S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник) Белянин Андрей
– Я за таунхаус, – Руслана обернулась к Эдику, – Самоварова отравлю. Мышьяку в старбакс насыплю. Я на всё пойду. А ты?
– И я, – выдержав паузу, ответил Эдик. – Знать бы только, что делать.
Руслана подошла к книжным полкам и, шевеля губами, стала водить пальцем по корешкам.
– Нету, – разочарованно вздохнула она. – Наверное, бабушка на водку сменяла. Или на растопку пошел. В первую зиму после Импульса в Мааскве тяжело было.
– Ты всерьез думаешь, что япошки этого Чехова на фукусимовские фильтры поменяют? – удивился Эдик.
– Ну не на матрешки же! И потом, кто не рискует, тот в Убежище не попадет.
– Тогда, – сказал Эдик, – я, кажется, знаю, где этих книжек – хоть жопой ешь.
– Вы с какого курса? – прогудела тетка в синем халате. Ее остекленевшие глаза были лишены всякого выражения.
– Книги сдаем. Сдаем книги в библиотеку, – монотонно пробубнила она и двинулась дальше по коридору, шурша ляжками.
Безобразно жирная туша слепо натолкнулась на стену, ощупала ее перетянутыми перстнями (дешевая бижутерия) пальцами-сардельками и побрела мимо Русланы и Эдика, завывая:
– Книги сдаем. Сдаем книги в библиотеку!..
– Бррр! – Руслану передернуло. – Гадость. Как можно так себя запустить?
– Всё дело в Импульсе, – объяснил Эдик, – он же не только по технике долбанул, когда Вспышка на Солнце была, но и по мозгам некоторым. Нейроны закоротило, тетка словила клина, вот и бродит до сих пор.
Руслана подобрала с полу дольчегабанны и переступила через смердящую лужу:
– Ну ладно, там, на атомных электростанциях и химических заводах, электронику вышибло. А здесь-то почему такой срач? И мог бы предупредить, куда меня ведешь.
– А здесь и до Импульса срач был. Это же эмгэу, детка.
Эдик, в отличие от Русланы, к походу в подземелья эмгэу подготовился: надел винтажную химзащиту от военторга и свинцовый гульфик от армани. Гульфик, может, был и лишним, а вот химзащите Руслана завидовала – с потолка капала непонятная гадость.
Чадила карбидная лампа в руках у Эдика – технический коридор не освещался. Трубы, идущие вдоль стен и под потолком, проржавели, оплетка свисала лохмотьями. Под ногами валялась расползшаяся от сырости бумага, изъеденные крысами куски картона. Воняло кисло и затхло, землей, крысиным пометом.
– И что, здесь мы, по-твоему, книги найдем? – съехидничала Руслана.
– Не здесь, дальше. Сразу после Импульса сектанты библиотеку под землю уволокли. – Эдик сверился с картой и махнул рукой: – Вперед.
В коридорах было опасно: бродили тетки в синих халатах, тощие, с горящими глазами, зомби-студенты; белели остовы неудачливых абитуриентов и раздавались из тупиковых ходов пьяные песни завхозов и физруков.
«Как бы мы тут не заблудились», – подумала Руслана. Но Эдик держался уверенно и, похоже, знал куда идти.
Цель их путешествия находилась за массивной бронированной дверью. Там спорили. Эдик оттолкнул Руслану себе за спину и смело приоткрыл дверь.
– …к народу надо быть ближе! – изрек зычный бас. – Из жизни сюжеты черпать!
– Писать должно быть трудно! – возразил ему язвительный баритон. – Легко пишут только жалкие ничтожные личности!
Эдик открыл дверь пошире. Комната была завалена горами книг – настолько, что стен не разглядишь. В центре свободного пятачка прямо на полу, перед лампой, сидели два Мастера в окружении дюжины сектантов. Один Мастер – могучий старец в косоворотке – выпятил седую бороду-лопату:
– Взять хотя бы нашу русскую деревню. Какой кладезь сюжетов! Какая глубина образов! Вот недавно был случай…
Его оппонент, бритый наголо восточного вида мужчина атлетического сложения и непонятного возраста с аккуратно подстриженной эспаньолкой, обратился к сектантам:
– Он может говорить двадцать восемь часов в сутки! А «Улисса» не осилил.
Сектанты, высунув кончики языков, строчили в блокнотах.
– Что ты мне Джойсом своим нерусским тычешь? Чехова Антонпалыча читать надо! Вот кто русскую душу понимал!
Руслана тыкнула Эдика кулаком в спину, и Эдик встрепенулся:
– А вы не подскажете, – обратился он к ближайшему сектанту, – где тут у вас Чехов?
– Та-ам! – махнул сектант рукой на груду книг.
Не обращая внимания на разгорающийся спор о комментариях к «Улиссу» и судьбе русской литературы, Эдик с Русланой принялись рыться в плесневелых книгах.
– Есть! – воскликнул Эдик, вытащив потрепанный томик «Вишневого сада». И оглушительно чихнул.
– Теперь мы Самоварову нос утрем! – улыбнулась Руслана и протянула Эдику клинекс.
Назавтра отдел Каргокульта и смежники во главе с Самоваровым гуляли День Сталкера. Для этого арендовали страйк-больный полигон на первом этаже ГУМа – «Постап-ОК» на корпоративах не экономил. Место было пафосное, модное, но, по случаю Дня Сталкера, безлюдное. Формалы сегодня старались держаться подальше от руин Кремля с их причудливой фауной.
По слухам, в развалинах обитали гигантские крабы, стерхи-мутанты и бродил одинокий медвежонок-шатун: кого поймает, до смерти затискает. Только самые безумные сталкеры рисковали соваться за кремлевскую стену, хотя хабара там было немерено. За одни только мощи святых (Мавзолей давно распотрошили, но еще осталось) отдел Каргокульта платил больше, чем Эдик зарабатывал за полгода.
В ГУМе было не так опасно, но сотрудники Каргокульта, вооруженные страйкбольными приводами и тарталетками с красной икрой, нервничали, в глубине души проклиная Самоварова с его сталкерским прошлым и сталкерской же безбашенностью.
– Что-то наш Арон Исаакович больно весел, – сказала Руслана, демонстративно прижимаясь к Эдику. – Завтра дедлайн по нацидее для япошек, а он корпоратив учинил. Как бы не обошел он нас, козел старый.
– Не обойдет, – Эдик вскинул привод на плечо и уверенно похлопал Руслану по упругой ягодице. – Ни хера ему наши креативщики так и не придумали.
– А может, он сам что придумал?
– Он-то? – скривился Эдик. – Погляди на него. Что этот боров придумать может?
Самоваров, уже изрядно пьяный, размахивал своим обрезом и призывал всех пойти на Кремль, пострелять мутантов. Формалы изображали энтузиазм, всячески уклоняясь от страйкбола. Самоваров ругал их слюнтяями. Формалы налегали на дармовое бухло, зажимались по углам, самые слабые ушли под стол – закуски, кроме белковой икры в тарталетках, не было.
– Вы до Импульса слабаками были и после Импульса слабаками остались. Ничему вас жизнь не учит! Я один за вас, дармоедов, всю работу делаю! Весь креатив, туды его в качель, придумываю! Национальную идею открыл! Сам! – разорялся Самоваров.
Эдик насторожился. Руслана побледнела и вцепилась в клатч с томиком Чехова.
– А ведь я кто? – заплетающимся языком вопросил Самоваров. – Простой сталкер. Хабар таскал. Всех вас, формалов, плесень офисную, за пояс заткнул!
– Кто сталкер? – с насмешкой спросили от дверей. – Ты – сталкер, бурдюк жирный? Ты какую зону топтал?
На корпоратив «Постап-ОКа» пожаловали нежданные гости. Потертые противогазы, штопанные комбезы, кирзачи и нашивки выдавали в них бывалых сталкеров. Фонило от гостей так, что у всех формалов застрекотали гейгеры.
– Вы кто такие? – полез на рожон Самоваров. – Подите вон, я вас не знаю!
Сталкеры подняли оружие. Формалы попятились к столам. Самоваров вскинул свой обрез. Руслана ойкнула и попыталась прятаться за Эдика.
– Во дурак, – прокомментировал Эдик, опустился на четвереньки и полез под стол.
Руслана последовала за ним.
– Опусти обрез!
– Ты кто такой, чтобы тут командовать?
– Опусти, дурак, пока живой. И признайся, что ты – не сталкер!
– Я – не сталкер?! – проревел Самоваров.
И грянул первый выстрел.
В ответ ударили автоматные очереди.
Руслана зажала уши и завизжала. Эдик сжался в комок. Ошалевшие от ужаса формалы ползали под столами, ища укрытия от пуль. Эдик вцепился в ногу Русланы и расплакался…
Когда все стихло, Руслана выбралась из-под стола и за шкирку вытащила Эдика. Самоваров лежал на полу в луже собственной крови, рядом валялся дымящийся обрез.
– Вот блин… – пробулькал Самоваров. – Не успел свалить из сраной Рашки…
– Что же теперь будет? – спросил Эдик, прижимаясь к Руслане.
– А теперь, – сказала Руслана, – всё будет хорошо.
– Может, не надо? – поправляя галстук, спросил Эдик. – Неудобно все-таки.
– Надо. – Руслана вручила ему «Вишневый сад» и мягко, но сильно толкнула в спину.
Эдик шмыгнул носом и распахнул дверь конференц-зала.
Японцы, одинаковые, как матрешки, при таком нарушении этикета оцепенели от культурного шока. Анатолич, только что извинявшийся за безвременную кончину Самоварова, смерил Эдика удивленно-презрительным взглядом.
– В чем дело? – с неприязнью спросил гендиректор.
– Я… тут… – Эдик попытался вспомнить заготовленную речь. – Вот.
Он присеменил к столу и положил перед Анатоличем томик Чехова.
– Национальная идея. Икона русской духовности.
Анатолич поднял бровь и прошипел:
– Совсем охренел? Ты кто такой? Фамилия. Отдел.
Эдик открыл было рот, но тут японцы хором загудели что-то непонятное, но восхищенное.
– Осень интересно дес! Мы срышари про писатеря Чехова-сама. Какое это пороизведение дес ка?
– «Вишневый сад»! – выпалил Эдик.
– Оооо! Национарная идея! Верикая русский народ! – хором прогудели япоцы.
Анатолич среагировал мгновенно:
– Это наш лучший специалист. Начальник отдела…
– Креатива, – подсказал Эдик.
– Креатива, – повторил Анатолич. – Спасибо…
– Эдуард.
– Спасибо, Эдуард. И до свидания, – пожал руку Эдику гендиректор.
Капля пота сползла между лопаток Эдика. На негнущихся ногах он вышел из конференц-зала. Японцы что-то бурно обсуждали, поминая фукусимовские фильтры.
– Ну что? – спросила Руслана.
– Кажется, получилось, – ответил Эдик. – Руку пожал. И начальником отдела назначил.
Руслана с визгом бросилась ему на шею.
– Убежище! – промурлыкала она, целуя Эдика в ухо.
Котлован был огромен. На дне его стояла бурая вода, из которой торчали бетонные сваи и ржавая арматура.
– Ну вот, – сказал прораб, – первый ярус планируем сдать через три года. Но там уже все раскуплено. Есть свободные таунхаусы на втором ярусе. Двадцать квадратных метров. Раздельный санузел. И фукусимовский фильтр для воздуха. Сдаем под ключ. Ипотеку оформлять будем?
Руслана взглянула на серое осеннее небо, разрыхленную глинистую почву, мокнущий под кислотным дождем экскаватор и с неясной тоской вспомнила плакат напротив своего стола. Действительность разительно отличалась от мечты.
– Под какой процент ипотеку? – деловито спросил Эдик.
– Четыреста годовых. Стандартно. При рождении ребенка – один процент скидки.
Эдик отвел Руслану в сторонку и прошептал:
– Моей зарплаты начальника отдела на это хватит, а жить будем на твою. А когда выплатим, половину таунхауса можно сдавать и больше никогда не работать. Ну, что скажешь, милая?
Руслана вздохнула:
– А мы точно выплатим?
– Ну конечно, – заверил ее Эдик. – Надо брать. Мы так долго к этому шли. Мы можем себе это позволить. Мы же – цивилизованные люди!
– Тогда оформляй, – сказала Руслана.
Взявшись за руки, Эдик и Руслана смотрели в котлован, но видели там свое светлое будущее.
Игорь Вардунас
Котлован
На холодную землю, покрытую седыми проплешинами наледи, сыпалась редкая снежная крошка, закручиваемая неспешным дыханием надвигающейся зимы. Низкие тучи, словно вата, вымазанная чернилами, тянулись над покосившимися крышами поселка, брошенного когда-то давным-давно. Поскрипывало дерево, жухлая трава крошилась от легкого прикосновения, оставляя на пальцах ржавый налет. Сырость сменялась заморозками. Обглоданные древоточцем домишки, коробки сараев, остовы автомобилей, растрепанные кусты ягод и даже заплесневелые кольца уныло просевших колодцев выглядели как припорошенные пудрой елочные игрушки с давно потускневших открыток.
В стороне, у скелета парника, тоненько попискивал флюгер – прибитая к палке жестянка из трех лепестков, вырезанных на манер символа радиационной угрозы. Одинокий автограф неведомого шутника. Скрюченные, узловатые ветки яблонь тянулись из стволов, словно вены из выпотрошенной плоти. Кое-где еще покачивались сморщенные плоды, до которых так и не добрались покинувшие сезонные гнездовья птицы.
Сколько времени прошло, а деревья все растут и растут. Дают плоды, сбрасывают листву, засыпают. В природе словно ничего и не случилось. Ну, почти ничего.
Щеку облокотившейся на забор Дрессировщицы лизнул колючий ветерок, и она поежилась, туже затягивая «молнию» на воротнике термокомбинезона, плотно обтягивающего фигуру под расстегнутым плащом. Переступив, потерла щиколоткой одной ноги о другую. Холодно. Поправив старую ковбойскую шляпу, девушка принюхалась – запах гниющего дерна с каждым днем напористо вытеснял свежий холодный дух, щекотавший легкие множеством иголочек. Веяло надвигающейся зимой и дымом. В стороне, у припаркованной техники с инженерными боеприпасами, ребята-загонщики что-то шумно жарили на огне, метавшемся в щербатой бочке. Обедают.
Девушка сглотнула, ощутив, как заурчало в животе. Ничего, потерпит. Все равно кусок в горло не полезет, пока не закончим. За прошедшие дни нервы сплелись в сплошную тугую струну, не дававшую думать ни о чем, кроме успешного завершения дела.
Почва в очередной раз испустила натужный стон, и находящееся в десятке метров от Дрессировщицы дерево неожиданно с треском втянулось под землю. Брызнули сучья, по траве, подскакивая, разбежались почерневшие яблоки, словно угли из кострища, которое разворошили ногой.
Неожиданным это не было, за время работы она успела многое повидать. Но девушка инстинктивно вздрогнула – каждый раз новый мир так и норовил удивить чем-нибудь доселе невиданным. Да и заказы в этом сезоне выдались один лучше другого: то болотного урдалака одним, то гладкошкуров третьим, то свинорыла десятым… Выдохнув белесый клуб пара, Дрессировщица качнула выбившимся из-под шляпы небрежно остриженным каре иссиня-черных волос. Все, подруга, набегались: последнее танго и – на покой до весны. Если Жикару, конечно, не приспичит поохотиться в заснеженных Западных Пустошах. Но в этот раз она уж точно будет стоять до последнего, в попытке отговорить напарника от этой затеи. Хватит! Единственный план на следующие несколько месяцев – лениво мурлыкать на завалинке какой-нибудь отдаленной южной кантины, потягивая обжигающий ягодный пунш, и вполуха следить за разухабистыми байками соревнующихся во вранье заезжих самоходов…
Но сначала будут знаменитые Гномьи Бани. Настоящий подземный оазис чистоты и комфорта посреди радиационного ада, в которое так стремительно превратилось Циркезонье. О да-а! Она вытянется на пропитанной мылом деревянной скамье и послушно подставит спину рослому банщику, давая как следует отходить себя веником. А потом окатиться из кадушки ледяной водой, смывая вместе с налипшими листьями напряжение и усталость. Дрессировщица в блаженном предвкушении смежила веки, будто заново ощущая жгучие прикосновения к нежной коже.
Отвлекая ее от раздумий, из-под земли донесся смачный сдавленный хруст. Девушка поежилась и скрестила руки на груди, спрятав озябшие пальцы под мышками – перчатки пришлось одолжить Жикару. Осенняя миграция – не самая удачная пора для ловли травоядных. Земля промерзает глубоко, корни отмирают, и кормежка становится совершенно непривлекательной. Хорошо хоть с этим экземпляром повезло. За лето, видать, не отъелся как следует.
– Готово!
Наконец-то. Поправив ремень, оттягиваемый «Глоком» и хлыстом, она направилась к соседнему участку, где Жикар – приземистый мужичок в пузатой разгрузке и с топорщащимся ярко-зеленым ирокезом – заканчивал монтировать последний сейсмический буй.
Червяка загоняли почти неделю.
Первые десять зарядов ушли на то, чтобы колебания в почве вынудили опознанное по характерной примете – стойкому радиоактивному свечению – медлительное животное повернуть в требуемом направлении, тем самым отрезая его от стаи, мигрирующей на юг. Еще пять потребовалось, чтобы он прополз через Топь и болота, сокращая себе и охотникам путь до расставленной западни. И вот сейчас, на шестой день, зверь безмятежно пасся в грунте одного из яблоневых участков, где-то под подошвами сапог следившей за приготовлениями девушки. До оговоренной и заранее оборудованной ловушки, у которой дежурила вторая группа загонщиков, оставалось всего каких-нибудь метров шестьсот.
Но на брифинге, когда составляли карту и координировали план, никто не удосужился сообщить, что последний рывок охоты пролегал через заброшенную деревню, или черт знает, что там было еще. Хорошо, хоть Жикар не ворчит, а, по обыкновению, невозмутимо копается со своими железками. Только бы перчатки не порвал. Неунывающего напарника, казалось, вообще ничто не способно было сломить: ни временные перебои с работой, ни плохая еда, ни даже внезапно свалившийся на маковку Конец Света. Вот только Свет-то закончился, а их приключения, похоже, еще нет. Извечные накладки. Почему от них каждый раз никуда не деться?
– Все проверил? – поинтересовалась Дрессировщица, переступая через разложенный на траве инструмент.
Сейсмический буй напоминал механическую руку размером с человека, цепко вцепившуюся в черствый дерн растопыренной педалью-пятерней с круглым отверстием посередине. Помощник как раз заканчивал аккуратно фиксировать четырехсотграммовую тротиловую шашку в специально смазанном капсюле-патроннике, вертикально нацеленном в землю.
– Угу, – поправив изолированный микрокабель, Жикар вооружился саперной лопаткой и, встав на колени, стал быстро закапывать сейсмический датчик в нескольких метрах от устройства.
– Помни, неожиданности нам не нужны, – присевшая рядышком девушка посмотрела туда, где в стороне над гнилыми заборами возвышались конусы еще четырех буев.
– Уи. Вероятность ошипки 0.0004, – пропыхтел обожающий исправно работающую технику Жикар, шустро орудуя лопаткой.
– Не оглуши его, – шмыгнула носом Дрессировщица (только простыть под конец сезона не хватало). – Второй попытки у нас нет.
– Железно, – покончив с маскировкой датчика, Жикар шустро покидал инструменты в сумку и, поднявшись, закинул ее на плечо. – Это как играть в шахмат’и с глухонемой крот. Можем начинать.
Помощники у машин успели перекусить и теперь явно скучали на ветру, ожидая дальнейших приказаний.
– По местам! – стряхнув перчатки, которые вернул Жикар, Дрессировщица забралась в массивный «Хамви», припаркованный рядом с гусеничной БМП. Включила технику, вмонтированную в приборную панель, состоящую из последовательно соединенных сейсмоприемника, усилителя с электрическими фильтрами и гальванометра с магнитофоном. Пришлось раскошелиться, что и говорить.
– Готовы? – в последний раз уточнила она, когда команда расселась по местам, а на водительское сиденье «Хамви» взгромоздился Жикар, нацепивший каску с надписью «Punk’s not dead!». Захлопнув дверь, он с нетерпением посмотрел на начальницу, теребя коробочку дистанционного взрывателя. Внутренне собравшись, та коротко кивнула, на всякий случай прижимая ладони к ушам:
– Давай!
Щелкнуло пусковое реле, и находящийся в зоне видимости буй, коротко пискнув, с чудовищной силой выстрелил капсюль с тротилом в мерзлую почву. Оглушительно бухнуло – от прибора кольцом взметнулась ударная волна, закручивая снежную крошку и встряхивая участки. «Хамви» качнуло. Брызнул щепками старый амбар в сторонке, а отголосок первого взрыва уже накрывала канонада следующих четырех. Земля под машинами задрожала, сидящие в вибрирующем салоне люди уставились на приборы. При появлении в зоне обнаружения движущихся целей сейсмические датчики мгновенно передавали на экраны регистрируемые колебания почвы.
Дрессировщица, затаив дыхание, следила за плещущейся помехами радарной панелью, по которой неторопливо смещался маленький сгусток, походивший на гротескную зеленую соплю. Потревоженный червь послушно продвигался в заданном направлении.
– Давай же, родимый… не подведи, – одними губами прошептала охотница.
В этот момент рокот стих, и подземная вибрация понемногу прекратилась. Послышался отдаленный скрежет металла, сопровождаемый азартными криками загонщиков. Обозначение червяка на экране застыло. Перестав зажимать уши, девушка радостно вскрикнула, чуть не захлопав в ладоши.
Зверь угодил в ловушку. У них получилось!
Все еще улыбаясь, Дрессировщица устало откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза. Изнуряющий многодневный поединок наконец-то закончился.
Разъяснилось. Из-за низких туч выглянул бледный диск солнца, тускло освещая суетящихся людей, окруживших исполинскую глыбу, словно лилипуты, пленившие Гулливера. В центре огромной ямы, опираясь на обломок крыла, возвышался сгнивший остов пассажирского авиалайнера, у которого при падении полностью выдернуло хвостовую часть, размозжившую ферму неподалеку. Изъеденный дождями и ржавчиной, затянутый густым мхом, фюзеляж самолета напоминал поваленный ствол гигантского дерева, из которого торчал извивающийся, мерцающий бледно-зеленым пупырчатый хвост. От него к краю котлована, где зияла дыра метров шесть в окружности, со свода которой на шлемы рыскающих лучами фонарей охотников еще сыпались ошметки земли вперемешку с корнями, тянулась широкая полоса слизи.
Стиснувшее червяка железо скрипело и неуклюже раскачивалось, опутанное множеством страховочных тросов, перекинутых через фюзеляж и намотанных на лебедочные барабаны. Рядом, перекрикиваясь, деловито суетились загонщики.
– Старайтесь не приближаться без защиты! – предупредила Дрессировщица, спрыгивая на землю из остановившегося у котлована «Хамви». – Слишком высокий фон!
– В курсе! Сделаем! Эй, Махно, вон там подкрути! – наперебой бодро откликались из ямы.
– Надо бы им выпивку поставить.
– Угу. Как самим заплатят, – вставший рядом Жикар направил на червяка дозиметр. Кончик стрелки задрожал и осторожно макнулся в красный сектор.
– Расходы посчитал?
– Да. Что дальше?
Охотница пожала плечами:
– Пусть Вилли разбирается, мы свое дело сделали.
– Но зачем ему радиоактивный гусеница?
– Пустит на фарш и продаст в ресторан конкурента. Или устроит гладиаторские бои. А может, он вообще коллекционирует чучела…
Словно услышав ее, червь вибрирующе застонал.
– Чует, – заметил Жикар.
– Лучше о деньгах беспокойся.
В отдалении зафырчало, и из пролеска к котловану выскочила, подпрыгивая на кочках, ярко размалеванная гусеничная самоходка. Лязгали мельтешащие траки. Отчаянно коптила кашляющая выхлопная труба.
– Патруль? – насторожился Жикар.
Дрессировщица прислушалась. Из репродукторов на броне механизма визгливо доносились обрывки бравурного циркового марша.
– Не похоже. Но кто-то явно заинтересовался нашим рукоделием, – она переглянулась с Жикаром. Тот спрятал дозиметр. – Все остальные работайте! Я разберусь.
Траки замерли, и по пшикнувшей гидравликой грузовой аппарели легкой походкой слетел элегантный прилизанный господин во франтоватом розовом фраке. За ним вышагивало несколько приплюснутых карликов в мешковатых накидках, а замыкал процессию дородный верзила в тельняшке и штанах на подтяжках. Его широкое лицо, украшенное клоунским носом, было небрежно вымазано белилами, а макушку венчал поношенный танковый шлем. По всей видимости, это был водитель самоходки. В уныло-мрачной окружающей обстановке странные гости выглядели пришельцами из космоса и сразу привлекли всеобщее внимание. Поэтому никто не увидел, что за мгновение до того, как аппарель с шипением захлопнулась в боку транспорта, изнутри что-то озлобленно бормоча, выбрался ушастый маленький тролль – от земли два вершка – и, шлепнувшись на землю, вразвалочку заковылял к котловану.
– О! Вы, должно быть, и есть знаменитая Дрессировщица! – на ходу затараторил незнакомец во фраке, безошибочно «опознав» охотницу. Та иронично выгнула бровь – среди команды она являлась единственной женщиной, и ошибиться было невозможно даже при очень сильном желании. – Наслышан, наслышан! Репутация, походка, грация… Шарман! Беллиссимо! Манифик!
Не давая опомниться, подскочивший франт схватил кисть Дрессировщицы и, галантно согнувшись, впился в руку губами. Девушка вздрогнула, ощутив прикосновение аккуратно подстриженных усиков. Ноздри защекотал удушливый, кислый парфюм.
– Чем обязана? – справившись с головокружением и мягко выдернув руку, поинтересовалась она.
– Разрешите представиться. Меня зовут Арчибальд, я управляющий и конферансье знаменитого Цирка Карабасыча, о котором вы наверняка имели честь слышать?
– Ну да. Шатер за лесом.
– Бон! – собеседник продолжал выстреливать слова со скоростью пулемета, одновременно протягивая девушке две прямоугольных картонки с пестрой каймой. – Господин Карабасыч наслышан о вашей безупречной репутации и, дабы засвидетельствовать свое почтение, приглашает вас и помощника посетить выступление нашей труппы.
Дрессировщица переглянулась с Жикаром.
– У нас плотный график…
– Не спешите отказывать. О вас и вашем помощнике ходят слухи, один невероятнее другого. А что может послужить лучшей рекомендацией, чем добрая молва?
– На болтливый язык одна управа – нож, – нахмурилась девушка. – Чем дольше держишь его за зубами, тем больше шансов, что он там и останется.
– Так что я передам хозяину?
– Я подумаю. В любом случае мы освободимся не раньше, чем закончим здесь, – понимая, что конферансье не отвяжется, сдалась Дрессировщица.
– Бон! – явно удовлетворенный ответом Арчибальд звонко прищелкнул пальцами. – С вашего позволения я хотел бы здесь немного погулять. Посмотреть, так сказать, на процесс…
Конец фразы потонул в стремительно надвигающемся реве двигателей.
– День богат на впечатления, – коротко глянув в сторону, откуда доносился звук, Дрессировщица снова вздохнула и рассеянно кивнула Арчибальду, мигом про него позабыв. – Можете смотреть, если хотите. Только не приближайтесь к червю. Особенно сзади.
С этими словами она поправила шляпу и направилась к останавливающимся на другом конце котлована механизмам. Здесь были и танкетки, и грузовики, и квадроциклы; предводительствовало всем этим «автопарком» огромное титановое моноколесо с подвесной кабиной, ощетинившееся крупнокалиберными пулеметами. На объект пожаловала делегация во главе с заказчиком – знаменитым урановым разработчиком по прозвищу Черный Вилли. Прибывший клиент, о мрачных деяниях которого слухи расползались быстрее радиации, пугал многих. Но и он в свою очередь допустил промах, не заплатив аванс. Это была первая охота в карьере Дрессировщицы, за которую не внесли предоплату. Так что к черту страхи! Найми ее Сатана, даже ему пришлось бы выписывать чеки.
Сипящий в респиратор двухметровый симбиоз кевлара и брони, увенчанный маской-шлемом с красными стеклами-глазами, неторопливо приближался к месту событий в окружении охраны. Пружинисто переставляемые пудовые сапожищи хрустко вминали грунт. Что сказать – принесла нелегкая. Хорошо хоть успели загнать червя.
– Рита, отрада моя! – хрипло просипели встроенные в респиратор динамики, и громадные ручищи на пневмоусилителях со съемными перчатками разошлись в широком объятии. – Как успехи?
– Твоими молитвами, – Дрессировщица поморщилась. Кто ему сказал? Называть себя по имени девушка разрешала только очень-очень близким знакомым. Полуобернувшись, она вопросительно указала на останки авиалайнера, из которых торчал извивающийся хвост. – Этот?
– Разумеется. Или ты думаешь, я сомневался в твоих способностях?
– Тогда бы не нанял.
– А это что за пугало? – массивный шлем повернулся на шарнирах в сторону наблюдавшего за котлованом конферансье. – Я же просил без посторонних.
– Из цирка за лесом. Смотри: перетянут, кого будешь нанимать, а? – Дрессировщица скрестила руки на груди. Ее не покидало неприятное ощущение, что безликие красные стекла пытливо сканируют каждую клеточку ее тела, а могучие ручищи вот-вот облапят, расстегивая тугой комбинезон от воротника до полоски трусиков.
Железная маска глухо фыркнула – через динамики получилось нечто вроде поросячьего «хрюк!» На массивной левой перчатке вытянулся указательный палец и легонько приподнял голову девушки за подбородок.
– Я на тебя кредитов не жалею. Ты же знаешь.
– Что-то пока не видела, – Дрессировщица отстранилась. – Кстати, об оплате. Оговоренная цена за поимку и аванс, – переходя на деловой тон, она вытащила из внутреннего кармана плаща замусоленный блокнот и перелистнула несколько страничек с расчетами. – Плюс накинуть за сейсмические буи – Жикару пришлось доплатить за парочку. Итого двести пятьдесят кредитов.
– Красавица, я заплачу вдвое больше, – с готовностью заверил Черный Вилли. – Но придется потерпеть до утра.
– Почему это? – насторожилась девушка.
– Видишь ли, наш большой пупырчатый друг, если твои волнующие глазки могли это заметить, слегка… кхм… радиоактивен.
– И? Ты же сам давал приметы.
– Верно. Но сначала необходимо обеззаразить его, перед тем как… мы сможем дальше работать. Думаю, мои мальчики живо управятся. Так ведь, ребята?
– Угу, босс, – прогундосила парочка щуплых сталкеров, толкавшая к дощатому спуску в котлован загадочный растопыренный агрегат, прикрытый дырявым брезентовым чехлом.
– Я тут при чем? Мое дело поймать.
– Твое дело аккуратно закончить работу, – наставительно поднял палец Вилли. – И проследить за сохранностью червя. А они тебе в этом помогут.
Мимо, гремя увесистой сбруей, прошагал вооруженный до зубов отряд наемников. Сохраняя одинаковую дистанцию между бойцами, он стал неторопливо замыкать котлован в кольцо.
– Люблю порядок, – одобрил Вилли, пока его люди занимали свои места. – К тому же мне все равно нужно пилить за валютой. Так что терпение, девочка, терпение.
– На кой черт тебе червяк понадобился? – поинтересовалась Дрессировщица и не удержалась от шпильки. – Внуков катать?
Это был удар ниже пояса в прямом смысле. В определенных кругах бытовали слухи, что разработчик умудрился поджарить в Шахтах не только свои мозги.
– Ай-яй-яй! – проигнорировав колкость, Черный Вилли погрозил Дрессировщице пальцем. – А вот любопытство не входило в контракт. Не стоит нарушать условия.
– Ладно, идет, – неохотно согласилась девушка. – Я подожду до утра. Но не пытайся меня надуть.
– Слово Черного Вилли!
– Угу.
– Тогда ударим по рукам! – об этом характерном обычае стального гиганта знали все от Урановых Шахт до Западных Пустошей. Хорошо, Жикар доработал одну из перчаток, и за время разговора девушка украдкой успела ее натянуть. Потому что если вы слышали данное предложение, но отвечали отказом, это было равносильно смерти.
Торжественно оголив правую руку, Черный Вилли протянул Дрессировщице исхудалую кисть с тонкими длинными пальцами, тускло мерцающую зеленым. Закусив губу, девушка смело ответила на цепкое рукопожатие перчаткой со специальным блокирующим раствором. Реакция собеседника скрылась под маской. Тем лучше. Одному урану известно, скольких неосторожных горе-дельцов и конкурентов отправило на тот свет печально известное «пожатие Вилли».
– И олухов спровадь, – снова спрятав руку в перчатку, он еще раз повернул маску-шлем в сторону слоняющихся по лагерю конферансье и карликов. – Нечего тут ошиваться. До завтра, крошка!
Читать бесплатно другие книги:
