Настоящая фантастика – 2013 (сборник) Гелприн Майкл
– Давай знакомиться, отец, – протянул через стол руку мужичок. – Меня Станом зовут, а ты вроде бы Макс? Хорошее имя, правильное.
В чём кроется правильность имени, пилот уточнять не стал, зато уловил от Стана едва заметный запах алкоголя. Дисциплина у них, однако…
– Тоска здесь, отец! – Стан и не ждал ответов. – Воды нет! Ты вообрази – совсем нет воды, никакой. А раз нет воды, так нет и рыбы. Рыбы нет, амфибий тоже нет, никого нет. Я, как первым делом ручей увидал, – сразу думаю: ага, вот где знатная рыбалка! Ушица тройная, королевская! Сейчас, думаю, удивлю мастерством! Ты, отец, настоящую королевскую ушицу небось и не едал! А там это паскудство течёт, клей этот хренов.
– Станислав Григорьевич не только крупный ксенозоолог, но и рыболов, – неведомо откуда возникшая Сандра водрузила на стол большой термос и стопку пластиковых чашек. – Спортсмен!
– Два Кубка галактики в командном зачёте, между прочим, – разулыбался ксенозоолог. – Один за зетрианскую саламандру.
Бертран сидел во главе стола и с неприкрытым ехидством во взоре прислушивался к беседе.
Точно кот-котище… О, демон Максвелла, подумал пилот, неужели в термосе – чай? В такое пекло?
– Саламандру ультразвуковой насадкой брали? – поинтересовался пилот.
Стан снова пробуравил его взглядом, но другим – уважительным.
– Э! Да ты, отец, смотрю, тоже по части рыбалки не прочь? Скажи, не прочь, а? Да только с насадкой саламандру и сынишка мой голыми руками возьмёт! На соревнованиях всё по-честному – никаких насадок! Ты против зверя. А там же зверюга! Зубы! – Рыболов показал, какие там зубы. – И мысли она, зараза, читать умеет. Ну, может, не мысли – так намерения. Нет, в спорте всё честно…
«Кают-компания» заполнялась. Поодаль примостился худощавый молодой человек. Он бросал короткие взгляды на собеседников и долгие – на Сандру, которая разливала из термоса напиток – не чай, хвала Больцману, а нечто фруктово-тонизирующее.
«Вероятно, любовь, – отметил пилот, – вероятно, даже взаимная».
Так и есть, уселась рядом. Ещё двое мужчин присоединились к обществу: высокий рыжий бородач с внушительной залысиной на могучем лбу и ничем не примечательный сморчок. При их появлении Бертран щёлкнул пальцами, и словоохотливый рыбак умолк на полуслове.
– Ну что, господа бурильщики, чем порадуете? – осведомился начальник у бородатого. – Представляю, Макс, – наши планетологи, они же физики, они же биофизики. Кстати, именно они вас сюда, с вашего позволения, и приволокли.
– Результат есть! – Бородатый залпом опрокинул в себя чашку напитка. На лбу тотчас же заблестели бисеринки пота. – Интерпретировать – нет.
– Бросьте, Валдис, нет такого результата, какого нельзя интерпретировать, – усмехнулся Алекс.
– Слой псевдопочвы имеет глубину около двадцати метров, – вступил в разговор сморчок. Голос у него был размеренный и неприятный, как скрип несмазанной двери, которую медленно качает взад-вперёд несильным ветром. – Всего мы прошли триста двадцать три метра. Осадочных пород не обнаружено. Кроме того, очень похоже, что каких-нибудь двадцать веков назад на планете царил иной климат.
– Принципиально иной! – Бородач с силой опустил кулаки на столешницу. – В то время Калипсо совсем не была планетой земного типа!
– Хорошенькое дело… – пробормотал Стан.
Геофизики достали из серебристых комбезов походные планшеты, над входом в лабораторию вспыхнул куб голоэкрана, в нём появились срезы шурфов, потекли цифры, формулы… Посыпались вопросы, разгорелся спор.
Пилот обнаружил, что зверски голоден, благо на столе возникли, как из ниоткуда, горки пищевых брикетов. Походные синтезаторы у них тоже ничего. А вот общаться с ним, кроме, пожалуй, ксенорыбака, никто особо не собирается. Пилот подкинул монету – высоко, под самый тент, проследил взглядом, поймал.
– Кстати, – вклинился он в образовавшуюся паузу. – Сила тяжести на поверхности тут примерно… ноль – шестьсот семнадцать тысячных жэ. Диаметр планетки – приблизительно как у Марса. Ядро у нашей нимфы должно быть не железное, а медное. И мантия плотнее. Но если медное – откуда собственное магнитное поле? А если не медное, то диаметр у этого ядра втрое больше марсианского. Что странно.
– Вопрос вот в чём, тут всё странное, – сказал Бертран. – Возьмите эти деревья. Вы думаете, это обычные растения? Или вы думаете, что это необычные растения?
– Я думаю, что это совсем не растения.
– Отлично. Да, они вырабатывают кислород. Но как? Мы установили, что зелёные наросты – это фотоэлементы. Не для фотосинтеза, а простые незатейливые солнечные батареи. Селеновые. Кора – полюбуйтесь сами, – он потыкал стилом в свой планшет, шурфы и геологические разрезы на голоэкране сменились сложной мозаичной структурой. – Любуйтесь, увеличение пятьсот. Тысяча двести. Две тысячи. Кто бы мне объяснил, что это за структуры? И почему именно они выделяют молекулы воды? Догадаетесь с трёх раз? Кстати, – он обернулся, – где девушки?
– Готовят сюрприз, – отозвалась Сандра. – А вот и они.
К компании присоединились две женщины. Одна примечательна огненно-рыжей лохматой шевелюрой, просто какой-то вихрь пламени на голове, вторая – чопорная, коротко стриженная брюнетка.
– Вся экспедиция в сборе, – наклонился к Максу Бертран. – Ксана и Анна, умницы, красавицы и первоклассные ксенобиологи.
– Объявление! – громко провозгласила огненно-рыжая и хлопнула в ладоши. – Всем, всем, всем. Только что наша группа закончила расшифровку молекулы! Смотрите, слушайте и не говорите, что не слышали!
– Местная жидкость, – пояснил начальник.
На экране возник некий объект. Видом своим он более всего напоминал тщательно переплетённые ветви тернового куста. Объект медленно вращался. Слева ползли колонки химических формул, справа – цифры и символы. Пилот всмотрелся, символы поплыли перед глазами, формулы сделались нечёткими, но смысл понятен, только чего-то в этой картине не хватает… чего? Красоты? Завершённости?
– Итого, имеем комбинированный органический полимер с разветвлённой структурой, – закончила рыжая.
– Вы ничего не увидели! – Пилот не узнал собственного голоса, настолько резко и властно он прозвучал. – Дайте мне планшет. Спасибо. Смотрите. Элементарные цепочки полимера только с виду кажутся одинаковыми. На самом деле они отличаются топологически – расположением ароматических колец, азотными и циановыми группами. Легко видеть, – он заработал стилом, в углу экрана возникла отдельная цепочка, – что имеется восемь элементарных псевдоизоморфных цепочек. Придадим каждой из них свой цвет. Теперь поглядим, что вышло…
«Терновый узел» преобразился, заиграл многоцветьем. Кто-то охнул.
– Фрактал, – произнёс Бертран.
– Не всё так просто. – Стило в руках пилота продолжало биться, как в припадке эпилепсии. – Не просто фрактал, а странный аттрактор.
Теперь его слушали очень внимательно. В руках у скромного юноши, соседа Сандры, вроде бы даже блеснул кристалл для записи.
– Легко видеть, что структура отдельного звена метастабильна. – Он записал выражения для энтропии, энтальпии и энергии Гиббса. – Видите? Малейшее изменение, хотя бы в ориентации электронных орбиталей азотных групп, изменение пи-связей вот здесь и здесь… и имеем…
Структура на экране вывернулась и стала походить на эллипсоид вращения с приделанными к нему крыльями бабочки.
– Почему странный аттрактор – понятно? Динамическая система с тремя нелинейными членами, – он уже писал дифференциальные уравнения и тут же решал их, выводил неустойчивые и, наоборот, седловые траектории в фазовом пространстве, а в голове звенели далёкие колокольчики, и мир сузился до экрана планшета и пляшущего по нему стила. И не замечал, как меняются выражения лиц собеседников: у кого-то на восхищённо-завистливое, у иных – на угрюмо-враждебное… Формулы громоздились, наплывали одна на другую, уравнения плясали, графические представления менялись с калейдоскопической быстротой.
– Всем всё понятно? – Он бросил стило на стол. Провел рукой по лицу и удивился – пот чуть ли не заливал глаза.
Ответили не сразу.
– Если аттрактор странный, – заговорил бородатый Валдис, – значит, жидкость в любой момент поменять свои свойства… И деревья начнут не выделять кислород, а выделять углекислоту.
– Хорошо, если «угле», а не сразу синильную, – заметил пилот. – Это не деревья. Это машины. А это, – он кивнул на экран, – программные коды. Не забывайте, фракталы – идеальная среда для квантовых вычислений.
– Допустим, компьютер на восьми кодирующих элементах. Но странный аттрактор меняет свои свойства хаотически! Непредсказуемо! – не сдавался бородач.
– И, насколько мы знаем, свойства жидкости пока стабильны, – поддержал «сморчок».
– Надо определить физический смысл и величину бифуркационного параметра. Вдруг это напряжённость местного магнитного поля? Или удар от вспышки на Ипсилоне? Или всплеск радиоизлучения Одиссея? Я не знаю… пока… пока не вычисляется… недостаточно данных. Пока бифуркационный параметр, чем бы он ни был, меньше критического значения, аттрактор стационарен. – Пилот вновь взялся за стило и набросал несколько уравнений. – Если что-то или… или кто-то увеличит бифуркационный параметр выше критического уровня, возникнет странный аттрактор, и наш полимер изменит свойства.
– Но изменит хаотически, непредсказуемо! Потом снова так. И снова. Программы – нет, – не отступал Валдис.
– Я тут немного посчитал. – Пилот вывел ещё несколько формул. – Траектории странного аттрактора описывают стационарные стохастические колебания. Если в системе есть малый параметр, можно с помощью отображения Пуанкаре перейти от анализа траекторий в трёхмерном пространстве к исследованию траекторий отображения. Это можно уже вычислить. Но если и нельзя, кто докажет, что конечная цель этих машин – не создание качественного хаоса?
– Отец! Это же… Это же Нобелевка, отец! – Стан приближался к нему, огибая сборище. – Ты это… лица на тебе нет. Бледный вон, в такую-то жару. Пошли. Они тут ещё долго судить да рядить будут. А я так решил – ты у меня жить станешь. Я один в своей секции. Пойдём, что ли? Пойдём, а?
