Игра престолов. Часть I Мартин Джордж

Роберт не обнаружил ни малейших признаков расстройства.

– Нет? Ну, ладно.

Королева возвысила голос:

– Даю сотню золотых драконов тому, кто принесет мне его шкуру!

– Дорогая будет шкура, – пробормотал Роберт. – Я в этом не участвую, женщина. Можешь покупать себе меха на деньги Ланнистеров.

Королева холодно на него посмотрела.

– Не думала я, что ты так скуп. Король, за которого, как мне кажется, я выходила замуж, положил бы волчью шкуру на мою постель до захода солнца.

Лицо Роберта потемнело от гнева.

– Сущие пустяки, если волка нет.

– Волк у нас есть, – проговорила Серсея Ланнистер. Ее голос был очень спокойным, но зеленые глаза победно сверкнули.

Все какое-то мгновение осознавали ее слова, но потом король раздраженно повел плечами.

– Как угодно. Пусть сир Илин займется им!

– Роберт, ты же несерьезно, – возразил Нед.

Король более не желал спорить.

– Довольно, Нед. Не желаю ничего больше слушать. Лютоволк – свирепый зверь. Рано или поздно он напал бы на твою дочь так же, как напал на моего сына. Заведи ей собаку, с ней ей будет лучше.

Санса только тут наконец поняла, что происходит. Ее испуганные глаза обратились к отцу.

– Но ведь он говорит не про Леди, так ведь? – Она увидела правду на отцовском лице. – Нет, – сказала она. – Нет, не Леди, Леди никого не кусала, она хорошая…

– Леди там не было! – гневно крикнула Арья. – Оставьте ее в покое.

– Останови их, – молила Санса. – Не дай им сделать это, пожалуйста, пожалуйста, это была не Леди, а Нимерия, Арья сделала это, это была не Леди, не дай им убить Леди, я заставлю ее вести себя хорошо, я обещаю, я обещаю… – Санса заплакала.

Неду оставалось только покрепче обнять плачущую дочь. Он глядел через комнату на Роберта, старинного друга, более близкого ему, чем любой брат.

– Прошу тебя, Роберт. Ради любви, что ты питаешь ко мне. Ради любви, что питал к моей сестре. Прошу тебя.

Король долго глядел на них, а потом обратил взгляд к жене.

– Проклятье на твою голову, Серсея, – сказал он с ненавистью.

Нед встал, мягко высвободившись из объятий Сансы. Вся усталость минувших четырех дней возвратилась к нему.

– Тогда сделай это сам, Роберт, – произнес он голосом холодным и острым, как сталь. – По крайней мере, имей смелость сделать это своей рукой.

Король поглядел на Неда мертвыми глазами и вышел, не говоря ни слова, шаги его были тяжелы, как свинец. Молчание наполнило зал.

– Где лютоволк? – спросила Серсея Ланнистер, когда муж ее вышел. Принц Джоффри стоял возле нее и улыбался…

– Зверь на цепи возле воротной сторожки, ваша светлость, – не без колебаний ответил сир Барристан Селми.

– Пошлите за Илином Пейном.

– Нет, – возразил Нед. – Джори, отведи девочек в их комнаты и принеси мне Лед. – Слова отдавали желчью, но все-таки он их произнес. – Если это нужно сделать, я сам сделаю это.

Серсея Ланнистер с подозрением поглядела на него.

– Ты, Старк? Здесь какой-то подвох? Почему ты хочешь это сделать?

Все уставились на него, но взгляд Сансы резал.

– Волчица эта родом с севера и заслуживает лучшей участи, чем смерть от руки мясника.

Он вышел из комнаты – глаза ело, рыдания дочери отдавались в ушах – и нашел волчицу там, где ее привязали. Нед посидел возле нее немного.

– Леди, – проговорил он, пробуя имя на вкус. Он никогда не уделял особого внимания тем именам, которые выбрали дети, но, поглядев на волчицу, понял теперь, что Санса дала ей подходящую кличку. Леди была самой маленькой и самой симпатичной во всем помете, самой доброй и доверчивой. Волчица глядела на него ясными золотыми глазами, и он взлохматил густой серый мех.

Вскоре Джори принес ему Лед.

Когда все было закончено, он сказал:

– Выбери четверых людей и отправь их вместе с телом на север. Похороните ее в Винтерфелле.

– Так далеко? – спросил удивленный Джори.

– Так далеко, – подтвердил Нед. – Ланнистерша никогда не получит этой шкуры.

Он направился к башне, чтобы наконец отоспаться, когда Сандор Клигейн и его всадники прогрохотали сквозь ворота замка, возвращаясь со своей охоты.

Что-то тяжелое, обернутое в окровавленный плащ, было переброшено через круп коня Сандора.

– Ни следа вашей дочери, десница, – скрежетнул Пес. – Но день не потрачен напрасно. Мы нашли ее маленького питомца. – Протянув руку назад, он сбросил свою ношу, упавшую прямо перед Недом. Согнувшись, тот отвернул плащ, страшась тех слов, которые придется искать для Арьи, но перед ним оказалась не Нимерия, а сын мясника, Мика. Тело его, покрытое запекшейся кровью, было перерублено почти пополам – от плеча до поясницы – тяжелым, нанесенным сверху ударом.

– Значит, загнал его, – сказал Нед.

Глаза Пса как будто блеснули сквозь сталь жуткого шлема в виде собачьей головы.

– Он бежал. – Сандор поглядел Неду в глаза и расхохотался. – Но недостаточно быстро.

Бран

Казалось, что он падал годы и годы.

– Лети, – шептал ему голос во тьме.

Бран летать не умел, поэтому оставалось лишь падать. Мэйстер Лювин слепил из глины мальчишку и обжег его, чтобы тело сделалось твердым и хрупким. Одел в одежды Брана и сбросил с крыши. Бран вспомнил, как разбилась фигурка.

– Но я никогда не упаду, – сказал он падая.

Земля была так далеко, что Бран едва мог разглядеть ее сквозь туман, кружившийся вокруг, но он чувствовал, насколько быстро летит, и знал, что его ждет внизу. Даже во сне нельзя падать вечно. Он знал, что проснется за миг до того, как ударится о землю. Всегда просыпаешься за мгновенье до того, как удариться о землю.

– А если нет? – спросил голос.

Земля приближалась, оставаясь еще далеко, – в тысяче миль, но уже ближе, чем раньше. Здесь, во тьме, было холодно. Здесь не было звезд, не было солнца, лишь земля надвигалась, чтобы разбить его тело, и серый туман, и шепчущий голос. Ему захотелось плакать.

– Не плачь. Лети.

– Я не могу летать, – сказал Бран. – Не могу, не могу…

– Откуда ты знаешь? Разве ты пытался?

Голос был высоким и тонким. Бран огляделся, чтобы понять, откуда он доносится. Сопровождая его падение, кругами опускалась ворона, но Бран не мог до нее дотянуться.

– Помоги мне, – сказал Бран.

– Я пытаюсь, – отвечала ворона. – Скажи, а зерно у тебя есть?

Бран полез в карман, а тьма закружилась вокруг него. Он извлек руку, и золотые зернышки посыпались между пальцами в воздух. Они падали вместе с ним. Ворона уселась на его руку и начал есть.

– А ты и в самом деле ворона? – спросил Бран.

– А ты и в самом деле падаешь? – ответила она вопросом на вопрос.

– Это просто сон, – сказал Бран.

– Разве? – спросила ворона.

– Я проснусь, когда ударюсь о землю, – сказал Бран птице.

– Ты умрешь, когда ударишься о землю, – поправила его ворона, продолжая клевать зерно.

Бран поглядел вниз. Он теперь видел горы, белые снеговые вершины и серебряные нити рек в темных лесах. Он закрыл глаза и заплакал.

– А вот это не поможет, – сказала ворона. – Я же объяснила тебе: надо лететь, а не плакать. Ты считаешь, что это трудно? Но ведь я летаю. – Поднявшись в воздух, ворона облетела вокруг руки Брана.

– Но у тебя есть крылья, – возразил Бран.

– Возможно, они есть и у тебя.

Бран ощупал свои плечи в поисках перьев.

– Крылья бывают разными, – заметила ворона.

Бран поглядел на свои руки, на свои ноги. Он был таким тощим – лишь кожа, туго натянутая на кости. Неужели он всегда был таким? Он попытался вспомнить. Из серого тумана к нему выплыло, сияя, золотое лицо.

– Чего не сделаешь ради любви, – произнесло оно.

Бран вскрикнул. Ворона, каркнув, взмыла в воздух.

– Только не это! – закричала она. – Забудь об этом, сейчас тебе это не нужно, забудь, забудь. – Птица приземлилась на плечо Брана, клюнула его, и золотое сияющее лицо исчезло.

Бран падал быстрее, чем когда-либо. Серые туманы выли вокруг, а он несся к земле.

– Что ты делаешь со мной? – со слезами в голосе спросил он у вороны.

– Учу тебя летать.

– Я не могу летать.

– Ты уже летишь.

– Я падаю.

– Каждый полет начинается с падения, – сказала ворона. – Погляди вниз.

– Я боюсь…

– ПОГЛЯДИ ВНИЗ!

Когда Бран поглядел вниз, у него внутри все похолодело. Теперь земля неслась навстречу ему. Весь мир распростерся под ним, словно ковер, расшитый белой, бурой и зеленой нитями. Он видел все настолько отчетливо, что на мгновение забыл об испуге. Он видел всю страну и каждого в ней.

Он увидел Винтерфелл, каким видят замок орлы: высокие башни казались сверху приземистыми огрызками, а стены превратились в линии, прорисованные на земле. Бран увидел мэйстера Лювина на балконе, изучающего небо через полированную бронзовую трубу; ученый, хмурясь, делал заметки. Увидел своего брата Робба, подросшего и окрепшего по сравнению с тем, каким он помнил его; брат занимался во дворе фехтованием с настоящей сталью в руке. Он увидел Ходора – простодушного великана из конюшни – несшего наковальню в кузницу Миккена, взвалив ее на плечо с такой же легкостью, с какой другие взвалили бы стог сена. В сердце богорощи огромное чардрево размышляло над своим отражением в черной воде, листья его шелестели под холодным ветром. Ощутив, что Бран наблюдает за ним, оно подняло свои глаза от тихих вод и ответило ему понимающим взглядом.

Он поглядел на восток и увидел галею, несущуюся по водам Челюстей. И мать, одиноко сидевшую в каюте. Она рассматривала окровавленный нож, лежавший перед ней на столе; гребцы налегали на весла, а сир Родрик привалился к поручням, содрогаясь всем телом. Впереди них собрался шторм, ревущую тьму прорезали молнии, но корабельщики почему-то не видели бурю.

Он поглядел на юг и увидел огромный сине-зеленый поток Трезубца. Увидел, как отец, лицо которого искажало горе, о чем-то просит короля. Увидел, как плачет Санса и не может никак заснуть. Увидел, как затаилась молчаливая Арья, скрывая свои секреты. Их окружали тени. Одна темная, словно пепел, с жуткой собачьей мордой. Другая была как солнце в золотой и прекрасной броне. Над всеми возвышался великан в доспехах, выкованных из камня, но когда он отвел забрало, под ним ничего не оказалось – лишь тьма и густая черная кровь.

Он поднял глаза и ясно увидел мир за Узким морем: Вольные города и зеленое Дотракийское море, и дальше – Ваэс Дотрак под горой, сказочные земли у Нефритового моря, Ашай, что у Края Теней, где до рассвета скрываются драконы.

Наконец он поглядел на север. Он увидел сверкающую, как синий кристалл, Стену и незаконнорожденного брата Джона, спящего в одиночестве на холодной постели; кожа его бледнела и становилась жесткой. Воспоминания о тепле ускользали от него. Он поглядел за Стену, за бесконечный лес, укутанный снегом, мимо замерзшего побережья, за огромные иссиня-белые ледяные реки и мертвые равнины, где ничего не могло расти или жить. Все дальше и дальше на север уходил его взгляд – к завесе света в конце мира, а потом и за эту завесу. Бран заглянул в самое сердце зимы, ужаснулся, испуганно вскрикнул, и щеки его обожгли слезы.

– Теперь ты знаешь, – проговорила ворона, опускаясь на его плечо. – Теперь ты знаешь, почему должен жить.

– Почему? – сказал Бран, ничего не понимая, но падая, падая, падая.

– Потому что зима близко.

Бран поглядел на ворону, сидящую на его плече, та посмотрела на него в ответ. У птицы оказалось три глаза, и третий наполняло жуткое знание. Бран поглядел вниз. Там не было ничего кроме снега, холода, смерти и морозной пустоши, где его поджидали иссиня-белые ледяные шпили. Они метили в него, точно копья. Бран увидел кости тысяч других спящих, насаженных на острия, и ужасно испугался.

– Может ли человек оставаться храбрым, если ему страшно? – услышал он свой голос, тихий и далекий.

А голос отца ответил ему:

– Только в такие моменты человек и может быть храбрым.

– Сейчас, Бран, – призывала ворона. – Выбирай. Лети или умри.

Смерть с воплем протянула к нему руку.

Бран раскинул свои руки и полетел. Незримые крылья впивали ветер; наполнившись, они подняли его вверх. Ужасные ледяные иглы исчезли внизу. Над головой открылось небо. Бран поднялся вверх. Это было великолепно. Мир под ним сделался маленьким.

– Я лечу! – выкрикнул он в восхищении.

– Я заметила, – сказала трехглазая ворона. Она взлетела, хлопая крыльями перед лицом Брана, замедляя его и ослепляя, и застыла в воздухе, ударяя перьями по щекам мальчика. Ворона сильно клюнула Брана в лоб, и тот почувствовал внезапную ослепляющую боль между глаз.

– Что ты делаешь? – закричал он.

Ворона открыла клюв и каркнула на него, пронзительно и с ужасом, а серый туман задрожал, закружился вокруг Брана и порвался, точно вуаль. Мальчик увидел, что ворона на самом деле женщина, служанка с длинными черными волосами, и он откуда-то ее знает, по Винтерфеллу, да, точно, теперь он ее вспомнил. А потом понял, что он в Винтерфелле, в кровати, высоко в какой-то холодной комнате башни. Черноволосая женщина выронила кувшин с водой и побежала вниз по лестнице с криком:

– Он очнулся, он очнулся, он очнулся!

Бран прикоснулся ко лбу между глазами. Место, куда его клюнула ворона, все еще горело, но там не было ничего – ни крови, ни раны. Почувствовав слабость и головокружение, он попытался выбраться из постели, но даже не двинулся.

Возле кровати что-то зашевелилось, и ему на ноги кто-то легонько присел. Бран ничего не почувствовал. Пара желтых глаз, сияющих, словно солнце, заглянула в его глаза. Окно было открыто, в комнате было холодно, однако тепло, которое источал волк, охватило его жаркой волной. Это его щенок, понял Бран… Но щенок ли? Теперь он сделался таким большим. Бран протянул дрожащую, как лист, руку, чтобы погладить его.

Когда его брат Робб ворвался в комнату, запыхавшись после бега по ступеням башни, лютоволк лизал лицо Брана. Невозмутимо поглядев вверх, Бран объявил:

– Его зовут Лето.

Кэтлин

– Через час мы причалим в Королевской Гавани.

Кэтлин отвернулась от поручней и заставила себя улыбнуться.

– Твои гребцы хорошо потрудились ради нас, капитан. Каждый из них получит серебряного оленя в знак моей благодарности.

Капитан Морео Тумитис почтил ее полупоклоном.

– Вы слишком щедры, леди Старк. Довольно с них и чести везти столь знатную госпожу.

– Но от серебра они не откажутся?

Морео улыбнулся:

– Как вам угодно.

Он бегло говорил на общем языке – с самым легчайшим акцентом тирошийского. Капитан бороздил Узкое море уже тридцать лет, как он рассказывал ей, сперва гребцом, потом квартирмейстером и, наконец, капитаном собственных торговых галей. «Пляшущая на валах» была его четвертым кораблем и самым быстрым: двухмачтовая галея имела шестьдесят весел.

Корабль этот оказался самым быстроходным среди всех, находившихся в Белой Гавани, когда Кэтлин и сир Родрик Кассель появились там после стремительной скачки вниз по реке. Тирошийцы славились своей алчностью, и сир Родрик предложил было нанять рыбацкий шлюп с Трех Сестер, но Кэтлин настояла на галее. И хорошо, что она так поступила. Ветры препятствовали им большую часть пути, и без весел галеи они сейчас плелись бы где-нибудь возле Перстов, вместо того чтобы проскользнуть к Королевской Гавани и завершить путешествие.

«Так близко», – подумала Кэтлин. Пальцы ее еще пульсировали под полотняными повязками там, где их обжег кинжал. Кэтлин верила, что боль была ее карой, не дававшей забыть. Она не могла теперь согнуть два последних пальца на левой руке, да и прочие никогда не обретут прежней гибкости. И все же это была мизерная цена за жизнь Брана.

Сир Родрик избрал этот момент, чтобы появиться на палубе.

– Мой добрый друг, – обратился к нему Морео сквозь раздвоенную зеленую бороду. Тирошийцы любили яркие краски – даже для растительности на лице. – Как прекрасно, что вам сегодня лучше.

– Да, – согласился сир Родрик. – Мне уже второй день не хочется умирать. – Он поклонился Кэтлин. – Миледи…

Рыцарь действительно выглядел лучше. Он слегка похудел с момента отплытия из Белой Гавани, но снова стал почти собой. Сильные ветры в Глотке и бурные воды Узкого моря не отвечали его натуре, и сир Родрик едва не вывалился за борт, когда неожиданный шторм налетел на них от Драконьего Камня, но все-таки каким-то чудом сумел уцепиться за веревку, тем самым позволив людям Морео спасти его и доставить в безопасное место под палубой.

– Капитан как раз говорил мне, что наше путешествие почти закончилось, – сказала Кэтлин.

Сир Родрик выдавил кривую улыбку:

– Так скоро? – Он выглядел странно, лишившись своих огромных белых бакенбардов. Сир Родрик сделался меньше ростом, да и постарел лет на десять. В Пасти оказалось благоразумным покориться бритве одного из мореходов, после того как сир Родрик в третий раз безнадежно запачкал свои бакенбарды, припадая к борту и извергая содержимое желудка в бушующие волны.

– Я оставлю вас, чтобы вы могли обсудить свои дела, – проговорил капитан Морео и с поклоном отправился прочь.

Галея неслась по волнам подобно стрекозе, весла мерно вздымались и опускались в ровном ритме. Держась за поручень, сир Родрик поглядел на приближающийся берег.

– Я оказался не самым доблестным защитником.

Кэтлин тронула его за руку.

– Мы прибыли сюда, сир Родрик, без приключений. Это я считаю главным. – Рука ее нырнула под плащ, неловкие пальцы нащупали кинжал. Она успела заметить, что время от времени прикасается к нему, чтобы подбодрить себя. – А теперь мы должны проникнуть к королевскому мастеру над оружием, и остается только молиться, чтобы ему можно было довериться.

– Сир Арон Сантагар человек тщеславный, но честный. – Рука сира Родрика отправилась к лицу, чтобы разгладить бакенбарды, и опять обнаружила их отсутствие. Он выглядел растерянным. – Быть может, ему знаком этот клинок… но миледи, мы окажемся в опасности, как только выйдем на берег. При дворе есть люди, которые сразу же узнают вас.

Кэтлин сжала губы.

– Мизинец, – пробормотала она, увидев умственным взором юношеское лицо, хотя обладатель его более не являлся мальчишкой. Отец его умер несколько лет назад, и теперь Петир сделался лордом Бэйлишем, но его до сих пор звали Мизинцем. Прозвище это дал ему в Риверране ее брат Эдмур. Скромные владения Бэйлишей располагались на меньшем из Перстов, к тому же Петир был мелковат и невысок для своего возраста.

Сир Родрик прочистил горло.

– Лорд Бэйлиш некогда… э… – Он в нерешительности подыскивал нужное слово.

Кэтлин было не до деликатности.

– Он был воспитанником моего отца. Мы выросли вместе в Риверране. Я видела в нем брата, он же относился ко мне… с более чем братской любовью. Когда было объявлено, что я должна выйти замуж за Брандона Старка, Петир решил оспорить его право на мою руку. Безумный поступок; Брандону уже исполнилось двадцать, а Петиру не было и пятнадцати. Мне пришлось просить, чтобы Брандон пощадил Петира. Он отпустил его, удовольствовавшись одним шрамом. Потом мой отец отослал Петира прочь. С той поры я не видела его. – Она подставила лицо водяной пыли, словно бы резкий ветер мог прогнать воспоминания. – После смерти Брандона он прислал мне письмо в Риверран, но я сожгла его не читая. Тогда я уже знала, что Нед женится на мне вместо брата.

Пальцы сира Родрика вновь попытались найти несуществующие бакенбарды.

– Теперь Мизинец заседает в малом совете.

– Я знала, что Петир поднимется высоко, – проговорила Кэтлин. – Он всегда был умен, даже в мальчишеские годы, но ум и мудрость – вещи разные. Интересно, что сделали с ним годы? – Высоко над головой среди снастей пропел голос впередсмотрящего. Капитан Морео расхаживал по палубе, отдавая приказы, и на «Пляшущей на валах» началась лихорадочная деятельность. Королевская Гавань, раскинувшаяся на трех высоких холмах, медленно разворачивалась перед ними.

Три сотни лет назад, как знала Кэтлин, высоты эти были покрыты лесом, и лишь горстка рыбаков обитала на северном берегу Черноводной возле устья, где глубокая и быстрая река вливалась в море. Потом Эйгон Завоеватель приплыл с Драконьего Камня. Именно здесь его войско и высадилось на берег, именно здесь он поставил на самом высоком холме первое грубое укрепление из дерева и земли.

Теперь город простирался по всему побережью, насколько могла видеть Кэтлин. Дворцы в рощах, амбары, кирпичные склады, бревенчатые гостиницы, дома купцов, таверны, кладбища, бордели – все друг на друге. Гомон рыбного рынка был слышен даже с моря. Здания разделяли широкие дороги, обсаженные деревьями, от них отделялись кривые улочки, а переулки были такими узкими, что два человека едва могли разойтись. Холм Визеньи венчала великая септа Бэйлора с семью хрустальными башнями. На противоположной стороне города, на холме Рэйнис, высились почерневшие стены Драконьего логова. Огромный купол обрушился, бронзовые двери не отпирали уже целый век. Соединяла холмы улица Сестер, прямая, словно стрела. Вдали поднимались стены города – высокие и надежные.

Возле воды вытянулась целая сотня причалов, и гавань была полна судов. Морские рыболовные корабли и речные посыльные суда сновали туда и сюда, перевозчики шестами направляли свои лодки через Черноводную, торговые галеи разгружали товар, доставленный из Браавоса, Пентоса и Лисса. Кэтлин заметила причудливую барку королевы, привязанную возле толстопузого китобоя из Порт-Иббена. Корпус ее покрывала черная смола. Вверху на реке дюжина стройных военных кораблей, спустив паруса, отдыхала у своих причалов, о мощные железные тараны плескала вода.

И на все это с высокого холма Эйгона сурово взирал Красный замок: семь огромных башен, увенчанных железными парапетами, огромный мрачный барбакан, сводчатые залы, крытые переходы, казармы, темницы, амбары, массивные стены, усеянные постами для лучников, – все было выложено бледным красным камнем. Этот замок приказал возвести Эйгон Завоеватель. Завершили стройку при его сыне Мэйгоре Жестоком. Он велел обезглавить каждого каменщика, плотника и строителя, трудившегося здесь. Он провозгласил, что лишь крови дракона подобает знать тайны крепости, построенной повелителями драконов.

Но теперь над укреплениями реяли золотые, а не черные знамена; там, где прежде извергал огонь трехголовый дракон, ныне скакал венценосный олень дома Баратеонов.

Из порта неторопливо выходил корабль с высокими мачтами под флагом Летних островов, огромные белые паруса наполнял ветер. «Пляшущая на валах» миновала его, уверенно направляясь к берегу.

– Миледи, – проговорил сир Родрик. – Отлеживаясь, я понял, как нам нужно поступить. Вам не следует появляться в замке. Я сделаю это и приведу к вам сира Арона в какое-нибудь безопасное место.

Она поглядела на старого рыцаря. Галея остановилась возле пирса, Морео уже вовсю кричал на разговорном валирийском Вольных городов.

– Вы будете рисковать не менее, чем я.

Сир Родрик улыбнулся:

– Едва ли. Я поглядел на собственное отражение в воде и едва узнал себя. Последний раз без бакенбард меня видела моя мать, а она умерла сорок лет назад. Думаю, мне ничего не грозит, миледи.

Морео выкрикнул команду. Все шестьдесят весел разом поднялись из воды и, обратив движение, опустились в воду. Галея замедлила ход. Раздался новый крик. Весла скользнули внутрь корпуса. Когда корабль стукнулся о причал, тирошийские матросы соскочили на берег, чтобы пришвартоваться. Морео поспешил наверх, блистая улыбкой.

– Королевская Гавань, миледи, как вы приказывали! Ни один корабль еще не доплывал сюда быстрее и спокойнее. Не потребуется ли вам помощь, чтобы перенести вещи в замок?

– Мы направимся не в замок. Быть может, вы можете порекомендовать нам гостиницу, чистую и уютную, чтобы она стояла не слишком далеко от реки?

Тирошиец принялся теребить раздвоенную зеленую бороду.

– Значит, так. Я знаю несколько заведений, которые могут подойти вам. И все же, если я вправе осмелиться, как насчет второй части платы, которую мы обговорили? И конечно, насчет того серебра, которое вы так любезно обещали. Кажется, речь шла о шестидесяти оленях.

– Для гребцов, – напомнила ему Кэтлин.

– О, конечно же, – ответил Морео. – Хотя я бы, возможно, приберег монеты до возвращения в Тирош, ради их жен и детей. Если выдать людям серебро здесь, миледи, они спустят его, играя в кости, или потратят на женщин.

– Есть худшие способы спустить деньги, – вставил сир Родрик. – Зима близко.

– Человек вправе самостоятельно делать свой выбор, – сказала Кэтлин. – Они заработали серебро, а как они потратят его, меня не касается.

– Как вам угодно, миледи, – отвечал Морео, кланяясь и улыбаясь.

На всякий случай Кэтлин сама заплатила каждому гребцу по оленю и дала по медяку двум людям, которые донесли их сундуки вверх по холму Визеньи в ту гостиницу, которую порекомендовал Морео. Большой старый дом располагался в Угревом переулке. Хозяйничала там кислолицая карга, недоверчиво оглядевшая их рассеянным взором и прикусившая монету, которую дала ей Кэтлин, чтобы убедиться в том, что она не фальшивая. Но комнаты были просторны и полны воздуха, а Морео клялся, что лучшей ухи, чем здесь, не сыщешь во всех Семи Королевствах. Но удобнее всего было то, что их именами хозяйка не интересовалась.

– Я думаю, вам лучше держаться подальше от общего зала, – сказал сир Родрик, когда они устроились. – Даже в таких местах нельзя заранее знать, кто может нас увидеть. – Рыцарь облачился в кольчугу и спрятал длинный меч под темным плащом, капюшон которого легко можно было набросить на голову. – Я вернусь к вечеру вместе с сиром Ароном, – пообещал он. – А теперь отдыхайте, миледи.

Она устала. Путешествие было долгим и изнурительным, а она уже была не так молода, как раньше. Окна выходили на переулки и крыши, за ними виднелась Черноводная. Кэтлин проследила за удалявшейся фигурой сира Родрика. Рыцарь торопливой походкой направился вниз по людной улице и скоро затерялся в толпе. Затем она решила последовать его совету. Матрас оказался набитым соломой, а не перьями, но уснула она сразу.

Проснувшись от стука в дверь, Кэтлин резко села. За окном под лучами заходящего солнца багровели крыши Королевской Гавани. Она проспала дольше, чем намеревалась. Кулак вновь забарабанил в дверь, и голос выкрикнул:

– Откройте! Именем короля!

– Мгновение, – отвечала она, закутываясь в плащ. Кинжал лежал возле постели. Она схватила его, прежде чем отпереть тяжелую деревянную дверь. В комнату ворвались люди в черных кольчугах и золотых плащах городской стражи. Их предводитель улыбнулся, увидев кинжал в ее руке, и сказал:

– В этом нет необходимости, м’леди. Мы должны проводить вас в замок.

– Кто приказал? – спросила она.

Он показал ей ленту. Кэтлин ощутила, как дыхание перехватило ее горло. На сером воске печати вырисовывалось изображение пересмешника.

– Петир, – прошептала она. Так скоро. Должно быть, что-то случилось с сиром Родриком.

Кэтлин поглядела на старшего из стражников.

– Ты знаешь, кто я?

– Нет, м’леди, – отвечал тот, – м’лорд Мизинец приказал нам только привести вас к нему так, чтобы вы при этом не претерпели никаких неприятностей по дороге.

Кэтлин кивнула:

– Можете подождать снаружи, пока я оденусь.

Она омыла руки в тазу и вытерла их чистым полотном. Неловкие и опухшие пальцы с трудом застегнули платье и завязали под горлом толстый коричневый плащ. Как мог узнать Мизинец, что она находится здесь? Сир Родрик никогда бы не сказал ему этого. Может быть, он и стар, но упрям и чрезвычайно верен. Неужели они опоздали и Ланнистеры успели достичь Королевской Гавани раньше нее? Нет, если бы это было так, Нед тоже был бы здесь, и тогда он сам пришел бы к ней. Как же?..

Тут она поняла. Морео. Тирошиец – будь он проклят – знал, кто они и где остановились. Она надеялась, что ему хорошо заплатили за информацию.

Для нее привели коня. Когда они тронулись в путь, вдоль улиц уже зажгли фонари, и, окруженная стражей в золотых плащах, Кэтлин ощущала на себе глаза жителей города. Когда они добрались до Красного замка, решетка была опущена и Великие ворота уже закрылись на ночь, хотя в окнах замка было полно мерцающих огней. Гвардейцы оставили своих коней за стеной, проводили ее через узкую калитку, а потом по бесконечной лестнице она поднялась в башню.

Мизинец находился в комнате один, он сидел за тяжелым деревянным столом и писал в свете масляной лампы. Когда ее ввели, он отложил перо, поглядел на нее и негромко сказал:

– Кэт!

– Почему ты приказал доставить меня сюда таким образом?

Он поднялся и резко махнул стражникам.

– Оставьте нас.

Люди ушли.

– Надеюсь, что с тобой обходились вежливо, – сказал он после того, как они вышли. – Я дал им твердые наставления. – Он заметил ее повязки. – Твои руки…

Кэтлин игнорировала вопрос.

– Я не привыкла, чтобы со мной обращались, как со служанкой, – сказала она ледяным тоном. – В детстве у тебя были лучшие манеры.

– Я прогневал вас, миледи, простите; я не хотел этого.

Петир явно раскаивался. Взгляд извлек из памяти яркие воспоминания: в детстве он всегда был лукавым ребенком, но после проказ обычно принимал невинное обличье, так уж он был устроен. Годы не слишком-то переменили Петира. Он был невысоким мальчиком и превратился в невысокого мужчину, на дюйм или два ниже Кэтлин. Тонкий и быстрый, он сохранил острые черты, памятные ей, и те же самые смеющиеся серо-синие глаза. Подбородок его теперь украшала небольшая, острым клинышком бородка, темные волосы Петира пронизывала седина, хотя ему еще не было и тридцати. Шевелюра его гармонировала с серебристым пересмешником, которым был застегнут плащ. В детстве он тоже любил серебро.

– Откуда ты узнал, что я в городе? – спросила она.

– Лорд Варис знает все, – ответил Петир с лукавой улыбкой. – Он скоро присоединится к нам, но сначала я хотел повидаться с тобой наедине. Кэт, как это было давно, сколько же лет прошло?

Кэтлин игнорировала его фамильярность. У нее были более важные дела.

– Итак, меня обнаружил королевский паук?

Страницы: «« ... 678910111213 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

«Мать все умилялась: как же ты похож на отца. И это тоже раздражало. Прежде всего раздражало вечное ...
«И как возникает, на уровне подсознания, что ли, эта сильная память сердца и души – воспоминания? То...
Наталья Жильцова, популярный автор романов в жанрах героического и романтического фэнтези, написала ...
Эпилог написан для подарочного издания, как бонус от авторов....
Базиль – безалаберный внук соседки Степаниды Козловой, Несси, наконец-то женится! Степу даже удостои...
«– Быть или не быть?Кажется, следовало ответить – хотя и не особенно хотелось.– Ну, быть…Что-то изме...