Тайны старого Петербурга Жукова-Гладкова Мария
– Зачем мне тебя убивать, Марина? – спросил он. – Подумай сама. Ну чем ты мне могла помешать?
Я тоже думала, что ничем, но ведь покушение имело место, и кто-то отдал приказ.
– Думаю, что по собственной инициативе, – вздохнул Валерий Павлович. – Они-то, естественно, на вас злы. Унизительное поражение на этой кухне, потом помойка… Но я разберусь с этим вопросом, не волнуйтесь.
«Ну-ну, – подумала я. – Все-то вы тут обещаете разобраться. Только как бы мне или всем жильцам нашей квартиры не оказаться крайними после ваших разборок».
В этот момент в дверь опять позвонили. На пороге стояли двое из рашидовских парней; они сообщили, что папа Сулейман ждет нас внизу, не желает в очередной раз подниматься пешком на пятый этаж. Они также сообщили и радостную весть: Рашидов распорядился, и лифт нам сегодня наконец должны починить. Как все-таки хорошо иметь влиятельных знакомых, которые зачастили к тебе в дом. Хоть не для нас, для себя постарается папа Сулейман.
Валерий Павлович заявил, что, если мы не возражаем, он подождет нас на нашей коммунальной кухне за дружеской беседой с бравыми старушками. Мы не возражали и обещали долго не задерживаться.
Иван Петрович, Сережка и я отбыли на встречу с Рашидовым. Ольга Николаевна с Анной Николаевной остались дома с Могильщиком.
На этот раз в подвал мы проникали через магазин, распахнувший свои двери перед нашей делегацией, возглавляемой папой Сулейманом. Ни Стрельцова, ни Волконского с нами не было, и я не спрашивала, где они находятся.
Папу Сулеймана при осмотре подвальных достопримечательностей сопровождали пятеро телохранителей.
Мы начали с ныне пустующего склада и продемонстрировали, какими плитами выложен пол под линолеумными плитками. Рашидов заметил, что их выворачивать – умаешься.
– А если миноискателем проверять? – спросил Сережка. – То есть металло… Им поводить сверху. Пискнет – значит, снимать плиту.
– Молодец, ребенок. – Папа Сулейман потрепал Сережку по плечу. – Будет тебе металлоискатель.
Я также не исключала варианта, что какая-то из плит может отодвигаться довольно просто – стоит лишь найти потайной рычажок. Но сколько это займет времени…
Затем мы прошли к отсеку, где Гришка с Соболем показывали нам человеческие кости. Большая часть из них осталась на месте. Рашидов распорядился собрать их и отправить на экспертизу. Один из телохранителей вытащил из кармана трубку и набрал номер.
– Чуть не забыл, Марина! – воскликнул папа Сулейман. – Это тебе за разбитую чашку.
В моих руках оказался миниатюрный «Эрикссон».
– Правда, должен предупредить: не из всех мест сможешь поддерживать связь с жильцами вашей квартиры. В некоторых подземельях может не работать.
– Не волнуйтесь, – сказала я. – У нас, кроме подземелий, намечены и другие объекты. И вообще, у нас наполеоновские планы. У деда еще усадьба была. Как и у матери Николая Алексеевича – отца Анны Николаевны.
Рашидов закатил глаза. Я опустила трубку в карман штормовки.
Мы вернулись на склад, а оттуда проследовали в туннель, откуда открывалась дверь в комнату, из которой вызволили людей Валерия Павловича. Пятнистые штаны по-прежнему лежали приклеенные к полу.
Рашидов оглядел помещение и пошел дальше. Следующими – по левой стороне – были три совершенно одинаковые камеры. Этакая мини-тюрьма в подвале. В каждой стояло по две койки с грубыми одеялами, между койками – небольшая тумбочка, в углу – параша и умывальник.
В двух камерах кто-то недавно жил. В первой мы обнаружили кожаные жилетки, в которых я впервые увидела Алексея с Андреем, то есть это помещение занимали они. Во второй стояла примятая кровать; в третьей же в последнее время никто не жил.
Внезапно за нашими спинами послышался шум: появился возмущенный Волконский в сопровождении трех охранников ночного клуба.
– Что здесь происходит?! – закричал Игорь Леонидович. – Сулейман Расимович, как вы сюда попали? Почему вы не подошли ко мне или к Олегу и не сказали, что хотите спуститься вниз? Почему…
– Помолчи, а? – сказал Рашидов. – Лучше скажи, где пленники?
– Нет никаких пленников, – выпучил глаза Волконский.
Папа Сулейман поинтересовался, когда Игорь Леонидович спускался в подвал в последний раз. Игорь Леонидович замялся.
– Ну?! – рявкнул Рашидов. По-моему, ему очень хотелось грохнуть по чему-нибудь кулаком, но ничего подходящего поблизости не наблюдалось.
– Где-то с месяц назад… – промямлил Волконский.
Затем папа Сулейман спросил, куда с утра пораньше отправился Стрельцов. Волконский этого тоже не знал, но не сомневался, что к вечеру Олег Вениаминович должен обязательно подъехать в клуб.