Мягкий хруст откуда-то сзади, шаги – чужие, редкие. Пилот вскочил, но на плечо легла рука руководителя экспедиции.
– Сиди, – прошипел Бертран. – Это не опасно. Оно часто приходит.
В поле зрения возник давешний «конус». Такой же, как в лесу, нелепый, на длинных конечностях, он медленно согнулся, ступая под тент, и возложил свой «клюв» на голову ближайшего человека – бородача. «Клюв» оказался мягким, как укороченный слоновий хобот, и свободно соскользнул вниз. Существо коснулось органом… зрения? осязания? шеи «сморчка» – и так по кругу, методично, обошло «кают-компанию», дотрагиваясь до каждого человека.
Странное зрелище. Как будто цирковой слон ищет в кармане укротителя спрятанную конфетку. Правда, «конфетка» эта спрятана, скорее, в мозгах. Вот существо коснулось пилота – клюв лёг между лопаток, возникло и пропало под черепной коробкой… что? Мозговая щекотка? Существо круто развернулось – пластик под его конечностями жалобно взвизгнул – и, нелепо раскачиваясь, кинулось прочь…
– А? Знай наших! – уже тянул его за рукав неутомимый Стан. – А ты не прост, отец! Ох не прост. Пошли, сейчас обратно заведут бодягу на тему – один и тот же это пришелец или разные. Как по мне, не всё ли равно, ежели они все на одно рыло? Заходи, заходи, вон коечка, вон тумбочка, шкаф, санузел, в тесноте да не в обиде. Слушай, а может, это… ты как насчёт?..
Он извлёк откуда-то из-под койки плоскую флягу.
– Водка! Чистейший продукт! По пять капель – за знакомство!
Пилот подбросил монету. Аверс.
– А! Давай.
Он снова выдохся. Совсем. Словно опять пришлось идти через раскалённую пустыню.
В каком-то смысле так оно и было.
5
- Пламень трескучий сверкал на её очаге, и весь остров
- Был накурен благовонием кедра и дерева жизни,
- Ярко пылавших. И голосом звонко-приятным богиня
- Пела, сидя с челноком золотым за узорною тканью.
- Густо разросшись, отвсюду пещеру её окружали
- Тополи, ольхи и сладкий лиющие дух кипарисы…
В ритм гекзаметру мерно пульсировали, вспухая и опадая, графики решений. Того самого уравнения, которое проухал в лесу безумный криптограф, и оно, закодированное Фурье-преобразованием, выплеснулось вовне банальными колебаниями звуковой среды. Очевидно, что оно не имеет решения в общем виде. Впрочем, и не надо. Уже понятно, что описывается волновая функция пары частиц, а значит, пространство шестимерно… а это дополнительные частные производные. Хотя операторы коммутируют и частицы симметричны, но, если… если… Если бы не тяжесть чёрных волн с кровавыми гребнями, и воздух, которого всё время не хватает, и застывшее надгробным монолитом время, он бы понял ускользающий смысл уравнения!
Пилот очнулся. Голова кружилась и трещала немилосердно. С койки Стана доносился богатырский храп. Фосфоресцирующее табло указывало биологическое время экспедиции – пять часов, сколько-то там минут утра. Пилот впотьмах оделся, выскользнул из темноты наружу – в кажущийся вечным день Калипсо. Дал глазам освоиться и двинул вдоль приземистых жилых куполов к медотсеку. Интересно, имеются у забавных этих ксенологов камеры слежения или хотя бы «ночной» дежурный по базе?
В медотсеке всё так же пусто, всё тот же синий свет. Он прошёлся вдоль стоек. Срочная реанимация… Кардиологическая… Энцефалоскопическая… Гастроэнтероскопическая… Стоп. Какая-то мысль промелькнула, но, не успев оформиться в слово, растаяла.
– Бессонница, пациент? – Знакомый, слегка насмешливый голос.
Значит, дежурный по базе есть. Вернее – дежурная.
– Что-то голова болит, любезная Сандра.
Она принюхалась, коротко рассмеялась.
– Всё понятно. Вот вам, – открыла шкаф с медикаментами, покопалась, – антиалкогольные таблетки. Обе – под язык. Рассасывайте. И никогда больше не пейте со Станом.
– Отчего же? – улыбнулся пилот. – Я узнал много интересного о зимней экзорыбалке. Я получил приглашение на подлёдный лов в океане одного из спутников одного из газовых гигантов в некой засекреченной системе. Только представьте – жёсткий скаф, снаружи минус двести плюс радиоизлучение, полуторакилометровая скважина…
– Вы несносны, Макс! Вот скажите, зачем понадобился вчерашний спектакль? И нечего мне тут бровкой так делать! У нас очень дружная команда, а из-за вас мы все переругались.
– Спектакль?
– Вот да. – Сандра почесала бровь. – Давайте без дураков. Ясно, что на Калипсо вы не впервые. Не могли же вы на ходу производить все эти невероятные вычисления? Валдис так и сказал: знаю, кто может решать дифуры в уме аналитически, численно – нет.
Пилот снова улыбнулся – Сандра в точности воспроизвела манеру речи бородача. Интересно, сколько всё же ей лет? Биологических, да, лет двадцать пять – двадцать восемь. А физических? Видимо, поболе. Почему нет? Вот хотя бы он – биологических сорок пять, да таких сорок пять, что ни один ген-паспортист не прикопается, а вот физических… э, лучше не вспоминать.
– И вот, получается, – продолжала Сандра разоблачительную речь, – что есть две возможности. Или вы имперский инспектор…
– С чрезвычайными полномочиями, – тут же ввернул пилот.
– Да. Или крупный учёный. Были же три экспедиции на Калипсо. Вы участвовали, сделали открытие, военные заграбастали, положили под сукно, всё как обычно. Вас затёрли, отстранили, забыли, всё засекретили. Это они любят.
«Они», заметил себе пилот. Ох уж эти женщины. Или она нарочно? Не понять.
– И вы решили на свой страх и риск отправиться в систему Ипсилона завершить исследования. А тут мы.
Пилот потёр подбородок и обнаружил, что тот порядочно зарос щетиной.
– И какого же вы, Сандра, держитесь убеждения?
– Я вижу, что вы учёный. Вчера, когда вы всё это нам рассказывали, вы впали в состояние, напоминающее транс. Бр-р! Такое нарочно не изобразишь. Вы были слишком искренне увлечены.
– Теория вероятностей не на вашей стороне, дорогая Сандра, – невозмутимо парировал пилот. – Полный факторный анализ даёт вероятность того, что я таки звёздный инспектор… скажем, округляя, восемьдесят пять процентов. Остальное приходится на учёного-неудачника. Правда, есть ещё одно… Ненулевая вероятность, что я тот, за кого себя выдаю, – пилот грузовоза. Это я, к вашему сведению, только что подсчитал.
– Вот ещё раз услышу про пилота грузовика – вы мой враг навеки!
– Всё-всё, сдаюсь!
– Так зачем вы устроили цирк?
– Хм… Обидно стало. Все такие важные…
– Не проходит. Вы, Макс, не тот человек, который легко обижается.
– Значит, правду и только правду?
– Вот её.
– Мне захотелось произвести впечатление на вас.
– На меня?
Похоже, удивилась, похоже – впервые.
– А на кого ещё? Не на Ксану же с Анной и не на того хлыща, который не сводит с вас глаз?
– Вот этого только не надо, Макс! Андрей хороший, он аспирант Бертрана, очень талантливый.
– Это я успел заметить… Да погодите вы! – Пилот ловко увернулся от затрещины, не сказать, впрочем, что наносимой совсем уж всерьёз.
– Вы идиот, Макс! Ксана с Анной теперь только и думают, что вы лишили их научного приоритета, а Валдис…
– А Валдису просто завидно, – закончил за неё пилот. – Сандра, в вашей богадельне сплошные технари. Ксеноконтактёры высшего порядка хоть есть? Кроме вас, конечно?
Начальница медицинской службы второй раз выказала удивление – брови её на неуловимую долю мгновения дёрнулись. Но только на долю.
– А то! Бертран – контактёр с мировым именем. Андрей… ну, я уже сказала. И, да, я. Таблетки подействовали?
Пилот прислушался к внутренним весам. Остатки ацетальдегида покинули организм, голова не болела, мысли не путались.
– Тогда марш спать. Завтра, то есть уже сегодня, предстоит важное обсуждение.
– Какое?
– Узнаете… В койку, бегом.
Какая женщина, успел подумать пилот, перед тем как провалиться в сон, на сей раз без сновидений.
6
Поднимая пластиковыми траками облачка металлической пыли, лёгкая машина резво пересекала плато. Типовой исследовательский вездеход класса «Жук» и вправду напоминал жука на гусеницах – пилот усмехнулся получившемуся каламбуру – благодаря зализанным формам, куполообразной башенке внешнего обзора и продолговатому «носу». Тонкий, но прочный титановый корпус надёжно защищал экипаж, климатическая установка спасала от жары, электродвигатель почти бесшумный. А вот пассажирский отсек невелик. Бертран же распорядился, что к Городу поедут пятеро: Андрей, Валдис, Стан, Макс и сморчок-физик. Кажется, его зовут Барнс. Или Бернс? Незапоминающееся какое-то имя. Или фамилия? То ли звучное имя категорически не шло сморчку, то ли в группе Бертрана он недавно. Скорее, и то и другое, даже сверхобщительный Стан морщил лоб и беззвучно шевелил полными губами, прежде чем обратиться к физику. Может быть, поэтому Бертран назначил Барнса водителем, которому следовало неотлучно находиться при вездеходе, а в Город не соваться?
Пилоту, как незваному гостю, досталось самое неудобное место – обширный, но загромождённый багажный отсек. Пилот втиснулся между баком с питьевой водой и загадочными ящиками без маркировки. Формой ящики напоминали футляры экзотических музыкальных инструментов, а внутри могло оказаться что угодно – от приборов до оружия.
Впрочем, на оружие надежды мало. Пилот хорошо помнил разговор с Бертраном накануне.
– Верните мне бластер.
– Бластер? – удивился начальник экспедиции. – Зачем? Здесь нет агрессивной фауны. Да и не агрессивной – тоже.
– Мало ли… Пригодится.
– Вот что, Макс, запомните очень простую вещь. Первое правило контактёра – не иметь при себе оружия! Даже – перочинного ножика.
– Даже если нас самих резать начнут?
– Особенно если начнут! – отчеканил Бертран.
Сказано эффектно, не поспоришь, хотя такие звонкие изречения сплошь и рядом прикрывают сомнительной чистоты правду. Высшие ксеноконтактёры – это ведь научная элита. Более того – закрытая каста. И по роду деятельности – нередко сотрудничают с имперской ксеноразведкой. Тут без «двойного дна» не обойтись. Однако пилот понимал, что сейчас начальник экспедиции искренен, и ксеноконтактёры действительно не используют оружия. Что, впрочем, не мешает им владеть боевыми техниками из арсенала всё той же ксеноразведки. Пилоту приходилось видеть, как действует такая живая машина для убийства. Куда там низкоэнергетической пукалке для отпугивания крыс…
Из своего закутка пилот мог рассмотреть немногое: затылок водителя в «носу» у «Жука», чуть ближе – Стана и Валдиса. Если поднять голову – видны ноги засевшего в обзорной башенке «талантливого аспиранта» Андрея. Бородатый физик не сводил пристального взгляда с приборной панели и к общению был не расположен. Вообще, ехали молча, подчёркнуто сторонились чужака даже здесь, в тесноте кабины. Только Стан иногда оглядывался, подмигивал и пожимал плечами, дескать, не серчай на них, отец! Пилот не серчал. Он старался рассмотреть через плечо Валдиса приборную панель. На дисплее вездеходного курсографа зеленела отметка «45 км».
Пилот помнил, что от челнока до Города не более тридцати километров по прямой. Попытался сориентироваться. «Коконы» блестели строго на запад от «Гордого», верно, он двинулся к ним, оставив восходящий Ипсилон за спиной. Прошёл километров десять. А Город находился в тридцати километрах на северо-восток. Значит… Значит, после того как он «заблудился», он худо-бедно, зигзагом, но шёл строго на север – прямо в направлении базы. И посадку совершил у ксенологов, что называется, под самым носом. В планетарном масштабе он попросту свалился им на голову. Убеждать их дальше в случайности такого события – по меньшей мере глупо.
Пилот поёрзал, устраиваясь поудобнее на углу ящика, – ноги затекали немилосердно. Смотреть было больше не на что. Тот кусочек дороги, который виднелся в лобовом окне, был однообразно чёрен, как уголь, лишь изредка в изгибах «стружки» бликовало ртутное небо. Конечно, дороги никакой не было. Калипсо оказалась на редкость бездорожной планетой. Город, тарелка с коконами, энергетические деревья – и никаких шоссе или хотя бы – просёлков. На худой конец – троп! «Конусы» шастали туда-сюда, но, похоже, в торных путях не нуждались. И неудивительно! Не люди они и не животные. Бертран вообще считал «конусы» чем-то вроде внешних эффекторов единого мозга планеты или не единого, а группы мозгов, которые вполне могли обосноваться в Городе.
Никому ещё не удавалось проследить маршруты передвижения «конусов». Они всегда появлялись с разных сторон, и совершенно неожиданно. Начальник экспедиции считал, что лишь вылазка в Город даст ответ на вопрос: откуда приходят эти, по выражению Стана, хоботы на ходулях. Пилот не разделял оптимизма Бертрана, полагая, что вылазка принесёт больше вопросов, чем ответов, но с возражениями не лез. И вообще, во время совещания вёл себя скромно. Достаточно было предыдущего выступления, которое настроило против него, залётного гостя, почти всю экспедицию. Но – ухо держал востро, впитывая информацию, как губка, анализируя вербальные и невербальные слои, а выводы откладывая на потом.
Из оговорок и умолчаний, которые иногда, подобно метеорам в атмосфере, вспыхивали в сугубо деловом разговоре ксенологов, складывалась любопытная картина. Команда состояла в основном из людей, давно и прочно связанных общими профессиональными интересами, но при этом друг к другу равнодушных… Если не считать любовной связи между Сандрой и Андреем… Вне экспедиций ксенологи почти не поддерживают отношений.
Пилот покопался в груде сведений, сваленных в его голову Софией, и нашёл подходящую историческую аналогию. Более всего команда Бертрана походила на банду береговых пиратов, которая собиралась от случая к случаю, когда светил солидный куш, а потом расползалась по норам пропивать награбленное. Тем не менее – в этой «банде» существовал сплочённый костяк. Бертран, Андрей, Сандра – эти поддерживали постоянный контакт друг с другом. Стан, Валдис, Анна и Ксана вне экспедиций, похоже, не сильно интересовались, кто, где и чем занимается. Барнс – или все-таки Бернс? – человек случайный, такие «сезонные рабочие» редко попадают в команду больше чем на один раз. Из всего этого следовал интересный вывод – экспедиция могла быть не совсем законной. Ведь официально планета закрыта. И если на закрытую планету высаживаются ксеноконтактёры, они либо работают на ксеноразведку, либо… Чёрные ксенологи!
О Чёрных ксенологах ходили разные слухи. Романтические личности рисовали их эдакими вольными контактёрами, благородными открывателями новых братьев по разуму. Прагматичные циники, наоборот, утверждали, что Чёрные ксенологи работают на мегакорпорации, добывая для них инопланетные технологии, дабы обеспечить заказчикам преимущество в конкурентной борьбе. Истина, размышлял пилот, как всегда, где-то посередине или вообще перпендикулярна. Но каковы бы ни были цели Чёрных ксенологов, имперские законы на сей счёт предельно жёстки. Любые контакты, не санкционированные Сенатом, приравнивались к влекущим угрозу человечеству и соответствующим образом карались.
В таком случае скрытность и подозрительность некоторых членов экспедиции и особенно поведение Бертрана при знакомстве легко объяснялись, но именно то, что легко объясняется, на поверку оказывается наиболее далёким от истины. Спешить с выводами не стоит. Калипсо – планета сюрпризов. Здесь всё не то, чем кажется. Даже – люди. Даже он, пилот космического грузовоза «Витязь» Максимилиан Горнов. И чтобы разложить всё по полочкам, следует видеть и слышать, запоминать и понимать. Слава богу, с последним сейчас никаких проблем. Прямо как в лучшие годы, когда он ещё не был пилотом грузовоза. Да и тогда котелок не варил так хорошо…
Ксенологам надоело молчать, и они вполголоса принялись обсуждать свои сугубо контактёрские дела. То и дело выскакивали терминологические чёртики, вроде «аксиологической топологии», «смыслоизолирующих рядов» и какой-то совсем уж загадочной «мерцальтики». Само собой, Андрей с Валдисом не заботились о том, понимает ли их посторонний, да и не до политеса им сейчас. Мандраж. Какими опытными ксенологами они бы ни были, Контакт есть Контакт. С физиономии рыболова тоже слетело обычное радушие, он перестал сыпать «отцами», говорил кратко и по существу.
Не вникая в суть разговора специалистов, пилот считывал эмоциональную составляющую, в ореоле которой вращалась бездна полезной информации. К примеру, что аспирант руководит вылазкой лишь номинально. Настоящий лидер – Валдис. Что рубаха-парень Стан отвечает за безопасность, как единственный, кто умеет обращаться с непонятными стрикерами – уж не с теми ли штуковинами, что таятся в «музыкальных футлярах»? Пилоту же отводилась роль «мальчика на побегушках». Прямо об этом не говорилось. О нём ксенологи вообще не вспоминали, но Андрей, который беседы ради вылез из башенки, то и дело дёргал плечиком в сторону незваного гостя.
Пилот не возражал. На побегушках так на побегушках. Его номер шестнадцатый, как выражаются в притонах Сигмы-13. Главное, добраться до Города, а там будет видно. На этой «мусорной свалке» работы хватит всем, и есть подозрение, что роли по ходу дела неоднократно поменяются.
Пилот вспомнил общее недоумение, с которым ксенологи встретили его назначение в состав группы. Однако никто против Бертрана и рта не раскрыл. Авторитет у начальника непререкаемый, и это тоже весьма напоминает легендарных пиратов древности. И умён, не отнять. Неужели матёрый контактёр понимает, чем именно пилот окажется полезен группе? При том что сам пилот понимает пока смутно. В лидеры рваться он не станет, ни в формальные, ни в неформальные… Но вот со Станом насчёт этих самых стрикеров потолковать не помешает. Хотя бы для того, чтобы сии скрипки не запели, когда он, пилот, повернётся к ним спиной.
«Жук» резко качнулся вперёд – пилот едва не вывалился из багажника в салон – и остановился.
– Приехали! – сообщил водитель.
Аспирант вопросительно поглядел на Валдиса, тот кивнул.
– Для начала осмотримся, коллеги, – сказал Андрей. – Разомнём ноги…
Пилот подумал, что да, ноги размять сейчас бы не мешало. Что-то зашипело, и купол вездехода распался на две половинки, будто жёсткие надкрылья жука. В кабину ворвался горячий воздух. Ксенологи выбрались из кресел быстро. Пилоту пришлось повозиться. Ноги у него затекли и слушались плохо. Кряхтя, он вылез из багажного отделения, едва не упал, но добросердечный Стан подхватил его и помог утвердиться на засыпанной «стружкой» почве. Цепляясь за его плечо, пилот выпрямился и только теперь увидел Город.
Плато обрывалось в гигантскую котловину. Дальний край её терялся в серой дымке, похожей на смог, который часто висел над земными городами древности. Знойный воздух струился над котловиной, отчего казалось, что она заполнена кипящим пенным варевом. Вблизи Город напоминал не мусорную свалку, а кастрюлю с супом, забытую на горячей плите.
– Глянь-ка, отец!
Стан ткнул в руки пилоту электронный бинокль. Пилот прильнул к окулярам. Оптроника очистила изображение от примесей и искажений. В бинокль котловина выглядела не кастрюлей с выкипающим супом, а скорее – тазом с шапкой мыльной пены. Каждый пузырёк такой пены мог бы, пожалуй, вместить в себя челнок типа «Гордого». В некоторых местах «пена» опала, образовав тёмные провалы. Иногда её фестоны громоздились один на другой, с полным пренебрежением к законам тяготения. В нижнем правом углу изображения появились численные данные. Самый высокий «фестон» достигал высоты полутора километров, а отклонение от вертикали составляло пятнадцать градусов. Вот она, гравитационная аномалия, во всей красе.
Пилот вернул бинокль рыболову.
– Ну что, впечатляет? – осведомился Стан.
– Вряд ли это город… – пробормотал пилот.
Аспирант, который стоял рядом, услышал его слова. Фыркнул и отошёл к вездеходу. Пилот и ухом не повёл, а рыболов поспешил замять неловкость.
– Да, отец, – проговорил он. – На этой планетке не разгуляешься… Воды нет, рыбы нет… С пивком посидеть, и то негде… Так что ты прав, разве это город… Вот, помнится, ловили мы на Проксиме…
– Ты мне скажи лучше, отец, что у вас в ящиках? – перебил его пилот. – В этих узких, как футляры для скрипок.
– Как что? – отозвался Стан. – Стрикеры!
– Мне это ни о чем не говорит.
– А-а… – разочарованно протянул рыболов. – Тогда, боюсь, не поймёшь ты, отец… Без обид.
– Как-нибудь постараюсь…
– Ну, скажем, если зверюга нападёт, – принялся пояснять Стан, – а убивать её нежелательно, используешь стрикер… Остронаправленный импульс снижает электрическую активность мозга, просекаешь?.. Зверюга временно тупеет, слепнет, нюх теряет… Потом, конечно, очухается, если другая зверюга не сожрёт…
– Станислав Григорьевич! – окликнул рыболова аспирант.
– Прости, отец, – сказал Стан. – Начальство зовёт.
Он подошёл к Андрею и Валдису, которые опять затеяли совещаться.
Нет у вас оружия, значит… А стрикеры – это удочки?
7
Ксенологи столько навешали на себя всякого разного оборудования, что сами стали похожи на диковинных инопланетных насекомых. Усики, жвалы, фасеточные глаза, сегментированные брюшки. Сходство с насекомыми только усилилось, когда ксенологи на тросах-паутинках спускались с обрыва на дно котловины. Пилот и водитель вездехода страховали сверху. Предпоследним спустился аспирант. В наушнике рации водителя что-то хрюкнуло.
– Давай, – буркнул Барнс. – Твоя очередь.
Пилот пристегнул карабин к тросу и пополз вниз. Высота обрыва была метров пятнадцать – металлическая псевдопочва мертвенно отблескивала в лучах солнца.
Дружеские руки подхватили пилота, утвердили на ногах. Пилот кивнул улыбающемуся рыболову, за спиной которого торчали пронизанные красными прожилками слюдяные надкрылья и чёрные усики стрикеров. На фоне огромного пузыря, словно набитого светящимся оранжевым пухом, Стан в ксенологическом облачении смотрелся комично, но шутить не хотелось. Охоту к зубоскальству отбивал Город – вернее, то бессмысленное с виду нагромождение радужных полостей, которое им называли.
Снизу было видно, что «шапка пены» не сплошная. Скопления пузырей то здесь, то там вздымались ажурными арками, образуя причудливый лабиринт проходов. Оставалось лишь выбрать – какой из них предпочесть. Аспирант выдвинул из заплечного ранца устройство, напоминающее стрекозу с оборванными крыльями – льдисто блеснули фасетки. Поманипулировав «стрекозой», Андрей молча показал направо. Первым в указанный проход шагнул Стан. Надкрылья за его спиной слегка завибрировали. Аспирант жестом велел пилоту идти следом. Выдержав дистанцию, пилот отправился за ксенозоологом. Все чувства пилота вдруг обострились. Он слышал, как позади сбивчиво дышит Андрей, как попискивает его «стрекоза», как скрипит десантными ботинками замыкающий Валдис. Пузырчатые строения – если это, конечно, были строения, – многократно усиливая, возвращали звуки, перепутав их до неузнаваемости. Хуже обстояло с запахами. Как будто кто-то нарочно долго копил их, чтобы в одно мгновение выплеснуть в лицо едким концентратом. А через несколько шагов стало ясно, что и с гравитацией здесь не всё в порядке. Пилот помнил про отрицательную гравитационную аномалию. Но, судя по ощущениям, – не всегда отрицательную, порою весьма даже положительную. Одно дело считывать данные с монитора, другое – испытывать на своей шкуре. Предательская слабость в мышцах, прилипающие к почве ступни, выпадение зрения и вдруг без перехода – прилив крови к голове, волосы дыбом, почва, ускользающая из-под ног.
Пилот исподтишка наблюдал за реакцией товарищей по вылазке на все эти физико-химические аттракционы – ксенологи держались с завидным хладнокровием. Похоже, им было не привыкать. Они только поминутно хватались за пульты своих «насекомьих» приборов, фиксируя очередную аномалию. Через звуковые реверберации до пилота порой долетали отдельные реплики, но из знакомых лексических единиц встречались разве союзы с предлогами. Пилот и не пытался вникнуть. Высокая ксенология не интересовала его. Он полностью доверился собственным ощущениям и тому, что под черепной коробкой бесстрастно анализировало их. Пилот пытался уловить момент, когда очередной феномен обернётся смертельно опасной ловушкой. Может быть, потому пилот раньше других заметил корабль.
Если бы не чудовищные размеры, его можно было принять за погремушку, забытую в детской ванночке. Полупогружённый в радужную подушку «пены», корабль выглядел как новенький. Но опытный глаз пилота сразу же обнаружил следы катастрофы. Через весь сегментированный корпус, похожий на полуоткрытую диафрагму, проходила извилистая трещина, заполненная голубоватым веществом. Из-под корпуса торчали утончающиеся книзу колонны, видимо, смятые ударом о поверхность планеты. Вряд ли это были посадочные опоры, слишком уж асимметрично они расположены по отношению к центру тяжести корабля. Хотя судить о том, где у него центр тяжести, пилот не мог – корабль принадлежал внеземной цивилизации. Более того – цивилизации, не известной на Земле.
Ксенологи заметно воодушевились.
– Чужак, отцы! – крикнул Стан. – Саламандрой буду!
Аспирант фыркнул, проговорил презрительно:
– Чужак… Ты еще скажи: «алиен»… Ксенотехнологический артефакт, индекс неизвестен, энерговооружённость неизвестна, предположительно – транспортное средство…
– Внимание! – встрял Валдис. – Наблюдаю движение.
Пилот, аспирант и рыболов оглянулись. Усики стрикеров на плечах Стана начали с тихим жужжанием вращаться. Из тени, отбрасываемой кораблём, выбрался «конус». Такого пилот ещё не встречал: тулово вихляется из стороны в сторону, клюв свёрнут в трубочку, конечности подгибаются. Раскачиваясь, словно пьяный, «конус» миновал группу людей, направляясь в ближайший проход в пузырчатом месиве.
– Откуда он взялся, отцы?
Андрей отмахнулся, сказал:
– Стан, Макс, проверьте-ка там…
Пилот посмотрел, куда указывал аспирант, вынул из нагрудного кармашка заветную монету, подбросил, взглянул на результат и двинулся к правой крайней «колонне», подпирающей корабль-чужак. Сзади сосредоточенно запыхтел ксенорыбак. Едва пилот перешагнул границу света и тени – необычайно резкую, будто на Луне, наплечные диски-люминофоры выдали пару бледных лучей. Они со Станом находились под корпусом корабля чужих. В основании смятой «колонны» чуть светилось широкое треугольное отверстие. Из отверстия свешивался ещё один «конус». Вернее – его останки.
– Ёшкина саламандра! – непонятно выругался рыболов. – Параморфы…
– Что ещё за параморфы? – поинтересовался пилот, не без брезгливости разглядывая выпирающие из-под чёрных лохмотьев то ли кожи, то ли одежды жёлтые обручи рёбер.
– Есть такая занятная штука, отец, параллельная эволюция, – охотно пояснил Стан. – Очень редкое явление… когда эволюция запускается на планете как бы два раза… Одна вдогонку другой… На каком-то этапе начинают появляться виды, наследующие некоторые признаки…
Ксенозоолог осёкся. Из глубины чужого корабля раздался низкий утробный рык. Свечение люка затмила фигура ещё одного «конуса». В гибком клюве-хоботе он держал какую-то штуковину, напоминающую древний дуэльный пистолет, но прозрачный, с колеблющейся рубиновой нитью внутри.
– Макс, назад! – скомандовал Стан.
Прыгнул, заслоняя пилота собой. Схватился за рукоять управления стрикерами на поясе. Надкрылья сомкнулись над головой рыболова наподобие шлема. Стан щёлкнул переключателем мощности. Усики повернулись в сторону «конуса», тот как раз заносил ходульную конечность над комингсом. «Конус» резко качнулся вперёд. Клюв обвис шлангом. «Дуэльный пистолет» брякнул о кости мёртвого параморфа.
– Отходим, отец, – проговорил рыболов громким шёпотом. – Покуда он не очухался…
Не поворачиваясь к временно обезвреженному инопланетянину спиной, они выбрались из тени.
– Что там у вас произошло? – спросил аспирант.
– Параморфы! – выпалил Стан. – Их там полно!
– Посмотрю, – буркнул Валдис, оттирая ксенозоолога плечом.
– Там «конус», – предупредил пилот. – Возможно, вооружён.
Но Валдис даже не оглянулся. Он ещё не дошёл до границы тени, когда из-под корабля вышли сразу три «конуса», и у каждого в клюве был «пистолет». Валдис поднял руки, показывая, что они пусты. «Конусы» обступили его с трёх сторон, дружно наклонились. Снова повторился утробный рык, сквозь который едва пробился вопль боли. Пилот рванулся на помощь, но аспирант перехватил его за рукав.
– Свихнулся, Макс! – прошипел он. – Ему уже не помочь… Отступаем к вездеходу…
– Давай, давай, отец, – деловито пробормотал Стан. – Шевели мослами… Я прикрою… сквозь двойное не прорвутся…
Теснимый ксенологами, пилот отступал. Они были в своём праве. Им лучше знать, как себя вести в ситуации экстремального контакта. «Конусы» уже повернулись к ним, оставив то, что когда-то было Валдисом. Прозрачные «дуэльные пистолеты» так и плясали в их клювах-хоботах. Стан щёлкал переключателем. Усики стрикеров поводили загнутыми кончиками вправо-влево. Похоже – действовало. «Конусы» один за другим роняли оружие, теряли равновесие, но быстро восстанавливались. Подбирали «стволы» и шагали вперёд. Видимо, старались оттеснить пришельцев от некой запретной черты.
– Параморфы, итить их… – бормотал рыболов сквозь зубы. – Резервная нервная система…
И незримая черта обозначилась – в какой-то миг «конусы» прекратили преследование. Люди всё ещё пятились по собственным следам, как вдруг пилот сказал:
– Не туда, Андрей!
– Что значит «не туда»?! – окрысился тот. – Что ты вообще в этом понимаешь!
– Понимаю! – отрезал пилот. – В Город не возвращаются той же дорогой.
– Ступай куда хочешь, – бросил аспирант. – Стан, за мной.
И двинулся обратно по проходу. Пилот пожал плечами, занял место замыкающего.
Шли долго. Гравитационные аномалии куда-то подевались; исчезли и флуктуации запахов. Наконец, стало заметно, что проход заворачивает плавной дугой. По-всякому получалось – давно должны вернуться к выходу, а над головой всё громоздились причудливые фестоны и арки. Андрей снова принялся водить туда-сюда «стрекозой». Но без прежней уверенности.
– Я предупреждал, – негромко заметил пилот. – Здесь не возвращаются той же дорогой.
– Дьявол… Куда же?!
«Даже… даже… аже…» – отозвалось со всех сторон причудливое эхо.
– Вляпались, отцы, – вздохнул Стан.
Пилот подкинул монету. Шагнул к ближайшему пузырю. В голове запульсировал знакомый ритм и явились строки.
- Прежде, однако, ты должен, с пути уклоняся, проникнуть
- В область Аида, где властвует страшная с ним Персефона.
- Душу пророка, слепца, обладавшего разумом зорким,
- Душу Тиресия фивского должно тебе вопросить там…
– Сюда. Не отставать!
Читать бесплатно другие книги:
