Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен
– Огьер! Оберо! Какого рожна вам приспичило тащить нас в это дерьмо? Кто вам велел ехать этим путем? – завопил Горт, пытаясь протиснуться в авангард маленького отряда.
Спустя полминуты Хект вслед за ним выехал на маленькую площадь. Те, кто скакал впереди, уже сбились в кучу и повытаскивали клинки из ножен.
– Тут что-то дурно пахнет, и это не дерьмо, – подытожил Пинкус. – Огьер и Оберо куда-то смылись. Свиньи.
– Я уже и сам понял, что стряслась беда, когда увидел тебя с обнаженным мечом в эдакий дождь.
– Ничего; если заржавеет – Поло ототрет. Ему за это платят как-никак. Да еще за то, чтобы шпионил за нами для Палудана Бруглиони.
Поло все слышал, но отнекиваться не стал. Горт всегда высказывался на его счет довольно прямо.
Пинкус принялся раздавать приказы. Его люди спешились и выстроились вдоль стен домов. На площади, в середине которой зиял колодец, не было ни души. Дурной знак.
– Не следовало мне брать этих двоих в телохранители, – пробормотал Горт.
– Кого? – поинтересовался Хект.
– Огьера и Оберо. Они близнецы, представляешь? Из моих краев. Заявились с рекомендательным письмом от моего дядюшки Орисима. Нужно было прислушаться к внутреннему голосу, а не думать об обязательствах перед семьей.
Причитания Горта прервало резкое жужжание. Пинкус и Хект дернулись в разные стороны. С характерным глухим стуком в дерево вошла арбалетная стрела. Горт упал прямо в грязь, откатился в сторону и спрятался за единственным возможным укрытием – деревянной колонной едва ли семи дюймов шириной.
– Ты видел, откуда она прилетела?
– Нет, – отозвался Пайпер Хект; он укрылся за похожей колонной, хотя и не извалялся при этом в грязи. Его колонна была толще и шире, и слава богу – ведь из нее уже торчал один железный наконечник. – Но твои люди, похоже, видели.
Несколько воинов Пинкуса бросились к запертой двери. Все они были опытными солдатами, участвовали в кальзирском походе и сражались на улицах Аль-Хазена.
Невидимый стрелок осыпал площадь стрелами, и всё мимо цели, пока одна, срикошетив, не попала в ногу одному из Гротовых людей. Этим неудачником оказался Поло – бывший ординарец самого Пайпера. Он скорчился возле стены за спиной у главнокомандующего и принялся причитать и заламывать руки – его страшила не рана, а то, сколько предстоит работы, когда все это закончится.
– Поло, уймись, – велел Хект, который уже успел к тому моменту вычислить стрелка.
Вернее, стрелков, ведь их было трое. Вряд ли среди них беглые Пинкусовы соплеменники. Те двое, скорее всего, уже во всю прыть скачут на север и спорят по дороге, как поделить награду.
Хект дождался того момента, когда всем троим стрелкам нужно было перезарядить арбалеты, и ринулся вперед. Поло схватил его за правую руку, испугавшись, что остается без прикрытия. Пайпер рванулся влево, пытаясь его стряхнуть.
И тут к нему устремился сгусток тьмы. Краем глаза Хект успел заметить промелькнувшего на крыше волшебника. По форме сгусток напоминал рукоять молота и был абсолютно черным. И летел точнехонько Пайперу в грудь. Он вскинул левую руку, и запястье опалила резкая нестерпимая боль.
Сгусток тьмы дернулся в сторону и попал прямо в вытянутую руку Поло. Слуга завопил.
Все произошло в мгновение ока. Рука Поло сморщилась, почернела и превратилась в обтянутую кожей кость – он даже еще не успел докричать.
Позади волшебника на крыше вырос один из Гротовых людей. Явно не новичок. Не теряя даром времени, он схватил убийцу за пояс и сбросил на площадь.
Тот полетел на землю головой вниз и умер мгновенно, сломав себе шею.
– Проклятие! – выругался Горт. – Теперь мы точно не узнаем, что это было. Наверняка, кроме него, этого никто не знал. – (На площадь притащили пленника.) – Ты можешь заткнуть Поло? Он так вопит, что у меня нервы вот-вот не выдержат.
– Найди мне тех, кто нас сюда завел, – велел ему Хект. – Ты знаешь их имена, откуда они родом. Пусть их изловят и вернут в Брот. Пошли Бо Бьогну. Мне нужно с ними перекинуться словечком.
Пайпер потер левое запястье. В этот раз болело не так сильно. Невидимый амулет, врученный ему главным чародеем Дринджера эр-Рашалем аль-Дулкварненом, прекрасно защищал от колдовских напастей, но причинял при этом сильную боль.
– И захватите тело. Может, кто-нибудь из коллегии что и добудет из него.
Горт не стал спорить, хотя, строго говоря, главнокомандующий армией патриарха не являлся главой городского полка.
– Пайп, да что же тут творится? В смысле, я очень рад, что все так обернулось, но ты должен был, по-хорошему, сейчас лежать замертво, весь черный и скрюченный, как рука у Поло, – сказал Пинкус, укладывая Поло на крыльцо и осматривая его покалеченную руку, Поло извивался и дергался. – Та черная штукенция летела тебе прямо в грудь. Но почему-то свернула. И угодила в этого несчастного гаденыша.
– Не знаю, но я рад, что не в меня. Хотя мне и жалко Поло.
– Да неужто? Не дергайся, так тебя и разэдак! Гарнье! Арнол! Займитесь этими проклятыми лошадьми! Клянусь волосатыми яйцами Аарона! Точно дети малые! Все-то им нужно растолковывать.
Пайпер Хект расхохотался.
– Что смеешься?
– Не так давно то же самое говорил про тебя Грейд Дрокер.
– Когда это он такое говорил? Я вроде всегда проявлял инициативу.
– В Коннеке. В поместье епископа Серифса, когда мы осаждали Антье.
– Ну, тогда все было иначе. С этим Братством Войны лучше лишний раз не высовываться. Что ни сделаешь – все равно будешь потом в дерьме. Если ты не один из них, им плевать, прав ты или нет.
У Пинкуса Горта всегда и на все имелся ответ. Не всегда правдивый или логичный, но имелся.
– Про труп не забудь, – тихо напомнил Хект.
– Иззи, Буччи, обыщите покойника. Только не вздумайте ничего прикарманивать – чего доброго, копыта откинете, – велел Пинкус, а потом тихо пояснил Пайперу: – Эти ребята ничего не возьмут. Они все родом из далекого захолустья – страшно суеверны и боятся Орудий Ночи. Чудо, если они не разбегутся прямо сейчас и не помчатся разыскивать какого-нибудь священника, который с большой помпой будет стаскивать с них воображаемых магических пиявок.
Конечно, Горт, как обычно, преувеличивал. Но Хекту попадались и те, кто действительно до судорог боялся скрытого мира. Такие люди обычно минуты не могли прожить, не сотворив молитву, и, чихнув, тут же принимались вычислять, не привлекли ли они тем самым чрезмерное внимание Ночи.
Улицы Брота всегда были наводнены паломниками – сюда, в священную твердыню чалдарянской епископальной веры, стремились все. Многие из них все свое время посвящали молитвам – бродили, словно в тумане, бормоча себе под нос.
Господу Богу, наверное, они страшно надоедали, и Он насылал на них больше несчастий, чем на менее истовых своих последователей.
Горт помог Поло вскарабкаться в седло. Животное, почуяв силу Ночи, заупрямилось. Некоторым членам отряда пришлось спешиться – на чью-то лошадь взвалили мертвеца, на чью-то посадили раненого пленного, а чья-то и вовсе убежала, – они помогли сдерживать жеребца, на котором сидел Поло.
Тот что-то бессвязно бормотал.
Ему нужен был целитель. И чем скорее, тем лучше.
Пинкус Горт не стал спорить из-за пленников.
– Пайп, ты мне просто отдай того, который здоровый, ладно? Мне нужен какой-нибудь трофей, а то придется выслушивать тявканье принципата Донето.
– Выбирай. Можешь даже обоих забрать. – Хект был уверен, что ничего ценного вытянуть из пленников все равно не удастся. – Денег меньше потрачу.
Все, кто работал на Безупречного (даже если работали они не напрямую), вынуждены были бесконечно вести борьбу за каждый дукат. Патриарх в экономике не разбирался. Ему невозможно было втолковать, что, если хочешь потратить деньги, нужно их сперва заработать, а втолковать это ему частенько и безуспешно пытались те, кому он не выплатил жалованья или не возместил расходов.
Бог поможет – таков был принцип Безупречного. И все, чьими услугами он пользовался, должны были тем и довольствоваться.
Отряд Пинкуса пересек огромный вымощенный известняком Закрытый Двор. Название это появилось еще в древности, потому что двор действительно полностью закрывали флигели дворца Чиаро. Сам дворец – здание высотою в три, а кое-где и четыре этажа – был выстроен в строгом классическом стиле. Восточный фасад, обращенный в сторону Святых Земель, украшали балконы, на которые сам патриарх и наиболее важные принципаты выходили по святым дням. В Закрытом Дворе всегда где-нибудь да были леса: дворец Чиаро постоянно ремонтировали.
Дворец строили из того же известняка, что и мостовую, но цвет камня не совпадал, ведь замостили двор всего три столетия назад, а самому зданию, во всяком случае некоторым его частям, стукнуло уже все пятнадцать веков. Долгие годы и непогода оставили на нем свой след: стены испещряли коричневые, желтые или розоватые полосы.
Первые здания того, что впоследствии стало дворцом Чиаро, заложили еще до официального появления Древней Бротской Империи.
В Броте встречались и более старые постройки, но у Хекта вся эта древность не вызывала особенного восхищения. Ведь его отрочество прошло в городе, где некоторые дома были в три раза старше самых старых бротских зданий.
Дождь усилился. Где-то к северу от реки Терагай пророкотал гром. Было какое-то древнее, еще дочалдарянское, суеверие – что-то вроде знака, на который указывал гром. Но подробностей Хект не помнил. Он весь вымок и замерз и думать мог только о засаде и о теплом плаще.
Его ординарец Редферн Бехтер, воин и наверняка шпион из Братства Войны, вышел ему навстречу.
– Что стряслось, командир?
– Нам устроили засаду, сержант.
– Это они зря. Вон того типа я знаю.
– Что?
– Лично с ним не знаком, но раньше видел. Он сопровождал герцога Тормонда из Коннека, когда тот приезжал к патриарху несколько лет назад.
У Бехтера была ужасающе хорошая память на лица и имена.
– Рейнардом его звали. Я еще тогда, помню, подумал: он для такой работы либо слишком туп, либо слишком умен.
– А что у него была за работа?
– Конюхом был в свите герцога. Но работал не особенно усердно. Вечно куда-то норовил улизнуть. Значит, белоручка. Или шпион. Я решил, что шпион. Потому что белоручку мигом погнали бы со службы.
– Пинкус, слыхал?
– Да, и притом достаточно. Заберешь его себе? Тогда я возьму остальных двоих.
– У нас здесь лучше умеют допрашивать.
– Расскажешь потом, что они из него вытянут. Слушай-ка, я же тебя сюда по делу притащил. Наши дерьмовые начальнички ведь хотели обсудить положение дел в Кларенце. И немедленно.
Главнокомандующий пользовался определенными привилегиями: дюжина конюхов и слуг явилась забрать пленников, раненого, труп волшебника и коней.
– Тот парень с покалеченной рукой – родня принципата Бруглиони, – тут же наврал им Горт. – Проследите, чтобы о нем позаботились должным образом.
Поло действительно раньше служил (и, видимо, продолжал это делать) семейству Бруглиони, но был не родней, а обычным наемником. Зато, упомянув один из пяти кланов, Пинкус оказал ему хорошую услугу.
Через десять минут Хект уже вошел в так хорошо знакомый ему зал. В этом самом мерзком зале ему каждый раз приходилось иметь дело с князьями церкви – членами коллегии. Вот и сейчас здесь собралась дюжина самых влиятельных принципатов. Они, как обычно, уже сцепились между собой. Только принципат Делари, единственный, поприветствовал Хекта дружелюбным взглядом.
– Проклятье, сколько можно ждать! – прогудел принципат Мадисетти. – Где вас носит? За вами послали уже несколько часов назад.
– И почему, извольте объяснить, вы явились в таком виде? – вторил ему принципат Колоньи. – От вас несет, как от навозной кучи.
– Мы угодили в засаду. Их было четверо. Трое – со стандартными арбалетами, как у наших собственных солдат. Четвертый – чародей, искусный, но не слишком удачливый. Его труп внизу во дворе. Если вдруг вам захочется его осмотреть. Кто еще, кроме вас и полковника Горта, знал, что меня вызвали во дворец?
Как профессиональный воин, Пайпер мог оценить ту скорость, с которой действовали убийцы. Хотя, конечно, засаду подготовили давно, а потом просто ждали удачного момента.
Хект даже не сомневался, что неизвестные покушались именно на него. И он догадывался, кто за этим стоит. Правда, не знал, зачем понадобилась его смерть.
Не особо надеясь, что кто-нибудь себя выдаст, Пайпер внимательно наблюдал за принципатами. Само покушение наверняка устроили не они, а вот чья-то излишняя болтливость могла стоить ему жизни.
Из всех только принципат Делари не скрывал своих чувств. На его лице отразился яростный гнев, хотя и тщательно сдерживаемый. Он ведь, в сущности, все равно что усыновил Пайпера Хекта. А значит, эта засада – прямое оскорбление его семейству.
Пайпер не стремился с ним сблизиться и понять, отчего именно так случилось. Во время кальзирского священного похода Грейд Дрокер, полководец, у которого он служил еще в самом начале своего пребывания в Фиральдии, сделался его наставником. Дрокер был одним из самых важных членов Братства Войны. А еще внебрачным сыном принципата Муньеро Делари. И после его смерти Делари в наследство достались как роль наставника, так и привязанность к Хекту.
Хект хоть и не понимал природы этой привязанности, но без зазрения совести ее использовал.
– Я скоро вернусь, – объявил Муньеро Делари и стремительно вышел.
Этот семидесятилетний высохший старик с лицом землистого цвета двигался с проворством сорокалетнего мужчины. Он весь излучал силу, и после его ухода в зале сразу стало слишком мрачно.
Принципат Донел Мадисетти решил воспользоваться случаем и нанести удар. Клан Мадисетти невзлюбил Хекта с той же силой, с какой привязался к нему принципат Делари (и по столь же непонятным Пайперу причинам). Бруглиони и Арньена поддерживали его, хотя никак не могли договориться между собой о том, как стоит относиться к Безупречному V. Колоньи не занимали никакой явной позиции, но часто возражали главнокомандующему, потому что тот раньше служил клану Бруглиони. А Бруглиони, как они подозревали, стояли за убийством потенциального принципата Родриго Колоньи. Это убийство произошло еще до появления Хекта в Броте.
Стороннему наблюдателю трудно было бы разобраться в сложных взаимоотношениях пяти бротских кланов.
Да, как обычно, Пайпер Хект угодил в странную компанию. Теперь он служил Гонарио Бенедокто, патриарху Безупречному V. Бенедокто и Бруглиони были заклятыми врагами. Во всяком случае, в нынешние времена. А вот целое поколение Мадисетти и Бенедокто прекрасно уживались вместе.
Главнокомандующему мало дела было до вражды кланов. Он должен был в первую очередь разбираться не в городской, а в церковной политике. Хотя городские распри неизменно влияли на церковные после каждого избрания патриарха.
Повернувшись спиной к Донелу Мадисетти, Пайпер во всех деталях описал происшествие на площади принципату Бронту Донето, двоюродному брату и одному из немногочисленных друзей Безупречного.
– Зачем им тебя убивать? – спросил Донето.
– Сначала нужно выяснить, кто они, тогда и узнаем, – пожал плечами Хект.
Бронт внимательно посмотрел на Пинкуса Горта.
– Я понятия не имею, – отозвался тот.
– А тебе придется ответить за своих людей, ведь именно они и завели вас в засаду.
Фраза эта обозначала на самом деле вот что: Горт и так был в долгу перед Бронтом Донето, а теперь увяз и того глубже.
– Мы этим уже занимаемся, ваша светлость. Их поймают, и я лично прослежу за допросом.
Горт уже послал на поиски Бо Бьогну. Еще до наступления темноты тот должен отправиться на север.
– Если я правильно понял, у нас проблемы с Кларенцей, – уточнил Хект.
– Вряд ли это как-то связано с покушением, – отозвался Донето.
– Я тоже так думаю. Едва ли тут замешаны интересы государства. Или все же замешаны?
– Нет. Донел, во имя Аарона, прекратите ныть. Вы же не ребенок! – прикрикнул Донето на принципата Мадисетти, а потом снова повернулся к Хекту. – Пристрелить следовало не тебя, а кое-кого другого.
Донел Мадисетти в ужасе замолк. Он не ожидал такой отповеди от собственного союзника.
Поскольку принципат Делари отсутствовал, а принципат Хьюго Монгоз заснул и пускал слюни, принципат Донето решил возглавить собрание. Хотя и не был самым старшим из присутствующих и неспящих.
Донето был из тех, кому вечно хочется что-нибудь возглавить.
И зачастую получал от этого немало удовольствия.
– Я послал за тобой полковника Горта, – сказал он, – и одновременно созвал всех на чрезвычайное собрание. Они умудрились прибыть раньше тебя только потому, что им не пришлось мокнуть под дождем и сражаться с убийцами.
Донето презирал почти всех принципатов. Может, коллегии и ее чародеев и боялся весь мир, но кто-кто, а Бронт Донето прекрасно знал, что большая часть его соратников – невежды, добившиеся своих мест лишь благодаря кумовству и взяткам.
Хотя среди них действительно попадались могучие колдуны. Кто из принципатов ни на что не годился, а кто умел накладывать чары – этот вопрос весьма занимал сторонних наблюдателей. Принципаты, в свою очередь, не желали сбрасывать маски.
Даже Безупречный, который сам был раньше принципатом коллегии (хотя его таланты ограничивались в основном обширными семейными связями – к Орудиям Ночи он был совершенно глух), не знал, кто есть кто.
– Мой кузен разволновался из-за Кларенцы, – заявил Донето, – потому что он постоянно волнуется из-за всего на свете. Чрезмерно волнуется. Он воспринял это как личное оскорбление. А еще оскорбление, нанесенное Господу и святым отцам церкви. Ересь, святотатство и прочее, и прочее.
Хект служил принципату Донето почти год. И Донето был уверен, что Пайп по-прежнему ему служит. Под прикрытием. Кланы Бруглиони и Арньена тоже считали, что главнокомандующий им что-то должен, потому что и им он в свое время служил. Хект же себя в долгу ни перед кем не считал. Но сообщать им об этом не собирался. Покровительство могло ему пригодиться.
– Потребуется ли военное вмешательство? – спросил он. – Или меня вызвали сюда лишь потому, что его святейшество не в духе?
Здесь можно было особо не стесняться в выражениях: эти люди знали Гонарио Бенедокто с саого детства.
– Были и другие причины, – кивнул Донето. – За изменой фон Дрессера, скорее всего, стоит Граальский император. Он явно нацелился распространить свое влияние на пойму реки Ако.
– Фон Дрессер уже не впервые переметнулся от патриарха к императору, почему же на этот раз должны возникнуть трудности?
Донето на мгновение замялся. Казалось, ему не хочется выдавать какие-то тайные сведения.
– У нас под носом появится очередная имперская твердыня, – наконец пожал плечами он.
– Значит, его святейшество по-прежнему жаждет обобрать Коннек.
Вот уже многие годы империя вынуждала патриархов защищать свои собственные владения и тем самым ограничивала их действия. Неожиданный союз между Йоханнесом и Безупречным во время кальзирского похода был исключением из правил. И продержался он лишь до тех пор, пока не пало последнее праманское государство в Фиральдии.
– Боюсь, именно так и обстоят дела.
– Тогда все скверно, принципат.
Кларенца располагалась таким образом, что из нее легко можно было перекрыть движение по двум центральным трактам, ведущим с юга на север и с запада на восток. Дороги эти пролегали у подножия Джагских гор, рядом с Оунвидийской тесниной. А еще оттуда можно было перекрыть судоходное движение по реке Ако и движение по восточной дороге, ведущей вглубь материка и пересекающей Ако в самом нижнем ее течении.
– Особенно если соседние с Кларенцей государства имеют на нас зуб.
Принципат Донето слегка смутился. Принципат Мадисетти усмехнулся.
– Что, им его святейшество тоже должен? – уточнил Хект.
– Он всем должен, – проворчал Мадисетти.
– Не хочу показаться занудой, но, если его святейшество не желает расплачиваться с кредиторами, но при этом продолжает тратить деньги, почему вдруг его удивляют подобные осложнения? Может, ваши светлости попробуют его вразумить?
– Он нас не послушает, – отозвался Донел Мадисетти. – Не стоило мне голосовать за него, это была, пожалуй, самая большая ошибка в моей жизни.
Интересно. Именно такого рода сведения и хотел добыть Гордимер Лев, посылая в Фиральдию своего лучшего воина. Хотя еще он хотел отослать подальше потенциального соперника.
Уж очень уважали капитана Элса Тейджа остальные ша-луг.
– Иногда я жалею, что Гонарио мне родня, – проворчал Донето. – Но он искусный интриган. Что-то у него там затевается в Коннеке. Говорит, что благодаря тамошним делам сможет разобраться с долгами. – В голосе у принципата не было особой уверенности. – И трудности, с которыми столкнулся Лотарь Идж…
Бронт смолк на полуслове. Даже в святая святых, дворце Чиаро, могли быть шпионы.
Хект пожалел, что принципат Делари покинул собрание.
Принципату Делари нравились мальчики. В его фаворитах нынче ходил Арманд, шпионивший для Ферриса Ренфрау. И для Дринджера. Гордимер подарил мальчишку Ренфрау, когда тот гостил в Аль-Кварне. Звали Арманда на самом деле Осой Стилом. Гордимеров колдун, эр-Рашаль аль-Дулкварнен, сам обучал его и сделал вечно юным.
Старик Делари все рассказывал своему любовнику. Большинство полагало, что ветреный юнец поглощен одним лишь собой и не интересуется ни политикой, ни религией, ни войной, что его занимают лишь благовония, лакомства и наряды.
Пайпер Хект редко сталкивался с мальчишкой и в душе радовался этому. Слишком уж жуткая Осе выпала участь. Да, ша-луг были воинами-рабами, но подобная жестокость – это уже чересчур.
Но Стил, похоже, вовсю наслаждался своим положением.
Эр-Рашаль знал, что делал, когда выбирал его для этого задания.
В зал вернулся разгневанный принципат Делари.
– Они ничего не знали, – сообщил он. – Неудивительно – обычные наемники. Двое, полковник Горт, из городского полка. Волшебник и его брат были чужаками.
У Пинкуса Горта от злости и стыда на шее и щеках выступили красные пятна.
– Кто им заплатил? Кто их нанял? Знали ли об этом те двое, которым удалось сбежать?
– Вряд ли, – отозвался Делари. – Но зато пленники сказали, куда они направились – в «Рыцарь жезлов». Это трактир в городке под названием Алицея. Там должны были после покушения собраться все заговорщики.
Хект и Горт обменялись недоверчивыми взглядами. Оба бывали в Алицее – неподалеку от этого городка они и встретились.
– Западный тракт проходит прямо через Алицею, – сказал Хект. – Он пересекается там с дорогой, идущей из Сонсы. Пинкус, Бо можно отправить морем, тогда он успеет там их перехватить.
– Я передумал насчет Бо. Они его знают в лицо. Хотя они знают всех моих доверенных людей.
– Но послать надо кого-то, кто знает в лицо их самих.
– Не знаю. Может, кого-нибудь из твоих дэвских приятелей?
Глухое ворчание Донела Мадисетти внезапно напомнило им, что они здесь не одни.
Некоторым членам коллегии была весьма не по душе дружба, которую Хект водил с дэвами.
– Вряд ли они согласятся. Их мало что интересует, они хотят лишь уцелеть и постоянно боятся, что против них самих устроят священный поход.
Именно так и обстояли дела, всем было прекрасно известно про статус-кво, который пытались сохранить дэвы. Разумеется, в один прекрасный день это не помешает Безупречному ополчиться на них.
Епископальные чалдаряне презирали дэвов и малочисленный народ дейншокинов, которые исповедовали ту же религию. В особенности потому, что не могли без них обойтись. Именно дэвы в основном составляли класс ремесленников, они же, в отличие от многих представителей западного мира, умели читать и писать. Именно дэвы обычно занимались бухгалтерией, писали письма, изготавливали бумагу и писчие перья. Этим, конечно, занимались не только они, но дэвы были настоящими мастерами своего дела. И поэтому их все ненавидели.
– Хотя одного желающего я, кажется, знаю, – пробормотал себе под нос Хект. – Но мы собрались здесь из-за Кларенцы. Каков же будет план?
Пайпер надеялся, что они не станут настаивать на карательном походе. Армия патриарха для этого никак не годилась. Как обычно, она вынуждена была постоянно оставаться в городе, потому что Безупречный опасался восстания черни, а заодно и нападения Граальского императора. Так что его войско занималось исключительно обороной, и изменить это главнокомандующий не мог из-за отсутствия средств. Пока не мог.
Но принципат Донето его не обрадовал:
– Мой кузен наверняка потребует от нас чего-нибудь. Захочет продемонстрировать свои силы.
– Мы не сможем ничего сделать. Во всяком случае, сейчас. Он слишком много денег должен своим солдатам.
– Тогда он пошлет в Кларенцу городской полк.
Горт презрительно фыркнул.
– Городской полк ему не принадлежит, – отозвался Хект. – Его собрали специально для священного похода в Кальзир. Поход окончен. Люди, которые за него платили, не получили той добычи, на которую рассчитывали. Второй раз они на эту уловку не попадутся.
– Знаю, – кивнул Донето. – Просто я обязан все это сказать, хоть особого смысла его доводы не имеют.
Интересно. Самый ярый сторонник патриарха не одобряет его поведения?
– Быть может, кто-то, кто пользуется доверием его святейшества, сумеет ему все это растолковать?
– Он не желает меня слушать, когда речь заходит о чем-то для него неприятном.
– Может быть, отец или мать? Кто-то, кого он уважал в детстве.
– Об этом я не подумал. Сделаю, что смогу. Но на многое не рассчитывайте.
Хект сердито кивнул. Вот, как обычно, и закончилось ничем очередное собрание, созванное с такой поспешностью и апломбом. Каждый божий день приходилось разбираться с неразрешимыми трудностями, которые существовали исключительно в воображении патриарха и его приспешников. При этом они совершенно не желали считаться с настоящими трудностями тех своих людей, которые должны были исполнять их волю.
Ирония заключалась в том, что в государствах, расположенных по берегам Родного моря, только мир и процветание могли обеспечить нужные средства, которые так требовались владыкам, чтобы развязать войну. Церкви, например, позарез нужны были деньги, потому что патриарху не хватало того, что он получал со своих феодов. Церковь в основном пользовалась услугами наемников. Но наемники не отличались преданностью. И плохо воевали. Достаточно вспомнить о постоянных поражениях гролсачских солдат.
– Давайте на этом закончим, – предложил Донето. – Мы пошли на поводу у его святейшества и устроили собрание. Все согласны, что поход против Кларенцы обойдется нам дороже, чем врагу. Хект, покажи все, на что ты способен. Горт, займись своими предателями. Донел, разбудите Монгоза, чтобы мы могли официально завершить наш совет.
Кое-кто из принципатов явно был против, но они не решились спорить с двоюродным братом патриарха.
– Пойдем, – сказал Хекту принципат Делари.
Хекту не хотелось никуда идти. Он собирался обсудить с Гортом, как изловить беглецов. Наедине с Муньеро Делари Пайперу становилось не по себе. Умом он, конечно, понимал, что принципат не имеет на него видов. Хект был для этого староват, ему исполнилось тридцать пять.
Делари знал о неловкости, которую испытывал Пайпер, но разубедить его не пытался.
– Пора ввести тебя в ближнее окружение.
– Ближнее, ваша светлость?
– Коллегия – это не просто кучка полоумных стариков, у которых на уме только взятки.
Именно так думали почти все, по этому поводу ходило множество разнообразных шуток.
– Разумеется.
– Иногда мы совершаем деяния, которые, как мы надеемся, приносят человечеству пользу. Во всяком случае, некоторые из нас. Время от времени. Об этом не все знают даже здесь, во дворце.
– Понятно.
– В твоем голосе я слышу сомнение.
– Ваша светлость, я сужу по тому, что видел.
– И что же ты видел?
– То, о чем судачат люди в Броте. А я столкнулся лицом к лицу.
– И в принципе, это недалеко от правды, – усмехнулся Делари. – Особенно если речь заходит о моей пастве из епископальных государств. Их занимают лишь утехи и наслаждения. Свои митры они просто-напросто купили. Или же теплое местечко досталось им благодаря принадлежности к какой-нибудь знатной бротской семье. У них всегда был представитель в коллегии, затем чтобы сан патриарха уж точно достался жителю Брота.
– Да. Поэтому я никак не могу понять, как умудрился стать патриархом Орнис Седелетский.
Хект имел в виду патриарха Достойного VI, который стал первым антипатриархом. Орниса Седелетского сначала избрали законным образом, а потом ему пришлось бежать из Брота, спасаясь от толпы. Жители вечного города считали, что сан патриарха по праву должен принадлежать именно Броту. Патриарх ведь занимает особое положение во всем чалдарянском мире. Хотя на самом деле когда-то бротский патриарх был лишь одним из многих и имел равные права с девятью другими отцами церкви. Пятеро из них канули в небытие из-за праманского завоевания, еще трое после второго синода в Гипраксиуме откололись и образовали восточную чалдарянскую ветвь.
– Его избрали потому, что члены коллегии, включая принципатов из пяти кланов, были уже сыты по горло спесивыми патриархами из семейства Бруглиони, которые сменяли друг друга.
Хект промолчал.
– Но тот урок, кажется, так никого ничему и не научил.
Хект снова промолчал. Делари терпеть не мог Гонарио Бенедокто.
Принципат вел его в бани, из-за которых про дворец Чиаро ходило столько непристойных слухов. Непристойных, на Хектов взгляд. Он сам бывал здесь только для того, чтобы не вызывать подозрений. Во всяком случае, так он себя утешал. Точно так же ему приходилось есть свинину и нарушать многие другие предписания праманской веры.
Никогда уже не стать Пайперу тем закаленным воином, который когда-то предводительствовал лучшим отрядом ша-луг для особых поручений.
В банях ждал своего хозяина Арманд. Помогая Делари разоблачиться, он самодовольно ухмыльнулся:
– Главнокомандующий, не желаете ли позвать помощников? – Голос у мальчишки еще не начал ломаться, он превосходно пел.
– Мне помогут Геррин и Юна.
Эти две девушки всегда помогали ему в банях. Он не требовал от них ничего предосудительного. Правила вообще запрещали купающимся склонять к чему-либо служивших там сирот.
Бани были чем-то вроде приюта для самых миловидных сирот Брота.