Настоящая фантастика – 2013 (сборник) Гелприн Майкл
Запертый в «саркофаге» Сэм, конечно, не мог слышать переговоров людей, но чувствовал их по пульсации полей. Он прекрасно понимал, что сейчас эти «приматы» решают его судьбу, поэтому сосредоточился лишь на одном – поиске слабого места в созданной ими защите «саркофага». И вот когда ему показалось наконец, что он нашёл, «саркофаг» вдруг вонзил в Сэма больше десятка игл сразу в нескольких местах тела. Как ни был быстр метаморф, машина оказалась ещё быстрее. Сэм успел нейтрализовать только три иглы, впрыснув в их каналы мгновенно твердеющий полимер. Остальные иглы достигли цели, и по ним в организм метаморфа хлынул мириад микроскопических и очень агрессивных врагов. Они в доли секунды проникли в нервную и кровеносную системы Сэма и взяли под контроль все нервные сплетения, а также сердце и лёгкие.
Тело метаморфа снова перестало ему подчиняться, не затронутым нашествием оставался только мозг. И вот Сэм услышал:
– Здравствуйте, мистер Хофман! К сожалению, вы пока не можете мне ответить, но это и неважно. Говорить буду я. Не скрою, вы – моя главная надежда в моих планах. Я очень рассчитываю на вас и прекрасно понимаю, что сделка должна быть обоюдной, чтобы ни у кого не возникло желания расторгнуть её нечестным путем. Так вот, Сэм, – Мак-Кинли перешёл на доверительный тон, – я предлагаю вам воистину грандиозный план: стать – вместе со мной, разумеется, – властителем целой планеты! Планеты под названием Земля. Вдвоём мы легко сможем осуществить это. Вы, как я понимаю, в своём нынешнем виде не нуждаетесь в маленьких человеческих радостях. Вкусная еда, прекрасное вино, красивые женщины, прочие развлечения вам неинтересны. Потому ради честной сделки я предлагаю вам в полное владение все технические ресурсы планеты! К вашим услугам будут все научные и промышленные мощности Земли. Вы сможете осуществить самые смелые проекты, совершать космические полёты, проводить самые рискованные и дорогостоящие эксперименты в любых областях науки, какие только вас заинтересуют. Ну а мне в изучение достанутся, хе-хе, нравственно-социальные аспекты нашего далеко не идеального общества…
Директор помолчал, давая возможность метаморфу осмыслить и проанализировать предложение, и снова заговорил:
– Если вы, Сэм, пришли к какому-то решению, можете моргнуть в подтверждение. Я вижу ваше лицо на мониторе… Минутку, только дам команду моим маленьким помощникам у вас внутри… Готово.
Хофман действительно внезапно понял, что веки его снова слушаются. Однако делать выводы было преждевременно. И потом, в словах этого мерзкого примата имелся свой резон. Хорошо, послушаем, что же конкретно он предложит. Вполне возможно, и не придётся его убивать, если окажется полезен.
И Сэм моргнул.
– Замечательно, коллега! – Мак-Кинли торжествовал. – Я знал, что вы даже более разумны, что вас представлял этот недокормыш Джордан. Итак, будем считать первый тур переговоров состоявшимся?
Метаморф снова смежил веки. На миг у него мелькнуло желание использовать их для вскрытия «саркофага», но он тут же отказался от этого – ведь контроль над телом вернуть пока не удалось, наноботы чутко стерегли каждое сокращение даже столь слабых мышц век. Хофман решил подождать.
– Прекрасно, Сэмми, мой мальчик! – радостно ворковал между тем Мак-Кинли. – Теперь слушай внимательно. Сейчас я запускаю программу управления твоей скелетной мускулатурой. Не пытайся действовать самостоятельно! Мои наники всё сделают сами. Они выведут тебя из бокса и проведут в твой новый дом. Уверяю, там тебе понравится. Ты готов?..
Веки гиганта вновь совершили несложное движение.
– Внимание, пуск!..
Мартин Джордан страдал бессонницей с тех пор, как сбежал «тринадцатый». А когда всё же удавалось ненадолго забыться тяжёлым сном, приходили кошмары. Вернее, один. Профессор непременно оказывался в путанице бесконечных полутёмных коридоров, знакомых и незнакомых одновременно, и тщетно пытался отыскать свой кабинет. Почему-то во сне Джордан пребывал в уверенности, что путь к спасению лежит именно через него. А спасаться было необходимо, ибо в тех же коридорах бродило нечто – непонятное, неуловимое, но весьма агрессивное, больше всего похожее на ожившую тьму, заполнявшую каждый мало-мальски значимый уголок лабиринта. Достаточно было профессору хотя бы раз наткнуться на эту тварь, и она начинала целеустремлённо охотиться за ним. В конце концов она настигала Мартина, и всегда на пороге спасительного кабинета. Сон неизбежно заканчивался одинаково: тьма падала Джордану на голову, окутывая плотным саваном, становилось невозможно дышать, и… профессор просыпался весь в ледяном поту, с дрожащими конечностями и бешено бьющимся сердцем.
Так случилось и в этот раз. Чтобы хоть немного успокоиться, Джордан схватил с ночного столика стакан, в котором ещё оставалось несколько глотков виски. Вчера профессор решил испробовать старинное средство от бессонницы – напиться и забыться. Однако ж не вышло! Снова были и проклятый лабиринт, и злобная тьма, и бесконечный бег по бесконечным коридорам.
Джордан поднёс ко рту стакан, и зубы предательски клацнули о его край. Морщась, Мартин влил в себя вонючую жидкость. Огненный поток прокатился по пищеводу и рухнул в пустой желудок. Несколько секунд желудок и пищевод решали: принять мерзкий напиток или вернуть обратно? Наконец профессору удалось их уговорить, и от желудка по телу поплыла долгожданная волна тепла и умиротворения.
Но сон пропал окончательно. Джордан посмотрел на часы – половина второго ночи. Ну, что за дерьмо!.. Он обречённо поднялся с кровати, побрёл в ванную, некоторое время постоял над ней, размышляя: принять или не принять? Потом всё-таки отказался от этой мысли и ограничился умыванием и бритьём.
Пара тостов с сыром и большая чашка капучино окончательно убедили, что самым правильным будет отправиться в Институт и попробовать поработать. Благо, там оставалась ещё куча недоразобранных записей от последней серии экспериментов.
Грин-карта позволяла Джордану появляться в Институте в любое удобное для него время. Уже выруливая на парковочную площадку перед главным корпусом, Мартин заметил на тёмном фасаде неяркое пятно света. Странно, ещё один полуночник?.. Профессор перевёл мобиль в режим «сна» и не удержался, попробовал вычислить освещённое помещение. Получалось – малый конференц-зал. Тем более непонятно: ведь он уже год как ни разу не использовался – не было необходимости. А уж ночью?!..
Джордан поднялся в лабораторию, запустил дремлющий компьютерный комплекс в режим тестирования и, потянувшись за пачкой распечаток на краю стола, задел рукавом тумблер интеркома. Рука так и повисла на полпути к цели, потому что ворвавшиеся в комнату голоса мгновенно завладели вниманием профессора.
– …продолжаю настаивать именно на моём варианте плана! – говорил на повышенных тонах Мак-Кинли. – Не забывай, что я полностью контролирую твоё тело!
– Когда-нибудь ваш контроль ослабнет. Вы – люди, от природы склонны совершать ошибки. А я подожду.
Второй голос Мартин узнал не сразу. Вернее, совсем не узнал, но догадался, кому он принадлежит. И от этого у него по спине побежали мурашки, а на голове явственно зашевелились волосы. Метаморф! Это исчадие ада как ни в чём не бывало беседовало с директором и даже, похоже, спорило о чём-то?..
– Сэмми, – Мак-Кинли сбавил тон, – ты неправильно истолковываешь мои слова. Я вовсе не хочу навредить тебе! Наоборот. Все наши предварительные договорённости остаются в силе! Согласись, план мой просто гениален?..
– Нет.
– Почему?!..
– Потому что в нём есть существенный изъян. Каким образом я попаду на остров? Вы же отказываетесь от силового вторжения. А тест я пройти не смогу – он предназначен лишь для вас, людей.
– Ты забываешь о моих чудненьких наноботиках, Сэмми! Я обещаю, что ты легко пройдёшь сквозь Врата… Пойми, мне много и не надо. Я беру себе остров, а ты – всё остальное. Однажды обеспечив бедного старину Роя всем необходимым для его скромной жизни, ты останешься полным хозяином планеты!
У Джордана от этих слов резко пересохло в горле и снова предательски зачастило сердце. Чёрт, что же они задумали?!.. Каким образом Мак-Кинли удалось подчинить этого монстра? Что значит «полным хозяином планеты»?.. Он что, собирается отпустить Хофмана на все четыре стороны?!.. Но это же – прямое предательство! Нужно немедленно сообщить службе безопасности. Начальник СБ – вполне вменяемый человек и вроде бы добросовестный служака… Стоп! Но как же он тогда допустил, чтобы метаморф свободно разгуливал по Институту? Да ещё встречался с директором во внеурочное время?.. Даже если всё происходящее – исключительно инициатива Мак-Кинли, служба безопасности должна быть в курсе. Просто по умолчанию! Но раз такое происходит, значит, и в СБ есть кто-то, допустивший это. И скорее всего – сам начальник безопасников…
Чёрт, что же делать?.. Джордан вскочил со стула и заметался по лаборатории. Хорошо, что они не знают, что он всё слышал. Иначе бы… Мартин невольно передёрнул плечами от подкатившего страха. Ладно, что ещё можно сделать?.. Он наконец остановился и заставил себя мыслить последовательно. Дело настолько серьёзное, что речь идёт о безопасности планеты, а значит, возможно и необходимо поставить в известность Совет безопасности ООН! Благо, профессор имел случай познакомиться ранее с самим Тревеньяном. Где-то же был номер его дежурного секретаря…
Джордан принялся лихорадочно шарить по карманам, потом кинулся к кейсу с личными документами и не заметил, как на панели внешней связи зажёгся сигнал вызова. Звуковое сопровождение профессор постоянно отключал, чтобы тот не отвлекал его во время работы. Когда же Мартин наконец заметил вызов, то даже не удивился, что кто-то ищет его посреди ночи в лаборатории. Он бросился к столу и вдавил клавишу ответа, забыв про включённый интерком.
– Профессор Джордан слушает!
– Это командир группы специального назначения Совбеза ООН, майор Баззард. Оставайтесь на месте! В здании Института проводится спецоперация.
– А, Марти, так ты на работе? – тут же раздалось из интеркома. – И подслушиваешь? Ну, что за ребячество! Как тебе не стыдно!..
– Да, пусть ребячество! – Джордан вдруг разозлился. Наверное, от страха. – Зато теперь вам, Мак-Кинли, придётся ох как несладко!
– Ты в этом уверен?
– В здании работает спецназ Совбеза ООН!
– Ну и что? А вот ты хорошо запер дверь лаборатории?.. – ехидно поинтересовался директор и вдруг захохотал.
– О чём вы?! При чем тут… – Джордан осёкся, вдруг осознав смысл вопроса. Судорожно оглянулся на вход, но диафрагма была на месте. Он опрометью кинулся к ней и хлопнул ладонью по аварийной блокировке. Над входом зажёгся красный круг, а поверх диафрагмы опустился бронещит.
Профессор без сил привалился к нему, а из интеркома на него продолжал литься нескончаемый издевательский смех Мак-Кинли.
7
На сей раз внеочередное заседание Совета безопасности ООН было объявлено закрытым даже для аккредитованных при организации журналистов. Конечно, столь непопулярное решение тут же обросло густой шерстью слухов и сплетен, но председателю Совбеза было глубоко плевать на них. Виттенхайм никогда не жаловал этих выскочек и бумагомарак. Его бы воля, и ни один репортёришка даже близко не подошёл к дверям офиса!
А сегодня, когда в прямом смысле решалась судьба всего прогрессивного человечества, писакам и вовсе нечего здесь делать. Виттенхайм резко встряхнул седеющей головой, отгоняя прочь мрачные мысли и желания, и усилием воли вернул внимание к разговору. Вернее, к пошлому и банальному торгу с директором Института новых биотехнологий. Да-да, этот наглый ирландец посмел торговаться с Советом безопасности планеты!
– И как же вы представляете себе проникновение через Врата вашего биорга, Мак-Кинли? – устало поинтересовался Тревеньян. – Мы уже битый час делим с вами шкуру неубитого медведя, как говорят русские. И мне, да и остальным, непонятно, почему Совет безопасности должен идти вам на такие уступки?
– Ну, о каких серьёзных уступках речь?! – делано возмутился Мак-Кинли, взмахнув руками. – Всего-то прошу передать Институту – подчёркиваю, не мне лично! – контроль над «Зелёным оком», как только Хофман его подчинит. Ведь вся деятельность этого… псевдоразумного комплекса, по сути, проходит именно по профилю моего учреждения. Это же самые что ни на есть новейшие биотехнологии!..
– Но это же и означает, что ваш Институт получит в распоряжение очень могущественный рычаг давления на общественное мнение?.. – гнул своё Тревеньян.
– Рычаг – да, давление… – Мак-Кинли скорбно усмехнулся. – Разве я похож на человека, способного навредить хоть как-то людям, когда положил свои лучшие годы им же на служение? И вам не стыдно такое говорить, господин первый заместитель?
– Давайте-ка без намёков, Рой! – резко вмешался Виттенхайм. – И хватит препираться! Или вы немедленно излагаете нам суть решения проблемы, или…
– Всё-всё, господин председатель! – быстро закивал Мак-Кинли. – Прошу меня извинить… Итак. Я нашёл способ контролировать действия метаморфа четвёртого поколения, известного вам как Сэмюель Хофман. Кстати, сразу хочу внести ясность, что Сэм – не биорг, а именно метаморф. В его организме нет ни одной привнесённой искусственной детали, ни одного микрочипа! Все изменения – результат последовательного ряда биологических трансформаций…
– А как же вы его тогда контролируете?
– С помощью наноботов… Но они не являются частью организма Хофмана, а лишь внешними устройствами.
– Допустим. – Виттенхайм переглянулся с остальными членами Совета. – А что дальше?
– Дальше – я разработал программу, следуя которой метаморф сможет пройти квест «Ока» и, соответственно, Врата.
– Уж не думаете ли вы, что у «Ока» не хватит возможностей отличить настоящего человека от биологического… монстра?
– А кто сказал, что «Око» предпочитает иметь дело только с людьми?..
Теперь запереглядывались и заёрзали все одновременно. Действительно, никто не слышал от «компьютерного бога» никаких намёков на исключительность человека. «Око» приглашало в свой рай всех желающих, кто бы смог пройти его тест.
– Но ведь квест-игра рассчитана именно на человеческую психологию, – снова заговорил Тревеньян, – а, насколько я понимаю, ваш метаморф имеет весьма своеобразные представления об этике, морали и нравственности?
– Вы правы, конечно! – Мак-Кинли заулыбался и энергично потёр руки. – В этом-то и состоит моё ноу-хау. С помощью наноботов я могу навязать Хофману – временно, разумеется! – чисто человеческую форму поведения. Эти милые «букашки» станут его суфлёрами на время прохождения теста и Врат. Ну а когда метаморф окажется там…
– Понятно. А вы уверены, что Хофман справится с защитными структурами «Ока»? Как мы успели убедиться, возможности их весьма велики.
– Согласен. Но все они нацелены на внешнюю угрозу и вряд ли рассчитаны на оборону изнутри.
– Троянский конь… – Тревеньян посмотрел на Мак-Кинли долгим, тяжёлым взглядом, в котором причудливо смешались ненависть, презрение, восхищение и жалость. Но ирландец и ухом не повёл.
– М-да, господин директор, – произнёс Виттенхайм совершенно ровным голосом. – Признаюсь, я ошибся в вашей оценке. Вы оказались ещё большим мерзавцем, чем я думал…
Сэм Хофман проснулся. Это было второе пробуждение в его новом и, как он рассчитывал, временном жилище. Мак-Кинли поместил метаморфа на своём ранчо в оазисе Вермонт и сдержал слово, в том смысле, что Сэм действительно чувствовал себя здесь в относительной безопасности и свободе. Но – именно относительной! По ночам Хофман от одной лишь мысли, что вынужден подчиняться, пусть и под контролем наноботов, презренному примату, начинал рычать и светиться в ультрафиолетовом диапазоне, распугивая немногих ночных обитателей оазиса – грызунов, летучих мышей и шакалов. Бедные животные в радиусе сотни метров от виллы, сбитые с толку, кидались в панике в свои убежища, уверенные, что взошло солнце, застав их врасплох.
Как всегда, в силу уже сформировавшейся привычки Сэм просканировал окружающее пространство, не раскрывая глаз. Его новая сенсорная система теперь воспринимала любые полевые возмущения – от акустических до гравитационных. Наниты в организме Сэма не мешали этим его действиям, как и многим другим. Единственным свидетельством существования чужеродных объектов внутри своего тела Хофман мог бы назвать утерю способности к метаморфозу. При других обстоятельствах ситуация, наверное, даже развеселила бы Сэма: метаморф, не способный изменяться! Но только не теперь.
Хитрый Мак-Кинли запрограммировал наноботы таким образом, что малейшая попытка Хофмана начать перестройку тела вызывала паралич нервной системы и одновременно дичайшие фантомные боли, от которых мутнело в глазах и подступала тошнота. Сэму оставались подвластны лишь бессильная ярость и бесконечная ненависть к мерзкому примату, взявшему над ним власть. Над ним – самым совершенным созданием на планете!
Хофман не оставлял попыток найти лазейку в тщательно продуманной Мак-Кинли системе контроля над метаморфом, но до сих пор безрезультатно.
Сканирование территории ранчо не принесло ничего нового. В недалёкой речушке плескалась мелкая рыбёшка, над обширной луговиной позади хозяйственного двора вились скрипуны – крупные серые насекомые, в которых с большим трудом можно было распознать стрекоз. Твари были изрядно лохматы, толсты и обладали короткими, раздвоенными на концах хвостами, издававшими при полете неприятный скрежещущий звук.
Хофман решил, что сегодня сделает пробежку вверх по речке, а потом вернётся вплавь и под водой. Никогда не помешает подтвердить собственные кондиции, раз уж невозможно как-то их изменить.
Когда же спустя час он вернулся к дому, его ждал неприятный сюрприз: вернулся хозяин ранчо. Мак-Кинли сидел в шезлонге на веранде и потягивал через соломинку какой-то алкогольный коктейль из пузатого коньячного бокала.
– Привет, Сэмми! – пьяненько приветствовал он Хофмана. – Есть хорошие новости.
– У тебя нашли саркому в четвёртой стадии? – мрачно поинтересовался метаморф, останавливаясь перед учёным.
– Ха-ха! Мне нравится твоё чувство юмора, Сэм. Оно почти человеческое! – Мак-Кинли резко оборвал смех. Лицо его стало злым, черты заострились. – Этот самодовольный индюк, Виттенхайм, посмел назвать меня мерзавцем!
– Кто он?
– Тот, без которого мой план не может быть осуществлён! Только Виттенхайм вправе решить: пустить тебя на Маврикий или нет.
– Значит, он разрешил.
Хофман ухмыльнулся и сел прямо на пол веранды, скрестив ноги.
– Но он при этом оскорбил меня!.. – рявкнул ирландец. – Проклятый бош! Ну ничего, скоро, очень скоро мы рассчитаемся с ними со всеми. Они ещё пожалеют, что родились на свет!..
– Конечно, пожалеют, – зловеще откликнулся Сэм, вперивая в Мак-Кинли тяжёлый взгляд.
– Но-но! – передёрнул тот плечами. – Не забывай о своём положении, парень… Ладно. – Он поставил пустой бокал на пол рядом с шезлонгом и кряхтя поднялся. – Нечего рассиживаться, пора за работу! Идём со мной. Твоя подготовка к внедрению в «Зелёное око» начинается прямо сейчас!..
Контрольный квест на деле оказался не таким уж сложным. Сэм легко разгадал все предложенные «Оком» психологические и этические головоломки, набрав в сумме вдвое больше баллов, чем получил на старте. Точнее, прошел квест не метаморф Хофман, а некто Чарли Смит из Ливерпуля, психоматрицу которого Мак-Кинли всадил в голову Сэма и сделал её доминантной по отношению к телу носителя. Сознание же Хофмана очутилось в серьёзной изоляции – будто Сэма заперли в тёмном чулане с крошечным окошком под потолком. Через него едва пробивался свет окружающей реальности, а уж разглядеть что-либо было и вовсе невозможно. От яростного и безнадёжного бунта против подсадной личности метаморфа удерживало только твёрдое обещание Мак-Кинли – сразу после завершения операции «Троянский конь» мерзкий Чарли исчезнет, стёртый всё теми же нанитами.
И вот наконец долгое блуждание по виртуальному лесу закончилось. Чарли остановился перед самой обычной дверью, правда вделанной в ствол гигантского олеандра. На пушистую ветку перед Смитом уселась какая-то птаха с ярко-зелёным оперением и красным хохолком на голове. Птица скосила на человека выпуклый умный глаз и приоткрыла массивный, загнутый книзу клюв.
– Тебе чего? – не удержался Чарли, уже по опыту зная, что в необыкновенном лесу можно встретить кого угодно, в том числе и разумную птицу.
– Сахар есть? – внятно спросила птица, судорожно щёлкнув клювом.
– Нету, – развёл руками Смит, стараясь скрыть невольное удивление.
– Тогда проходи, – безо всякой логики заявила птица и махнула крылом на дверь.
Чарли взялся за массивную бронзовую ручку и потянул. Скрипнули петли, и дверь нехотя поддалась, оказавшись довольно массивной. Смит опасливо заглянул в открывшийся проход. Это был с виду обычный коридор, вырезанный в толще ствола дерева. Вот только его протяжённость явно превышала диаметр олеандра. Раз в десять. А в конце из полумрака проступала ещё одна дверь – близнец первой.
– Чего встал? – раздалось над головой Чарли. – Проходи, не задерживай!
Смит посмотрел наверх. Зелёная птица, казалось, насмешливо разглядывала его то одним, то другим глазом. Потом наклонилась и начала чистить клювом когти на правой ноге.
Чарли набрал побольше воздуха и, пробормотав «до свидания», шагнул в коридор. Он успел сделать лишь пару-тройку шагов, как дверь за его спиной закрылась со знакомым скрипом. Смит очутился в полной темноте. И хотя заплутать в ней не представлялось возможным – коридор был прямым и достаточно коротким без всяких ответвлений, – мелкие коготки страха мгновенно вцепились в сердце. Оно тотчас ёкнуло и кинулось в галоп. Громко сглотнув, Чарли заставил себя сделать следующий шаг, потом ещё один, и ещё. Чтобы успокоиться он принялся считать шаги, прикинув, что до второй двери их должно набраться не больше двух десятков. Однако когда их число перевалило за полсотни, страх вернулся и на сей раз вцепился в желудок Смита. Чарли охнул, ноги его подкосились, и он сполз по гладкой, отполированной кем-то стене на такой же гладкий пол.
Несколько минут потребовалось Смиту, чтобы унять распоясавшееся воображение и загнать страх обратно, в глубину сознания. Тогда он снова встал на ноги и, придерживаясь за стену, побрёл дальше. И почти сразу уткнулся в долгожданную дверь! Но вот открыть её с ходу не получилось.
Чарли пробовал и так, и этак – толкал, пинал, тянул за гнутую ручку – всё без толку. Наконец, отчаявшись, он уселся перед дверью по-турецки и попытался медитировать. С третьей попытки у него неожиданно получилось войти в транс, и он оказался в некоем месте без границ и направлений. Куда ни глянь – всюду заполненное полупрозрачным туманом пространство, в котором тонули и звуки, и свет. Словно по наитию Чарли спросил вслух:
– Как мне открыть дверь?
И спустя то ли несколько секунд, то ли веков из окружающей пустоты возник ответ:
– Вспомни слово…
В то же мгновение Смит вновь ощутил себя сидящим на тёплом деревянном полу. «Слово?.. Хм!.. Что же имелось в виду?..»
– Откройся! – чётко и раздельно произнёс он.
Безрезультатно.
– Пожалуйста, откройся…
С тем же эффектом.
– Я хочу выйти!..
Ничего. И тут его осенило:
– Врата!..
Знакомый скрип, и в глаза Смиту ударило ослепительное солнце. Следом прилетели чудные запахи и звуки – соль, йод, свежесть, посвист ветра и шорох волн в прибое. Чарли вскочил и с замиранием сердца шагнул в залитый светом проём.
Он стоял на выпуклом лбу тёмно-бурой скалы, выступавшей из морской кипени на несколько метров. Вдали сквозь дымку испарений смутно проступал зелёно-коричневый берег, а прямо перед Смитом скала заканчивалась необычным образованием, действительно похожим на каменную арку входа.
Чарли оглянулся. Позади у самой линии горизонта вставала свинцово-чёрная стена низких туч, то и дело пронзаемая бело-синими грозовыми разрядами. Там бесновалась буря, а здесь гулял лёгкий бриз, и щедрое солнце грело в своих могучих ладонях море и скалы.
Человек глубоко вздохнул и двинулся через арку Врат прямо в пену прибоя.
Сэм стоял по щиколотку в тёплой и ласковой воде и ошалело озирался. Переход был столь внезапным, что Хофман не сразу осознал, что тело снова слушается его. Его, а не этого жалкого человечишку! Первой мыслью стало: Мак-Кинли сдержал слово. Но уже через секунду Сэм с удивлением определил, что в организме его больше нет ни одного нанита! И это открытие едва вновь не повергло его в шок.
Как же так?! Что произошло? Куда делись эти мерзкие твари? А вдруг это какая-то новая уловка зловредного примата? Может быть, Мак-Кинли специально смоделировал ему состояние свободы, чтобы Сэм наиболее эффективно выполнил условия их договора?..
Хофман вышел из воды, опустился на мягкий как пух песок и погрузился в самоанализ. Он последовательно проверил все важнейшие системы организма – нервную, кровеносную, эндокринную, вегетативную, – полный порядок, никаких следов инородного присутствия. Сэм вытянул левую руку перед собой, сосредоточился, и кожа на ней за считаные секунды покрылась мелкой чешуёй с металлическим блеском. Ещё одно лёгкое мысленное усилие – включилось биополевое зрение. Хофман теперь совершенно чётко и ясно различал все живые объекты на сотню метров вокруг. Стена густой растительности, окаймлявшая широкую полосу пляжа, буквально кишела жизнью. Тысячи крохотных биополевых сгустков принадлежали различным насекомым и мелким пресмыкающимся. Крупных форм пока что не наблюдалось.
– Итак, – произнёс вслух Сэм, только для того, чтобы услышать свой голос, – прощайте, мистер Мак-Кинли. Похоже, здесь наши пути с вами расходятся. Пожалуй, я оставлю этот симпатичный мирок себе, а вы уж там как-нибудь перебьётесь в своих отравленных каменных трущобах!..
Метаморф гибко вскочил и длинными кошачьими прыжками понёсся к недалекой стене зарослей.
8
Дом стоял посреди небольшой поляны, поросшей кудрявой светло-зелёной травой пополам с низкими куртинами широколистого кустарника, усыпанного ярко-синими крупными цветами. Сэму потребовалась долгая минута, чтобы сообразить, что же в этом доме не так. С виду – обычный одноэтажный коттедж, таких на Среднем Западе, где-нибудь в Канзасе или Айдахо, полным-полно. Но что-то всё-таки насторожило метаморфа. Может быть, слишком плавные линии очертаний или необычная скруглённость углов?..
Пришлось сделать по направлению к дому ещё с десяток шагов, прежде чем Сэм догадался: в доме не было ни одного шва или стыка! Создавалось впечатление, что его отлили из единой формы или… вырастили?!
От этой шальной мысли Хофман снова замер. Неслышный зуммер опасности проснулся глубоко внутри под черепной коробкой и привёл в состояние боеготовности все защитные системы организма. Однако непосредственной угрозы от дома не исходило, и Сэм успокоился.
Конечно, это проделки местного суперкомпьютера, возомнившего себя творцом идеального мира! Как его… «Зелёное око»?.. Ну-ну, посмотрим, на что ты ещё годишься. Пока ничего особенного не продемонстрировал. А как насчёт систем обороны?..
Сэм быстро подошёл к стене дома. Вблизи она вовсе потеряла видимость искусственности и больше всего напоминала теперь кору дерева. Метаморф вытянул руку вперёд, сформировал вместо пальцев биокерамические лезвия-когти и вонзил их в поверхность стены. На долю секунды Сэму показалось, что дом вздрогнул, и Хофман будто бы даже уловил тихий вскрик. Однако он продолжил погружать сверхтвёрдые когти в стену, одновременно активировав контактный анализатор. Спустя ещё пять секунд Сэм знал, что материал стены представляет собой обычную древесину, родственную рододендрону, с той лишь разницей, что в неё каким-то образом была встроена – или вживлена?! – тончайшая микросеть из металлического полимера очень сложной структуры. Анализатор Сэма так и не смог идентифицировать её состав.
И самым непонятным было то, что эта загадочная микросеть не являлась элементом исключительно дома, она плавно переходила из основания его стен в почву острова и дальше, в её глубину. А при более тщательном исследовании Сэм обнаружил, что тончайшие микроволокна присутствуют буквально повсюду, вплоть до самой крохотной травинки и листка каждого растения!
Это открытие могло означать лишь одно: «Око» сумело создать универсальную систему контроля за состоянием подвластной ему территории.
Метаморф прекратил опыты со стеной «живого» дома, убрал когти и с интересом понаблюдал, как быстро затягивается свежей тканью нанесённые им повреждения. Не прошло и минуты, как от дырок ничего не осталось. Поверхность стены вновь была идеально ровной и целой.
Итак, первое важное открытие Сэм сделал. Его противник предусмотрительно позаботился об эффективном способе самовосстановления созданного им мирка. Но это его не спасёт, потому что Сэм тоже полон сюрпризов, могущих стать весьма неприятными в случае открытого столкновения. А то, что оно неизбежно, Хофман почти не сомневался: кто же добровольно отказывается от власти?
«А ведь у тебя должны быть и другие способы контроля, жалкая железяка! Не может не быть… Да и охранный комплекс – тоже». Сэм настроил внешние сканеры на полный электромагнитный спектр – от радиоволн до мягкого рентгена – и почти сразу обнаружил несколько движущихся источников коротковолнового излучения. Его вели! Аккуратно и ненавязчиво. Чего и следовало ожидать.
Сэм усмехнулся про себя и для начала активировал инфракрасный экран. Теперь для тепловых датчиков, как живых, так и искусственных, он стал невидим. Экран полностью поглощал его собственное излучение, а внешние окружающие потоки отводил в сторону. Если метаморф не двигался, его вовсе невозможно было засечь, а при движении на общем фоне возникали лишь лёгкие искажения тепловой картинки – будто перемещается некая линза.
Обнаруженные «шпионы» бестолково заметались по округе, и Сэм позволил себе позлорадствовать: один – ноль, железяка! Рано обрадовался. Не прошло и минуты, как над поляной появились сразу с нескольких направлений… огромные стрекозы. Они дважды пронеслись у Сэма над головой, а затем, образовав круг диаметром метров тридцать, медленно двинулись по нему, причём боком, направив головы на Хофмана.
«Вот же твари! – разозлился Сэм. – Ну, я вам сейчас…» Однако он ничего не успел сделать. В двух шагах от него из высокой травы поднялся человек. Странно, но ни один из сканеров метаморфа не предупредил о присутствии на поляне постороннего. Человек словно возник из воздуха. Лишь спустя секунды Сэма озарило: телепортация! Незнакомец мог объявиться столь внезапно, только если владел подобной технологией.
«Но ведь телепортация без технических средств невозможна?.. Тогда где же финиш-камера?.. Неужели ею является сама поляна?!»
– Не напрягайся ты так, – спокойно заговорил незнакомец.
Впрочем, почему незнакомец?.. Сэм покопался в глубинах своей идеальной памяти и нашёл нужный файл: «Сергей Богданов, биофизик, эколог, тридцать шесть лет, создатель и разработчик системы регенерации биоценоза – проект «Зелёное око».
– Я тебя тоже узнал, – будто отвечая на невысказанный вопрос Сэма, продолжил учёный. – Ты – биологически модифицированный организм с произвольно реплицируемым геномом, а проще – метаморф. Правда, я чувствую в тебе и некоторые признаки искусственности, хотя пока не пойму их смысла…
– Ты хозяин? – перебил его Сэм, всё ещё пытаясь локализовать телепортационную установку и удивляясь, что не может этого сделать. А ведь его поисковая система смогла бы обнаружить даже нанокомплекс, буде такой существовал.
– Я, как ты правильно определил, создатель «Зелёного ока» – спасителя жизни на нашей планете. Я смог дать людям то, о чём они мечтали последние двести лет…
– Я предлагаю тебе добровольно передать мне все коды доступа к здешней компьютерной сети и центру управления.
Человек замолчал на полуслове, словно ультиматум застал его врасплох, но спустя мгновение рассмеялся. По-доброму, не зло – великодушно.
– Ты – забавный экземпляр, Сэм! – Он покрутил головой, успокоился. – Неужели ты думаешь, что сможешь справиться с подобной задачей?!
– Что ты имеешь в виду? – презрительно пожал плечами метаморф, одновременно приводя в действие программу боевой трансформации.
– Чтобы хотя бы разобраться в структуре и функциях «Ока», думаю, тебе понадобится лет двадцать…
Сэм не стал дослушивать самодовольные бредни жалкого сапиенса, возомнившего о себе невесть что. Он просто выстрелил в него из электрожала, выросшего на левом плече. Тысячевольтный разряд, сформировавшийся в ветвистую молнию, мгновенно прошил насквозь незащищённое тело человека и… канул в пустоту!
Учёный исчез. Так же как и появился – беззвучно и не потревожив пространства ни в одном из доступных наблюдению диапазонах.
Это было выше понимания метаморфа, и он, впервые за свою недолгую – вторую – жизнь, испугался! Это новое чувство оказалось настолько неожиданным и непонятным для Сэма, что он смог справиться с накатившей растерянностью и паникой лишь ценой невероятных волевых усилий.
Какое-то время Сэм ещё продолжал сканировать пространство и напрягать встроенные защитные контуры, ожидая нападения, но вскоре понял, что всё бессмысленно. Он вдруг осознал, что, если бы этот странный сапиенс хотел его убить, он бы с лёгкостью это сделал, в любой момент!..
Открытие лишь добавило адреналина в перегруженную сторожевую систему организма метаморфа.
Сэм, за время душевных метаний непроизвольно трансформировавшийся в чудовище, напоминающее одновременно пещерного льва и крокодила, взревел и, лязгнув страшными челюстями, ринулся с поляны в густую тропическую чащу.
Посёлок возле небольшого водопада выглядел почти игрушечным. Два десятка домиков – близнецов того, первого, на берегу – выстроились вдоль единственной короткой улочки, упиравшейся одним концом в лагуну под водопадом, а другим растворяясь в густом подлеске рододендроновых зарослей.
Метаморф замер под прикрытием широкой листвы, внимательно разглядывая и сканируя всеми сенсорами вновь открывшееся пространство. В отличие от первого дома – пустого, необжитого, – здесь кипела жизнь. То и дело между домиков мелькали фигуры ненавистных приматов – и больших, и маленьких! А ведь толстый Мак-Кинли утверждал, что сквозь Врата проходили только взрослые особи?.. Получается, приматы здесь не просто живут и наслаждаются раем, а ещё и размножаются?! Причём с какой-то невероятной скоростью: ведь и года не прошло с момента образования этого оазиса чистой биосферы…
Сэм крадучись двинулся вдоль опушки, решив обойти посёлок со стороны лагуны. Оттуда приматы уж точно не ждут опасности. Но, не пройдя и полусотни шагов, Сэм нос к носу столкнулся с подростком! Молодой примат спрыгнул с дерева в траву прямо перед мордой метаморфа. И опять Сэм не засёк вовремя чужого присутствия. Неужели и этот недоросль владеет телепортацией?!
– Привет! – вежливо произнёс мальчик. – Ты новенький?
Он разглядывал Сэма с неподдельным интересом и при этом не выказывал ни малейших признаков страха или хотя бы смущения. А Хофман в те же секунды решал: убить маленького примата или просто допросить с пристрастием и бросить?
– Ой, какой ты злой!.. – вдруг протянул мальчик. На его лице появилось сочувствующее выражение. – Наверное, тебе там, – он махнул рукой за спину Сэма, – очень плохо жилось, да?
Метаморф в ответ молча ударил его лапой с только что выращенными трёхдюймовыми когтями-стилетами и… промахнулся. Мальчишка непостижимым образом переместился и очутился справа от Сэма. Чтобы развернуться для новой атаки, метаморфу понадобилось целых полсекунды, но юный примат вновь опередил его, проявившись на сей раз за спиной.
– Почему ты сердишься на меня? – В голосе мальчика сквозила обида. – Я же не сделал тебе ничего плохого. Не хочешь разговаривать – так и скажи!..
Метаморф наконец взревел – от ярости и бессилия – и рванулся в сторону посёлка, желая только одного: крушить и убивать. Но… на очередном, пятом, прыжке он вдруг понял, что летит! Вернее, парит в трёх футах над землёй.
Никогда ещё Сэм не чувствовал себя настолько беспомощно, с тех пор как обрёл новую жизнь в лаборатории доктора Мак-Кинли. Это не было собственно невесомостью, наоборот, Сэма словно удерживали в воздухе могучие невидимые руки или лапы?.. Они позволяли ему совершать любые движения, кроме одного – опуститься и снова обрести твёрдую почву под ногами.
Метаморф ревел, брыкался, брызгал едкой слюной, капли которой, падая на траву, шипели и дымились, обугливая цветы и листья. Но едва эти брызги достигали влажной красноватой почвы, тут же бесследно поглощались ею, а повреждённые растения на глазах восстанавливались.
Схватку наконец заметили в посёлке. К опушке от домов двинулась небольшая толпа взрослых приматов, одетых в разноцветные и совершенно непохожие друг на друга по покрою одежды – хитоны, рубахи, сари, шаровары, джинсы, майки и вовсе непонятные по происхождению модели. Сэм при виде толпы забился почти в истерике, даже попытался трансформироваться обратно в человекоподобное состояние. Но для этого необходимо было как раз максимально сконцентрировать волю, отключив эмоции, а он сейчас не мог просто успокоиться.
Люди окружили метаморфа и принялись разглядывать его, оживлённо переговариваясь.
– Вы не знаете, что это за модель?..
– Айрис, ты когда-нибудь видела что-либо подобное?..
– Какой страшненький!..
– Тим, а можно его опустить? Я хочу посмотреть, как он бегает…
– Не надо, дядя Мэт. Он почему-то очень сердитый. Вдруг укусит?..
– Друзья, что же нам с ним делать?..
– А плавать он умеет?..
В тот же миг Сэм почувствовал, что летит куда-то. Невероятным усилием он смог извернуться головой вперёд и увидел стремительно приближающийся водопад. В следующую секунду с диким рёвом он врезался в водяную стену, пронзил её и впечатался в стену каменную. Вернее, всё же сумел выставить лапы перед собой и смягчить удар, а потом рухнул с высоты десятка метров в лагуну.
На удивление холодная вода моментально привела Сэма в чувство, он наконец смог сосредоточиться, провести трансформацию, превратившись в огромную саламандру, и, не всплывая, устремился прочь из лагуны по руслу неширокой, но достаточно глубокой речки.
Ночь Сэм провёл в карстовой пещере под скалой, сплошь заросшей камнеломкой и лианами. В пещере было сыро и холодно, несмотря на жаркую погоду снаружи. Вдобавок пещера оказалась обитаемой. Вначале на метаморфа-саламандру напала парочка здоровенных кобр. Эти короли джунглей устроили себе в пещере уютное гнёздышко и даже отложили яйца, потому присутствие хищного пришельца оказалось нежелательным, и змеи решили с ним разделаться. Конечно, у них не получилось. Метаморф успел бронировать свою шкуру роговыми пластинами, а затем, когда кобры, бессильно шипя, отступили, схватил их по очереди длинным хамелеоньим языком и сожрал, закусив змеиными яйцами.
Чуть-чуть удовлетворив таким способом уязвлённое, израненное мерзкими приматами самолюбие, Сэм свернулся в плотный шар, на манер броненосца, включил сторожевую сенсорную систему, реагирующую на тепло и движение, даже если бы это оказался скорпион или мышь, и провалился в глубокий, близкий к летаргическому сон. Испытавшему неоднократно стресс организму требовалось время для самотестирования и очистки от информационных и химических шлаков – остатков гормонов и медиаторов нервной системы.
Но даже в таком состоянии мозг метаморфа, вернее его аналитическая часть, продолжал работу. Если бы удалось каким-то образом визуализировать весь процесс, то, возможно, он бы выглядел примерно так.
В кубической комнате без окон, точно в геометрическом центре висел прозрачный кокон-шар. Внутри него пульсировало жемчужно-радужное облако, время от времени формируя на своей неспокойной поверхности некое подобие лица, иногда только отдельных частей – глаз, губ, лба… И каждый раз это происходило произвольно, непохоже на предыдущие и последующие трансформации. Но при этом каждый раз напротив проступившей детали лица на внутренней грани комнаты-куба вспыхивала яркая картинка – визуализация пережитого метаморфом события накануне. Пульсация и калейдоскоп картин всё ускорялись, пока не слились в сплошное мельтешение. И тогда из него медленно проступило наконец полностью сформировавшееся лицо Сэма Хофмана, и его губы произнесли лишь одно слово: стоп!
Вывод, сделанный Сэмом во сне, был непререкаем и неприятен. Весь накопленный на острове опыт однозначно говорил о том, что воевать с «Оком» бессмысленно – слишком хорошо продумана и сбалансирована система защиты и регенерации созданного им биоценоза. Но, как у всякой сложной, многоуровневой структуры, на острове непременно должен быть координирующий или управляющий центр. Скорее координирующий, ибо явную централизацию управления метаморф бы уже почувствовал. На острове, вероятнее всего, действовал принцип положительной обратной связи. И для одержания стратегической победы над «Оком» и его создателем требовалось переиграть его тактически. То есть постараться найти этот координирующий центр, не привлекая излишнего внимания сторожевых систем острова. И, только захватив центр, Сэм станет полновластным хозяином над этим раем для приматов!..
Метаморф проснулся мгновенно и тут же трансформировался в обыкновенного человека средних лет, с обозначившимся брюшком и лысиной, но ещё вполне бодрым и подвижным. Именно таким он и покинул неуютную пещеру.
И сразу вновь был атакован – рой диких пчёл буквально облепил Сэма, будто он залез к ним в гнездо! У Хофмана хватило выдержки не устраивать новую бойню – он уже понял, что ответная агрессия только усугубит ситуацию. На сей раз метаморф позволил себе лишь синтезировать феромон пчелиного льва и выделить его через поры в огромном количестве. Едва ощутив запах извечного смертельного врага, пчёлы мгновенно рассеялись в воздухе, но их тут же сменили старые знакомые – стрекозы. И Сэм понял, что «Око» заимело на него серьёзный зуб.
Однако это неприятное открытие лишь подстегнуло метаморфа. Он вновь включил тепло– и цветомаскировку и устремился на поиски.
9
Кабинет председателя Совета безопасности ООН был огромен. Тем не менее хозяин кабинета умудрялся мерить его шагами, преодолевая многие метры за какие-то секунды и тут же возвращаясь к креслу возле стола для малых заседаний – единственному занятому сейчас посетителем. Этим посетителем был шеф Института новых биотехнологий. Правда, сейчас он больше походил на проштрафившегося школьного забияку пред грозными очами директора. Несмотря на внушительные габариты, на сей раз толстый ирландец умудрился съёжиться в кресле так, что ноги его в дорогих штиблетах от Ставроне едва доставали до пола. Мак-Кинли теребил в руках большой клетчатый платок и поминутно то вытирал им потную лысину, то шумно сморкался в него же.
Тревеньян стоял возле панорамного окна, прикрытого поляризованным фильтром, и с презрительной гримасой наблюдал за этими странными манипуляциями.
– Итак, господин директор, минуло трое суток, как ваш хвалёный агент-метаморф прошёл Врата, – говорил на ходу Виттенхайм, и благодаря прекрасной акустике его голос был одинаково хорошо слышен в любом конце кабинета. – Каковы же результаты?
– Результатов пока нет, господин председатель, но…
– А связь с этим Хофманом у вас есть? – выстрелил новым вопросом Виттенхайм, внезапно останавливаясь перед Мак-Кинли и нависая над ним, как тень Фемиды.
– Но ведь её не может быть, потому что…
– То есть вы не знаете, чем занят в настоящий момент ваш опасный подопечный!
– По-моему, в прошлую нашу встречу, – вмешался Тревеньян, – вы уверяли нас, Рой, что всё продумали до мелочей?
– Я и сейчас могу со всей ответственностью…
– Бросьте, господин директор! – Виттенхайм наконец обогнул стол и почти упал в своё председательское кресло. – Теперь уже ясно, что-то пошло не так. Либо ваш метаморф сумел-таки «переварить» подсадную личность и в настоящий момент занимается своими личными делами, никак не связанными со спасением человечества, либо…
– …«Око» преспокойно «переварило» его, сделав ещё одним счастливчиком в своём раю, – закончил Тревеньян, подходя к столу и усаживаясь напротив совсем сникшего Мак-Кинли. – Какой из вариантов вы предпочитаете?
Воцарилось тягостное молчание. Первым его нарушил секретарь Совбеза.
– Поймите, Рой, нам – всем нам – нужно принять решение. И сейчас! А для этого необходимо договориться: считаем мы миссию «Троянский конь» проваленной или нет? Я лично вас прекрасно понимаю: в этого… метаморфа вложено столько сил, идей и средств, что… Но ведь никто не застрахован…
– Прекратите! – почти взвизгнул вдруг Мак-Кинли, отшвырнул загаженный платок и вскочил, опрокидывая кресло. – Вы даже не представляете, что такое Сэм Хофман! Это – вершина генной инженерии, Эверест достижений в области рекомбинаторики, это…
– …страшное оружие и абсолютно чуждое людям создание, – холодно прервал его патетику Виттенхайм. – Признайтесь, господин директор, вы проиграли. Вашим замыслам, какими бы они ни были, не суждено сбыться. Сэм Хофман вас обвёл вокруг пальца!
Мак-Кинли вновь понурился, поднял упавшее кресло и плюхнулся в него.
– Этого не должно было случиться, – пробормотал он скорее для себя. – Наниты неуничтожимы и непобедимы… Он бы с ними не… – Его блуждающий взгляд вдруг остекленел, зрачки расширились. – Врата!.. – хрипло прошептал ирландец. – Как же я раньше не догадался?!..
– О чём? – насторожились оба чиновника одновременно.
– Врата… Эта чёртова железяка – «Око», она придумала идеальный способ обезопасить себя от любых вирусов! – Мак-Кинли снова был на ногах и помчался по кабинету, как до того вышагивал сам Виттенхайм. – Врата – это ремиттирующий ЭМ-контур, он стирает любую модулированную информацию на любом искусственном носителе, кроме биологического. Именно поэтому Сэм прошёл без помех, а всё, что было подсажено в него, – дезинтегрировалось!..
– А психоматрица этого… Чарли Смита?..
– Без стабилизирующего воздействия тех же нанитов психоматрица не могла долго существовать. Наниты погибли, и сознание Сэма растворило Смита…
– То есть Хофман, пройдя Врата, обрёл прежнюю полную самостоятельность.
Мак-Кинли уныло кивнул и вернулся в кресло.
– Не хотел вам говорить до официального заседания Совета, господа, – медленно начал Виттенхайм, – но… вчера со спутника наблюдения была передана очень странная картинка…
– А что, теперь за жизнью рая можно наблюдать с орбиты? – удивился Тревеньян.
– Можно. И раньше можно было, только… Да, так вот. Из этой картинки вытекает один очень неприятный вывод.
– А что там всё-таки? – рискнул спросить толстяк-ирландец.
– Там – дети. – Виттенхайм нервно дёрнул плечом.
Читать бесплатно другие книги:
