Изумрудные росы Буркин Юлий

Они были уже совсем низко, метрах в десяти над площадью.

— Хорошо, — сказал император. — Я доволен твоим решением. Они появятся у тебя после ужина. А сейчас не желаешь ли ты повторить попытку освоения мнемопроектора? Ты сам сказал, что хочешь попробовать здесь.

Грег вспомнил не самое приятное чувство, охватившее его в прошлый раз, но все же решил рискнуть. Как еще узнать мир бабочек по-настоящему, если не с помощью их собственной памяти? А пока он его не узнает, ему не найти причину, по которой люди нужны им. И если такой причины не найдется, придется бороться с императором. Но чтобы были хоть какие-то шансы на победу, нужны союзники, и значит, следует узнать мир бабочек получше…

Глава 7

Смиренная улитка

Не торопясь ползет,

В глазах ее улыбка:

Сегодня ей везет.

Куда, куда на спинке

Она свой дом везет?

«Книга стабильности» махаонов, т. XVIII , песнь X ; «Трилистник» (избранное)

Обруч был точно таким же, как тот, который Грег надевал в городе ураний. Он закрыл глаза, пытаясь вникнуть в странное ощущение: как будто окунулся головой в невидимый и почти неосязаемый поток. Все было еле уловимым — и запахи, и звуки, и мерцание… Но было еще и предчувствие. Что-то должно было сейчас случиться. Что-то хорошее… Нет, что-то плохое!

…Он висел, уцепившись за край рваной дыры в паутине защитного тента. Он знал, что вокруг царит темнота, но в каком-то необычном, словно рентгеновском, свете прекрасно видел внизу палаточный лагерь экспедиции маака, и некоторые из шатров горели. Шла стрельба, по тенту сновали неразборчивые густые тени… Он не мог разжать пальцы, потому что из дыры на него пролилась вода, намочила крылья, и, отпустившись, он разбился бы насмерть.

«Держись!» — крикнул ему кто-то сбоку. Он обернулся и увидел порхающую рядом самку маака. Она протягивала ему руки. Он ухватился сначала за одну ее руку, потом, отцепившись от паутины, схватил вторую… В этот миг рядом с ними сквозь щель провалились две гигантские ящерицы. Одна с воем тяжело рухнула вниз, другая же когтем передней лапы зацепилась зa край и теперь болталась, корчась, извиваясь и делая дыру еще шире. Сидевший на ней махаон не удержался на ее спине и свалился вниз.

Полет вдвоем на одной паре крыльев невозможен и они со спасшей его самкой скорее падали, чем летели. Но это было мягкое падение, словно на парашюте, и удар был не сильным. Он вскочил первым. Кубарем прокатившись по земле, вскочила на ноги и самка, но как раз в этот миг он увидел, как сверху что-то стремительно несется прямо на нее, и изо всех сил толкнул ее. Она отлетела в сторону, а на то место, где она только что стояла, грохнулась ящерица и, оглушительно визжа, забилась в агонии. Пасть рептилии угрожающе разверзлась, и оттуда пахнуло омерзительным смрадом, который смешался с запахом горелой плоти…

…Грег очнулся.

— Опять ничего не вышло, — констатировал Лабастьер. — Ты потерял сознание.

— Нет, что-то было, — возразил Грег, садясь. — Я был бабочкой в каком-то лагере, и там шел бой… С махаонами! Они напали на лагерь и носились по защитному тенту! Я взлетел к этому тенту и распорол его… Но был дождь, мои крылья намокли, и если бы не жена…

— Все ясно, — сказал Лабастьер. — Ты рассказываешь мне эпизод из жизни моего отца Рамбая. Твое сознание взаимодействует с мнемозаписью, но не в заданной последовательности. Оно выдернуло из записи произвольный эпизод…

— Почему?

— Так бывает с некоторыми юными бабочками, которые только учатся читать мнемозапись. Точность приходит с практикой.

— Не знаю, — покачал головой Грег. — Это интересно, но слишком мучительно. Боль, грохот, вспышки… Было страшно, и все время подташнивало…

— Это была война, — напомнил император. — Но, возможно, следует снизить мощность проецирования. Я посоветуюсь со специалистами.

Передохнув и подкрепившись, Грег завалился на привычную уже циновку и стал ждать обещанных самок. Было почти светло. Флуоновый купол ярко флюоресцировал, и этот свет проникал сквозь решетчатые стены его пристанища. Грега одолевали сомнения. Не то чтобы он был так уж целомудрен и не то чтобы брезговал… Но ему всегда была чужда идея секса без предварительной взаимной симпатии.

Даже в университетские годы, когда сокурсники нередко вызывали к себе проституток (чаще всего — андроидов, что было на порядок дешевле), Грег всячески уклонялся от подобных развлечений. Его дразнили романтиком и чистоплюем, но как раз это его беспокоило меньше всего.

Он вспомнил сегодняшнее видение и спасавшую его «жену». Она была по-настоящему красива… Или это ощущение — тоже часть мнемозаписи? Чем дольше Грег думал о том, какими будут самки, которые сейчас появятся в его жилище, тем меньше ему нравилась вся эта затея. Какими бы они ни были, это не люди и даже не андроиды! Да и вообще ничего такого ему сейчас не хочется. После войны…

Только было он собрался выйти и сообщить об этом императору, как в «беседку» впорхнула стайка бабочек и приземлилась, окружив его ложе. Грег притворился спящим. Что-то тихонько лопоча и пересмеиваясь, самки стали легко касаться его руками и прижиматься телами. В какой-то момент Грегу стало щекотно, он дернулся и хотел сесть, но тут бабочка, стоявшая рядом с его лицом, наклонилась к самому его уху и произнесла по-английски с необычным, но сильным акцентом:

— Тищще. Льежат. Ты хочьешь спасьят друззьей?

— Откуда ты знаешь мой язык? — ошеломленно спросил Грег шепотом.

— Я учьит его. Я изучьят.

«Где она могла его изучать? Своими знаниями поделился император? Зачем? Мертвый язык… Впрочем не это сейчас важно».

— Что ты хочешь от меня?

Слушая ответ, Грег уже не обращал внимания на акцент.

— Я хочу помочь тебе бежать.

— Зачем?

— А ты этого не хочешь? Тебе нравится быть единственным бескрылым на Земле и чтобы самки бабочек ублажали твою похоть?

Сказано это было вовремя. Пока они разговаривали, остальные девушки не теряли времени даром, и Грег уже чувствовал приближающийся оргазм. Не в силах сдержаться, он взял в ладонь маленькое тело своей собеседницы… На ощупь это была самая настоящая женщина. Маленькая, но женщина.

— Нет… — сказал он. — Подожди… — И застонал. Потом, отдышавшись и чувствуя, как маленькие ручки обтирают его чем-то влажным, он отпустил самку и продолжал: — Я хочу спасти своих друзей, но, возможно, мы с императором найдем для этого подходящий мотив.

— «Мы с императором!» — передразнила бабочка. — Император уже давно все решил. Вы ему не нужны. Вы нужны ему как диковина. Ты умрешь, а потом, когда сменится поколение тех, кто тебя видел, он оживит следующего бескрылого. Так ему вас надолго хватит! Сколько вас там? Двести?

— С чего ты взяла, что он поступит именно так?

— Император иногда беседует со своими женами.

— Ты — жена императора?

— Одна из тысяч его жен. Меня зовут Дипт-Миам. Можно просто Миам.

— Ладно. — Грег сел, и самки, вспорхнув вспугнутой стайкой, встали рядом с Миам. — И все-таки я хочу понять, тебе-то это зачем?

— Затем, что вы, бескрылые, могли бы помочь нам избавиться от императора.

Вот те на! Лабастьер просил его подумать, зачем бабочкам бескрылые. Резон нашелся: чтобы избавить их от него самого.

— А чем он вам насолил?.. Чем он плох? Он уверяет, что только с его приходом к власти вы стали жить припеваючи.

— Долго рассказывать. Но мечта избавиться от него живет в нашем народе века. Он и не знает, что большинство его жен входят в Орден святой Наан, ослушницы.

«Это еще что за Жанна д'Арк?»

— Кто такая святая Наан?

— Давным-давно одна из жен императора, самка-махаон, сумела сбежать от него и покинуть Землю в поисках другого мира.

— А! — вспомнил Грег. — Что-то такое он мне рассказывал! Это когда каким-то там «блокиратором» один из его клонов превратили в отдельную личность, и эта самая личность куда-то сбежала на его космическом корабле. А при чем здесь эта ваша Наан?..

— Она-то все это и организовала, за что тайно почитается в народе как святая. Они улетели с грузом личинок и основали где-то другой, счастливый мир. Мир без тысячеликого.

— Лично я сомневаюсь, — заявил Грег. — Мы болтались в космосе добрых десять лет, но ничего пригодного для жизни так и не нашли…

— Глупый бескрылый! — топнула ножкой Миам. — Мы не верим, что Наан просто погибла! Она основала счастливый мир, и мы повторим ее подвиг здесь, на Земле!

— Ладно, ладно, — пожал плечами Грег, — хозяин—барин…

— Так ты поможешь нам?

— А вы уверены, что сумеете устроить мне побег и я смогу добраться до звездолета?

— Это, конечно, рискованно. Но шанс есть. Мы готовы рискнуть, хотя мы и не в таком плачевном положении, как ты. А ты готов?

Грег задумался. Ну, допустим, он доберется до корабля и выведет команду из анабиоза. Каким образом они будут бороться с императором? У них, конечно, есть мощное оружие массового поражения, но императоры не живут в отдельной резервации… С другой стороны, в экипаже есть опытные стратеги и аналитики, возможно, что-то придумают они?

Внезапно Грег понял, что они придумают. Только одно: уничтожить всех бабочек к чертовой матери и начать человеческую цивилизацию заново… И такая перспектива ему не понравилась. Он как-то уже привязался к этим крылатым существам, кроме, пожалуй, Лабастьера. Но остальные-то — нет! Люди воспримут их наличие как нонсенс. Какие-то букашки заняли Землю, чего с ними цацкаться? Насекомых — травить…

— Быстрее! — поторопила его Миам. — Ты должен решиться сейчас или никогда… Мы слишком долго здесь находимся! Император может заподозрить.

С другой стороны, слоняться по городам бабочек с ошейником под подбородком Грегу нравилось еще меньше. «Ладно, там разберемся», — решил он и ответил:

— Я готов.

— Отлично! — воскликнула Миам. — Побег завтра после праздника. Подробности — потом. Не отказывайся от услуг самок, попроси императора, чтобы мы пришли к тебе и следующей ночью.

В этот миг одна из самок, миндалеглазая и улыбчивая, что-то, нахмурившись, шепнула Миам, и та торопливо перевела:

— Моя подруга Лиит спрашивает, доволен ли ты их ласками.

Грег почувствовал, что краснеет. Тем более что эту самую Лиит он сразу выделил среди остальных как самую симпатичную.

— Передай ей мою благодарность.

Миам фыркнула, но что-то сказала подруге, и та снова просияла улыбкой.

— Все, — сказала Миам Грегу. — До завтра.

И стайка самок вылетела наружу.

Грег долго не мог уснуть, вспоминая подробности этого странного разговора. Как они собираются бежать? Неужели опять с помощью этих треклятых шаров? Как избавиться от ошейника? Кто будет управлять шаттлом бабочек? Есть ли у императора другие корабли, есть ли оружие, способное уничтожить звездолет на орбите? Будем надеяться, что нет.

Если все удастся, как ему убедить остальных не уничтожать всех бабочек подчистую? И как, если он убедит их в этом, действовать тогда? Как бороться с Лабастьером Первым? Или снова отправляться в космос, на поиски земли обетованной? Но у них нет горючего, не говоря уже о вере в то, что это возможно. Вера была, когда они отправились в космос впервые…

И еще один вопрос. Если все, что рассказали ему Лабастьер и Миам правда, то почему Орден святой Наан не борется с императором методами своего кумира? Нацепили бы каждому его воплощению по «блокиратору», а снимать их они, став самостоятельными личностями, вроде не хотят сами… Главное тут — одновременность.

«А еще проще, — подумал Грег, — прикончить их всех синхронно, да и все тут. Хотя это, наверное, все-таки не так просто. Если вспомнить человеческую историю, то и с одним-то императором провернуть такое было не легко…» — с этой кровожадной мыслью Грег и уснул, так и не найдя ответа ни на один из поставленных перед собой вопросов.

Утро было пасмурным. Да это было и не утро вовсе. Плотские утехи, тайные переговоры и тягостные мысли отняли слишком много времени, и Грег проснулся уже после полудня. Он выполз из своего «бунгало» и, конечно же, сразу наткнулся на флаер Лабастьера.

— Приветствую тебя, Грег Новак, — поздоровался тот.

— Привет, — буркнул Грег. «Что ему, делать больше нечего, что ли? Чего он все время торчит возле меня? Тоже мне, император. А кто страной будет править?..» Но вслух вопрос сформулировал корректнее:

— Ты не устаешь быть всегда рядом со мной? — Тут Грег догадался, в чем дело, и продолжил: — Или ты не один и тот же, а твои разные воплощения, сменяющие друг друга?

Однако оказалось, что все обстоит еще проще.

— Нам незачем меняться, — отвечал Лабастьер. — Мои воплощения связаны теснее, чем ты можешь себе представить. Одно из них может совершать какую-то работу, а отдыхать при этом — другое. Одно может бодрствовать, другое — спать за него… Мне не надоедает находиться рядом с тобой, потому что я непрерывно получаю самые разные впечатления от остальных моих воплощений.

— Ясно, — кивнул Грег. — А умываться мы будем? Если за меня умоется другое мое воплощение, я от этого чище не стану.

Император озадаченно посмотрел на Грега. Потом лицо его просветлело, и он даже ухмыльнулся.

— Сам будешь мыться, — спросил он, — или предоставишь это самкам?

— Лучше сам, была бы вода. А насчет самок… Пришлешь их ко мне ночью, о'кей?

Вот тут император просто-таки расцвел:

— Я рад, что ты наконец оценил мое гостеприимство. Воду сейчас доставят.

…День прошел в наблюдении за приготовлениями к празднику да почитывании махаонской Книги. Некоторые шестистишия оставляли Грега равнодушным, другие были непонятны, но были и такие, что удивляли неожиданными, нечеловеческими идеями или экзотической красотой образов. Одна строфа зацепила Грега особенно, и время от времени он возвращался к ней, чтобы перечитать:

Я и ты — летим. А внизу цветут

Сотни роз неземной красоты.

Мы летим много дней; но мы знаем: тут

Ненадолго и я, и ты…

И на нашем пепле опять взойдут

Неземной красоты цветы.

Махаоны готовились к своему празднику основательнее и масштабнее, чем урании, во всяком случае, на взгляд человека. Никаких костров и паутин, все сугубо технологично. На площадь, которая, кстати, была в десятки раз обширнее площади в городе ураний, непрерывным потоком свозились блоки какой-то аппаратуры и монтировались спецами в полосатой черно-белой форме.

Вид у махаонских приборов был довольно диковатый. Тут и там из матово-серых яйцевидных футляров размером с крупную дыню торчали в небо золотистые спирально закрученные раструбы. По краям площади, почти у самых фасадов домов, воздвигались длинные, метров двадцать в высоту, конструкции, делением на сегменты напоминавшие бамбуковые удилища. Цвета они были такого же, как и «яйца», матово-серые, и время от времени вдруг начинали одновременно раскачиваться из стороны в сторону, изгибаться или вращать тонкими вершинами…

Привычными человеческому глазу были только установленные по периметру площади прожектора, видно, унаследованные от человеческих технологий, и сотни метров кабеля — скорее всего, электрического.

Лишь только начало смеркаться, прожектора зажглись, и работа продолжилась уже при их свете. Благодаря своему вчерашнему видению Грег знал теперь, что хотя бабочки и способны видеть в темноте, зрение это совсем другое, менее насыщенное и менее надежное… Света прожекторов, однако, было недостаточно, чтобы Грег мог читать бисерный шрифт Книги, и теперь, сидя на пороге своего «вигвама», он полностью отдался наблюдению за работой махаонских техников.

Часа через полтора со всех сторон на площадь стали стекаться горожане. Все они прилетали сами, не пользуясь флаерами, опускались на травянистый покров и, сложив крылья, замирали в ожидании.

— То из моей речи к подданным, что будет тебя касаться, тебе будет переведено, — раздался у Грега в ухе голос императора, но сколько он ни вглядывался, так и не отыскал Лабастьера среди сыпавшихся с неба махаонов. — Подойди ко мне, когда я позову, и больше от тебя ничего не требуется.

Грег хотел возразить, что если он пойдет, то раздавит бабочек, которые окажутся у него под ногами, но говорить было некому… «Все-таки император Лабастьер Первый — редкостная свинья, — решил Грег. — Он может говорить мне все, что угодно, и когда ему вздумается, а я могу ответить, только если он поблизости… Непорядок».

Глава 8

— Первобабочка-мать, ты не можешь не знать,

Как нелегок Охотника путь.

Так куда ж он летит, отчего он спешит.

Почему бы назад не свернуть?

— Он бы нам рассказал, если б сам это знал,

Но не знает он. В этом вся суть.

«Книга стабильности» махаонов, т. XI , песнь IX ; «Трилистник» (избранное)

Площадь была забита битком. Сколько здесь бабочек? Десятки тысяч? Сотни? Грег затруднялся оценить их количество. Внезапно прожектора погасли. Толпа дружно выдохнула, а на концах «удилищ» засветились слабые бирюзовые искорки. Они разгорались все ярче, и вскоре площадь вновь была освещена. Грега посетило странное ощущение, что происходящее предельно важно и врежется в его память навсегда. Причем он был уверен, что ощущение это навязано ему извне…

Заиграла странная музыка, словно аритмичную и атональную модернистскую пьесу исполнял оркестр из флейт и колокольчиков, — и вдруг над центром площади возник удлиненный, похожий на смерч, клубок разноцветных огней. Грег понял, что это голограмма, и вскоре смог убедиться в верности своей догадки. Вращаясь медленным вихрем и переливаясь всеми цветами радуги, клубок опустился на землю и стал увеличиваться в размерах. Он рос и рос, а потом лопнул, осыпав зрителей искрами, и на его месте Грег увидел Лабастьера. Ростом император был не менее двух метров.

Махаоны повалились на колени. Лик Внука Бога блистал величественной улыбкой. Оглядев своих подданных, он что-то сказал, и его высокий голос, по-видимому, усиленный аппаратурой, прокатился над площадью. А в ухе Грега прозвучал перевод:

— Приветствую вас, возлюбленные дети мои, граждане великого Города махаонов.

Толпа запищала и заверещала в ответ. Переждав, пока крики смолкнут, император продолжил:

— Знаю, вы не удивлены объявлением о незапланированной встрече со мной. Вы знаете причину, по которой я собрал вас здесь раньше обычного срока. Это встреча с нашим славным гостем, с нашим предком — бескрылым великаном. Подойди ко мне, человек по имени Грег Новак.

Что делать?.. Грег вздохнул, поднялся и стал пробираться к голограмме императора, переступая, как мог, осторожно. Но оказалось все же не так опасно, как он думал. Бабочки взмывали у него из-под ног и невредимыми возвращались на место, как только он делал шаг.

— Кое-кто из вас, дети мои, знает языки бескрылых. Грег Новак говорит на английском наречии. Я переведу вам то, что он скажет. Но благодаря живым огням этот разговор останется в вашей памяти навсегда, и, если в ваши сердца закрадется сомнение, вы всегда сможете проверить, правильно ли я перевел вам речь бескрылого, обратившись к специалисту…

Грег был уже в нескольких шагах от голографического Лабастьера и убедился в том, что тот не меньше чем на полметра его выше… Видно, честолюбие не позволило императору быть хотя бы вровень с человеком. Он продолжал:

— Все вы уже знаете, что этот бескрылый прилетел к нам из космоса. Скажи, Грег Новак, это так? — обратился император к астронавту, говоря все так же по-махаонски, но Грег слышал перевод в наушнике.

— Да, — лаконично подтвердил он.

Император вновь произнес фразу по-махаонски, а в наушнике Грега раздался перевод: «Бескрылый подтвердил мои слова».

Так и продолжалась эта беседа: Лабастьер задавал вопросы и переводил ответы Грега подданным.

— Зачем вы отправились туда?

— Мы искали мир, пригодный для жизни. — Грег остановился рядом с императором.

— Много ли планет удалось вам посетить и каков был результат?

— Мы бродили по галактике десять лет. Мы осмотрели сотни планет. Пригодных для жизни мы не нашли.

— И вы не встретили там следов бабочек?

— Нет, — усмехнулся Грег, подумав: «И людей тоже прежде всего интересовало, есть ли на других планетах люди».

— Спасибо тебе, бескрылый. Народ махаонов благодарен тебе как представителю предков. Скажем бескрылому на его языке спасибо: «Сенк ю вери мач». И скажем это трижды…

— Сенк ю вери мач! — запищала толпа бабочек, ломая язык: — Сенк ю вери мач! Сенк ю вери мач!!!

Это было бы комично, если бы не острое ощущение сюрреалистичности происходящего.

— Не за что, — сказал Грег, пожав плечами.

— Теперь иди в свое жилище, — порекомендовал ему император.

«И возьми с полки пирожок», — пробормотал Грег и осторожно, боясь кого-нибудь придавить, двинулся в обратный путь. А в наушнике звучало:

— Я знаю, дети мои, что среди вас живет легенда о моей непокорной жене, создавшей где-то далеко новый мир бабочек. Я говорю вам: эта легенда — ложь. Легенды древних были правдивы. И вам посчастливилось увидеть бескрылого собственными глазами. И он сказал вам: другого мира бабочек нет!

«Так вот к чему он клонил. Ну и бестия! — почти с восхищением думал Грег, возвращаясь к своей беседке. — Нашим политикам было бы чему у него поучиться!.. Впрочем, они и без того были достаточно умелыми».

Он забрался внутрь и улегся на циновку, не имея ни малейшего желания наблюдать окончание торжественной встречи бабочек с голограммой Лабастьера. Он хотел вытащить наушник, но потом передумал: мало ли что… Сейчас он молчал — видно, свою дальнейшую беседу с подданными император не считал нужным переводить Грегу. И правильно.

«Ладно. Посмотрим, явится ли Миам, и если явится, то что предложит. Если это будет чересчур рискованно, я не соглашусь».

…Не прошло и получаса, как Миам впорхнула в «беседку».

— Ты готов?! — спросила она.

— На шарах не полечу, — твердо заявил Грег.

— На каких шарах? — опешила бабочка.

— На воздушных, на которых меня транспортировал сюда император.

— Забудь о них! Это была шутка Лабастьера Первого, Внука Бога. Поспеши. Времени у нас в обрез!

— А где император?

— Занимается любовью. Все его воплощения, находящиеся в этом городе, сейчас занимаются этим. Мои сестры по ордену позаботились.

Сказав это, Миам вылетела наружу, Грег выскочил из «беседки» за ней и остолбенел, шокированный увиденной картиной. Площадь буквально ходила ходуном. Бабочки трахались по двое и группами, лежа, стоя, сидя и даже порхая над землей. Шелест крыльев звучал, как ветер в осенней роще…

— Чего уставился! — пискнула Миам. — Такова традиция. Поспеши за мной!

«Действительно, чего еще ожидать от бабочек?» — подумал Грег, вспомнив виденное однажды поле, белое от спаривавшихся капустниц.

Они обогнули жилище… При виде стоящей за углом штуковины Грег застыл от изумления.

Это был явно летательный аппарат, но размером не меньше человеческого экомобиля и похожий на лодку, точнее, на гондолу. В зеленоватом свете купола Грег не смог разобрать, какого цвета эта махина. Вокруг сновали несколько самок махаонов — те самые восемь бабочек, что были у него вчерашней ночью. Вместе с Миам, выходит, девять.

«Вот как! — подумал Грег. — Я отправляюсь в путешествие вместе со своим гаремом. Замечательно».

— Ложись на дно и держись крепче! — скомандовала Миам.

— Что это за посудина? — спросил Грег, забираясь в кузов.

— Обычный грузовой антиграв, — откликнулась Миам. Или ты думаешь, что весь этот каменный город строился вручную?

— А император говорил… — начал Грег, но Миам перебила:

— Слушай его больше!

Устроившись на дне и ухватившись руками за крепления боковых сидений, как за скобы, Грег увидел в водительском кресле с обручем на голове ту самую бабочку, которая прошлой ночью показалась ему самой симпатичной. Как ее звать, он уже забыл. Она заметила его взгляд и улыбнулась в ответ. Остальные самки уселись на длинные боковые сиденья-скамьи спиной к Грегу, свесив ноги за борт. Удивившись сперва, Грег тут же сообразил, что для бабочек это естественно: собственным крыльям они доверяют больше, чем технике, и в любой момент готовы выпорхнуть из гондолы. Только Миам села задом наперед, лицом к Грегу. Наверное, чтобы наблюдать за ним или чтобы ему было спокойнее. Все самки были вооружены такими же бластерами, как у воинов-ураний и махаонов.

— А как быть с этим? — спросил Грег, указывая Миам на свой ошейник.

— Да! Хорошо, что напомнил! — воскликнула та и пропела что-то бабочке-водителю, видимо, о том, что спешить пока не надо. Затем наклонилась и достала из-под сиденья какой-то рулон. Вскочили и остальные самки. Побросав оружие, они столпились вокруг головы Грега и принялись совершать какие-то быстрые движения в районе его шеи. Грег не мог наблюдать за происходящим, но видел, что бабочки отматывают от рулона Миам куски ленты, и чувствовал, как они просовывают их под ошейник, так что нетрудно было догадаться: они его изолируют.

— Этот материал не пропускает ту энергию, которая создает болевой шок в твоем теле, — пояснила Миам. — Главное, чтобы не было ни единой щелочки… Потом мы как-нибудь избавим тебя от этого императорского дара, а пока… Вот так. Всё. Теперь держись крепче. Мы потеряли слишком много времени, и полет будет форсированным!

Бабочки разбежались по местам, и Миам кивнула… («Лиит! Вот как ее зовут!» — вспомнил Грег.) Миам кивнула Лиит, машина дернулась и поплыла, набирая скорость, но не вверх, как ожидал Грег, а вперед, к краю площади. А потом… Флаер резко задрал нос и понесся ввысь перпендикулярно земле.

Грег почувствовал, что вываливается из гондолы. Он крепче вцепился руками в скобы боковых сидений, и те заскрипели, явно собираясь оборваться. Ноги он приспособил под сиденьями так, словно стоял на их креплениях. Его мутило от страха. Краем глаза он глянул на бабочек. Лица их были невозмутимы, и они лишь слегка придерживались за сиденье, часто даже одной рукой. Зато крылья у них у всех были одинаково полурасправлены — по всей видимости, аэродинамический поток воздуха надежно удерживал их, прижимая к сиденьям.

Хорошо этим чертовым бабочкам! Если они выпадут из гондолы, то преспокойно полетят на собственных крыльях. А если выпадет он? Сердце Грега судорожно сжалось. В этот миг к ним стремительно приблизился пограничный флуоновый купол, самки пригнулись, гондола врезалась в сеть и, с треском прорвав ее, вылетела в открытое небо. «Проклятье!» — пробормотал Грег, но развивать тему не стал, решив, что самое страшное уже позади, а он до сих пор жив.

Но он ошибался. Самое страшное было впереди, и это была та скорость, с которой флаер помчался дальше. У Грега даже мелькнула сумасшедшая мысль о том, что они собираются добраться до «Звездного Странника» прямо на этой гондоле. Кто знает, может, бабочкам не только есть, но и дышать, как и питаться, необязательно?..

Но нет, совершив дугу, гондола приняла горизонтальное положение и мчалась теперь, по-видимому, в сторону города ураний. Нет, Грегу приходилось летать и побыстрее, но в удобных, а главное, ЗАКРЫТЫХ авиационных снарядах. А тут… Каждый вдох давался с таким трудом, что он всерьез испугался, что может погибнуть от удушья. В ушах свистело, а пальцы заледенели и потеряли чувствительность. Он уже не мог сказать уверенно, держится ли он ими…

— Миам! — наконец сумел прохрипеть он.

— Да? — Бабочка участливо наклонилась к нему.

— У меня замерзли пальцы, я не могу больше держаться.

— Ясно, — кивнула она и что-то промурлыкала Лиит, а затем вновь обернулась к Грегу. — Мы летим точно по направлению, Лиит не будет менять положение антиграва, не будет делать виражей, и ты не выпадешь, даже если отпустишь руки. А она увеличит скорость до предельной, чтобы добраться скорее.

Тьфу ты! Грег только застонал, но говорить ничего не стал. Он уже понял, что всякая жалоба только усугубит его и без того незавидное положение. Однако руки разжал и, перевернувшись на бок, скорчился на дне гондолы флаера, сунув пальцы под мышки и пытаясь спрятаться от ветра. При этом он оказался лицом к лицу с наклонившейся к нему Миам.

— У тебя есть связь с императором?! — перекрывая свист ветра, прокричала она скорее утвердительно, чем вопросительно.

— Да! Наушник! Выбросить его?!

— Не надо! Император еще ничего тебе не говорил с того момента, как мы бежали?

— Нет!

— Хорошо! Мои сестры трудятся на славу. Сообщи мне, когда он заговорит, чтобы я знала, сколько у нас есть времени на маневр.

Сказав это, она вновь села прямо. Разговор закончен. Вскоре Грег почувствовал легкое прикосновение к своему лбу. Он повернул голову. Это Лиит, вполоборота обернувшись назад, коснулась его, словно пытаясь привлечь его внимание.

— Что она хочет мне сказать?! — крикнул Грег Миам.

— Что тебе пора снова крепко уцепиться за все, что можешь, — отозвалась та, — потому что она собирается вести антиграв на снижение.

— О'кей, скажи, что сегодня я снова в восторге от нее! Скажи, что я в восторге от ее манеры вождения!

«Впрочем, как еще могут водить флаер существа, которые и без того всю жизнь проводят в полете?..» Грег повернулся обратно на живот, впихнул ноги под боковые сидения, руками ухватился за крепления… Пальцы к этому времени снова обрели чувствительность. Если Лиит собирается снижаться, то, выходит, они уже где-то возле города ураний. Вот это скорость! Он топал это расстояние два дня…

Гондола замерла, а затем стала падать. Не снижаться, а именно падать! Грег не раз испытывал состояние невесомости и не спутал бы его ни с чем — это было свободное падение! Однако в какой-то момент, когда Грег уже по-настоящему запаниковал, скорость стала искусственно сдерживаться, вызывая перегрузку, а еше минуту спустя все бабочки, кроме Лиит и Миам, выпорхнули из флаера и устремились вниз на собственных крыльях.

Тошнота отступила. Гондола стояла горизонтально и медленно ползла вниз. Грег осмелел и сел. Сбоку тут же возникла черная громада шаттла, отчетливо видимая на фоне темно-синего ночного неба. Грег глянул вниз. Несмотря на почти полную темноту, он сумел разглядеть шевелящиеся кроны деревьев. Флаер медленно-медленно опускался вдоль ствола корабля, огибая его по спирали.

— Мы уже не спешим? — спросил Грег.

— Мы ищем вход, — отозвалась Миам.

«Действительно, — сообразил он, — если у вас крылья, вы вряд ли станете делать вход внизу. Мало ли на свете сухопутных тварей». Успокоившись окончательно, он перегнулся через покатый бортик гондолы и тоже стал изо всех сил всматриваться в поверхность космического корабля… И чуть не вывалился вниз, когда в ухе раздался голос императора:

— Грег Новак, если ты бежал по собственной воле, ты плохо умрешь. Если ты ушел недалеко, вернись немедленно — и будешь прощен.

Глава 9

Если пепел падает с неба,

Криптомерии тихо ропщут.

Если камни валятся с неба,

Криптомерии громко стонут.

Если дождь омывает листья,

Криптомерии молча ликуют.

«Книга стабильности» махаонов, т. XXI , песнь III ; «Трилистник» (избранное)

— Говорит, — сообщил Грег Миам.

— Что говорит?

— Что я плохо умру, если не вернусь…

— Если вернешься, умрешь хорошо, — заверила Миам.

Тут же наушник ожил вновь:

— Теперь я уже в курсе, чьих это рук дело. Жена моя Миам и ее подруги давно находятся под моим наблюдением. Я люблю, когда мои подданные, а особенно близкие, играют в политику. Это спасает от скуки. Грег Новак, сообщи ей, что я даю вам ровно два часа Этого достаточно, чтобы вернуться. Если поспешить. А если через два часа вы не вернетесь, звездолет с твоими соплеменниками превратится в облако плазмы. Неужели ты думаешь, что я не предусмотрел способа его уничтожить? Дистанционные взрыватели были установлены на корабле задолго до твоего пробуждения. И это при том, что по моему распоряжению боксы звездолета до краев забиты полонием — или на этот случай, или на случай полета…

«Проклятье!» — Грег хотел пересказать слова императора Миам, но тот заговорил снова:

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

«Царские охоты» уносят жизни редких животных и высокопоставленных чиновников. Почему за это никто не...
«За дверью кто-то стоял. Она знала, чувствовала чужое присутствие. И этот чужой ждал. Ждал, что она ...
Какие чувства испытывает человек, которого случайно заперли в чужой квартире? Досаду, возмущение, не...
У всех есть ошибки молодости, грехи, о которых хочется навсегда забыть и никогда не вспоминать. Но ч...
Западные спецслужбы задумали страшное дело. Они собираются заразить смертельным вирусом стаи перелет...
Василий Аникеев по кличке Вайс – уже не отморозок и шелупонь. Он – солидный московский бизнесмен, во...