Королева и фаворитка Касс Кира

Глава 6

Я решила ни о чем его не спрашивать. Если принц Кларксон и был с Тиа в интимных отношениях, то мне об этом лучше не знать. А если не был, то своими расспросами я лишь нарушу негласный договор, который мы еще толком и не успели заключить. Скорее всего, Тиа специально распускала слухи о своей связи с принцем, чтобы запугать остальных. И вот пожалуйста, чем это для нее закончилось.

Поэтому надо просто обо всем забыть.

Но вот о чем я точно не могла забыть, так это о больной щеке. Даже спустя несколько часов после того, как королева влепила мне пощечину, щека пылала и пульсировала от боли.

– Пора сменить лед, – сказала Эмон, протягивая мне очередной мешочек со льдом.

– Спасибо, – ответила я.

Когда я вернулась в свою комнату, умоляя оказать мне первую помощь, служанки, естественно, спросили, кто из девушек осмелился поднять на меня руку, и поклялись доложить обо всем принцу. Мне пришлось несколько раз повторить, что девушки из Отбора здесь ни при чем. Впрочем, так же, как и слуги. А поскольку утро я провела в Женском зале, все вопросы разом отпали.

Служанки больше не спрашивали. Они знали.

– Когда я ходила за льдом, то слышала, что на следующей неделе королева собирается уехать в короткий отпуск, причем одна, – устроившись на полу возле моей постели, сообщила мне Марта.

Я сидела лицом к окну, из которого могла видеть только кусок стены и квадратик неба.

– Да неужели?

– Похоже, ее нервы не выдержали такого наплыва гостей, и король предложил ей отдохнуть и заняться собой.

Я вытаращила глаза. Сперва он орет на нее из-за дорогих нарядов, а потом отправляет отдыхать. Хотя, что уж там греха таить, неделя без нее покажется мне раем.

– Ну как, все еще болит? – поинтересовалась Марта, а когда я кивнула, добавила: – Не расстраивайтесь, мисс. До свадьбы заживет.

Мне хотелось объяснить ей, что проблема вовсе не в боли. Нет, на самом деле я поняла, какой нелегкой будет жизнь будущей принцессы. Более того, она будет просто ужасной.

Я попыталась разложить по полочкам имеющуюся информацию. Когда-то король с королевой любили друг друга, но теперь любовь переросла в ненависть. Королева была алкоголичкой, зубами и ногтями цеплявшейся за власть. Король страдал нервным расстройством, и это еще мягко сказано. А Кларксон…

Кларксон изо всех сил пытался играть роль стороннего наблюдателя. Но за холодной маской спокойствия он сохранил детскую непосредственность, о чем можно было судить по его смеху. И даже сорвавшись, он сумел снова взять себя в руки.

Нельзя сказать, будто мне неведомо, что такое страдания. Я работала на износ. Меня изнуряла невыносимая жара. И хотя принадлежность к касте Четверок гарантировала определенный уровень защищенности, я балансировала на грани полной нищеты.

А теперь мне предстояли новые испытания. Если, конечно, принц Кларксон меня выберет.

Но если он действительно остановит свой выбор на мне, я пойму, что он меня любит. А значит, игра стоит свеч.

– О чем вы задумались, мисс? – спросила Марта.

Я улыбнулась и взяла ее за руку:

– О будущем. Полагаю, совершенно бессмысленное занятие. Чему быть, того не миновать.

– Вы очень милая, мисс. Ему повезет иметь такую жену.

– А мне повезет иметь такого мужа.

Что было чистой правдой. Я хотела его, и только его. Но меня пугало все, что было связано с его семьей.

Даника примерила очередную пару туфель Бьянки:

– Сидят идеально! Ладно, я возьму эти, а ты – мои синие.

– Заметано. – Улыбнувшись от уха до уха, Бьянка пожала ей руку.

После того случая никто не запрещал нам находиться в Женском зале, но большинство девушек предпочли держаться подальше. Теперь мы собирались небольшими группами и кочевали из спальни в спальню, проводя время за примеркой чужих нарядов и обычной женской болтовней.

