Ты найдешь – я расправлюсь Чейз Джеймс

3

Джина среагировала гораздо быстрее меня. Должно быть, она узнала Карло по моим описаниям в тот же момент, когда его увидела. Она сунула коробку в сумку и поднялась на ноги, когда он был на полпути к ней.

Она повернулась на пятках и кинулась к дверям спальни.

Рыча, Карло бросился вперед, вытянув за ней свои толстые пальцы. Когда он бежал мимо меня, я выдвинул вперед ступню и зацепил его за ногу. Он упал головой вперед, схватившись за блузку Джины. Она яростно дернулась. Тонкая ткань слетела с ее плеч, и Джина высвободилась. Она вбежала в спальню, захлопнула за собой дверь, и я услышал, как повернулся ключ.

Квартира находилась на четвертом этаже. Из спальни выхода не было, но, по крайней мере, дверь была прочной.

Карло все еще лежал на полу, страшно ругаясь. Я бросился через комнату к камину и схватил тяжелую железную кочергу.

Мы встали друг против друга.

Он согнулся, и его большие руки со скрюченными пальцами вытянулись вперед. Выражение его лица было таким, как будто дело происходило где-то в джунглях.

— О'кей, решил вести двойную игру, подонок? — промолвил он. — Сейчас я займусь тобой по-настоящему.

Он медленно двинулся вперед, его темные глаза были полны решимости и злобы. Я слегка развернулся, держа наготове кочергу. Я знал, что остановлю его, если нанесу один хороший удар по голове.

Но он оказался слишком быстрым. Я понимал, что его нападение будет мгновенным, но все-таки не успел среагировать, когда он неожиданно нырнул к моим коленям.

Мне показалось, что на меня упала лошадь. Мы вместе повалились на пол с грохотом, от которого затряслась вся комната.

Я бросил кочергу и двинул его кулаком в лицо. Мне не удалось вложить в удар всю силу, но его голова откинулась назад. Я хотел нанести следующий удар ему в горло, но он уклонился в сторону, и мой кулак просвистел мимо. Неожиданно Карло ударил меня наотмашь в шею.

Мне удалось отбросить его от себя, и он опрокинулся на пол.

Я вовремя принял стойку, чтобы встретить его нападение. Мы сцепились, как два бойцовских быка. Его удары имели силу парового молота, и с каждым его попаданием мои силы таяли.

Я начал пятиться. Карло наступал, и по его подбородку текла из разбитой губы кровь. Когда он приблизился, я ударил его в нос, но это его не остановило. Он замахнулся, и его кулак вонзился мне в ухо. Это был чертовски удачный удар, и у меня подогнулись колени. Я поднял руки, чтобы защитить свою челюсть, получил еще один удар по голове и упал.

Я ждал, что он меня прикончит, но его слишком волновала Джина. Он бросил меня и, кинувшись через комнату, сильно ударил ногой в дверь спальни. Дверь треснула, но замок выдержал.

Я кое-как поднялся на ноги. Они были как резиновые. Я нетвердой походкой двинулся вперед, и в это время Карло нанес еще один удар по двери. Я обхватил его рукой за шею, но это было все равно что удерживать дикую кошку. Он оторвал мою руку от своей шеи, развернулся, и его пальцы вцепились мне в горло. Я уперся рукой ему в подбородок и изо всей силы надавил. Несколько мгновений мы оставались в таком положении: его пальцы держали меня за горло, а моя рука медленно отталкивала его голову назад. Я причинял ему больше боли, чем он мне, и он отпустил меня, но потом внезапно шагнул вперед и нанес мне резкий удар в челюсть. Перед моими глазами вспыхнул свет, и я упал.

Треск сломанной двери заставил меня очнуться. Послышался истошный крик, и мне стало ясно, что он добрался до Джины.

Я с трудом поднялся. Рядом со мной на полу лежала кочерга. Я взял ее, пересек комнату и вошел в спальню.

Карло прижал Джину спиной к кровати, держа ее за горло. Он кричал:

— Где пленка? Ну? Давай ее сюда!

Я поднял кочергу. Он повернулся ко мне, но среагировал слишком поздно. Кочерга опустилась ему на голову. Он повалился на бок. Я ударил его еще раз. Он растянулся на полу.

Я уронил кочергу, перешагнул через него и наклонился над Джиной:

— Он сделал тебе больно?

Она подняла на меня бледное лицо и попыталась улыбнуться.

— Он ее не получил, Эд, — прохрипела Джина и, отвернувшись, зарыдала.

— Что здесь происходит? — раздался требовательный голос из дверей.

Я посмотрел через плечо. В дверях стояли двое полицейских, один из них держал в руке пистолет.

— Как раз сейчас ничего особенного, — ответил я, делая усилие, чтобы подняться. — Этот парень сюда ворвался, и у нас с ним был бой без правил. Я — Эд Доусон из «Вестерн телеграм». Лейтенант Карлотти меня знает.

Когда прозвучало имя Карлотти, лица полицейских просветлели.

— Вы хотите, чтобы мы задержали этого человека?

— Можете держать пари, что хочу. Вы не уберете его отсюда, а? Я приведу здесь все в порядок и потом приду в полицейский участок.

Один из полицейских наклонился над Карло, взял его за воротник и приподнял.

Я знал, как опасно к нему приближаться, и предупреждающе вскрикнул.

Карло пришел в себя. Он ударил полицейского в челюсть, заставив его рухнуть на другого полицейского, потом поднялся на ноги, толкнул меня на кровать и бросился через комнату.

Вооруженный пистолетом полицейский восстановил равновесие, огляделся и выстрелил.

Карло покачнулся, но сделал еще несколько шагов к двери, когда полицейский снова выстрелил.

Карло упал на четвереньки. Он повернул голову, и на его лице было выражение дикой ярости и боли. Он каким-то образом поднялся на ноги, сделал три нетвердых шага вперед и встал, качаясь, на лестничной площадке.

Полицейские медленно вышли за ним.

Карло оглянулся на меня. Его лицо исказилось в безнадежной попытке изобразить усмешку, потом его глаза закрылись, колени подогнулись, он покатился вниз по ступенькам и приземлился на площадке нижнего этажа с грохотом, от которого затряслось все здание.

4

Через сорок минут я вернулся к себе домой и занялся своими синяками. Джина тоже поехала домой, а я позвонил Максвеллу и сказал, чтобы он вел все дела, пока я не позвоню ему снова. В полиции мне сообщили, что Карло еще жив, но надеяться ему не на что. Они доставили его в больницу.

Только я закончил прикреплять пластырь к ране над глазом, как раздался звонок в дверь. Это был Карлотти.

— Манчини вас спрашивает, — проговорил он. — Я здесь на машине. Поедете?

Я спустился с ним к полицейской машине. Пока мы ехали к больнице, Карлотти сказал:

— Кажется, вы немного возбуждены. Гранди говорил мне, что это вы им показали, где прячется Сетти.

— Со мной все в порядке.

Он бросил на меня задумчивый взгляд.

— После того как вы переговорите с Манчини, я бы тоже хотел с вами побеседовать.

«Ну, вот и все», — подумал я. Больше до больницы мы ничего не говорили. Когда мы приехали, Карлотти сказал:

— Надеюсь, он все еще жив. Он был очень плох, когда я уезжал.

Нас сразу провели к отдельной палате, в которой под охраной двух полицейских лежал Карло. Когда мы вошли, он открыл глаза и слабо мне улыбнулся.

— Привет, приятель, — хрипло прошептал он. — Я тебя жду.

— В чем дело? — спросил я, вставая рядом с ним.

— Убери этих копов отсюда. Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.

— Ты будешь говорить при мне или не будешь вообще, — возразил Карлотти.

Карло посмотрел на него:

— Не валяй дурака, коп. Если ты хочешь узнать, как погибла Хелен Чалмерс, ты выйдешь отсюда и уберешь с собой этих двух коротышек. Я хочу сначала поговорить со своим приятелем. А потом мы кое о чем потолкуем с тобой.

Карлотти поколебался, потом пожал плечами.

— Даю тебе пять минут, — сказал он и, дав знак полицейским, вышел. Они последовали за ним и закрыли за собой дверь.

— Мне конец, приятель, — произнес Карло. — Ты хорошо дерешься. Я собираюсь снять с тебя подозрения. Я расскажу им, кто убил Хелен. Они все равно теперь ничего мне не смогут сделать. Я долго не протяну. Сделаешь мне одно одолжение?

— Если смогу.

— Уничтожь эту пленку, приятель. — По его телу пробежала судорога боли, он на секунду закрыл глаза, но, открыв их, зло усмехнулся. — Я вот-вот совсем расклеюсь, понимаешь? Ты можешь дать мне слово, что никому не покажешь пленку? Это очень важно для меня, приятель.

— Не думаю, что смогу это сделать, — возразил я. — Полиция должна ее увидеть, если она имеет отношение к смерти Хелен.

— Я собираюсь им сказать, что это я убил Хелен. Дело будет закрыто, — промолвил Карло. С каждым словом его бросало в пот. — Посмотри пленку сам. Когда ты ее увидишь, ты поймешь, что я имел в виду. Там нет никаких улик. А когда посмотришь, уничтожь ее. Ты сделаешь это?

— О'кей. Если там не окажется никаких улик, я ее уничтожу.

— Ты даешь мне слово?

— Да.

Он сделал попытку улыбнуться.

— О'кей, пускай они заходят. Я сделаю признание — и все будет ясно.

— До свидания, Карло, — произнес я и пожал ему руку.

— До свидания, приятель. Я тебя недооценил, когда решил во все это вовлечь. Не думал, что у тебя так хорошо варит котелок. Пускай их сюда, и поскорее.

Я вышел и сказал Карлотти, что Манчини хочет его видеть. Он и двое полицейских вошли в палату и закрыли за собой дверь. Я спустился в приемный покой и стал ждать Карлотти.

Они вышли через двадцать минут.

— Он умер, — печально произнес Карлотти. — Как насчет того, чтобы поехать к вам домой? Я хочу с вами поговорить.

Что ж, он хотя бы не собирается забрать меня в полицейский участок. Мы в тишине доехали до моего дома.

— Может, хотите выпить? — предложил я ему, как только мы вошли в мою квартиру.

— Можно кампари.

Насколько мне было известно, он никогда не пил на дежурстве, и я почувствовал облегчение. Я смешал для себя виски с содовой и налил ему кампари. Мы сели.

— Ну что ж, — начал он. — Манчини подписал признание, что это он убил синьорину Чалмерс. У меня есть основания полагать, что во время ее смерти вы тоже были на вилле. Вас опознали два свидетеля. Мне надо получить ваши объяснения.

Я не стал колебаться и рассказал ему все без утайки, за исключением того, что Джун Чалмерс нанимала Сарти для наблюдения за Хелен. Я сказал, что, по-моему, клиентом Сарти был сам Чалмерс.

Карлотти слушал меня не прерывая. Когда я наконец закончил, он смерил меня продолжительным взглядом и потом произнес:

— Полагаю, вы вели себя очень безрассудно, синьор.

При этих его словах я испытал такое облегчение, что улыбнулся ему.

— Наверное, безрассудно, но, думаю, окажись вы на моем месте, вы поступили бы точно так же. При всем при том я потерял свою новую работу. Ведь то, что я вам рассказал, станет известно на официальном следствии.

— В этом нет необходимости, — успокоил меня Карлотти. — Манчини сказал, что это он был тем человеком, с которым синьорина планировала провести вместе месяц. Я не вижу причин, чтобы этому не верить. Кроме того, вы снабдили нас информацией о Сетти и всегда помогали нам в прошлом. Я удовлетворен тем, что вы мне рассказали, и не вижу оснований для привлечения вас к ответственности. По словам Манчини, он обнаружил, что синьорина снимала на пленку виллу Сетти. Очевидно, Сетти был на террасе. Манчини понял, что эта пленка может быть использована в качестве орудия шантажа против Сетти. Он отобрал у синьорины кинокамеру и вытащил из нее пленку. Чтобы преподать ей урок, он, по его словам, ударил ее. Она отскочила назад и упала со скалы. Эта версия удовлетворит судью, если я ему скажу, что она удовлетворяет нас. Не думаю, что вам стоит переживать о такой женщине. Мой вам совет — не говорить ничего, что вовлекло бы вас в разбирательство по поводу синьорины Чалмерс.

— Это не так просто, — усомнился я. — Манчини теперь мертв, и никто не сумеет остановить Сарти, если он попытается меня шантажировать. Он может рассказать все Чалмерсу.

Карлотти мрачно усмехнулся:

— По поводу Сарти можете не беспокоиться. Манчини предоставил мне достаточно улик, чтобы на несколько лет вывести Сарти из игры. Он уже арестован.

Я вдруг понял, что мне больше ничто не угрожает. Я выбрался из этого дерьма, хотя мое положение казалось мне безвыходным.

— Спасибо вам, лейтенант, — поблагодарил я Карлотти. — Ладно. Я ничего не буду рассказывать Чалмерсу. Можете больше об этом не беспокоиться. Если удача мне улыбнется, я переберусь в Нью-Йорк.

Он поднялся на ноги.

— Вы меня не беспокоите, синьор. Бывают случаи, когда чувствуешь удовлетворение от того, что можешь помочь своим друзьям.

Когда он вышел, я вытащил из кармана коробку с пленкой и повертел ее в руке. Затем, вспомнив, что у Джузеппе Френзи есть шестнадцатимиллиметровый кинопроектор, позвонил ему и спросил, не даст ли он мне его на часок.

— Он у меня дома, Эд, — ответил Френзи. — Приезжай и делай все сам. Привратник тебя пустит. Мне головы не поднять на работе, и я не смогу освободиться допоздна.

— Я сам справлюсь. Спасибо, Джузеппе, — сказал я и положил трубку.

Через полчаса я был в квартире Джузеппе и заправлял пленку Хелен в проектор.

Конечно, Хелен знала, как обращаться с кинокамерой. Виды Сорренто были сняты мастерски. С заполненной людьми площади действие переместилось на виллу и затем на вершину скалы. Я подался вперед, внимательно смотря на экран, и мое сердце забилось сильнее. Вдруг начался длинный фрагмент с виллой Сетти. На террасе были видны два человека. Потом, благодаря мощному телеобъективу, они приблизились. Я увидел Сетти, который разговаривал с Карло. Мгновением позже к ним присоединилась Мира. Но почему Карло так беспокоился, что кому-то покажут эту пленку, если он уже рассказал Карлотти, что случилось?

Ответ на этот вопрос дал следующий фрагмент. С террасы действие переместилось на вершину скалы. Карло стоял спиной к камере, смотря на море. Вдруг он повернулся, и его смуглое грубое лицо осветилось радостью. Камера переместилась с него к тому месту, в направлении которого он смотрел.

По тропинке шла женщина. Она махнула рукой Карло. Он пошел ей навстречу, обнял ее, притянул к себе и поцеловал.

Фрагмент длился около двадцати секунд. Я не верил своим глазам.

В объятиях Карло была Джун Чалмерс!

5

Шервин Чалмерс и его жена приехали в отель «Везувий» в пятницу в полдень, прямо перед началом официального следствия.

Мы беседовали с Чалмерсом два часа. Я поведал ему о прошлом Хелен и ее жизни в Риме и дал возможность ознакомиться с некоторыми отчетами Сарти, исключив из их числа те, что имели отношение ко мне. Я сказал, что Карло Манчини был тем человеком, который известен как Дуглас Шерард.

Чалмерс, с сигарой в зубах и невозмутимым выражением лица, все выслушал и просмотрел отчеты. Когда я закончил, он бросил папку Сарти на стол, поднялся на ноги и подошел к окну.

— Ты хорошо поработал, Доусон, — промолвил он. — Как ты можешь догадаться, это удар для меня. Я не мог и подумать, что моя дочь так себя ведет. Она получила то, что заслужила. Сейчас надо постараться, чтобы информация не просочилась в прессу.

Я знал, что это безнадежно, но ничего ему не сказал.

— Я пойду и поговорю с этим судьей, — продолжил Чалмерс. — Он все спустит на тормозах. Сожги эти отчеты. Ты готов улететь со мной в Нью-Йорк после следствия?

— Мне сначала надо закончить кое-какие дела, мистер Чалмерс, — ответил я. — В Нью-Йорк я мог бы прилететь через неделю.

— Так и сделаем. — Он отошел от окна. — Я тобой доволен, Доусон. Для этого подонка лучше, что он умер. А сейчас я хочу повидать судью.

Я проводил его до «роллс-ройса», и он уехал, а я подошел к стойке дежурного и попросил его сообщить обо мне миссис Чалмерс. Он позвонил ей и сказал, что я могу к ней подняться.

Джун Чалмерс сидела у окна и смотрела на залив. Когда я вошел, она повернула голову и пристально посмотрела на меня.

— Мистер Чалмерс удовлетворен моей работой, — проговорил я, закрывая за собой дверь и подходя поближе к окну. — Он хочет, чтобы я как можно скорее вернулся в Нью-Йорк и приступил к исполнению обязанностей в иностранном отделе.

— Мои поздравления, мистер Доусон, — ответила она. — Но почему вы это рассказываете мне?

— Потому что мне нужно ваше одобрение.

Она подняла брови:

— Почему я должна это одобрить?

— По той простой причине, что если вы это не одобряете, то сможете воспрепятствовать моей карьере.

Она отвела взор, открыла сумку, достала сигареты и до того, как я успел поднести свою зажигалку, закурила от своей.

— Не понимаю, мистер Доусон. Я никак не могу повлиять на дела моего мужа.

— Так как вам известно, что я Дуглас Шерард, меня беспокоит, не намереваетесь ли вы рассказать об этом своему мужу.

— Я озабочена своими собственными делами, мистер Доусон, и не испытываю интереса к любовникам Хелен.

— Я не был ее любовником. Означают ли ваши слова, что вы не собираетесь ничего рассказывать?

— Да, означают.

Я вытащил из кармана коробку с пленкой.

— Наверное, вы захотите это уничтожить.

Она быстро повернулась, и ее лицо залила краска.

— Что это значит?

— Если вы этого не сделаете, ее уничтожу я. Карло просил меня избавиться от нее, но, по-моему, было бы лучше, если бы вы сделали это сами.

— Так эта чертовка отсняла еще одну пленку. — Джун поднялась на ноги и стала ходить взад-вперед по комнате. — Вы видели, что на ней?

— Да. Карло сказал мне, чтобы я посмотрел.

Ее лицо приобрело цвет старой слоновой кости.

— Итак, мы с вами кое-что знаем друг о друге, мистер Доусон, — произнесла она. — Я не собираюсь вас подводить. А что вы намерены предпринять относительно меня?

Я снова протянул ей пленку:

— У вас будут проблемы с ее уничтожением. Она плохо горит. Я бы разрезал ее на куски и выбросил в канализацию.

Джун взяла коробку.

— Спасибо. Я вам очень признательна. — Она села. — Мой муж сказал мне, что Карло признался в убийстве Хелен.

— Совершенно верно.

— Ее никто не убивал. Он сказал это только для того, чтобы полиция прекратила расследование. Полагаю, вы считаете, что мы были любовниками? — Она посмотрела на меня. — Я хочу, чтобы вы об этом узнали. Думаю, я была единственным человеком на земле, к которому он хорошо относился. Мы познакомились в Нью-Йорке, когда я была певицей в клубе «Пальмовая роща». Я знала его намного дольше, чем мужа. Он был грубым, жестоким и опасным, но мне приоткрылись и другие его стороны. Я была от него без ума. Я писала ему глупые письма, которые он хранил. Вы помните историю Менотти? Карло сообщил мне, что собирается вернуться с Сетти в Нью-Йорк. Я не думала, что еще когда-нибудь его увижу. В меня влюбился Шервин Чалмерс. Я вышла за него замуж, потому что была по горло сыта пением в дешевом ночном клубе и у меня вечно не было денег. С тех пор я об этом жалею, но это мое дело и никого не касается. — Она горько усмехнулась. — Как говорится, работа паршивая, зато плата хорошая. Я одна из тех никудышных слабых женщин, которые не могут быть счастливы без больших денег, поэтому сегодня мой муж так важен для меня. — Она замолчала, потом спросила: — Надеюсь, это не вызвало у вас дурноты? У меня она часто бывает.

Я ничего не сказал.

— Вы знаете, что Хелен была любовницей Менотти, — продолжила она. — Карло выяснил, что она наркоманка, и предложил Сетти добраться до Менотти с помощью Хелен. Я по глупости его от этого не удержала. Хелен видела нас вместе. Когда Карло предложил ей продать Менотти, она согласилась. Она была в квартире у Карло, когда они обговаривали цену. Каким-то образом у нее оказались четыре моих письма к Карло. Мы обнаружили это гораздо позже. За две тысячи долларов она впустила Карло в квартиру к Менотти. Я хочу, чтобы вы поверили, что я ничего об этом не знала до того, как встретилась с Карло на вершине скалы, где погибла Хелен.

— Вам нет необходимости во все это углубляться, миссис Чалмерс, — произнес я. — Мне хотелось бы только узнать об обстоятельствах смерти Хелен.

— Вы ничего не поймете без некоторых грязных деталей, — ответила она. — Хелен начала меня шантажировать. Она сказала, что у нее есть четыре моих письма к Карло и, если я не буду давать ей еженедельно сто долларов, она передаст их своему отцу. Я располагала ста долларами в неделю и поэтому согласилась платить. Не приходилось сомневаться, что Хелен ведет порочный образ жизни, и мне думалось, что если я сумею найти что-то относительно нее, то смогу заставить ее вернуть эти письма. Когда она улетела в Рим, я договорилась с детективным агентством, чтобы они наблюдали за ней и присылали мне отчеты. Когда я узнала, что она сняла виллу под именем миссис Дуглас Шерард и собирается жить там с каким-то мужчиной, я поняла, что это шанс для меня. Я решила туда отправиться, встретиться с ней и пригрозить все рассказать ее отцу, если она не отдаст мне письма. Я сказала мужу, что хочу сделать в Париже кое-какие покупки. Из Парижа я поехала в Сорренто и оттуда на виллу, но Хелен там не было. В ожидании ее я пошла прогуляться на скалу и встретила Карло. Хелен, вероятно, тоже была там с кинокамерой, но не показывалась на глаза. Наверное, она сняла на пленку нашу встречу. Это есть на пленке?

— Здесь двадцатисекундный фрагмент о вашей встрече, — сказал я. — Так как эти кадры находятся в самом конце пленки, я могу предположить, что она вернулась на виллу, взяла новую пленку, положила отснятую в почтовый ящик и вернулась на вершину скалы, надеясь снять еще несколько кадров.

— Да, именно так все и должно было происходить. Карло услышал звук моторчика кинокамеры. Была ужасная сцена. Она сказала мне, что Карло застрелил Менотти, и угрожала, что все расскажет полиции. Казалось, она сошла с ума, так яростно она кричала. Карло ударил ее по лицу. Он пытался остановить ее крики. Она уронила камеру, повернулась и побежала. Это было ужасно. Она продолжала бежать, пока не упала со скалы. Она не покончила с собой. Просто она не видела, куда бежит. Она почти потеряла рассудок. Карло ее не убивал. Вы должны этому верить.

— Да, я этому верю, — ответил я. — Карло вытащил пленку из камеры, но не догадался заглянуть в почтовый ящик.

— Мы не думали о почтовом ящике. Когда позже вечером Карло мне позвонил, я ему сказала, чтобы он поехал на виллу и уничтожил все пленки, которые найдет, на случай, если она успела еще что-то снять. Полагаю, он был там тогда же, когда и вы. Он также побывал в ее квартире. Там он нашел мои письма и уничтожил их. Я хочу, чтобы вы поверили в то, что он не хотел поставить вас под удар, мистер Доусон. Он всегда был очень добр ко мне, и я убеждена, что в нем не было подлости. Я ничего не могла с собой поделать. Это мое несчастье, что я его любила.

Она замолчала и стала смотреть в окно. Последовала долгая пауза.

— Спасибо за то, что вы все это мне рассказали, — поблагодарил ее я. — Можно представить, что вам пришлось пережить. Понимаю, что вы должны сейчас чувствовать. Мне тоже из-за Хелен пришлось несладко. — Я поднялся на ноги. — Уничтожьте эту пленку. Не знаю, к чему придет официальное следствие. Ваш муж постарается все уладить. Зная его, можно предполагать, что ему это удастся. Насколько я понимаю, вам не о чем беспокоиться.

Чалмерс все уладил. В официальном заключении вина за убийство без достаточных к тому мотивов была возложена на Тони Амандо, известного как Карло Манчини. Газетчикам намекнули, чтобы они не проявляли излишнего любопытства. Карлотти был вежлив и уклончив. Обещавшее быть громким дело рассеялось как дым.

Я больше не видел Джун Чалмерс до ее отъезда из Неаполя. Они с Шервином Чалмерсом улетели вскоре после того, как закончилось официальное следствие, а я вернулся в Рим и сразу поехал в офис.

Джина была на месте.

— Все закончилось, и ко мне нет никаких претензий, — сообщил я ей. — В воскресенье улетаю в Нью-Йорк.

Она попыталась улыбнуться.

— Ты этого хотел, не так ли? — спросила она.

— Я действительно этого хотел, за исключением того, чтобы лететь одному, — сказал я. — Хочу кое-что взять с собой.

Ее глаза заблестели.

— Какого рода это кое-что? — спросила она.

— Кое-что молодое и очаровательное, — ответил я. — Ты не поедешь со мной?

Она вскочила на ноги:

— О да, дорогой! Да, да, да!

Она была в моих объятиях, и я ее целовал, когда вошел Максвелл.

— Остается только изумляться, почему мне никогда не приходило в голову что-то подобное сделать, — пробормотал он.

Я махнул ему рукой, чтобы он вышел.

— Ты что, не видишь, что мы заняты? — спросил я и плотнее прижал к себе Джину.