Секретная миссия супермодели Жукова-Гладкова Мария
Я оставила себе только самое необходимое в небольшой спортивной сумке, а рюкзак с основной массой своих вещей отдала дяде Саше. То же самое сделал и Вахтанг Георгиевич. Я стала жить, как на чемоданах, проводя свои дни в занятиях с Друвисом, Вахтангом и Рутой. Оказалось, что Чкадуа английским владеет, поскольку поддерживает контакты с зарубежными партнерами, и теперь, лежа на берегу речки, мы частенько общались на этом языке. Вернее, я не совсем правильно выразилась. Вахташа говорил какие-то фразы на английском, переводил их на русский, заставлял меня повторять. Что-то я запоминала.
Мы также углубились в чтение газет, привезенных дядей Сашей по нашей просьбе. К моему великому сожалению, питерских не было, но, слава богу, и в Латвии пока выходит пресса на русском.
Не могу сказать, чтобы что-то особо привлекло мое внимание, – я просто ознакомилась с подаваемой информацией. Надеялась найти хоть какую-нибудь статью, подписанную «Марис Шулманис», но мои поиски не увенчались успехом. Но, может, Марис пишет только на латышском?
Друвис продолжал обучать меня своим навыкам, Рута же, которая стала чувствовать себя гораздо лучше, подолгу разговаривала со мной вечерами о своих проблемах и тоже помогала с изучением английского. Я, в свою очередь, выслушивала ее рассказы о наболевшем.
Рута на чем свет кляла свою неосторожность. Двое ребят-охранников, у босса которых она решила взять интервью, предложили ей съездить с ними в загородную резиденцию шефа. Ее поманили тем, что она сможет увидеть все закутки дома, пока хозяина нет на месте. Ребята показались ей вполне приличными. Она и поехала. Не успела она и получаса пробыть на даче, как появился Дубовицкий.
Его приезд был незапланированным. Но для Руты он кончился плачевно: она оказалась одной из обитательниц гарема. Валера – один из парней, пригласивших ее, – чувствовал себя виноватым, хотя и участвовал в общих оргиях в той комнате, куда заперли Руту вместе с остальными девчонками. Именно он и согласился послать факс Марису.
Я вспомнила Валеру – накачанного молодца в кожаной жилетке на голое тело, которого самолично напоила водкой с примесью и усыпила в комнате Лены Отару. Боялся хозяина, а душа болела за девчонок… Может, искренне приглашал латышскую журналистку, чтобы показать ей дом, а потом не мог ее отстоять перед хозяином. Или приглашал для себя лично, думая, что там видно будет, на месте разберется, а хозяин приехал не вовремя и забрал ее в общий гарем. Но ведь Гавнадий Павлович мог и скаутов посылать на поиски новых рабынь. От него всего можно было ожидать. Трудно сказать… Одно было ясно: Валеру мучила совесть. Поэтому он и факс отправил с завода, и меня к Лиле повел, поскольку состояние банкирской дочки его здорово беспокоило…
Но что Валера делал на заводе? Эта мысль ударила меня, как током. Вроде там Гавнадию Павловичу ничего не принадлежало. Принадлежало Вахташе, Волошину… Или через подставных лиц?
Я спросила у Руты, не в курсе ли она, зачем Валера ездил на металлопрокатный завод, откуда был отправлен факс в Латвию. Она недоуменно посмотрела на меня и ответила, что вообще не представляет, откуда его отправляли: Валера просто взялся это сделать, потому что чувствовал себя виноватым перед нею и хотел как-то помочь, но не мог сам устроить ей побег. Вернее, не решался.
– Молодец, что отправил, – сказала Рута, вздохнула и мечтательно посмотрела в окно.
Так, вздыхаем по Валере. А как же друг-спаситель Марис?
Рута спросила у меня, что стало с гаремом. Она плохо помнила, как мы ее оттуда вызволяли. Я не стала вдаваться в детали: зачем? – но сообщила, что, насколько мне известно, правоохранительные органы разорили это осиное гнездо. Бедная девочка стала слезно умолять меня выяснить, что произошло с Валерой (она именно его рассматривала как своего спасителя, а не Мариса и не нас с дядей Сашей, которые вообще непонятно зачем рисковали собой и провернули всю эту операцию). Можно подумать, мне это было нужно. Для общего развития. Или жизненного опыта. По большому счету, я ни в какие разведчицы не собираюсь. Мне бы нового спонсора найти или работу манекенщицы. Лучше и то и другое сразу.
Но Рута так слезно умоляла меня, что в моей душе что-то повернулось, и я набрала номер сотового дяди Саши. Тот не совсем понял причины срочности в выяснении судьбы некоего Валеры, но я настаивала. Никитин наконец въехал в тему, что я не просто так интересуюсь и что не могу всего объяснить по телефону. Одно он сказал сразу же: все охранники, которые служили на даче у Гавнадия Павловича, арестованы. Кое-кто ранен, убитых нет. Лично про Валеру он сообщит позже. Рута высказала готовность вернуться в Питер и дать показания в пользу Валеры. Я передала ее пожелания дяде Саше. Вот Марис-то обрадуется. Но это уже не мое дело.