И все же кое-что изменилось. Теперь, когда рядом не было королевы, девушки превратились… ну, в обычных девчонок. Они стали чуть более легкомысленными. Поскольку отпала необходимость волноваться об этикете и поведении, подобающем настоящей леди, мы позволили себе стать такими, какими были когда-то, а именно еще до того, как принц вытянул бумажки с нашими именами.

– Даника, у нас с тобой, похоже, один размер. И у меня есть платья, которые наверняка подойдут к этим туфлям, – предложила я.

– Ладно, ловлю тебя на слове. У тебя классные комплекты. Кстати, у Кордей тоже. Ты видела то, что ей шьют служанки?

Я вздохнула. Уж не знаю, как им это удавалось, но служанки Кордей лучше других умели выкраивать ткань так, что она буквально струилась. Впрочем, наряды Новы были ничуть не хуже. По крайней мере, круче, чем у остальных. Интересно, а будущая принцесса сможет потом сама выбирать себе служанок? Я настолько привыкла к Марте, Синдли и Эмон, что без них была бы как без рук.

– Мне только что пришла в голову очень странная мысль, – сказала я.

– И какая же? – рассеянно поинтересовалась Маделин, рывшаяся в украшениях Бьянки.

– Придет день, когда все изменится. И здесь останется только одна из нас.

Даника присела возле меня:

– Знаю. Как, по-твоему, может, королева поэтому и стала такой злюкой? А что, если именно одиночество добавило ей стервозности?

– Но у нее всегда есть право выбора, – покачала головой Маделин. – Ведь она может пригласить кого-нибудь погостить. При желании позвать хоть целый дом гостей.

– Только если король не будет возражать, – заметила Даника.

– Верно, – согласилась Маделин. – А вот короля я вообще не понимаю. Он словно не от мира сего. Неужели принц Кларксон станет таким же?

– Нет, – улыбнувшись про себя, ответила я. – Принц сам по себе уже личность.

Все подозрительно притихли. Я подняла глаза и увидела на губах Даники ехидную ухмылку.

– Ну что еще?

– Похоже, дело плохо, – чуть ли не сочувственно ответила Даника.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты влюблена в него. И даже если выяснится, например, что он мучает щенков для забавы, ты все равно продолжишь смотреть на него сквозь розовые очки.

Я невольно расправила плечи:

– Он вполне может жениться на мне. Тогда почему я не могу его полюбить?

Маделин хмыкнула, а Даника продолжила развивать свою мысль:

– Конечно можешь. Но ты ведешь себя так, будто уже давным-давно влюблена в него.

Покраснев, я невольно вспомнила о том, как в детстве стащила мелочь из маминого кошелька, чтобы купить марку с портретом принца. Более того, эта марка по-прежнему была со мной. Завернутая в плотную бумагу, она теперь служила закладкой для книг.

– Ну, я его уважаю. – Я сделала неловкую попытку оправдаться. – Ведь он как-никак принц.

– Нет, здесь нечто большее, чем просто уважение. Если понадобится, ты отдашь за него жизнь. – (Я промолчала.) – Действительно отдашь! Боже мой!

Я решительно поднялась с места:

– Ладно, пожалуй, схожу принесу платья. Я скоро вернусь.

Нет, подобная перспектива меня отнюдь не страшила. Если бы действительно пришлось выбирать между его жизнью и моей, то я наверняка выбрала бы первое. Ведь он принц, и его жизнь для страны бесценна. Более того, для меня она тоже была бесценной.

Пожав плечами, я отмахнулась от мрачных мыслей.

Да и вообще, все это из разряда нереальных гипотез.

Глава 7

Огни студии слепили глаза. А с учетом веса расшитого камнями платья, которое по настоянию служанок я надела на запись передачи «Вести столицы», этот час оказался для меня сплошным мучением.

Девушек интервьюировал новый ведущий. Поскольку нас, участниц Отбора, осталось еще довольно много, я надеялась, что до меня очередь не дойдет, и даже решила этому поспособствовать. Но если уж придется отвечать на вопросы, то можно утешиться хотя бы тем, что задавать их будет Гаврил Фадей.

Прежний ведущий «Вестей» Бартон Аллори подал в отставку в день оглашения новых кандидаток для участия в Отборе, разделив минуту славы со своим преемником. Выходец из респектабельной семьи Двоек, Гаврил Фадей в свои двадцать два года уже обладал яркой индивидуальностью, а потому был обречен стать любимцем публики. Конечно, уход Бартона меня расстроил, но не так сильно, как мог бы.

– Леди Пайпер, какова, на ваш взгляд, основная роль будущей принцессы? – спросил Гаврил, сверкнув такими идеальными зубами, что Маделин, не в силах сдержать восторга, пихнула меня в бок.

Пайпер наградила его победной улыбкой и вздохнула. Затем еще раз. Повисла томительная пауза.

Только сейчас я поняла, что в глубине души мы все безумно боялись именно этого сакраментального вопроса. Я покосилась на королеву, которая собиралась отбыть в аэропорт сразу после съемок. Она буквально сверлила Пайпер глазами, словно приказывая ей говорить в нарушение своего предыдущего приказа молчать.

Я бросила взгляд на монитор. На лице Пайпер был написан такой страх, что было больно смотреть на нее.

– Пайпер? – прошептала сидевшая рядом с ней Пеша.

Но та только покачала головой.

Судя по глазам Гаврила, он судорожно искал способ спасти ситуацию, спасти бедняжку Пайпер. Будь на его месте Бартон, он бы с легкостью нашел выход, но у Гаврила не было опыта.

Я подняла руку, и Гаврил наградил меня благодарным взглядом.

– Мы так долго обсуждали этот вопрос на днях, что, как мне кажется, Пайпер не знает, с чего начать. – Я рассмеялась, и девушки последовали моему примеру. – Так вот, мы пришли к единодушному мнению, что наш главный приоритет – это принц. Служить ему – значит служить Иллеа. Возможно, некоторые сочтут такое определение странным, но если мы будем честно делать свою работу, это наверняка поможет принцу еще лучше выполнять свою.

– Хорошо сказано, леди Эмберли, – улыбнулся Гаврил и сразу перешел к другому вопросу.

Я боялась поднять глаза на королеву. Более того, я уже с трудом сидела, поскольку у меня снова разыгралась мигрень. Может, приступы головной боли вызваны стрессом? Но почему иногда они возникают без видимых причин?

Убедившись, что камеры направлены в другую сторону, я позволила себе осторожно потереть виски. Ладно, зато мои пальцы стали мягче. Хоть какое-то утешение. Ужасно хотелось подпереть голову рукой, но это оказалось невозможно. И не потому, что я боялась нарушить этикет. Просто платье не позволяло мне согнуться.

Я снова заставила себя выпрямиться и нормализовать дыхание. Боль усиливалась, но я старалась не обращать внимания. Я уже научилась справляться с приступами дурноты, причем в худших условиях. Пустяки, уговаривала я себя. Ведь мне ничего не надо делать. Только сидеть.

Вопросы, казалось, никогда не закончатся, хотя Гаврил успел пообщаться далеко не со всеми девушками. И вот, слава богу, камеры наконец перестали жужжать. И тут я, к своему ужасу, поняла, что это еще далеко не все. Я могла вернуться в свою комнату только после обеда, который обычно продолжался не меньше часа.

– Ты в порядке? – встревожилась Маделин.

– Возможно, немного устала, – кивнула я.

Рядом послышался взрыв смеха, и мы, не сговариваясь, оглянулись. Принц Кларксон болтал с девушками, сидевшими в переднем ряду.

– Мне нравится, как у него сегодня зачесаны волосы, – заметила Маделин.

Принц знком остановил дам, с которыми общался, и, не сводя с меня глаз, стал огибать толпу. Когда он подошел, я присела в реверансе и, вставая, неожиданно почувствовала на спине его руку. Он развернул меня лицом к себе, подальше от любопытных взглядов.

– Вам нездоровится?

– Я держалась из последних сил, – вздохнула я. – Голова буквально раскалывается. Мне срочно нужно лечь.

– Возьмите меня под руку. – Принц галантно подставил мне согнутую в локте руку, и я с благодарностью оперлась на нее. – Улыбайтесь.

Сделав над собой усилие, я изогнула губы в улыбке. Хотя то, что он был рядом, можно сказать, вдохнуло в меня жизнь.

– Очень великодушно с вашей стороны осчастливить меня своим присутствием, – явно работая на публику, громко произнес принц. – Я тут пытаюсь вспомнить, какой десерт вы больше всего любите.

Я промолчала, продолжая улыбаться. Но как только мы вышли из студии, моя улыбка сразу померкла. Уже в коридоре принц неожиданно подхватил меня на руки:

– А теперь срочно к доктору.

Я устало смежила веки. Меня снова начало подташнивать, а тело покрылось липким потом. И тем не менее мне было гораздо удобнее покоиться в его объятиях, чем сидеть на стуле или лежать в кровати. Боже, моя голова у него на плече! Несмотря на головокружение, еще никогда в жизни я не испытывала такого сладостного чувства.

В больничном крыле нас встретила новая медсестра, она любезно помогла Кларксону уложить меня в постель, подсунув под ноги подушку.

– Доктор спит, – сообщила она. – Всю прошлую ночь и весь день он принимал роды. Сперва у одной служанки, а потом – у второй. Двое мальчишек. Один за другим. С разницей в пятнадцать минут.

– Тогда не стоит его будить, – улыбнулась я. – Это всего лишь головная боль, которая скоро пройдет.

– Какие глупости! – отрезал Кларксон. – Попросите прислугу подать нам сюда обед. Мы подождем доктора Мишна.

Медсестра кивнула и поспешно вышла.

– Вам не стоило этого делать, – упрекнула я принца. – У доктора выдалась тяжелая ночь, а со мной все будет в порядке.

– Нет, с моей стороны будет преступной халатностью не удостовериться, что вам обеспечен надлежащий уход.

Я мысленно попыталась представить его слова в романтическом свете, но, судя по всему, они были продиктованы исключительно чувством долга. Хотя, с другой стороны, он вполне мог отправиться обедать вместе с остальными. Но предпочел остаться со мной.

Чтобы не показаться невежливой, я для виду поковырялась в тарелке, хотя меня по-прежнему подташнивало. Медсестра принесла какие-то таблетки, и к тому времени, как появился доктор Мишн, с мокрыми после душа волосами, я уже чувствовала себя гораздо лучше. Голова теперь не гудела, а просто слабо пульсировала.

– Ваше высочество, прошу извинить меня за задержку, – поклонившись, сказал доктор.

– Ничего страшного, – ответил Кларксон. – Пока вас не было, мы успели насладиться прекрасным обедом.

– Как ваша голова, мисс? – Доктор Мишн взял меня за запястье пощупать пульс.

– Гораздо лучше. Медсестра дала мне лекарство, и оно сразу облегчило мои страдания.

Доктор вытащил фонарик и направил узкий луч мне в глаза:

– Быть может, вам стоит начать принимать лекарство каждый день. Я знаю, приступы случаются неожиданно, но мы постараемся сделать все возможное для того, чтобы их предотвратить. Ничего гарантировать я не могу, но подумаю, что вам прописать.

– Благодарю вас. – Я сложила руки на коленях. – А как там новорожденные?

– Замечательно! – просиял доктор. – Здоровенькие и упитанные.

Я тоже улыбнулась. Надо же, сегодня во дворце появились сразу два новых жителя Иллеа! Интересно, а они подружатся? И будут ли потом рассказывать, как родились практически один за другим?

– Кстати, о младенцах. Я хотел бы обсудить с вами некоторые результаты обследования.

При этих словах внутри меня словно что-то оборвалось, и я сразу расхотела улыбаться. По выражению лица доктора я поняла, что меня ждет суровый вердикт.

– Анализы обнаружили у вас в крови токсичные вещества. Более того, они продолжают воздействовать на ваш организм даже в условиях благоприятной окружающей среды, из чего можно сделать вывод о том, что раньше уровень токсинов в вашей крови был еще выше. Конечно, для некоторых людей это не является проблемой. Их организм приспосабливается, и побочных явлений не наблюдается. И, судя по тому, что вы рассказали о вашей семье, ваш брат и сестра относятся именно к данной категории. Однако у другой вашей сестры случаются носовые кровотечения, так? – (Я кивнула.) – А у вас постоянные головные боли? – (Я снова кивнула.) – Поэтому у меня имеется подозрение, что ваш организм не борется с токсинами. На основании анализов и полученной от вас информации личного характера я пришел к выводу, что приступы усталости, тошноты и головной боли, возможно, будут преследовать вас до конца жизни.

Я вздохнула. Ладно, это еще не самое страшное. По крайней мере, принц Кларксон не выглядит встревоженным.

– Но у меня имеются некоторые опасения по поводу репродуктивной системы вашего организма.

Я посмотрела на него расширенными от ужаса глазами. Принц Кларксон беспокойно заерзал на стуле.

– Но… почему? У моей матери четверо детей. И она, и папа – оба из многодетных семей. Я просто легко утомляюсь. Только и всего.

Доктор Мишн сохранял профессиональную выдержку, словно речь вовсе не шла об интимных аспектах моей жизни.

– Конечно, в подобных случаях генетика играет немаловажную роль. Но, судя по результатам обследования, ваш организм будет… не самой благоприятной средой для развития плода. И ребенок, которого вы сумеете зачать… – доктор замолчал, перевел взгляд на принца и снова посмотрел на меня, – возможно, не сможет… соответствовать определенным требованиям.

Определенные требования. Словом, он не будет достаточно умным, достаточно здоровым и поэтому не подойдет на роль принца.

У меня вдруг схватило живот.

– Вы уверены? – дрожащим голосом спросила я.

Кларксон не сводил с доктора глаз. Ведь на карту была поставлена судьба королевства.

– И это в лучшем случае. Если вам вообще удастся зачать ребенка.

– Прошу прощения. – Я соскочила с кровати, опрометью бросилась в туалет у входа в больничное крыло и, едва успев добежать до кабинки, извергла из себя все, что было у меня в желудке.

Глава 8

Прошла неделя. Кларксон даже не смотрел в мою сторону. Мое сердце было разбито. А я-то, глупая, поверила, что счастье совсем близко. Ведь после того, как мы преодолели первые неловкие минуты знакомства, мне показалось, что принц ищет со мной встреч и что я ему небезразлична.

Но все это осталось в прошлом.

Я не сомневалась: в ближайшее время Кларксон отправит меня домой. Что ж, ничего не поделаешь. А душевные раны рано или поздно заживут. И если мне повезет, я встречу хорошего человека. Но что я ему скажу? Что не смогла родить достойного наследника престола? Но это все теория, не имеющая никакого отношения к реальности. А вот как насчет способности произвести на свет еще одну Четверку? Нет, это было выше моих сил.

Мне кусок в горло не лез, и я ела только тогда, когда думала что за мной наблюдают. И спала только тогда, когда усталость валила меня с ног. Если мое тело предало меня, с какой стати я должна о нем заботиться?

Королева вернулась с каникул, «Вести» выходили с завидной регулярностью, девушки целыми днями сидели, как куклы, тупо пялясь друг на друга. Меня это уже мало волновало.

Я расположилась у окна в Женском зале. Палящее солнце напоминало мне о Гондурагуа, хотя воздух здесь, в Анджелесе, был менее влажным. Я тихо молилась и просила Господа сделать так, чтобы Кларксон отослал меня назад. Мне не хватило духу написать письмо домой и сообщить семье плохие новости, но находиться среди участниц Отбора, с их честолюбивыми стремлениями подняться на более высокую ступень социальной лестницы, оказалось невыносимо. Теперь об этом можно было и не мечтать. По крайней мере, дома я смогу отвлечься и заняться чем-то другим.

Подошедшая сзади Маделин погладила меня по спине:

– Ты в порядке?

Я вымучила тусклую улыбку:

– Просто устала. Как всегда.

– Ты уверена? – Она села рядом, аккуратно разгладив юбку. – Ты вроде как изменилась.

– Скажи, Маделин, а какая у тебя цель в жизни?

– Что ты имеешь в виду?

– Именно это. О чем ты мечтаешь? Что бы ты попросила, если бы могла взять от жизни по максимуму?

Она задумчиво улыбнулась:

– Естественно, стать принцессой. С кучей поклонников, балами каждый уик-энд и Кларксоном на коротком поводке. Ты разве от такого отказалась бы?

– Все это лишь сладкие мечты. А что бы ты попросила, если бы могла взять от жизни только самую малость?

– Самую малость? Какой дурак станет довольствоваться малым? – ухмыльнулась Маделин, явно желая перевести наш разговор в шутку.

– Но почему бы не довольствоваться малым? Разве не существует того минимума, что способна дать жизнь? Разве я слишком много прошу, если хочу получить работу, которую не буду ненавидеть, или встретить человека, на которого смогу опереться? Или родить хотя бы одного ребенка? Даже не очень здорового. Почему я не могу просить о такой малости? – Мой голос дрогнул, и я прижала пальцы к губам, пытаясь унять душевную боль.

– Эмберли? – прошептала Маделин. – С тобой явно что-то не так. Что случилось?

– Честное слово, ничего. Мне просто нужно немного отдохнуть.

– Тогда тебе не стоит здесь оставаться. Позволь проводить тебя в твою комнату.

– Королева будет недовольна.

– А она когда-нибудь бывает довольна?

– Когда напьется, – вздохнула я.

Маделин громко рассмеялась, но, не желая привлекать к себе внимание, тут же прикрыла рот рукой. После нашего разговора у меня немного улучшилось настроение. Маделин поднялась с места, и я послушно последовала за ней.

Она больше не стала мучить меня вопросами, но я решила до отъезда непременно обо всем ей рассказать. Ведь нельзя же вечно ходить с таким камнем на сердце.

Когда мы вошли в мою комнату, я нежно обняла подругу. Я тянула время, а она не стала меня торопить. Можно считать, я наконец получила то самое малое, что хотела от жизни.

Прежде чем лечь в постель, я опустилась на колени и молитвенно сложила руки:

– Господи, разве я прошу слишком много?

Прошла еще одна неделя. Кларксон отослал домой двух девушек. Я всей душой желала оказаться на месте одной из них.

Ну почему, почему не я?

Я знала, что у Кларксона отнюдь не идеальный характер, но принц не был жестоким человеком. И он вряд ли стал бы специально мучить меня, вселяя напрасные надежды.

Мне казалось, будто я стала сомнамбулой и теперь, точно бесплотный дух, прохожу все круги ада Отбора. Мир был призрачной тенью, а я пробиралась впотьмах, холодная и изможденная.

И даже девушки наконец перестали задавать вопросы. Хотя время от времени я ловила на себе их испытующие взгляды. Но меня это уже нимало не волновало, и они решили не обращать внимания. Я выпала из поля зрения королевы… Я выпала из поля зрения остальных. Ну и пусть! Я осталась наедине со своими страхами и переживаниями.

Я могла еще долго идти тернистой дорогой страданий и одиночества. Но в один прекрасный день, правда для меня такой же тусклый и унылый, как и предыдущие, я, пребывая в глубокой задумчивости, не заметила, что обеденный зал опустел. Опомнилась я только тогда, когда напротив меня остановился какой-то мужчина.

– Вы больны.

Я узнала голос Кларксона. Наши глаза встретились, и я поспешно отвела взгляд.

– Нет. Просто в последнее время я чувствую себя более усталой, чем обычно.

– Вы похудели.

– Я ведь сказала вам, что очень устала.

Принц со всей силы ударил кулаком по столу, и я, подскочив от испуга, снова подняла на него глаза. Но дремлющее сердце не могло подсказать, что мне делать.

– Вы не устали. Вы хандрите, – отрывисто произнес принц. – Я даже знаю почему. Но вы должны это преодолеть.

Преодолеть? Это преодолеть?

Я почувствовала, что вот-вот расплачусь.

– Вам ведь все известно. Почему вы так жестоки со мной?

– Жесток?! – Он практически плюнул мне это слово в лицо. – Наоборот, я милосердно пытаюсь оттащить вас от края пропасти. Вы убиваете себя своим поведением. Эмберли, кому и что вы хотите доказать? И чего вы тем самым добьетесь?

Принц говорил очень резко, но, когда он произнес мое имя, я услышала в его голосе непривычную нежность.

– Переживаете, что, быть может, не родите ребенка? Ну и что с того? Если вы умрете, тогда у вас точно не останется ни малейшего шанса. – Он придвинул ко мне мою тарелку, на которой нетронутыми лежали ветчина, яйца и фрукты. – Ешьте!

Утерев слезы, я уставилась на еду, от одного вида которой мне сразу сделалось дурно.

– Слишком тяжелая пища. Мой организм этого не примет.

Он подошел поближе и тихо спросил:

– А что тогда он примет?