– Ладно, посмотрим. Веди, показывай, что тут у вас еще есть.
Как я поняла, о существовании этих подвалов Рашидов раньше не знал. Возможно, считал, что имеется только какой-то склад продуктов, но кому же придет в голову, что тут еще и тюрьму устроили?
Большая часть подземных помещений действительно была заполнена продуктами. Мне никогда в жизни не доводилось видеть таких огромных холодильников. Рашидов всюду заглядывал. Ящики с винами, коньяками, водкой и прочими напитками занимали огромное помещение. В одном отсеке даже работала мини-пекарня. В общем, дело было поставлено на широкую ногу.
Затем продуктовая часть закончилась, и мы оказались у запертого помещения. К тому времени мы уже находились в туннеле, проходящем прямо под «Жар-птицей». Единственное запертое помещение располагалось на правой стороне.
– А здесь что? – спросил Рашидов у Волконского.
– Тир, – ответил тот.
Мы с Иваном Петровичем и Сережкой быстро переглянулись. Папа Сулейман наши взгляды уловил и потребовал рассказать, что нам еще известно.
Мне показалось, что Волконский только сейчас меня заметил. Или только сейчас узнал. По-моему, он был так напуган посещением папы Сулеймана, что видел его одного и обращался только к нему.
– Ой, Марина Сергеевна… – пролепетал Волконский, – это вы?
Я кивнула.
– А я вам звонить собирался.
– По какому вопросу? – тут же вмешался папа Сулейман.
Игорь Леонидович пояснил, что готовы все документы для отъезда во Францию. Билеты куплены на послезавтра.
Рашидов уточнил, кто поедет из сопровождающих. Волконский сказал, что он лично и двое охранников «Жар-птицы». Папа Сулейман повернулся к своим и заявил, что двое из них тоже отправятся нас сопровождать. Волконскому было велено заняться билетами и для них.
– А визы? – пролепетал Игорь Леонидович. – До послезавтра… И ведь выходные…
– Визы есть, – отрезал Рашидов и повернулся к одному из своих. – Сегодня же отправишься с ним за билетами. Решите сами, кто из наших поедет.
Телохранитель кивнул.
Мы по-прежнему стояли перед дверьми тира. Рашидову это порядком надоело, и он приказал Волконскому:
– Открывай!
Игорь Леонидович пробормотал, что у него нет ключа и что надо идти к секретарше Стрельцова.
– Ну так иди!!! – заорал Рашидов и все-таки шарахнул кулаком по каменной стене.
Волконский просеменил к одному из выходов на поверхность. Рашидов послал вместе с ним двух своих молодцев. Остальные обсуждали, можно ли выбить эту дверь. Откровенно говоря, выглядела она очень солидно. Иван Петрович тем временем рассматривал замок.
– За минуту справлюсь, – объявил он.
– Ты о чем, дед? – не сразу понял Рашидов, задумавшийся о чем-то о своем.
– Замок плевый, – пояснил Иван Петрович. – Дверь мощная, а на замок поскупились.
Папа Сулейман очень внимательно посмотрел на Ивана Петровича.
– Специалист, говоришь? Ну давай, действуй. А я посмотрю. Для таких специалистов у меня работа всегда найдется. – Рашидов усмехнулся.
Иван Петрович извлек из рюкзачка инструмент и принялся за работу. Сережка, как обычно, светил ему фонариком. Хотя эти туннели и освещались лампочками, но Ивану Петровичу для работы требовалась дополнительная подсветка. Он справился за пятьдесят секунд: папа Сулейман засекал по часам.
– Молодец, дед! – похвалил щедрый сегодня на похвалы папа Сулейман. Он вообще сегодня был в хорошем настроении, не то что накануне вечером.
Мы вошли в помещение. Волконского все еще не было. Один из телохранителей щелкнул выключателем, и помещение осветили лампы дневного света.
Фактически это были две огромные комнаты с перегородкой между ними. Потренироваться в стрельбе здесь можно было практически из любого вида оружия, разве что гранатомета я не заметила. Всевозможные пистолеты, винтовки, автоматы и даже небольшие пулеметы хранились в специальных стойках. Мишени тоже были разнообразными – и в виде зверей, и в виде птиц, а также женщины и мужчины. В правом углу стояли компьютер, принтер и огромный ксерокс.
Мы все разбрелись по разным частям просторных помещений. Откровенно говоря, ничего интересного для себя я не увидела. Сережка же рассматривал экспонаты с горящими глазами. Ему явно хотелось что-то испробовать на практике.
Внезапно за нашими спинами послышался голос:
– Как вы сюда попали?!
Это опять был Волконский. Они с рашидовскими молодцами вернулись ни с чем: секретарша Олега Вениаминовича сказала, что ключ от тира имеется только у шефа. Я не понимала, что же все-таки тут такого секретного… Но, с другой стороны, мы слышали крики ужаса, издаваемые человеком, следовавшие сразу за выстрелами.
Папа Сулейман не удостоил Волконского ответом и поинтересовался, зачем тут установлена техника, – он кивнул на компьютер.
– А это наше фирменное предложение, – улыбнулся Волконский и объяснил, какие развлечения предлагаются клиентам ночного клуба в тире.
Например, у вас есть ненавистая теща (или свекровь). Убить ее в жизни вы не можете. Стоит ли из-за тещи (или свекрови) садиться в тюрьму? Но ведь так иногда хочется пальнуть… «Жар-птица» как раз предлагает отвести душу.
Вы приносите фотографию вашей обидчицы, и работник клуба изготовляет по ней цветную мишень. Можно в полный рост, можно только голову, можно любую часть тела. Причем в любых количествах – чтобы убивать ее столько раз, сколько захочется. Всеми возможными способами. Заказываете сто копий, а потом палите по ней сколько душеньке угодно из всех имеющихся в тире видов оружия.
Если сделать заказ за неделю, то изготовляется кукла с чертами лица вашей тещи (свекрови или других родственников и знакомых), причем такая, из которой при каждом попадании вытекает специальный состав, по виду напоминающий кровь. Можно обеспечить выпадение кишок и прочих внутренностей. Тут опять же как клиент пожелает.
Как я успела заметить, один из рашидовских молодцев очень заинтересовался предлагаемыми «Жар-птицей» услугами.
– А в живых людей не стреляете? – подал голос Иван Петрович, с большим интересом изучавший какой-то пистолет.
Волконский на секунду замялся, но Рашидов, уже получивший от нас информацию, схватил Игоря Леонидовича за грудки и рявкнул:
– Ну?!
– Мы никого не убиваем… – Голос Игоря Леонидовича дрожал.
– Выкладывай, что у вас тут делается, мать вашу! – орал папа Сулейман. – И почему я про этот подвал узнаю только сейчас?!
Потом Рашидов стал что-то говорить про «сокрытие доходов» (естественно, подобное сокрытие каралось более сурово, чем сокрытие доходов от налоговой инспекции). Впрочем, я папу Сулеймана уже не слушала – мне это выяснение отношений порядком надоело. Какая разница, кто кому с чего и сколько процентов должен заплатить? Ну почему бы каждому не заняться каким-нибудь полезным для общества делом? Работай сам и не мешай другому. А тут…
Я подошла к дальней от входа стене и заметила в правом углу какой-то пульт. Лишь из праздного любопытства я подошла и нажала на первую попавшуюся кнопку.
Средняя панель стены начала разворачиваться. Услышав этот шум, находившиеся в тире мужчины мгновенно замолкли. На обратной стороне панели был установлен огромный крест. Его высота составляла около двух метров, ширина каждой доски – сантиметров пятьдесят. В нескольких местах были прикреплены ремни с «карабинчиками». Похоже, что ими к кресту привязывали жертву. Верхняя же часть креста и горизонтальная планка были испещрены вмятинами от пуль.
Все приблизились и принялись внимательно изучать новый экспонат.
Потом за пульт взялся сам Рашидов.
Могу сказать лишь одно: поистине безгранична фантазия человеческая.
У папы Сулеймана возник вопрос (как, впрочем, и у меня тоже): кого используют в качестве подопытных кроликов? Волконский пояснил, что это могут быть проигравшиеся вдрызг на столах наверху (случается, что и просто играют, чтобы получить мишень), иногда покупают девочек, ловят бомжей…
– А несчастные случаи? – допытывался Рашидов.
Волконский пояснил, что во время подобных «стрельбищ» постоянно присутствует врач, но… ранения бывают. Летальные исходы случались всего лишь трижды.
Папа Сулейман рявкнул что-то на родном языке и заявил, что будет иметь очень серьезный разговор со Стрельцовым по этому поводу. Только кровавых игрищ ему не хватало в его районе.
Затем мы направились во второй зал. Там тоже имелся пульт у дальней стены – и я снова поразилась чьей-то изобретательности. Уж не Олег ли Вениаминович случайно такой выдумщик?
В левой боковой стене второго зала имелись две неприметные двери.
– Тут что? – спросил папа Сулейман.
– Реквизит, – пожал плечами Волконский.
– Открывай, – велел Рашидов.
У Игоря Леонидовича опять не оказалось ключей. Рашидов перехватил взгляд Ивана Петровича и кивнул. Сосед приступил к работе.
Вскоре мы вошли в складское помещение. В первый момент я подумала, что у меня поехала крыша. В одном углу лежало штук двадцать кукол, залитых искусственной кровью, вытекшей из многочисленных «ран» и уже засохшей. Но меня шокировало другое: все куклы являлись довольно точными копиями Райки Белоусовой!
Я стояла с раскрытым ртом. Похоже, кроме меня, ее никто не узнал. То ли папа Сулейман Раису никогда не видел, то ли не помнил, как она выглядит, но он никак не отреагировал на копии Райки, представленные в таком количестве. Сережка с Иваном Петровичем тоже видели ее только мельком, когда она появилась в нашей квартире и заявила старшему лейтенанту Терентьеву, что больше не нуждается в его услугах.
Телохранители во главе с Рашидовым и мой сын с соседом бродили по складу и рассматривали хранившееся там добро. Я же по-прежнему смотрела на Раек.
– Ну что, понравилось? – услышала я над ухом голос папы Сулеймана. – Хочешь в кого-то пострелять?
– В нее бы не отказалась, – кивнула я на кучу кукол. – Вижу, что не только мне она досадила.
Тут папа Сулейман присмотрелся к куклам повнимательнее и только теперь заметил, что все они являют одну и ту же мадам.
– Кто это? – спросил он у меня.
Я пояснила. Рашидов присвистнул и подозвал к себе Волконского. Игорь Леонидович не мог сказать, кто заказал и расстрелял столько Раек. Волконский говорил, что работает в основном «наверху», заведует артистами и девочками. Подвал – не его вотчина.
Мы с Иваном Петровичем направились ко второй закрытой двери. Замок на ней оказался гораздо сложнее, чем на всех предыдущих, но дядя Ваня справился и с ним, правда, провозился минут десять. С каждой секундой мое любопытство нарастало. Что же за этой дверью?
За дверью стояли гробы – штук двадцать.
Мы с Иваном Петровичем быстро переглянулись и тут уже услышали возглас Рашидова, появившегося за нашими спинами. Вот тут он уже не церемонился с Волконским, но, по-моему, Игорь Леонидович был удивлен не меньше, чем мы.
– Зачем тут гробы? – прошипел Рашидов.
– На-на-наверное, для несчастных случаев, – пролепетал Волконский.
– Кто их сюда поставил?
– На-на-наверное, Олег.
Игорь Леонидович трясся, как лист на ветру. Рашидов, схватив Волконского за шиворот, матерился, перемежая русские народные эпитеты со словами своего родного языка. Подозреваю, что на своем родном он говорил примерно то же, что и по-русски.
Наконец папа Сулейман взял себя в руки и отпустил трясущегося Волконского. Тот стоял, обливаясь холодным потом. В эти минуты мне было его жаль.
А Олег-то Вениаминович хорош! Крутит любовь с Райкой и одновременно ее расстреливает. Почему-то я не сомневалась, что это именно он старается. Устроил сыр-бор с выживанием Валерия Павловича из района. Но, может, его ситуация похожа на Женину? Он почему-то не может расстаться с живой Райкой, но одновременно пытается нагадить ее отцу и отводит душу с манекенами. Или она его чем-то держит?
Если всю кашу заварил Стрельцов, то во время пожара могли взорвать трупы жертв «несчастных случаев». Стрельцов посылал людей к художнику Косте, заставляя отказаться от мансарды, а затем оформил ее на подставное лицо. Фотосалон вполне вписывается в стрельцовский бизнес. Но тогда кто же стрелял в парней, сидевших в деревенском доме? Ведь чудом спасшийся Алик работает на Олега Вениаминовича? Неужели он готов был им пожертвовать? И кто взял моего бывшего? И где все-таки сейчас Женя?
Мы покинули подвал, последовав за разъяренным Рашидовым. Телохранители с трудом поспевали за шефом.
Как только мы поднялись в магазин, Рашидов плюхнулся в кресло для посетителей, велел принести ему коньяку, достал из кармана трубку и стал набивать ее.
– Валерий Павлович? – спросил он неожиданно.
И тут я поняла, что следует сказать о том, что Могильщик сейчас находится у меня дома. Папа Сулейман тотчас же вытащил из кармана мобильник и договорился с Валерием Павловичем о встрече. Мы с Сережкой и Иваном Петровичем отправились домой. Мне следовало готовиться к отбытию во Францию.
Глава 25
11 июля, суббота, вечер
К вечеру были закуплены обои. Мы совершили совместную вылазку за ними. Не участвовала только Анна Николаевна.
За чаепитием старшая Ваучская спросила:
– А ты на сколько уезжаешь, Марина?
Виза у меня была трехмесячная, как и у остальных отбывающих вместе со мной. Правда, я не была уверена, что мне придется находиться в Париже все это время. По предварительной договоренности с «Жар-птицей» я должна была «пасти» девочек первые две, в крайнем случае три недели, переводить Волконскому и другим представителям фирмы, а также помочь девочкам выучить кое-какие французские фразы, необходимые им для работы. Я еще, откровенно говоря, не представляла, где именно они будут там трудиться. Официально мы ехали по приглашению какого-то малоизвестного модельного агентства. Но что скрывается под вывеской агентства, можно было только догадываться. Судя по указанному адресу, главный их офис находился рядом с бульваром Османн – известной в Париже «панелью». В общем, было очевидно: девочки точно так же собирались работать манекенщицами, как я – сантехником или сварщиком.
Более того, я еще не решила, пойду назад преподавать в школу или нет, но вернуться к первому сентября все равно следовало. И, конечно, не хотелось надолго оставлять Сережку. Хотя я вполне могла положиться на своих соседей, все же ребенок должен жить с родителями. В данном случае с матерью.
Вечером заглянули Наташка с Терентьевым. Понимая, что завтра мне будет не до них, они решили зайти попрощаться и пожелать мне счастливого пути. Терентьев был уже слегка навеселе, и они продолжили знакомство с Иваном Петровичем.
В дверь снова позвонили. Да кончатся когда-нибудь эти хождения или нет? Или Валерий Павлович с папой Сулейманом решили заглянуть на огонек и рассказать, о чем договорились? «Как они мне все надоели!» – подумала я, но дверь открыла.
На пороге стоял бывший.
Я открыла рот, потом закрыла. Тут в прихожей появился Сережка.
– Папа, ты? – спросил сын.
Я не могла бы с полной определенностью ответить «да» на вопрос сына. Женя никогда не носил бороду, а тут его щеки покрывала довольно внушительная щетина. И он заметно похудел. Я знала, что бывший давно бился с проблемой веса, а тут вдруг похудел, так что вся одежда на нем висела. Голубые глаза, так нравившиеся мне когда-то, ввалились и казались еще больше на осунувшемся лице. Во рту, слева, недоставало трех зубов.
В прихожей появились Наташка с Ольгой Николаевной и тоже пораскрывали рты. Я пригласила Женю войти и провела его на кухню.
– У тебя есть что-нибудь выпить? – спросил он.
Я опять подумала о том, что это, наверное, не мой бывший муж, а его двойник. Сколько лет я его знала – никогда не брал в рот спиртного.
Наташка отправилась в комнату Ивана Петровича, где ее Терентьев (как раз занимавшийся поисками бывшего) уже пел на пару с моим соседом революционные песни. Следовало порадовать старшего лейтенанта – его работа была сделана. Иногда полезно не проявлять инициативу: все устроится само собой, без всяких усилий с твоей стороны.
– А вы кто такой? – выпучил глаза Терентьев.
Иван Петрович тоже не узнал Женю.
Догадавшись наконец, кто перед ним сидит, Терентьев еще более удивился: наверное, никак не мог понять, почему бывшего оценили в пятьдесят тысяч «зеленых». Мне тоже хотелось это знать, но в этот момент меня больше занимали другие вопросы.
– Так Райка тебя выкупила или нет? – спросила я у бывшего, наполняя его тарелку (стакан без меня наполнил Иван Петрович).
– Какая Райка? – не понял Женя.
Я уставилась на бывшего круглыми глазами.
– Марина, ты о ком говоришь? – спросил бывший. – И почему ты меня не вытащила? Почему я столько времени сидел в каком-то подвале?
Последовали упреки в мой адрес. Бывшему вообще было свойственно винить в своих бедах кого угодно, только не себя. Можно подумать, это я держала его в подземелье.
Во время нашей застольной беседы выяснилось следующее. В ту злополучную ночь, когда погиб Вася, Женя без помех добрался до своей машины и стал нас ждать, читая какую-то чушь про звездные войны (бывший читал только подобную литературу – если не считать специальной). Внезапно дверца машины с его стороны распахнулась, и два бугая выволокли Женю наружу. Бывший даже не слышал, как они подошли к нему, – увлекся межзвездными сражениями, забыв о том, что происходит на Земле, вокруг него. В общем, его выволокли, хорошенько ему врезали, а потом затолкали в другую машину. Женю сначала отвезли в какой-то дом, а оттуда с завязанными глазами переправили в подвал. Там он жил в двухместной камере, но один. Его заставляли мыть полы и стены, неоднократно приходилось смывать какую-то жидкость, по цвету напоминающую кровь, правда, это была не кровь. Кормили плохо: тарелка супа в день, хлеб и вода.
Из Жениного рассказа я поняла, что его держали в подвале под «Жар-птицей». Сегодня рано утром его вывезли за город (опять с повязкой на глазах) и оставили там. Как он понял из разговора бандитов, кто-то ночью сбежал из подвала, так что следовало избавиться от улик. Женя чуть в штаны не наделал, думая, что его везут убивать. Но его просто бросили в каком-то лесочке. С огромным трудом он добрался до своей квартиры и отлеживался до вечера. Теперь решил приехать ко мне. На вопрос зачем, Женя, срываясь на крик, стал требовать объяснений; после чего попросил разрешения временно пожить у меня, дать денег в долг и вообще уберечь его от всех невзгод, защитить и наказать похитивших его негодяев. Во время этой сбивчивой речи упреки в мой адрес постоянно перемежались рыданиями и мольбами.
Я спросила у Жени, допрашивали ли его. Лучше бы не спрашивала! Опять начались слезы, обвинения, упреки. Как я уже говорила, бывший совершенно не выносит физической боли, а тут ему выбили три верхних зуба, я не говорю уже о том, сколько синяков он заработал. Конечно, Женя рассказал все, что знал, – только бы его оставили в покое.
– Ты могла бы меня спасти! Мне не пришлось бы столько сидеть в этом подвале! – кричал он. – Ты могла бы что-нибудь придумать!
– Надо было сразу звонить своей Райке, – сказала я. – Ты прекрасно знаешь, что у меня нет и никогда не было таких денег, которые требовали за тебя.
– Про какую Райку ты все время говоришь? – закричал бывший. – Я не звонил никаким Райкам.
Тут в разговор вмешался старший лейтенант Терентьев; он объяснил, что к нему от гражданки Белоусовой поступало заявление о том, что ее сожителя Рубцова Е. Ю. неизвестные взяли в заложники и требуют выкуп. Я в красках описала Райкин визит. Теперь уже Женя смотрел на всех большими глазами.
– Но я ей не звонил, – медленно проговорил он. – И даже не вспоминал про нее. Она – последняя из тех, к кому я обратился бы. Нет, я, наверное, лучше еще пожил бы в этом подвале, чем снова видеть эту стерву.
Мы переглянулись с Терентьевым, по-моему даже несколько протрезвевшим от услышанного.
– Вам нужно будет зайти ко мне в отделение, – официальным тоном проговорил старший лейтенант и извлек из кармана визитку. Руки у него немного дрожали.
Я же глубоко задумалась. Так звонил кто-то Райке или не звонил? Вполне мог кто-то по поручению Стрельцова, каким-то образом выяснившего про ее прошлую связь с Женей. Может, она что-то говорила Олегу Вениаминовичу про свои еще не остывшие к Жене чувства – ну, например, чтобы позлить Стрельцова. А тот решил воспользоваться случаем… Ну кто же мог предположить, что Женя окажется в лапах у его людей? Только почему Стрельцов требовал с меня деньги за Женю? Он же знает, каково мое материальное положение.
Вообще-то следовало поставить в известность папу Сулеймана, что я и сделала незамедлительно. Он внимательно выслушал мое сообщение и обещал разобраться.
А Женя тем временем интересовался своей машиной. Как и где ее искать? Я молчала как рыба. Зачем говорить на такие темы при представителе правоохранительных органов? Лучше помолчать. Старший лейтенант Терентьев тем временем вытащил еще одну визитку и снова предложил Жене зайти к нему в отделение.
И тут в дверь опять позвонили. Этот нескончаемый поток посетителей когда-нибудь иссякнет?
На сей раз на пороге стоял Алексей с огромным букетом роз. Его, как и Женю, я тоже насилу узнала, правда, Леша в отличие от бывшего изменился в лучшую сторону.
Лешка был аккуратно подстрижен (хотя и слишком коротко на мой вкус), чисто выбрит и благоухал дорогим одеколоном. Он был в белоснежной рубашке с коротким рукавом и в черных брюках со стрелками.
Алексей прошел на кухню. Увидев трех пьяных мужиков и унюхав запах дешевой бормотухи, Алексей скривился и поинтересовался, кто такие Терентьев с Женей.
– Сейчас своего домой заберу, – сказала Наташка, не вдаваясь в объяснения и пытаясь поднять старшего лейтенанта с табуретки.
Терентьев тем временем с трудом извлек из кармана третью визитку, которую протянул Алексею, предложив зайти к нему в отделение. Алексей кивнул и выбросил визитку в мусорное ведро. Потом повернулся к Жене. Я объяснила, кем он мне приходится. Бывший очень некстати опять попросил денег и снова вспомнил о своей машине. И тут Леша его узнал…
Алексей схватил бывшего за грудки и вытащил из-за стола. Я попыталась вмешаться, но Лешка цыкнул на меня, и я решила, что лучше не вмешиваться. Того же мнения придерживались и старушки Ваучские, с большим интересом наблюдавшие за развитием событий. Наверное, они рассматривали происходящее как некое подобие дуэли из-за прекрасной дамы.
Алексей популярно объяснил Жене, что бывшие мужья у бывших жен должны не просить деньги, а в лучшем случае сами их давать или вообще не раскрывать рта. После чего бывшему было предложено убираться подобру-поздорову, если он не хочет, чтобы его спустили с лестницы или выбросили на помойку. Женя в очередной раз зарыдал, но покинул нашу квартиру, правда, при помощи Алексея, поддерживавшего его за шиворот. Вслед за ним удалились Наташка с Терентьевым.
Я чувствовала себя виноватой перед Женей, хотя и желала от него отделаться. Но Ольга Николаевна сказала, что я ни в чем не виновата. Анна Николаевна похвалила «молодого человека». Иван же Петрович, исполнив еще один куплет, удалился к себе. Сережка, внимательно посмотрев на меня и на Алексея, заявил, что идет смотреть телевизор.
Мы остались вдвоем на кухне и проговорили несколько часов. Алексей подробно рассказал мне все, что знал. Он явно хотел остаться, но я отправила его домой, а сама задумалась: кто же все-таки заварил всю эту кашу?
Папа Сулейман и Валерий Павлович, вероятно, пришли к какому-то соглашению. Алексея с Андреем распустили по домам. Гробы Валерию Павловичу вернули, правда, «начинки» в них уже не было. Я как раз поинтересовалась ею. Алексей пояснил, что торговля оружием – один из видов бизнеса милейшего человека Валерия Павловича.
Сейчас все заняты поисками Стрельцова. То есть главный негодяй – Олег Вениаминович?
Глава 26
Париж. С 13 июля по 20 июля
Перед отъездом я помогла соседям создать необходимую линию обороны – мало ли что может произойти в мое отсутствие. Мы закупили достаточное количество соли и расставили открытые пачки в кухне и прихожей. Как показала практика, брошенная в глаза пригоршня позволяет хотя бы временно выводить незваных гостей из игры. Мы также наполнили водой пустые бутылки (Иван Петрович пожертвовал), заткнули их пробками и поставили рядом с пачками соли. Скалки, ступки, поварешки и прочие орудия кухонных схваток остались на своих обычных местах. Ольга Николаевна обещала в самое ближайшее время присмотреть тарелки понадежнее.
Вообще соседи планировали многое сделать в мое отсутствие. В первую очередь ремонт – силами молодцев Рашидова, обещавшего предоставить работников. Так что я знала: скучать соседям без меня не придется.
Кроме того, Сережка с Иваном Петровичем собирались ежедневно проводить несколько часов в подвале в поисках клада. Папа Сулейман выделил им в помощь двух своих людей и, главное, немецкий металлоискатель. Где он его взял, мне неведомо, но дареному коню, как говорится, в зубы не смотрят. Сережку с Иваном Петровичем невозможно было оттащить от этой хитрой штуковины. Как следовало из прилагаемой инструкции (немецкий я в свое время тоже пыталась учить и с помощью словаря смогла худо-бедно перевести руководство по эксплуатации), прибор использовался археологами при поисках монет, лежавших на глубине до двадцати сантиметров.
– А если глубже двадцати сантиметров? – спросил Сережка; и они с дядей Ваней стали прикидывать, как глубоко дед мог закопать свои сокровища.
Сережка был готов спуститься в подвал немедленно и проверить, как работает прибор. Я немножко поумерила его пыл, заметив, что завтра, после того как я улечу, они спокойно смогут приступить к кладоискательству и заниматься этим две или три недели. А я буду спокойна за сына – мальчик при деле, под присмотром Ивана Петровича.
В понедельник «Жар-птица» организовала автобус, и всю нашу команду отвезли в Пулково-2. От фирмы поехали Волконский, Алик и еще один хорошо накачанный молодой человек. От папы Сулеймана – два молодца, один был мне известен по кухонной схватке у меня дома, второго видела впервые, правда, ничего особенного про него сказать не могу. Такой же бритый затылок, сравнительно небольшой пуленепробиваемый лоб, огромная толстая цепь, достойно украсившая бы и шею слона. У этого, правда, шеи почти не было: казалось, голова росла прямо из туловища, хотя подобное вроде бы и противоречило законам анатомии.
Шестнадцать девочек, разделившиеся на несколько групп, оживленно болтали перед предстоящей поездкой. Большинство из них за границу выезжали впервые.
Вокруг меня все время вертелся Алик. Я подозревала, что он получил вполне определенные указания от Стрельцова – не спускать с меня глаз. Я снова вспомнила расстрел нескольких человек в деревенском доме. Ну не мог все это организовать Стрельцов, если там находился его доверенный человек! В том, что Алик – его доверенное лицо, теперь сомнений не оставалось: и во время приема француза он был нашим шофером, и теперь от «Жар-птицы» с нами летит, и ко мне уж больно подозрительно клеится, и сколько раз свои услуги мне предлагал… Ладно, посмотрим. Уж как-нибудь сумею в Париже от него отвязаться – мне этот сопровождающий во время намеченных мной визитов совсем не нужен.
В Париже нас поселили в небольшой гостинице в северной части города – недалеко от планируемых для девочек мест работы. У меня был крохотный одноместный номер. Вскоре большинство девочек перебрались в другие гостиницы. Со мной же остались лишь стриптизерши.
Я пыталась поговорить практически со всеми прибывшими в Париж на заработки – просто из женского любопытства. Мне было интересно узнать, на что они надеются, что планируют. Сто процентов были настроены на напряженную трудовую вахту, чтобы ни минуты не проходило даром – в прямом смысле. Девочки точно знали: «Жар-птица» заберет себе шестьдесят процентов их заработка, но это обстоятельство их не очень-то беспокоило.
– Понимаете, Марина Сергеевна, – объясняла мне одна моя бывшая ученица, – мы считаем, что нам крупно повезло. У большинства нет такой возможности. Или приезжают «дикарями». А тут тебе и все оформление, и дорога, и проживание, и клиентурой обеспечивают, и охрана. Ты только работай. Это выгодно всем. Девчонки, которые уже ездили через «Жар-птицу», остались довольны. Со всеми честно расплатились до копейки, то есть франка – или как тут у них? Поэтому в «Жар-птице» такой конкурс.
Я сопровождала Волконского на разные деловые встречи; он обсуждал с потенциальными партнерами возможности дальнейшего сотрудничества – товара, который могла поставить в Париж его фирма, было в избытке.
В первые два свободных дня Алик пытался меня сопровождать. Но я заранее придумала способ, как от него отделаться. Ходила по Парижу пешком, пояснив молодцу, что это город-музей под открытым небом, – мол, для того чтобы почувствовать его дух, его ауру, ни в коем случае нельзя пользоваться транспортом. Ходить, ходить и только ходить.
Похоже, что Алик ходил в последние годы только до машины. Эти первые два свободных дня он сопровождал меня часа по три, а потом оставлял в покое. На третий день он сопровождать меня отказался, тем более я заявила, что на целый день иду в Лувр. Алик не пожелал взглянуть на шедевры мирового искусства.
Для начала я планировала посетить Заславских. Как и в каждой гостинице, в нашей имелся телефонный справочник. Я выписала номер телефона в записную книжку. Отойдя от нашей гостиницы на некоторое расстояние, я позвонила из автомата. Трубку сняла Алена Заславская, жена Юрия Анатольевича. Я представилась.
– Марина? Где ты?
Алена была очень рада меня слышать. Раньше мы всегда были на «вы», а тут она сразу же перешла на «ты». Алена сказала, что муж с дочерью сейчас находятся на каком-то теннисном турнире, а она одна, скучает и тут же спросила, когда я могу к ней подъехать. Я изъявила желание приехать немедленно.
Выяснилось, что Заславские живут в районе Северного вокзала, так что я добралась довольно быстро.
Алена выглядела неважно. Я помнила ее модной дамой, всегда удачно накрашенной, подтянутой, безупречно одетой. В Петербурге она регулярно посещала парикмахерскую, косметический кабинет и массажный салон. Сейчас на ее лице совершенно не было косметики; она ходила по квартире в длинной свободной футболке, отросшие волосы были небрежно подколоты – только чтобы не лезли в глаза.
Мы расцеловались.
– Маринка, как я рада тебя видеть! Ты надолго? Обязательно заезжай еще разок. Или, может, поживешь у меня? Зачем тебе тратиться на гостиницу?
Я объяснила, что приехала сопровождающей группы, за счет фирмы, правда, не стала говорить, что это за фирма. Алена стала приглашать меня приехать в Париж просто так, к ней. У нее я могу жить столько, сколько захочу. И, может, я задержусь, когда мои туристы уедут?
Я поняла, что Алена очень одинока. Она рассказала, что муж с дочерью отсутствуют с утра до вечера. И еще регулярно куда-то уезжают. У них своя жизнь – они постоянно с кем-нибудь встречаются, путешествуют, куда-то ходят…
– Ну а ты, Алена? – обратилась я к ней. – Неужели в Париже некуда пойти?!
Хозяйка хмыкнула, достала бутылку вина (хотя была только первая половина дня) и два бокала. Наполнила бокалы до краев и предложила выпить. Свой она мгновенно осушила до дна и снова наполнила. Вино было терпким и довольно крепким. Алена глубоко вздохнула и призналась:
– Понимаешь, Маринка, я стала при них прислугой. При Юрке и Дашке. В Питере я, конечно, тоже занималась только хозяйством – с тех пор как родила Дашку, но там все время были какие-то дела… Да, я готовила, убирала, но не чувствовала себя домработницей. И была довольна жизнью. Ходила по всяким салонам, к подругам. Или просто к знакомым. А тут даже позвонить некому. – Алена грустно улыбнулась.
Я заметила, что в Париже должно быть много русских эмигрантов – всех поколений. Много русских туристов. Алена могла бы найти себе хоть какой-то круг общения, может, даже работу на несколько часов в неделю, если не хочет на полный день.
Вместо ответа хозяйка хлопнула еще один полный бокал вина. Помолчав немного, заявила:
– Я хочу домой, Марина. В Питер. Просто в Россию. Не могу я тут жить. Не мо-гу!
Она опять помолчала. Потом вновь заговорила:
– Я уже думала вернуться. Одна. К матери, в однокомнатную квартиру. Устроюсь куда-нибудь работать. На французском теперь шпарю, как на русском. Один плюс: иностранный язык выучила. – Алена горько усмехнулась. – Пусть не будет наших прежних хором, пусть не будет всего этого, – хозяйка обвела рукой квартиру, – обойдусь. Найду себе нормального мужика…
В моих глазах явно отразилось удивление. Алена расхохоталась.
– Ты видела только парадно-показную сторону дорогого Юрочки. Если бы ты знала, какой это лицемер… Как я ненавижу все это притворство! Меня тошнит от его лицемерия! Понимаешь? Тошнит! Юрка совсем не тот человек, каким хочет казаться, каким себя подает, но я-то знаю про все скелеты в шкафу…
Читать бесплатно другие книги:
