Звездный табор, серебряный клинок Буркин Юлий

Глава 3

ЗАТИШЬЕ И ВСПЛЕСК

Я почувствовал шевеление возле уха. «Я очнулся. Я жив» — было моей первой мыслью. Я лежал на боку в неудобной позе. Я положил руку туда, где ощутил движение. Это была Сволочь, и она тут же выползла из-под моей руки. В ушах у меня звенело, во рту пересохло и чувствовался противный привкус железа. Я попытался оглядеться, но золотистое обморочное мерцание не позволяло мне сделать этого. Я сел, закрыл глаза ладонями, а затем открыл. Сияние стало чуть менее интенсивным. Я повторил эту нехитрую процедуру несколько раз, и мерцание окончательно рассеялось.

Сволочь тихонечко отползала от меня в сторону трапа на верхнюю палубу. Видно, ей тоже пришлось туго.

Я нашел взглядом Лялю. Она как раз поднималась на ноги, цепляясь за подлокотник штурманского кресла.

— Как ты? — спросил я и не узнал собственного голоса.

— Нормально, — вымученно улыбнулась она. — Я давно мечтала испытать это… А вот наш мальчонка-штурман, он, похоже, не в порядке. У него кровь идет носом.

Брайан сидел в кресле, неестественно задрав голову и прижав к лицу руку.

— Я вас умоляю, не делайте трагедии, — заявил он, не меняя позы и не открывая глаз. — У меня всегда так, при любой нагрузке. Зато мы прыгнули! Вот я и выдержал экзамен, — и он хохотнул с истерическими нотками в голосе.

Пошатываясь, поднялся на ноги и Гойка. Он шагнул к Брайану.

— И где мы теперь находимся? А?

— Сейчас посмотрю. Погоди, кровь остановится…

— Ладно, сиди. Сам гляну.

Гойка уселся в кресло второго штурмана, всмотрелся в экран, проверил показания приборов… Затем откинулся на спинку и покачал головой.

— Ну? — спросил я. — Где мы?

— В парсеке от того места, где были. Считай, Чечигла, где нырнули, там и вынырнули. Да. Вот так убежали… Хотя…

— А связь включена? — спросил я, тоже поднимаясь и чувствуя, что ноги плохо слушаются меня.

— Вот и я о том же, — кивнул Гойка. — Крейсера нет. Будто и не было.

— Я же говорил! — воскликнул Брайан и, шмыгая носом, выпрямился в кресле.

— Одно слово — «профи», — кивнул я. — Вот что, рома, — тронул я плечо Гойки. — Давай-ка, посадим этого молодчика в шлюпку и отправим от греха подальше, домой.

— Это мысль, — кивнул Гойка. — Его Рай так и кишит тараканами и клопами. Должен же с ними кто-то бороться!..

Да. Нельзя лишать планету такого солидного специалиста по уничтожению домашних насекомых и жандармских крейсеров. Тем более что свое дело он, как мавр, сделал и может теперь удаляться: «хвоста» за нами больше нет, и вряд ли кто-нибудь станет искать нас в том самом месте, где мы нырнули.

Гойка щелкнул тумблером «Подготовка шлюпки к вылету», но в окошечке над ним тут же замигала надпись: «Шлюпка отсутствует. Шлюпка отсутствует…»

Та-ак…

Гойка включил соответствующую камеру внешнего обзора. На креплениях стыковочного модуля, к которым была пристегнута шлюпка, виднелись только бесформенные куски искореженного металла.

— Ай, придется, крошка Брайни, тебе полетать с нами, — сообщил Гойка.

— Как это, с вами? — растерянно хлюпнул носом парнишка. — Папаша мне голову оторвет!

— Могу порадовать тебя только тем, — заметил я, — что случится это, по-видимому, не слишком скоро.

Ляля погладила его курчавую шевелюру:

— Не кручинься, герой. Мы отправим тебя домой, как только сможем.

… За табор теперь можно было не волноваться. Мы связались с Зельвиндой, и тот подтвердил, что жандармы ни разу не остановили ни один из его звездолетов.

И добавил:

— Ты все правильно рассчитал, Чечигла Рома, и ты отвел от нас беду. Теперь самое время тебе пересесть на другой корабль, и никто тебя не найдет.

— Нужно еще добыть его.

— Ха! — воскликнул Зельвинда и щелкнул себя по колечку. — Пока ты делал свое дело, я делал свое. Подвернулся тут мне один грузовичок… Не такой роскошный, как твоя теперешняя посудина, но зато безопасный. Спрячься на какой-нибудь пустынной планете, и я подгоню тебе его.

Я спросил Гойку, не уронит ли такой подарок мой авторитет среди людей джуза, ведь джипси вроде бы должен добывать себе корабль сам. Но тот ответил, что, угнав звездолет налоговой инспекции, я уже показал себя настоящим ганджа и подтвердил свое право быть джузатаманом. А то, что новый корабль для меня справил Зельвинда, даже поднимет мой авторитет.

Еще я спросил его:

— Я, наверное, должен объяснить тебе, почему я умею летать…

Но он жестом остановил меня:

— Не надо. Мне не нужна лишняя тайна. Я знаю, что ты — мой друг, а для джипси этого вполне достаточно. Ведь так, рома?

На душе моей скребли кошки, но такое решение было, пожалуй, самым правильным. Удивительное дело: пока я был уверен, что не разоблачен, меня и совесть не мучила. А теперь вот, понимаете ли, стыдно стало, что вру своему лучшему другу… Ерунда это все.

… В ожидании Зельвинды мы остановились на планете, не имеющей даже нормального названия, а только номер — 335/4. Собственно, планетой эту жалкую голую каменную глыбу можно было назвать только с натяжкой. Не выходя из корабля, мы проторчали тут больше двух недель, бездельничая, валяясь у костров, пожирая и пропивая запасы пищи и вина.

Давненько я не отдыхал так основательно. И впервые у меня было так много времени, чтобы пообщаться с Лялей и прочими джипси, попеть песни, порассказывать друг другу разные истории. Больше всех историй из практики бравых звездных капитанов знал горе-штурман Брайан, одну невероятнее другой. Но если джипси начинали насмехаться над ним и уличать в откровенной брехне, их осаживала Ляля, как бы взявшая над ним покровительство. Ревности это во мне не вызывало, я был солидарен с ней в том, что мальчишка (и наш спаситель, между прочим) как никто другой нуждается в поддержке.

Однако количество отнюдь не определяет качество. Самым занимательным рассказчиком оказалась старая Аджуяр. Язык у нее развязывался нечасто, но тогда она рассказывала чудесные цыганские легенды о сказочном королевстве Идзубарру, откуда якобы и вышли астроджипси. Это королевство занимало целую галактику, и разумными обитателями его были не только люди обоих полов, но и живые Корабли-самки, с которыми связывали свои жизни храбрейшие из людей мужчины-Капитаны.

Мне послышались в этом отголоски реальной истории, когда цыгане правили не металлическими звездолетами, а живыми лошадьми. Но фантазия джипси шла значительно дальше: корабли в их легендах не были просто транспортным средством, они были женщинами, и порою прекрасными… Звучит это нелепо, но мир Идзубарру в легендах выглядел вполне стройно и даже привлекательно.

Короче, мое филологическое прошлое взбунтовалось, и я начал втайне записывать все услышанное от этой ведьмы, которая к тому же стала моей родственницей. Я записал и литературно оформил несколько ее легенд. Вот, пожалуй, самая пронзительная из них, которую я так и озаглавил:

Вот вам, дхипси, рассказ о Ленне-отступнике. Вот вам история о Ленне-предателе… Да не повторится она во веки веков и да послужит молодым в назидание, пожилым — в размышление.

Однажды в незапамятные времена бывший принц Идзубарру гулял по набережной королевских верфей. Звали его Ленн, и был он плохим правителем — злым, жестоким и коварным. И восстали джипси — и люди, и Корабли — и свергли его. Казнить, однако, не решились, а позволили ему заниматься чем угодно из того, что не связано с политикой, войной и порабощением.

И спрятал Ленн глубоко в свою черную душу великую злобу на всех и вся, и явился с нею на Праздник Молодых Кораблей. И вот, лишенный всех привилегий и даже своего родового имени, разгуливал он по причалам верфи, подбирая себе подходящее судно.

День стоял чудесный. Молодые Корабли были бы рады показать себя с наилучшей стороны, даже если бы на море бушевали штормы и приливы, теперь же они, еще не объезженные, тем более резвились и плясали.

Нарядная толпа джипси обтекала принца со всех сторон, на все лады обсуждая достоинства тех или иных Кораблей, результаты соревнований между ними и ходовых испытаний.

Почти все пространство Яхонтовой бухты, по которой уже начали разбегаться розоватые блики заката, было до отказа забито молоденькими Кораблями, будущими покорителями звездных пространств. Было им от роду лет по сто — сто пятьдесят, а росту в них было соответственно лишь метров по сто же. И только некоторые, особо крупные, достигали в длину и двухсот метров, обещая лет через триста стать хорошими скакунами через пространство, а кое-кто и через время.

Кто-то из юных Кораблей резвился, высоко выпрыгивая из воды, демонстрируя свои скорость и маневренность, кто-то заранее радовался удачному выбору, высылая своим будущим Капитанам и повелителям прехорошеньких Посредниц, а кто-то мило беседовал на неслышимых человеческому уху частотах с более солидными Матками-родительницами или Наставницами.

Более взрослые Матки, длиной этак метров четыреста-пятьсот, виднелись в открытом море подальше от берега и приливных волн, окруженные эскортом из учениц и потомства. Их принаряженные экипажи прогуливались вдоль бортов, принимая самые приятные для человеческого глаза формы и посылая в людскую толпу улыбки и воздушные поцелуи.

Именно взрослые Матки, солидно покачивающиеся на волнах, знали настоящую цену и себе, и молодняку, и заявленным Капитанам, и именно они решали вопросы о правомочности тех или иных брачных контрактов, следя за тем, чтобы не случалось при их заключении откровенных мезальянсов.

И большинство молодых Кораблей в такие дни подыскивали себе действительно подходящую пару из числа молодых Капитанов джипси. Но немало случалось и ошибок, разочарований и трагедий. Выбор Капитана — наука, искусство и магия одновременно. Сколько тестов проводилось в дни Праздника Молодых Кораблей, сколько сжигалось жертвоприношений и возносилось молитв… А сколько шарлатанов и гадателей сделали себе целые состояния, предсказывая Маткам, будет ли их будущий Капитан заботлив, не будет ли он груб, здоров ли будет произведенный Экипаж и окажется ли произведенное потомство способным к межзвездным перелетам…

Всем известно, как быстро растут и совершенствуются Матки с любящими и заботливыми Капитанами, как при жизни одного лишь Капитана преодолевают они этапы Грузовоза и Исследователя, становясь полноценными Лайнерами, которых с радостью нанимают самые богатые дома. А заработанные деньги помогают им вырастить полноценный здоровый Экипаж и целое семейство новых крепеньких Маток.

Менее же удачливые могут навсегда застрять в Грузовозах и за несколько веков так и не набрать массы, необходимой для трансформации. А самые жалкие просто будут прозябать в нищете, с Экипажем из монстров, перевозя лишь грязные руды и рабов.

К концу праздничной недели большинство сделок было уже заключено, большинство пар сформировано. Неудачники столпились у дальнего причала, еле-еле поплескивая хвостами и плавниками. Туда и направил свои стопы бывший принц и нынешний изгнанник Ленн, отыскивая себе неведомо что.

Был он красивым мужчиной средних лет, чуть начинающим на покое полнеть, но сохранившим свои властные замашки, капризность и высокомерие. И все же он был обаятелен и умел нравиться людям и Кораблям, когда это было ему выгодно.

Время от времени он останавливался возле того или иного до сих пор не избранного Корабля, заглядывал в справочник, но, недовольно хмыкая, шел дальше. Ни один из Кораблей не удовлетворял его странные запросы. Да он и сам не знал точно, что ему нужно, надеясь лишь на интуицию и импровизацию.

Но вот он остановился против одного из корабликов. Изысканные обводы и привлекательная, белая с голубым, окраска, обещающая с возрастом потемнеть, шелковистая, еще не загрубевшая от перепада температур и жестких излучений шкурка были очаровательны. Молодая Матка выслала на палубу Посредницу, которая кротко и задумчиво вглядывалась в набегающие на берег пенные барашки. Корабль еще не имел собственного имени и значился под номером 15–23.

Принц нашел в справочнике нужную страницу и присвистнул: Корабль показал отличные результаты во всех соревнованиях и испытаниях, в большинстве из них войдя в первую десятку. Да и происходил он от знатных родителей, являясь хоть и дальним, но родственником королевской Матки. В то же время молодой Корабль упорно отвергал все предложения, коих ему было сделано в эту неделю немало.

Хитрый изгнанник тут же разглядел в глазах Посредницы мятущуюся романтичную душу, ожидающую чудес, и, зная подобные натуры, понял, как следует с нею обращаться: сочетать элементы снисхождения, восхищения и садизма, манипулировать ее склонностью к авантюризму и нестандартным решениям… И, пустив в ход все свое обаяние, он приступил к обольщению невинной Матки.

Он поднял руку в традиционном приветствии и приблизился к самой кромке причала. С настойчивым, граничащим с наглостью вниманием начал он пристально рассматривать все формы и изгибы корпуса Корабля. Он молчал. Молчала и Посредница, и только ветерок трепал ее черные волосы и белую матросскую юбочку.

— Привет, — наконец вымолвил Ленн. — Ждешь Капитана?

— Да, мой господин! — звонко и отчетливо отозвалась Посредница, потупив из вежливости синие очи.

— Меня зовут Ленн, — сообщил принц в изгнании.

— Просто Ленн? — на всякий случай уточнила Посредница.

— Для тебя пока просто Ленн, — гордо вскинув голову, пренебрежительно ответил мужчина. Он не намерен был объяснять каждой встречной, отчего не носит своего полного родового имени.

Девчонка на носу чуть помешкала, пока бортовой компьютер листал справочник заявленных Капитанов, затем взметнула на него свои длинные ресницы:

— Ты — Ленн-изгнанник? Ленн-отступник? Принц, лишенный имени?

— Узнала… — усмехнулся Ленн. — Ну и как, очень я страшный?

Но Посредница, словно не услышав его вопроса, низко поклонилась ему:

— Кто же на моем месте не узнал бы Последнего-из-Древнейших?

— Можно войти и глянуть на тебя внутри? — спросил Ленн.

— Входи, — чуть зардевшись, перекинула ему сходни Посредница.

Некоторое время Ленн осматривал пока еще небольшие, но удобные и рационально обустроенные внутренности Корабля. Командирская рубка, навигационный отсек, ретрансляционный узел, машинный зал, двигатели, отражатели, безынерционные ускорители, инкубаторы и амниотические камеры — все содержалось тут в идеальном порядке и готово было немедленно вступить в эксплуатацию. Ленн не скрывал довольной улыбки. Девчонка нравилась ему все больше.

Проглядев все перечисленное, Ленн отправился в каюту Капитана. Он потянул за ручку резной двери, показавшейся до боли знакомой, шагнул внутрь и… очутился в Комнатке-для-Размышлений королевского Дворца на Ригеле VIII, откуда он был с позором изгнан совсем недавно.

Ковры, мраморные колонны и пурпурные занавеси… Конечно, это лишь копия, не золото, не дерево, не бронза, а только раскрашенный пластикат. Но цветы живые. И вазы стоят именно там, где он сам расставлял их.

Он взял в руки статуэтку метателя диска и, задумавшись, помолчал. Сердце его колотилось. Над ним издеваются или напротив — хотят ему угодить?

— Когда ты все это успела? — вздрогнув, спросил он Посредницу, возникшую у него за спиной прямо из стены.

— Только что, мой господин.

— А что еще ты знаешь обо мне?

— Только то, что значится в справочнике заявленных Капитанов.

— Ну-ну… — протянул он и уселся в глубокое антикварное кресло, все в завитушках и изгибах, обитое бело-золотым узорным шелком. Он допускал, что в справочнике может быть описана обстановка всех его дворцов, он допускал, что существуют и голограммы интерьера… Но откуда она узнала, что именно эта — его любимая комната его любимого дворца на его любимой планете.

Что еще водится в этом тихом омуте? Ленн откинулся в кресле и щелкнул пальцами:

— Ну что ж… Пока ты показала себя неплохо. Пора посмотреть тебя в деле. Готова ли ты, крошка, познакомиться со мной поближе?

Посредница сверкнула на него глазами:

— Всегда готова служить моему господину!

— Давай-давай, — Ленн прошел в рубку управления и какое-то время ждал, пока компьютерные вводы прорастут в мозг и нервные узлы тела. — Но учти. Я задам тебе настоящую трепку, — приговаривал он, запрашивая разрешение на вылет и вводя в систему маршрут с характеристиками полета. — Я управлял Кораблями… Настоящими Кораблями.

Он шевельнул пальцами, и чуткий Корабль откликнулся движением вперед, отчаливая от берега и беря курс в открытое море. Пилотом Ленн был отменным. Решительным, быстрым, с отличной реакцией и чувством пространства. Но и Корабль оказался под стать ему, не уступая ни в чем.

Ленн несколько раз менял курс, носился и над, и под водой, выходил в стратосферу… Везде юное судно уверенно выполняло его команды. Ленн умышленно гонял его на предельных скоростях и перегрузках, но ни единого стона, ни единого сбоя в механизмах выжать ему не удалось.

Более того, Ленн испытал глубокое раздражение оттого, что это судно обращалось с ним так нежно и бережно, как с собственным яйцом, гася инерцию в максимальном режиме комфорта, словно у штурвала был не закаленный в сражениях воин, а какой-нибудь придворный шаркун…

И, несмотря на это, первым выдохся именно он, но, не показав виду, приказал Кораблю возвращаться в Яхонтовую бухту.

После приводнения и отсоединения вводов Ленн приказал подать ему кресло и долго сидел в нем, задумчиво потирая подбородок. Наконец он вышел из транса и хлопнул в ладоши, призывая Посредницу:

— Детка!

Та тотчас выросла перед ним, сформировавшись из пола.

— Ты мне замечательно подходишь, — чуть растягивая слова, начал Ленн. Хотя ты еще очень молода и неопытна… Но, повторяю, ты мне подходишь. Осталось решить, подхожу ли тебе я. Моя единственная цель сейчас — убраться отсюда как можно дальше, чтобы меня поскорее забыли… Характер у меня тяжелый, жизнь я прожил сложную, поладить со мною будет нелегко. И я не обещаю тебе ни прекрасного общества, ни большой семьи. Я собираюсь несколько лет пожить на окраинах и не высовываться оттуда. Если ты готова годами не видеть ни людей, ни Кораблей, терпеть мою хандру и перепады настроения и заниматься при этом нудной работой картографа, поедем со мной. Будем скучать вместе.

В синих глазах Посредницы мелькнули искры.

Люди иногда называют Посредниц душами Кораблей…

— Буду счастлива служить моему господину везде и всегда! — голос ее был ясен и чист.

— Подумай хорошенько, не торопись. Я даю тебе время до завтрашнего утра. Похоже, ты слишком хороша для того, чтобы пропадать на окраинах. Может, ты еще встретишь кого-нибудь помоложе и из хорошей семьи, кто обеспечит тебе большой Экипаж, обильное потомство Маток и быстрый переход в класс Лайнеров… Я же не могу тебе обещать ничего, кроме приступов хандры и раздражительности. Поверь, я оправдаю твои самые наихудшие догадки на мой счет… Вот только кормить тебя я буду отменно… Это да.

— Готова дать моему господину клятву верности.

— Ну-ну, — процедил Ленн, качая головой. — Ты делаешь плохой выбор, детка… Но если до завтра ты не передумаешь, пришли мне бумаги в номер гостиницы. Если бумаги не придут, буду искать себе что-то другое.

— Я не меняю своих решений, мой господин.

Юная Матка полюбила своего недостойного Капитана с первого взгляда и на всю жизнь, что и доказала всей своей последующей судьбой. Ленн же сразу понял это и вел теперь игру лишь с тем, чтобы не он ей, а она ему была вечно признательна за этот выбор, каким бы унижениям он ее ни подверг.

— Да-да, — махнул он рукой. — Не меняешь… Все вы, бабы, одинаковы — что полтора метра длиной, что полтораста… Рано или поздно природа свое возьмет. А для меня ты — не более чем средство. Отнюдь не цель. Заруби это себе на хвосте. Уж я-то испорчу тебе жизнь… Короче, поговорим завтра, — оборвал он свою речь. — Если, конечно, поговорим.

… Бывший принц Ленн очень плохо спал в эту решающую ночь. Он никогда бы не признался в том даже себе, но он волновался, он не находил себе места из-за девчонки, не имеющей даже имени… Какое решение она примет? А вдруг передумает? Вдруг он переиграл и впрямь отговорил ее?.. Его терзал страх, основанный на недоверии ко всем вообще, а тем более к женщинам. Да он и по себе знал, сколь низким и лживым может быть разумное существо.

И в то же время перед его глазами то и дело возникали гармоничные линии Корабля и милое личико Посредницы. Безупречный экстерьер, мобильность и послушание в управлении… Она могла бы отлично послужить достижению его целей… И помочь ему осуществить задуманное… И тогда он вернется… Не как проситель, а как хозяин…

Когда наконец он забылся, навстречу ему из тьмы подсознания выплыли многотысячные вражеские эскадры, и он стрелял и стрелял по ним, сжимая, словно гашетки, нежные руки Посредницы…

Проснулся он рано, хмурый и разбитый. Побродил по комнатам… Попереключал информационные каналы… Если бы не гордость наследного принца Идзубарру, он бы бегом побежал на причал… Но зашипел приемник пневмопочты и выплюнул из щели капсулу. Ленн схватил ее, вскрыл дрожащими руками и достал оттуда несколько свернутых в трубочку листов пластиката. Он развернул их, пробежал по строчкам глазами и в порыве страсти прижал к губам: это был подписанный Кораблем брачный контракт. Ленну оставалось только подписать его со своей стороны и заверить у нотариуса.

Но он тут же охладил свой порыв, заставив успокоиться: «Полно, Ленн. Стоит ли так торжествовать, заполучив то, что можешь подбирать десятками? Не сегодня, так завтра. Не эта, так другая. Какая разница?.. Кобылка хороша, но клином свет на ней не сошелся…»

Некоторое время спустя Капитан Ленн прибыл на борт судна 15–23. Развалившись в своем любимом кресле, он мечтательно и удовлетворенно разглядывал потолок каюты:

— Имя твое будет Иннанна — Утренняя звезда. Ты не возражаешь? Очень хорошо. Это родовое имя колдуний, обучающих женщин моего рода искусству гадания. А меня, если захочешь мне понравиться, зови не просто Ленн, а Ленн-из-рода-Гилежьяр…

Враги лишили его имени, но он не забыл его.

— Слушаюсь, мой господин, — откликнулась Посредница, хотя прекрасно знала, что это имя запрещено под страхом уничтожения.

Ленн хлопнул по подлокотникам, поднялся и прошел к рубке:

— Кончились игрушки! — сказал он пустоте неба в иллюминаторе.

Воистину Прекрасная Иннанна была прекрасна не только телом, но и душой. Всей своей безупречной службой и беспорочной верностью доказала она, что во всех отношениях являлась образцовым судном. Десять лет странствовала она со своим Капитаном по самым отдаленным уголкам Вселенной, десять лет исполняла все прихоти его привередливой и ветреной натуры, десять лет усиленно росла и училась, не слыша ни слова ласки и благодарности.

Она составляла скучные карты, выверяла координаты и выполняла привязки к местности. Но никто и никогда, даже ближайшие ее родственники, не слышали от нее ни слова жалобы или упрека. А тем более ее неблагодарный, бездушный Капитан.

Большую часть их странствий Ленн проводил в анабиозе. Он страшно боялся постареть, заболеть или умереть. Когда же он не спал, то мечтательно смотрел в потолок своей каюты или проверял составленные Иннанной карты и требовал от своего судна, чтобы оно росло и училось еще быстрее.

— Но как я могу обучаться, Ленн-из-рода-Гилежьяр, — робко возражала Иннанна, — если здесь на двести световых лет нет ни одной Премудрой Наставницы? За кем же мне следовать в хвосте, почтительно наблюдая и улавливая поучения?

— Я закажу тебе любые программы, дура! — свирепел Ленн. — Учись сама! Я не могу так часто, как тебе хочется, появляться в центре!

А Прекрасная Иннанна как раз вступала в самый расцвет своей женской красоты и силы. Жизненные соки бродили в ней, ее роскошное тело жаждало любви и материнства. Каждое неоплодотворенное яйцо, каждую пустую амниотическую камеру для вывода малышей она ощущала в своем организме, как несостоявшуюся возможность, как разбитую мечту, но упрекала лишь себя — за то, что не сумела понравиться своему Капитану.

Он подписал с ней брачный контракт, но он не стал ей настоящим мужем, так ни разу и не коснувшись ее Посредницы. Они не обзавелись Экипажем, и о девочках-Матках он также не хотел и слышать. Могучие инстинкты бурлили в теле Иннанны нереализованными, и это заставляло ее тосковать и страдать… Она была терпелива и скромна и не смела вмешиваться в дела своего Капитана, но время от времени даже он замечал, что с ней стало твориться неладное. Тогда он сердился и оскорблял ее:

— Ну чего тебе не хватает, ты, космическое животное?! Я что, перегружаю тебя работой или плохо кормлю?!

Иннанна была добра и не отвечала на эти упреки.

Ленн действительно хорошо кормил ее, не жалея на это средств. Откуда у него эти деньги, точно Иннанна не знала, но догадывалась, нередко замечая у своего злобного хозяина разные драгоценные безделушки. Похоже, он распродавал свои фамильные драгоценности. И он ни разу не спросил ее, не хочет ли она в подарок хотя бы одно из этих украшений.

Изредка он все же вывозил Иннанну в центр, но лишь для того, чтобы продать составленные ею карты. Там, в укромных местах, он сдавал ее в потайные стойла доков, где обращались с ней хорошо, необычно кормили и развлекали. Иннанна помнила эти моменты смутно, но после этих передышек у нее появлялся потрясающий аппетит и по нескольку дней сохранялось игривое настроение. Тогда, не в силах сдержать своих чувств, она открыто приставала к своему Капитану, то и дело меняя обличье своей Посредницы, надеясь угадать его вкус. Но Ленн лишь грубо осаживал ее:

— Всем вам, галактическим сукам, только одного и надо!

— Но, мой дорогой Ленн-из-рода-Гилежьяр, — бесстыдно ласкалась к нему Посредница, — это необходимо для моего здоровья и дальнейшего развития. Когда наши ДНК сольются, я почувствую прилив новых сил и смогу приступить к опытам с гравитацией!

— Ты успокоишься только тогда, когда я воткну свой член в твою стенку и буду трахать тебя до полного истощения!

Иннанна не заслуживала подобных оскорблений, но она прощала, надеялась и ждала. А Капитан продолжал жалить ее словами в самые больные места:

— Семя королей принадлежит королевам, а не служанкам. Я хочу, чтобы ты поняла это наконец! Я не могу делать детей с кем попало. Когда я взял тебя, я объяснил тебе это. И никогда не обещал тебе большего, чем даю!

Сестры и сверстницы Иннанны уже давно имели не только свои Экипажи, но и по нескольку десятков дочерей. Но в ответ на все словесные или молчаливые призывы к Капитану она неизменно получала лишь грубости и оскорбления. Всю свою злобу, рожденную неуемной жаждой править и унижать, изливал он на беззащитную и чистую Матку.

Так, обиженная и подавленная, Иннанна росла, набирая массу и умения, необходимые для межзвездных перелетов.

… Ленн не мог этого не замечать, так как тщательно этот процесс контролировал. И когда Иннанна созрела, он вдруг сделался с ней мягок, почти ласков. И надежда вскружила ей голову. Нежным голосом выведал у нее Ленн, что она уже готова к прыжкам через гиперпространство, и тут же приказал ей прыгать в указанную им межгалактическую щель.

Прекрасная Иннанна робкими увещеваниями пыталась образумить своего сумасбродного Капитана, намекая ему на опасности неисследованных пространств. Но он был неумолим и, пользуясь какими-то подозрительными, ему одному ведомыми расчетными картами, указал ей точку выхода. Потом еще одну и еще…

В холодном и равнодушном вакууме у Иннанны иссякли силы и ресурсы. Она умирала от голода, потеряв всякую волю к жизни. И тогда, на коленях умоляя ее собраться для последнего прыжка, Ленн поклялся ей завести самый большой Экипаж для судна ее класса, если только в точке выхода они обнаружат поселения, которые он ищет и которые там обязательно есть…

И Иннанна, собрав остатки физических и духовных сил, прыгнула еще раз. И увидела в пределах пространственной досягаемости Звездные Города. Боясь погибнуть на пороге счастья, голося о помощи на всех частотах, обессиленная Иннанна дрейфовала к ним по световым течениям.

Из темноты вынырнули и стали быстро приближаться к ней светящиеся точки. Это были Корабли. Иннанна пригляделась… И замерла от ужаса и омерзения. Подойдя к ней ближе, Корабли развернулись боком, и тогда она увидела в их корпусах зияющие оружейные бойницы с торчащими из них стволами… Выродки…

Детские страхи, навеянные древними легендами, ожили в ней. Так вот чего хотел Ленн! Вот куда он стремился, не щадя себя, а тем паче ее! Он искал себе союзников, наделенных запрещенным оружием, способных противостоять мощи новых правителей Идзубарру. Вот зачем понадобилась Ленну молоденькая и неискушенная Иннанна…

Вкус разочарования был горек. Но она сделала свой выбор, и другого пути у нее не было.

Едва Корабли-выродки приблизились к ним на расстояние выстрела, Ленн приказал Иннанне сдаться им.

… За всю ее доброту и терпение Ленн отплатил своей Иннанне черной неблагодарностью. Да и чего еще можно было ожидать от человека, столь беспринципного и аморального. Желая заслужить доверие Выродков, он продал Иннанну им в рабство.

Долгие годы бедная Иннанна терпела все невзгоды и страдания рабыни в чужой стране. Она перевозила самые грязные грузы. С ней спаривались те, кто завоевывал право на это, сражаясь с другими Выродками. Она породила ублюдочный Экипаж, зачатый без любви и брачных обещаний, молча наблюдая, как ее дочери и сыновья учатся выращивать на своих телах смертоносное оружие для войн.

Ее физические муки были непереносимы. Но более всего страдала она от мук нравственных. Эти пытки были особенно ужасны. Но даже в неволе, пройдя череду унижений и осквернений, преданная и брошенная Иннанна не растеряла сокровищ своей души и продолжала любить только одно существо на свете, ветреное и неблагодарное, которому отдала она свое сердце раз и навсегда.

Высокая любовь жила в ней и придавала ей сил. Она терпела все, терпела и ждала.

Много необычного повидала она за время своего плена. Чудесные и ужасные дела творились в стране Выродков. Не люди управляли здесь Кораблями, а Корабли — людьми. И все Корабли были тут мужского пола. Да-да! Звездные странники оказались там мужчинами! В легендах джипси Идзубарру говорилось, что в давние-предавние времена Корабли были и самками, и самцами, и они жили вместе. Но в один прекрасный момент Кораблям-женщинам надоели бесконечные свары и войны самцов, и они изгнали их прочь, предпочтя им людей-Капитанов…

Выродки же рассказывали, что их женщины вымерли от некоей страшной болезни. Веками не видели они самок и размножались почкованием. Они и не ведали, что самки где-то существуют, и появление Иннанны расценили, как знамение свыше, принявшись интенсивно разводить для себя женщин, не придерживаясь при этом никаких правил научной селекции. Словно животные, спаривались они с Иннанной не по любви, не по науке, а по велению похоти, не спрашивая ее согласия.