Дядя Саша сообщил о результатах в свой следующий приезд. Именно Валера показал место захоронения Лили и вообще был на лучшем счету среди тех, кого взяли у Дубовицкого. За сотрудничество с правоохранительными органами и оказанную следствию помощь ему светило меньше других. Рута утвердилась в своем намерении в самое ближайшее время отправиться в Питер. Наше мнение с дядей Сашей по этому поводу совпадало, но мы не пытались ее отговаривать. Пусть связывается с Марисом и делает что хочет. В нашу компетенцию не входило ни сдерживать ее, ни подгонять. Хочет спасать своего Валерика – пусть спасает. Только после всего, что Марис для нее сделал… Ладно, это не моя головная боль.
Наконец-то хоть в этот свой приезд дядя Саша привез нам с Вахтангом Георгиевичем бутылку виски, о чем я его давно просила. Сливок у Винеты было в достатке. Мой любимый коктейль теперь будет немного скрашивать мне жизнь по вечерам. Чкадуа от виски отказался, предпочитая вина и коньяки. Ну что ж, его дело. Мне же больше достанется.
Никитин снова переночевал в гостинице только одну ночь и отбыл наутро. К моему удивлению, интерес к дяде Саше проявила одна из молдаванок, от которой он с трудом увернулся. Меня вообще поражали молдаванки: работают с утра до ночи, а сил и на мужиков хватает. Двое своих были задействованы. Вахташу с Друвисом тоже быстро взяли в оборот. Те, правда, сами были не против. В особенности Вахташа, гордившийся своей мужской неотразимостью и силой и обслуживавший свободных молдаванок по очереди. Вот ведь энергии у мужика! Одним словом – грузин. У Друвиса появилась постоянная партнерша. Кажется, молдаванки удивлялись моему скромному поведению, но мне за свою жизнь мужиков хватило выше крыши, тем более я уже для себя твердо решила, что с моим предыдущим никто сравниться не сможет, а с остальными я стану спать только в том случае, если это будет нужно для дела. Ни с Вахташей, ни с Друвисом этого не требовалось, так что я пребывала в состоянии воздержания, что меня вполне устраивало. И не только меня, но и всех, находившихся в сельской гостинице. Рута, по-моему, на мужиков смотреть не могла. Но по Валере страдала.
В тот день, когда дядя Саша в очередной раз уехал, после обеда у нашего пристанища притормозил джип «Сузуки», и из него показались двое хорошо накачанных ребят прибалтийского типа. Это еще кто такие? Я не хотела бы их встретить на большой дороге.
Парни уверенно вошли в здание. Рута спала сном праведницы после очередного сеанса с Друвисом. Я быстро оделась, остатки моих вещей в спортивной сумке были наготове, вот только оружия у меня не имелось… На всякий случай я выскользнула в коридор, на цыпочках проследовала в его конец и зашла в комнату двух молдаванок: двери здесь оставляли незапертыми.
Периодически я выглядывала в щелочку в коридор, но на второй этаж никто не поднимался. Кто же эти молодцы? Я решила сходить вниз – в туалет на первом этаже.
Как ни в чем не бывало, я спустилась по лестнице и прислушалась. Голоса доносились из комнаты, отведенной Друвису, располагавшейся на первом этаже. Именно там он и жил, и занимался со мной и Рутой. Очередное занятие со мной планировалось через час, так что мне было рано совать к нему нос.
Я выглянула во двор и запомнила номер машины, чтобы потом сообщить его дяде Саше, затем снова поднялась к себе. Сидеть на месте спокойно я не могла, а поэтому решила разбудить Вахтанга, спящего в соседней комнате (его храп доносился сквозь тонкую перегородку).
Вахтанг Георгиевич внимательно выслушал мое сообщение, выглянул во двор, увидел крышу джипа, но, естественно, ничего конкретного предложить не смог, сказав только, что, наверное, стоит позвонить Никитину. Я считала, что дяде Саше звонить еще рано, это нужно делать только после того, как появится какая-то информация. Мы пришли к заключению, что мне следует в назначенное время появиться в комнате Друвиса, а там действовать по ситуации. Вахташа будет наготове и – если потребуется – придет мне на помощь.
– У вас есть оружие? – спросила я. – Хоть что-нибудь, что можно было бы использовать?
Я с тоской вспоминала арсенал, который был с собой у нашей компании, когда мы брали штурмом дом Гавнадия Павловича… Но в это путешествие, в связи с прохождением через таможни, мы ничего не взяли. У дяди Саши, конечно, что-то могло и заваляться, но его-то самого сейчас с нами не было.
– Только фамильный кинжал, – признался Вахтанг в ответ на мой вопрос, извлекая семейную реликвию рода Чкадуа.
Я посмотрела на нее, раскрыв рот.
– А как вы провезли его сквозь таможни? – наконец выдавила я из себя.
Вахташа усмехнулся, заметив, что секрет фирмы – залог успеха и что он с этим кинжалом никогда не расстается и уже успешно провозил его через множество границ – всяких и разных. Как мило.
Наконец пришло время моей встречи с Друвисом. Вахтанг пожелал мне удачи, и я направилась вниз.
– Добрый день, Наташа, – расплылся при виде меня в улыбке психотерапевт. – Ты простишь меня, если мы отложим наши занятия на вечер? Или даже перенесем на завтра? Вот эти господа – мои постоянные клиенты. Специально из Риги приехали…
Господа с большой дороги вскочили на ноги, стали передо мной извиняться и объяснять, что без помощи доктора Аузинса им не обойтись. Ну просто никак. Я милостиво кивнула и удалилась.
Ребята говорили по-русски с сильным акцентом, а физиономии у них были такие, что их обладатели гораздо привычнее смотрелись бы, как я уже говорила, на большой дороге или у забора с кистенем, чем на приеме у психотерапевта. Хотя как знать? Веяния времени, мода, престиж… Но для себя я решила, что береженого бог бережет и нам с Вахташей следует быть начеку.
Глава 23
Остаток дня прошел в напряжении. По крайней мере, для меня и Вахташи. Мы прогулялись до речки, что не было ничем из ряда вон выходящим для остальных обитателей гостиницы, хотя до этого мы ходили туда только в первой половине дня. Там мы обсудили план возможных действий на ближайшее будущее и все-таки связались с дядей Сашей, сообщив о появлении незнакомых добрых молодцев прибалтийского происхождения, а также их номер машины. Выслушав нас, дядя Саша велел прогуляться по округе, чтобы точно определиться с местом, откуда он сможет нас забрать – в случае, если придется быстро делать ноги. В выбранном месте должно было быть укрытие, в котором мы могли бы пересидеть с Вахташей, пока дядя Саша будет двигаться в нашем направлении.
– Вы в Риге? – уточнила я.
– Сейчас нет, – уклончиво ответил Никитин. – Но далековато от Мадоны и до вас сразу же добраться не смогу. Чай, не на самолете.
– А вертолет здесь раздобыть можно? – вдруг спросил Чкадуа.
Я удивленно посмотрела на него, а голос дяди Саши из трубки поинтересовался:
– На хрена тебе вертолет сдался, Вахтанг?
– Улетели бы быстро, если что…
– А кто сядет за штурвал? – ехидно спросил дядя Саша.
– Я, – ответил Чкадуа.
Когда я узнала об этом новом таланте Вахтанга Георгиевича, он здорово поднялся в моих глазах. Дядя Саша, по всей вероятности, разделил мое мнение и заметил, что будет иметь это в виду. Наверное, он порадовался, что заполучил такого партнера в своем трудном деле, вопрос только: в каком? Хотелось бы мне это выяснить просто из женского любопытства. Если не из чувства самосохранения: ведь мне, увы, неизвестно, куда меня вовлекают, вернее, уже вовлекли.
Но пока вертолета дядя Саша не обещал, все-таки мы находились не в родной России (и даже не в родной Вахтангу Грузии, где он мог бы раздобыть его по своим каналам), а в независимой Латвийской Республике, где считались временно пребывающими иностранцами. Поэтому мы с Вахтангом направились на поиски подходящего места – на тот случай, если нам придется сидеть в укрытии, дожидаясь дядю Сашу.
Мы не стали возвращаться к гостинице, тем более что искать укрытие мы могли только в одной стороне от нее: со всех других были поля. Вначале наш путь лежал через кладбище, к которому мы вышли по тропинке от речки. Оно здорово отличалось от российских своей ухоженностью, правда, никаких густых зарослей кустарника там не было, да и добрые молодцы, если станут нас искать, наверное, сунутся сюда первым делом. И где тут дядя Саша сможет поставить машину? То есть кладбище отпадало.
С другой его стороны возвышался довольно большой обитаемый дом, его мы обошли стороной и двинулись по направлению скопления зданий поселка – жилых и административных. По пути попадались отдельно стоящие дома, вокруг которых росли и кусты, и деревца, но должного укрытия не было – их окружали поля со свеклой, на которых теперь работали молдаване. Перед каждым домом стояло по своеобразному столу. Как нам в первый день объяснила Винета, на них хозяева выставляют бидоны с молоком. Коров у них держат все и продают молоко на частный молокозавод, возведенный в центре поселка. Признаюсь: таких молочных продуктов, как в эти дни, я не ела ни разу в жизни…
Итак, мы с Вахтангом осматривали окрестности. Да, поблизости от нашего пристанища не спрячешься – просто негде.
– В любом случае придется угонять джип, – заметил Чкадуа. – Ты не обратила внимания, они его заперли?
– Да уж, наверное, – ответила я.
– Но комнаты-то тут не запирают, – заметил Вахтанг. – Не то что замков, простых защелок изнутри нет.
Я пожала плечами. Мне подобное тоже было непривычно.
– По пути назад проверим, – сказала я. – И надо бы заглянуть в хозяйский гараж. Он точно не заперт.
– У хозяев нехорошо… – протянул Вахтанг.
– При чем тут хозяева? Друвис-то не на метле прилетел.
Вахтанг Георгиевич здорово оживился. Моя идея пришлась ему по душе.
– А в крайнем случае, и пешочком прогуляемся, – продолжала я. – Здесь же нет белых ночей, как в Питере. Ночью тут – хоть глаз выколи. Если вы, конечно, обращали внимание.
Я усмехнулась. Вахтанг Георгиевич ответил, что ему, откровенно говоря, обращать на это внимание времени не было (еще бы: один жеребец на стадо кобыл), но он верит мне на слово. Мы тут же огляделись по сторонам в поисках фонарей и таковых не обнаружили.
– Они, конечно, смогут осветить дорогу фарами, – заметил Чкадуа, – тогда и нас высветят в темноте.
– Это еще бабушка надвое сказала, – ответила я. – Поедут ли за нами, в какую сторону поедут, будут ли тут освещать все окрестности? Мы же можем двигаться и посередине поля. Докуда дойдет свет фар, Вахтанг Георгиевич?
– Не знаю. Посмотрим. Ляжем в гряду, если что. Ничего, Наталья, прорвемся. Я теперь как-то не сомневаюсь. Ночи темные, фонарей нет, дома стоят далеко друг от друга. Вот только надо место приметное найти, ориентир, чтобы с Сашей договориться. Смотри. Может, дом какой заброшенный найдем. Или сараюшку.
– Не забывайте, что вы не в России, – сказала я. – Это в русских деревнях и поселках обязательно какая-то развалина найдется, и не одна. А тут взгляните: дома все как новые – ни тебе гнилого бревна, ни покосившегося угла. Заграница.
– Оно и есть заграница, – кивнул Вахтанг. – Ладно, пошли дальше. Я, правда, подустал. А если еще и среди ночи столько топать…
– Ничего, Вахтанг Георгиевич, полезно, – заметила я. – Сейчас не так жарко, на обратном пути опять к речке сходим, искупаемся, а ночью вообще прохладно будет. Пошли.
– Долго ходить-то будем? – посмотрел на меня Вахтанг. Он что, признал во мне лидера группы? Вот уж чего никак не ожидала от восточного мужчины.
– До конца поселка – и обратно, – приняла решение я. – Или в центре что-нибудь интересное окажется. По ходу дела сообразим.
В центре поселка ничто не привлекло наше внимание. Нет, мы, конечно, с интересом рассматривали все, что попадалось нам на пути, зашли в сельский магазин, больше напоминавший супермаркет, купили бутылку пива (виски не было) на завалявшиеся в кармане Вахтанга латы – на вторую наскрести не смогли. К нашему великому сожалению, пункта обмена валюты в этом сельском супермаркете не было, видимо, иностранцы и граждане России жаловали туда нечасто. У Вахтанга в кармане старых джинсов нашлись и стодолларовая купюра, и три тысячи российских рублей, правда, здесь они оказались без надобности.
По очереди попивая пивко, мы приближались к концу поселка. Вахтанг давно хотел повернуть назад, убеждая меня, что с другой стороны тоже будут такие же отдельно стоящие жилые дома, как с нашей, но я упорно шла вперед.
– Раз уж сюда дошли, надо проверить до конца, – заявила я ему. – А вдруг?
– А обратно как пойдем? – ныл Вахтанг. – Ты – молодая, а я – старый, больной человек…
Были бы все такие старые и больные, как Вахтанг Георгиевич, так профессия врача, наверное, давно бы отпала за ненадобностью, подумала я про себя, но промолчала. И вообще, я устремила свой взор вдаль: там начинался лес.
– Поймаем попутку, – сказала я, отвечая на вопрос Чкадуа.
– Какую попутку?! – закричал Вахташа. – Ты хоть одну машину видела, пока мы тут шли?
– В центре поселка что-то стояло, – пожала я плечами. – Да и техника сельскохозяйственная у них есть. А на заводе должны быть грузовики. Они же не только этот поселок снабжают своей продукцией? Подойдем, попросим подкинуть. Здесь же явно все знают про гостиницу. Что там иностранцы живут. – Я усмехнулась.
– А чем расплачиваться будем? Они ведь не берут тут ни доллары, ни рубли.
– У меня есть латы в номере.
– Слушай, дорогая, – заорал Вахтанг. – Ты думаешь, я позволю женщине платить за мой проезд? За себя платить? Не позволю! Ни за что! Пешком пойду, свалюсь в канаву, умру от разрыва сердца, но не позволю!
За этой речью последовала тирада по-грузински, а затем Вахтанг погрузился в угрюмое молчание. Мы как раз проходили мимо одного из отдельно стоящих домов. Хозяйка, по всей вероятности, слышала гневный монолог иностранца и выглянула в окно. Я подошла поближе. Вахтанг остался стоять на дороге.
Хозяйка приоткрыла окно, понимая, что я собираюсь что-то спросить.
Я обворожительно улыбнулась латышке средних лет, сухой и подтянутой. Как я обратила внимание, в Латвии сразу же можно было определить, кто латышка, а кто – русская. Латышки выглядели более подтянутыми и лучше следили за собой. Взять хотя бы нашу хозяйку Винету. У нее шесть коров, не говоря уже о других домашних животных и птице, а утром зарядку делает (представьте русскую крестьянку с шестью коровами, которая еще и спортом занимается), водой холодной обливается, вечером, когда с постояльцами своими общается, глаза подведены, волосы уложены, одета совсем не как сельская жительница… Латышка, разговаривавшая со мной на этот раз, тоже появилась не в ситцевом застиранном халатике, а в блузке и юбке. Ее шею украшали янтарные бусы.
– Добрый день! – поздоровалась я.
– Добрый день, – ответила она с сильным акцентом.
– Мы приехали сюда отдохнуть, живем в гостинице, – сказала я.
– Да?
– Сегодня первый раз вышли прогуляться, хотим дойти до леса. Но боюсь, что не рассчитали силы, обратно нам будет тяжело идти. Вы не подскажете, как нам договориться с кем-нибудь насчет машины? У себя дома в таких случаях мы обычно ловим попутку, но у вас, пока мы шли, не встретили ни одной машины…
Латышка взглянула на часы.
– Через полтора часа трактор пойдет на ужин. – Она улыбнулась. – Рабочие поедут домой. С кем-то договоритесь. Если согласитесь поехать на тракторе.
– Конечно, согласимся! – воскликнула я, ни разу в жизни этого не делавшая. – А если вдруг не увидим… или пропустим…
– Потом машины на молокозавод будут возвращаться. Но это позднее…
– А легковые?
– Зайдите в любой из домов, – пожала плечами латышка. – Здесь у всех машины. Сколько сыновей – столько машин. Как же тут жить без машины?
Да, тут без тачки никак, а мы приехали только на одной, которой единолично пользовался дядя Саша. В общем, он имел на это право: именно он ее раздобыл.
– Вон зайдите, например, к Озолинсам. – Латышка показала на третий от леса дом. – У них сейчас сын из Риги гостит. Точно дома. Или сам Юрис дома.
– Спасибо, – поблагодарила я. – Большое спасибо.
– Девушка, – позвала меня латышка, когда я уже собралась отойти.
– Да? – Я повернулась к ней.
– Только не предлагайте денег тому, кто согласится вас подвезти. Это обидит человека. Если вам окажут доверие, то ваше предложение заплатить будет воспринято… не так, как вы хотите.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я ее. – Мы этого не знали.
Я попрощалась с ней и вернулась к ждущему меня на дороге Вахтангу. Я передала ему разговор с местной жительницей, успокоила его, что здесь не принято брать деньги за то, что соседа подкинули до дома, и показала на дом Юриса, к которому следует обращаться, если пропустим трактор или заводские машины.
– Но все равно человека угостить надо будет, – сказал Вахтанг. – Человек нас подвезет – мы должны ему добром отплатить. Нальем виски – ты же не всю бутылку еще потребила? Вместе выпьем, поговорим. Как они живут, как мы.
Я подумала, что нам лучше не принимать на грудь лишнего сегодня вечером, потому что, возможно, придется пуститься в бега, но я точно знала, что Вахтанга бессмысленно отговаривать от выпивки с «хорошим человеком». Тем более ему тут разговоры разговаривать было практически не с кем (за исключением Друвиса и моей персоны). Молдаване целый день проводили на работе, вечером двое мужчин удалялись со своими женами в отведенные им комнаты, а у остальных женщин мужья были или на заработках в других городах (в основном в Москве на стройках), или таковых вообще не имелось. На Вахташу уже, определенно, положили глаз как на потенциального спутника жизни, а он не стал им рассказывать про свою царицу Тамару, ожидающую красна солнышка в Тбилиси. По крайней мере, Вахташа трудился на славу, утоляя женский голод. Ему и за это должны быть благодарны. Появится, может, месяцев этак через девять какой-нибудь Вахтангович с фамилией Коряну или Вистру. Результат дружбы народов.
Размышляя на эту тему, я заметила:
– Постарайтесь сегодня не брать себе на ночь бабу.
– Чего? – Вахтанг проснулся от своих дум.
– Бабу, говорю, из молдаванок к себе сегодня не приглашайте. Один день воздержания вам не повредит.
– Эх, Наталья, мало тебя били в детстве! Правильно Саша говорит: яйцо курицу учит. Ты мне будешь указывать, как устраивать личную жизнь? Ты, пигалица…
– Вахтанг Георгиевич! Но я же о деле тревожусь! Можно подумать, я претендую занять место в вашей койке…
Выражение лица Вахтанга изменилось. Он посмотрел на меня другими глазами – кобелиными – и оглядел с головы до ног на предмет участия в конкурсе претенденток. Не знаю уж, какое место в его хит-параде я заняла, но господин Чкадуа выступил с конкретным предложением:
– Наташа, давай сегодня ты переночуешь в моей комнате.
– В дяди-Сашиной кровати, – тут же уточнила я. – И вы дадите слово джентльмена.
– Ой, девчонки обидятся! – покачал головой Вахтанг.
– Ничего, пообижаются и перестанут, – произнесла я с женской стервозностью. – Должны понимать, что и мне тоже надо.
– Тебе надо? – серьезно спросил самец.
– Кастрирую вашим же фамильным кинжалом, если полезете, – так же серьезно ответила я. – Не пожалею гордости рода Чкадуа.
Вахтанг рассмеялся, дружески обнял меня за плечи и сказал:
– Вай, Наталья, Наталья, ты мне в дочери годишься. Я на тебя и смотрю как на дочь. – Он снова стал серьезным: – Но если бы ты была моя дочь, я тебя запер бы на большой амбарный замок и держал бы взаперти, пока не нашел бы тебе стоящего мужа и не передал бы тебя ему с рук на руки, чтобы душа моя была спокойна.
«Милый Вахташа, – подумала я, – ну какой заботливый отец из тебя мог бы получиться… Может, и получился. Только детки-то если и есть, то у Тамары в Тбилиси, а про остальных, бегающих по просторам бывшего Советского Союза (а может, и дальнего зарубежья), ты даже не подозреваешь. Сколько их там, интересно, Вахтанговичей?»
– Кстати, о девчонках, – продолжала я. – Нельзя исключать варианта, что те двое гарных хлопцев в самом деле приехали к Друвису за врачебной помощью, а в свободное от лечения время отдохнут с представительницами другого государства, помогающего их Родине в прополке и сборе урожая.
– Все может быть, – кивнул Вахташа, – но нам надо оставаться начеку.
– Спать по очереди будем или как? – уточнила я.
– Слушай… – У Вахтанга явно промелькнула какая-то мысль, но он не решался высказать ее вслух.
– Ну, чего придумали? – подбодрила я его. – Давайте уж, раз начали.
– Я только что говорил, что отношусь к тебе как к дочери. А поэтому…
– Вахтанг Георгиевич, давайте попроще, без предисловий.
– Слушай, яйцо!
– Я уже поняла: не надо учить курицу. Не учу. Слушаю указаний.
Вахтанг резко выдохнул воздух и заявил:
– А ты не хочешь посетить кого-нибудь из гарных хлопцев?
Так, Вахташа в сутенеры метит. Нехорошо, господин Чкадуа, нехорошо. Что бы на это сказал мой покровитель дядя Саша? А вообще-то, сказал бы то же самое. Как мне кажется.
– Посмотрим по ситуации, – уклончиво ответила я. – Вначале неплохо было бы точно выяснить, зачем все-таки они сюда приперлись и кто они такие.
– Вот ты и выяснишь! – закричал Вахтанг. – Кто еще может это выяснить? Я не могу. Саша не может. А тебе, такой красивой, такой умной, такой ловкой, такой смелой, мужчина все выложит! Знаешь, что мужчины таким женщинам в постели открывают?
Я знала это получше Вахтанга, но смолчала. Слушать комплименты всегда приятно. Я приготовилась к продолжению. Но Чкадуа просто ждал моего согласия отправиться выполнять его задание в постели вновь прибывших. Что мне оставалось делать? Я согласилась. Придется в очередной раз использовать свое бренное тело для получения информации, за которую, по словам дяди Саши, и идет вся борьба. По-моему, борьба шла из-за денег и власти, но полковнику Никитину, пожалуй, виднее. Начинается-то все с информации.
– Но молдаванок к себе все равно сегодня не тащите, – предупредила я. – Может, придется сматываться по-тихому.
– Понял, – кивнул Вахтанг.
Мы практически дошли до леса. Впереди стоял только один дом, на довольно большом расстоянии от предыдущего. Этот последний был меньше остальных и упирался задней частью в огромный валун, вернее, примыкал к нему, а за валуном уже начинался лес. Весьма странное строение.
Мы остановились на грунтовой дороге, проходившей неподалеку от дома. К нему не было ответвления, вела только тропинка по траве. Да и по ней, по всей вероятности, не так уж часто ходили. Интересно, дом вообще жилой? Или хозяева его сдают на лето? Или сами уехали на заработки, а кто-то изредка присматривает за домом? Только как его сдашь, если отсюда до речки далековато и до всех остальных зданий тоже? Следов того, что хоть какое-то транспортное средство проезжало здесь в последнее время, я обнаружить не смогла.
– Странный домик, – тихим голосом заметил Вахтанг. – Не такой, как другие.
– Просто он меньше, – пожала я плечами.
– Давай поворачивать, – заявил Вахтанг.
– А вдруг хозяину стало плохо, и у него нет возможности позвать на помощь? – почему-то сказала я. – В гости они не особо друг к другу шастают – не на Руси, чай. Живут довольно обособленно. Надо проведать хозяев. Если все в порядке – извинимся и уйдем.
– Нет, что-то здесь не то, – сказал Чкадуа. – Не нравится мне. Пошли назад. Попросим этого Юриса нас отвезти, а то трактора долго ждать.
Мне же было интересно, и я решила подойти поближе. Спрошу про машину: не укусят же меня? Вахтанг все-таки последовал за мной, бормоча что-то себе под нос по-грузински. Он был недоволен, но не мог бросить меня одну.
Мы поднялись на крыльцо, я постучала. В доме послышался какой-то шорох. Я постучала еще раз.
Наконец дверь распахнулась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти в черном балахоне до пят, расшитом звездами, на голове у нее красовался золотой колпак, на груди висел огромный крест на толстенной золотой цепи. Я назвала бы эту цепь «собачьей». Вахтанг Георгиевич с жадностью уставился на творение неведомого кузнеца (думаю, что ювелиру создать нечто подобное было бы не под силу).
Через плечо хозяйки я заглянула в комнату – здесь не было никакого предбанника, коридора или холла. Вся комната была увешана какими-то травами, сушеными змеями, мышами, пауками и прочей пакостью.
Только этого еще не хватало.
– Проходите, коли пришли, – сказала женщина.
Повинуясь внутреннему голосу, который почему-то велел мне принять приглашение, я переступила через порог. Вахтанг последовал за мной.
Глава 24
– Э… – послышался у меня за спиной Вахташин голос. – Мы, пожалуй, ошиблись…
– Да нет, не ошиблись, – усмехнулась женщина. – Вы же из поселка специально сюда пришли. Я видела, как вы приближались. Раз пришли ко мне, значит, это и было вашей целью.
Я про себя подумала, что в какой-то мере она права. Пусть мы даже не знали о ее существовании, но раз ноги завели нас к ней, значит, судьба. Женщина словно прочитала мои мысли:
– Вы обо мне никогда не слышали?
Мы с Вахтангом покачали головами.
– Но судьбой вам было предначертано меня увидеть, – продолжала она. – От судьбы не уйдешь. Как написано на роду – так и будет.
– И ничего нельзя изменить? – посмотрела я на нее.
– Ну… Облегчить можно, сделать менее болезненным… Выбрать одну из нескольких дорог, которые раскрываются перед тобой. Однако то, что должно случиться, все равно случится, но ведь, кто предупрежден, тот вооружен, правда?
Я кивнула.
– Вы – гадалка? – спросил Вахтанг.
Женщина рассмеялась.
– Кто как меня называет. Кто – ведьмой, кто – знахаркой. Гадаю, лечу, судьбу предсказываю… Сама я называю себя колдуньей. Да вы садитесь. Вон кресла для клиентов.
Она махнула рукой в сторону камина.
Очаг, пожалуй, примыкал к тому огромному валуну, который мы видели снаружи. В камине горел огонь, негромко потрескивали сучья. Перед камином стояло что-то вроде мангала, с металлического стержня свисал черный котелок. Как я уже говорила, кругом висели пучки разных сушеных трав и засушенные твари. Но твари скорее были больше для виду, а вот травы хозяйка наверняка использовала в работе. Мебели было немного: в углу стояла тахта, покрытая черным покрывалом с такими же звездами, как на балахоне колдуньи, на некотором расстоянии от камина располагались два кресла, стоящие по обеим сторонам небольшого столика. В углу стояли еще три стула.
На столе лежали три старинные книги, одна из них была раскрыта посередине. Со своего места я мельком увидела непонятный мне шрифт на пожелтевших страницах. Там же лежали две колоды карт – обычных и больших. Таро? Я никогда в жизни не видела их, только знала, что по ним гадают.
На стене напротив тахты висели две книжные полки, тоже заполненные старинными книгами, на той же стене была дверь, ведущая в другую часть дома. Комната, в которой мы находились, была не очень большой, наверное, остальную часть дома занимали апартаменты хозяйки. Этакая частная колдовская практика в своем же особняке, чтобы не платить за аренду помещения. Ну что ж, правильно.
– Мужчина, сядьте в кресло спиной к очагу, – тем временем велела хозяйка Вахтангу. – А ты, дочка, садись пока в уголок. – Она кивнула на ряд стульев в углу. – Сядь, расслабься.
Сесть-то я села, но расслабляться не собиралась. Чкадуа же незамедлительно повиновался, рухнул в кресло и уставился на хозяйку, не произнося ни слова. Я села на самый дальний стул в уголке и наблюдала за происходящим. Наверное, уроки Друвиса не прошли зря: я тут же определила, что хозяйка владеет методами внушения, которыми можно было заставить Вахтанга повиноваться. Как хорошо, что я вовремя узнала о своих способностях, да еще и потренировалась в их развитии! Теперь я чувствовала себя уверенно.
Друвис говорил, что в психотерапии существует около ста тридцати способов внушения. Мне в эти минуты было интересно, как исследователю, проверяющему открытый им новый метод. Я, конечно, ничего не открывала, но кое-что узнала за последние дни. Мне было просто любопытно, толковая ли я ученица, а в случае успеха хотелось бы похвастаться. Перед Друвисом, дядей Сашей, Марисом… И Сергеем, почему-то мелькнула мысль. Итак, что же тут будет происходить?
Хозяйка, казалось, начисто забыла о моем существовании, сконцентрировавшись на Вахтанге. Вначале она погладила левой рукой по его правой, перегнувшись через низкий стол и предлагая рассказать ей о том, что беспокоит такого красивого, такого умного, такого сильного мужчину. Эпитеты ну просто Вахташины. Потом она взяла левую Вахташину руку, которую он ей тут же доверчиво протянул, и стала водить по ней пальчиком. С моей точки зрения, она несла какую-то чушь про далекую любимую (царицу Тамару в Тбилиси?), которая ждет его, врагов, которые ищут Вахташу и пытаются убить, но такой сильный, такой умный от них все равно уйдет.
Я обратила внимание на то, что колдунья говорит по-русски практически без акцента и вообще не делает никаких ошибок – ни в построении фраз, ни в подборе слов в отличие от других латышей – жителей этих мест, с кем мне уже довелось побеседовать. Жила или училась в России? Более образованна? Много общалась или до сих пор общается с русскими?
Я следила за руками колдуньи, все время благодаря судьбу, которая вовремя свела меня с Друвисом. Колдунья постоянно поглаживала правую руку Вахташи и водила пальцем по левой. Я могла дать объяснение происходящего: правая рука напрямую связана с левым полушарием мозга, отвечающим за логику и интеллект, то есть, поглаживая правую руку клиента, хозяйка пыталась отключить его интеллект и логическое мышление. Левая рука, в свою очередь, связана с правым полушарием, отвечающим за эмоции, и теперь, водя по ней пальцем, будто бы исследуя какие-то линии, колдунья отдавала Вахтангу приказы, передавая свои эмоции.
Вахтанг оказался жертвой в руках этой дамочки. Для меня ее слова, вернее, какие-то обрывки фраз, напоминали обыкновенный бред, но Вахташа был заворожен ее низковатым и хрипловатым голосом. Говорила она довольно быстро, голос становился все тише, мне приходилось напрягаться. Да, хитрая бестия. И ведь сколько людей, наверное, попались к ней на крючок…
Я задумалась о своем, а когда снова посмотрела на сидящую за столиком пару, Вахтанг Георгиевич уже извлекал из заднего кармана стодолларовую купюру. Я стояла перед дилеммой: вмешаться или нет, потом решила, что это личные проблемы Вахтанга Георгиевича, а мне следует поговорить с колдуньей и предложить ей одно дельце. Пусть считает сотню баксов оплатой своих услуг. Не гадания, конечно.
Вахташа тем временем погрузился в гипнотический транс – или как там это можно было назвать. Он откинулся на спинку кресла и захрапел. Колдунья тем временем повернулась ко мне.
– Видишь, дочка, какая на твоем друге порча? Сейчас он поспит – и проснется с чистой душой. Не будет на нем висеть старых грехов и старой любви, и будет он принадлежать тебе, и только тебе.
Она хотела еще что-то сказать, но я насмешливо посмотрела на нее и заметила:
– Да он мне со всеми потрохами на хрен не нужен.
– Да-да, вижу, у тебя другой на сердце…
Была произнесена длинная речь о моей сердечной боли и страданиях, колдунья уже переместилась на крайний стул – нас теперь разделял только средний, потому что я сидела в дальнем углу. Мне, откровенно говоря, было смешно ее слушать: не верила я в весь этот бред. Во-первых, работа Друвиса не прошла зря, во-вторых, я знала, что последовало за визитом моей матери к бабке, с которой я еще планировала разобраться по возвращении в Петербург, в-третьих, на всех мужиков, кроме моего предыдущего, мне было плевать с высокой колокольни, а Сергей был мертв. Так что никаких сердечных болей по милому и ненаглядному в моем сердце просто быть не могло. И скорая встреча нас тоже не ждала, если кто-нибудь не отправит меня прямиком туда, где мой предыдущий сейчас котлы чистит вместе с чертями или жарится на персональной сковородке.
Наверное, колдунья поняла, что я могу сорваться с крючка, поэтому после увещеваний и убеждений пошли запугивания. Я слушала дальше. Откуда-то (благодаря просто цирковой ловкости рук) появилась «заноза», которая якобы была в моем сердце, затем последовало обещание двух гробов в моем доме. Наверное, другая сняла бы с себя все, что на ней было, только бы откупиться от такого пророчества. Но какие у меня могли быть гробы? И вообще, что мне считать своим домом? Поскольку я сама не могла с этим определиться, то уж эта колдунья тем более. У брата – свой дом, у мамаши – свой, у меня как-никак – однокомнатная квартира. А «заноза» представлялась мне щепкой, которую мадам специально держала наготове.
Колдунья тем временем еще что-то говорила. Мне это порядком поднадоело, да следовало и честь знать. Сто баксов она получила, надо бы и товар за них выдать.
– Ладно, закончили, – резко остановила я ее. – Давай теперь о деле.
Женщина опешила. Такой реакции она, пожалуй, никак не ожидала – после всех-то ее трудов! Я же во время ее болтовни молчала, покачивая ножкой, и ехидненько улыбалась. Возможно, она решила, что я уже «готова», начинаю отъезжать куда-нибудь в астрал. Но не тут-то было.
Колдунья, надо отдать ей должное, быстро очухалась, опять стала вертеть перед моим носом «занозой» и что-то лопотать про порчу, ждущие меня несчастья и так далее. Мне стало смешно, и я расхохоталась ей в лицо.
– Закончили, – повторила я. – Готова меня послушать или я сейчас разгромлю этот гадюшник к чертовой матери?
Для подтверждения своих слов я рванула со стены ближайшую засушенную змею и швырнула ее в очаг, но промазала – и змея осталась лежать у стены. Я смотрела на хозяйку таким взглядом, посылая ей мысленные приказы подчиниться, что женщина отшатнулась, открыла рот, потом закрыла и спросила шепотом:
– Ты кто?
– Неважно. Ты вот таких, как он, можешь дурить, а со мною и не старайся. Не пройдет. Разойдемся к взаимному удовлетворению, если будешь делать то, что я тебе скажу.
– Послушайте… – Она перешла на «вы».
– Значит, так. Сто баксов ты из этого идиота вытащила. Честь тебе и хвала. Это его деньги, не мои, мне их жалеть нечего. Но за них ты отработаешь мне. Ясно?
На этот раз я рванула пучок какой-то длинной травы, висевший недалеко от моего носа, и швырнула вслед за змеей. Хозяйку передернуло, и она смогла только выдавить из себя один звук:
– Э…
– Не знаю уж, как ты тут живешь и как тебя еще не сожгли с твоим скарбом, но мне это, в общем, до лампочки…
Она в первый раз искренне улыбнулась.
– Ну, кто же осмелится? И зачем? Ко мне ходят возвращать мужей, привораживать понравившихся парней, гадать… Лечу я травами. В самом деле лечу. Своих. Ну, в смысле, местных. Из соседних районов приезжают. Тоже в основном подлечиться. Люди хотят верить в колдовство, в то, что я применяю колдовские методы и таким образом им помогаю. Зачем же развеивать их веру? Вера во врача ведь тоже много значит. Я в самом деле многим помогла. Кому – травами, кому – добрым словом… Те, кто не верит, все равно немного опасаются, обходят мой дом стороной…
– Послушай, а почему ты решила нас обобрать? – прямо спросила я. – Ведь решила же?
Она мялась с ответом.
– Не любишь русских? – Я посмотрела ей в глаза.
В глазах женщины на секунду загорелся огонь ненависти и тут же погас, но я успела заметить эту искру.
– Я догадываюсь, – сказала я, – что кто-то из русских тебе здорово насолил, но не надо вымещать вину на всех. А он, кстати, – я кивнула на спящего Вахтанга, – грузин.
– Все я понимаю, – вздохнула колдунья. – Не будем об этом.
Читать бесплатно другие книги:
