
– А мог бы, как кто? – с усмешкой повернулся Ухов к Марианне.
– Как мент, – ответила она, прямо встречая его взгляд.
– Это понимать как комплимент?
Марианна улыбнулась, но ничего не ответила.
– Ладно, давайте выпьем, – предложил Картуш, стараясь разрядить накаляющуюся обстановку. – Маш, так водка осталась или нет?
Маша достала бутылку и уже собралась дать Марине рюмку, но та покачала головой.
– Я из этого пить буду.
Ухов поймал взгляд Марианны. Картуш наполнил стакан Марины до половины.
– Можно и целый, – сказала Самсонова.
– Марина! – попыталась остановить ее Марианна. – Что с тобой?
– Жизнь собачья. Вот что со мной.
– Марина Петровна, не заводитесь вы так. Рано еще на себе волосы рвать, – решил успокоить ее Ухов.
– С чего вы взяли, что я волосы на себе рву? – огрызнулась Самсонова.
Ухов, Марианна и Картуш переглянулись. Из кухни появилась Маша с чайником.
– Марин, давай крепенького чайку, – предложила она.
Марина взяла полный стакан водки, осушила его до дна, вытерла рот рукавом старого свитера. И разрыдалась в голос.
Марианна тут же вскочила со своего места, подбежала к подруге, обняла и предложила отвести в другую комнату полежать, чтобы немного успокоиться. Марина кивнула, продолжая рыдать. Марианна отвела ее в Машину спальню, уложила, погладила по голове.
– Я посплю немного, – сказала Самсонова. – А вы пока поговорите. Может, и придумаете что-нибудь. От меня все равно никакого толку. Разбудишь, когда домой станешь собираться. Ты ведь отвезешь меня?
– Конечно, отвезу, – сказала Марианна. – Не беспокойся. Спи.
Марианна выключила свет в спальне и вернулась в большую комнату.
Ухов и Картуш вопросительно посмотрели на нее.
– Пусть поспит, – сказала Марианна, опускаясь на свое место.
Мужчины кивнули.
– Машенька, – обратился Картуш к Корицкой, – ты не обидишься, если мы попросим тебя оставить нас ненадолго?
– Не обижусь, – ответила Маша. – Я как раз посуду помою.
Картуш, Ухов и Марианна остались в гостиной.
– Есть какая-нибудь информация? – спросил Ухов.
– Во-первых, есть вопрос. Вы можете достать фотографии Степанова и Зерковского? И дать мне фотографию Самсонова? Его, как я понимаю, в тюрьме сфотографировали, – обратился к нему Картуш.
Ухов в удивлении приподнял брови.
– Я не знал, что вы знакомы со Степановым и Зерковским. По крайней мере, они оба утверждают, что вас не знают.
– И я их не знаю. Вернее, думаю, что не знаю. Может, знаю под другими именами. Мне нужны их фотографии. Капитан, пожалуйста, не спрашивайте, зачем. Если я смогу дать вам точную информацию, я ее сразу же предоставлю. Поверьте, я сам заинтересован в успехе расследования и скорейшем разрешении вопроса.
– Вашего вопроса, вы хотели сказать. Вы хотите только получить негативы, остальное вас просто не интересует. Но в дело вовлечены судьбы людей. В тюрьме сидит молодой парень, вероятно, невиновный. Вы же преследуете только свои личные интересы.
– Я – человек, – пожал плечами Картуш. – Конечно, мои личные интересы волнуют меня больше всего. Если уж быть полностью откровенным, то только они и волнуют. Но если я получу ответ на один вопрос, – а для этого мне нужны фотографии Зерковского, Степанова и Самсонова, – то не исключено, что и вы получите ответы на интересующие ВАС вопросы. Пожалуйста, помогите мне. И я помогу вам.
Ухов задумался. Марианна молчала, прикидывая в уме, что намерен предпринять Картуш.
– Может, вам лучше посмотреть на них лично, – предложила она. – Когда ни Степанов, ни Зерковский об этом не подозревают. Например, сквозь двойное зеркало или…
– Давайте вначале попробуем фотографии, – сказал Ухов. – Не хотелось бы задерживать людей зря, в особенности если окажется, что они вообще ни при чем.
Картуш кивнул.
– Вашей жене тоже звонили? – внезапно спросила Марианна.
– Нет, – с мрачным видом покачал головой Картуш.
Все опять замолчали. Картуш разлил остатки коньяка себе и Ухову. Вопросительно посмотрел на Марианну.
– Мне снова соку, – сказала она.
– За рулем? – поинтересовался Ухов. – Это ваш синий «Фольксваген» внизу стоит?
Марианна кивнула.
Ухов и Картуш чокнулись и выпили коньяк. Взяли по куску кекса, прожевали.
– Хорошо, я достану вам фотографии, – сказал Ухов. – Где-нибудь в начале недели.
– Спасибо.
– Как скоро вы сможете предоставить мне хоть какую-то информацию после того, как я передам вам их?
– В тот же день, – ни секунды не колеблясь, ответил Картуш.
– Вы уверены, что ваша жизнь не находится под угрозой? – спросил Ухов.
– Думаю, нет, – ответил Картуш. – Вымогатели хотели денег. Кто ж станет убивать курицу, несущую золотые яйца?
Ухов опять задумался. Марианна налила себе еще чаю, положила сахар, размешала и долго сидела молча, глядя в чашку.
– Вам больше не звонили? – внезапно обратилась она к Картушу.
– Нет, – покачал головой Владимир Вениаминович.
– Почему вы спросили? – поинтересовался Ухов.