Шмяк! Пратчетт Терри

— Если смогу, — ответил гном. — Пожалуйста, следуйте за мной. И лучше, если сержант не будет вас сопровождать.

— Почему?

— По очевидной причине, — сказал Пламен. — Она не скрывает свой пол.

— Ну и что? Сержант Ангва — уж точно не гном, — возразил Ваймс. — Нельзя требовать, чтобы все подчинялись вашим правилам.

— Почему? Вы ведь требуете, — ответил гном. — Не могли бы мы вдвоем ненадолго пройти в мой кабинет и побеседовать?

— Все нормально, сэр, — сказала Ангва. — Наверное, это лучший вариант.

Ваймс постарался расслабиться. Он понимал, что позволил себе разозлиться. Молчаливые стражи на улице его взбесили, а взгляд Мудрошлема требовал серьезного осмысления. Но…

— Нет, — сказал он.

— Вы не согласны пойти на маленькую уступку? — уточнил Пламен.

— Я уже пошел на несколько больших, поверьте, — ответил Ваймс.

Скрытые под остроконечным капюшоном глаза несколько секунд пристально смотрели на него.

— Очень хорошо, — сказал Пламен. — Пожалуйста, следуйте за мной.

Гном повернулся и, открыв дверь, шагнул в маленькую квадратную комнатку. Он жестом подозвал стражников и, как только они вошли, потянул за какой-то рычаг.

Комнатка слегка задрожала, и стены поползли вверх.

— Это… — начал Пламен.

— …подъемник, — закончил Ваймс. — Я знаю. Я видел такие, когда был у Короля-под-Горой, в Убервальде.

Имя словно упало в пустоту.

— Короля-под-Горой здесь… не уважают, — сказал Пламен.

— А я думал, он правит всеми гномами.

— Распространенное заблуждение. Однако мы уже приехали.

Подъемник с легким толчком остановился.

У Ваймса глаза полезли на лоб.

Анк-Морпорк строился на Анк-Морпорке, все это знали. Каменные дома стояли здесь еще десять тысяч лет назад. Ежегодный разлив Анка приносил массу ила, поэтому город поднимался и поднимался, и чердаки становились подвалами. Но даже теперь, как говорили, человек, вооруженный киркой и хорошим чувством направления, мог пересечь весь город по подвалам, прокладывая дорогу через подземные стены. Разумеется, если он умел дышать жидкой грязью.

Что было здесь прежде? Дворец? Храм какого-то божества, которое в конце концов стерлось из человеческой памяти? Они стояли в просторном помещении, в котором царил непроглядный мрак, но в слабом сиянии угадывались красивые своды над головой. Странное сияние…

— Это вурмы, — объяснил Пламен. — Из глубоких пещер в окрестных горах Лламедоса. Мы привезли их сюда. Здесь они быстро размножаются. Ваш ил оказался для них подходящей пищей. Они даже стали светиться ярче.

Свет двигался. Он не то чтобы освещал — скорее, обрисовывал контур предметов и полз в сторону подъемника, растекаясь по великолепному потолку.

— Они реагируют на тепло и движение, — объяснил гном.

— Э… зачем?

Пламен негромко рассмеялся.

— На тот случай, если вы умрете, командор. Они думают, что вы крыса или небольшой олень, который провалился в их пещеру. Под землей еды мало. Каждый ваш выдох — пища для вурмов. А когда, наконец, вы умрете, они… спустятся. Вурмы очень терпеливы. Они не оставят ничего, кроме костей.

— Я не намерен здесь умирать, — заявил Ваймс.

— Разумеется. Пожалуйста, следуйте за мной. — Пламен подвел гостей к большой круглой двери. Таких в дальнем конце зала было много. А еще — несколько открытых туннелей.

— Насколько глубоко мы находимся?

— Не так уж глубоко. Примерно сорок футов. Гномы хорошо копают.

— В сорока футах под Анк-Морпорком?! Тогда почему мы сейчас не дышим водой? Впрочем, назвать ее водой было бы незаслуженным комплиментом.

— Воду мы тоже хорошо умеем откачивать. К сожалению, гораздо хуже мы, кажется, умеем не впутывать в наши дела Сэмюэля Ваймса… — Гном вошел в помещение поменьше. Его потолок был покрыт толстым слоем сверкающих вурмов. Пламен указал на два маленьких стула.

— Садитесь. Не желаете ли подкрепиться?

— Нет, спасибо, — ответил Ваймс и осторожно опустился на стульчик. Он сидел почти подперев коленями подбородок. Пламен сел за маленький стол, сложенный из каменных плиток, и, к изумлению Ваймса, снял капюшон, оказавшись довольно молодым и с аккуратно подстриженной бородой.

— Как далеко простираются ваши туннели? — поинтересовался Ваймс.

— Я не вправе об этом говорить, — спокойно ответил Пламен.

— То есть вы подрываете мой город?

— Перестаньте, командор. Вы же были в убервальдских пещерах. Вы видели, как гномы умеют строить. Мы — мастера. Не опасайтесь, что ваш дом рухнет.

— Но вы не просто строите подвалы! Вы прокладываете шахты!

— В некотором смысле. Мы таким образом ищем пустоты. Свободное пространство, командор. Вот что нам нужно. Да, мы копаем в поисках отверстий. Хотя в процессе разработок порой находим глубоко залегающую патоку — наверное, вам это будет небезынтересно узнать…

— Но так нельзя!

— Правда? Тем не менее, мы продолжаем работать, — спокойно отозвался Пламен.

— Вы роетесь под собственностью, которая принадлежит другим?

— Роются кролики, командор. Мы копаем. И — да, под чужой собственностью. Как далеко вниз и вверх простирается право собственности, в конце концов?

Ваймс взглянул на гнома. «Успокойся, — подумал он. — Ты здесь ничего не поделаешь, проблема слишком велика. Пусть решает Ветинари. А ты придерживайся того, что знаешь. Разбирайся с чем можешь».

— Я веду следствие по поводу одной внезапной смерти, — сказал он.

— Да. Граг Бедролом. Ужасное несчастье, — с невозмутимостью, от которой хотелось лезть на стенку, произнес Пламен.

— Я слышал, произошло подлое убийство.

— Да, это вполне справедливо сказано.

— То есть вы признаете?

— Я так полагаю, командор, вы имеете в виду — признаю ли я, что произошло именно убийство? Да. И мы сейчас решаем проблему.

— Каким образом?

— Обсуждаем назначение задкрдга, — ответил Пламен, складывая руки на груди. — Это буквально значит «тот, кто чует». Тот, кто способен найти чистую руду истины среди обманки. По-вашему говоря, нюхач.

— Обсуждаете? Вы еще не опечатали место преступления?

— Нюхач может отдать такой приказ, командор, но мы и так уже знаем, что преступление совершил тролль. — На лице Пламена возникла презрительная насмешка, которую Ваймсу захотелось стереть.

— Откуда вы знаете? Были свидетели?

— Нет. Но рядом с трупом нашли троллью дубину, — ответил гном.

— И это все, что у вас есть? — Ваймс встал. — Хватит с меня. Сержант Ангва!

— Сэр? — отозвалась та.

— Идем. Осмотрим место преступления, пока там можно найти еще хоть какие-нибудь улики!

— Вам нечего делать на нижнем ярусе! — огрызнулся Пламен, вскакивая.

— Как вы намерены меня удержать?

— А как вы намерены миновать запертые двери?

— А как вы намерены выяснить, кто убил Бедролома?

— Я же сказал, мы нашли троллью дубину!

— И все? «Мы нашли дубину, значит, виноват тролль»? С помощью этих врак вы собираетесь развязать войну в моем городе? Потому что, поверьте, когда слухи разойдутся, начнется война. Так вот, только попробуйте — и я вас арестую.

— И развяжете войну в своем городе? — спросил Пламен.

Гном и человек яростно смотрели друг на друга, затаив дыхание. На потолке над ними собирались вурмы, впитывая брызги слюны и запах гнева.

— Кто, кроме тролля, способен напасть на грага? — наконец сказал Пламен.

— Отлично! Вы наконец-то начали задавать вопросы. — Ваймс склонился через стол. — Если хотите получить ответы, отоприте двери.

— Нет! Вам нельзя вниз, Дежурный по доске Ваймс!

Гном не смог бы вложить больше яда даже в слово «детоубийца».

Ваймс уставился на него.

Дежурный по доске… Действительно, он был дежурным по доске в маленькой школе на углу более сорока пяти лет тому назад. Мама настояла. Бог весть как она добывала этот пенни — столько стоило дневное пребывание в школе, — хотя, как правило, мадам Мало охотно принимала плату ношеной одеждой, дровами, а главное, джином. Цифры, буквы, меры и весы — программа была не самая насыщенная. Ваймс ходил в школу девять месяцев, а потом улица начала давать ему более суровые уроки. Но ему действительно доверили вытирать грифельные дощечки и доску. Ох уж это головокружительное сознание собственной власти в шесть лет!

— Вы это отрицаете? — поинтересовался Пламен. — Вы уничтожали написанные слова! Вы сами признались Королю-под-Горой в Убервальде!

— Я пошутил! — ответил Ваймс.

— То есть вы отрицаете?

— Что? Нет! Он был впечатлен моими титулами, и я упомянул и об этом… просто для смеха.

— Вы все-таки отрицаете свое преступление? — настаивал Пламен.

— Какое преступление? Я вытирал доску, чтобы на ней можно было написать еще что-нибудь? Где тут преступление?

— И вы не задумывались о том, куда отправлялись стертые вами слова? — спросил Пламен.

— С какой стати? Это же просто меловая пыль.

Пламен вздохнул и потер глаза.

— Тяжелая ночка? — поинтересовался Ваймс.

— Командор, я понимаю, что вы были юны и, наверное, не сознавали, что делали. Но теперь-то вы должны понять: с нашей точки зрения, вы гордитесь тем, что совершили наигнуснейшее преступление — уничтожение слов.

— Что-что? Стереть с доски «А — арбуз» — это тяжкое преступление?

— Немыслимое для настоящего гнома, — подтвердил Пламен.

— Правда? Но я пользуюсь доверием самого Короля-под-Горой, — сказал Ваймс.

— Я понимаю. Но здесь, внизу, шестеро многоуважаемых грагов, командор. С их точки зрения, Король-под-Горой и подобные ему сбились с пути истинного. — Пламен быстро проговорил что-то по-гномьи, слишком быстро, чтобы Ваймс успел понять, после чего перевел: — Он слишком слаб. Опасно либерален. Мелок. Он видел свет.

Пламен внимательно наблюдал за ним. «Думай». Насколько помнил Ваймс, Король-под-Горой и его окружение были те еще крепкие орешки. А граги считали их слюнявыми либералами.

— Слишком слаб? — переспросил он.

— Да. Пожалуйста, сделайте из моих слов некоторый вывод о гномах, которым я служу.

«Ага, — подумал Ваймс. — Что-то тут кроется. Намек, не более. Наш друг Пламен — мыслитель».

— Когда вы говорите «он видел свет», то, как будто имеете в виду «безнадежно испорчен», — заметил он.

— Примерно так и есть. Мы живем в разных мирах, командор. Здесь, внизу, ваши метафоры теряют смысл. Увидеть свет значит ослепнуть. Разве вы не знаете, что в темноте глаза открываются шире?

— Отведите меня к тем, кто внизу, — потребовал Ваймс.

— Они не станут слушать. Не станут даже смотреть на вас. Граги не имеют никаких дел с Верхним Миром. Они считают его дурным сном. Я не посмел рассказать им про ваши газеты, которые печатают каждый день и выбрасывают, словно мусор. Граги умерли бы от ужаса.

«Но именно гномы изобрели печатный станок, — подумал Ваймс. — Несомненно, это были неправильные гномы. И я сам видел, как Шелли выбрасывает исписанную бумагу в мусорную корзинку. Похоже, почти все гномы — неправильные. Так, что ли?»

— В чем конкретно состоят ваши обязанности, мистер Пламен? — спросил он.

— Я — главный посредник между грагами и Верхним Миром. Можно сказать, распорядитель.

— А я думал, это обязанность Мудрошлема.

— Мудрошлема? Он распоряжается покупками, передает мои приказы, расплачивается с рабочими и так далее. По сути, рутинная работа, — пренебрежительно ответил Пламен. — Он новичок. Его обязанность — делать то, что велят. От лица грагов говорю я.

— От их имени вы общаетесь с дурными снами?

— Можно и так сказать. Они ни за что не позволят заносчивому словоубийце стать нюхачом. Это кощунство.

Они вновь яростно уставились друг на друга.

«И мы опять возвращаемся к Кумской долине», — подумал Ваймс.

— Они не…

— Вы позволите? — негромко перебила Ангва.

Две головы повернулись к ней, два рта произнесли:

— Что?

— Этот… нюхач. Искатель правды. Он обязательно должен быть гномом?

— Конечно! — ответил Пламен.

— Тогда как насчет капитана Моркоу? Он гном.

— Мы про него знаем. Он… аномалия, — сказал Пламен. — Его принадлежность к гномьему роду весьма сомнительна.

— Но большинство городских гномов признают, что Моркоу гном! — возразила Ангва. — И он стражник!

Пламен плюхнулся обратно на стул.

— Для здешних гномов — да, он гном. Но для грагов это неприемлемо.

— Нет ни одного закона, который воспрещал бы гному быть выше шести футов росту, сэр!

— Граги и есть закон, женщина, — огрызнулся Пламен. — Они толкуют законы, которые возникли десятки тысяч лет назад!

— Ну, наши законы поновее будут, — сказал Ваймс, — но убийство есть убийство. Слухи уже разошлись. Из-за вас гномы и тролли беспокоятся, и скоро закипят страсти. Вы хотите войны?

— С троллями?

— Нет, с городом. С обнесенным стенами местом, где существует единый незыблемый закон. Его светлость ни за что не согласится…

— Вы не посмеете!

— Погляди мне в глаза, — предложил Ваймс.

— Гномов больше, чем городских стражников, — сказал Пламен, но уже без усмешки.

— То есть вы хотите сказать, что закон — всего лишь вопрос количества? — уточнил Ваймс. — А я думал, вы, гномы, буквально поклоняетесь самой идее закона. Значит, все сводится к числам? Тогда я начну вербовать добровольцев. Троллей в том числе. Они — граждане Анк-Морпорка, как и я. Вы уверены, что каждый гном на вашей стороне? Я соберу армию. Вы не оставляете мне выбора. Я знаю, каковы порядки в Лламедосе и Убервальде, но здесь они другие. Один закон для всех, мистер Пламен. Вот как мы живем. Если я позволю захлопывать дверь перед носом у закона, можно сразу распустить Стражу.

Ваймс зашагал к двери.

— Вы слышали мое предложение. А теперь я возвращаюсь в Ярд и…

— Подождите!

Пламен не отрываясь смотрел на крышку стола и барабанил по ней пальцами.

— Я… здесь не самый главный, — сказал он.

— Позвольте мне поговорить с грагами. Обещаю не стирать слова.

— Нет. Они не станут с вами говорить. Граги не разговаривают с людьми. Они ждут внизу. Им известно о вашем приходе. Они испуганы. Граги не доверяют людям.

— Почему?

— Потому что вы не гномы, — ответил Пламен. — Потому что вы… вроде сна.

Ваймс положил руки ему на плечи.

— Тогда пойдем вниз, — предложил он. — Расскажи им о ночных кошмарах и укажи на меня.

Долго стояла тишина. Наконец Пламен произнес:

— Хорошо. Но я действую против собственной воли, учтите.

— Я с радостью внесу это в протокол, — сказал Ваймс. — Спасибо за помощь и сотрудничество.

Пламен встал и извлек из недр одеяния связку замысловатых ключей.

Ваймс пытался следить за дорогой, но это было нелегко. Повороты и развилки в темных коридорах казались одинаковыми. И под ногами не хлюпало. Как далеко тянулись туннели? И как глубоко? Где они выходили на поверхность? Гномы пробивались сквозь гранит. Возможно, они умели ходить и по речной тине.

Впрочем, в большинстве случаев гномы не столько вели шахту, сколько расчищали место — выносили ил, прокапывались из одного старинного, сочащегося водой помещения в другое. И вода отчего-то уходила.

Что-то блестящее — возможно, волшебное смутно виднелось в темных коридорах, когда они проходили мимо. Слышалось странное пение. Ваймс знал некоторые выражения на гномьем — например, «топор моей тетки тебе в голову!», — но это пение не походило ни на что знакомое. Оно больше напоминало короткие слова, произносимые очень-очень быстро.

С каждым новым поворотом его гнев возрастал. Их водят кругами, так ведь? Исключительно издевки ради. Пламен шагал впереди, предоставив Ваймсу брести на ощупь и периодически стукаться головой.

Гнев так и бурлил. «Все это просто дурацкие отговорки! Гномов не волнует закон, Ваймс, Верхний Мир! Они копают под городом и не повинуются нашим правилам! Черт возьми, Пламен сам признал, что совершилось убийство! Так почему же я терплю эту проклятую комедию?»

Он миновал еще один туннель, на сей раз с приколоченной поперек входа доской. Ваймс выхватил меч, крикнул: «А здесь что такое?», разрубил доску и зашлепал по туннелю. Ангва последовала за ним.

— Разумно ли это, сэр? — шепнула она на ходу.

— Нет. Но мистер Пламен у меня уже в печенках сидит, — прорычал Ваймс. — Ей-богу, еще один дурацкий туннель — и я приведу сюда толпу стражников, и плевать на политику!

— Успокойтесь, сэр.

— Все, что Пламен говорит и делает, — вопиющее оскорбление! У меня прямо кровь кипит! — заявил Ваймс, шагая вперед и не обращая внимания на возгласы Пламена.

— Впереди дверь, сэр!

— Я еще не совсем ослеп! Только наполовину! — рявкнул Ваймс.

Он протянул руку к большой круглой двери с колесом в центре. На ней мелом были написаны гномьи руны.

— Ты можешь их прочесть, сержант?

— Э… «Смертельная опасность. Затопление. Не входить», — сказала Ангва. — Примерно так, сэр. Это водонепроницаемая дверь, сэр. Я такие видела.

— И тоже заперта, — заметил Ваймс. — Похоже, сплошное железо… Ч-черт!

— Сэр?

— Напоролся на гвоздь. — Ваймс сунул руку в карман. Сибилла исправно следила за тем, чтобы в нем каждый день был чистый платок.

— Гвоздь в железной двери, сэр?

— Ну, значит, заклепка. Я в темноте ничего не вижу. Почему бы им не…

— Следуйте за мной! Это же шахта. Здесь опасно, — предостерег Пламен, наконец догнав их.

— Вас заливает? — поинтересовался Ваймс.

— Ничего удивительного. Но мы знаем, как бороться с водой. А теперь держитесь ближе ко мне!

— Я так и поступлю, сэр, если буду знать наверняка, что мы идем прямой дорогой! — возразил Ваймс. — В противном случае я предпочту поискать короткий путь.

— Мы уже почти пришли, командор, — сказал Пламен, шагая в темноту. — Почти пришли.

Тролль брел бесцельно и безнадежно…

Его звали Кирпич, хотя сейчас он этого и не помнил. Голова болела. Дико болела. Ето все из-за «Скреба». Как там, ета, говорят? Когда начинаешь наводить «Скреб», значит, типа, ты пал так низко, что даже тараканам приходится нагибаться, чтоб на тебя плюнуть…

Вчера ночью… что там стряслось? Что он видел, что сделал? Какие именно картинки в его пульсирующем, кипящем мозгу были правдой? Ета, огромные косматые слоны, наверное, все-таки ему померещились. Кирпич был уверен, что в городе нет никаких огромных косматых слонов, потому как если б они были, то, ета, он бы их раньше заметил и на улицах лежали бы огромные кучи етого самого, ну и, типа, все такое… короче, он бы точно заметил.

Его звали Кирпич, потому что он родился в городе. Тролли состоят из метаморфической породы, а потому зачастую принимают облик местных камней. Он был грязно-оранжевого цвета, с рисунком в виде горизонтальных и вертикальных линий. Если Кирпич стоял вплотную к стене, то почти сливался с ней. Но большинство и так не замечало Кирпича. Он был из тех, чье существование — само по себе оскорбление для приличных граждан. С их точки зрения.

Ета, а шахта с теми гномами — правда или нет? Он, типа, пошел искать укромное местечко, чтоб отлежаться и поглядеть красивые картинки, и вдруг — опаньки! — оказался в гномьей норе. Ну, ето точно глюк. Хотя-я… на той улице говорили, типа, что какой-то тролль залез в гномий ход, ага, и все теперь его ищут, и вовсе не затем, чтоб поздороваться… Говорят, Лавина очень, очень хочет его найти. Пацаны разозлились. Пацанам не понравилось, что какой-то тролль, ета, замочил гнома, который говорил плохие слова. Они там, ета, рехнулись все, что ли? Хотя-я… неважно, рехнулись или нет, потому что они, ета, будут задавать вопросы, от которых потом больно целый месяц, так что, ета, он лучше спрячется подальше…

С другой стороны… Гномы все равно не отличают одного тролля от другого. И никто его не видел. Поэтому, типа, надо вести себя как всегда. И все будет тип-топ. Тип-топ, ага. И ваще, ето ж не мог быть он…

До Кирпича… — ага, ета, типа, меня так зовут, я ж всю дорогу помнил — до Кирпича дошло, что на дне мешочка у него еще осталось немного белого порошка. Теперь надо только найти испуганного голубя и капельку спиртного. Любого. И тогда все будет тип-топ. Дык. Да ваще. Не о чем беспокоиться.

Дык.

Когда Ваймс вышел на улицу, залитую ослепительным солнечным светом, первое, что он сделал, так это втянул побольше воздуха, а затем вытащил меч и поморщился, когда раненая рука дала о себе знать.

Свежий воздух. О да. Под землей у Ваймса кружилась голова и крошечный порез чесался. «Пусть Игорь на него глянет. В подземной грязи можно подцепить любую дрянь».

Да, вот так уже лучше. Ваймс почувствовал, что остывает. Внизу ему было не по себе.

С первого взгляда толпа на улице уже всерьез походила на банду, но со второго взгляда Ваймс определил, что она скорее напоминает кекс с изюмом. Вовсе не нужно много людей, чтобы превратить встревоженную, возбужденную толпу в боевую силу. Там крикнуть, тут пихнуть, здесь бросить камень… и тогда, если правильно постараться, нерешительные и робкие индивидуумы сольются в большинство, которого, по сути, не существует.

Детрит по-прежнему стоял как статуя и, видимо, не обращал внимания на растущий гам. Но Кольцедел… о, черт. Он горячо спорил с первыми рядами. Стражнику нельзя спорить! Нельзя позволять втягивать себя в скандал!

— Капрал Кольцедел! — рявкнул Ваймс. — Сюда!

Гном повернулся — и тут же половинка кирпича, пролетев над головами, с лязгом отскочила от его шлема. Стражник повалился, как срубленное дерево.

Детрит двигался так быстро, что добрался до середины толпы, прежде чем Кольцедел рухнул на булыжники. Тролль сунул руку в гущу спрессованных тел и извлек оттуда извивающегося нарушителя. Затем он развернулся, зашагал обратно по проходу, который еще не успел сомкнуться, и остановился перед Ваймсом. Шлем Кольцедела вращался на мостовой.

— Отличная работа, сержант, — вполголоса сказал Ваймс. — У тебя есть план, что делать дальше?

— Я, ета, в основном тактик, сэр, — ответил Детрит.

Ну-ну. В такие минуты нельзя спорить — и нельзя отступать. Ваймс вытащил и поднял повыше значок.

— Этот гном арестован за нападение на офицера Стражи! — заорал он. — Пропустите нас, именем закона!

К его удивлению, толпа затихла, совсем как школьники, которые поняли, что на сей раз учитель разозлился всерьез. «Может быть, — подумал он, — все дело в словах на значке. Их-то не сотрешь».

В тишине из свободной руки гнома, которого крепкой хваткой держал Детрит, вывалилась вторая половинка кирпича. Годы спустя Ваймсу достаточно было закрыть глаза, чтобы припомнить стук, с которым кирпич упал на мостовую.

Ангва выпрямилась, держа на руках безчувственного Кольцедела.

— Он оглушен, — сказала она. — И, кстати, сэр, обернитесь на секундочку…

Ваймс рискнул оглянуться. Пламен — по крайней мере, этот гном в кожаном облачении вполне мог быть им — стоял в тени за дверью. Толпа смотрела на него.

— Нам дозволено уйти? — уточнил Ваймс, кивком указывая на гнома.

— Думаю, это самое лучшее, сэр, вам так не кажется?

— Ты права, сержант. Детрит, держи крепче этого придурка. Возвращаемся, ребята.

Толпа почти беззвучно расступилась, пропуская их. Тишина сопровождала стражников всю дорогу до Псевдополис-Ярда…

…А там ждал Отто Шрик из «Таймс» с иконографом наготове.