Властелин Безмолвного Королевства Кук Глен

А правилами время от времени пренебрегали. К примеру, сейчас принципат Делари нарушал их, приведя с собой собственного мальчонку. Разумеется, жаловаться никто не станет. Во дворце Чиаро Муньеро Делари боялись все. Поговаривали, будто бы он могущественный волшебник.

А еще все знали, что принципат Делари готов на все, чтобы служить своей церкви. Иногда его за это ненавидели.

Обнаженный принципат вызывал отвращение – бледный, высохший старик, с уродливыми синими венами, напоминавшими цветом арнгендский сыр. Делари был похож на смерть – в том карикатурном обличье, какой ее изобразил некий художник на нескольких картинах, развешанных в длинных коридорах дворца. От него пахло старостью даже после омовения.

Хект не мог вообразить, как Оса Стил с ним спит.

– Если тебе так же сильно не повезет, как и мне, тоже доживешь до старости и сделаешься отвратительным старикашкой, – сказал Делари.

Пайпер удивленно уставился на него. У принципата была отвратительная привычка читать его мысли.

Оса снова ухмыльнулся.

Появились Геррин и Юна. Эти две высокие стройные девушки уже почти достигли совершеннолетия, вскоре им придется покинуть дворцовые бани и заняться поисками другой работы. В последнее время Геррин буквально расцвела. Правда, белокурая красавица отличалась довольно угрюмым нравом. Хекту подумалось, что это, должно быть, свойственно всем детям, которые вынуждены прислуживать кому-то, чтобы не умереть с голоду. Потом он вспомнил, что его самого в детстве похитили и продали в рабство, но ему при этом удалось неплохо устроиться.

Характер Юны вполне соответствовал ее имени: она была по-юношески веселой и жизнерадостной, эту врожденную жизнерадостность не сломили превратности судьбы. Пайпер подумывал устроить Юну горничной к Анне Мозилле. Той бы не помешала помощь по хозяйству. Но Анна боялась рисковать и не хотела, чтобы в ее доме жил посторонний человек.

Дни рождения у обеих пришлись на один и тот же день. Однако Юна, хоть и не уступала Геррин ростом, еще не вошла в пору взросления. Хекту казалось, что, даже став взрослой женщиной, она мало изменится.

Оса и девушки отвели Хекта с Делари к свободному бассейну с горячей водой.

– Как, по-вашему, Безупречный отреагирует на измену Кларенцы? – спросил Пайпер, когда они погрузились в воду.

Арманд навострил уши, а лицо Делари приняло озадаченное выражение.

– Остальные члены коллегии думают, – сказал Хект, – что он выкинет какую-нибудь глупость. Вы знаете его с самого детства. Вы тоже так считаете?

– Скорее всего, выкинет. И будет думать при этом, что делает что-то чрезвычайно умное.

– Он будет настаивать на карательном походе? Даже если Лотарь всерьез вознамерился поддержать фон Дрессера?

Арманд весь обратился в слух.

– Если вмешается Граальский император, то патриарх непременно будет настаивать на ответных действиях. Он считает Лотаря слабаком, хотя пока все обстоятельства свидетельствуют об обратном. А еще он уверен, что мальчишка не жилец, хотя опять же, в последние несколько лет обстоятельства свидетельствовали об обратном. Если бы Безупречный мог помочь Лотарю пораньше отправиться на тот свет, он непременно сделал бы это. Ибо сестер императора он считает еще более слабыми созданиями.

– Про Катрин ничего сказать не могу, но Элспет я видел на поле боя. Она хоть и женщина, да еще и юная, но яблоко от яблоньки недалеко падает, она во многом похожа на отца.

– Вполне вероятно. Но сейчас я хотел бы побеседовать с тобой о других наших делах – о тех, которые чреваты гораздо более далеко идущими последствиями.

– Ну, раз дела эти настолько тайные, что я сам до сих пор про них не узнал, стоит ли обсуждать их здесь?

Арманд бросил на него сердитый взгляд.

– Вряд ли имперцы могли внедрить сюда своего шпиона, – отозвался принципат. – Детей слишком трудно заинтересовать. Но если им все же это удалось, какой блестящий ход! В этих банях обсуждаются абсолютно все важные дела.

– Хм.

– Тогда отложим беседу. Если тебе так спокойнее.

– Я свободен вечером.

– В таком случае приходи отужинать со мной.

Анна и Редферн Бехтер непременно разобидятся.

Бехтер хотел, чтобы Хект как можно больше времени проводил в Кастелла-доллас-Понтеллас, – надеялся все-таки заманить его в ряды Братства Войны.

Братья со дня на день ожидали прибытия нового кастеляна, который должен был заменить покойного Грейда Дрокера. Хотя на самом-то деле Дрокер кастеляном не был, а числился главой местного собрания ордена. Настоящего же кастеляна, Хоули Кверка, вызвали в твердыню Братства Кастелла-Аньела-долла-Пиколину. Но по пути на остров Старклирод, который располагался на востоке Родного моря, Кверк пропал без вести во время битвы с праманским флотом. С тех самых пор пост кастеляна оставался свободным.

– Сообщите Бехтеру – где и когда.

– Ты торопишься?

– Нет, но мне нужно проведать Поло. И побеседовать с полковником Гортом.

– У тебя раньше были трудности с этими двумя? – спросил Хект.

– Вроде нет. Они из отряда Колоньи. – (Городской полк состоял из разных отрядов, каждый из которых финансировал богатый покровитель.) – И вряд ли на это их подбил клан Колоньи. Им до такого не додуматься.

– Да уж, – согласился Хект, так как уже имел счастье сталкиваться с главами всех пяти кланов. – Умом они точно не отличаются. Удивительно, как еще не нашлось на них сообразительного чужака, который бы воспользовался их недальновидностью.

– Эти недоумки просто-напросто позарились на легкие деньги.

Вполне объяснимо. Бедняки в Броте обычно не имели ни гроша за душой и отчаянно нуждались в деньгах. Никто не загадывал дальше завтрашнего дня.

– Я бы сам с удовольствием пустился по следам этих твоих родственничков, – сказал Хект.

– Они мне не родственнички, – принялся отнекиваться Горт. – Просто земляки. Тебе бы вряд ли удалось незаметно смыться. Особенно теперь, когда заварилась вся эта дерьмовая история с Кларенцей.

– Мне и не удастся. Но я бы не прочь. Хорошо бы побеседовать с ними раньше всех прочих.

– И что же такое ты бы хотел у них вызнать?

– Кто их послал.

– Но ты же понимаешь, что им, скорее всего, об этом неизвестно.

– Ты недооцениваешь человеческую глупость. В Алицею наверняка заявится тот, кто должен им заплатить. Или перерезать им глотки.

– На месте их заказчика я послал бы туда кого-нибудь другого.

– Может, и так.

– Значит, мне нужно отправить в Алицею кого-нибудь, чтобы перехватить их. Одолжишь мне своих дэвов?

– Они не мои, дэвы по-прежнему служат в городском полку.

– Да, но самых лучших ты забрал.

– Забрал. И собираюсь держать их при себе и дальше.

– Но…

– Я поговорю с Титусом. Если он придумает, как извлечь из этого предприятия выгоду для дэвов, он поможет. Но я бы на твоем месте на это не рассчитывал.

– Вот зараза! Я не хотел отправлять туда своих ребят. Эти скупердяи шкуру с меня сдерут за то, что я посылаю солдат с поручениями за пределы Брота. С другой стороны, если не отправлю, шкуру с меня сдерут все равно – за то, что я якобы бездействовал.

– Понимаю, дружище. У меня ровно такая же история. Чтобы просто выбить из них деньги на жалованье войскам, приходится трудиться день и ночь.

Неожиданно у Хекта появилась идея, и он поделился ею с Гортом.

– А что, Пайп, мне нравится. Когда ты узнаешь у Консента, сможет ли он тебя прикрыть?

– Скоро.

– Есть тут одно судно. Принадлежит семье Донето. Сейчас стоит в порту, ждет груза. Вроде как считается быстроходным. Обычно ходит туда, где якобы держат монополию республики.

– Контрабандисты.

– Строго говоря, да. Хотя капитан бы с тобой не согласился.

– Они смогут подняться по Сону и дойти до Сонсы?

– Почему нет? Если контрабанды на борту не будет.

Хекта одолевали сомнения. Он уже бывал в Сонсе.

– Если обойдется без вмешательства богов, – продолжал Пинкус, – мы сможем выкроить еще один день. Если отправимся на «Лоханке».

– На чем?

– Так называется то судно. Шутка такая – как если бы громилу назвали Крохой.

Хект решил не вдумываться – очередная западная причуда.

– Хм, интересно. Думаешь, получится у нас?

– Что?

– Незаметно ускользнуть из Брота и самим схватить их.

– Наверняка. Только тебе придется выдумать отмазку поубедительнее, чтобы никто не подкопался, – ухмыльнулся Горт.

– Можно опозорить их перед всеми, если сказать, что мы сделали это сами, потому что нечем было заплатить солдатам.

– Если все сложится.

– Да. На неудачу мы не имеем права.

Хект понимал: идея не слишком блестящая, но иногда приходится просто нырять с головой в омут, даже если знаешь, что совершаешь глупость.

– Красота! Вернем ненадолго старые добрые деньки, когда не нужно было ни за что отвечать.

– И может, хотя бы на этот раз все получится как надо.

– Точно. – Ответственность Горта и сейчас не особенно занимала. – Давай, Пайп, отложи все свои дела – и поехали.

– Я подумаю. Соблазн велик.

Соблазн действительно был велик.

Итак, главнокомандующий успел посетить бани, устроить совещание с Пинкусом Гортом, навестить Поло в лазарете дворца Чиаро и в результате на два часа опоздал на ежедневный совет, на который собирались его подчиненные.

– Прошу прощения, из-за событий в Кларенце коллегия стоит на ушах.

Присутствующие уже наверняка знали, куда и зачем его вызывали.

Кроме самого Пайпера, в Кастелла-доллас-Понтеллас собралось пятеро старших чинов. Был среди них и новый заместитель Хекта, полковник Бюль Смоленс. Этого человека назначили в обход главнокомандующего, Хект его не знал. Смоленс раньше служил в патриаршем гарнизоне в Малетерре и приходился родственником кому-то из кредиторов Безупречного. Впрочем, военный опыт у него был внушительный.

Также на совет явился Клэй Седлако, представитель Братства Войны. Поскольку главнокомандующий встречался с подчиненными в замке Братства, монахи-воины настаивали, чтобы на совещаниях присутствовал их человек.

Без их поддержки Хект ничего не мог предпринять.

Седлако тоже прибыл в Брот недавно, но новичком не был и сражаться, несомненно, умел. Левую руку ему отсекли в какой-то битве, а на лице красовалось два ужасных шрама: один пересекал правую щеку, а другой, ярко фиолетовый, – лоб. Клэй обычно держал рот на замке и ни во что не вмешивался.

Остальные трое служили Пайперу с самого его назначения предводителем городского полка перед кальзирским священным походом.

Первый, Хаган Брокк, выходец из Крогузии, воевал рядовым еще во время первых пиратских налетов на Брот. Он оказался необычайно способным и быстро продвинулся по службе. В штабе Хекта он отвечал за планирование.

Титус Консент с Табиллом Талабом выполняли обязанности начальника разведки и главного интенданта. Консенту едва перевалило за двадцать. Оба были дэвами, что немало смущало типов вроде Клэя Седлако.

Но оба отлично знали свое дело и старались не упоминать лишний раз о своей вере, и потому Седлако вел себя сдержанно и смущения своего не выдавал.

Каждого из них сопровождал помощник. Управляться с патриаршим войском – работенка не из легких.

– Мы как раз работаем над этим, мой господин, – сказал Хаган Брокк.

Он махнул рукой в сторону огромной карты Фиральдии, висевшей на стене. Она давно превратилась в неотъемлемую часть обстановки. На ней были обозначены все, даже самые маленькие, графства, герцогства, княжества, города-государства, королевства и республики. Каждое было раскрашено определенным цветом, обозначавшим политическую принадлежность. Если какие-то государства, расположенные далеко друг от друга, подчинялись одному и тому же сюзерену, их соединяли черные линии. К каждому крепилась бумажка с номером, которому соответствовал большой список. В списках указывались имена местных вельмож и прочих важных шишек, количество солдат, укрепления и прочая информация, касавшаяся политики и заключенных союзов и браков.

– Если нам придется выполнить какой-нибудь абсурдный приказ, – продолжал Брокк, – у нас имеются гарнизоны здесь, здесь и здесь. Они нас поддержат. Я отправил туда гонцов с предупреждением.

– Превосходно.

– Имперцы знают об этом, – встрял Титус Консент. – Но они вряд ли переживают по этому поводу и не ждут от нас решительных действий. Наше начальство всегда громко вопит, но ничего не предпринимает.

– На этот раз все может быть иначе.

– Гонцы, которых мы отправили, предупредят и наших специальных агентов, – продолжал Консент.

– Очень хорошо.

Титус намеренно осторожничал в выражениях, имея в виду, что послания получат их шпионы в дэвских гетто.

Дэвы жили повсюду. На них никто не обращал внимания, а они внимательно смотрели и слушали. В данный момент их старейшинам выгодно было сотрудничать с главнокомандующим Брота.

Их доброе отношение, с одной стороны, играло Пайперу на руку, но с другой – зачастую ставило его в неловкое положение. К дэвам относились почти как к демонам. Слишком уж они были образованны и умны, слишком уж ладились у них дела. С такими дружить опасно. Дэвы прекрасно подходили на роль мирового зла, если поблизости вдруг не оказывалось праман, мейсалян, неверных, еретиков или Орудий Ночи. Дэвы знали грамоту и вели записи. В этих записях частенько попадались сведения, которые, по мнению многих, следовало бы забыть навсегда.

К грамотным относились с такой же опаской, как и к тем, кто знался с созданиями Ночи. И те и другие ведь обладают тайным знанием и могут воспользоваться им и всем навредить.

– Доложи, как обстоят дела, – велел Хект. – Сможет ли фон Дрессер обороняться?

Высокий и смуглый Титус Консент почти всегда был весел и бодр. Юноша прекрасно знал свое дело и обладал выдающимися способностями. Его внешность нельзя было назвать типично дэвской, и он никогда не обращал внимания на предрассудки и нападки чалдарян. Титус придавал большое значение своей семье. Однажды он рассказал Пайперу, что его с детства готовили стать чем-то вроде спасителя для западной дэвской диаспоры.

– У нас было слишком мало времени, – ответил он, – мы не успели выяснить. Я бы посоветовал выплатить хотя бы часть долгов тамошним гарнизонам. Совершенно очевидно, каждый раз, когда нам удается выковырять из патриарха очередную порцию денег, мы завоевываем все больше друзей среди солдат.

Именно поэтому Хекта в свое время и выслали из Дринджера. Капитан Элс Тейдж начал пользоваться слишком большим уважением среди солдат.

– Сможем ли мы раздобыть хоть сколько-нибудь денег?

– Мы переговорили с фидуциаром Жосераном Кьюто. Он собирается взять несколько кредитов под залог.

Кьюто заведовал патриаршей казной. Он был архиепископом Диреции и ждал своей очереди, чтобы вступить в коллегию (его должны были принять туда как из-за заслуг, так и благодаря поддержке короля Питера Навайского).

Обычно Безупречный не желал оставлять никакого залога, когда влезал в долги. Но бротские ростовщики больше не желали довольствоваться одной его подписью.

– Под залог собственности?

Церковь владела огромным количеством земель в Фиральдии, а земля, еще со времен Древней Бротской Империи, была главным показателем достатка. Только имея землю, можно было получать стабильный доход.

– Фидуциар охотнее бы заложил драгоценности и редкие книги, хранящиеся во дворце Кройс. Он почему-то уверен, что церковь вскоре получит солидную прибыль.

– Значит, они втайне что-то затевают, и Безупречный сообщил об этом лишь своим доверенным лицам.

– Именно.

– Принимая во внимание, что до сбора урожая еще далеко, а с финансами дела не блестящи, я думаю, они вознамерились что-нибудь украсть. Или продать. Что-то крупное. Все места в коллегии, которые только можно было пустить с молотка, уже распроданы. И все приходы тоже. – Чуть подумав: – А что, если какое-нибудь прибыльное завещание?

– От кого? Что-то не припомню ни одного богача, который стоял бы одной ногой в могиле и жаждал подкупить стражей у врат Господних.

– Быть может, они хотят отправить кого-нибудь к праотцам раньше срока?

Безупречный пока не убивал ради наживы. Но среди патриархов попадались и те, кто, по слухам, не брезговал подобными средствами.

– У нас нет доступа к их архивам. Мы не можем узнать, кто в ближайшее время вступит в права наследства.

– Держите ухо востро.

Хект выслушал другие отчеты, которые не касались Кларенцы. В Кальзире все никак не получалось справиться с упорными праманскими партизанами.

Кальзиру уже никогда не удастся отвоевать независимость. Если бы даже Безупречный отозвал свои войска, их место тут же заняли бы армии Граальского императора и Питера Навайского и эти два извечных патриарших врага сделались бы еще сильнее.

Судьба постоянно вставляла Безупречному палки в колеса, но он упорно отказывался видеть в этом промысел Божий.

Мало кто на этом свете видел промысел Божий в своих неудачах – все, наоборот, изо всех сил старались подстроить промысел Божий под свои собственные цели.

Безупречный, видимо, только и делал, что вопрошал Господа, зачем Тот посылает ему такие суровые испытания.

– Можно поговорить с вами наедине после совещания? – тихо спросил Титус Консент, подойдя ближе.

– Легко, – ответил Хект. – Мне тоже нужно перемолвиться с тобой словечком. Полковник Смоленс, вы сможете на несколько дней взять на себя командование, если я вдруг ненадолго исчезну?

На лице Смоленса поочередно отразились удивление и любопытство.

– Да, я уже неплохо тут все изучил.

– Трудности у вас могут возникнуть разве что с нашим начальством. Здравый смысл явно не их конек.

– Я справлюсь, главнокомандующий. Это все равно что иметь дело с родней.

Бюль Смоленс всегда безукоризненно соблюдал субординацию как с вышестоящими, так и с подчиненными. Он перевез в Брот свою семью, но никто из штаба с ними так и не познакомился. В разговорах полковник упоминал о них лишь вскользь. Вроде бы его старший сын хотел стать младшим офицером, представься вдруг такая возможность.

У Смоленса имелись дельные мысли по поводу того, как сделать войско патриарха более профессиональным. Пожалуй, он был чересчур уверен в том, что епископальная церковь превосходит любую другую власть – и земную, и небесную. Хотя в непогрешимость патриарха не верил.

Трудно верить в непогрешимость патриарха, когда каждый божий день имеешь дело с Безупречным V.

Табилла Талаба явно что-то беспокоило. Дождавшись своей очереди, он сразу же приступил к делу:

– У нас проблема, но все упорно не желают ее видеть. Мрачное будущее надвигается все ближе и ближе. Печальная судьба постигнет всех.

Табилл всегда ждал от жизни самого худшего, его угрюмость уравновешивала излишнюю самоуверенность Титуса Консента.

– Что случилось?

– Я беседую с нашими гонцами. С купцами. С беженцами. Я узнаю новости у наших агентов в республиках, потому что тамошние корабли заходят во все порты на берегах Родного моря.

Хект кивнул. Табилла не следовало торопить. Он всегда предварял самое главное долгой, тщательно продуманной прелюдией.

– И все агенты, из каких бы они ни были краев, сходятся в одном: Ночь зашевелилась. Пока не происходит ничего значительного. Но только пока. Просто люди стали чуть чаще видеть духов и сталкиваться со сверхъестественным, выходки созданий Ночи становятся все опаснее.

– На свободе остались лишь мелкие духи.

– Да, они остались на свободе, их ничто не ограничивает. Но их становится все больше и больше. Они тоже отступают под натиском надвигающихся льдов.

– Разве не этого следовало ожидать?

– Да, господин. Но никто не задумывается вот о чем: созданий Ночи всегда было больше в отдаленных землях, ближе к границе вечных льдов, а там живут более примитивные народы. Там все еще бродят на свободе крупные духи. Поскольку лед наступает и в некоторых местах вроде высокогорий уже не тает вовсе, жившие там дикие создания будут вынуждены спуститься в обжитые земли.

Пайпер кивнул. Об этом пока мало кто говорил, но именно так и обстояли дела, Талаб описывал вполне логичные и ожидаемые последствия.

– Но об этом всем известно. Движение уже началось.

– Да, господин, началось. Но разве кто-нибудь упоминает о том, что это будет означать для самой Ночи?

– И что же?

Талаб завел разговор о таких материях, которые большинство обсуждать боялось.

– Когда люди в большом количестве сбиваются вместе, происходит то, что мы нынче наблюдаем в Броте. Все больше становится бедных, все больше творится жестокости и злодейств. Преступники начинают объединяться между собой. Все сильнее расцветают предубеждения, все больше вершится гонений. А все потому, что все больше людей пытается выжить за счет меньшего количества ресурсов. То же самое происходит и среди Орудий Ночи. Вот только они начинают объединяться и превращаться в более сильные создания. Иногда против своей воли. Когда одно ночное существо пожирает другое, оно становится больше и сильнее. Создания Ночи все больше озлобляются, в них все больше ненависти и жестокости. Когда они набираются сил, то превращаются в такие Орудия Ночи, про которые рассказывают древние предания.

– Из-за наступающих льдов на нас снова ополчатся чудовищные боги?

– Да, если льды продвинутся достаточно далеко. Возможно, мы еще увидим таких страхолюдин, как те, что свирепствовали на земле в древние времена. Тогда еще не было современных религий, которые постепенно придали своим божествам более благодушную форму.

Боги праман, чалдарян, дэвов и дейншо имели, строго говоря, общее происхождение. Дейншокинам Господь представлялся психопатичным и жестоким, Он не даровал, но карал, был корнем всех несчастий, можно сказать, Карателем с большой буквы, который с удовольствием укокошил бы любого, если бы Ему не понравилась, скажем, стрижка бедняги.

Дэвам повезло чуть больше. Их версия Всемогущего насылала несчастья только в наказание за проступок. Его можно было ублажить и без человеческих жертв.

– Мы вряд ли можем с этим что-нибудь поделать. Остается лишь не лезть на рожон и надеяться на лучшее… Что такое?

– Вы забыли об одержимых, – напомнил Титус Консент.

– Я ничего не забыл. Они…

Хект заметил, как Талаб со значением посмотрел на Консента, украдкой, едва заметно. У его подчиненных были обязательства не только перед ним.

Одержимых завербовали в какой-то древней эпохе их боги – хотели, чтобы те открыли проход в северное подобие ада. Мертвые герои должны были ринуться оттуда в обычный мир и уничтожить того, кого так боялись их хозяева, – Убийцу Богов, человека, который волею случая узнал, что даже самые могучие Орудия Ночи может сокрушить человек.

Элс Тейдж одолел богона в лесу Эсфири в Святых Землях и тем самым спас свой отряд, хотя и не знал, кто именно натравил на них создание Ночи. Позднее, уже в Кальзире, он вместе с дэвами убил одного одержимого, который как раз и должен был избавиться от Убийцы Богов, пока опасное знание не сделалось всеобщим достоянием.

В той схватке погиб сам Всеотец, главное божество северного долчалдарянского пантеона. Сбылось древнее пророчество.

Пайпер Хект же так и не осознал, какое значение в действительности имеет его случайное открытие. Зато это осознали дэвы. Их старейшины знали, кем был Хект в прошлой жизни и что сотворил. Еще они знали, как его боятся Орудия Ночи: боятся настолько, что давно бы избавились от неугодного, если бы только могли толком отличить одного смертного от другого.

Но даже самым могущественным Орудиям нужен был кто-то вроде одержимых, чтобы найти Убийцу.

Пайпер Хект (хотя это было лишь одно из его имен) был отличным военачальником, но совершенно не представлял себе, кто он на самом деле. Его боялись равно и боги, и люди, причем те, о существовании которых он даже не подозревал, а если и подозревал, то знал недостаточно.

– И что же одержимые?

Хект не подозревал о своем прискорбном невежестве. Он лишь знал, что несколько убийц в конце концов оказались на поле боя во время кальзирского похода и там же материализовались могучие Орудия Ночи.

– Одержимые, – пояснил Хаган Брокк, – это только цветочки, ягодки еще впереди. Так мне кажется. Сами боги заинтересовались мирскими делами.

– Боги? – гневно переспросил Клэй Седлако. – Есть только один Бог!

– Прошу прощения. Назовем по-другому. Могучие демоны, если вам угодно. Прибегнем к терминологии дейншо.

Монотеистические религии изобретали головоломные иерархии и распределяли согласно им духов рангом пониже.

– Мне, в общем-то, все равно, – улыбнулся Хект.

Возражать ему никто не стал. Даже Седлако не хотел затевать теологические прения.

– Я подумаю обо всем этом, – продолжал Пайпер. – Хотя такими делами должна в первую очередь заниматься коллегия. Полковник Смоленс, давайте вернемся к предыдущему вопросу. Я на некоторое время отлучусь, и со мной нельзя будет связаться. Вам придется самостоятельно разбираться со всеми трудностями. Но я скоро вернусь.

– Мы будем знать, где вы? – спросил Смоленс. – Можно отвечать, что вас нет в Броте, если спросят?

– Если на вас насядут, скажите, что не можете меня найти. Тем более что это сущая правда. Вы не будете знать, где я.

Хотя дэвы наверняка что-нибудь выведают.

– Сколько вас не будет? При самом неудачном раскладе? – спросил Титус Консент.

– Столько, сколько мне потребуется для дела, – отозвался Хект, намекая дэву, чтобы не затевал никаких интриг. – Хорошо. Счастливо оставаться. Ах да, Титус, ты, кажется, хотел поговорить со мной с глазу на глаз?

На лице Консента промелькнуло нечто похожее на испуг.

– Только не в Кастелле, – прошептал он. – Я пройдусь с вами.

Хект кивнул. Титус не желал обсуждать свое дело в твердыне самых ярых защитников чалдарянской веры? Неудивительно.

Они молча перешли по мосту на берег и зашагали вдоль реки, вниз по течению, по направлению к Мемориуму.

– Что, опять старейшины донимают? – спросил Хект, когда они отошли подальше от замка.

С семерыми старейшинами бротских дэвов иметь дело было ничуть не легче, чем с главами пяти кланов или членами коллегии. Они упорно не желали оставить Титуса Консента в покое, чтобы он наконец мог спокойно заняться своим священным долгом.

– Пока нет. Но скоро непременно начнут. Дело не в этом. Пока не в этом.

– Тогда в чем?

– Ноя вот-вот родит.

– Хм. Поздравляю.

Пайпер знал, как зовут жену и сыновей Консента, но ни разу с ними не встречался: дэвы не очень-то тесно общались с чалдарянами.

Титус остановился и почему-то вздрогнул. Хект тоже остановился. Вокруг высились всевозможные памятники – статуи императоров, военачальников и диктаторов Древней Бротской Империи, триумфальные арки.

– Так в чем же дело?

– Мы с Ноей обсуждаем это вот уже несколько месяцев. Мы хотим, чтобы вы стали восприемником нашего ребенка. И чтобы обряд провел принципат Делари. Если он согласится.

Хект не сразу понял, что Титус имеет в виду. Ему все еще случалось путаться, когда речь заходила о епископальной чалдарянской церкви.

– Восприемником? Я не знал, что у дэвов это принято.

– Принято, но не так, как у чалдарян. Мне следовало бы позвать брата. Но у меня нет братьев, поэтому эта роль должна достаться моим дядьям.