Злючка Смолл Бертрис

— Поймал волка?

Острые зубки врезались в нежную плоть, — Да, любовь моя! Да!

— И признаешь, что был не прав, а я права насчет поездки к королю?

— Только если согласишься, что ты непокорная, строптивая негодница! — пошутил Тэвис, пинком распахивая дверь в ее покои и направляясь в спальню.

— Вон! — велел он Флоре, ожидавшей хозяйку, и, бросив Арабеллу на постель, лег на нее.

— Теперь, мадам, я хочу получить приветственный поцелуй! — прошептал он, накрыв ртом ее губы.

Арабелла, удовлетворенно промурлыкав что-то, чувственно потянулась и обвила руками шею мужа.

Прерывистый вздох вырвался из ее груди, когда муж осыпал нежную шею страстными поцелуями. Гибкие пальцы мгновенно расправились с лентами и завязками, и корсаж полетел на пол. Нетерпеливые руки разорвали тонкую сорочку. Тэвис зарылся лицом в ложбинку между грудями. Арабелла выгнулась навстречу теплым губам так, чтобы они смогли дотянуться до нежных душистых холмиков.

— Милая, милая, — простонал он, приподнимая ее юбки, неторопливо лаская шелковистую кожу бедер, и нашел наконец пульсирующую сердцевину ее страстного желания.

Губы их вновь встретились, и Тэвис, нетерпеливо задрав ее юбки до талии, чуть приподнялся.

— Взгляни на меня, моя горячая строптивица, — почти прорычал он. — Взгляни на меня!

Светло-зеленые глаза Арабеллы широко открылись, встретившись с темно-зелеными глазами мужа. Взгляды их скрестились, и Арабелла не закрыла глаз, когда Тэвис одним толчком вошел в нее глубоко-глубоко, пронзив, казалось, насквозь.

Она вздохнула и улыбнулась, услышав ответный стон мужа.

— Скажи, что любишь меня, Тэвис Стюарт, — тихо попросила она.

— Люблю тебя, Арабелла Стюарт, — ответил Тэвис, нежно улыбаясь. — Люблю, родная, и ты знаешь это.

— Знаю, — прошептала она, и глаза медленно закрылись: наслаждение окутало ее пушистым облаком.

— Ах, упрямица моя, — простонал он, лихорадочно доводя себя и ее до вершины блаженства.

Когда все было кончено, боясь, что раздавит ее своей тяжестью, он откатился в сторону и, заключив жену в объятия, осыпал ее лицо поцелуями.

Арабелла счастливо вздохнула.

— Так всегда бывает между мужем и женой? — спросила она.

Подумав немного, граф ответил:

— Нет, любимая, как это ни печально. Но ведь мы не просто муж и жена, мы любовники, малышка, и в этом вся разница.

— Значит, для каждой женщины это бывает по-своему? — допытывалась Арабелла.

— Да.

— Почему?

— Моя страсть к тебе обостряется любовью, — медленно начал граф, выбирая слова. — Но есть женщины, которые разжигают в мужчине только животные инстинкты, так что он желает утолить их и ничего больше. То же самое верно и для некоторых женщин. Им нужно от мужчины только одно — чтобы тот был искусным в любви. Не больше. Но у нас все по-другому, потому что я не только люблю тебя всем сердцем, но и желаю, и хочу иметь от тебя детей. Понимаешь?

— Но ведь мужчины имеют детей и от женщин, которых не любят, разве не так, милорд?

— Бывает, любимая.

— И у вас есть дети, милорд?

— Я был осторожнее других, — честно признался Тэвис Стюарт, — но все же ты знаешь, что у меня в окрестных деревнях есть трое побочных детей. Два мальчика и одна девочка.

— Вы видитесь с ними, милорд?

— Когда бываю по соседству. Я признаю всех и даю деньги на их содержание, — объяснил граф.

— Ты такой хороший, — обманчиво-нежно промурлыкала Арабелла.

Перекатившись на живот, она приподнялась, улыбнулась мужу и, неожиданно вцепившись в темные волосы, дернула изо всех сил.

— Больше никаких деревенских девушек, милорд, если не хотите остаться лысым! — прошипела она, еще раз дернув его за, волосы, чтобы подчеркнуть серьезность своей угрозы.

— Ой! — завопил Тэвис Стюарт от непритворной боли.

— Повторяю, милорд, — никаких девушек! — потребовала Арабелла.

— Никаких девушек, — жалобно улыбаясь и лаская ее обнаженные груди, согласился граф. — Как я магу хотеть других, когда у меня есть ты?!

Нежность кожи и мгновенно затвердевшие под пальцами соски вновь пробудили желание в Тэвисе. Чувствуя, как колотится сердце, он схватил жену за талию и, опрокинув на спину, стянул с нее юбки. Обнаженная, если не считать чулок с подвязками из лент, Арабелла выглядела так соблазнительно!

— Огонь погас, — тихо сказала она, — и в спальне холодно, милорд.

Граф встал и, подойдя к камину, раздул огонь. Потом, сняв рубашку и килт, вернулся к жене.

— Я согрею тебя, любимая, — прошептал он;

Арабелла протянула мужу руки.

— Иди ко мне, — проворковала она. — Ты еще как следует не поздравил меня с возвращением.

Граф Данмор, восхищенно улыбнувшись, поспешил исполнить просьбу жены. Глава 13

Папа Иннокентий удовлетворил прошение короля Шотландии Джеймса III относительно Колдингхэмского аббатства. В конце концов, разве не король Джеймс разыскивал по всей стране и посылал обучаться за границу лучших музыкантов? Разве не он поощрял церкви к созданию хоров, возносивших хвалу Господу во время служб? Папа, зная обо всем этом, о благочестии короля и усопшей королевы Маргариты, решил благосклонно отнестись к просьбе.

— Король также попросил у папы разрешения на право самому выбирать кандидатов для духовных академий и распоряжаться отпущенными на это средствами. Знатные дворяне больше не могли использовать власть церкви в своих целях.

Папа согласился и на это.

И неожиданно, словно искусный игрок в шахматы, король взял власть в свои руки, а придворным это, естественно, не понравилось. Однако несмотря на все жалобы, нерешительный Джеймс Стюарт был для них удобнее, ибо это давало нужный предлог во всем поступать против его желаний… Новый Джеймс пришелся не по вкусу лордам, поскольку угрожал их власти в вопросах, которые, они считали, имеют право решать сами. Однако парламент, возможно, впервые за все время правления, безоговорочно поддержал короля — несколько знатных лордов, священники и, конечно, третье сословие.

Представители растущего среднего класса и бедняков были очень рады видеть короля решительным, энергичным, пытающимся наконец привести дела страны в порядок. Слишком много они выстрадали от власти знатных дворян.

Пытаясь помочь королю, парламент принял акт об оскорблении его величества в связи с переходом Колдингхэмского аббатства во владение Джеймса III. Граф Хоум, его брат, смещенный с должности приора Колдингхэма, и их родственник Патрик Хэпберн, лорд Хейлс, неожиданно покинули столицу и двор.

Джеймс III послал герольда в замок Хоум с настойчивым требованием немедленно вернуться. Но Хоумы презирали парламент, а посланец короля, по его словам, едва не лишился головы. Братья Хоумы разорвали королевский приказ, отодрали гонца за уши, сорвали с него плащ с гербом Джеймса III и выгнали вон.

— Война начнется еще весной, — предсказал граф Энгус Тэвису Стюарту. — Хоум не согласится с этим решением, а Джемми зашел слишком далеко, чтобы уступить. У нас скоро не останется выбора — придется принять чью-то сторону. Король уже отослал принца в Стерлинг.

— Джейми? — спросил граф Данмор.

— Да. Ормонд и маленький Джон остались о отцом, но Джейми отослали с приказом не выходить за ворота замка. Единственное, что ему позволяют, — гулять по крепостному валу да забавляться соколами, — ответил Арчибалд Дуглас.

— Бедный парень, — посочувствовал Тэвис. — Он становится таким раздражительным, когда нельзя подолгу ездить верхом! — И, пронзительно взглянув на графа Энгуса, спросил:

— А что будешь делать ты. Арчи? Чью сторону примешь?

— Как и ты, Тэвис, собираюсь выждать, посмотрю, что будет. Обвинение в предательстве — вещь страшная.

Арабелла, сидевшая с мужчинами за главным столом, была сегодня странно молчалива, хотя обычно всегда была готова высказать собственное мнение. Мысленно оценив ситуацию, она решила, что, хотя у короля много недостатков, он все же хороший человек и не должен подвергаться угрозам со стороны дворянства из-за того, что действует в интересах Шотландии, а не потакает знати. Мысль о гражданской войне пугала Арабеллу — ведь когда-то в стычке был убит ее отец. Неужели теперь она может потерять и мужа?

В конце января граф Хоум вместе с лордами Лайлом, Греем и Хэпберном из Хейлса прибыли в замок Стерлинг во главе большого войска. Лорд Хоум при всем том, что злился на короля за Колдингхэмское аббатство, был порядочным человеком, известным своей честностью и храбростью. Принц радушно принял его, или по крайней мере так казалось окружающим.

Мастер Джон Шоу, комендант замка, впустил графа и его свиту, невзирая на строгий приказ короля не открывать ворота никому, кроме королевских гонцов. Мастер Шоу не был мятежником. Очарованный манерами графа Хоума, обладавшего к тому же огромной силой убеждения, он забыл о том, что придется держать ответ перед Джеймсом III за исчезновение принца Джейми.

Несколько часов спустя наследник, одетый в костюм алого цвета, покинул замок Стерлинг во главе большого войска. Позади него ехали граф Хоум, лорды Хейлс, Лайл и Грей. Когда они выезжали из ворот, стража замка и солдаты разразились приветственными криками. Маленькая девочка, известная даром предвидения, дочь одного из стражников, крикнула вслед принцу на кельтском языке:

— Благословение тебе, о король!

Юный Джейми Стюарт не остановился и ничем не показал, что слышит ее слова. Но люди, стоявшие рядом с ребенком, были потрясены.

Принц и его сторонники отправились во дворец Линлитгоу, который объявили своей штаб-квартирой, и стали выжидать, но ничего не произошло. Шотландские лорды пытались оценить обстановку, и неожиданно многие поняли, что, хотя Джеймс III им не подходит, принц все же молод — слишком молод, чтобы править. Джейми Стюарт и его союзники продолжали ждать тех, кто так и не пришел, а король в это время отправился в Абердин, желая убедиться в лояльности лордов на севере и внешне полностью игнорируя предательское поведение старшего сына и наследника.

Февраль выдался серым и ненастным, снегопады сменялись оттепелями, так что дороги превращались в грязное месиво. До замка Данмор дошла весть о болезни принца.

— Так всегда бывает, — объяснил граф жене. — Когда дела у Джейми идут хорошо, он здоров как бык, но случись что-нибудь неладное — он тут же начинает страдать от поноса и болей в голове, шее и мышцах.

— Это его совесть мучит, — отозвалась Арабелла без всякого сочувствия к больному. — Подумать только, связаться с врагами собственного отца, мятежниками, предателями! Я хотела бы, чтобы ты отправился к нему и все высказал, но, конечно, это невозможно.

— Нет, милая, — согласился граф. — Если я покажусь в Линлитгоу, найдутся такие, которые скажут, что я поддерживаю племянника и выступаю против брата.

В марте погода немного улучшилась, а вместе с ней и здоровье принца. Самым большим сюрпризом для него оказалось прибытие под его знамена графа Энгуса, а потом и графа Аржила. Короли Англии и Франции, однако, в своих посланиях упрекали принца Джеймса за то, что тот поднял мятеж против собственного отца. Король в сопровождении верных ему северных лордов и их армий остановился лагерем в пяти милях от Линлитгоу, под Фирт-ов-Форт.

Произошло сражение. Армию принца вел в бой граф Энгус, тогда как граф Хоум, к своему величайшему раздражению, был принужден остаться в Линлитгоу и охранять наследника. В результате было заключено перемирие, и по договору король обязывался передать всю власть старшему сыну, который должен был считаться регентом до достижения совершеннолетия, когда Джеймс III отречется от престола в его пользу.

Соглашение, засвидетельствованное восемью лордами, по четыре человека от каждой стороны, было подписано и заверено печатью, но король, прибыв в Эдинбург, объявил его незаконным и сказал, что будет сражаться с сыном, прежде чем у него отберут королевство.

Граф Данмор объявил о поддержке племянника, хоть и нерешительно.

— Как ты можешь выступать против брата?! — рассердилась Арабелла.

— Джемми не достоин больше моей помощи, — мрачно ответил Тэвис Стюарт. — Он мог и не подписывать это соглашение с Джейми, но раз сделал это, был обязан сдержать слово.

Ради Бога, Арабелла, ведь он король! Если король не может оставаться верным клятве, тогда что должна ожидать страна от подобного правителя? Он потерял доверие народа.

— Но Джеймс — твой брат! — яростно взорвалась Арабелла. — И кроме того — избранный Богом король Шотландии. Когда ты восстаешь против брата, то совершаешь не только Каинов грех, но и противишься Господней воле.

— Не останусь сторонником человека, который не держит слова, — упрямо повторил Тэвис Стюарт.

— А я не собираюсь поддерживать мятежников, — вспылила Арабелла.

— Я говорю от имени Стюартов из Данмора! — заявил граф.

— Но не от моего, милорд.

— Согласен, — кивнул граф, — поскольку никто из знающих тебя, Арабелла Стюарт, не станет утверждать, будто у тебя нет собственного мнения.

Графиня Данмор дотянулась до ближайшего тяжелого предмета, серебряного подсвечника, и метко, как всегда, швырнула его прямо в мужа. Но тот после почти трехлетней жизни с женщиной, которую называл «своей маленькой английской злючкой», приобрел достаточную ловкость, чтобы вовремя уклониться.

Принц разослал по Шотландии гонцов с известием о ссоре с низложенным королем и пригласил союзников присоединиться к нему. Тэвис Стюарт уехал из Данмора, взяв с собой тысячу всадников. Это не считалось большим войском, поскольку могущественные северные лорды и их союзники могли легко созвать под свои знамена до тридцати тысяч членов своих кленов, но сторонники принца считали политически важным то, что граф Данмор поддерживает племянника, а не любимого сводного брата.

Однако все знали, что графиня Данмор встала на сторону короля и жестоко рассорилась при всех с мужем перед его отъездом. Никто не согласился с ней, потому что даже отчим графа и его сводные братья отправились на помощь принцу Джеймсу.

Одиннадцатого июля, в год 1488 — й от Рождества Христова, войска принца одержали победу в сражении при Саунчиберне.

Но одна тень омрачила триумф нового короля: Джеймс III, которого советники убедили покинуть поле брани, когда стало ясно, что битва проиграна, был найден убитым у мельницы в Бэннокберне. В груди и животе было пять ножевых ран, каждая из которых могла оказаться смертельной. Король был похоронен поспешно, но с почестями.

Двадцать пятого июля король Джеймс IV был коронован в Сконе. Шотландцы торопились, боясь, что английский король может отважиться на вторжение. Младшие братья нового короля, второй Джеймс, ставший герцогом Россом, и маленький Джон были привезены в столицу, чтобы какой-нибудь предатель не смог использовать их в борьбе за престол. Вероятность этого была велика — шотландские лорды вновь затеяли грызню между собой уже во время коронации.

Парламент, который назначил бы новых чиновников, еще не был созван. Графы и остальные дворяне боролись за места, как драчливые дети. Граф Энгус, ставший регентом нового короля, оскорбился надменным поведением лорда Хоума, который считал, что, поскольку именно он увез принца из Стерлинга, он должен стать выше графа Энгуса. Хоум успел также поссориться с братом, приором Колдингхэма, а граф Аржил не разговаривал с лордом Греем, хотя никто не знал почему. По крайней мере треть шотландской знати не появилась в Сконе, как, впрочем, и многие епископы. Молодой король, пытаясь придать коронации хоть видимость какого-то достоинства, во время помазания велел удалиться из сконской часовни всем, кроме младших братьев. Лорды, однако, шумно толкались у входа, вытягивая шеи и пытаясь увидеть церемонию, громко выражая свое недовольство по поводу изгнания.

Потом в парадном зале Скона Джеймс IV принимал присягу на верность от шотландских лордов, могущественных и мелких. Король был весь в черном. Ветерок, врывавшийся в открытые окна, шевелил знамена кланов над головой короля.

Когда граф Данмор, подошедший последним, принес свою клятву племяннику, молодой король, подняв дядю с колен, объявил:

— Благодарю тебя, Тэвис Стюарт, за верность и поддержку моего дела. Я знаю, как сильно ты любил моего отца.

— Ты тоже любил его, мальчик, — ответил граф. — Во всем этом нет твоей вины, но послушай меня, постарайся немедленно утвердить свою власть над этой сворой диких псов, иначе окажешься в положении отца. Правда, может, все не так ух плохо. Джемми был суровым человеком, а ты унаследовал обаяние и доброту матери. Только будь сильным, малыш.

— Я последую твоему совету, дядя, — кивнул принц, — ибо это честный совет любящего человека. — Но тут его синие глаза блеснули. — Я слышал, графиня не согласна с тобой.

Покраснев, граф Данмор пробормотал:

— Вы ведь знаете, у Арабеллы на все есть собственное мнение, ваше величество. Видимо, я не могу усмирить ее.

— Возможно, не стоит делать этого, дядя. Мне твоя жена нравится такой, какая она есть, и думаю, тебе тоже. Если изменишь Арабеллу, она не будет той, которую ты любишь!

Тэвис Стюарт хмыкнул:

— Да, ты прав, племянник. — И, поколебавшись, добавил:

— Еще один совет, Джейми Стюарт. Ты намереваешься лишить Рэмзи титула, не так ли?

Король кивнул.

— Отдай графство Босуэлла Патрику Хэпберну. Хоум — хороший человек, но всегда хочет показаться выше и значительнее, чем есть на самом деле, и в данный момент чванится и кичится своим положением. Хэпберн прекрасно будет его уравновешивать, а поскольку они в родстве, значит, и распрей лишних не будет. Кроме того, Хэпберн заслужил титул графа. Он истинный приграничный лорд и хороший боец.

Король облегченно улыбнулся:

— Ты избавил меня от большой беды, дядя, потому что я не знал, кому передать титул, но ты прав. Именно Патрик Хэпберн подходит как нельзя лучше.

— Ты быстро оцениваешь ситуацию, Джейми, — одобрительно кивнул граф. — Хорошее качество. Жаль, что твой отец им не обладал! Удалось ли тебе узнать, кто был виновником его смерти?

По лицу юного короля прошла тень.

— Нет, дядя. Ты ведь знаешь, каким плохим наездником был отец. Он либо упал, либо был сброшен серым жеребцом, когда проезжал мимо Битонской мельницы в Бэннокберне, но сознания не потерял и послал жену мельника за священником.

Она привела какого-то человека, объявившего себя монахом, который попросил оставить его наедине с умирающим, чтобы тот мог исповедаться. Когда через некоторое время мельник с женой вошли в комнату, где лежал король, они обнаружили, что он заколот, а «священник» исчез.

— Не могли ли мельник с женой участвовать в заговоре? — допытывался граф.

— Нет, дядя. Их допросили с пристрастием, бедные люди были смертельно напуганы и тряслись от ужаса. Клянусь Богом, дядя, я чувствую себя виновным в его смерти! — горестно пробормотал юный король.

— Но убийца не был найден, не так ли?

Король покачал головой.

— Да будет так, — решил граф Данмор. — Ты должен думать о своей жизни и делах страны, Джейми.

— А тебе все равно? — с горечью спросил Джеймс. — Ведь он был твоим братом!

— Ты не прав, Джейми, мне очень больно, но брат мой скончался, и ничто не сможет его вернуть. Найди мы убийцу, я прикончил бы его собственными руками, но ты не должен мучить себя — лучше оставить все как есть и идти своим путем, парень. Твой отец упокоился рядом с королевой Маргаритой в Кэмбускеннете, а ты — король Шотландии. Для этой судьбы ты был рожден! Теперь царствуй!

После коронации граф Данмор отправился домой и, несмотря на все события, произошедшие за последние несколько недель, обнаружил, что графиня ничуть не смягчилась по отношению к новому королю и, как всегда, ее главным образом беспокоило возвращение Грейфера.

— Ты не спросил Джейми, может, он успел получить ответ короля Генриха насчет моей просьбы?

В этот день Арабелла выглядела особенно соблазнительно — с длинными волосами, заплетенными в толстую косу, в простом платье из бледно-голубого шелка.

Жадно впиваясь в жену глазами, граф вспомнил, как тосковал по ней. От Арабеллы исходил слабый запах вереска, ее любимых духов, нежная гладкая кожа была чуть влажной.

Обняв и поцеловав жену, граф попытался пошутить:

— Видишь ли, любимая, за всей этой суматохой — сражением, похоронами, коронацией — просто времени не было вспомнить о твоем Грейфере.

— Но ты поговоришь с племянником? — настаивала Арабелла.

— Попытаюсь, девочка, — честно признался граф, — но у Джейми и без того много забот, ему еще нужно укрепиться на троне. Необходимо успокоить недовольных и раздать должности и звания, завоевать доверие Франции и Англии. Твоя беда — наименьшая из всех переживаний Джеймса.

Графиня открыла было рот, но тут же закрыла его. Тысячу раз они уже спорили об этом, но по-прежнему не могли прийти к согласию.

Грейфер для нее был важнее всего на свете, а для Тэвиса на первом месте было все что угодно, кроме наследства жены. Арабелла отправилась к королю Джеймсу III за помощью, но теперь, возможно, придется ехать и к новому королю — ведь у мужа был Данмор, и Грейфер для него значения не имел. Он, наверное, будет рад, если Мэгги выйдет замуж за отпрыска семейства Хоумов, Дугласов или Хэпбернов.

— Ты опять что-то замышляешь! — полушутя сказал граф.

— Да, — призналась Арабелла.

— В таком состоянии ты способна на все что угодно.

— Не думаю, — рассмеялась Арабелла.

— Пойдем в спальню, — прошептал он.

— Как, милорд?! — с притворным ужасом охнула она. — Средь бела дня?

Тэвис выглянул в окно.

— Еще час до заката остался, — согласился он.

В комнатах слишком душно, милорд Я придумала кое что получше, — предложила Арабелла — Неужели?

— Да, милорд, — таинственно протянула она и, взяв его за руку, повела через подвесной мост — Я обнаружила это место, когда гуляла с Мэгги. У бедняжки зубки резались, а от жары ей только хуже становилось. Твоя мать посоветовала втирать ей в десны растертую гвоздику, и это, конечно, помогло, но не совсем. Самое главное было отвлечь малышку от боли. — пояснила Арабелла. — Мы долго гуляли, и недавно я нашла маленький ручеек, протекающий через рощицу за лугом Деревья скрывают нас, так что из замка не видно, когда мы купаемся.

— Ты умеешь плавать? — удивился граф.

— Да. Отец научил, когда я была маленькой.

Не прекращая говорить, Арабелла начала расшнуровывать платье.

— Наша дочь любит воду и резвится в ней, как лягушонок.

Скинув корсаж, она аккуратно положила его на траву под деревьями.

— Дно ручья песчаное, и здесь не слишком глубоко. Я никогда не выпускаю Мэгги из рук, хотя она громко кричит. Думаю, позволь я, она тут же уплыла бы.

Длинные юбки графини упали на землю. На Арабелле не было чулок, и, отбросив туфельки, она осталась в одной сорочке. Лукаво глядя на мужа, она нежно спросила:

— Не хочешь искупаться со мной, Тэвис? Или не умеешь плавать?

Скинув сорочку, графиня швырнула ее на ворох одежды.

— Ох, как я люблю, когда теплый ветерок обвевает все тело! — бесхитростно воскликнула она.

Граф думал раньше, что жена его уже ничем не сможет удивить, но ошибся. Перед ним была новая Арабелла, какой он никогда не видел раньше, — лукавая лесная фея с упругими торчащими грудками, округлыми ягодицами и кокетливо покачивающимися бедрами, блеснувшими перед взором Тэвиса, когда она, осторожно ступая по песку, вошла в воду. Кровь бросилась в лицо графу, непреодолимое желание владеть этой женщиной зажглось в душе: жена не имеет права выглядеть так соблазнительно!

Арабелла повернула голову к мужу: вода мягко лизала ее бедра.

— Идите, милорд, — тихо повторила она, закручивая на голове толстую косу, кончик которой был уже мокрым, и, смеясь, начала плескаться в воде.

Граф не знал, как войти в ручей, не обнаружив силу своего желания. Орудие его страсти затвердело и поднялось под килтом. Нагнувшись, он снял туфли, чулки и медленно расстегнул рубашку. Он держался спиной к жене, не подозревая, что она восхищается мускулистым торсом и широкими плечами мужа.

— Почему ты такой медлительный? — пошутила Арабелла.

Граф Данмор отбросил килт и повернулся к ней лицом.

Арабелла, охнув, громко засмеялась.

— Мадам, — проскрежетал граф, — я не позволю издеваться надо мной!

И решительно ступил в холодную воду. Но Арабелла, озорно плеснув ему в лицо, взвизгнула от притворного страха и попыталась увернуться.

— Поймайте меня, если можете, мой резвый муженек! — крикнула она, торопясь переплыть на другой берег ручья.

Но он с шумным плеском поспешил за ней, одним ловким броском схватил Арабеллу и, прижав к груди извивающееся тело обжег губы страстным поцелуем, длившимся, казалось, вечность Наконец граф пробормотал:

— Мадам, вы когда-нибудь занимались любовью в воде?

Арабелла не успела ничего ответить — муж, приподняв ее, медленно посадил на пульсирующее от нетерпеливого желания копье. Тонкие руки обвились вокруг его шеи, мокрое тело прижалось к нему.

— О, ты злой, нехороший человек, Тэвис Стюарт, нельзя же так издеваться над женщиной, — простонала она; розовые холодные холмики терлись о мускулистую грудь, возбуждая Тэвиса почти до безумия.

Широкая ладонь сжала упругие ягодицы; ноги Арабеллы судорожно стиснули его талию.

— Ах, любовь моя, — вырвалось у Тэвиса, — я так скучал по тебе. И нашей Мэгги пора иметь младшего брата! Разве ты не обещала сына для Данмора, Арабелла Стюарт?

— Обещала, — согласилась графиня. — Ох, Тэвис, не прекращай этих сладких мук! Не могу вынести этого, не могу.

Она билась в судорогах удовлетворенного желания, золотистая головка на стройной шее самозабвенно откинулась назад, обнажив нежное горло, но тут же опустилась на широкое плечо мужа. Удовлетворенно вздохнув. Арабелла затихла Тэвис медленно вышел из воды, держа в объятиях драгоценную ношу, по-прежнему глубоко погруженный в нежную влажную, еще трепещущую расщелину Он опустился на колени, положил жену на спину, покрывая ее лицо нежными поцелуями, казалось, мгновенно оживившими ее. Ресницы затрепетали, зеленые глаза медленно открылись.

— Я тоже скучала по вам, милорд. — тихо прошептала Арабелла.

— Знаю, — ответил он, еле удерживаясь от улыбки, и начал двигаться, лаская ее, врезаясь долгими, чувственными толчками все глубже, гладя напряженным копьем узкую расселину, унося с собой, доводя почти до слез намеренной медлительностью.

Тэвису нелегко было держать в узде собственный голод, но он давно понял, что жена его очень страстная женщина, щедро отдающаяся, но равно требовательная. Тэвис не считал это недостатком… пока Арабелла не смотрела в сторону других мужчин, а в этом он был уверен, зная о ее решительном отказе племяннику.

Арабелла билась под ним; исступление ее возрастало с каждым мгновением. Она вцепилась в его спину, обдирая кожу ногтями так, что Тэвис, застонав от боли, еще ожесточеннее врезался в густо-медовую сладость. Голова ее кружилась от наслаждения, восторга и силы его страсти. Тэвис изогнулся, накрыл губами розовый сосок и жадно впился в нежный бутон, чувствуя, как тесный, узкий проход с силой сомкнулся вокруг его напряженной плоти и начал сокращаться.

— Я умираю, — всхлипнула она. — О, я умираю!

Арабелла бешено вздрогнула в конвульсиях страстного восторга.

Тэвис не мог больше ждать.

— Я тоже, — простонал он, наполняя ее любовный грот соками вожделения.

Они долго-долго лежали обнявшись па: свежей зеленой траве и, казалось, дремали, а вокруг жужжали пчелы, охотившиеся за сладким нектаром. На западе медленно опускалось солнце, окрашивая небо в пурпурно-золотистые топа.

На дереве громко закаркала ворона, предупреждая птиц и животных о появлении ястреба, а из-за камня маленькие крольчата с любопытством глядели на совсем голых людей, неподвижно лежавших на теплой земле.

Наконец Арабелла удовлетворенно вздохнула.

— Вы вправду знаете, как угодить женщине, милорд, — призналась она.

— А вы — мужчине, мадам.

— Наверное, пора возвращаться в замок, — печально заметила Арабелла, потянувшись к сорочке.

Муж по-мальчишески ухмыльнулся, лукаво сверкнул глазами.

— Если, конечно, не желаете сбежать со мной, мадам.

Хотите жить в простои хижине? Я буду охотиться и ловить рыбу, добывать нам пропитание, а вы — вить венки, которыми увенчаете меня, когда я с триумфом принесу домой дюжину кроликов!

— Милорд, — рассмеялась Арабелла, — вы больший романтик, чем молодая девушка, мечтающая о первой любви!

— Разве бы ты не любила меня, девочка, будь я простым человеком?

— В тебе нет ни унции смирения, Тэвис Стюарт — отрезала Арабелла. — Покорность не в природе Стюартов, особенно притворное Такой человек не осмелился бы просить моей руки, даже думать обо мне не посмел бы! Я люблю тебя, а ты по воле Божьей — граф Данмор. Графы живут в красивых замках, и нам лучше поспешить в свои, пока не подняли мост.

Поднявшись, Арабелла накинула юбки и сунула ноги в туфельки.

— Прямота иногда тоже недостаток, — объявил граф. — Ты не из притворщиц, правда, любимая?

— Правда Женщина, которая лжет мужу, глупа, милорд, как, впрочем, и муж, обманывающим жену.

Нагнувшись, она подняла килт и вручила графу. Он быстро оделся, и, взявшись за руки, супруги побрели к замку, не обращая внимания на понимающие улыбки стражников.

Казалось, на страну снизошел мир и покой — урожай обещал быть обильным, на границе никто не опасался набегов, а новый король был любим народом.