Королева голод (сборник) Антонов Сергей
– Я не хочу! Я жив!
Он проснулся от собственного вопля. Долго смотрел в потолок спальни. Ангерран Моруа был для Пьера не просто приходским священником, не просто добрым другом. С его уходом была перевернута целая страница истории Крессэ, которое уже никогда не станет таким, как раньше. Утрата была огромной и нет ничего удивительного в том, что ему снятся кошмары. Не разбудил ли он своими криками Фриду?
Мулеж осторожно повернулся на бок и увидел, что жены нет ни кровати, ни в комнате.
– Фрида?
Пьер сел на кровати. Светящийся циферблат настольного будильника показывал половину второго. Куда могла пойти жена в это время? Мулеж включил свет, сунул ноги в шлепанцы и набросил халат. Приезд экзорциста Форелли должен был заставить духов замка забиться в самые глубокие щели. Однако Пьер вовсе не был уверен в том, что привидения испугались священника.
Он вышел в коридор, нащупал включатель.
– Фрида!
Вспыхнули несколько бра, которые своим тусклым не прогнали темноту, а лишь заставили отступить ее в дальние углы.
– Фрида!
Ответом стал невнятный шорох. Мулеж повернулся на источник шума и вздрогнул. Фигура в белом одеянии стояла в пролете между двух окон. Несмотря на окутывавший ее полумрак Пьер мог различить седую бороду и блеск глаз. Фантома или все-таки человека?
Рука садовника машинально поднялась. Осенив себя крестным знамением, Пьер почувствовал прилив уверенности и громко спросил:
– Кто здесь?
Фигура отступила к окну. Бледный свет луны позволил Мулежу отчетливо рассмотреть красный крест на плаще. «Ожившая скульптура явилась за недостающим обломком своего меча!» – мелькнуло в голове Пьера. Собрав в кулак всю свою решимость он сделал шаг вперед, чтобы раз и навсегда доказать: хозяева замка – люди, а не молчаливые существа в рыцарских балахонах!
Неизвестно чем закончился бы опыт. Возможно, напуганное привидение опустилось бы на колени, моля человека о пощаде или метнуло бы в Мулежа молнию. Но скрипнула дверь и из своей комнаты вышел заспанный Форелли.
– Что происходит? – спросил он, застегивая пуговицы наброшенного поверх пижамы пуловера. – Вы кого-то звали, мсье Мулеж?
– Падре, вы его видите?!
Форелли посмотрел в направлении указанном Пьером и перекрестился.
– О Господи, кто это?
– Сейчас мы это узнаем!
Мулежа переполняла воинственность. В кои-то веки он выступал против своего страха не один: теперь на его стороне был экзорцист из Ватикана, а значит и сама церковь!
– Во имя Отца. Сына и Святого духа! – Пьер не просто читал молитву, а пускал огненные стрелы ее слов в самое сердце выходца с того света. – Изыди!
Никакой реакции. Мулеж растерянно посмотрел на Форелли.
– Делайте же что-нибудь, святой отец!
Ответить священник не успел. Из-за двери библиотеки раздался грохот. Только на мгновение Форелли и Мулеж оторвали взгляды от существа в белом плаще, но этого оказалось достаточно для того, чтобы привидение исчезло.
Мужчины не сговариваясь, бросились к библиотеке. Пьер добежал первым и рывком распахнул дверь. Просторное помещение, стены которого были заставлены высокими стеллажами, освещалось светом настольной лампы. На полу валялось десятка два тяжелых фолиантов. Виновником беспорядка было не привидение, а самый, что ни на есть живой человек. Жак Ларуш спустился со стремянки на пол, и виновато развел руками.
– Я, кажется, перебудил весь дом. Эти чертовы книги. Достаточно попытаться вытащить одну, как падают все остальные.
Форелли присел на колени и поднял одну из упавших книг.
– Хм… «Хексенхаммер». «Молот ведьм». Самый мрачный, между прочим, из трудов по демонологии. Вам не кажется, мсье Ларуш, что два часа ночи не самое удачное время для чтения?
– Почему-то не спалось, – ответил Жак. – Не давала покоя мысль о свастике, которую убийца отца Моруа начертил над его трупом. Мне показалось, что гипотеза комиссара Мортрэ о причастности к преступлению неофашистов не выдерживает критики. Вы сами, падре, подали идею о том, что тамплиеры тоже были неравнодушны к свастике. Решил поискать что-нибудь на эту тему, а в итоге обрушил целый пласт книжных залежей.
– Мне кажется, что я смогу удовлетворить ваше любопытство, не прибегая к разрушениям.
Мулеж с нескрываемым интересом смотрел на книгу, которую держал Форелли. Священник заметил это и похлопал ладонью по черному переплету «Молота».
– Вижу, Пьер, вас заинтересовала эта книжица.
– Я не верю в ведьм, – смущенно пробормотал Пьер.
– Авторы данного руководства по распознанию ведьм, способам их пыток и вариантов казни Яков Шпренгер и Генрих Крамер пытались воплотить в жизнь библейское указание «Не оставляй ворожеи в живых». Они утверждали, что уже неверие в ведьм есть ересь. Таким образом, милейший Пьер, выскажи вы свою позицию в конце пятнадцатого века, вас непременно повесили бы или сожгли на костре.
Выражение лица Мулежа заставило Жака расхохотаться.
– Падре, вы так напугали Пьера, что с этой минуты он станет ярым приверженцем догм Шпренгера-Крамера!
– Теперь к вашему вопросу, мсье Ларуш. Свастику в интерпретации тамплиеров вы можете увидеть на этом щите, – отец Луиджи поднял руку, указывая на выпиленный из дерева круг, висевший над камином. – Четыре, согнутые под прямым углом ноги символизируют бесконечный бег времени, некий замкнутый цикл, по которому движется все и вся.
– Сатанинский крест, – заметил Ларуш.
– Кто знает, – пожал плечами Форелли. – Одни считают последнего Магистра и вашего, Жак, предка дьяволом во плоти, другие – святым. Умирая на костре, он проклял своих гонителей именем Божьим и все сбылось. Так судите же сами, кем был Жак де Молэ.
– Рэйчел! Девочка моя, тебя разбудил шум? – воскликнул Пьер, пропуская в библиотеку племянницу в сопровождении Честера. Следом за ними вошла Фрида и обвела всех строгим взглядом.
– Я спустилась на кухню, потому, что забыла разморозить говядину, а возвращаясь, встретила Рэйчел. Ее до смерти напугал шум, который вы здесь устроили.
– Совсем нет, тетушка! – поспешила успокоить Фриду девочка. – Просто Честер забеспокоился и я решила узнать все ли в порядке.
– Узнала? Можешь, со спокойным сердцем отправляться в постель!
– А можно чуть позже? – взмолилась Рэйчел глядя не на госпожу Мулеж, а на священника. – Вы так интересно рассказывали о тамплиерах, падре…
– К сожалению, я уже заканчиваю свой рассказ, а эпилог может тебя расстроить, малышка, – улыбнулся Форелли.
– Вы как знаете, а иду спать! – фыркнула Фрида.
Она вышла, а Мидллуайт пристроилась рядом с дядей и приготовилась слушать.
– Итак, о проклятии произнесенном Жаком де Молэ на Еврейском острове в Париже, – продолжил прерванный рассказ священник. – Когда бороду этого старца уже охватило пламя, он проклял французских королей и пообещал призвать на суд Божий трех человек. Папа Климент, канцлер Франции Ногарэ и Филипп Красивый скончались, как и обещал тамплиер, в течение года…
Никто не заметил, как напряглась Рэйчел, услышав знакомые имена.
– Что касается потомков короля Филиппа, то проклятие не утратило свое силу и через несколько веков. По свидетельствам очевидцев, после казни Людовика XVI на гильотине, на помост вскочил неизвестный. Он обмакнул руку в кровь монарха, показал ее толпе и выкрикнул: «Жак Молэ, ты отмщен!». Скорее всего, это был один из потомков тамплиеров, которые после разгрома Ордена скрывались по всей Европе.
Форелли замолчал, а Рэйчел почувствовала сильное желание обдумать все услышанное наедине с самой собой.
– Спасибо за интересную историю, падре. Спокойной ночи.
Как только девочка ушла, Мулеж недовольно покачал головой.
– Столь мрачные легенды, отец Луиджи, не предназначены для ушей пятнадцатилетней девочки.
– Простите Пьер, я и сам понял это, но было поздно. Впрочем, мне кажется, что юная Мидллуайт не из числа кисейных барышень.
– Да уж! – подхватил Ларуш. – Меня до сих пор оторопь берет при воспоминании о приеме, который устроила мне эта интеллектуальная малышка.
– Очень любознательная девочка, – задумчиво пробормотал Форелли. – Продолжим нашу беседу утром.
– Как? – удивился Мулеж. – Вы не хотите поведать господину Жаку о том, чему мы с вами стали свидетелями?
Отец Луиджи поднял указательный палец вверх, сразу сделавшись похожим на ветхозаветного пророка.
– Кто-то очень мудрый сказал об утре, которое мудренее вечера. Давайте-ка разберемся с ночным происшествием при солнечном свете. Я, Пьер, как и знаменитый отец Браун, верю в несокрушимую мощь и силу света. Он способен творить настоящие чудеса.
Священник степенно вышел из библиотеки. Ларуш встал и, прихватив книгу, из-за которой устроил шум, направился к двери.
– Я, пожалуй, тоже отправлюсь спать. Отец Луиджи абсолютно прав: сейчас не время выслушивать ваши рассказы о встречах с привидениями.
Оставшись один, Мулеж подобрал с пола разбросанные фолианты и сложил их на стол. Когда он вернулся в спальню, Фрида мирно посапывала на своей половине кровати. Пьер долго смотрел на спящую жену.
– Само неверие – уже ересь, – прошептал он, как заклинание, вставая с постели. – В какие же игры, милая женушка, ты играешь?
По пути в библиотеку Мулеж никого не встретил и решил, что ни люди, ни духи не заметят того, как он возьмет «Молот ведьм» и немного почитает.
Дверь была почему-то приоткрыта, хотя Мулеж точно помнил, как закрыл ее. Поднимая руку к включателю, Пьер почувствовал колебание воздуха и понял, что не один в помещении. Свет так и не зажегся. Руку Мулежа перехватили и сдавили запястье. Вторая, вынырнувшая из мрака рука, обхватила шею садовника. Вместо крика, готового вырваться из груди Пьера, раздался сухой и отрывистый, как винтовочный выстрел, хруст шейных позвонков.
Перед тем, как умереть, Мулеж увидел белый плащ с вышитым на нем красным крестом.
12
Фриду разбудили лучи утреннего солнца, перекочевавшие с подушки на щеку. Ночные беспокойства отразились даже на этой, отлитой из высокопрочной стали, не знавшей усталости женщине: взглянув на будильник, она поняла, что проспала на полтора часа больше обычного. Мулеж потянулась и по традиции хотела ткнуть мужа локтем в бок, но к своему удивлению обнаружила, что Пьер успел уйти.
– Очень мило, – пропела Фрида, усаживаясь перед зеркалом. – Неужели дорогой муженек научился вставать бесшумно?
Расчесывая подернутые налетом седины волосы, Мулеж напевала старинную французскую песенку. Этим утром она пребывала в отличном расположении духа. Даже не попыталась вступить в перепалку с собственным отражением и отругать его за то, что за ночь не поубавилось морщин, а мешки под глазами остались такими же, как вчера.
В отличие от остальных обитателей замка, Фрида радовалась любому доказательству существования в Крессе злобных или не очень духов. Она приветствовала последние события, которые не добавляли замку товарного вида. Даже приезд римского священника пойдет на пользу делу. Покупатели будут не в восторге, узнав о том, что предлагаемый им замок полностью очищен от нечисти. А уж она сделает все, чтобы вся округа знала о приезде экзорциста. Можно было считать, что спокойная старость обеспечена. Пусть Жак решает свои проблемы как ему вздумается, в Крессе все останется по-прежнему. Так-то!
Через несколько минут туалет был закончен. Продолжая мурлыкать под нос песенку, Фрида двинулась к двери. Она уже выходила в коридор, когда заметила, что нижний ящик старомодного комода слегка выдвинут и, мгновенно изменившись в лице, вернулась в спальню.
– Проклятье! Неужели он…
Мулеж не опустилась, а скорее рухнула на колени и рывком выдвинула ящик, в котором под аккуратными стопками простыней, с недавних пор хранила маленький стеклянный пузырек с таблетками желтого цвета.
Когда было принято решение отстоять замок любой ценой, Фриде пришлось позаботиться о том, чтобы муж ничего не узнал о ее ночных вылазках. Она никогда не пользовалась снотворным и даже не подозревала о том, как трудно достать надежное лекарство. Покупать его в местной аптеке было бы верхом беспечности. Старичок-фармацевт очень страдал от того, что все окрестные жители отличаются отменным здоровьем и посещают его заведение только затем, чтобы укрыться от дождя.
Поэтому когда в аптеку заходил кто-то действительно нуждающийся в лекарстве, старый сплетник прочитывал посетителю целую лекцию о том, что произошло в округе, снабжая последние новости своими, не слишком остроумными комментариями.
Таким образом, известие о покупке Фридой Мулеж снотворного моментально бы облетело всех, кто жил в радиусе ближайших пятидесяти километров, а Пьер обязательно поинтересовался бы с каких времен любимая жена начала страдать бессонницей.
Во избежание огласки Фрида отправилась в Париж, где и приобрела лекарство. Пьер не имел привычки копаться в постельном белье и она решила, что комод будет самым надежным местом. Теперь в этом сомневалась и отодвигала простыни дрожащей от волнения рукой. Пузырек со следами содранной этикетки лежал на своем месте. Фрида перевела дыхание и до упора задвинула ящик комода. Хранение тайн оказалось весьма хлопотным занятием даже для нее.
Мулеж вышла из спальни, окликнула мужа и не получив ответа пошла к лестнице. Уже опустив руку на перила, взглянула на дверь библиотеки. Интересно удосужился ли Жак, устроивший книжный разгром, прибраться за собой? Конечно же, нет! Разве его волнует беспорядок в библиотеке, собранной предками? Разве ему приходится каждую неделю вытирать пыль с книг? Зачем? Для этого есть она! Безропотная трудяга, которую Ларуш собирается бросить на произвол судьбы…
Фрида решила заглянуть в библиотеку и, повернув ручку, оказалась в полутьме. Зажигать свет в целях экономии не стала, а сразу направилась к окну, чтобы раздвинуть портьеры. Она долго шарила по стене, пытаясь отыскать толстый витой шнур, пока окончательно не поняла: его нет на положенном месте.
– Кому мешал? – сердито пробурчала Фрида, идя к выключателю. – Столько лет болтался себе, а стоило только появиться… Что за люди?
Женщина стояла спиной к люстре, но сразу заметила: свет стал более тусклым чем обычно.
– Добрались и до люстры!
Фрида резко обернулась и остолбенела от ужаса. Помехой на пути светового потока был ее муж. Пьер Мулеж был подвешен к крюку, на котором крепилась люстра с помощью витого шнура от портьеры. Неизвестно почему, но причиной крика, достигшего самых отдаленных уголков замка, стал не вид болтавшегося в петле Пьера, не его мертвые, широко открытые глаза, а обычный шлепанец, свалившийся с ноги мертвеца. Подставкой для него служила раскрытая книга – руководство по борьбе с ведьмами.
Фрида продолжала заходиться в крике и после того, как в библиотеку сбежались все остальные. Она успокоилась только к приезду комиссара Мортрэ, но свидетельницей оказалась никудышной. На вопросы не отвечала, а упорно смотрела в стену, медленно и ритмично покачивая головой и комкая в руках кепку мужа. В конце концов, Форелли удалось отвести Фриду во двор и усадить на скамейку, спиной к воротам, через которые въезжала карета скорой помощи.
После этого все комиссар рассадил всех за большим обеденным столом и нарочито долго раскуривал свою сигару. Ларуш наблюдал за его действиями с плохо скрываемым раздражением.
– Мортрэ, я не буду слишком бестактным если спрошу: вы начнете допрос или все-таки сначала выпьете бокал шабли?
– Называйте меня просто комиссаром, месье Ларуш и на будущее учтите, что мне лучше знать, как и когда начинать допрос. Итак, по порядку. Рэйчел, расскажи о том, что ты слышала минувшей ночью.
Форелли и Ларуш удивленно переглянулись: Мортрэ предпочел начать не с них, взрослых мужчин, а с пятнадцатилетней слепой девочки!
– Меня и Честера разбудил шум наверху, – сказала Рэйчел.
– Это просто чертовы книги! Я влез на стремянку! – прервал ее Жак.
– Помолчите, Ларуш! – комиссар ткнул дымящейся сигарой в сторону нетерпеливого свидетеля. – Стремянкой пользовался и убийца, который сначала сломал Мулежу шею, а затем подвесил его, как копченый окорок, на крюк!
– Как? – воскликнул священник. – Значит, вы считаете, что Пьер не сам повесился?
– Так считает полицейский врач, святой отец. Продолжай Рэйчел.
– Я решила узнать, в чем дело. Выйдя на коридор, наткнулась на тетушку Фриду и в библиотеку мы поднялись вместе.
– Госпожа Мулеж объяснила тебе, почему бродила ночью по замку?
– Конечно комиссар. Она сказала, что забыла разморозить говядину и спускалась на кухню.
– Точно, комиссар, – подтвердил отец Луиджи. – Тоже самое Фрида сообщила нам в библиотеке.
– С нею все ясно, – Мортрэ смерил Жака холодным взглядом. – Да и с мистером Ларушем, пожалуй, тоже. В Штатах, наверное, чтение книг ночью считается обычным делом.
– Обычным делом, Мортрэ там считается право человека ходить по собственному дому, когда ему вздумается! – почти выкрикнул Ларуш.
– Раз уж мы заговорили о плюсах и минусах американского образа жизни, то знают ли там о таком понятии, как алиби? – с ухмылкой поинтересовался Мортрэ.
– При чем здесь алиби? – удивился Жак.
– А при том, что после вашего приезда в наших тихих местах произошло два жестоких убийства. Возможно, вскоре меня заинтересует то, какую из книг вы читали в ночь убийства Ангеррана Моруа.
Ларуш вскочил со стула.
– Ну, знаете ли! Ваши идиотские подозрения…
– Если что-нибудь и можно назвать идиотским, так это ваше поведение, – заметил ледяным тоном Мортре. – Сядьте и не дергайтесь, пока я не арестовал вас за оскорбление представителя власти.
Ларуш успокоился, а комиссар кивнул Форелли.
– Ваша очередь, святой отец. Вас тоже разбудил шум в библиотеке?
– Да, комиссар. Сплю я крепко, но господин Жак умудрился произвести такой грохот, что он разбудил бы и мертвого. Я выглянул на коридор. Увидел там Мулежа и кого-то еще. Вряд ли смогу описать этого человека точно. Он старался держаться в тени. Я лишь заметил белый плащ и красный крест на нем. Что касается Пьера… Он считал этого третьего привидением и просил моей помощи в его изгнании.
– Вот! – не выдержал Жак. – Вот вам и убийца! Мулеж разгневал привидение и поплатился за это! Почему, святой отец, вы говорите о существе в белом плаще, как о живом человеке?! Вы, приехавший в построенный тамплиерами замок и прекрасно знающий о том, как одевались рыцари-монахи!
Форелли собирался что-то ответить, но комиссар его прервал.
– С живыми бы разобраться, мистер Ларуш. Вы ведь последним видели Пьера, простите за тафталогию, живым?
– Боюсь, мне придется нанимать адвоката, – пожал плечами Жак. – Вижу, что попал в главные подозреваемые.
– Ваше право, – Мортрэ растер сигару в пепельнице и встал. – Пока я не собираюсь никого арестовывать, но настоятельно рекомендую вам не покидать пределов округа.
Комиссар проследовал к выходу парадным шагом. Внешне он выглядел так, будто знает все обо всех и готов в любой момент арестовать убийцу. На самом деле Мортрэ понимал, что ровным счетом ничего не понимает. Не успело еще зайти в тупик расследование убийства Моруа, как на комиссара свалилось новое преступление.
О чем бы ни думал Мортрэ, перед его мысленным взором вставала зловещая громада замка Крессе. Замок рисовал незадолго до смерти отец Моруа, в замке же нашел свою смерть Пьер.
Несмотря на то, что Мулежи предпочитали не распространяться о том, что происходит в Крессе, наружу все-таки просачивались кое-какие слухи. Кроме того, все знали трагические биографии последних владельцев усадьбы. Привидения!
Еще десять минут назад Мортрэ готов был арестовать Ларуша, чтобы как следует разговорить его в полицейском управлении. Однако рассказ Форелли о таинственном незнакомце в парадном облачении средневекового рыцаря, спутал все карты. Уж он-то точно не вписывался в гипотезы и ломал все категории, которыми привык мыслить Мортрэ.
Комиссар вздохнул: несмотря на возраст и высокое служебное положение в потаенном уголке его сознания продолжает жить мальчишка Морис, который верил в мертвецов, бродящих в ночи по коридорам старого замка.
Перед тем как совершить непростой ритуал помещения своего грузного тела в «пежо», комиссар оглянулся.
Ставшая вдовой Фрида, все еще сидела на скамейки, безучастная ко всему. Ларуш, оживленно жестикулируя, что-то доказывал священнику, а чуть в сторонке, присев на корточки гладила своего пса Рэйчел.
Комиссар повернул ключ зажигания.
– Если во всем действительно виноваты выходцы с того света, то я, кажется, знаю у кого мне консультироваться на этот счет, – произнес Мортрэ вслух и надавил педаль газа.
13
– Две смерти. Они не могут пройти не оставив своего следа в этом мире, – задумчиво произнес отец Луиджи. – Мне или кажется, что замок изменился с того момента, как я увидел его в первый раз или… Мсье Ларуш, вы замечаете, что ваше родовое гнездо словно бы нахмурилось…
– Вам бы поэтом или художником быть. Я замечаю, что с Фридой творится неладное, – сказал Жак, провожая взглядом зеленый «пежо». – Она не произнесла ни слова с тех пор, как нашла Пьера.
– Вполне объяснимо, сын мой, – ответил Форелли. – Для того, кто потерял близкого человека, жизнь может показаться конченой. Но время лечит.
– Она не выпускает из рук кепку мужа, – Ларуш, словно не слышал собеседника. – Сидит на скамейке и кивает головой так, будто с кем-то разговаривает и в чем-то соглашается с собеседником. Это сумасшествие, святой отец!
– Всего лишь шок.
– Так поговорите с ней, утешьте, как-нибудь, падре Форелли! В конце концов, утешать – ваша профессия!
– Я прекрасно осведомлен о том, в чем заключается мой долг, – холодно парировал Форелли. – И поверьте, вся моя жизнь подчинена этому. Что касается Фриды, то сейчас ей лучше побыть одной.
– Отлично! А вы еще не забыли, зачем приглашены сюда? Не пора браться за выполнение своих прямых обязанностей? Доставайте же, в конце концов, ваши четки, молитвенники и парадное облачение. Изгоняйте, черт побери, духов из этого из этого замка, пока они не натворили новых бед!
– Вы нервничаете, мистер Ларуш, – священник оперся руками на литую спинку садовой скамейки с таким видом будто стоял в церкви и читал проповедь. – Нервничаете и говорите чепуху. Люди, а не духи – корень всех земных бед. Духи всего лишь посредники между двумя мирами, а непосредственные вершители добрых и злых дел – человеки. Кстати, комиссар Мортрэ считает также.
– Конечно! У вас и милейшего толстяка полицейского есть прекрасное оправдание собственному бездействию, – Ларуш иронически улыбнулся. – Почему бы сделать козлом отпущения приехавшего из Штатов парня? Кому, как не ему вешать друга, которого знал больше четверти века, на шнурке от портьеры! Только зачем мне было убивать старину Пьера, падре Форелли?
– Предоставим решать это полиции. Разве не мог верный друг знать какую-нибудь из ваших семейных тайн, а господин Жак?
– Вы… Вы думаете?! – Ларуш изумленно всплеснул руками.
– Я думаю, что вам просто стоит быть повежливее с тем, кто представляет здесь Ватикан. Говоря с таким презрением о четках и молитвенниках, вы оскорбляете не меня. Поверьте мистер Великолепный Медиум, что наши реликвии не менее чудодейственны, чем ваши хрустальные шары. Я докажу вам это уже завтра!
– Извините, падре, – Ларуш почтительно склонил голову. – И впрямь забыл, с кем говорю. Просто гибель Пьера выбила меня из колеи. Я заговорил об экзорцизме, как единственном на данный момент способе найти и наказать истинного убийцу только потому, что сам его не совершал.
– Зачем же, пользуясь вашим выражением, делать козлами отпущения духов?
– Вы же сами говорили, что видели…
– Открою небольшой секрет. Люди моей профессии – скептики. Здоровая доля скептицизма помогает нам отделять зерна от плевел. Экзорцист не должен никому верить на слово и сходу выхватывать бутылку со святой водой, как пистолет из кобуры. Дьявол, как я уже сказал, предпочитает действовать через людей, а встреч со злом в чистом виде в моей многолетней практике было не так уж и много.
– Все обитатели Крессе здесь. Кого из нас вы подозреваете? – Ларуш уже собирался поименно перечислить всех, кто находился в замке в роковую ночь, начав с Рэйчел, но заметил, что девочка стоит неподалеку, запнулся. – Отойдем немного в сторонку.
– Я хотел предложить тоже самое. Главным образом из-за Фриды. Ей совсем ни к чему слышать то, что я сейчас скажу.
Мужчины углубились в парк.
– Чего нельзя слышать Фриде?
– Как вы думаете, что заставило Пьера вернуться в библиотеку?
– Даже не могу предположить…
– Он пришел туда за «Молотом ведьм», мсье Ларуш!
Предусмотрительность Форелли и Ларуша могла бы сработать с кем-то, но не с Рэйчел. Девочка услышала последнюю фразу отца Луиджи.
Ларуш и Форелли, не подозревая об это, м отошли в дальний конец сада и остановились рядом с осиротевшим розовым кустом.
– При чем здесь «Молот ведьм»? – спросил Ларуш.
– Вы заметили, как заинтересовался Пьер книгой?
– Конечно, а еще он очень испугался вашего замечания насчет петли и костра…
– Может я и ошибаюсь, но бедняга Мулеж, думал в тот момент о конкретной ведьме и поведение Фриды подтверждает мою догадку. Она сделала нечто, заставляющее ее винить в гибели мужа себя.
– И что же по-вашему, могла натворить Фрида?
– Боюсь, что узнать об этом мы сможем только после того, как женщина будет в состоянии связно говорить, – пожал плечами священник. – Кстати, а вы-то нашли нужную книгу?
– Зачем, падре? Вашего рассказа о тамплиерах оказалось вполне достаточно для того, чтобы удовлетворить мое любопытство.
– Гм… А как давно, мсье Ларуш, вы были в Италии?
– Лет пять назад. Встречался с коллегами-медиумами на эзотерической тусовке. Почему вы спросили?
– Ваша фамилия с самого начала показалась мне знакомой.
– Возможно, вы встречали ее в каких-нибудь списках неблагонадежных элементов! – рассмеялся Жак. – Признайтесь, что Ватикан ведет учет своим идейным противникам.
Мужчины вернулись к скамейке, на которой сидела Фрида. Ларуш осмотрелся.
– Интересно, куда подевались Рэйчел со своим дружком?
– Наверное, пытаются дать свои объяснения всему, что произошло здесь минувшей ночью.
Форелли оказался прав. Уединившись с Клодом, Рэйчел рассказала ему о том, что сказал священник.
– Какие будут соображения, продолжатель дела Мегрэ?
– А какие могут быть соображения? Ума не приложу, зачем твоему дяде понадобилась книга о ведьмах. Форелли, конечно умен, но здесь он явно переборщил…
– Ни капельки! – заявила Мидллуайт. – И знаешь почему?
– Хватит блистать передо мной своим аналитическим складом ума. Не тяни!
– Все дело, дружище Клод в… Говядине!
– Форелли зациклился на ведьмах, а ты на тонкостях кулинарии?
– После ночного разговора в библиотеке, я с помощью Честера добралась до кухни и нашла в раковине давно размороженную говядину. Фрида соврала! Зачем?
– Понимаю. Она должна была как-то объяснить свои ночные блуждание по замку и брякнула первое, что пришло в голову.
– Остается только выяснить, зачем Фрида выходила на самом деле и мы постараемся сделать это сегодня ночью! – подытожила Мидллуайт.
– А почему ты думаешь, что именно сегодня ночью Фриде вздумается покинуть комнату?
– По теории вероятности. В этом месте каждую ночь что-то происходит. И еще… Мне надоела наша пассивность. Пора выяснить, кто, в конце концов, правит балом в замке. Сможешь придти в половину двенадцатого под окно моей комнаты?
– Нет проблем!
– Отлично! Я впущу тебя и мы, возможно, сможем разобраться что к чему.
– Рэйчел, а при чем здесь «Молот ведьм»?
– Мне кажется я угадала ход мыслей Форелли. Он считает, что Пьер Мулеж в чем-то подозревал свою жену. Нет, не в колдовстве. «Молот» – просто стал для дяди символом обмана. А я, хоть и не знаю, что делала Фрида по ночам, но догадываюсь омотиве ее поступков.
– И какой же мотив?
– Убедить всех, что привидения в замке есть!
14
Рэйчел проводила Клода до места, где он привык перелазить через ограду, по-прежнему игнорируя ворота. Возвращаться в замок, из которого еще не выветрился запах смерти, девочка не хотела и мерила шагами мощеную камнем площадку перед входом.
Она думала о вспышках, которые никогда не называла ясновидением и о том, почему в Крессе они изменились кардинальным образом.
Билл Мидллуайт никому не доверял обучение дочери, а поскольку сам обладал энциклопедическими знаниями в самых разных областях, то в свои пятнадцать лет Рэйчел по многим общеобразовательным предметам могла бы дать фору старшеклассникам.
Думая о своем даре, она, по привычке раскладывала все по полочкам, используя категории и термины физики. К данному случаю лучше всего подходило понятие резонанса. Рэйчел не смогла удержаться от улыбки, любуясь построенной в голове схемой. Возможно, причиной ярких видений стало совпадение амплитуд колебаний живого объекта «Мидллуайт» и каменного сооружения под кодовым названием «Крессе де Молэ».
– Не забыть бы поделиться этой околонаучной гипотезой с Клодом. – сказала Рэйчел вслух.
От нечего делать она решила познакомиться поближе с каменными стражами у крыльца, о которых с таким юмором говорил Клод. Честер помог хозяйке благополучно добраться до цели. Вытянув руки, Рэйчел сделала последние шаги и коснулась пальцами ноздреватого камня. После минутного обследования стало ясно: довелось повстречаться со стражем-инвалидом.
– Ну и на каком же поле брани, сир, вам отхватили добрую половину меча? – шутливо поинтересовалась Мидллуайт, дотрагиваясь до шероховатой поверхности излома.
Ответ был быстрым и неожиданным. Удар энергии неизвестного типа, прошел через пальцы, локоть и предплечье. Достигнув мозга рассыпался на микроскопические сгустки. Если бы Рэйчел могла видеть, то свое состояние описала бы фразой «потемнело в глазах». Каждая клетка тела налилась свинцом, а уже в следующую секунду девочка почувствовала, что стало легкой, как перышко. Солнечные лучи пронзали сгустки тумана, но власть дня заканчивалась в метре от входной двери. Она была слегка приоткрыта и звала к себе черной щелью-ртом.
– Честер?
Рэйчел окинула взглядом сад и увидела, что аккуратные клумбы, постриженные кусты и ряды плодовых деревьев исчезли. Сад превратился в парк, в котором безраздельно царили великанши-липы. Изменения, которые претерпели скульптуры рыцарей, были еще заметнее. Камень стал гладким, а недостающая часть меча возвратилась на положенное место. Рэйчел поняла, что на этот раз вспышка не только вернула ей зрение, но и отбросила в прошлое. Излом оказался чем-то вроде оголенного провода и кто-то использовал бездумное прикосновение к нему, чтобы затащить глупышку в Крессе образца энного года.
Для того чтобы ответить на вопросы: кто и с какой целью, требовалась самая малость – войти в замок, а значит – в неизвестность.
Мидллуайт толкнула дверь. Холл встретил гостью светом горящих факелов, прикрепленным к стенам. Их пламя окрашивало облака тумана в багровый цвет. Рэйчел прошла к месту где в ее мире стояли напольные часы, а теперь – массивный, покрытый парчовой скатертью стол. На нем в беспорядочную груду были свалены пергаментные свитки и огромные книги в переплетах на медных застежках.
Рэйчел не удалось разглядеть их как следует: со двора послышался топот копыт и лошадиное ржание, а затем – торопливые шаги на крыльце. Девочка ждала реакции вошедшего в холл человека на присутствие постороннего. Однако юноша в черном бархатном камзоле и высоких сапогах прошел мимо. Он небрежно швырнул свой хлыст на стол, привычным движением поправил кинжал на поясе.
– Мессир Жак?
В дальнем конце холла скрипнула дверь. Тот, кто пришел на зов, был уже знаком Рэйчел. Правда, теперь он выглядел несколько моложе. Однако гордая посадка головы, величественная осанка не оставляли никаких сомнений в том, что это старец из часовни.
– Я молился, брат Гийом. Просил у Господа укрепить мой дух и наделить терпением.
Читать бесплатно другие книги:
