Бумажные города Грин Джон

Я смотрю в зеркало заднего вида, у Радара в вырезе мантии видны волосы на груди.

– У тебя там мужских трусов нет? – интересуется он.

– Реально, нам надо бы в «Гэп» заехать.

Работа Радара заключается в ведении Исследований и Расчетов, и начинает он ее с помощью калькулятора в своем наладоннике. Сейчас он сидит один на ряде сидений за моей спиной, разложив рядом с собой распечатку с маршрутом и руководство пользователя этого минивена. Он высчитывает, с какой скоростью надо ехать, чтобы быть на месте завтра к полудню, сколько раз надо остановиться, чтобы не закончился бензин, смотрит, где по маршруту следования расположены заправки ВР, сколько будут длиться остановки, сколько времени потратим, сбавляя скорость.

– Так, заправиться надо будет четыре раза. И делать все придется очень-очень быстро. На самой дальней от дороги заправке у нас всего шесть минут. Нас ждут три участка, где ведутся дорожные работы, пробки в Джексонвилле, Вашингтоне и Филадельфии, хотя Вашингтон мы будем объезжать в три утра, что нам на руку. И по моим подсчетам, средняя скорость должна составлять семьдесят две мили в час. Сейчас какая?

– Шестьдесят три, – говорю я. – Ограничение пятьдесят пять.

– Гони на семидесяти двух.

– Не могу, это опасно, и мне квитанцию выпишут.

– Гони на семидесяти двух, – повторяет он.

Я давлю на газ. Сложность отчасти в том, что я не хочу гнать на семидесяти двух, а отчасти в том, что и сам минивен не хочет гнать на семидесяти двух. Он начинает так трястись, что кажется, будто он сейчас развалится. Я держусь в крайней левой полосе, и все равно некоторые машины едут быстрее нас, так что обгонять им приходится справа, мне из-за этого очень неловко, но я должен хорошо видеть дорогу перед собой, потому что, в отличие от всех остальных водителей на этой трассе, не могу себе позволить сбавлять скорость. В этом моя задача: ехать и нервничать. И мне кажется, что я эту роль когда-то уже играл.

А что же Бен? Его задача – захотеть поссать. Поначалу, конечно, кажется, что он будет просто жаловаться на то, что нет дисков и что все радиостанции в Орландо – отстой, кроме нашей школьной, но ее уже не слышно. Но вскоре он забывает об этой чуши и переходит к главному: он хочет в туалет.

– Мне надо поссать, – заявляет он в 03:06.

Это через сорок минут после того, как мы выехали. И осталось нам ехать примерно день.

– Ну, – отвечает Радар, – могу тебя обрадовать тем, что мы остановимся. Но, к сожалению, не ранее, чем через четыре часа тридцать минут.

– Думаю, выдержу, – обещает Бен, но в 03:10 сообщает: – Вообще-то мне сильно хочется. Очень сильно.

Мы отвечаем хором:

– Терпи.

Он говорит:

– Но я…

Мы хором:

– Терпи!

Какое-то время мы так развлекаемся: Бен хочет отлить, а мы велим ему терпеть. Он ржет и жалуется, что от смеха ссать хочется еще больше. Лэйси подскакивает к нему сзади и щекочет. Он хохочет, поскуливая, я смеюсь над ним, не сбавляя скорости. Мне интересно, Марго нарочно подстроила нам такую поездку, или это вышло случайно – но все равно мне так весело не было с тех пор, как я провел ночь за рулем маминого минивена.

3 УР. ЧАС ВТОРОЙ

Я все еще за рулем. Мы сворачиваем на север, на I-95, и несемся по серпантину на север Флориды, дорога проходит недалеко от побережья. Тут растут одни сосны, высокие и стройные, прямо, как я. Но кроме самой дороги ничего интересного нет, я многих обгоняю, иногда кто-то обгоняет меня, я слежу за тем, кто у меня впереди и сзади, кто приближается и удаляется.

Лэйси с Беном сели вместе, а Радар ушел совсем назад, они играют в «Я заметил», причем в древнюю версию, когда можно замечать только то, что в действительности не увидишь.

– Я заметил краем глаза нечто классное и ужасное, – начинает Радар.

– Как Бен улыбается только правой стороной рта? – предполагает Лэйси.

– Нет, – отвечает Радар, – к тому же зачем ты такие личные вещи про Бена говоришь. Это чересчур.

– Может, ты заметил, что у вас под мантиями ничего нет, а теперь в таком виде приходится ехать в Нью-Йорк, и все остальные водилы думают, что вы в платьях?

– Нет, – говорит Радар, – это просто ужасное, но не классное.

Лэйси улыбается:

– Ничего, со временем вы полюбите платья. Так обдувает приятно.

– Я понял! – восклицаю я. – Ты заметил, что нам предстоит ехать целые сутки в этом минивене. Это классно, потому что все поездки круты по определению; а ужасно, потому что мы пожрем столько бензина, что это разрушит нашу планету.

Радар снова говорит, что я не угадал, так что игра продолжается. Я гоню на семидесяти двух, молясь, чтобы мне не выписали штраф, и играю с ними в эту метафизическую версию «Я заметил». Классным и ужасным оказывается то, что мы не смогли показаться на вручении во взятых на прокат мантиях, под которыми ничего нет. Я пролетаю мимо полицейской тачки, стоящей на разделительной полосе, засеянной травой. Крепко вцепляюсь в руль обеими руками, не сомневаясь в том, что они погонят за нами и заставят остановиться. Но они не гонятся. Может, понимают, что я превышаю скорость только потому, что у меня нет иного выхода.

3 УР. ЧАС ТРЕТИЙ

Бен снова сидит на переднем сиденье. Я все еще за рулем. Нам всем хочется есть. Лэйси раздает каждому по жвачке, но это мало помогает. Она составляет огромный список всего, что надо будет купить на заправке во время первой остановки. Я надеюсь, что там будет богатая заправка, и мы выпотрошим ее всю.

Бен болтает ногами.

– Может, прекратишь?

– Мне уже три часа как надо отлить.

– Ты говорил, помню.

– У меня уже до ребер поднялось, – объясняет он, – скоро до ушей дойдет. На настоящий момент, старик, на семьдесят процентов мое тело состоит из мочи.

– Ага, – говорю я с едва заметной улыбкой. Реально смешно, но я уже очень устал.

– Я боюсь, что сейчас заплачу, и из глаз польются ссаки.

Это меня добивает, и я все же хохочу.

Когда я смотрю на него через несколько минут, Бен сидит, вцепившись в промежность и смяв ткань мантии.

– Что это за фигня? – спрашиваю я.

– Чувак, мне надо отлить. Я уже вынужден пережимать шланг. – Он поворачивается назад: – Радар, скоро там?

– Чтобы не делать больше четырех остановок, надо проехать, по меньшей мере, еще сто сорок три мили, если удастся держать скорость, это будет примерно через час пятьдесят восемь с половиной минут.

– Я не сбавляю! – кричу я.

Мы на севере Джексонвилля, подъезжаем к Джорджии.

– Радар, я столько не выдержу. Найди мне, во что можно поссать.

Мы взрываемся хором: НЕТ. Ни в коем случае. Будь мужиком, держись. Держись, как леди викторианской эпохи держится за свою девственность. Борись с собой с достоинством и благородством, с какими президент Соединенных Штатов должен бороться за счастье стран свободного мира.

– ДАЙТЕ МНЕ ЧТО-НИБУДЬ, ИЛИ Я СЕЙЧАС НАЛЬЮ НА СИДЕНЬЕ. И ПОСКОРЕЕ!

– О, господи, – говорит Радар, отстегивая ремень безопасности.

Он лезет назад, открывает кулер. Вернувшись, он подает Бену пиво.

– Слава богу, крышка скручивается, – радуется Бен, зажимает ее мантией и открывает бутылку.

Я смотрю в боковое зеркало, как из окна летит пиво и разбрызгивается по трассе. Потом Бен умудряется засунуть бутылку под мантию, не продемонстрировав нам предположительно самых больших шаров в мире, а мы молча ждем – смотреть на него нам противно.

Лэйси спрашивает: «Ну, неужели нельзя потерпеть?», и в тот самый миг раздается этот звук. Я его раньше ни разу не слышал, но все равно узнаю: моча хлещет по дну пивной бутылки. Этот звук похож на музыку. Тошнотную и очень быструю музыку. Я бросаю взгляд на Бена и вижу блаженство в его взгляде. Он улыбается, глядя в никуда.

– Чем дольше ждешь, тем лучше потом, – сообщает он.

Через некоторое время звук меняется со звонкого журчания мочи по стеклу до гулкого шепота мочи, льющейся в мочу. Потом улыбка медленно сходит с лица Бена.

– Старик, мне, похоже, нужна еще одна бутылка, – вдруг объявляет он.

– Еще одну, БЫСТРО! – ору я.

– Есть еще одну бутылку! – Радар мигом перегибается через спинку сиденья, ныряет с головой в кулер и выкапывает из-подо льда еще одно пиво. Срывает крышку голой рукой, приоткрывает окно сзади и выливает бухло через щелку. Потом кидается вперед, втискиваясь между мной и Беном, протягивает бутылку ему, а у бедолаги уже взгляд мечется туда-сюда от ужаса.

– Гм, поменять их будет, гм, непросто, – сообщает он.

Под мантией происходит какая-то длительная возня, я стараюсь даже не думать о том, что именно там творится, и вдруг показывается бутылка из-под светлого «Миллера» с мочой (на вид до жути похожей на светлый «Миллер»). Бен ставит полную бутылку в подстаканник, хватает у Радара новую и облегченно вздыхает.

Всем остальным в это время остается лишь созерцать мочу в подстаканнике. Дорога довольно ровная, но сам минивен все же потряхивает, так что она там плещется у самого горлышка.

– Бен, если твоя ссанина окажется в моей новенькой тачке, я отрежу тебе яйца.

Он, еще не перестав ссать, с ухмылкой смотрит на меня:

– Старик, где ты такой большой нож найдешь?

Наконец я слышу, как поток ослабевает. Закончив, он быстро выбрасывает вторую бутылку в окно, за ней следует и первая.

Лэйси делает вид, что сейчас сблюет, хотя, может, и вправду сблюет. Радар говорит:

– Боже, ты что, сегодня с утречка восемьдесят литров воды выглушил?

Но Бен просто светится от счастья. Он вскидывает сжатые в кулаки руки и орет:

– Ни капли на сиденье! Я Бен Старлинг! Первый кларнет школьного марш-оркестра. Рекордсмен в стойке на пивном бочонке. Чемпион по ссанью в тачке. Я потряс мир! Я лучше всех!

Через тридцать пять минут, под конец третьего часа нашего путешествия, он тихонько вопрошает:

– Когда у нас остановка?

– Если Кью не будет сбавлять скорость, через один час три минуты, – отвечает Радар.

– Хорошо, – говорит Бен. – Хорошо. А то мне поссать надо.

3 УР. ЧАС ЧЕТВЕРТЫЙ

Лэйси спрашивает, впервые за сегодня: «Мы еще не доехали?» Мы ржем. Но мы уже в Джорджии, а я уже полюбил этот штат, хоть и по одной-единственной причине: тут ограничение скорости семьдесят миль в час, поэтому я могу прибавить до семидесяти семи. Во всем остальном Джорджия очень напоминает Флориду.

Час мы готовимся к первой остановке. Она очень важна, потому что я очень-очень-очень-очень хочу есть и пить. По какой-то причине от разговоров о том, что мы накупим на заправке, становится легче. Лэйси составляет список покупок для каждого из нас – мелким почерком на обратных сторонах чеков, которые оказались в ее сумочке. Она заставляет Бена высунуться из окна и посмотреть, с какой стороны у нас отверстие для заливки бензина. Она заставляет нас наизусть выучить список покупок и проводит тест. Мы несколько раз прогоняем план посещения заправки, ведь все надо будет сделать так же быстро, как чинятся гоночные тачки во время заезда.

– Еще разок, – требует Лэйси.

– Я занимаюсь бензином, – начинает Радар. – Вставив пистолет, я бегу внутрь, хотя, пока бензин качается, я, по идее, должен стоять и следить за процессом, и отдаю вам карточку. Потом лечу обратно к тачке.

– Я подаю карточку кассиру, – говорит Лэйси.

– Или кассирше, – вставляю я.

– Неважно, – отвечает Лэйси.

– Ты просто не будь такой сексисткой.

– Ладно, Кью. Я подаю человеку за кассой карточку. Прошу ее или его посчитать все, что мы принесем, и иду в туалет.

Потом моя очередь:

– Я тем временем собираю все, что у меня по списку, и выношу на кассу.

Бен:

– А я пока ссу. Как поссу, набираю покупки по списку.

– Самое главное – майки, – вставляет Радар. – Все на меня так косятся.

Лэйси:

– Я выхожу из туалета и подписываю чек.

– Как только бак наполнится, я сажусь в минивен и уезжаю. Так что вам к этому времени лучше вернуться. Потому что иначе я вас брошу, серьезно. Даю вам шесть минут, – грозится Радар.

– Шесть минут, – говорю я и киваю.

Лэйси с Беном тоже повторяют: «Шесть минут». В 17:35, когда остается девять сотен миль пути, Радар сообщает, что, согласно его наладоннику, на следующей развязке нас ждет ВР.

Я въезжаю на заправку, Лэйси с Радаром сидят у дверей наготове. Бен уже отстегнул ремень, одна рука у него на ручке двери, вторая – на приборной панели. Я как можно дольше стараюсь не сбавлять скорость и прямо перед колонкой жму на тормоз. Минивен резко останавливается, мы вылетаем из дверей. Я встречаюсь с Радаром перед машиной, бросаю ему ключ, бегу в торговый зал со жратвой. Лэйси с Беном оказываются у входа раньше, но не намного. Бен кидается в туалет, а Лэйси объясняет седой старухе (это все же женщина!), что мы много всего сейчас накупим и что мы жутко спешим, и пусть она посчитает все, что мы принесем, и проведет покупку по карте ВР; женщина несколько ошеломлена, но согласна. Вбегает Радар в развевающейся мантии, передает Лэйси карточку.

А я летаю по рядам и собираю все, что было в моем списке. Лэйси достались жидкости, Бену – несъедобное, мне – еда. Я накидываюсь на полки, как будто бы я гепард, а картофельные чипсы – раненые газели. Я тащу гору чипсов, вяленого мяса и орешков к кассе, потом бегу за сладостями. Пригоршня Ментоса, пригоршня Сникерсов, и… в списке этого нет, да и фиг бы с ним, я люблю Нердс и хватаю три пачки. Бегу обратно, потом в «кулинарию», в которой есть лишь древние сэндвичи с индейкой, где индейка сильно напоминает ветчину. Беру два. На пути к кассе останавливаюсь, хватаю парочку Старберстов, упаковку Твинкис и не известно сколько питательных батончиков ГоуФаст. Бегу обратно. Бен стоит у кассы в мантии, передавая кассирше майки и очки по четыре бакса. Лэйси приносит литры газировки, энергетиков, воды. Бутылки большие, столько даже Бену не нассать.

– МИНУТОЧКУ! – кричит Лэйси.

И я впадаю в панику: кручусь на месте, смотрю на полки, стараясь вспомнить, что же я забыл. Подглядываю в список. Мне кажется, что я взял все, но есть такое чувство, что все же упустил что-то важное. Что-то такое. Давай, Джейкобсен. Чипсы, шоколадки, индейка в виде ветчины, сэндвичи с арахисовым маслом и вареньем и – что еще? Что еще за еда бывает? Мясо, чипсы, сласти и… и… и… и… сыр! «КРЕКЕРЫ!» – говорю я как-то слишком громко, кидаюсь к печенью, хватаю сырные крекеры, крекеры с арахисовым маслом, для ровного счета еще и «бабушкино печенье» тоже с арахисовым маслом, бегу обратно и швыряю на прилавок. Кассирша уже собрала нам четыре пакета покупок. Почти на сотню баксов, и это, не считая бензина, мне все лето с родителями Лэйси придется рассчитываться.

Пауза возникает лишь секундная – когда кассирша проводит карточку Лэйси. Я смотрю на часы: через двадцать секунд мы должны выехать. Наконец-то печатается чек. Женщина отрывает его от ленты, Лэйси подписывает, мы с Беном хватаем пакеты и кидаемся к машине. Радар уже завел мотор и подбавляет обороты, словно говоря «поторапливайтесь», мы бежим через стоянку, у Бена так развивается мантия, что он становится похож на черного мага, с образом не сочетаются только тоненькие, бледные ножки и пакеты с покупками. Выглядывают из-под платья и ноги Лэйси, икры напряжены от бега. Не знаю, как выгляжу я сам, но чувствую себя Молодым Придурком. Совершенно безбашенным. Бен с Лэйси открывают боковую дверь и забрасывают туда пакеты, залезают сами. За ними я – падаю на пакеты и на Лэйси. Когда я с громким стуком захлопываю дверь, Радар жмет на газ, выезжает с заправки, становясь за всю долгую и полную легенд историю езды на минивенах первым, кто сорвался на нем с места с такой дикой скоростью. Он выворачивает на трассу на скорости, которая никак не может гарантировать нам безопасности. Мы на четыре секунды опережаем график и радуемся, как механики на гонках «Нэскар», хлопая друг друга по ладоням и по спине. Мы хорошо запаслись. У Бена куча бутылок, в которые можно мочиться. Мне хватит вяленого мяса. Лэйси – Ментоса. У Радара с Беном есть майки. Минивен стал нашей биосферой – если время от времени подзаправляться, мы сможем жить на ходу вечно.

3 УР. ЧАС ПЯТЫЙ

Ладно, может быть, мы все же не так-то уж и хорошо запаслись. Выясняется, что мы с Беном в спешке сделали ошибки средней ужасности (хотя и не смертельные). Радар впереди один, мы с Беном – на следующем ряду, разбираем пакеты и передаем все Лэйси, которая сидит сзади. Она раскладывает все по кучкам согласно странному принципу инвентаризации, который понятен только ей.

– Почему у тебя средства от простуды и от сонливости лежат в разных кучках? – спрашиваю я. – Разве все медицинские препараты не должны быть вместе?

– Кью, милый мой. Ты – мальчик. Ты в этом ничего не понимаешь. Таблетки от сна лежат с шоколадом и «Маунтин дью», потому что в них содержится кофеин, и они не дают заснуть. А лекарство от простуды с вяленым мясом, потому что, когда его поешь, наваливается усталость.

– Потрясающе, – говорю я.

Когда продукты у меня в пакете заканчиваются, Лэйси спрашивает:

– Кью, а где еда, которая… ну, ты знаешь… полезна?

– Что?

Лэйси достает копию моего списка покупок и зачитывает:

– Бананы. Яблоки. Сушеная клюква. Изюм.

– Ой, – говорю я. – Точно. Значит, четвертая группа, про которую я сначала забыл – не крекеры.

– Кью! – Она в ярости. – Я такое есть не могу!

Бен кладет руку ей на локоть:

– Бабушкино-то печенье можешь. Оно не вредное. Его же бабуля испекла. Бабуля тебе плохого не пожелает.

Лэйси сдувает прядь волос с лица. Похоже, она искренне недовольна.

– К тому же, – добавляю я, – есть питательные батончики. Там витамины!

– Ага, витамины и грамм тридцать жира, – возражает она.

До нас доносится голос Радара:

– Ну-ка не критикуй ГоуФаст! Ты что, хочешь, чтобы я остановил машину?

– Когда я съедаю ГоуФаст, я понимаю, почему комарам в кайф пить кровь, – говорит Бен.

Я разворачиваю гадковатый на вид батончик со злаками и подношу его ко рту Лэйси.

– Ты только понюхай, – говорю я. – Вдохни аромат вкуснейших витаминов.

– Я из-за вас разжирею.

– А еще прыщами покроешься, – добавляет Бен. – Про прыщи не забывай.

Лэйси берет у меня батончик и неохотно откусывает. Ей приходится закрыть глаза, чтобы скрыть сходное с оргазмом удовольствие, знакомое всем, кто сидит на диете из ГоуФаста.

– Боже мой. Это же вкус надежды.

Наконец мы переходим к последнему пакету. Там две большие майки, которые невероятно радуют Бена с Радаром – ведь это означает, что они теперь будут «пацанами в майках поверх дурацких мантий», а не просто «пацанами в дурацких мантиях».

Но когда Бен их разворачивает, всплывают две небольшие проблемы. Во-первых, оказывается, что футболка размера L на заправке в Джорджии – это не то же самое, что футболка размера L, скажем, в Олд Нейви. Майка с этой заправки просто великанская, это скорее мешок для мусора, чем майка. Она поменьше, чем мантии, но не намного. Но этот недостаток уходит на второй план по сравнению со вторым, который заключается в том, что на обеих напечатан флаг Конфедеративных Штатов Америки с надписью, гласящей: «НЕ ОТРЕКАЙСЯ, А НАСЛЕДУЙ».

– Не может быть, – говорит Радар, когда я показываю ему, над чем мы ржем. – Бен Старлинг, мало того, что ты дружишь со мной, только чтобы показать всем, что ты не расист, так ты мне еще и расистскую майку купил!

– Старик, я схватил первое, что под руку подвернулось.

– Ты меня больше стариком не называй, – отвечает Радар, но сам трясется от хохота.

Я отдаю ему майку, и он натягивает ее, зажав руль коленями.

– Надеюсь, меня остановят, – говорит он. – Очень хочу посмотреть на лицо копа, когда он увидит черного в майке с флагом конфедерации, под которой – черное платье.

3 УР. ЧАС ШЕСТОЙ

По неизвестной причине всем и каждому потребовалось выехать в пятницу вечером на участок трассы I-65 к югу от Флоренции, штат Южная Каролина. Мы застреваем в пробке, которая тянется несколько миль, и даже несмотря на отчаянное стремление Радара превысить скорость, быстрее тридцати миль в час двигаться не получается. Я сижу с ним впереди, и, чтобы не нервничать, мы играем в игру, которую только что придумали и которая называется «Вон тот мужик – жиголо». Суть игры в том, что мы выдумываем, как живут люди, застрявшие вместе с нами в пробке.

Вот мы проезжаем мимо латиноамериканки в старенькой, побитой тойоте «Королла». Я смотрю на нее в сгущающихся сумерках.

– Она бросила семью и перебралась сюда, – строю я свои предположения. – Незаконная иммиграция. В третий вторник каждого месяца отсылает деньги родне. У нее двое маленьких детишек – муж тоже мигрант. Он сейчас в Огайо, дома проводит только три-четыре месяца в году, но они все равно еще очень хорошо друг с другом ладят.

Радар наклоняется ко мне и смотрит на нее где-то полсекунды:

– Господи, Кью, все отнюдь не столь драматично. Она работает секретаршей в юридической фирме – посмотри, как одета. Она и сама уже почти пять лет проучилась и скоро получит диплом и станет адвокатом. А детей у нее нет, мужа тоже. Но парень имеется. Он человек непостоянный. Боится привязанностей и обязательств. Он белый и против расового смешения.

– У нее кольцо, – отмечаю я.

В защиту Радара должен сказать, что я разглядывал женщину дольше. Ее машина справа, я смотрю на нее сверху вниз. Стекла у нее тонированные, но мне все равно видно. Я замечаю, что она поет и не моргая смотрит на дорогу. Тут так много народа. Все время забываешь, что мир полон людей, просто битком набит и вот-вот лопнет; так легко составить представление о каждом человеке, но оно постоянно оказывается неверным. У меня появляется ощущение, что эта мысль очень важная, из тех, что переваривать надо долго и постепенно, как питоны переваривают пищу, но далеко в этом продвинуться я не успеваю, потому что меня отвлекает Радар.

– Она его просто так носит, чтобы отвадить извращенцев вроде тебя, – объясняет он.

– Возможно. – Я улыбаюсь, беру с колен оставшуюся половинку батончика и кусаю.

На какое-то время снова наступает тишина, и я размышляю о том, что в человеке можно увидеть или не увидеть, о тонированных стеклах, отделяющих меня от этой женщины, которая еще едет вровень с нами, мы оба сидим в машинах, в которых столько стекол и зеркал. Поток машин медленно ползет. Когда Радар снова начинает говорить, становится ясно, что и он тоже думал об этом.

– Насчет «жиголо», – начинает он. – Ну, это вроде бы игра, а с другой стороны, получается, что человек, который строит предположения о жизни другого, раскрывается больше, чем тот, про которого эти предположения строят.

– Да, – соглашаюсь я. – Я как раз об этом же размышлял.

И я уже не могу не думать, что у Уитмена все хоть и очень красиво, но как-то чересчур уж оптимистично. Мы можем слышать другого человека, можем попасть в его мир, не сходя с места, можем воображать, каков он, и мы все действительно связаны друг с другом, переплетены, как корни травы… но после этой игры я на самом деле усомнился в том, что можно стать другим человеком.

3 УР. ЧАС СЕДЬМОЙ

Мы наконец объезжаем вставший поперек дороги грузовик, снова разгоняемся, и Радар уже высчитывает в уме, с какой скоростью теперь нам нужно передвигаться, оказывается, семьдесят семь миль в час – до самого Ээгло. Прошел уже целый час с тех пор, как Бен в последний раз говорил, что ему надо поссать, но это легко объяснимо: он уснул. Ровно в шесть он выпил лекарство от простуды. Лег сзади, и мы с Лэйси пристегнули его двумя ремнями. Он жаловался, что неудобно, но, первое – это было для его же блага и, второе – мы все знали, что через двадцать минут он уже не будет ощущать никакого дискомфорта, потому что уснет мертвецким сном. И теперь он дрыхнет. Его разбудят в полночь. Сейчас, в девять, я уложил спать Лэйси в точно таком же положении на другом сиденье. Ее мы разбудим в два ночи. Мы решили спать по очереди, чтобы завтра, когда приедем в Ээгло, не пришлось вставлять спички в глаза.

Минивен стал как бы нашим домом: я сижу на пассажирском сиденье рядом с водителем, и это мастерская. Я считаю, что это самая классная комната во всем доме, потому что и места достаточно, и кресло удобное.

На коврике за мной – кабинет, там Бен разложил карту США с заправки и распечатанный мной маршрут, плюс клочок бумаги, на котором Радар рассчитывал скорость и расстояние.

Радар за рулем. Это гостиная. Там почти так же хорошо, как в мастерской, только расслабиться невозможно. А еще там чище.

Между гостиной и мастерской располагается центральная приборная панель, также известная как кухня. Тут лежат наши запасы вяленого мяса и батончиков ГоуФаст, а еще волшебный энергетический напиток «Блюфин», который Лэйси внесла в список покупок. Его разливают по маленьким, прикольно раскрашенным стеклянным бутылочкам, а на вкус он, как синяя сахарная вата. За всю историю человечества это самый действенный напиток, который не дает заснуть, хотя от него становишься каким-то дерганым. Мы с Радаром договорились, что прекратим его пить, когда останется два часа до сна. Я лягу в полночь, когда встанет Бен.

Первый ряд неразделенных сидений – это наша первая спальня. Наименее удобная, потому что расположена рядом с кухней и гостиной, где разговаривают неспящие люди, а иногда еще и радио слушают.

За ней следует вторая спальня, там темнее и тише, и в целом лучше, чем в первой.

А за ней стоит холодильник, то есть Радаров кулер, где двести десять бутылок пива, в которые еще не нассал Бен, сэндвичи с индейкой в виде ветчины и сколько-то кока-колы.

У этого дома полно достоинств. Он весь застелен ковролином. Тут есть кондиционер и отопление. Система объемного звука. Да, признаюсь, жилплощадь невелика. Но можно же пристроить верхний этаж.

3 УР. ЧАС ВОСЬМОЙ

Когда мы въезжаем в Южную Каролину, я вижу, что Радар зевает, и настойчиво предлагаю сменить его за рулем. Мне нравится водить машину – пусть это всего лишь минивен, но он мой. Радар перелазит в первую спальню, я хватаю руль, стараясь держать его покрепче, быстро переступаю через кухню и сажусь на водительское место. Радар забирается в мастерскую.

Выясняется, что в поездке многое узнаешь о себе. Например, раньше мне и в голову не приходило, что я из тех, кто ссыт в еще недопитые бутылки из-под «Блюфина», гоня по Южной Каролине на скорости семьдесят семь миль в час – а выясняется, что из тех. А еще я не знал, что если смешать много мочи и чуть-чуть энергетика «Блюфин», получится такой потрясно яркий бирюзовый цвет. Такая красота, что мне хочется закрыть его крышкой и поставить в подстаканник, чтобы и Бен с Лэйси увидели, когда проснутся.

Но Радар другого мнения.

– Если ты сейчас же не выкинешь это дерьмо, нашей одиннадцатилетней дружбе конец, – грозит мне он.

– Это не дерьмо, – говорю я, – это моча.

– Выбрасывай, – настаивает он.

Так что приходится мусорить. В боковом зеркале я вижу, как бутылка ударяется об асфальт, и в сторону летят брызги, будто от лопнувшего шарика с водой. Радар это тоже видит.

– Господи, – вздыхает он. – Надеюсь, моя психика вытеснит этот травмирующий опыт, и я совершенно забуду о случившемся.

3 УР. ЧАС ДЕВЯТЫЙ

Раньше я не думал, что питательные батончики ГоуФаст могут надоесть. Но такое возможно. Откусив всего лишь второй кусок от четвертого батончика, я чувствую, что желудок уже против. Я открываю центральную панель и прячу туда остатки. Это у нас кладовая.

– Жаль, яблок нет, – говорит Радар. – Господи, как сейчас клево было бы съесть яблоко.

Я вздыхаю. Эта дурацкая четвертая группа продуктов. Помимо этого, хотя я уже несколько часов не пил «Блюфин», меня все еще как-то потряхивает.

– Я что-то издергался весь, – сообщаю я.

– Да, – соглашается Радар, – я вот тоже пальцами стучать никак не перестану.

Я смотрю на него. Он действительно беззвучно стучит пальцами по собственной коленке.

– Ну, то есть, – добавляет он, – я реально не могу остановиться.

– Слушай, я тоже усталости не чувствую, так что давай сидеть до четырех, а потом их разбудим и ляжем спать до восьми.

– Хорошо, – соглашается он.

Пауза. Дорога к этому времени уже опустела; теперь тут только я и дальнобойщики, и я чувствую, что мозг обрабатывает информацию в одиннадцать тысяч раз быстрее, чем обычно, и мне кажется, что все очень легко, что ничего не может быть приятней, чем гнать по трассе: надо лишь держаться в своей полосе, ни к кому слишком не приближаясь, и ехать, не останавливаясь. Может, и Марго себя так же чувствовала, но если бы я ехал один, мне не было бы так хорошо.

Радар нарушает молчание:

– Ну, раз уж мы собираемся не спать до четырех…

Я заканчиваю:

– Да, тогда можно еще бутылочку «Блюфина» открыть.

И мы открываем.

3 УР. ЧАС ДЕСЯТЫЙ

Подходит время второй остановки. Сейчас 00:13. У меня такое ощущение, что в моих пальцах нет костей и мышц, а одна лишь чистая энергия: они как будто сделаны из самого движения. Я потираю руль.

Когда Радар находит на своем наладоннике ближайшую ВР, мы начинаем будить Лэйси с Беном.

Я говорю:

– Ребят, скоро остановка.

Ноль эмоций.

Радар поворачивается и трясет Лэйси за плечо:

– Лэйс, пора вставать.

Никакой реакции.

Я включаю радио. Нахожу станцию, где крутят старье. Поют «Битлы». «Доброе утро». Я добавляю громкости. Никто не просыпается. Радар делает еще громче. И еще. Потом вступает хор, и он начинает подпевать. Потом еще и я начинаю подпевать. Думаю, это мой фальшивый голос наконец будит их.

– Прекратите! – орет Бен.

Мы делаем музыку потише.

– Бен, у нас остановка намечается. Поссать надо?

Он молчит, сзади из темноты доносится какой-то шум, и я думаю: может, он как-то на ощупь проверяет, насколько у него полон мочевой пузырь.

– По-моему, не надо, – сообщает Бен.

– Хорошо, тогда ты бак заправляешь.

– А я по праву единственного мужчины, который не ссал в машине, первый иду в сортир, – говорит Радар.

– Тссс, – подает вдруг голос Лэйси. – Тихо. Замолчите все.

– Подружка, надо встать и поссать, – отвечает ей Радар. – У нас остановка.

– И яблок можешь купить, – добавляю я.

– Яблок, – тихонько говорит она милым детским голоском. – Яблочки я люблю.

– Но потом ты поведешь машину, – напоминает Радар. – Так что тебе реально надо проснуться.

Она садится и говорит уже обычным голосом:

– А вот это мне не особенно нравится.

Страницы: «« ... 910111213141516 »»

Читать бесплатно другие книги:

Праздник Дня Всех Стихий закончился, но легче от этого не стало. Даже тот факт, что я, Дарья Лукина,...
История любви, изложенная в рассказе, ничем не уступает любовной истории большого романа. Сборник ра...
Верите ли вы в магию? Верите ли вы в любовь? А может быть, они неразрывно связаны?Авторы этой книги ...
«Команда скелетов», «Ночная смена», «Все предельно»… Сборники рассказов всегда занимали в творчестве...
«После смерти маленькой дочки Эмили пристрастилась к бегу. Сперва добегала до конца подъездной аллеи...
«Если речь заходит о Стивене Кинге, обычно упоминается, сколько книг он продал, что делает сегодня в...