Настоящая фантастика – 2016 (сборник) Панов Вадим

Глава 6

Развалившись в обшарпанном кресле своей «резиденции», я размышляла. Обстановка располагала. Уютный прохладный полумрак: ставни не пропускали лучи шпарящего от души светила. И тихо: у людей рабочий день.

Как освободить Лешу? Пойти внаглую на абордаж – бессмысленно и глупо. Хитрее надо, хитрее…

У меня две ниточки: Женька-биолог и Петрович.

Женя делал ту самую копию, которая во мне, и есть вероятность – что-то, да знает. Может, он сам и закачивал ее обратно! Академик разговаривал со мной, будто я разумная и в теме – факт. То есть не знал академик о той копии. Почему не знал? А потому что Жека скрыл, другого объяснения нет. Не известил Женек начальство… И правильно: не в его интересах, должностную инструкцию-то нарушил, я б на его месте тоже скрыла. По крайней мере, у меня есть чем его шантажировать, если пойдет в отказ. Перспективный кандидат? Перспективный. Про Таньку он вряд ли знает, но с дочерью я и без него разберусь.

Петрович же вообще кандидатура идеальная. Мало того, что по должности информирован – начальник отдела обыкновенно в курсе планов дирекции. Но и как человек проявил себя с наилучшей стороны: помог дочу спрятать. Отсюда и страшно: нельзя мужика под монастырь подводить, а то начнут дознавать – и про Таню дознают.

Так с кого начинать – с Жени? Петровича? Хоть монетку кидай!

Глупая, про собак забыла. Я для них – возбуждающий фактор: лают, остервенело бросаются… чуют, гады, чужака. В городе однозначно не дадут спрятаться и вести наблюдение по-тихому. А в элитном дачном поселке собаки по улицам не бродят…

Решено – начинаю с Петровича. Подловлю, когда на дачу приедет.

Два дня безотрывно следила, никаких тебе полчищ вояк, запрятанных в подвале или сеновале, не углядела. Спокойно и тихо.

Дождалась – поздно вечером в ночь на второе шеф приехал. Один. Как всегда – деловой, импозантный, одет с иголочки – это на даче-то!

Я проникла в дом и предстала пред ним, бесшумно преодолев незапертые двери.

А он мне обрадовался… словно дочь родную встретил. Не испугался, не напрягся, наоборот – обнять не побрезговал, при моей-то внешности.

– Я ждал тебя… Правильно в квартиру не сунулась, там засада! – бархатно прошелестел своим красивым баритоном и глянул на меня этак лукаво.

– Ученая… – смутилась я, не привыкшая к комплиментам от начальства, пусть и в столь завуалированной форме.

И расслабилась, потекла. На болтовню потянуло. И то, все одна да одна, по общению с людьми соскучилась. Про состояние свое трепалась, плакалась. Шеф жалел, подбадривал, обнадеживал, весь из себя уверенный, собранный, веселый. Живой. Про Татьяну успокоил – в полной безопасности и надежном укрытии, сказал, Нина Васильевна за ней присматривает. Нутро мое издало довольное урчание, похожее на кошачье, когда котикам пузо чешут, – правильно, значит, разгадала головоломку с той загадочной записью – Петрович помог, спрятал наших с Лехой самых дорогих людей.

Слово за слово, подошли к главной теме: что делать?

Думала, он тоже, подобно академику, скажет сдаваться. И ошиблась! Наоборот, он призвал к неповиновению и свободе, я даже оторопела от неожиданности.

– Хочу Леху освободить! – поспешила ковать железо, раз такое дело.

– Отличная мысль! – Он аж лицом просветлел, до того с энтузиазмом воспринял. И сразу выдал несколько разумных идей.

В результате конструктивного обсуждения и родился у нас план.

Согласно плану, я должна была:

1) проникнуть внутрь института – этот пункт он брал на себя, на машине ввезет, личный транспорт начальства проверяют вскользь, формально;

2) отвлечь на себя, увести стражу, пока его люди освобождают Леху;

3) спрятаться в убежище, которое он организует;

4) туда же, в убежище, приведут освобожденного Леху;

5) после, когда утихнет, шеф нас вывезет, опять же на машине.

Хороший план? Хороший, на мой вкус.

С утра и приступили к его исполнению: на территорию въезжать безопаснее всего в потоке машин сотрудников, спешащих занять рабочее место к началу рабочего дня, дисциплина у нас на уровне. А припозднишься – на проверку нарвешься. Так что без вариантов. Поспать удалось часа три всего – мне нормально, а шеф выглядел невыспавшимся, всклокоченным и нервным.

Первые три пункта проскочили на ура.

А потом в мой бетонный просторный подвал без окон вошли трое в гражданском. Миролюбиво улыбаясь, приблизились – и вдруг как накинутся! Хотели обездвижить и связать! Не далась, замолотила ручонками – они и выскочили ошпаренными овцами.

Прождав целую кучу времени и не дождавшись не то что Лехи – никого! – я дотумкала: план провален. На шефа поначалу не грешила, думала – сорвалось, чего-то пошло не так, Петрович сам попался.

И тут возник голос. Неторопливый бархатный баритон – шефа, не спутаешь! – вещал откуда-то сверху:

– Наталья, ты запуталась. Прости, но я вынужден был пойти на обман – ради твоего же блага. Тебя осмотрят врачи. Все будет хорошо. Алексею побег не нужен – он в полном порядке.

«Ловушка! Шеф – ловец и предатель!» – осенило меня. Словно лопатой по голове огрело.

Ошарашенная, я поникла. Прибило подлое предательство.

– Петрович, как ты мог! – горестно просипела в ответ.

Наверху помолчали, а через какое-то время прожурчали доверительным шепотком:

– Наталья, мы поможем тебе! Спокойно, спокойно…

И вот эта фраза стала повторяться с периодом в минуту. Уговаривать, убеждать неразумную…

– Заладили… Давайте идите уже, помогайте, я спокойна, спокойна… – не сдержавшись, пошутила в ответ. Да, собралась с силами – и пошутила. Сглотнув слезы.

Но они не отреагировали на мой искрометный юмор, продолжили тупое вещание.

«Запись крутят!» – догадалась. А не гипнотизируют ли меня? усыпляют? Распылять или подмешивать в еду снотворное в моем случае бесполезно – вот и решили воздействовать через слуховой аппарат?!

Разозлилась. Чем дольше меня «гипнотизировали», тем в большую ярость я впадала – на себя: надо быть полной дурой, чтобы собственными ножонками смиренной овечкой закатиться в этот гребаный подвал!

А Танька моя где? «А ведь в плену у шефа!» – сверкнула молнией мысль. Будто плеткой хлестнула по тупому доверчивому мозгу.

И меня переклинило, бешенство застило глаза. Лишь громадным усилием воли взяла себя в руки и продолжила сиднем сидеть на полу. Тянуло орать и метаться, но сумела погасить бездумный и вредный выплеск. Одной силой с противником не сладить, из клетки не выбраться. Они обманом – и я должна подключать обман, если хочу спасти дочь.

А если притвориться спящей? Этому гаду шефу наболтала на даче, что регулярно ем и сплю, несмотря на отсутствие надобности, так что поверит. Сколько я тут, в подвале? Не знаю, время остановилось. Но больше суток – точно. Пришла мне пора устать.

Не завидую тем, кто войдет в камеру первым, я ж не связанная, мускулы сильные, тело легкое, послушное.

Мозг работает как часы: давит эмоции, отслеживает ситуацию. Я сплю, сплю… Натурально кемарю. Налитая злобной силой.

Они вошли, когда я и правда закемарила. Лишь одной половиной мозга, вторая бодрствовала начеку, но откуда им знать…

Приблизились. Я не реагировала, хотела точно убедиться. Ну меня и бросили лицом в пол, руки взад заломили, наручниками зазвенели.

Тогда только и вспорхнула силушкой. Раскидала мужичков с легкостью. От души. Сама от себя не ждала, правду говорю. Оказывается, вырубить орангутанга несложно – достаточно кулаком ему в морду. Никогда никого по лицу не била, мысли не возникало, а даже если б и возникло – не смогла бы, вплоть до физического отвращения. А оказалось – могу. Причем запросто. Тело само!

Сфокусировалась на камере – единственном заметном глазу выступе на гладкой бетонной стене, расположенном высоко над дверью. Метнулась со всей мочи. Скорость набрала такую, что по стене пронеслась прямо до стыка с потолком. Лягнула изо всех сил проклятую и громыхнулась на пол. Вращательного момента от толчка хватило, чтобы приземлиться на ноги, проделав в воздухе переворот. Стояла, глядела на дело ног своих – камера всмятку. И тишина – звук тоже вырубился… Мамочки! А ведь я – ловкая, сильная! настолько, насколько сама захочу! Универсальный йог и солдат! А сами виноваты…

С дежурным, стоящим на посту снаружи, проблем не было – забрала ключи, втолкнула к коллегам и заперла. Отдыхайте, голубчики.

Куда теперь?

К Лехе!

Он должен быть где-то рядом. Но где именно, казематов здесь, в царстве пыток биологического материала – тьма и на любой вкус. У кого бы спросить поточнее? Да у дежурного же! Спокойнее, Наталья, без суеты! Сначала думай, потом делай. Отворила только что запертую дверь.

Мужики валялись в отключке. И мой клиент тоже, хоть и легонько его толканула. Потрясла – очнулся. Меня увидел – и снова, блин, отвалился. Вот непруха…

Растерянно стояла над ними. Ребята крепкие, не какие-нибудь салаги. В головенке мыслишки крутились странные. Я что – монстр? Наверное, да… Но не зомби!

Принялась снова тормошить дежурного, по щекам хлопать.

В этот раз он очнулся на подольше.

– Где Громов Алексей? – спросила. – Скажи, и я уйду, ничего тебе не сделаю.

Он посинел, трясущейся рукой на ключ с номером 33 указал – связка у меня на шее висела, словно баранки.

– В пэ-э… пэ-а… адва…

– Здесь, в подвале? – деловито уточнила я. И улыбнулась. А он, поганец, в ответ на мою улыбку опять вырубился. Ну и мужики пошли!

Надо быстрее. Эйфория прошла, навалилась усталость. Попить бы… и на солнце хочу. Организм словно требует, кричит – дай подпитку! Скоро, мой сладкий, скоро, потерпи чуток, Леху освобожу – и подпитаю. Прежде, на свободе, настолько быстро не уставала… Придет время – разберусь, чем, собственно, питается мой организм.

Побоку лишние мысли, вперед, к Лехе!

Леха чуть не упал, когда меня увидал, – так обрадовался. Бросился ко мне, обниматься полез, тормошил со всех сторон, обстукивал, оглаживал…

– Наташенька, солнце мое! – бормотал он, всхлипывая. – Я знал – ты придешь… в общаге, помнишь, смотрю – ты… с тех пор жду… до ужаса надоело тут, достало играть идиота!

Чего с мужиком сделали, а! Довели! Самоуверенный, жесткий – слезинки от него не видала – и разводит слякотное болото. Стойкий невозмутимый молчун – и столько эмоций наружу вывалил. Ох, гады… Припомню.

– С Таней чего, не знаешь? – задала жгущий душу вопрос.

– В безопасности. С Ниной Васильевной. Железно спрятаны, не боись! – расцвел он до ушей.

– Как это? – не поняла. – Ведь шеф – предатель!

– И что? При чем тут шеф!

– Ну… он же на кладбище знак оставил.

– Он? Окстись! Баба Маша!

Словно гора с плеч. И выросли крылья.

– Пойдем, пора выбираться! – воодушевленная, взяла его за руку и повлекла за собой.

В коридоре валялась обесточенная охрана. Он бочком протиснулся мимо тел.

– Это все ты? – спросил.

– А кто ж еще! – усмехнулась.

– Обалдеть… У тебя план есть?

– Какой, на фиг, план… – Меня аж перекосило при слове «план», вспомнился шефский. – Пру танком, ты за мной. Знаешь, Леш, силы во мне – ужас.

– Ужас… – эхом откликнулся он. – Ужас – это хорошо… Погоди. Напролом, наверное, не стоит. Может, захватим машину, хорошо бы с хозяином, спрячемся на заднем сиденье и выедем потихоньку?

– Точно! Лех, ну ты голова, гением быть не перестал! – похвалила. Хвалить самое время – что-то он как-то стремается, на мой вкус. – Давай за мной, не отставай!

Но тут впереди по коридору откуда-то из прохода вынырнули трое и встали, расставив ноги, преграждая пространство. Шкет-маломерка в окружении двух бравых ребят.

– Мамочки! – совсем уж как-то неприлично всхлипнул Леха, телепавший сзади. – Стой!

Я тормознула. Чтобы Леха – да «мамочки»? Не ослышалась, случаем?

Обернулась, глянула на него внимательно. Он сомнабулически продолжал таращиться вперед. И прятаться за меня.

– Кто такие? – процедила вполголоса.

– Ботаник с качками, – прохрипел, – очень опасные, Натик, будь внимательна, прошу… тело не повреди!

– Ка-акое тело? – продолжала буравить его взглядом. Как-то не взволновала меня эта троица, больше обеспокоило Лехино странное поведение. Я ж его как облупленного выучила, вместе столько лет…

Зрачки у Лехи расширились, челюсть отвисла – парень явно испугался. Посмотрела, куда он уставился – чего еще?

Ребята наставили на меня пушки.

Я чуть не заржала в голос: пули мне не страшны, я же зо… Зря фанфаронствую: стволы едва заметно переместились и в голову целят. А голова-то у меня – не совсем зо…

Медленно поднимаю вверх руки.

– Сдаюсь, вяжите! – тяну тоненько, на лице испуганная девичья смиренность.

Тщедушный очкарик удовлетворенно хрюкает. Ну-ну…

Дождалась момента, когда дула пушек приспустились – и метнула кулаки в ударе, такой в боксе вроде хуком зовется. В челюсть. Одному справа, другому слева. Мгновение – и оба лежат.

А хлипкий стоит вопросительным знаком, таращится очками, что твоя кобра перед броском.

– Зачем, Наталья? – спрашивает. – Мы ж одна команда, работаем вместе!

– Ничего не вместе! Ведем его к джипу, у него джип отличный, на нем поедем! – заверещал воспрянувший духом Леша.

Я пожала плечами.

– Пошел, куда сказано! – приказала хлипкому. – Да не вздумай шалить, а то…

– Я у-уже ше-е-елковый! – проблеял пленник.

Он что, еще и выделывается? Шутник, однако.

Ладно, разберемся. Но сначала покинем институт с наименьшими рисками. Легонько подтолкнула его вперед, и мы потрусили по коридору к лестнице.

Но опоздали. Сквозь громадное, во всю стену затененное окно холла увидели колонну военной техники, двигающуюся по направлению к нам. Освещенная восходящим рассветным солнцем, гляделась она нереально, будто из параллельного мира.

– Бэтээры! – определил очкарик. – Парковку блокируют, нет смысла туда идти.

– И что теперь? – растерянно вопросил Леха.

– В другой конец здания?! – предложил тщедушный.

– Точно, в той стороне бараки – длинные щупальца, выходов до фига! – оживился Леха. – Но проводника бы, там черт ногу сломит…

– Проводник не проблема, по дороге будет камера с вашим биологом…

– Женя? Он что, арестован?

– Не то чтобы арестован… Изолирован как особо ценный кадр, на работу под конвоем выводят. Идем?

И наша группа рысцой двинула в обратную сторону. Снова протиснулись мимо тел, ребята уже ворочаться стали. Хотела очкарика вырубить до кучи – зачем он нам, коли джип отменяется? Но мужчина, уловив мое намерение, завопил:

– Я с вами! Перехожу на вашу сторону! – А на мой саркастический смешок присовокупил: – Обеспечу передвижение за территорией, могу и вертолет, или вы пешком собрались?

А что, верно глаголет: транспорт и правда нужен.

– Ладно, живи. Гоним, ребята, гоним!

Камера, где держали Евгения, оказалась неплохим гостиничным номером. Разметавшись по широченной кровати, «заключенный» спал. А когда проснулся – обрадовался, словно любовнице после долгого воздержания – конкретно мне обрадовался! Приятно, однако… уж не случилось ли чего между нами за последние полгода, столь бурная реакция так просто не рождается… А Леха смотрел и язвительно кривился… ревнует?

Жаль, но пришлось оборвать поток сладких комплиментов. Вытянули Женька в коридор, он едва брюки успел натянуть и белый халат накинуть.

Вот ведь, молодец я, смолчала у шефа на даче про копию, в меня закачанную, исполнителя подставлять не стала – и получила ответную благодарность. Пусть и словесную, тоже греет.

Чем дальше, тем коридоры извилистее. Спутники тащатся, словно задохлики, красные, потные… А у меня – сил невпроворот, аж невмоготу. Я дернулась и описала круг: по стене на потолок и по другой стене на пол, словно мотоциклист в цирке по вертикальной петле. Прокрутилась таким макаром несколько раз. Ощущения классные: впечатление, будто гравитация надо мной не властна! А ведь неделю назад хромала, а теперь – хоть бы что!

Попутчики остановились, пораженные. Обернулась к ним.

– Чего встали, вперед! – призывно кликнула. – Контора пишет!

К чему пристегнула бессмертную цитату, откуда ассоциация – понятия не имею. Само вырвалось, на энтузиазме от испуганного восхищения, плескавшегося в их глазах.

Занимался день. На землю опускалась жара, но нам она не страшна: спрятались в подземном стылом коллекторе, отстоящем от здания биологов метров на двести. Едва успели: здание окружила цепь военных. Микрофоны орали, чтобы мы выходили. Но штурм не начинался.

– А собак спустят? – обеспокоилась я. – Меня учуять – раз плюнуть.

– Здесь такое амбрэ, что чуйки отвалятся, не переживай! – успокоил Евгений.

Воняет, что ли? А я и не знаю, запаха же не воспринимаю… Только подумала – и в нос шибануло перегаром! Однако… Что значит – обратная связь, работает как часы. Представила поле ландышей – и голова чуть не закружилась от резкого цветочного благовония. Не-ет, ни к чему мне все эти запахи, куда лучше кольцо Мебиуса, бутылка Кляйна… математика – она не пахнет. Зараза, бутылка оказалась с вином…

Ребята вовсю обсуждали извечный вопрос – что делать? Подключилась, и запахи сами собой выветрились из моей головушки.

Совместным мозговым усилием группа пришла к мнению, что нам тоже следует организовать штурм – только, в отличие от противника, покорять будем другую высоту – забор института. Когда? Одновременно с официальным штурмом: менее заметно. Ну, или когда стемнеет, если они протянут до ночи. Я уверила коллег, что забраться на высоченной, опутанный колючкой забор и скинуть оттуда веревку мне по силам. А веревку скрутим из одежды, сразу и начнем плести.

И тут Леха вылез невпопад с вопросом, выпадая из общего боевого настроя:

– А какое сегодня число?

– С утра было пятое. Августа, – вежливо ответил очкарик. Очки его при этом блеснули. – А что?

– Пятое… бэтээры… – прогундосил в раздумчивости Леха. И неожиданно вскинулся: – Слушайте, а ведь это правительственные войска пришли нам на помощь!

– Да ну! – усмехнулась я.

– Ну да, конечно… мечтать не вредно! – поддержал меня очкарик. – То-то три дня назад нас собрали и сказали – переходим в подчинение дирекции. Дирекция и командует операцией. Телятся. Наши бы сразу…

– Быть не может! Не может, нет! – покачал головой Леха. Губы его задрожали – вот-вот зарыдает.

– Леш, ты вообще – в себе? Что с тобой сделали? – провела рукой по родному лицу. Колючий.

А он всхлипнул со свистом и носом захлюпал, прости господи!

– Ничего особенного с ним не сделали! – встрял Евгений. Снисходительно так проронил, свысока. – С ним поработал один из сильнейших в мире гипнотизеров, вырубил, скотина, в аут. Да так вырубил, что пришлось закачивать копию – подтолкнуть, так сказать, сознание, само не справлялось. Восстанавливать линзу надо ж кому-то.

Неожиданно для окружающих Леха схватил биолога за грудки, приподнял.

– А ведь это ты, гад, меня сюда… признавайся – ты?

Не очень поняла, но поддержала напарника:

– Отвечай, коли спрашивают!

Женька позеленел.

– Ну, я… Я! А что – плохо?! Всем хорошо!

– Всем? А про Лешку забыл? Ты ж его, сволочь, убил! – крикнул Лешка, срывая голос на визг.

Я совсем перестала понимать. И не я одна – наш хлипкий друг тоже вытаращился подслеповатыми глазками, кажущимися неестественно большими в полутьме.

– Ничего не убил, чушь не пори! – прохрипел Женька.

Силы у Лехи, видимо, кончились, отпустил жертву, и биолог грузно осел на пол.

– Стараешься для них… а они… Неблагодарные! – донеслось снизу.

Едва успела перехватить Леху – он собирался пнуть поверженного Женьку.

– А ну, прекратите! И толком сказали, а то щас обоих, мать вашу, лбами столкну… – процедила угрожающе.

Евгений вскочил на ноги. Выглядел он неуверенно, я бы даже сказала – жалко.

– Ну да… я это. Я! Подменил. Чтобы начальство запутать, гипнотизер же снова в мозгу его рыл и ничего не нарыл, а почему? Благодаря мне там полная каша, вот почему! – начав в спокойных тонах, завершил Евгений на повышенных. Да еще и обиженных.

В башке у меня забурлило. И не только у меня.

– Рассказывай! – придвинулась к нему угрожающе. – И чтобы раздельно и внятно!

Оказывается, этот недоделанный кандидат биологических наук, возомнив себя великим стратегом, подменил копии! Улучив момент, уединился в тиши хранилища и переклеил бумажку. Таким образом, копия Петровой Натальи от 9 июля (к тому моменту безымянная – в меня ж закачали январскую) стала значиться как «Громов Алексей, 4 июля». А Лешкина – сделалась безымянной, и великий стратег запрятал ее далеко в глубь хранилища! Еще и радовался – получите, мол, враги, гранату! Теперь лишь он разберется в подноготной процессов, а конкуренты пойдут лесом. К тому же, пока Леха блуждал в отключке, игру вела Наталья, ей и доигрывать – решил он за нас. И хитро задуманное копирование очень скоро осуществилось, причем руками другой бригады. Линзу и правда нужно было восстанавливать, а ждать, пока Леха самостоятельно выйдет из комы, дирекции надоело.

А что убил одного за ради другого, запальчиво объяснил нам Евгений, так это полная чушь. Опытная база набрана достаточно обширной, чтобы с высокой степенью вероятности утверждать: если живому человеку закачать чужую копию, личность сменится лишь поначалу, потом нейроны мозга восстановят статус-кво. Наносной слепок со временем истончится и исчезнет. Ни одного случая не наблюдалось, чтобы привнесенная личность осталась в теле, сколь бы сильной ни была – факт. Ну, побудет Алексей немного Натальей, еще спасибо потом скажет за возможность проникнуть в нутро будущей супруги.

Вот с телепортированными бы поэкспериментировать – это да… Закачать копию на девственно чистую поляну – мечта биологов; но поди получи ту поляну… все попытки перевести человека в нуль оканчивались безрезультатно – не желал обнуляться мозг, как над ним ни изгалялись. Лишь труп соответствовал требованиям – но кому нужен труп… С моим же появлением открывается золотое дно. Непаханое поле непознанного. Вопросов – тьма. Насколько долго будет держаться копия, внесенная в нуль-мозг? А если потом другую копию насадить поверх – произойдет ли последующее отторжение, как обычно с живыми людьми, или?.. Руки чешутся исследовать. Здесь не только докторскую – в академики можно… если стать первым и снять сливки.

– Иди ты со своими экспериментами, академик хренов! – ощерилась я на него. Отодвинулась подальше от чокнутого карьериста. – Дно золотое, как же… а ящик Пандоры – не хочешь? Дебил!

– А кто же тогда… оно? – ткнул очкарик в мою сторону пальцем. Очнулся!

– Не твое дело! – в унисон ответили мы с Лехой. В смысле, мы со мной. Кошмар, меня стало двое!

Боже мой, а как же теперь Леша?

– Алексей, – обратился Женя к Лехе, словно услышав мой вопрос, – скрыт внутри тебя. В твоих силах его выпустить. Надо снять блок, я научу.

– Конечно, научишь, – процедила, – и начнешь немедленно.

Он понял правильно. Отвел Леху в уголок и начал негромко ему втирать.

А очкарика она хорошо придумала называть Ботаником, мне понравилось. Тоже буду его так звать.

Мы с очкариком-Ботаником тоже не без дела сидели – плели веревку, раскроив на полосы его кожанку, белый халат биолога да черную робу Лехи. Мужчины добровольно разделись – и правильно, не женщину же разоблачать… еще в обморок свалятся от вида моего обнаженного в ранах тела. Исподволь кидала на них быстрые взоры – и посмеивалась про себя. Мой Лешенька – крепенький мускулистый боровичок, очкарик – упругий сморчок, а Женька… опенок? Нет, скорее лисичка – стройный, невысокий, весь из себя гармоничный и пластилиновый (без мускулов, в смысле), так и прет оранжевой нежностью.

Видать, мои неприличные мысли как-то расцветили мимику лица, Ботаник смотрел на меня, приподняв брови. С удивленным любопытством. Будто я насекомое, которое он собирается нанизать на булавку и поместить в свою коллекцию.

– Настоящая любовь – это когда одно сердце бьется как два, – изрек он со значением, кивнув в сторону другой пары.

«Перефразировал известный афоризм, что ли?» – сообразила.

– Не беси! – отрезала. – Философ нашелся.

Помолчали.

– Ты меня – вообще – знаешь? – не выдержал он.

– Впервые сегодня увидела! – честно призналась.

Он поник. И пусть никнет, не буду ему ничего объяснять, у самой шарики за ролики.

Достучаться до Леши удалось лишь к вечеру. Женька отер взмокший лоб и устало, но удовлетворенно обратился ко мне:

– С Алексеем говорить желаешь?

Я шустро переместилась к ним. Леха глядел в пространство широко раскрытыми глазами.

– Леш, это правда ты?

– Наташка… Привет! – сказал он. И нуль эмоций на лице.

Я оторопела, напрягла эта безучастная маска.

– Она в трансе, сама у себя вызвала, быстрей говори, долго не протянет! – подтолкнул меня Жека.

– Леш, ты слышишь, о чем она в тебе говорит? – задала мучивший меня вопрос. – И вообще, видишь, что происходит снаружи?

– Слышу. Вижу. Но издалека, будто кино.

– А сам что-то делать можешь? Ну, телом командовать… с ней напрямую общаться?

– М-м… не знаю.

– А ты попробуй. Обещаешь? И еще. Я – хочу – тебя – слышать. Понял? – тряханула его окаменевшее тело.

– Зачем дерешься? – ответила Наталья. Я сразу поняла, что это она вернулась, а Леха уплыл в глубины сознания.

– Учись, давай, с ним разговаривать! – предложила ей вежливо.

– Сама знаю! – окрысилась она. – Умные собрались… я стараюсь! Вас бы на мое место…

Я смолчала. Если честно, то перспективы хреновые у нас обеих.

Ночью мы пошли штурмовать стену.

К позиции подобрались нормально – тихо и незамеченными. И влезла я тоже нормально, даже не особо поранилась, раздвигая колючку – руки были замотаны рукавами от кожанки. Но на том нормальность и кончилась.

Сразу за забором расстилалась вспаханная защитная полоса, сплошь усеянная проволокой; опоясывала институт на всем протяжении, что видел глаз в щедро разлитом свете луны. И повсюду натыканы датчики – движения и инфракрасные. Нет, сама-то я, если буду одна, возможно, ее и преодолею, если придумаю верную тактику. Но вместе с голодными обессиленными спутниками – не пройдем. Да если б сытые и в силе – все равно не пройдем. И когда возвести успели, раньше этого безобразия не было! То-то вояки на территории не чешутся, передвигаются вальяжно, без спешки.

Расстроенная, спустилась и доложилась. И мы потихоньку вернулись в свой коллектор. Бесславно завершился наш штурм. Расползлись по углам и молчали, чего тут скажешь…