Кровь океана Орехов Василий
Итак, была охота на каракатицу. Очень тяжелая охота, когда до самого конца невозможно было понять, чем все кончится, кто в конечном счете станет трофеем, а кто останется охотником. Можно, конечно, все списать на то, что внимание Уэйна оказалось полностью сконцентрировано на поединке. Но ведь не было вокруг, до самого горизонта, других людей, и не видно было поблизости никаких транспортных средств, кроме найденного им аэроглиссера!
Получался очевидный конфуз: голая девушка, одна, без оружия, пешком, никаким образом не могла преодолеть по болоту пару десятков километров или даже больше от любого очага цивилизации до места встречи с индейцем. Ее неизбежно уничтожили бы блуждавшие по болотам твари атлантов или сожрали бы мутанты, которых там тоже достаточно.
Но этого не произошло. И это напрягало Уэйна, как все непонятное.
– Что с тобой случилось? – с легким нажимом попытался выяснить он. – Ты можешь сказать?..
Она покачала головой и снова потянулась за воронкой.
– Нет! – Охотник остановил руку Элизы. – Пожалуйста, пойдем вниз…
Он старался говорить тихо, не делать резких движений, но, ко всеобщему удивлению, внутри девушки словно взорвалась адреналиновая бомба. Вскочив на ноги и уронив соскользнувшую с бедер импровизированную юбку, она закрыла лицо ладонями и завизжала, словно в состоянии крайнего аффекта:
– Нет! Нет! Мне нельзя уходить вниз! Вы не понимаете! Вы ничего не понимаете! Не трогайте меня!..
Делягин удивленно обернулся, морпехи тоже наблюдали за происходящим без малейшего понимания.
– Не трогайте меня!.. – Она снова сорвалась на визг. – Я никуда не пойду! – Ее состояние резко изменилось, она опустилась на корточки, позабыв про юбку, подобрала воронку и дрожащими руками продолжила разливать бензин по бутылкам.
Капитан, поймав взгляд охотника, едва заметно покачал головой: мол, не надо, оставь ее.
– Что у вас за крики? – не поленившись подняться наверх, спросила Савельева.
– Все уже нормально, – без особой уверенности ответил Делягин. – Вроде бы… – Пригнувшись, он отшагнул от бойницы и, приблизившись к майору, негромко по-русски рассказал ей о произошедшем.
– Очень странно, – задумчиво произнесла разведчица. – То, что у нее истерическое состояние, это скорее нормально. Можно предположить, что она долгое время испытывала крайне негативные эмоции, что у нее глубокий стресс, невроз или даже психоз. Но что значит «мне нельзя вниз»?
– Может, она вбила в голову, что обязана помогать нам в качестве платы за спасение? – осторожно предположил капитан.
– Бесполезно гадать, – поморщилась Савельева. – Пока она окончательно не придет в себя, вряд ли мы поймем, что ею движет. Просто не надо ее трогать.
– Но здесь опасно! – Уэйн Симпсон тоже заговорил по-русски, хотя и с жутким акцентом.
– Впасть в истерику для нее тоже опасно, – отрезала женщина тоном, не терпящим возражений.
Уэйну оставалось лишь принять это в качестве диагноза единственного специалиста по медицинским вопросам. Он хмуро отошел в сторону и присел на кучу ветоши возле стеллажей, сваленных в центре помещения.
Однако тревожные мысли о некой неясной связи между голой девушкой на болоте и злобными тварями, почему-то не тронувшими ее, не покидали его. У него даже возникла идея поделиться своими соображениям с Савельевой, но скоро стало не до того – несмотря на огонь из аркебуз, сколопендры подбирались все ближе к маяку. Атакующим приходилось перебираться через скорчившиеся трупы сородичей, как через баррикады, но понемногу становилось ясно, что такой натиск одними аркебузами не остановить.
У Делягина возник соблазн пустить в ход пулеметы, чтобы продемонстрировать атлантам превосходство русского оружия над ордами склизких тварей, но он все же не стал пороть горячку. Из пулеметов можно было набить кучу напирающих многоножек, но едва ли удалось бы уничтожить всех – боеприпасы все равно закончатся раньше. А аркебузам пороха и гравия в закромах индейца на неделю непрерывной стрельбы хватит.
– Так и хочется из огнемета по ним пройтись, – словно в ответ на мысли командира, произнес сержант Макаров, в очередной раз опасливо выглянув в проем бойницы. – Товарищ капитан, а может, они нас психически атакуют?
– Чего?! – Предположение сержанта оказалось столь неожиданным, что Делягин даже отвлекся от своих мыслей.
– Ну, видели фильм про Чапаева? Там эти чуваки в черных мундирах ровным строем, при флагах, перли прогулочным шагом на позиции красного командира. Ну, типа, напугать хотели, подавить психически. Чтобы лапотная голытьба наутек бросилась…
– Чепуха. – Делягин покачал головой. – Если бы они хотели просто занять маяк, они бы слились в океан, дождались, пока мы рванем на запад, а потом спокойно заняли бы пустое здание.
– Значит, они нас пугают этими сколопендрами не для того, чтобы мы драпали, а чтобы высадили все патроны, – заявил сержант. – А потом уже навалятся…
– В этом есть резон, – согласился Делягин. – Но и подпускать их стремно. – Он подумал и приказал: – Приготовить незагущенный бензин! Устроим им огненную преграду!
Из южных бойниц полетели снаряженные пылающими фитилями бутылки.
Внизу полыхнуло дымным заревом, но эффект оказался совершенно иным, чем в случае с каракатицами или крабами – те от огня бежали, а морские сколопендры лишь подались в стороны. Похоже, причина, по которой атланты пригнали этих не очень крупных тварей на поле боя, состояла именно в этом: огнем их было не остановить.
Достигнув огненной стены, многоножки сворачивались кольцом, поджимая хвост, а затем резко распрямлялись, выбрасывая свое членистое тело вперед. Похожим образом перемещаются под водой креветки, когда надо сделать мощный рывок, спасаясь от хищника. В условиях суши на такой прыжок требовалось колоссальное количество энергии, поэтому сколопендры ими не злоупотребляли. Но стоило возникнуть необходимости, как омерзительные извивающиеся твари без труда преодолели полосу огня, оказались у фундамента маяка и принялись карабкаться на стену.
Бойцы попытались остановить их бутылками с загущенным бензином, но стекло не разбивалось о тонкие мягкие панцири, бутылки соскальзывали вниз, разлетались вдребезги только ударившись о скальную основу и оставляли гореть бесполезные кучки липкой массы.
А когда люди добавили незагущенного бензина в разгоравшийся внизу огненный ад, было уже слишком поздно – сколопендры вскарабкались почти до бойниц, и взметнувшееся внизу пламя уже не могло причинить им особого вреда. Нижние долго не выдерживали напиравший снизу жар, съеживались и падали в огонь. Их тела, богатые жиром, тут же вспыхивали, чадя и распространяя удушливую вонь. Но освободившиеся места тут же занимали новые твари, с громкими щелчками перепрыгивавшие через пламя.
Через несколько мгновений многоножки добрались до бойниц. Никто не знал, чем это кончится, хотя все аркебузы были изготовлены к выстрелу, чтобы иметь возможность единым залпом вышибить атакующих наружу. Открывать огонь пока никто не рисковал: при стрельбе картечью в упор были возможны самые непредсказуемые рикошеты, способные искалечить самих стрелков.
Но твари просто закрыли телами проемы окон и замерли, плотно прижавшись снаружи к стене.
– Газ пустят, – предположил сержант Макаров.
Однако, хотя помещение и наполнилось запахом несвежей рыбы, больше ничего не происходило.
– Они нам бойницы перекрыли! – догадался старший матрос Таксынбаев. – Чтобы мы крабов не жгли!..
Словно подтверждая его слова, башня содрогнулась от мощных ударов – это подобравшиеся к стене крабы начали крушить каменную кладку.
– Что там у вас? – донеся снизу встревоженный голос лейтенанта Репина. – Почему крабов не бьете?!
– Вот черт! – рявкнул Делягин и скомандовал: – Примкнуть штыки!
Морпехи стали колоть штыками огромных сколопендр, закрывших окна. Но, хотя тонкий хитин без труда протыкался клинками, толку от этого не было – раны получались слишком незначительными для тварей таких размеров. Из ран выплескивалась зловонная жижа, но едва ли стоило ожидать, что это приведет к критической кровопотере.
Отчаявшись, капитан Делягин приказал пустить в ход аркебузы, которые оказались куда эффективнее штыков. Грохот в замкнутом пространстве вышел оглушительным, помещение заволокло пороховым дымом, по этажу заскакали несколько отрикошетивших пломб, поцарапавших двоих бойцов. Зато каждый выстрел прошибал в хитине и склизких тканях сколопендр, закрывших собой бойницы, дыру размером с чайное блюдце. Некоторых тварей залпом отрывало от стены и отшвыривало на метр в сторону, после чего они падали вниз и с треском разбивались вдребезги, оставляя на скальном основании пятна, похожие на следы от мух, разбившихся о лобовое стекло автомобиля на скорости двести километров в час.
Стоило стрелкам освободить бойницы, как они, пригнувшись, тут же ушли в стороны, и заряжающие прямо над их головами метнули наружу бутылки с напалмом. Липкой огнесмесью оказались уничтожены три краба, еще два поспешно отступили к океану. Многоножки попытались снова закрыть бойницы, навалившись всей массой, но им не дали этого сделать, непрерывно молотя из аркебуз, которые за спинами стрелков перезаряжали ребята из тыловой команды. Для закрепления эффекта в гущу многоножек метнули пару гранат Ф-1, после чего по команде Делягина из двух бойниц выпустили по магазину из автоматов, а для удирающих крабов не пожалели два выстрела из РПГ-7.
– Ура! – яростно орали морпехи, впав в боевое безумие.
В пылу схватки западный сектор с входной дверью выпал из зоны внимания бойцов «оружейной палубы». Сколопендры, потерпев поражение в южной части маяка, обошли его с запада и ринулись к двери, завалив вход телами. Они уже не пытались карабкаться по стене выше, а просто образовали кривобокую шевелящуюся пирамиду, заслонившую дверь.
Сверху полетели бутылки с напалмом, но толку от этого было мало – гибли только твари из верхнего слоя кучи. Они корчились, ежились, скатывались в стороны, унося с собой пылающие пятна напалма, и подыхали на пути к океану, а под ними копошились уцелевшие. Зачем нужна эта куча-мала, никто не понимал, пока Репин, находившийся у двери, не услышал громкое шипение. Оказалось, улитки-бронегрызы проползли под слоем защищавших их многоножек, и теперь одна атаковала дверь, а другая – стену рядом со входом.
С первой справиться оказалось просто: Савельева сменила автомат на снайперку и, ориентируясь на звуки снаружи, прямо через дверь поразила легко уязвимого бронегрыза тремя выстрелами. Улитка развалилась на куски, продолжая источать кислоту, обжигавшую разбегавшихся в разные стороны многоножек.
Но со вторым бронегрызом дело обстояло сложнее. Через дверь поразить его не представлялось возможным, а разливать рядом со входом незагущенный бензин было слишком опасно – металлическую дверь могло заклинить от высокой температуры. Что касается напалма, то о тонкий панцирь улитки бутылка не разбилась бы.
Через несколько мгновений разбежавшиеся было от кислоты сколопендры вернулись и живым покрывалом укутали бронегрыза. Теперь его не то что напалмом было не взять, но и гранатой, так как тела многоножек приняли бы осколки на себя.
Пока улитка работала, атланты снова взялись за перегруппировку своего воинства и ввод новых резервов. Из моря выползали твари, похожие на гигантских жуков-плавунцов, оснащенные мощными жвалами и толстыми хитиновыми трубками вместо ртов, что говорило о способности этих монстров плеваться плазмой.
– Что-то новое! – глядя через отверстие в двери, произнес Репин. Он не удивился бы, узнав, что эти твари были выведены атлантами только что – специально для сражения за маяк.
Савельева прильнула к двери.
– Бронегрыза надо мочить, – заявила она. – Если прожжет стену, мы и часа не продержимся.
– Как мочить? – поинтересовался Репин.
– Вручную! – ответила женщина. – Как деды и прадеды в Отечественную!
– В смысле? – в голосе лейтенанта послышалась тревога.
– В прямом! – подхватил Делягин. Ему даже в голову не пришло возмутиться самоуправством Савельевой – в который раз за сегодняшний день сохранить лицо в глазах этой умной, решительной, отважной и, что уж там, красивой и сексуальной женщины, почему-то показалось ему важнее всего остального. – Всем взять оружие! Готовим вылазку!
– И нам? – с сомнением в голосе уточнил Рэй.
– А на кой черт мы вас выпустили из подвала? – усмехнулся капитан. – У дверей топтаться?
Впрочем, гражданские были даже рады вернуть себе оружие. По крайней мере, больше никаких возражений Делягин не услышал.
– Лейтенант, открываешь дверь, отряд выходит, ты держишь вход, чтобы никто внутрь не сунулся, кроме наших. Дверь не закрывать, пока отряд не вернется с вылазки. Вопросы есть?
– Нет! – У Репина сразу отлегло от сердца, когда он понял, что ему не придется покидать маяк. Выход наружу, где кишмя кишат монстры, казался ему сродни выходу в открытый космос во время преодоления метеорного потока.
Дверь, снаружи уже серьезно траченная кислотой, открылась с громким скрежетом, выпустив наружу небольшой отряд под командованием майора Савельевой. Делягину не хотелось отпускать ее в рискованную вылазку, сердце у него отчаянно сжималось при мысли, что с ней может случиться что-нибудь плохое, но она сразу, словно это было само собой разумеющимся, встала во главе отряда, и он не стал пререкаться с ней, чтобы не ронять дисциплину в подразделении. Штурмовому отряду в любом случае был нужен офицер для эффективного управления, а сам капитан не мог бросить без командования защитников маяка.
– Рэй, держи восточное направление! – едва переступив порог и оценив сложившуюся снаружи ситуацию, скомандовала майор. – Стив, прикрывай с севера!
Сколопендры, не занятые прикрытием бронегрыза, тут же атаковали людей, шипя и клацая небольшими, но мощными жвалами.
Грохнули автоматы Рэя и Стива, отсекая вырвавшихся вперед, а Савельева, не теряя времени, принялась в упор рвать короткими очередями кучу многоножек, прикрывших своими телами бронебойную улитку. Мертвые твари градом посыпались вниз, а живые, то ли осознав нешуточную опасность, то ли получив приказ прячущихся в пучине кукловодов, бросились на Савельеву и сбили ее с ног, клацая жвалами у самого лица.
Разведчица дала три длинные очереди, размозжив самым наглым сколопендрам головные хитиновые пластины, на которых крепились немигающие черные бусины глаз, после чего перекатом ушла в сторону, и, оказавшись на спине, опустошила магазин в поредевшую шевелящуюся кучу тварей у стены.
По брызгам кислоты, выстрелившим в разные стороны, оглушительному шипению, струям едкого дыма и бросившимся врассыпную многоножкам стало ясно, что поразить цель удалось. Однако, провалив основную задачу, выжившие твари снова со всех сторон кинулись на людей.
Рэй и Стивен без пауз добили остатки патронов, просто перемалывая навалившуюся на них склизкую массу атакующих словно в гигантской невидимой мясорубке, и, в два заученных движения поменяв магазины, открыли огонь более прицельно и расчетливо, отсекая одиночных сколопендр от майора Савельевой. Дэн и Майк, подавшись в стороны, расчистили от тварей путь к дверям, а Репин встречным огнем через дверной проем прикрывал тылы. Работа импровизированной команды получилась на удивление слаженной по всем секторам, что на несколько мгновений погасило натиск тварей и дало Савельевой возможность перезарядить автомат.
– Стив, первым внутрь! – скомандовала майор, взяв на себя его сектор, остающийся без прикрытия.
Следом за Стивом в дверном проеме скрылся Майк. Дэн, Савельева и Рэй медленно отступали плечом к плечу, непрерывно отстреливаясь от напирающих тварей. Дымящиеся гильзы со звоном летели им под ноги. Били короткими очередями, прицельно, чтобы не расходовать попусту боеприпасы, которые в результате столь интенсивной стрельбы уже начали подходить к концу. Стоило какой-нибудь многоножке вырваться вперед, как ей тут же прилетало в голову несколько пуль, прошибая тело навылет и в клочья разнося хлипкие, насыщенные водой ткани в районе нервного центра.
Некоторые твари двинулись в обход, пытаясь зайти отступающим за спины, но Репин и Стив, привалившись одним плечом к дверным косякам, принялись поливать фланги противника из автоматов, при попаданиях вздымая фонтанчики хитиновых обломков и белесой мутной крови, из-за чего обходной маневр захлебнулся, едва начавшись.
Когда группа Савельевой приблизилась к двери, прикрывающие расступились в стороны, пропуская их, добили последние патроны из магазинов и следом нырнули в дверной проем.
Репин швырнул гранату и хотел было закрыть дверь, но две сколопендры, извиваясь всем телом, все же прорвались по правому флангу и вклинились между нею и косяком.
Тяжелый люк, напоминавший люк подводной лодки, с хрустом раздавил обеих, но их измочаленные тела остались в дверном проеме, не давая двери закрыться до конца. Рискуя задеть лейтенанта, Савельева разнесла труп одной из тварей оставшимися в магазине тремя патронами, но снаружи, воспользовавшись наличием щели, начала протискиваться, щелкая жвалами, еще одна сколопендра. Патронов ни у кого не осталось, на перезарядку времени не было, но тут рванула брошенная Репиным граната, раскидав назойливых тварей, кишевших у основания маяка, и нашпиговав их осколками. Лейтенант воспользовался секундной передышкой, пинками выпихнул дохлятину наружу и, наконец, задраил дверь.
– Ни фига себе поработали… – тяжело дыша, произнес Рэй. – Хрен кто из ребят поверит, если рассказать…
– Обычный вечер для русских морпехов, – хмыкнул Репин, с трудом переводя дыхание после адреналиновой атаки. Несмотря на то что он оставался внутри в относительной безопасности, лейтенант чувствовал себя настоящим героем. Ему тоже теперь было что рассказать на гражданке и ребятам, и симпатичным девчонкам.
Слышно было, как снаружи, потрескивая хитиновыми сочленениями, активно снуют хищные сколопендры, жадно пожирая вывороченные внутренности своих сестер, а ближе к океану, фыркая дыхальцами, выстраиваются в боевой порядок жуки-плавунцы. Судя по громким всхлипам, у них была очень мощная дыхательная система, что также свидетельствовало о способности плеваться плазмой, так как для ее производства требовалось много воздуха. С верхнего этажа размеренно грохотали аркебузы, отсекая и рассеивая спешащее на помощь морским тварям подкрепление из океана.
Едва отдышавшись, Савельева приказала Репину вести наблюдение через глазки в закрытой двери. С ним оставила Стивена, а остальных гражданских увела на «оружейную палубу».
Выяснилось, что наверху, в отличие от штурмового отряда, не обошлось без потерь – двух морпехов, в пылу боя позабывших об осторожности и задержавшихся у бойниц, сняли точными бросками ракоскорпионы.
– Били наверняка, как снайперы, – огорченно рассказал Делягин. – И только по крайней бойнице южного сектора – когда не было риска, что дротик попадет в помещение. Ничего не понимаю! То они молотили так, что пришлось от них баррикаду городить, то боятся лишний раз дротик метнуть, словно тут в башне лежит яйцо со смертью их вожака, которое они боятся разбить…
– Нам это на руку, – устало произнесла майор. – Главное – не подставляться и не высовываться в бойницы. Хотя мысль твоя мне понятна. Если бы знать, почему они так непоследовательно себя ведут, может, мы им вообще шелохнуться не дали бы.
– Вот именно! – подтвердил капитан. – Я себе весь мозг сломал, пытаюсь найти закономерность. Ни хрена не получается. Чем дальше, тем больше у меня складывается ощущение, что им нужен не маяк, а что-то внутри него, и они очень боятся это повредить. Что-то, чего мы в упор не видим, а им оно надо позарез, причем в целом виде. И чтобы работало…
– Понять бы, что это, – задумчиво протянула Савельева. – Мы бы тогда этой штукой прикрылись и организовали отход…
– Черт, – сдавленно произнес Уэйн, почему-то перейдя на русский. – Майор, пойдем говорить наверх. Есть одна мысль.
Савельева удивлено вздернула брови. Странным с ее точки зрения было не то, что у Уэйна имелись какие-то соображения по важной теме, сколько его попытка сохранить минимальную секретность, перейдя на язык, родной для большинства людей в помещении. Получалось, что он берег информацию только от залетных бакланов. А раз так, они могли быть причастны к чему-то, пока непонятному.
Во избежание сюрпризов женщина поймала взгляд Делягина и покосилась на людей Рэя – мол, присмотри. Капитан едва заметным кивком дал понять, что намек уловил.
Оставшись наедине с Савельевой на последнем этаже, где покоились тела погибших, Уэйн снова перешел на английский.
– Не хочу, чтобы Элиза слышала, – пояснил он.
– Она-то тут при чем? – поразилась разведчица.
– Боюсь, что при чем-то. Я сам пока не понимаю, каким образом одно может быть связано с другим, но есть кое-какие вещи, которые не дают мне покоя. Я никак не мог свести концы с концами, пока капитан не сказал про яйцо, которое атланты боятся разбить.
– Ты меня совсем запутал, – призналась женщина.
– Сейчас поясню, – пообещал индеец. – Но это не так просто…
– А почему ты капитана не позвал? – напрямую спросила Савельева.
– Ты майор… – уклончиво ответил Уэйн.
– А если честно?
– Он военный. Мужик. Солдафон. А ты способна допустить то, чего не понимаешь до конца, мне так показалось. Ведь ты не только разведчица, но и ученый. Верно?
– Ну ты и нагнал туману, – сказала Савельева. – Заинтриговал по самое некуда. Переходи к сути.
– Смотри. Я Элизу подобрал на болоте, довольно далеко от поселка. Сам, с пирогой, добирался туда час. По пути мне попался крокодил, еле отбился. Потом я подстрелил каракатицу, тоже не без труда. И когда ее разделывал, появилась Элиза. Непонятно откуда, совсем голая…
– Эротично, – оценила разведчица, но уже в следующий миг посерьезнела: – Так, стоп. Монстры ее не тронули, что ли?
– Вот именно! Ни мутанты, ни твари. Она вообще непонятно откуда пришла, может быть, протопала по болоту больше двадцати километров. И осталась жива! Вообще ни царапины!
– Повезло… – Женщина задумалась.
– Я поначалу тоже так решил. А потом меня посетила совсем дикая мысль. Что, если атланты не только не трогают девушку, но и защищают ее?
– Что?! – Савельева вытаращилась на него. – Человека?! Я, может, и могу допустить чего не понимаю, но не настолько же!
– Сначала они не стали расстреливать первый этаж, когда она распахнула дверь. Предпочли пожертвовать огнеплюями, которые не могли сдерживать уже сформированные плазменные заряды. Почему? Потом ракоскорпионы били колючками навылет, через весь верхний этаж. Но когда, после газовой атаки, на «оружейную палубу» поднялась Элиза, стрельбу прекратили и сняли двоих солдат, только когда были абсолютно уверены, что точно поразят цель и шип не улетит дальше. Это может о двух вещах говорить. Во-первых, атланты знают, где конкретно находится девушка, на каком из этажей. Ну, хорошо, допустим, воздушная разведка подсказала. Во-вторых, они боятся ее зацепить, поэтому не пускают в ход ни дротики, ни плазму, ни тяжелых монстров-инфр, способных разрушить маяк до основания.
Савельева нахмурилась.
– Твоя теория достаточно безумна, чтобы оказаться правдой. Может быть, именно Элиза и есть то, из-за чего твари вообще поперли на поселок? Мы искали, что им нужно. Может, это она? Но зачем?..
– В том-то и дело. Я ее днем привел домой с болота, а с наступлением темноты начался прорыв. Возможно, все это время они искали ее и наконец нашли. Причем плазмой они били по всему поселку, но не по маяку. Нанесли удар инфразвуком, но не по маяку. Однако почему это все происходит, при чем тут Элиза, я понятия не имею. Но если капитан хочет знать, что это за яйцо, которое глубоководные так боятся разбить, то мой вариант ответа – Элиза.
– Охренеть, – признала разведчица. – Ни с чем подобным экзобиология еще не сталкивалась. Если выживу, прославлюсь как ученый. Еще бы причину понять!.. – Она помолчала. – Вот только не знаю, под каким соусом это подать капитану. Вряд ли он будет в восторге, узнав, что прикрываться при отступлении ему придется девушкой. – Савельева снова задумалась. – Слушай… А она ведь понимает, что к чему! Ты ее хотел увести с «оружейной палубы», а она в истерику. И дверь она открыла, понимая, что по ней стрелять не будут. Она нас сознательно прикрывает! Она вполне может знать причину происходящего!..
– Только не надо у нее ничего выведывать, – жалобно попросил Уэйн. – Стоит на нее нажать, она тут же в истерику.
– Да, я заметила. Придется пока принять факты, не углубляясь в причину. В любом случае спасибо – и за наблюдательность, и за доверие.
Пока Савельева беседовала наверху с хозяином маяка, противник начал подтягивать новые силы. Потерпев поражение в лобовом штурме, атланты явно решили, что крупными и тяжелыми тварями взять маяк не получится: те были слишком заметны и становились хорошей мишенью при попытке приблизиться. Глубоководным нужно было менять тактику.
И атланты ее поменяли.
Спустившись на «оружейную палубу», Савельева и Уэйн застали командира в замешательстве.
– Не пойму, что за хреновина… – встревоженно проговорил Делягин, глядя через бронированное стекло на берег океана.
– Дай посмотреть! – Уэйн тоже прильнул к окошку.
С берегом что-то было не так. Белая полоса песка исчезла, и на ее месте теперь поблескивала в свете заходящей луны какая-то черная мокрая масса.
– Осветительную ракету! – приказал капитан.
Один из морпехов пальнул через бойницу из ракетницы. Яркая звездочка, взмыв метров на сто, раскрылась и повисла на парашюте, дрожащим светом ярко освещая окрестности.
– Чебурашкино дерьмо… – ошарашенно прошептал Уэйн.
– Твою мать! – заорал Делягин. – Тревога! Приготовить незагущенный бензин!
Из океана через пляж перли орды небольших тварей. Там были морские змеи вроде анаконд, нечто среднее между пауками и крабами, сколопендры, слизни без раковин, стегоцефалы и прочая океаническая мерзость.
Через бойницы полетели бутылки с бензином. Пока бурлящая орда еще не приблизилась, огненную стену можно было сооружать не у самого фундамента, а дальше, более широким кольцом, чтобы защитники маяка сами не задыхались от горячего дыма и гари. Поэтому морпехи старались швырять бутылки изо всех сил, срывая плечевые мышцы. Правда, с увеличением диаметра кольца и зажигательных снарядов требовалось больше. Хорошо, что твари напирали широким фронтом со стороны океана, там огненную стену возвели в первую очередь, а другие сектора прикрывали бушующим пламенем по мере наполнения новых бутылок.
– Долго не продержаться, – сказала разведчица. – Ресурсов не хватит. Если вся эта каша атакует бойницы, нам точно кирдык. Или отравят чем-нибудь, или задушат массой. Пока огня хватит, сможем их удерживать, но потом… До утра не продержимся, а наша разведка выдвинется сюда только утром, чтобы узнать, что у нас тут происходит.
Постепенно, по мере выгорания топлива, огонь опадал. Бутылки с незагущенным бензином морпехи извели полностью, остались только с напалмом.
– Топливо еще есть? – хмуро спросил Делягин.
– Топлива, хоть залейся, – отозвался Уэйн. – А вот бутылок только один мешок, и все. Я не рассчитывал, что придется обороняться всю ночь.
Огненное кольцо разомкнулось сразу в нескольких местах, но склизкой массы морских тварей за ним не обнаружилось. В свете догорающего пламени видны были только ряды жуков-плавунцов и ракоскорпионы, выстроившиеся аккуратной фалангой на безопасном расстоянии, чтобы не попадать под огонь аркебуз.
– Мелочь ушла! – удивленно констатировал Таксынбаев.
– Какого черта опять происходит? – пробурчал капитан.
Савельева оглянулась, и у нее екнуло сердце. Элизы на «оружейной палубе» не было. Неужели твари забрали, что хотели, и оставили защитников маяка в покое?!
– Макаров, вниз, в комнату! – приказала разведчица. – Ищи Элизу. Репина предупреди, чтобы глаз не спускал с двери! Я наверх!
Савельева, несмотря на постепенно наваливавшуюся усталость, взлетела по лестнице и заглянула в импровизированный морг, но, не найдя там никого живого, бросилась по лестнице еще выше.
Люк на верхнюю площадку был открыт. Раскинув руки, словно гигантская статуя Христа в Рио-де-Жанейро, Элиза стояла на самом краю площадки, в том месте, где от взрыва гранаты Макарова рухнул сегмент ограждения. Глаза ее были закрыты, рубашка и волосы трепетали от свежего ветра. Луна уже закатилась, а в темном небе, под затянувшими горизонт кучевыми облаками, начала проявляться предрассветная серость.
– Ты что? – осторожно спросила Савельева, стараясь не напугать девушку. – Ты можешь упасть. Пожалуйста, иди ко мне.
– Они ушли? – не открывая глаз, спросила Элиза.
– Да, отступили. Не волнуйся.
– Только не спрашивайте меня ни о чем, ладно?
– Хорошо. Как скажешь. Только иди ко мне.
Элиза отшагнула от края, опустила руки и открыла глаза. Разведчица помогла ей спуститься в люк, обняла и прижала к себе. Женщина отчетливо понимала, что девушка только что продемонстрировала атлантам: если атака будет продолжена, она бросится из башни маяка и погибнет.
И глубоководные кукловоды, поняв намек, предпочли временно отозвать свою армию.
– Знать бы, что тебе пришлось пережить… – тихо произнесла Савельева по-русски и добавила уже по-английски: – Не бойся. Все будет хорошо…
13
Над океаном робко занимался рассвет.
– Затихли, – проговорил лейтенант Репин. – Отступили?
– Да прям, – отозвался Делягин, ведя наблюдение через бронированное стекло. – Они все еще здесь. Просто больше не атакуют. Чего-то ждут…
Неожиданно его внимание привлекло едва заметное движение на границе видимости – словно затрепетало вдали боевое знамя.
– К бойницам не подходить! – приказал капитан, мучительно пытаясь разглядеть, что именно мелькнуло вдали.
Бинокль брать не хотелось, чтобы не будоражить бойцов, но и без него удалось различить, что к остаткам решетчатой мачты одного из пришедших с базы «Зубров» на воздушной подушке, подбитых атлантами, привязан небольшой красный вымпел. Это могло означать, что там остались живые люди, а могло не означать ничего. Мало ли кто и когда привязал к стальной ферме лоскут?
Однако верхняя часть мачты была снесена прямым попаданием плазмы, и если лоскут был привязан до повреждения, то он, скорее всего, сгорел бы. Это наводило на размышления, как и то, что «Зубр» выглядел не сильно поврежденным, если не считать косо срезанной мачты.
Между тем сколопендры и плавунцы продолжали неторопливо перемещаться по окраине поселка, не нарушая боевых порядков.
– Ждут чего-то, – мрачно изрек Таксынбаев. – Сейчас подкопается под фундамент гигантская каракатица какая-нибудь, пол провалится – вот тут они все разом и атакуют…
– Типун тебе!.. – проворчал капитан.
– Может, и типун, – пожал плечами Таксынбаев. – А за полом я бы следил все-таки. А то где типун, там и капут.
– Маяк стоит на скальной платформе, – проговорил Уэйн. – Хрен под него подкопаешься. Если уж удар Большой волны выдержал, то еще постоит какое-то время.
– Если монстр четвертой категории щупальцем не приложит, – справедливости ради уточнил Таксынбаев.
– У них было море возможностей это сделать, – охотник покачал головой. – И ни одной они пока не воспользовались…
– Белый флаг, – вдруг сказала майор Савельева, приникнув к узкому окошку-бойнице.
– А?! – офонарел Макаров. – Чё?! Где?
– Они выкинули белый флаг, – медленно проговорила майор. – Если, конечно, та штука, что они тащат сюда на палке – не какое-то неизвестное науке биологическое оружие.
– Не удивлюсь… – проворчал индеец.
Капитан Делягин оттеснил даму от бойницы. Выглянул наружу по всем правилам современного военного искусства: чуть показался в узком проеме в углу между подоконником и левым срезом окна, тут же ушел в сторону, спрятавшись в простенке в ожидании дротика. Снова качнулся к окну, уже с другой стороны, чтобы снайпер, заметивший его первое появление, не успел как следует прицелиться. Выглянул одним глазом и вел наблюдение ровно столько времени, сколько заняло проговаривание про себя фразы: «Волга впадает в Каспийское море». Сумел выцепить тренированным взглядом все важное и снова нырнул в простенок – сначала вправо, но тут же перекатился под подоконником влево, чтобы снайпер не угостил свинцовым приветом прямо через стену.
То есть все эти приемы работали в обычной боевой обстановке, когда противниками были люди. У атлантов снайперов не имелось, этот боевой навык для жабообразных амфибий-штурмовиков оказался слишком сложным. Зато у них имелась масса других подлых штук, зачастую ничуть не менее смертоносных, чем снайперская винтовка. Например, дротики ракоскорпионов хотя и уступали ей в дальности, зато не уступали в точности, попадая в узкие щели между шлемом и воротом бронежилета. Однако против большинства из них обычные военные меры предосторожности вполне срабатывали.
– Посольство, – подтвердил Делягин. – По крайней мере, так выглядит. Три двуногие жабы. Та, что посередине, тащит белый флаг. Первый раз вижу такое чудо.
– Это уловка! – рявкнул Рэй. – Если они войдут сюда, то втроем запросто устроят бойню голыми руками!
– Не думаю, что это уловка, – озабоченно пробормотала Савельева, не отрываясь от окна. – Для них было бы слишком нерационально…
– Штурмовики атлантов никогда не идут на переговоры во время боевых действий, – напомнил лейтенант Репин. – У них нет индивидуальностей, они все потенциальные камикадзе, направляемые волей хозяев. С ними можно договариваться, только когда они не находятся под контролем своих кукловодов, да и то через пень-колоду.
– Но белый флаг… – Савельева продолжала колебаться. – Это уже подразумевает некое минимальное проникновение в человеческую культуру и психологию, хотя бы на уровне азов. Едва ли это затеяно просто ради того, чтобы нас вырезать, – биологической цивилизации проще продолжать атаки, не считаясь с потерями. Мне кажется, что им от нас что-то нужно, нужно настолько, что их глубоководные хозяева соизволили серьезно напрячь свой коллективный разум… Ситуация-то с маяком вышла нестандартная, патовая. И это полностью согласуется с моей версией причины прорыва. Я не успела тебе рассказать, но Уэйн мне поведал нечто важное…
– Помню я твою теорию, – Делягин кивнул. – Атлантам что-то до зарезу понадобилось конкретно в этом поселке. Склоняюсь к твоей версии, майор, только с уточнением. Не в поселке, а непосредственно в этом маяке. – Он покосился на Уэйна.
– Думаете, я что-то утаиваю? – возмутился тот. – Я майору все рассказал!
– Уэйн, успокойся! – прикрикнула Савельева. – Я капитану не успела ничего рассказать, потому что мелкая мерзость поперла.
– Значит, самое время, – произнес Делягин.
– И сейчас не время, – возразила майор.
– Ни фига себе! – удивился капитан. – Что за секреты от командира?!
– Нет никаких секретов. Просто это может подождать. Сейчас надо решать, что с посольством делать. Рэй прав, сюда их впускать не стоит. Разве что одного. Или пусть кто-нибудь выйдет к ним для переговоров. Но я, честно говоря, не подпишусь за безопасность нашего парламентера.
На самом деле майор немного лукавила. У нее было достаточно времени, чтобы поделиться с капитаном полученной от Уэйна информацией. Но она не знала, как ее подать, и не была уверена, что все будет воспринято адекватно. Разведчица решила, что в критической ситуации, если от этой информации будет зависеть жизнь людей, капитан воспримет ее с присущим ему прагматизмом. А в качестве теории она лишь попусту взбаламутит ему мозг и может помешать принимать взвешенные решения.
– Пусть входит один, – кивнул Делягин. – С одним мы справимся. Будем держать на мушке в десяток стволов, чуть дернется – нафаршируем свинцом, как куропатку.
– Но как им сообщить, что впустим только одного? – поинтересовался Репин.
– Ну, это просто, – отозвался Макаров. – Разрешите, товарищ капитан?
– Валяй, – безнадежно махнул рукой Делягин. – Судя по недавним событиям, ты поднаторел договариваться с жабомордыми.
Дождавшись, когда вооруженные автоматами морпехи спустятся с «оружейной палубы» и займут позиции на лестнице, Макаров осторожно отодвинул засов, выглянул наружу и уставился на трех больших, в рост человека двуногих жаб, приближавшихся к маяку.
В лапах у средней была внушительная коряга замысловатой формы, на конце которой болтался большой обрывок промокшего насквозь белого парашютного шелка, оторванного от купола приземлившейся «Ноны». Заметив Макарова, троица глубоководных штурмовиков, напоминавшая уродливую пародию на крестный ход, обогнула выкопанную каракатицей яму и направилась прямо к нему.
– Стоп!!! – заорал Макаров. – Стоп!!! – И, дождавшись, когда морские твари выполнят команду, крикнул, для наглядности выставив один палец: – Раз! Один, кому говорю!
Палец дерзкий сержант выставил не указательный, а средний – скорее всего, не случайно. Что касается жаб, то им, судя по всему, разница между пальцами сухопутного была глубоко безразлична.
На мордах штурмовиков не отразилось ничего. Они молча переваривали новую вводную – возможно, осмысливали ее, возможно, телепатически получали соответствующую изменившейся ситуации команду от своих хозяев. Наконец монстр с белым флагом двинулся вперед, двое остальных остались на месте.
– Палку брось! – яростно гаркнул Макаров. – Дроп ит! – Он принялся размахивать руками, талантливо изображая, что повергает к своим ногам невидимый штандарт.
Глубоководный оказался смышленнее большинства своих собратьев и тут же уронил корягу.
– Ну, давай! Кам ин! – пригласил Макаров и юркнул за дверь, не задвинув засова.
– Если они сейчас ворвутся всей толпой, я тебя четвертую, сержант, – сдавленно пообещал Делягин. – Медленно и мучительно.
– Двое стоят на месте, – успокоила Савельева, спустившись до первой ступеньки, чтобы наблюдать происходящее снаружи. – Один приближается к двери.
– Дверь за ним сразу надо захлопнуть.
– Разберемся, – пообещал лейтенант Репин, перебравшись к стене у входа.
Остальные тоже спустились и выстроились полукругом, держа дверной проем под прицелом. С этой точки происходившее снаружи было уже видно всем.
Тварь вразвалку вошла в маяк и остановилась, когда Макаров в очередной раз гаркнул: «Стоп!!!» Репин тут же скользнул у нее за спиной, с грохотом захлопнул дверь и лязгнул массивным засовом.
Штурмовик атлантов раскрыл пасть, с утробным бульканьем вздул бородавчатый зоб, и помещение наполнилось невообразимой вонью – сырые водоросли, стоялая вода, тухлая рыба… Майор Савельева зажала рот рукой.
– Зря мы все-таки пригласили его внутрь, – проворчал лейтенант. – Они нас небось выкурить решили этими ароматами, вот что.
Морская тварь тем временем закончила сложные приготовления к членораздельной человеческой речи и протяжно пророкотала вибрирующим оперным басом:
– Его Щупальце слать привет и почет на достойные воины!
Делягин изумленно поднял брови: толстая двуногая лягушка изъяснялась куда более складно, нежели ее тупые жадные собратья, покупающие в береговой полосе штык-ножи у вороватых морпехов.
Не дождавшись ответа от потрясенных сухопутных и, видимо, решив, что ей не удалось правильно воспроизвести длинные и сложные человеческие слова, гигантская жаба перешла на более лаконичный и конкретный телеграфный стиль, более привычный сержанту Макарову:
Читать бесплатно другие книги:
