Настоящая фантастика – 2016 (сборник) Панов Вадим
Обнаженные, ребята вскоре замерзли. Охватив себя руками, дружно тряслись от холода. «Зато синюшным оттенком кожи приблизились к моему внешнему колориту, ха!» – озвучила шутку. В ответ получила недружелюбное вязкое молчание – не приняли моего юмора.
– Поприседайте, теплее станет! – не унималась я изгаляться.
Но они совету не вняли, сбились в кучу, еще и веревкой обвились. Согревшись, уснули, а я осталась на шухере.
Военные, в отличие от нас, свою задачу выполнили – на рассвете заняли корпус биологов. Тихой сапой, без взрывов и видимых усилий. Я разбудила группу и сообщила неприятную новость.
Близится неутешительная развязка – скоро ребятки поймут, что в здании нас нет, и организуют проверку остальной территории. Да, собак использовать не могут, но возьмут численностью – столько народу нагнали… и обнаружат быстро, надо признать. Обидно. Нет, сама уйду запросто – но я не хочу одна. Не хочу! Так прямо им и сказала.
– Кончай сопли лить! – ответил Леха.
Вернулся! Научился пробиваться без ухода Натальи в транс!
Послала напарнику воздушный поцелуй и выжала из себя улыбку.
– Без тебя не хочу и не пойду, – заявила. Чтоб сразу знал и даже не думал… тем более не выстраивал воздушные замки.
– А с ним – не получится! – влезла Наталья.
Кажется, начинаю понимать, кто из них в данный момент говорит – прогресс!
– Проигрывать тоже надо уметь. – Хотела произнести важно, с достоинством, а вышло – будто лягушка квакнула. Пропади все пропадом! Танька в порядке – остальное пусть. В носу засвербило.
– Ба-а, никак наша железная леди плачет? – вскинулся Женька. – Слушай, у тебя ж слезы! Ты понимаешь, что это значит?
– И что? – с надрывом квакнула еще раз.
– А то! Тебя можно оживить!
Где-то я это уже слышала. Да не единожды. Одни слова, и нуль дела.
– Тем более надо сдава-аться! – всхлипнула за компанию и Наталья, которая в Лехе.
– Тогда все будет зря! – не согласился Леха. – Все – зря…
– Скажите честно – меня потом, когда и если оживят, выпустят на свободу? – обратилась я с вопросом к биологу и Ботанику.
– Честно? Вряд ли. А совсем честно – нет, – ответил биолог.
– Согласен с Евгением! – поддержал Ботаник.
– В том-то и дело! – невпопад произнес Леха. Или впопад? – В этой связи слушайте план. Наташенька, прошу, потерпи, не высовывайся, дай сказать…
План оказался простым, как пробка: мы захватим ТЭП.
– Дежавю! – загоготал Ботаник. – А-а, дежавю!
– Слышь, ты! – цыкнула я на него. – Не нравится? Предложи другое!
Он не предложил.
А Леха убедительно доказал, почему мы должны захватить ТЭП: в наших руках окажется стратегический объект и мы сможем ставить условия. И потом, он обещает недели за две восстановить программу, наладить процесс телепорта человека. Как только мы продемонстрируем реальную работу, ценность объекта возрастет в сотни раз. И тогда мы потребуем больше – вплоть до руководства объектом.
Ботаник икнул… но смолчал.
– Александра Давидовича сделаем главным хранителем, – хлопнул его по плечу Леха. – Женьку – главным биологом, ну а меня – главным конструктором.
– А меня? – обиделась я.
– Тебя? А кем захочешь, сама выберешь.
Гляжу – а он указательный палец сжал-разжал. И еще разок. И взгляд отвел.
Не дура, поняла: Наталья мне сигнализирует, что все – туфта. Знак из детства, когда я увлекалась шпионскими штучками. Кроме нас… в смысле, меня… никто не знает: про свое детство не распространялась, слишком вспоминать больно.
Сосредоточилась, собрала мысли в кучку. Что на самом деле Леха задумал? Почему ведет двойную игру – ясно: Ботанику Наталья не верит, а биолог – хоть и верный, и хороший, но слабый.
– Ну что, Александр Давидыч, согласны? – обратился Леха к Ботанику с официальным видом.
– Почему нет? – хохотнул он. – Тогда был не против, и сейчас тем более – при таких-то бонусах.
– Ваши люди смогут осуществить захват?
– Да запросто, опыт имеется. У меня человечек в охране. И она, – кивок в мою сторону, – поможет.
– На нее не рассчитываем.
– Почему?
– Они с Женей пойдут в хранилище – за моей копией. Ее надо уничтожить. Мы должны единолично владеть формулой линзы, а в копии скрыта прямая на формулу информация.
– А-а… логично. Лады, обойдемся своими силами.
До полудня утрясали детали. Сложно стыковать действия двух групп, между которыми не будет связи, предусмотреть надо многое. Пришли к соглашению: назначили конкретное время встречи – седьмого в полдень, именно от него и будем плясать. То есть завтра.
Пора расставаться.
Мужички глядятся комично в одних портках. Мне еще и до смеха? Обвитый веревкой Жека смахивает на Робинзона Крузо. С веревкой его идея – сказал, пригодится, нас всего двое, мало ли… Наша пара пойдет первой, чтобы не пересечься с людьми Ботаника, которых он известит сразу после нашего ухода – лишние свидетели ни к чему. Жека сказал – переждем в одном надежном местечке, а ночью пойдем в хранилище.
Мы с Лехой отходим в сторонку – прощаться. Обнимаемся. Ботаник с биологом целомудренно отворачиваются. Вот тут Леха и шепчет мне на ухо настоящий план.
Задумка бесподобная – он решил тоже телепнуться. Чтобы стать как я, быть всегда вместе. Вот так, да… сердечко мое трепыхнулось. Седьмого в полдень он телепортируется на плацдарм номер два. А я должна обеспечить закачку в его тело копии.
Четко и ясно, как всегда у Лехи. Насчет невыполнимости и авантюрности стонать не буду, его планы, бывает, осуществляются, к моему безмерному удивлению, он же гений. Просто спрашиваю:
– Ты уверен?
– Я так хочу! – берет меня за руку, сжимает… Полутьма не мешает мне разглядеть его пляшущие губы. – Хочу больше жизни…
– А Наталья?
– Слушай, не мучь меня… иди уже, телепнутая.
Господи, бедная девочка…
Ухожу – и сердце рвется напополам.
Через казематы с подопытными крысами проникаем в здание.
Я сосредоточенна, собранна. Передо мной стоит сумасшедшая задача. Добыть копию – лишь ее малая часть. Еще надо Жеку как-то вытащить за территорию и доставить на плацдарм, до которого 150 км. И на все про все – сутки.
Проблемы начались сразу – «надежное» местечко оказалось запертым. Пошли вперед – не назад же. Ну и наткнулись на охранников…
В общем, до хранилища добрались много ранее запланированного, солнце только начало выходить из зенита. За нами следовала рота солдат. Мы едва успели забаррикадироваться в мрачном, холодном, без окон помещении, похожем на могилу.
– Новое цэу: копию вручишь мне, уничтожение отменяется! – известила его.
– Не сомневался! – усмехнулся он. И нырнул в анналы.
Ишь, не сомневался… подозревает об истинном плане, что ль?
Дверь тряслась под ударами. Как же их остановить? Десяток бойцов мои кулаки испробовали – и впятеро больше нарывались. Всех не окулачить при всем желании, ха! Только смеяться и остается, не плакать же.
Кажется, наш план летит к черту – Женьку мне не вывести. Да и самой уйти сложно… но возможно. Откроется дверь, ворвутся первые – тогда и нырять в коридор, обрушившись с потолка.
Наконец явился Евгений. В руках держал небольшую коробку.
– Такая маленькая? – удивилась я. – Давай сюда.
– Погоди, запакую. Учти, срок хранения – двое суток. Копировать надо в первые два часа после телепортации – не позже! Усекла? Упаковка водонепроницаемая, смело можешь плыть даже в трубах канализации. Где люк – помнишь?
Я согласно кивала на его вопросы.
– Инструкция по закачке есть? – задала принципиально важный для меня вопрос.
– Конечно! – Он полез за пазуху и достал файл с бумагами. И потрепанную тетрадь. – А это – дневник. Подробные мои действия с тобой.
– Ага.
Других слов не нашлось. Да и чего говорить… дверь вот-вот вылетит.
Он размотал с себя веревку, протянул.
– Возьми.
– Давай. Еще нож, кусачки! – попросила вдобавок.
Он кинулся к шкафу, порылся и принес кусачки. Отлично, будет чем рвать решетки.
Упакованная, взметнулась к потолку, зацепила за крюк веревку, наладила петлю – смогу продержаться какое-то время. Словно паук.
– Спасибо, Жень! – с чувством благодарю его сверху.
– И тебе не хворать. Знаешь, я…
Договорить не успел. Дверь грохнулась навзничь, и ворвался ОМОН. Или не ОМОН, кто их разберет, главное – в бронежилетах и с пушками.
Женька бросился внутрь хранилища, уводя от меня первых, самых борзых…
Пора, мой выход. А Женек – вовсе и не слабак, зря я о нем плохо думала. Э-эй – ухнем… пошла, родимая, пошла!
На сушу выбралась глухой ночью.
Не сразу, но довольно скоро преследователи догадались, что ушла я по трубам. И наглухо перекрыли все выходы и коллекторы. Но я и не думала выходить на поверхность. Втекла в реку сквозь слив. По канализации. Гадость, а что поделаешь…
Берега тоже поставили под контроль. Но, думается, они не до конца понимали, с кем имеют дело. Я ж как рыба, и все их заслоны-ловушки – детские для меня игрушки. Переживала лишь за груз – как бы не порвалась защита, потому двигалась аккуратно. И выбралась бог знает где, но зато в одиночестве, без солдат и соглядатаев.
По звездам определила стороны света, учла направление, откуда приплыла. Получалось, плацдарм от меня – на северо-восток, километрах в двухстах. Ужас, не успею! Испугалась было: до полудня оставалось десять часов. Но начала движение – и успокоилась: получилось держать крейсерскую скорость. Ветки и корни цепляли – но, во-первых, я их видела и уклонялась, а во-вторых, мне ж не больно.
И успела! Прибыла за час до назначенного срока – в одиннадцать. Не выходя из лесу, подрубленным деревом брякнулась в овражек и судорожно открыла бумаги – мне ж еще изучить их надо!
Энергометы должны регулярно включаться и производить залп, иначе застоятся и что-то там в них закислится. В среднем рекомендуют стрелять раз в неделю – не чаще, во избежание износа, но и не реже. В день стрельбы персонал и открывает бокс, заходит внутрь. А в другое время и в окошко-то не заглядывает. Есть надежда забрать Леху по-тихому. Проблемы начнутся после…
Как в воду глядела. «По-тихому» и вышло тихо, но небыстро: много времени ушло на поиск кода, отворяющего дверь в бокс. Силой воздействовать на персонал не хотелось, ни к чему заранее будоражить. Искала бумажку с кодом… она всегда есть, бумажка, сотрудники везде – раззявы. Нашла вверху на полочке, молодчинка!
Лешка валялся недвижно, как мертвый. В защитного цвета хэбэ-рубахе и брюках – приодели коллеги, а то ведь мог и в одних портках прибыть… Это я пыталась шутить, чтоб изгнать панику. Все нормально, нормально… Взвалила его на плечо, перенесла в медкабинет. Там и кресло под перекачку стояло, с виду совсем новое, ни разу не юзанное. Приемные площадки обязаны иметь его в комплекте – значит, на самом деле имеют, дисциплина в этом смысле военная, и особо я не переживала, но все равно – камень с души, как увидела.
Заперла дверь на швабру. Перво-наперво – реанимация. Пункт за пунктом, как в Женькином дневнике. И тут в дверь поскреблись.
– Тихо! Идет операция! – оповестила нежеланного гостя.
– Доктор Цаплин у вас? – спросил женский голос.
– Сказано – не мешать! – проорала я злобно, включив интонацию уверенного в себе хирурга. Именно так, по моему мнению, ответил бы настоящий доктор. Подействовало! Меня оставили в покое.
И я приступила. Распахнула рубаху, чтоб не мешала делать массаж – и давай жать на ребра.
«Цзынь, цзыть!» – тренькало при каждом нажатии. Что такое? А-а, в кармане у Лехи железки какие-то о стальную ножку стола бьются! Расстегнула замок кармана – оттуда выпали пульт и желтая флэшка. Раз напарник с собой их взял – значит, штуки нужные, не забыть потом назад их засунуть!
Целый час проводила реанимационные процедуры – искусственное дыхание, фибриллятор, уколы. Вынуждена была разбить стеклянный шкаф, чтобы достать нужный препарат.
Наконец Леха всхрапнул – пошло дыхание! Ура! Ожил! В сознание не вернулся – так это и нормально, я тоже не возвращалась.
Теперь – в кресло! Полтора часа прошло с момента телепортации, надвигается критичная точка, в темпе, Наталья, в темпе!
В дверь опять постучали. И уже мужской голос спросил, кто я такая.
– Я врач! Непредвиденный случай, срочная операция! – ответила, вновь настроившись на ту же интонацию хирурга.
– А ну дверь открой, врач! – взревели из коридора.
– Пшел вон, коллега! – не менее хамски проорала я.
Мне нужен еще час как минимум. Сколько проводков, мамочки! Я ж читала инструкцию и сама в кресле сидела, а ну, напрягаем мозг, Наташка…
…К моменту, когда копия закачалась и я с величайшим облегчением вырубила кресло – дверь трещала под ударами. Выглянула в окно – там тоже стояли. В черной униформе – ясно, охранники, а в цивильной какой ни попадя – их добровольные гражданские помощники. Усмехнулась – тоже мне, препятствие. Однако надо спешить, скоро прибудут другие, опасные. Обвязала Леху веревкой, скрученной из белых халатов, их на стуле лежал целый ворох. Спустила и сразу сама спрыгнула. Раскидала народ, стараясь махаться не сильно, все-таки люди ни при чем. Взвалила напарника на закорки, как есть коромысло – и дернула к лесу. Летела и пела, орала в небо – у нас получилось! Получилось! Я теперь не одна! Ура!
Бодро трусила по тайге, удаляясь все дальше от преследователей. В болота. Туда, где человек не пройдет. Там, в трясине, найду местечко и оставлю Леху одного – по моему опыту, без сознания он пролежит две недели. За это время организую ложный след, уведу преследователей куда подальше, чтобы у них не возникло ни малейшего подозрения об истинном местонахождении Лехи. На всякий случай оставлю ему дневник Жени и записку от меня. Чтобы не паниковал, если вдруг очнется один, ведь события он помнит лишь до 4 июля.
Самой от себя дурно, стараюсь не смотреть на собственное тело. Леха же сохранился намного лучше, даже схватка с медведем его не особо изуродовала.
Я всхлипнула. И тихонько завыла. Потому что хотела к Таньке и знала – нельзя. А дочь ждет и верит. А я… И не надо меня убеждать, понимаю – лучше без матери, чем с зо… Бабой Ягой. Понимаю, да! Так надо, так надо… Но хотя бы глазочком, издали… может, ей помощь нужна!
Лешка прижал меня к груди, а я продолжала сотрясаться в конвульсиях, лить слезы. Опять эти слезы… Эх, Жека… Ну почему так? Зачем?
Без Жени надежда ожить померла.
Вызволить же его из цепких ручонок военных представлялось невозможным. Да и, даже выцепив, что дальше? Нужна лаборатория, материалы и прочее, прочее… Обеспечить человеку сносную жизнь и работу мы никак не могли. Не гонять же ему с нами по просторам и водам, мы на месте практически не сидели.
Не приду же я, допустим, к врачу поликлиники и не скажу: «А оживите-ка вы меня, ребята!» А если к академику? К шефу? О-о, те будут счастливы… иметь подопытного всегда под рукой и исследовать его, исследовать, копии чужих мозгов закачивать, закачивать…
Стоп. Меняю ход мыслей, хватит. Кончаю себя бередить, Леху расстраивать, отвратительное настроение – к черту!
Солнышко светит, небо голубеет, цветочки пахнут… тьфу. Не пахнут. Цветочки у нас цветут! Какое цветут, осень в расцвете сил, лучше так: ковер из опавших листьев… м-м… шуршит!
И вдруг взгляд мой, блуждающий поверх Лехиного плеча, уперся в чужеродное тело. Большая черная собака стояла недвижно и глядела на нас.
Я давно уже не пугаюсь, про страх забыла. Но тут екнуло. Собаки должны лаять и зверски на нас бросаться! А не стоять и глядеть!
– Лех, обернись. Только медленно! – прошептала.
Он обернулся – и тоже завис.
– Кис-кис! – сказала я псу приветливо.
Пес двинул к нам меленькими неуверенными шажочками.
Через минуту я трепала собачью холку, чесала пузо… Обалдеть – живой, здоровый – и не лает! Ластится… Что за мистика? Случаем, не кота ли в него закачали? Здесь как раз площадка № 3 неподалеку, какая-то сотня-две километров…
– Смотри! – Леха показал мне такое… такое… Я вздрогнула.
За ухом пса был вытатуировано клеймо! Очень знакомое клеймо…
– Гаврила! – прошептала я. Голос просел.
Пес, услышав свое имя, заскулил. И лизнул меня в лицо. Меня! В лицо!
Я растерянно выпрямилась. Почему, как? Он же сбежал три года назад – и с концами. Никто его, телепортированного, не лечил, не восстанавливал, не оживлял. Он САМ! Из монстра превратился в нормального – с виду хотя бы. И вернул свою добрую изначально сущность.
– Понимаешь, что это значит? – прохрипел Леха.
Я кивнула. Чего тут понимать… Он смог – и мы сможем.
Ноги перестали держать, я осела на землю. Гаврила улегся рядом.
– В принципе, логично, – продолжал рыть Леха. – Тело со здоровыми мозгами в свободной среде приходит к единому знаменателю. До – была личность, и после – почему бы не стать прежней, основа-то не изменилась, просто нужно время. С другой стороны, теперь ты не зажат тисками тысячелетнего прошлого, вырасти может что угодно. Если поливать правильно, то…
– Леш… – прерываю его. Смотрю снизу вверх, очень стараюсь не разрыдаться. – Лешенька… Это значит – настанет время – и я! Обниму! Таньку!
Эпилог
Военный суд наивысшей формы секретности проходил на удивление буднично. Охранники ввели обвиняемого, сняли наручники и вышли, оставив наедине с тремя судьями. Бывший полковник Александр Давидович окинул взглядом неказистую обстановку помещения.
– Присаживайтесь! – пригласил убеленный сединами старец.
Кто таков этот старец? Ни фамилии, ни чина не знает. Зато двое других – известные генералы.
Потер запястья, восстанавливая кровообращение, синяки будь здоров останутся. Н-да, о синяках страдает… а что еще остается, не о расстреле же думать, который реально светит.
– Слушаем вас! – вскинулся бритоголовый.
– Бумагу и ручку можно? – попросил обвиняемый.
Поправив очки и откашлявшись, он заговорил. Начал совсем не с того, чего от него ждали, – начал с науки. В процессе чертил графики, схемы, разъясняя суть процессов. И лишь после перешел, собственно, к объяснению своих действий, квалифицированных обвинением как измена Родине.
В довершение добавил:
– В курс дела меня не посвящают, но почему-то мне кажется… нет, я уверен – их не поймали. Ведь так? – Бритоголовый согласно кивнул на его вопросительный взгляд. – Вот видите… И не поймают. Они не будут на нас работать. Но. Но если в нашу страну придет беда – они встанут на защиту, вот здесь я уверен на сто процентов. И будут биться. Представьте себе отряд, в котором такие бойцы… Представили? Вот и я представил. А возникнет необходимость – в их силах увеличить число себе подобных, раскрыв секрет линзы. Как я понимаю, формулы по-прежнему нет, не помогли доктора-академики…
Он помолчал, собираясь с духом на финальный аккорд.
– В соответствии со своим пониманием я и действовал. Оправдываться не собираюсь. Повторись ситуация – действовал бы ровно так же. Уверен – с ними можно только так. Все. Я закончил.
Вошли охранники, заковали обвиняемого в наручники и вывели в предбанник, где обвиняемые дожидаются приговора.
Он прислонился к стене и закрыл глаза. Его потряхивало. Непросто донести верно и убедительно свое последнее слово, выстраданное долгими ночами одиночного заключения, если знаешь – оно действительно последнее. Сказал что думал, и будь что будет.
Видением перед ним промелькнули события его последних проведенных на свободе суток…
План, предложенный Алексеем, пришелся Александру Давидовичу по душе. Вот он, шанс, протягивай руку и бери! И шанс не обманул, явился во всей своей безграничной мощи. А он, полковник, прошляпил. Опять и снова она его переиграла. Женщина, на этот раз в образе мужика. Тандем.
Свою часть плана полковник выполнил: обеспечил проникновение на ТЭП. А тандем с самого начала вел себя странно: потребовал заскочить в кабинет полковника. «За недостающими деталями и ноутбуком до кучи», – выразился туманно. Спокойно действовал, не спеша. Полсотни бойцов ожидали за дверью, а тандем в сортире рассиживался! Н-да… как они там умещались, в одном-то теле…
А ведь он, прожженный и опытный полковник, поверил. Думал, Алексей и правда намерен воссоздать программу… не с нуля же мучиться, основа имеется – версия под собак. Месяц, предполагал, уйдет на написание, а обещанные автором две недели – блеф.
До последней секунды не понимал, даже в мыслях не держал, что программа уже установлена. Откуда она взялась вдруг, программа? Из его собственного ноутбука, больше неоткуда. Хоть специалисты и прочесывали девайс – но, видимо, недочесали, гребень оказался редким.
– Скоро двенадцать… Сейчас Наталья прибудет с копией, встречай! – сказал ему Алексей. – Я пока столб проверю.
И пройдоха пошел на площадку. Встал в полный рост и на него безотрывно глядит. Показалось? Мелькнула насмешка во взгляде! У Александра нехорошо засосало под ложечкой…
– Встречай в Африке, милый! – молвила она ему кротко, вытянутая в струнку. Полковнику представилась высокая тонкая девушка вместо коренастого мужика…
И тут до него дошли слова, ею сказанные.
– Стой! – прохрипел.
Хотел рвануть со всей возможной скоростью, вытолкнуть из столба… Но нет, не успеет, – осознал. Ноги ослабли, подогнулись в коленях. И он не двинулся с места.
– Обидно – два раза взлететь и ни разу не приземлиться… – сказала она грустно. – Прощай, Лешенька. Прощай и ты, Александр Давидович. Поехали, а-а!
Пшик! И облачко…
Волоча ногу за ногу и шатаясь, полковник побрел к туманному мерцанию. Пусто, естественно.
Был уверен – на этот раз она точно сбежала в Африку, потому и не дернулся организовывать встречу на остальных площадках. Это потом ему доложили – результативно сработал ТЭП на станции, что в сотне с лишком километров от города. Тело забрал монстр, раскидав местных вояк, как делать нечего.
Опять обманула. Ищи-свищи теперь их.
Вирус, конечно же, уничтожил программу на ТЭПе. Полковник прижимал к себе ноутбук и, наивный, радовался – думал, в нем-то программа осталась… Как же, выкуси!
Хороши, стервецы… к себе бы таких в команду.
…Не прошло и часа, как обвиняемого пригласили на оглашение приговора.
Александр стоял перед ними, по спине тек холодный пот. Наручники не сняли, плохой признак. И старец не встал, зачитывал приговор сидя. В голове забило набатом.
Сквозь ватный звон в ушах пробилось главное:
– Признать невиновным, освободить, восстановить в звании.
Помотал головой, стремясь избавиться от застившей пелены. С него сняли наручники – и он смог, наконец, отереть пот, сжать виски, стиснуть уши…
– Не волнуйтесь вы так. Все хорошо, что хорошо кончается! – подбодрил его старец.
А бритоголовый добавил:
– Командование посовещалось и решило предложить вам возглавить отряд «Зэт».
– Согласен! – не раздумывая, согласился полковник.
Игорь Вереснев
Уникальный чувственный опыт
Если сидишь на земле, то сквозь резные листья папоротника небо почти не видно. Ничего не видно, а толстая подстилка прелой листвы глушит звуки. Преследователи увидят и услышат не многим больше, но это слабое утешение – обоняние у орков собачье. Последняя надежда оставалась на то, что у ручья ей удалось оторваться и след они потеряли.
Айка еще раз огляделась по сторонам. Как и следовало ожидать, занятие бесполезное – вокруг только зеленый полумрак и частокол толстых стеблей. Она даже не смогла определить, с какой стороны прибежала, – умудрилась потерять направление. Оставалось пробираться далее наугад, уповая на удачу. Хуже всего – папоротники были не так уж и высоки, едва вровень с ее ростом. Если не хочешь выдать себя, идти приходится, согнувшись в три погибели. Айка сняла бесполезный колчан со стрелами – лук обронила, перебираясь по скользким валунам через ручей, – и двинулась в путь.
Очень скоро колени начали ныть, поясница затекла. Пришлось остановиться и присесть. Второй пройденный участок оказался короче первого, третий – еще короче, а лес все не начинался. В конце концов эльфийка рискнула: осторожно выпрямилась, развела громадные листья, привстала на цыпочки. До кромки леса рукой подать, если бы можно было бежать, она справилась бы с задачей за секунды. Но и на четвереньках доползти…
Папоротниковое море взорвалось. Орочьи торсы вынырнули из него внезапно и молниеносно. Коричневая, задубевшая на солнцепеке и ветрах кожа, покатые лбы, оскаленные пасти, крохотные, горящие бешенством глазки. Они стояли, как вершины правильного треугольника, и центром его была маленькая эльфийка.
Первым порывом Айки было снова присесть, чтобы не видеть свиные рыла тварей перед собой. Но она понимала – теперь это глупо, ей не спрятаться. Потому выхватила из ножен мерцающий синеватым светом клинок и бросилась на молодого самца, оказавшегося у нее на пути. Она почти достала его…
Хряссс… Боевой топор вожака, неосмотрительно оставленного за спиной, вошел глубоко в поясницу, разом перерубив позвонки, и ноги Айки исчезли, словно их и не было. Она врезалась грудью в широкие листья, в стебли, в прелую подстилку, и тут же самка-орчиха прыгнула всей своей тяжестью на руку, сжимавшую меч. Кости предплечья хрустнули, перебитые твердыми, как дерево, пятками, пальцы разжались от дикой боли. Айка закусила губу, попыталась дотянуться до меча левой. Но вожак взмахнул топором второй раз, и кисть, уже коснувшаяся кончиками пальцев рукояти, отлетела в сторону. Все, бой проигран. Айка застонала от бессилия и ужаса перед неизбежным.
Вожак пнул ее в бок, перекатил на спину. Бесцеремонно сорвал перевязь с ножнами, следом – холщовую куртку. Выпрямился, не отводя взгляда от жертвы.
Молчание затягивалось, и орчиха решилась нарушить его.
– Мясо! – рыкнула она. – Парное. Мягко зубам, вкусно языку.
– Убери тряпку, – приказал ей вожак.
Орчиха проворно присела, вцепилась в лосины из мягкой замши, принялась их стаскивать. Делала она это нарочито грубо, распарывая кожу эльфийки когтями, но боли в нижней части тела Айка все равно не чувствовала. Тогда раздосадованная орчиха крутанула ее левую ногу, выворачивая кости из суставов. Захрустело громко и мерзко.
– Ну ты и дрянь, Рогнина, – просипела Айка, – садистка…
На миг все замерли, растерявшись. И сильнее всех удивилась сама Айка. Это что – ненависть? Интересно, нужно зафиксировать.
– Мясо, – объявил вожак, возвращая всех в действо. – Еда!
Показывая пример, наклонился, вонзил когти в живот, разорвал брюшину. Айка взвыла от боли. Все прежнее было прелюдией, настоящие муки начались только теперь. Мир вокруг съежился, собрался в фокус. Антишоковые предохранители позволяли наслаждаться болью во всей ее полноте, но ее интересовало иное чувство. И как раз оно уже пропало. Продолжать действо смысла не было. К сожалению, прекратить его, умереть по собственному желанию Айка не могла.
– Хватит, – просипела она. – Сквелл, добивай меня!
Вожак и ухом не повел. Будто в каком-то трансе, он продолжал ковыряться в ее внутренностях. Айка попыталась крикнуть, чтобы прекратил, но кровь хлынула горлом, и получилось лишь бульканье.
– Сквелл, она же попросила! – недовольно прорычала орчиха.
Обошла вожака, схватила эльфийку за виски. Резко провернула голову. В шее хрустнуло, Айка зарылась носом в прелый лист папоротника. Успела удивиться, что ощущение тела исчезает мгновенно, но боль в нем остается. Потом на затылок обрушился тяжелый обух, проломил кость, размозжил шарик дубль-мозга, и Айка наконец умерла.
Гравилет завис над поляной, сплошь заросшей гигантскими папоротниками. Медленно снизился в юго-западном ее углу, где среди изломанных, втоптанных в землю и забрызганных кровью листьев и обглоданных костей сидело три безобразных существа – полулюди-полузвери, некогда жившие только в буйной фантазии мифотворцев. Самый крупный держал в руках отделенную от торса голову маленькой эльфийки, задумчиво разглядывал ее, словно силился что-то вспомнить.
Впрочем, Айка сейчас ничем не отличалась от тварей – вторую аву она приготовила загодя. Разве что ее лицо и руки не были измазаны кровью. Она спрыгнула с верткой платформы, подошла к друзьям, присела рядом.
– Рассказывайте, – потребовала.
– Это ты рассказывай, – парировала Рогнина, – твои впечатления самые интересные. Страшно было?
Разумеется, дубль-мозг фиксировал ощущения для дальнейшей обработки в Сети. Но перейдя в волновое состояние, они станут на много порядков умнее, напрочь утратят незамутненную первобытную непосредственность восприятия. Потому обмен впечатлениями был обязательной частью действа.
– Немного, когда вы меня загнали. И когда Сквелл топором меня рубанул. Как вспышка: «Ой-ой-ой, я пропала!» После еще был страх, но не смерти, а боли. Это не то, яркость иная. В своем аспекте я скорее разочарована.
– А я в своем нет, – растянул губастый рот в улыбке Миенн. – Ты была вкусная. Жаль, маленькая, быстро закончилась.
– Хочешь сказать, других ощущений ты не испытал? Не ври. Когда я тебя чуть мечом не ударила, ты остолбенел. Почему? Чего-то испугался? Забыл, что бессмертен? И потом ты первым делом отрубил и съел мою руку, державшую меч, словно мстил ей за страх. Проведешь подробный анализ ассоциативных связей. Теперь ты, – Айка повернулась к Рогнине. – Ты специально отрывала мою ногу. Не отрубила, не отрезала, а выкручивала из сустава, ощущая, как рвутся сухожилия, слушая треск костей. Ты наслаждалась этим, верно? Значит, мне нужна подробная карта выброса дофамина. – Айка посмотрела на Сквелла, не принимавшего участия в обсуждении: – А что скажет наш консультант?
Читать бесплатно другие книги:
