Ты найдешь – я расправлюсь Чейз Джеймс
— Мария пришла на виллу в восемь сорок пять утром двадцать девятого, — продолжал Карлотти. — Она помыла посуду и вытерла пыль. Синьорина сказала, что собирается в Сорренто, чтобы встретить прибывающий в три тридцать поезд из Неаполя, на котором должен приехать из Рима ее муж. Около одиннадцати часов Мария ушла. В это время синьорина занималась цветами в гостиной. Это был последний раз, когда кто-то, насколько нам известно на данный момент, видел ее живой.
Джун Чалмерс повернула свою хорошенькую головку и почему-то посмотрела прямо на меня. Я смутился и отвел взгляд в сторону.
— О том, что произошло с этого времени до восьми пятнадцати вечера, можно только догадываться, — проговорил Карлотти. — Возможно, случилось что-то такое, о чем мы никогда не узнаем.
Глаза Чалмерса потемнели. Он подался вперед.
— Почему восемь пятнадцать? — спросил он.
— Это время ее гибели, — пояснил Карлотти. — Не думаю, что в этом можно сомневаться. Ее наручные часы разбились о скалы. И они остановились как раз в восемь пятнадцать.
Я внимательно слушал. Это было для меня новостью. Значит, она упала, когда я был на вилле и ее искал. Никто, включая судей и присяжных, никогда не поверит, что я не имел отношения к ее гибели, если выяснится, что я был в это время на вилле.
— Я бы хотел, чтобы у меня была возможность вам сказать, — проговорил Карлотти, — что смерть вашей дочери произошла вследствие несчастного случая, но в настоящий момент я не могу этого сделать. Полагаю, в ходе расследования разгадка будет найдена.
— Вы хотите сказать, что это не был несчастный случай? — спросил Чалмерс голосом, от звука которого, казалось, мог лопнуть кочан капусты.
Джун Чалмерс перестала смотреть на меня и наклонила голову, впервые проявив интерес к происходящему.
— Это решать судье, — ответил Карлотти. Он был невозмутим. — Некоторые детали не поддаются объяснению. Представляется, что могут быть две альтернативные версии гибели вашей дочери: первая — она при съемке могла по неосторожности оступиться и упасть со скалы, вторая — это то, что она покончила с собой.
Чалмерс ссутулил плечи, и его лицо побагровело.
— У вас есть основания, чтобы это говорить?
Он произнес это так, что лучше всего для Карлотти было бы, если бы он действительно мог привести такие основания.
Карлотти воспринял это не дрогнув.
— У вашей дочери была восьминедельная беременность.
Повисла тяжелая тишина. Я не решался взглянуть на Чалмерса и смотрел вниз на свои потные руки, зажатые между коленей.
Джун прервала паузу, сказав:
— О, Шервин. Я не могу в это поверить…
Я быстро взглянул на Чалмерса. Выражение его лица было убийственным: так выглядят лица плохих актеров в кино, когда они играют роли загнанных в угол гангстеров.
— Попридержи язык! — прорычал он Джун голосом, вибрирующим от ярости. Затем, когда она отвернулась к окну, спросил у Карлотти: — Это то, что сказал врач?
— У меня есть копия акта о вскрытии, — ответил Карлотти. — Вы можете с ним ознакомиться, если желаете.
— Беременна? Хелен?
Он отодвинул назад кресло и поднялся на ноги. Он все еще выглядел грубым и сильным, но почему-то я перестал чувствовать себя пигмеем, что-то в ауре, создаваемой им, улетучилось.
Он начал медленно ходить по комнате, пока Карлотти, Гранди и я смотрели себе под ноги, а Джун глядела в окно.
— Она бы никогда не пошла на самоубийство, — вдруг произнес он. — Для этого у нее был слишком сильный характер.
Никто на это ничего не сказал.
Чалмерс продолжал ходить по комнате, держа руки в карманах. Прошло несколько томительных минут, потом он вдруг остановился и задал старый как мир вопрос:
— Кто он?
— Мы не знаем, — сказал Карлотти. — Ваша дочь могла с какой-то целью ввести в заблуждение агента по недвижимости и служанку, сказав им, что это был американец. В Италии нет американцев с таким именем.
Чалмерс перестал ходить и снова сел.
— Может, он пользовался не своим именем? — спросил он.
— Возможно, — согласился Карлотти. — Мы навели справки в Сорренто. Один американец приезжал накануне на поезде в три тридцать из Неаполя.
Мне стало трудно дышать.
— Он оставлял чемодан на станции, — продолжал Карлотти. — К сожалению, его описания сильно разнятся. Никто особенно не обращал на него внимания. Проезжающий мотоциклист видел его идущим по дороге Сорренто — Амальфи. Все сходятся лишь на том, что он был одет в светло-серый костюм. Станционный служащий сказал, что он был высок. Мотоциклист полагает, что он был среднего роста. Мальчик из соседней деревни вспоминает, что он был невысокий и полноватый. Точного его описания нет. Около десяти часов вечера он забрал свой чемодан и взял такси до Неаполя. Он очень спешил. Он пообещал водителю пять тысяч лир чаевых, если тот успеет доставить его до поезда, отходящего в одиннадцать пятнадцать в Рим.
Чалмерс подался вперед, и его лицо напряглось. В этот момент он напоминал мне хищного зверя перед прыжком.
— Дорога на Амальфи — это и дорога к вилле?
— Да. Там есть ответвление.
— Моя дочь погибла в восемь пятнадцать?
— Да.
— А этот человек поспешно взял такси в десять часов?
— Да.
— Сколько времени нужно, чтобы добраться от виллы до Сорренто?
— На машине — полчаса, а пешком — больше чем полтора.
Чалмерс на мгновение задумался. Мне казалось, что после этих вопросов он выйдет из себя, но этого не произошло. Он пожал плечами и сказал:
— Она не могла покончить с собой. Я это знаю. Так что можете оставить эту версию при себе, лейтенант. Ясно, что она упала со скалы, когда пользовалась кинокамерой.
Карлотти промолчал. Гранди поерзал и стал внимательно рассматривать свои ногти.
— Я хочу услышать выводы, — произнес Чалмерс жестким голосом.
— Моей обязанностью является, — сказал Карлотти, — доложить факты судье. Он сделает заключение.
Чалмерс пристально посмотрел на него.
— Да. Кто судья?
— Синьор Джузеппе Малетти.
Чалмерс кивнул.
— Где тело моей дочери?
— В морге Сорренто.
— Я хочу ее увидеть.
— Конечно. Для этого нет никаких препятствий. Я вас туда отвезу.
— Нет. Я поеду сам и возьму с собой Доусона.
— Как вам будет угодно, синьор.
— Только предупредите того, кто за это отвечает, чтобы я мог ее увидеть. — Чалмерс достал новую сигару и начал снимать обертку. В первый раз после того, как я вошел в комнату, он посмотрел на меня. — Итальянские газетчики уже знают об этом деле?
— Пока нет, — ответил я.
Он кивнул и повернулся к Карлотти:
— Благодарю за факты, лейтенант. Если я захочу еще что-то узнать о ходе следствия, я с вами свяжусь.
Карлотти и Гранди поднялись.
— К вашим услугам, — сказал Карлотти.
— Проклятые итальяшки, — свирепо промолвил Чалмерс, когда они вышли.
Я решил, что настал момент, чтобы достать шкатулку с драгоценностями, которую Карлотти дал мне на хранение. Я положил шкатулку на стол перед Чалмерсом.
— Это принадлежит вашей дочери, — сказал я. — Они нашли это на вилле.
Он нахмурился, подался вперед, открыл шкатулку и вперил глаза в ее содержимое. Потом он перевернул шкатулку вверх дном и высыпал драгоценности на стол.
Джун поднялась на ноги, подошла и заглянула ему через плечо.
— Ты ведь не давал ей этого, а, Шервин? — спросила она.
— Конечно нет! — воскликнул он, перебирая бриллиантовое ожерелье пальцами. — Я бы никогда не дал ей таких вещичек.
Она перегнулась через его плечо и попыталась взять бриллиантовое ожерелье, но он отбросил ее руку.
— Оставь их! — Рык его голоса заставил меня вздрогнуть. — Иди и сядь!
Слегка поведя плечами, она вернулась к окну и села.
Чалмерс сложил бриллианты обратно в коробку и закрыл крышку. Он обращался со шкатулкой так, как будто она была сделана из яичной скорлупы.
Некоторое время он просидел недвижно, смотря на шкатулку. Я наблюдал за ним, размышляя, что он предпримет в следующий момент. Его всеподавляющая аура снова к нему вернулась.
— Дозвонись до этого Джузеппе, или как его там, — сказал Чалмерс, не глядя на меня. — До этого судьи.
Я нашел фамилию Малетти в телефонной книге и набрал номер. Пока я ждал соединения, Чалмерс продолжил:
— Сообщи прессе — но никаких деталей. Скажи им, что Хелен, находясь на каникулах, сорвалась со скалы и погибла.
— Да, — ответил я.
— Будь завтра здесь в девять утра с машиной. Я хочу поехать в морг.
Я попросил секретаря соединить меня с Малетти. Когда тот взял трубку, я сказал Чалмерсу:
— Судья.
Он поднялся и подошел ко мне.
— О'кей, давай действуй, Доусон, — произнес он, беря у меня трубку. — Но помни — никаких деталей.
Выходя из номера, я услышал его слова:
— Это говорит Шервин Чалмерс…
Почему-то то, как он произносил свое имя, звучало более впечатляюще, чем какое-либо другое имя в мире.
Глава 5
1
На следующий день в девять часов утра я, как мне и было велено, подъехал к отелю «Везувий» на взятом напрокат «роллс-ройсе».
В итальянской прессе появились сообщения о смерти Хелен. Во всех газетах публиковались ее фотографии: на этих изображениях она была такой, какой я ее увидел в первый раз, — в роговых очках, с завязанными узлом на голове волосами и серьезным выражением лица.
Накануне вечером, покинув Чалмерсов, я позвонил Максвеллу. Он получил от меня инструкции, что делать дальше и как освещать эту историю.
— Дай сообщения в прессу, — сказал я. — Подай это как банальный несчастный случай. Дело было так: она находилась на каникулах в Сорренто, занималась киносъемкой и так увлеклась, что сорвалась со скалы.
— Ты думаешь, кто-то поверит этой ерунде? — ответил он взволнованным голосом. — Они захотят узнать, что она там делала одна и почему жила на такой большой вилле.
— Я знаю, — возразил я, — но ты должен настаивать, что все было именно так. Если хочешь сохранить свое место, делай как тебе говорят. — И я повесил трубку, прежде чем он успел что-то сказать.
Примерно в десять минут десятого Чалмерс вышел из отеля и сел на заднее сиденье «роллс-ройса». У него в руке была пачка газет, а в зубах зажата сигара. Мне он даже не сказал «доброе утро».
Я немного удивился, что с нами не было Джун Чалмерс. С того места, где я сидел, мне в водительское зеркало был хорошо виден читающий газеты Чалмерс. Он быстро их просматривал и бросал одну за другой на пол машины, прочитав то, что ему было нужно.
К тому времени, когда мы прибыли в Сорренто, все газеты были просмотрены. Он сидел, куря сигару и смотря в окно, беседуя только с одним богом, который ему был известен, — с самим собой.
Я сказал водителю, чтобы он ехал к моргу. Когда «роллс-ройс» остановился у этого небольшого домика, Чалмерс вышел и, махнув мне, чтобы я оставался в машине, зашел внутрь.
Я закурил сигарету и попытался представить, что происходит в морге, но передо мной неотвязно стояло изуродованное припудренное лицо Хелен, которое я видел во сне предыдущей ночью.
Чалмерс пробыл в морге двадцать минут.
Он вышел оттуда так же резво, как и вошел. Его сигара, теперь уменьшившаяся на полтора дюйма, все еще была зажата между зубами. Я решил, что, смотря на свою мертвую дочь с сигарой во рту, он пошел до конца, играя роль железного человека.
Он сел на заднее сиденье «роллс-ройса» до того, как я успел выйти из машины и придержать для него заднюю дверцу.
— О'кей, Доусон, теперь поехали на эту виллу. По пути к вилле никто ничего не говорил.
Когда мы подъехали, я вышел из машины, открыл кованые ворота и закрыл их, когда мы через них проехали. «Линкольн» все еще стоял на площадке перед входом.
— Это ее машина? — спросил Чалмерс, выходя из «роллс-ройса».
Я кивнул.
Он посмотрел на нее и зашагал к вилле. Я последовал за ним.
Пока Чалмерс осматривал виллу, я стоял и ждал. На некоторое время он задержался в спальне. Любопытствуя, что он там делает, я приоткрыл дверь и заглянул внутрь.
Он сидел на кровати рядом с одним из чемоданов Хелен, в его больших толстых руках была ее нейлоновая сорочка, а сам он сосредоточенно смотрел в окно.
В его лице было что-то, от чего у меня пробежали мурашки по телу, и я тихонько, пока он меня не заметил, отошел прочь, сел и закурил сигарету.
Прошедшие два дня были худшими в моей жизни. У меня было ощущение, что я попал в ловушку и жду охотника, который придет и прикончит меня.
Меня повергало в ужас то, что Карлотти узнал о моем походе из Сорренто на виллу, о моем светло-сером костюме, о точном времени смерти Хелен. Я провел почти всю ночь в тревожных думах и теперь, сидя в ожидании Чалмерса, осматривающего вещи своей дочери, продолжал ощущать сильное беспокойство.
Наконец он вышел из спальни и медленно направился к окну.
Я наблюдал за ним, размышляя, что происходит у него в голове. Он постоял у окна несколько минут, потом повернулся, подошел к креслу рядом со мной и сел.
— Ты часто видел Хелен, когда она была в Риме? — спросил он, глядя на меня своими глазами цвета дождя.
Этот вопрос застал меня врасплох, и я весь напрягся.
— Нет. Я звонил ей два раза, но, кажется, она не особенно нуждалась в моем внимании, — сказал я. — Полагаю, что она смотрела на меня как на работника ее отца.
Чалмерс кивнул.
— У тебя нет никаких соображений, кто были ее друзья?
— Боюсь, что нет.
— Я думаю, она попала в довольно паршивую компанию.
Я ничего не сказал.
— Полагаю, драгоценности и машину ей подарил этот Шерард, — продолжал он, смотря вниз на свои веснушчатые руки. — Кажется, я сделал ошибку, присылая ей так мало денег. Мне надо было давать ей больше и отправить сюда какую-нибудь женщину, чтобы она присматривала за Хелен. Когда на горизонте появился хлюст с монетой и стал осыпать ее дорогими подарками, она не смогла устоять перед соблазном. Я слишком хорошо знаю людей, чтобы так говорить. — Чалмерс достал сигару и начал освобождать ее от целлофановой обертки. — Хелен была очень порядочной девушкой, Доусон, — проговорил он. — Она хотела изучать архитектуру. Поэтому я и отправил ее в Италию. Рим стоит на костях разных архитекторов.
Я молча достал носовой платок и вытер лицо.
— У меня сложилось довольно высокое мнение о тебе, — продолжил он. — Я бы не доверил тебе иностранный отдел, если бы это было не так. Я поговорил с этим судьей: он собирается подготовить заключение о смерти в результате несчастного случая. О беременности не будет ни слова. Я перемолвился словечком и с полицейским начальником. Он согласился пойти на эту ложь. Так что теперь у нас развязаны руки. Мне надо послезавтра быть в Нью-Йорке и самому некогда во все это влезать, в отличие от тебя. С этого момента, Доусон, ты должен заниматься только одним — искать и найти этого Шерарда.
Я похолодел.
— Найти Шерарда? — повторил я невпопад.
Чалмерс кивнул:
— Именно так. Шерард соблазнил мою дочь, и теперь он должен хорошо за это заплатить. Но сначала нам надо его найти. Это твоя работа. Тебе будет предоставлено сколько угодно денег и любая помощь. Ты можешь нанять толпу частных детективов. Я могу послать нескольких из Нью-Йорка, если местные окажутся недостаточно хороши. Ясно, что он пользовался не своим настоящим именем, но где-то он должен был оставить след.
— Вы можете на меня положиться, мистер Чалмерс. — Я пытался как-то из всего этого выбраться.
— Сообщай мне обо всем, что ты собираешься предпринять.
— Что будет, когда мы его найдем?
Я должен был задать этот вопрос.
Он посмотрел на меня, и в его глазах было такое выражение, от которого у меня пересохло во рту.
— Я знаю, что мне тогда делать, — сказал Чалмерс. — Хелен встретила этого подонка вскоре после приезда в Рим. Ему не понадобилось много времени, чтобы ее соблазнить. Врач сказал, что у нее была восьминедельная беременность. Она прилетела в Рим четырнадцать недель назад, так что он сработал быстро. Возможно, она сказала ему, что произошло, и он, как и все такие твари, решил сделать ноги. Я полагаю, Хелен сняла эту виллу в надежде вернуть его назад. — Он обвел взглядом гостиную. — Немного романтично, не так ли? Думаю, она надеялась, что эта обстановка его смягчит. Судя по тому, что рассказали эти итальяшки детективы, Шерард, или как там его звали, приехал сюда, но не смягчился.
Я закинул ногу на ногу. Мне надо было что-то сделать. Я не мог сидеть как истукан.
— Знаешь, что я думаю? — продолжил Чалмерс, пронзив меня взглядом, в который вложил всю свою огромную жизненную силу. — Я думаю, что смерть Хелен не была несчастным случаем. Тут могут быть две альтернативы: или она попыталась напугать его, чтобы он на ней женился, и пригрозила самоубийством, и, когда он сказал ей, чтобы она прыгала, она взяла и прыгнула, или, чтобы заткнуть ей глотку, он сбросил ее со скалы.
— А вы не думаете, что… — начал было я. Мой голос звучал, как из тоннеля.
— Не думаю, что она сама прыгнула, — сказал он, подавшись вперед с застывшим лицом и испуганными глазами. — Я думаю, он ее убил! Он знал, что она моя дочь, и рано или поздно я узнаю, что он с ней сделал. Поэтому он заманил ее на вершину скалы и столкнул оттуда.
— Но это убийство, — сказал я.
Он обнажил зубы в дьявольской улыбке.
— Конечно, это убийство, но тебе не надо об этом беспокоиться. Пусть все думают, что это несчастный случай. Я не хочу никакого шума. Никто не должен хихикать за моей спиной по поводу ее беременности. Если его арестуют как убийцу, вся эта грязная история выплывет наружу. Я могу наказать его по-своему. — Его глаза теперь сверкали. — Не думай, что я сам собираюсь его прикончить. Я не сошел с ума, но я могу сделать его жизнь такой адской, что в конце концов он будет рад сам прошибить себе голову. Сначала я посмотрю, чем он живет. Потом я могу выселить его из дома, или квартиры, или где он там еще обитает. Я могу сделать так, что он не сможет передвигаться по дорогам на машине. Я могу сделать так, что он не сможет зайти ни в один приличный ресторан. Ничего, да? Потом я могу заняться его денежками и забрать его ценные бумаги. Я могу сделать так, что он потеряет свою работу и больше его никто никуда не возьмет. Я могу нанять бандитов, чтобы они время от времени его избивали, пока он не будет настолько напуган, что перестанет по ночам показываться на улицах. А после этого, когда он начнет думать, как плохо ему живется, я займусь им всерьез. — Он повернулся ко мне, выставив вперед челюсть, его лицо было багровым. — Мне иногда приходится общаться с разными отморозками, у которых не в порядке с головой. Я знаю одного парня, который за пару сотен долларов ослепит этого подонка. Он вырвет у него его проклятые глаза и даже не задумается. — Чалмерс вдруг улыбнулся улыбкой, от которой по моему телу прошла дрожь. — Я с ним рассчитаюсь, Доусон, можешь не сомневаться. — Он щелкнул по моему колену своим толстым пальцем. — Ты его найди — и я с ним разберусь.
2
В одном из отделений буфета, стоявшего у стены в гостиной, я обнаружил три бутылки виски и две — джина. Я открыл одну из бутылок виски, нашел на кухне стакан и наполнил его на три пальца.
Потом я вышел на балкон и сел там на скамейку. Медленно прихлебывая виски, я направил взор на захватывающие воображение окрестности, но не видел их. Меня трясло, и я был повергнут в панику.
Способность реагировать на окружающее у меня восстановилась, только когда я прикончил виски. С моего места была хорошо видна уходящая вниз дорога. Я видел мчавшийся по ее серпантину большой черный «роллс-ройс», везущий Чалмерса обратно в Неаполь.
— Все это остается на тебе, Доусон, — сказал он, когда я вышел проводить его к машине. — Держи связь со мной. Денег не жалей. Не трать время на писанину. Звони мне. Звони сразу, как только что-то узнаешь, в любое время. Я позабочусь о том, чтобы моя секретарша всегда знала, где я. Буду ждать от тебя вестей. Я хочу, чтобы этот подонок нашелся быстро.
Напоследок он сказал, что я мог бы для начала тщательно обследовать виллу и осмотреть место, где погибла Хелен.
— Возьми ее машину. Когда она будет тебе не нужна, продай ее и отдай деньги каким-нибудь благотворителям. Продай все ее вещи, которые здесь есть. Мне они не нужны. Я все это оставляю тебе. Ее тело по моему распоряжению доставят самолетом домой. — Он пожал мне руку, и его глаза остановились на моем лице. — Я хочу, чтобы ты нашел этого парня, Доусон.
— Постараюсь, — сказал я.
— Послушай, ты должен больше чем постараться, ты должен найти его. — Подбородок Чалмерса выдвинулся в мою сторону. — Я буду держать место в иностранном отделе, пока ты его не найдешь… Понимаешь?
Другими словами, если я его не найду, то не получу иностранного отдела.
Виски меня немного взбодрило. После второй порции я освободился от паники и погрузился в раздумья.
Мне ни разу не приходило в голову, что Хелен была убита или что она покончила с собой. Ее смерть произошла в результате несчастного случая. У меня не было в этом никаких сомнений.
Я не был ее любовником. Мне не удалось бы это доказать, но сам-то я это знал. Чалмерс велел мне отыскать Шерарда, который, как он полагал, был ее любовником. Шерардом, но не ее любовником, был я, а следовательно, к этому причастен какой-то другой мужчина.
Возможно, это был тот таинственный посетитель, которого я видел на вилле. Если нет, то кто он такой? Что он искал?
Я попробовал на время забыть об этом человеке и взглянуть на происшедшее в другом ракурсе.
Хелен прожила в Риме четырнадцать недель. В это время она познакомилась с неким X, который потом стал ее любовником.
Где она могла его встретить?
В тот момент я осознавал, что мне ничего не известно о жизни Хелен в этот период. Она остановилась в отеле «Эксельсиор», а потом сняла дорогую квартиру на виа Каву. Возможно, чеки из отеля оплачивал Чалмерс, позволив ей немного пороскошествовать, пока она не освоилась в Риме. Была вероятность, что, прожив несколько дней в отеле, она переберется в одно из университетских общежитий. Вместо этого она переехала в квартиру, оплата которой составляла едва ли не все ее недельное содержание. Значит ли все это, что она встретила в «Эксельсиоре» X и он убедил ее переехать на квартиру, которую, возможно, стал оплачивать?
Чем больше я об этом думал, тем яснее мне становилось, что поиски X надо начинать с Рима. Мне было известно несколько частных детективов, имевших хорошую репутацию. Разобраться в прошлом Хелен без посторонней помощи мне вряд ли бы удалось. Сначала надо было посоветоваться с ними.
Я поднялся на ноги и прошел в спальню Хелен. Раньше я уже бегло ее осмотрел, а теперь обследовал более тщательно.
Я взглянул на двуспальную кровать, и у меня комок подступил к горлу. Она была предназначена для нас обоих. Мне нельзя упускать из виду это обстоятельство. Ясно было, что ее отношения с X зашли в тупик, и она остановила свой выбор на мне. Была ли она в меня влюблена или искала отца для своего нерожденного ребенка? На этот вопрос ответа не было.
Потом меня посетила другая мысль. Я вспомнил, что рассказывал о Хелен Максвелл. Она играет кое-чем в штанах. Из-за нее у мужчин возникают неприятности! Предположим, что X был все еще влюблен в нее, а она от него устала. Предположим, он обнаружил, что она сняла эту виллу и планирует жить здесь со мной. Он мог прийти сюда, чтобы свести с Хелен счеты.
Держа эту мысль в глубине сознания, я разобрал три чемодана Хелен. Это было пустой тратой времени, так как я знал, что их уже осматривали Чалмерс и Карлотти и ничего не нашли. Ее одежда сохраняла легкий запах дорогих духов, что оживило ее образ в моей памяти. К тому времени, когда я полностью осмотрел чемоданы и приготовил их к погрузке в машину, мною овладела легкая депрессия.
Я обошел всю виллу, но не нашел ничего интересного.
Вдруг меня посетила еще одна идея. Несколько секунд я простоял в раздумьях, потом подошел к телефону, снял трубку и попросил соединить меня с полицейским участком Сорренто. Когда мне ответили, я спросил лейтенанта Гранди.
— Это Доусон, — сказал я. — Забыл вас спросить: вы проявили пленку? Ту, которая была в кинокамере синьорины Чалмерс?
— В кинокамере не было пленки, — резко ответил он.
— Не было пленки? Вы уверены?
— Уверен.
Я уставился на противоположную стену.
— Если в кинокамере не было пленки, она не пользовалась ею, когда погибла, — озвучил я свои мысли.
— Это вовсе не обязательно. Она могла забыть зарядить камеру пленкой, не так ли?
Счетчик на камере показывал, что отснято двенадцать футов. Я немножко разбирался в таких кинокамерах и знал, что, когда вставляется пленка, счетчик автоматически устанавливается на ноль.
— Положим, могла, — проговорил я. — А что по этому поводу думает лейтенант Карлотти?
— А о чем тут думать? — раздраженно сказал Гранди.
— Что ж, спасибо. И еще одно: с виллы ничего не забирали? Я имею в виду — кроме драгоценностей?
— Мы ничего не забирали.
— Я могу подъехать к вам и взять камеру?
— Она нам больше не нужна.
— О'кей, я скоро буду. До свидания, лейтенант. — И я положил трубку.
Счетчик расхода пленки на камере показывал двенадцать футов. Это означает, что пленка была кем-то вынута и этот кто-то не умеет толком обращаться с камерами такого типа. Пленка была просто выдернута, вытянута из лентопротяжного тракта. Это невозможно сделать, не повредив пленки, следовательно, тому, кто ее вынимал, не было нужды ее сохранять. Его единственной целью было вытащить пленку и уничтожить ее.
Зачем?
Вдруг меня посетила еще одна догадка, которая упала ко мне, как опавший лист с дерева.
Я вспомнил, что Хелен показывала мне коробки с пленками, когда я заходил к ней домой в Риме. Помнится, я еще пошутил, зачем ей столько пленок, а она сказала, что собирается отснять большую часть этих пленок в Сорренто.
Однако на вилле среди ее вещей не было ни одной коробки с пленкой.
Пленки не было даже в кинокамере. Полиция ее взять не могла. Гранди сказал, что они с виллы ничего не забирали.
Было ли это объяснением того, зачем шнырял по вилле пришелец, которого я видел?
Я еще раз обошел виллу, пытаясь отыскать коробки с пленкой, но ничего не нашел. Удовлетворенный, я погрузил чемоданы Хелен в машину, закрыл дом, положил ключи себе в карман и затем, оставив «линкольн» там, где он стоял, прошел по дорожке сада через калитку и затем по тропинке к вершине скалы.
Было послеполуденное время, и надо мной, пока я шел, ярко светило солнце. Я увидел внизу виллу, которую заметил в тот день, когда погибла Хелен. На этот раз я приостановился, чтобы осмотреть ее внимательнее.
На террасе под зонтом лежала в шезлонге женщина в белом купальнике. Кажется, она читала какую-то газету. Край зонта мешал мне, и я не мог увидеть ее полностью. Мне были видны ее длинные загорелые ноги, часть купального костюма и загорелая рука, державшая газету.
Я задумался было, кто она такая, но у меня в голове было слишком много других забот, чтобы долго размышлять над этим вопросом, и я продолжил путь к тому месту, с которого упала Хелен.
Я тщательно осмотрел тропинку, густую траву и окружающие камни в радиусе тридцати ярдов. Я нашел только один предмет, который мог что-то значить. Это был окурок бирманской сигары.
Я стоял, вертя между пальцами окурок, и у меня вдруг возникло отчетливое ощущение, что за мной кто-то наблюдает. Из осторожности я не поднял глаз и, сунув окурок в карман, отошел от края скалы.
Чувство, что на меня смотрят, усилилось. Я осторожно огляделся по сторонам. Вокруг росли густые кусты, а в пятидесяти ярдах начинался лес, где можно было легко спрятаться.
Я стал спускаться к вилле. Всю дорогу до садовой калитки я чувствовал у себя на спине чей-то взгляд. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить себя не оглядываться.
Читать бесплатно другие книги:
