Иная вера Эльтеррус Иар
– Как умер? Когда?
Пухленькая и дружелюбная женщина спокойно впустила юношу, угостила травяным чаем, отвратительным на вкус, но по ее словам – ужасно полезным. И подробно ответила на его вопросы – насколько сама знала.
– Вениамина Андреича я помню хорошо, такой душевный был мужчина… У меня здесь дочка раньше жила, пока жива была… Плохая это квартира, сколько народу уже перемерло из тех, кто тут жил! Но я счастливая, меня приметы не берут, так что я и не боюсь. Так вот, это вообще комната мужа моего, тоже покойного уже нынче. Когда он помер-то, сюда дочка переехала, совсем ей невмоготу было со мной жить – да и, положа руку на сердце, мне с ней тоже не сахарно было. Настенькой звали дочку мою. Так вот, я когда Настю навещала по первому времени – потом-то она меня быстро отвадила – так вот, я ее навещала и тогда же с Вениамином Андреевичем познакомилась. Хороший был человек, очень хороший, мало сейчас таких, если вообще остались. Время нынче злое, безжалостное, и люди такие же – вон, Настю-то мою убили, на наркотики подсадили и убили… О чем я? А, ну да, Вениамин Андреич. Он хороший человек был – всегда вежливый такой, небогатый, но аккуратный – не поверите, ни разу его небритым не видела или чтобы в рубашке мятой… И добрый, да. Настьку подкармливал, когда совсем с деньгами у нас плохо было, о кошке ее заботился – девка-то дура еще была, в голове ветер один – и то забывала животину кормить, то просто корм не покупала… Так вот, Вениамин Андреич кормил. Его небось и убили-то за то, что добрый был…
– Его убили?
– Ага… Прямо лопатой в грудь ударили, едва не пополам тело разрубили! Полиция, как всегда – ни бе ни ме, ни кукареку, ничего не знают, подозреваемых у них нет, улик у них недостаточно… У нас-то тут думают – Вениамина Андреича сынок его приемный укокошил… ах, вы же не знаете, наверное! Вениамин Андреич парня подобрал, из трущоб! Наркомана и бандита, может, даже убийцу… хотя я точно не знаю, конечно. Я, если честно, вообще не думаю, что это он Вениамина Андреича того… убил. Вениамин Андреич был человек, конечно, хороший и добрый, но еще и умный, он подонка не стал бы к себе брать. Но все думают, что это он. Хотя полиция отпустила.
– Так он сейчас здесь живет? – вклинился юноша в непрерывный словесный поток.
– Нет, что вы! После похорон Вениамина Андреича времени совсем немного прошло, как заявилась какая-то родственница его, дальняя. Та еще дамочка, я вам скажу. Ну и выселила мальчишку. Уж не знаю, как – он-то, по идее, должен считаться более близким родственником…
– И где он сейчас, вы не знаете?
– Понятия не имею… В общежитии, наверное, он вроде как в институте учился.
– Логично, – улыбнулся испанец. – Что ж, спасибо вам большое!
Следующим пунктом в маршруте уже точно не туриста было главное здание Высшего института Петербурга. Просторный холл, нелепо выглядящие на фоне колонн и лепнины голоэкраны, безразличная охрана, пропустившая гостя сразу после предъявления испанского паспорта. Ожидание конца пары у психологического факультета, судорожный поиск знакомого лица – судорожный и безрезультатный. Когда третьекурсники ушли, испанец спрыгнул с подоконника и направился в деканат. В конце концов, мало ли что могло произойти? Пропустил год по семейным или рабочим обстоятельствам, перевелся на другой факультет или просто учится в другой группе…
– Здравствуйте! Подскажите, пожалуйста, где я могу найти декана факультета психологии?
– Третий этаж, триста первый кабинет. – Секретарь даже не оторвала взгляда от экрана.
– Спасибо, – в пустоту сказал гость и отправился на третий этаж.
«Галина Викторовна Артемьева, декан факультета психологии»
Испанец осторожно постучался.
– Войдите, – донесся усталый ответ.
Галина Викторовна оказалась седовласой дамой «далеко за шестьдесят», одетой небогато, но со вкусом, из украшений на ней была только тонкая серебряная цепочка с кулоном. Держалась декан с поистине королевским достоинством.
– Присаживайтесь, молодой человек, – она указала визитеру на стул напротив. – Я вас слушаю.
– Здравствуйте, – пробормотал юноша, искренне жалея, что не догадался купить цветы, прежде чем идти сюда. Не для того, чтобы расположить Галину Викторовну к себе, а просто… ну, просто! – Я ищу одного человека, мы потеряли контакт несколько лет назад. Он учится – или учился – на вашем факультете, сейчас должен был оканчивать третий курс. Его зовут Станислав Ветровский.
Дама помрачнела. Смерила гостя тяжелым взглядом.
– А в каких отношениях вы были со Стасом?
– Он мой друг… по крайней мере, был моим другом до того, как мы потерялись.
– А когда вы потерялись?
– Около двух лет назад. Семейные обстоятельства…
Галина Викторовна задумчиво посмотрела на собеседника, словно бы прикидывая, стоит ли ему доверять. Помолчала немного, взглянула в глаза юноши, вздохнула.
– Стас уже год как не учится в этом институте. Я дам вам визитную карточку его друга, поговорите с ним – возможно, он что-нибудь вам расскажет.
– Спасибо, – вежливо поблагодарил испанец. На душе было тяжело – от всей этой конспирации веяло чем-то нехорошим.
Сунув простенькую сине-белую визитку в карман, он попрощался и покинул здание.
На карточке значилось: «Государственное образовательно-воспитательное учреждение «Детский дом» № 3. А.Н. Гонорин, заведующий учебной частью», адрес и номер мобила. Детский дом номер три… Стас, помнится, работал там со своим Орденом.
Фамилия завуча казалась странно и смутно знакомой и ничего неприятного с ней связано не было. Юноша решил рискнуть.
От ворот, ведущих на территорию института, до детского дома было от силы десять минут быстрым шагом.
– Здравствуйте, – сказал он охраннику – которому по счету за сегодняшний день. – Мне нужно встретиться с вашим завучем.
– Покажите документы, пожалуйста.
– Вот.
– Испанский гражданин? Подождите секунду.
Он связался с кем-то, коротко и быстро переговорил – испанец не расслышал ни слова, а потом, улыбнувшись, кивнул гостю.
– Проходите, пожалуйста, вас ждут. Первый этаж, из холла налево, дверь в торце коридора.
– Благодарю, – ответил несколько удивленный резким изменением отношения охранника юноша.
Пересек небольшой, но ухоженный двор, поднялся по ступенькам, чуть помедлил в холле, быстро прошел по коридору и замер перед дверью, на которой красовалась табличка: «Завуч: Алик Николаевич Гонорин».
Алик??? Ну конечно же!
Пытаясь унять бешено заколотившееся сердце, испанец глубоко вдохнул и постучал.
– Открыто, входите!
Алик сидел в кресле у большого стола, заваленного бумагами. Он очень, очень изменился за эти два года – сильно похудел, обзавелся недлинной растительностью на лице, раньше вечно разлохмаченное подобие прически сейчас аккуратно приглажено. Костюм остался джинсовым, но куда более строгого покроя, а кроссовки сменились туфлями.
– Здравствуй, Алькано. Вот уж не ждал тебя когда-нибудь еще встретить, – негромко сказал Алик, улыбаясь. – Где ты пропадал все это время?
– Я еще меньше ожидал увидеть тебя здесь! – чуть запинаясь, ответил Гранд. Он чувствовал повисшую в воздухе напряженность, но не понимал ни ее источника, ни причины, и потому, отчаянно улыбнувшись, просто сделал то, что ему самому казалось наиболее естественным и правильным: он шагнул вперед, к Алику, раскинув руки для объятия. Юноша рассчитывал, что приятель встанет ему навстречу, но тот только покачал головой.
– Если ты хочешь меня обнять, тебе придется наклониться, – с грустью в голосе сказал Гонорин. – Встать мне никак не удастся, хотя я был бы не против.
Только сейчас Алькано разглядел, что показавшееся ему несколько громоздким кресло является инвалидным. Вздрогнул, поймал взгляд друга и, сохраняя внешнее спокойствие, наклонился и обнял его.
– Ты бы знал, как я рад тебя видеть!
– Взаимно! Но все же, куда ты пропал два года назад?
Гранд тяжело вздохнул, даже не представляя себе, с чего начать. Алик, видя его смятение, не стал торопить. Отъехал к окну, нажал кнопку – автоматика подняла стекло. Гонорин достал из-под подоконника пепельницу с зажигалкой и пачку сигарет.
– Будешь? – предложил он гостю. Тот покачал головой.
– Я бросил.
– Молодец. А я вот начал…
– Знаешь, давай. Я уже давно бросил, так что заново не подсяду. А так хоть компанию составлю.
Первая затяжка с непривычки обожгла горло, от второй закружилась голова, после третьей Гранд начал говорить.
– Отец узнал про Стаса. Про наше прошлое… я не знаю, ты сам в курсе, откуда мы выбрались?
– Уже в курсе, – как-то мрачно сказал Гонорин, но Алькано не обратил внимания.
– В общем, отец узнал про все. И про то, что я общаюсь с парнем, с которым в трущобах был, и что все еще наркотики принимаю, и что деньги у него украл, и многое еще, чего ему лучше бы никогда не знать. Запер меня под охраной, я пытался сбежать, несколько раз, но ничего не вышло. Он пытался договориться, чтобы меня взяли в приют для трудных детей с богатыми родителями, есть такой в Италии… жуткое место. Но они отказались, потому что мне уже было четырнадцать. Тогда он отказался от должности испанского посла – и ведь не пожалел же! – и вернулся вместе со мной в Испанию. Уж там-то, под постоянным надзором, я ничего не мог сделать… Ну, почти ничего. Я почти два года был паинькой, отлично учился, был вежлив с отцом, обсуждал с ним политику… меня наконец-то начали отпускать из дома без четверых охранников, которым разрешено было применять ко мне силу. А полгода назад мне исполнилось шестнадцать. Я сказал отцу, что хочу совмещать работу с учебой, что хочу проверить себя на способность выдерживать серьезную нагрузку, ну и так далее. Словом, навешал ему лапши на уши. Много лапши. Такой, какая ему должна была понравиться. Ну, он и съел ее с удовольствием. Устроил меня в российском посольстве на должность секретаря, причем с хорошим окладом. Я полгода работал, заработанные деньги не тратил, копил, добавляя к ним все, что мне на карманные расходы давал отец. Кроме того, там представилась возможность украсть у него сто тысяч так, что он их не заметил бы. Сложно объяснять, как именно. Эти деньги я положил под хороший процент на полгода. Потом снял, процент оставил себе, а деньги вернул отцу. А еще я за эти полгода сдал экзамен и получил статус зрелости. Не знаю, ты в курсе? Нет? Сейчас объясню. В Испании, Италии, Греции, Германии, Франко-Британии, Чехии и Ирландии человек считается полностью дееспособным и имеет все права и обязанности после подтверждения статуса зрелости. В основном этот статус автоматически получают по достижении двадцати одного года. Часто его получают в восемнадцать-девятнадцать, но надо сдать определенные экзамены. Официально эти экзамены можно сдавать с шестнадцати, но так редко кто делает – лишаешься всех льгот, положенных несовершеннолетним, в том числе – права на бесплатное обучение. В исключительных случаях возможно получение статуса начиная с четырнадцати, но только если нет близких родственников или с ними действительно плохие отношения, что надо доказать юридически… та еще муть. В общем, когда мне исполнилось шестнадцать, я подал документы на подтверждение статуса. И подтвердил. Месяц назад, когда отец был в двухнедельной командировке, я подал документы на увольнение, отработал десять дней и уехал в Мадрид, причем на попутке, а оттуда уже на машине – права у меня с пятнадцати были, просто без права вождения, а когда я получил статус зрелости, сразу же подтвердил и право вождения. У нас есть такая компания, занимающаяся прокатом автомобилей, мотоциклов, яхт, катеров и других средств передвижения, ее филиалы почти во всех странах Евросоюза есть. Можно взять машину в Милане, а вернуть ее в Брюсселе. Если ехать не задерживаясь, выходит куда дешевле самолета. Вот я и поехал из Мадрида в Новую Ниццу[5] на машине – Евровиза[6] у меня с четырнадцати лет. В Ницце взял катер и добрался до Италии вдоль берега, там опять на машине пересек страну, дальше на катере вдоль побережья – в Венецию, из Венеции – поездом в Загреб, и только из Загреба – самолетом в Петербург. Обошлось мне это, конечно, в круглую сумму, зато отец нескоро меня выследит. Я ему год рассказывал, как я рад, что мы вернулись в Европу, как хорошо, что ему не надо больше в Россию, и как я хочу побывать в Германии. Даже немецкий выучил ради этого. Так что искать меня в Петербурге он сообразит нескоро, а я к тому времени адаптируюсь, оформлю получение гражданства, поменяю документы… в общем, даже если он меня и найдет, то все равно ничего у него не выйдет.
– Ну ты даешь! – только и смог сказать Алик. – Хоть приключенческий роман про твою историю пиши… Но что ты собираешься делать дальше?
– В первую очередь – снять жилье и найти официальную работу. Потом, на основании работы, подать прошение о досрочных экзаменах в вуз. Соответственно, поступить в вуз и подавать документы на гражданство. Сейчас середина апреля, следовательно, до середины июня я могу находиться на территории страны. За это время я поступлю и получу учебную визу. Поскольку я имею статус зрелости, виза будет с правом на работу. Самая большая проблема – это как устроиться на работу официально. Я иностранный гражданин, сам понимаешь. Налог за меня платить до получения мною визы – огромный. Я бы даже без денег работал, только б иметь официальное подтверждение факта трудоустроенности.
– Я возьму тебя преподавать физкультуру, – пожал плечами Алик. – Для этого тебе не обязательно педагогическое образование, тем более – в детском доме. Но налог за тебя придется вычитать из твоей же зарплаты – извини, нас очень плохо финансируют, и я даже не уверен, что от зарплаты в итоге что-то останется. Жить тоже можешь здесь, у нас полно свободных комнат. Я сам, кстати, тоже здесь живу.
– Здорово! – Гранд просиял. – Тогда у меня почти не остается проблем. Все остальное решаемо, и достаточно просто!
– Вот и замечательно, – Алик мягко улыбнулся. – Кстати, я все хотел тебя спросить: как ты вообще меня нашел?
– Меня к тебе послала Галина Викторовна Артемьева, декан вашего факультета…
– Я перевелся на педагогический, так что она уже не мой декан, – поправил его Гонорин.
– Ну, пусть так. В общем, я пришел к ней искать Стаса, а она сказала, чтобы я шел к тебе, и дала твою визитку.
Алик помрачнел. Да так помрачнел, что даже жизнерадостность Алькано как-то сама собой угасла.
– Так. Я явно не знаю чего-то очень важного. И, судя по выражению твоего лица, это «что-то» не только важное, но и крайне неприятное. Он хоть жив?
– Не знаю. В конце прошлой весны его посадили в тюрьму.
Гранд едва не выронил кружку, пролив половину чая себе на джинсы, схватился за сигарету.
– За что?
– Подделка документов и распространение запрещенной литературы. Там очень мутное дело было. Я его защищал, выступал как адвокат на суде, но сумел добиться снятия только половины обвинений – правда, самых тяжких. А потом меня столкнули под колеса грузовика, я месяц провел в коме, и… сам видишь, каким я стал. Сейчас еще ничего, а поначалу я даже руками едва двигать мог. Ну да не о том речь. Я даже не знаю толком, с чего начать…
– Начни с начала, – серьезно посоветовал Алькано.
Алик собрался с силами и заговорил. Об Ордене, о работе с детским домом номер три, о том, как они перешли дорогу тем, кто делал бизнес на сиротах. О том, как Стаса пришли арестовывать и озвучили обвинение в педофилии, и от него отвернулись почти все. О том, как Алик с Женькой Алфеевым искали способы опровергнуть обвинения, о том, как им почти это удалось, но противник решил избавиться от Гонорина, который имел все шансы пусть не оправдать Ветровского, но, по крайней мере, добиться условного приговора. О Леше Каноровом, о фотографиях, о том, как Леша выступил на последнем суде, – это Алик знал со слов Алфеева. О том, как отвернулся и раскололся Орден, как разбежались все, кроме пятерых, не считая самого Алика. О том, как Гонорина уговорили занять место завуча, и о том, как они сейчас хотели отбить у Алисы и ее последователей детские дома, и отбили бы, если бы хватало денег. Но денег не хватало, невзирая даже на активное участие отца Женьки, который оказался очень хорошим человеком – это он дал пятьдесят тысяч на операцию, позволившую Алику остаться инвалидом только на нижнюю часть тела. И снова о Стасе: о том, что невозможно добиться свидания с ним, как ни старайся, о том, что его срок увеличен уже до двенадцати лет, а прошло меньше года с момента вынесения приговора, о том, что неизвестно, жив ли он вообще или его уже убили…
Гранд слушал, курил, нервно кусал губы.
– А еще неделю назад в здании этой корпорации творилось что-то совсем мутное. Взрывы были, пожар, говорят – кто-то сбежал, а кого-то застрелили во время побега. Но это по другим каналам, в новостях подобного не сообщают. И даже по каналам невозможно узнать ни имен погибших, ни имен сбежавших. Я на всякий случай написал Стасу на электронную почту – если он сбежал, то есть шанс, что он найдет это письмо. Но оно пока что даже не прочитано.
– Я хочу присоединиться к Ордену, – твердо сказал Алькано.
Его слова прозвучали так странно в контексте предыдущих реплик Алика, что тот сперва не понял, что именно произнес визави. Гильермо-младший поймал взгляд друга и четко повторил.
– Я хочу присоединиться к Ордену. Что для этого нужно?
– Но ведь у тебя сейчас будет очень много своих проблем, а Орден требует полной отдачи от каждого из своих членов… – начал было Алик.
– Если не думать о моих проблемах – я вам подхожу? Не знаю, по моральным качествам или что там еще надо?
– Подходишь, но…
– Я подхожу, я готов работать, я буду вам полезен. Что не так?
– Все так…
– Тогда – Арн ил Аарн.
I. VI
Уже «один – один»,
Открыт безумный счет…
Продумывая все детали, Олег волновался. Подготавливая «фундамент» предстоящей операции – почти что психовал. Когда он собирался на встречу с Дорианом, в последний момент чуть не позвонил и не отменил все к чертовой матери, но из трясущихся рук выпал мобил, и уже посланный вызов сорвался. Тогда Черканов решил все-таки ехать.
Да, риск. Невероятный риск, он еще ни разу не ввязывался ни во что настолько опасное и прекрасно понимал: проиграет – потеряет все. Его идея пугала его самого своей простотой и грубостью, но в то же время она была наиболее действенной и логичной из всего, что он мог предпринять.
Решив для успокоения пройтись, Олег отпустил такси сразу за мостом. Посмотрел на время – до встречи оставалось еще минут двадцать. Бросив взгляд на темную Неву, молодой человек спустился по ступеням к самой воде, мерно бьющейся в гранитные оковы. Ледяной, пронизывающий ветер забирался под легкую куртку, и Черканов в очередной раз пожалел, что не оделся теплее – май в этом году выдался дождливым и холодным, несмотря на все усилия OverTown. Присев на корточки, Олег протянул руку, коснулся подернутой рябью воды, глубоко вдохнул, представляя, как вбирает в себя мощь и спокойствие большой реки, из века в век несущей свои воды от Ладожского озера до Финского залива, и почувствовал, что буря эмоций в его душе медленно, но верно сдает свои позиции, уступая место покою и равновесию.
В конце концов, он все решил. Колесо завертелось, и его уже не остановить, остается только вовремя подкладывать зерна под жернова и успевать отдергивать руку – колесу безразлично, что перемалывать: зерна ли, тела ли, человеческие ли души…
Пять минут до встречи.
Олег поднялся, вытер мокрые, холодные пальцы платком, на секунду сунул руку в карман, коснулся лежавшего там предмета – и успокоился окончательно. Через несколько минут он вошел в «Береговой узор». Кивнул метрдотелю, назвал свое имя – его тут же проводили в отдельный кабинет. Не глядя в меню, Черканов сделал заказ на двоих – он хорошо помнил предпочтения Дориана в еде и питье и не боялся ошибиться.
Еще через пару минут появился и сам Дориан. Выглядел он отвратительно – ввалившиеся щеки, запавшие глаза с темными кругами, неестественно яркие искусанные губы… Но галстук завязан идеально, на костюме ни единой мятой складочки, а голос спокоен и дружелюбен, хотя его обладатель отчетливо демонстрирует свой настрой на исключительно деловой лад.
Поздоровавшись и выпив кофе за ни к чему не обязывающей беседой о новостях города и поездке Олега во Францию, мужчины приступили к обсуждению деталей проекта.
– Таким образом, все можно запустить уже завтра. Нужны только деньги.
– Сколько?
– По расчетам моего финансиста – около миллиона, может, чуть больше.
– Непредвиденные обстоятельства учтены?
– Отчасти.
– Я дам полтора миллиона.
– Эти деньги вернутся умноженными вдвое, причем буквально через полгода, – улыбнулся Олег.
– Меня интересуют не деньги, Олег. Вы же знаете. И меня вполне устроит, если сумма просто вернется. Прибыль от проекта вы можете оставить себе, в конце концов, вам деньги пока еще важны.
– Все остальное я хотел бы разделить, – мягко сказал Черканов. В конце концов, он этот проект тоже придумывал «не ради денег». И не имело никакого значения, что на самом деле проект существовал только в тех электронных документах, что высвечивались на экране открытого перед собеседниками ноутбука.
– Я полагаю, у нас разные сферы интересов, Олег. Не думаю, что мы окажемся конкурентами в собственном бизнесе.
– Я надеюсь, что этого не случится. Но все же я хотел бы услышать конкретику относительно раздела получаемой нами информации…
Разумеется, ему совершенно не была нужна эта конкретика. Но Дориан мог насторожиться, если бы Черканов легко согласился на его условия, не выставив при этом свои.
На обсуждение всех деталей ушло почти два часа. Наконец последние пункты были согласованы.
– Когда вы перешлете деньги? – спросил Олег, закрывая ноутбук. Не то чтобы он рассчитывал на это… но полтора миллиона евро оказались бы очень, очень приятным дополнением ко всему прочему. – Если вы хотите, чтобы завтра я запустил проект в работу, хотя бы полмиллиона нужны к полудню.
– Да хоть сейчас.
Спустя пять минут несложных манипуляций организация «Мир» разбогатела на полтора миллиона евро. Но Черканов пока что этому не радовался.
Подтвердив трансфер денег, Дориан украдкой бросил взгляд на собеседника. Олег, вновь открыв свой ноутбук, быстро вбивал данные в таблицы. Присмотревшись, Вертаск понял, что молодой человек анализирует пути развития их проекта. Черканов никогда не терял даром ни одной свободной минуты.
Мог ли он украсть системный блок? Разве что только теоретически. Он, конечно, знал адрес, но его не впустила бы охрана, в конце концов, в дом ему не дал бы войти Аполлон. Нет, определенно, Олег не мог украсть блок. Если бы он это сделал – то не стал бы устраивать сегодняшнюю встречу, не стал бы планировать такой долгосрочный совместный проект, реализация которого в дальнейшем все равно потребует спонсорского участия партнера.
Хотя все равно надо проверить. В конце концов, Дориан остается Повелителем, сильным практиком, и телепатия – это его конек.
– Сегодня на удивление приятный вечер, несмотря на дождь, – задумчиво проговорил Олег, останавливаясь на ступенях кафе. – Даже странно…
– И в самом деле, странно, – согласился Вертаск. – Холодно, дождливо – но вечер все равно кажется хорошим. Быть может, это от морального удовлетворения, вызванного хорошей работой?
– Вполне возможно… Кстати, раз вам этот вечер тоже нравится, быть может, прогуляемся немного по набережным? Здесь тихо и спокойно, и можно будет заодно обсудить еще одну мою идею, мне кажется, она вам понравится.
– Я смотрю, вы фонтанируете идеями просто безостановочно, – усмехнулся Дориан. – Мы еще не реализовали проект с отелями, а вы уже рветесь в бой, и наверняка в какой-то другой отрасли.
– Конечно, в другой. В этой уже неинтересно. Я понимаю, что у меня слишком много идей, но… как бы это объяснить? Дело в том, что я очень боюсь, что когда-нибудь идеи закончатся и я останусь ни с чем. Потому я и пытаюсь придумать как можно больше всего сейчас, чтобы потом, когда фантазия мне откажет, иметь возможность использовать уже существующие наработки.
– Звучит вполне логично. Но зачем вам делиться ими со мной? Нет, я не против – мне интересно. Вот только что от этого имеете вы?
– Вы во много раз старше и опытнее меня, – честно ответил Олег. – Мне важно ваше мнение, ваши советы, ваши поправки. Ведь те же отели – изначальная идея моя, была хороша, она обещала высокую прибыль и в плане финансов, и в других областях наших интересов – но именно ваши советы позволили нам разработать проект так, что он принесет плоды в кратчайшие сроки, и плодов этих будет куда как больше, чем я мог бы рассчитывать.
– Я рад помочь вам, поделившись своим опытом, – улыбнулся Дориан. Все-таки неведомый вор – это не Черканов. Хотя бы потому, что Черканову это невыгодно. Вертаск спонсирует его проекты, которые потом начинают приносить прибыль уже самому Олегу, Вертаск дает ему действительно ценные советы, Вертаск подсказывает ему, как выйти на нужных людей… нет, Вертаск ему нужен.
Продолжая неспешный разговор, собеседники вышли на набережную. Олег повернул левее, где высокие фонари сменялись укрытыми в траве светильниками, дающими мягкий, рассеянный свет.
– Спустимся к воде? – предложил Дориан, глядя с каменного парапета на черную в ночи воду.
– Как раз хотел предложить то же самое.
Мерный плеск воды о гранит вызывал желание молчать и слушать реку. Спокойствие и умиротворенность… и совершенно лишняя среди них нотка страха. Он кожей ощутил опасность, обернулся – Олег стоял у стены, безучастно смотрел на воду. Почувствовав взгляд, молодой человек взглянул на Вертаска.
– Кстати, вы в курсе, что Ветровский бежал из тюрьмы? Чуть больше трех недель назад.
Олег растянулся на диване, опустил голову на скрещенные руки, закрыл глаза. Через несколько секунд кожи мягко коснулись несколько капель чуть подогретого ароматического масла, бережные руки осторожно распределили масло по всей спине. Черканов глубоко вдохнул и выдохнул, позволяя себе полностью расслабиться – первый раз за несколько месяцев. Умелые пальцы Миланы пока что ласково перебирали мышцы, разминали, разогревали, подготавливая к настоящему массажу. Когда она перейдет к делу, придется перелечь с мягкого дивана на массажный стол, но это будет не сейчас, а пока что можно просто расслабиться и отдохнуть…
Повинуясь мягкому нажиму, Олег чуть повернулся, открывая девушке доступ к груди и животу. Приятное тепло, растекающееся по всему телу, действовало возбуждающе, и через пару минут Черканов понял, что в ближайшие полчаса до массажа дело не дойдет…
Тревожно запиликал мобил. Выругавшись, молодой человек чуть отстранился, не позволяя, однако, массажистке убрать руки, дотянулся до тумбочки.
– Да?
– Олег, это Дориан, – голос Вертаска звучал странно – тихо и прерывисто.
– Добрый вечер, – проворчал Олег. Ну какого черта ему обязательно звонят в самый неподходящий момент? – В чем дело?
– Мне… – собеседник закашлялся, словно ему было тяжело говорить. – Мне нужна твоя помощь. Срочно.
«Я вам, кажется, уже помогал. Больше почему-то не хочется».
– Извините, я сейчас очень занят, – недовольно сказал он вслух. – Это может подождать хотя бы пару часов?
– Нет. Олег, я ранен. Я умираю…
В голосе Дориана слышался страх, нет, даже не страх – настоящая паника. Он не лгал – это Олег почувствовал сразу же. А еще он почувствовал, что страх Вертаска передается ему – вместе с желанием что-то сделать, как-то помочь…
«Нет. Эти твои игры со мной больше не пройдут».
– К сожалению, я не врач, – холодно сказал Олег. – Вам стоит позвонить в «Скорую помощь», или же… – он понизил голос. – Или же воспользоваться своей, гм, силой.
К тому, что последовало дальше, Черканов был готов. Но все равно едва не подскочил с кровати, чтобы броситься выполнять приказ.
– Мне очень нужна твоя помощь! – В динамике мобила было слышно, как собеседник глубоко вдохнул. – Срочно приезжай ко мне, на Крестовский остров… – Он назвал адрес и повторил: – Приезжай сейчас же.
Императивная речь? Видимо, Дориан и правда ослаблен, если пользуется всего лишь ею. Сам Олег императивную речь любил, умел ею пользоваться, и главное – умел ей противостоять.
– Если вы все еще способны приказывать – значит, вам не так уж и плохо. А если я сейчас попробую уехать оттуда, где я нахожусь, то мне смерть грозит еще быстрее и надежнее, чем вам, – с чистой совестью солгал Черканов. – До свидания.
Он коснулся сенсора, заканчивая разговор, отложил мобил на тумбочку, перевернулся, подставляя массажистке левый бок и плечо.
– Милана, не отвлекайся. Это деловые вопросы, они тебя не касаются и они не должны нам сейчас мешать. Да, девочка, именно так…
От пальцев девушки, казалось, струился обжигающе-страстный жар, но Олег уже чувствовал, что всякое возбуждение спало и вряд ли вернется в ближайшее время. Он уже начал думать, прикидывать, анализировать, и мозг привычно подавил реакцию тела.
– Ну какого черта, а? – тоскливо проговорил молодой человек, садясь на кровати. – Вот ведь угораздило его позвонить… Милана, сегодня ничего не получится, так что отдыхай – я оплатил всю ночь. Где моя одежда?
Милана удивленно распахнула глаза.
– Вы же сказали, что остаетесь до утра, и одежду отдали в чистку после ужина…
Ну да. Конечно. Ужин. Проклятые спагетти, соскользнувшие с вилки на грудь и ухитрившиеся испачкать и рубашку, и пиджак, и брюки ярким томатным соусом.
– Мне срочно нужно ехать. Ты можешь найти мне какую-нибудь одежду? Я заплачу.
– Одну минутку… – Милана бросилась к шкафу. – На ваш размер… вот, только это.
– Н-да… – протянул Олег, разглядывая облегающие штаны из псевдокожи, белую футболку и длинный, до пола, кожаный плащ. – Как ты думаешь, на кого я буду в этом маскарадном костюме похож?
– На рок-звезду, – совершено серьезно ответила девушка. – Волосы у вас длинные, телосложение отличное, и плащ вам очень пойдет.
– Ты издеваешься? – с надеждой проговорил молодой человек.
– Что вы! Я правда так думаю, – покраснела Милана. Надо же, с ее работой – все еще не разучилась…
– И про телосложение – тоже? – подозрительно уточнил он, натягивая штаны.
– Да. Мне вообще нравятся такие мужчины, как вы: худощавые, стройные, гибкие. Гораздо лучше, чем гора мускулов, не говоря уже о бурдюках с салом…
Олег прекрасно понимал, что нечто подобное от Миланы слышит почти каждый ее клиент, и «предпочтения» девушки меняются в зависимости от внешнего вида мужчины, но все равно было приятно.
Набросив поверх футболки плащ, Черканов шагнул было к зеркалу, но Милана его опередила – удержала за плечо, дотянулась до стянутого резинкой «хвоста», распустила волосы.
– Вот так совсем замечательно.
Что интересно, увиденное в зеркале понравилось даже самому Олегу. Однако любоваться собой было не время. Налюбуется, если из сегодняшней ночи получится что-нибудь полезное.
Сидя на заднем сиденье флаера-такси, он смотрел в окно на проносящийся мимо ночной город и усиленно обдумывал ситуацию. И чем дольше обдумывал – тем яснее понимал, что едет, по сути, неизвестно куда и неизвестно зачем. Кто знает, что там на самом деле происходит? Может ли это быть ловушкой? Вряд ли, конечно, но… черт его знает. Надо приехать и посмотреть на месте. В конце концов, у него есть право приехать – его позвали.
Дом, в котором жил Дориан, оказался огромным и отвратительно элитным жилым комплексом, обнесенным собственным парком. На территорию не пропускали автомобили, и Олегу пришлось под ледяным проливным дождем, в который обратился недавний липкий снег, пробежать три сотни метров, отделяющие основное здание от ворот.
За автоматическими дверями обнаружился небольшой, но просторный холл, разделенный на две части стеклом – по всей видимости, пуленепробиваемым. За стеклом сидели двое охранников, еще двое стояли у противоположного выхода, и двое – у входа. Олег, с трудом сдержав легкую дрожь, подошел к стеклу.
– Меня ждет господин Вертаск, – сказал он, глядя будто бы сквозь охранника.
– Он предупредил. Проходите, пожалуйста. – Створки стеклянной же двери разъехались, пропуская визитера. Черканов спокойно направился к выходу, как будто уже не в первый раз здесь был. Через несколько минут он стоял перед квартирой Дориана. И почему-то совсем не удивился, поняв, что массивная стальная дверь не заперта, а только прикрыта.
Жилище Вертаска оказалось огромным. «И зачем одному человеку может быть нужно столько комнат?» – недоумевал Олег, начавший сбиваться со счета. Огромная прихожая, широкий коридор, гостиная, столовая, кухня, кабинет, несколько пустых комнат, несколько жилых комнат, библиотека, зал с бильярдом, еще одна не то гостиная, не то еще что-то, гигантская оранжерея, занимавшая больше половины всей квартиры…
Дориана он нашел как раз в оранжерее. Вертаск полулежал в большом, удобном кресле, обитом светло-бежевой кожей, и на этой коже пугающе-яркой казалась алая кровь, почти незаметная на темной ткани рубашки. Кожа Дориана была бледной настолько, что он казался мертвым… или не казался?
Боясь дышать, Олег осторожно приблизился, вслушался – дыхания не было. Коснулся пальцами правой руки, облепленной тканью перчаток, шеи – пульса тоже не было.
Через секунду Черканов уже вылетел из оранжереи. Он всегда считал, что с нервами у него все в порядке, но, похоже, на трупы знакомых ему людей стальные нервы не распространялись.
Через несколько минут, успокоившись и взяв себя в руки, Олег начал обдумывать ситуацию. Уйти надо как можно скорее, но уходить с пустыми руками не хочется. Что есть такого ценного у Дориана, ради чего он, Олег, готов был бы рискнуть?
Конечно же, информация.
Молодой человек бегом бросился в кабинет.
Конструкция стола была ему знакома, он пару раз видел нечто подобное и достаточно быстро нашел выпуклости с внутренней стороны, открывавшие системный блок. Аккуратно достав довольно тяжелый ящик, на передней панели которого перемигивались сигнальные огоньки, Олег вернул панель на место. Теперь весь вопрос был в том, чтобы выбраться и вынести свою добычу.
Системный блок представлял собой «чемоданчик» формата стандартного ноутбука с диагональю пятнадцать дюймов, но был несколько толще – около трех сантиметров, и весил почти шесть килограммов. Подумав немного, Черканов расстегнул ремень и набросил его уже поверх штрипок штанов. Удерживая блок правой рукой, он заправил его за ремень и затянул пряжку. Свободно лежащий плащ надежно скрыл неестественные очертания. Долго так шестикилограммовую пластину не пронести, но разве ему нужно долго? Только пройти мимо охраны…
Все прошло идеально. Через десять минут Олег уже сидел в теплом и сухом салоне такси, крепко сжимая свою драгоценную добычу.
На следующий день трое хакеров, которым Черканов доверял больше всех, принялись за работу. Для начала, правда, они едва не активировали систему самоуничтожения – зато стал известен факт ее существования, что позволило эту систему взломать и уничтожить копии блока.
На то, чтобы получить доступ к первому из жестких дисков, составлявших блок, у хакеров ушло две недели, но когда все получилось… Да, ради этого стоило рискнуть.
Олег три дня просидел за компом, просматривая файлы – пока что поверхностно, не особо вникая, – и с каждым документом все отчетливее понимал: при должной осторожности эта информация поможет ему заставить работать на него как минимум четверть российского правительства. Да и не только российского… А чего стоила информация о Братстве Повелителей? Да МСБ[7] любые деньги отдаст за такое! И еще больше отвалит за молчание. Хотя, конечно, гораздо выше вероятность, что МСБ сочтет лучшим гарантом сохранности тайны техническую невозможность эту тайну выдать.
Также пригодилась и возможность дистанционно управлять сервером системы безопасности квартиры. Олег стер все записи с камер слежения за тот день, а дальше настроил все так, чтобы копии записей попадали к нему незаметно для сервера. Неприятным известием оказалось то, что Дориан выжил… но на этот счет у Черканова теперь тоже имелся план.
Когда Вертаск обнаружил пропажу системного блока, Олег выждал пару часов, переписал выхваченный камерой номер с экрана мобила – как он понял, это был личный номер главы Братства, Вацлава Пражски, связался с одним из исполнителей, дав ему простое поручение, а потом позвонил Дориану. И Дориан согласился на встречу.
Теперь Олега остановить не могло ничто.
– Что значит – сбежал? – глаза Вертаска округлились. – Но это же…
– Невозможно? – договорил за него молодой человек. – Ну да. Невозможно. Но он все-таки сбежал. Вернее, сбежала группа заключенных из корпорации «Россия», но я уверен – он в их числе.
– Когда?
– Около трех недель назад, шестнадцатого апреля.
– Где он, неизвестно?
– Нет, – вздохнул Олег, незаметно опуская руку в карман. – И, полагаю, его не найдут – по крайней мере, в ближайшие пару лет.
Дориан нахмурился, снова повернулся к реке – обдумывал услышанное.
И тогда Олег достал из кармана плазмер.
Дориан вздрогнул, начал оборачиваться, но поздно.
Олег выстрелил. В голову.
– Простите, господин Вертаск, но вы – слишком опасный противник, чтобы мне сражаться с вами лицо к лицу, – проговорил он. – Я многое хотел бы вам сказать еще до того, как вы умрете, но… вы смотрите боевики? Там всегда главный злодей произносит пафосную речь над поверженным, но еще живым героем, и герой за время этой речи успевает оклематься, собраться с силами, разозлиться и в итоге все-таки побеждает злодея, хотя тот, как правило, умнее. Вы не герой, конечно, но аналогия, полагаю, ясна. В общем, я решил сперва вас убить, а потом уже все сказать. В конце концов, торжествовать по поводу вашего поражения мне не очень-то хочется, так что мне плевать, что вы меня не услышите. Знаете, за что я вас убил? Вы хотели меня использовать, как использовали в свое время Бекасова. Он, конечно, был тем еще придурком, но если смотреть строго – он был хорошим парнем. Вы его использовали и обучали тому, что вам было нужно, а когда в нем отпала надобность – просто убили. И со мной вы планировали поступить так же, просто не успели. Вот за это я вас и убил.
Олег убрал плазмер, вытащил из кармана нож и хирургические перчатки. Надев перчатки, он разрезал рукав пиджака и рубашки Дориана, аккуратно взрезал кожу возле локтя, пальцами вытащил чип и положил его в целлофановый пакет. Извлек из внутреннего кармана пиджака документы и портмоне, сунул к плазмеру. Принес спрятанные в корнях приметного клена гири – на пятнадцать килограммов каждая, их оставил парой часов раньше человек, понятия не имевший, за что именно он получил свои триста евро. Вспомнив тщательно зазубриваемую в течение трех дней теорию, связал неплохие узлы, привязав к ногам по гире.
И с усилием спихнул тело в воду.
– Прощайте, господин Вертаск, – пробормотал Олег.
Читать бесплатно другие книги:
