Сновидения Робертс Нора

15

И снова все эти красивые девочки сидели в кружок. У большинства теперь были свои лица, молодые и грустные, что особенно бросалось в глаза по контрасту с яркими нарядами и блестящими волосами.

Они не чирикали, как девчонки на Таймс-сквер, и не хихикали над только им понятными шутками. Они сидели. Наблюдали.

Ева подумала, они чего-то ждут.

– Я уже близко, – заверила она. – Это требует времени, и труда, и наверное, удачи. Вас ведь так много! Мне осталось идентифицировать еще двоих.

И две, у которых было ее лицо, отвернулись и стали смотреть в сторону.

– И нечего так злиться!

– Им не нравится быть мертвыми, – произнесла Линь. – Нам никому не нравится. Это несправедливо!

– Жизнь вообще штука несправедливая. И смерть тоже.

– Вам легко говорить. – Девушка по имени Мерри ухмыльнулась. – Вы-то вся в шоколаде. Спите в большой теплой постели с самым крутым мужиком на свете. Или даже в галактике.

– Когда она была маленькая, отец ее бил и насиловал, – сказала Лупа, обращаясь к Мерри. – Совсем маленькая, моложе нас.

– Но она это пережила, ведь так? – поднялась Шелби, скрестив на груди руки. – И приземлилась очень удачно. А теперь она обвиняет во всем меня.

– Я тебя не виню. Ни в чем.

– Еще как вините! Вы говорите, это я виновата, что мы все умерли. Что из-за того, что мне захотелось иметь свое жилье и жить со своими друзьями, всех поубивали. Можно подумать, я знала, что так выйдет, да?

– Послушай…

– И что с того, что я у нескольких дебилов отсосала? – Теперь она выставила руки вперед. – И что, на хрен, с того? Я получила что хотела, разве нет? И для друзей, кстати, тоже. Если не брать того, что ты хочешь, – заберет кто-то другой. Да я ни за что не осталась бы в этом гребаном приюте! Святоши, мать их… Медитируй, пока мозги из ушей не полезут. Во имя высшей, блин, силы. И все это – до тех пор, пока какой-то дрочила, который меня знать не знает, не решит за меня, что я могу оттуда уйти. Я сама за себя решаю! И никто мной больше помыкать не будет, слышите? Никогда! Никогда!

– Ого! – Ева уважительно кивнула. – Да ты и впрямь была девчонка лихая! Но это не значит, что за это ты должна была умереть. Может, ты бы это еще переросла, а может, и выросла бы в такую же лихую взрослую особу, если бы тебе дали шанс. Но шанса тебе не дали. Вот почему в дело вступаю я.

– Да ты такая же, как все. Ничуть не лучше остальных!

– Ну, извини.

– Да пошла ты!

– Сядь! И помолчи.

Теперь подала голос Микки. Она встала, уперев в бока сжатые кулаки.

– Вы не имеете права так с Шелби разговаривать!

– Еще как имею! Это мой сон, и я здесь хозяйка.

– Не люблю, когда ссорятся. – Это была Айрис. Она зажала уши и стала раскачиваться. – Люди не должны ссориться.

– А где твоя собачка? – поинтересовалась Ева. – Разве у тебя ее не было?

– Мы не обязаны вас слушать! – закричала Шелби и одну за другой подняла девочек на ноги. – Мы не обязаны с вами говорить. И мы не обязаны делать то, что вы нам говорите. Потому что мы мертвы! И это не моя вина.

– Господи, да помолчи уже! Закрой рот, дай мне подумать.

– Сама все время говорит, а я виновата…

Ева моргнула, открыла глаза и обвела мутным взором слабо освещенную комнату.

– Что?

– Это я тебя хочу спросить. – Рорк погладил ее по волосам. – Кому это надо закрыть рот?

– Шелби. Девочки вернулись. Эта Шелби… Стервозная девица, просто оторви да брось. Но я, наверное, тоже себя так вела бы, если бы меня в ванне утопили. Который час?

– Рано еще. – Он потянулся к ней и легонько поцеловал. – Спи давай.

Она принюхалась.

– Да ты же уже встал! Только что из душа.

– Сыщика не проведешь.

– У тебе еще волосы не высохли. – Она перебирала влажные пряди. – И пахнешь очень вкусно. – И еще ее сыщицкое чутье подсказало, что на нем ничего нет, кроме банного полотенца. – Спорим, ты уже провел видео-конференцию с Плутоном и голографическое совещание со Стамбулом – или что там у тебя запланировано?

– Еще и мысли читает. Счастливый я человек!

– А можешь стать еще счастливее. – Ева провела рукой по его груди, скользнула вниз к животу и ниже. И усмехнулась. – Но я вижу, ты уже сам обо всем догадался.

– У меня свои дедуктивные методы.

Другой рукой она притянула его за волосы к подушке.

– А что у тебя еще есть?

– Да вроде сладострастная жена. – Его руки тоже занялись делом и скользнули под ее тонкую сорочку. – Плутон подождет.

– Интересно, много ли найдется тех, кто может так сказать? – Она опять потянула его за волосы и приникла к его губам.

И поглощенная этим долгим, ленивым поцелуем, обвила его торс руками и ногами, крепче и ближе прижимая к себе.

Потому что она была счастливой и не собиралась об этом забывать. Она через все прошла – через все, что в прошлой жизни преподнесла ей судьба. А теперь лежит в большой и теплой постели с самым крутым парнем на планете и за ее пределами. С мужчиной, который ее любит, хочет, терпит и понимает. И независимо от того, что принесет с рассветом этот день, этого у нее не отнять. И в первую очередь – не отнять Рорка.

– Люблю тебя! – Она прижалась еще крепче. – Честное слово.

– А я тебя. – Она почувствовала на шее его поцелуй. – Честное слово.

– Докажи.

Она дугой изогнулась ему навстречу. Он вошел.

Медленно приподнимаясь, а потом так же медленно опускаясь, он следил за ее лицом в неясном предутреннем свете. Вот оно, счастье, подумал он. В ее глазах, в непринужденном, плавном движении ее тела, в учащенном биении сердца. И пусть ей приснился тревожный сон, сейчас она отставила его в сторону – ради вот этого мгновения, ради него. Ради них.

Он коснулся губами ее щеки, потом другой, ее лба и только потом – губ. Чтобы доказать, как она просила.

Они давали друг другу наслаждение и охотно брали его. И незаметно подкрался рассвет. Она издала негромкий вздох – тихий вздох счастья, провела рукой по его спине, вниз, а потом вверх, пока пальцы не застряли в густых волосах. Это было приятно, как прогулка по летнему саду.

Желание нарастало, страсть пылала все ярче, и он продолжал на нее смотреть, следить, как глаза ее наполняются блаженством, а тело изгибается дугой, жаждущее продолжения и пика наслаждения.

Теперь ее сердце стучало в унисон с его, а вздох перешел в протяжный, горловой стон. А глаза – глаза в этот миг потемнели и перестали видеть, в этот блаженный миг, когда она уже не распоряжалась собой, а целиком отдалась тому, что происходило между ними.

Приближаясь к вершине блаженства, беря от этой минуты все возможное, он утонул в ее глазах, утонул в ней.

Она лежала под ним, безвольная и ослепленная. Если бы попросить ее назвать одно-единственное желание на один-единственный день, она выбрала бы именно это: остаться так, вдвоем, сплетясь телами, объятыми теплом и умиротворением.

Она повернула голову и зарылась лицом в его волосах, давая себе утонуть в его запахе. И неважно, что ее сегодня ждет – она унесет с собой и этот запах, и это тепло.

Когда она шевельнулась, он прижался губами к ее шее, потом приподнялся, чтобы еще раз окинуть ее взглядом.

– Заснуть сумеешь?

– Мне кажется, я уже проснулась. Можно и вставать.

Он перекатился и притянул ее к себе под бок.

– А у тебя разве Плутон там не на низком старте?

– Чуть позже.

Она догадалась, что он решил ее убаюкать, чтобы она еще поспала, но в голове уже крутились мысли.

– Я не виню девочку в том, что произошло.

– Ну конечно.

– То, что я считаю, что ключ к разгадке в ней, это еще не значит, что она виновата.

– Задела она тебя, да?

– Мне кажется, что я ее воспринимаю как часть себя – я в ее возрасте такую роль тоже на себя примеряла. Только без минетов и спиртного обходилась.

– Рад это слышать.

– Эта роль знаешь как называется? «Хочу жить по-своему, отдельно ото всех». Просто она, насколько я могу судить – и это подтверждают последствия, – выпустила все это наружу. А мне удавалось в большинстве случаев не давать себе волю.

– Ева, она жила в надежном месте – во всяком случае, таким оно должно было быть. Тебе такое редко выпадало.

– Но я все равно это все ненавидела – надежное, ненадежное. Терпеть этого не могла. Думаю, и с ней было то же самое – или я приписываю то, чего не было? Мне кажется, она всякие правила и установления ненавидела, терпеть не могла, считала их бредом собачьим. Даже Себастьянов Клуб. Не ее это было, понимаешь. А дальше могло произойти следующее. Кто-то из ее знакомых воспользовался ее настроением. Она-то думала… или я опять увлеклась? Она думала, это она его использует, а на самом деле она была еще совсем девчонка и ее нетрудно было водить за нос. Возомнила, что ей все нипочем, а на самом деле еще с детством не рассталась.

– И как тебе это поможет?

– Пока не знаю. Я пытаюсь составить ясную картину обо всех них, а Шелби мне уже очень даже понятна. Ну ладно, тебе надо идти, изображать Императора Вселенной. Я, пожалуй, немного покручу педали в тренажерке, прежде чем засяду за работу.

– Я освобожусь где-то через час. Встретимся за завтраком.

– Годится.

Они встали с постели, он прошел в гардеробную выбирать костюм, она схватила горсть конфет.

Натягивая майку, она взглянула на мужа и нахмурилась.

– Это ведь не Плутон, правда?

– Пока нет. – Рорк улыбнулся. – Будет и Плутон, дай только срок.

Сгоняя с себя семь потов на тренажерах, Ева одновременно обдумывала разные версии, давала голове прокрутить всевозможные варианты событий. Назанимавшись вволю, она на лифте вернулась в спальню и сразу прошла в душ.

Когда она вышла, Рорк еще не вернулся, поэтому она заняла себя разглядыванием финансовых отчетов, которые он обычно смотрел с утра пораньше, когда она еще и глаз открыть не успела.

Ева бросила взгляд на кота, который терся головой о ее ногу. Что-то заподозрив, она нагнулась и принюхалась.

– Я знаю, Саммерсет тебя уже покормил. Хавчиком так и несет.

Он лишь уставился на нее своими двуцветными глазами, потом легонько боднул ее в голову.

Вот хитрец, умеет же настоять на своем. Ева поднялась и заказала наверх небольшое блюдце молока. Когда молоко было доставлено, она поставила его перед котом. Тот радостно залакал, а она, почти не глядя, взяла себе из гардеробной брюки, какой-то джемпер и пиджак, который, по ее справедливому суждению, видела впервые. Но ей понравилась темно-шоколадная кожаная отделка на карманах и мягкая ткань, да и в целом он был, несомненно, хорош.

Надевая пиджак поверх джемпера и кобуры с пистолетом, она заметила этикетку.

– Кашемир. Господи… Господи ты боже мой, зачем он это делает? – обратилась она к коту, который невозмутимо продолжил свое тщательное умывание. – Смотри. Нет, ты только посмотри! Я же начну вязать какого-нибудь психа – и пиджаку конец. Ну, гляди же!

Несмотря на такие предчувствия, она все же не удержалась и надела обновку, потому что, черт подери, пиджак ей понравился – а если она его испортит, находясь при исполнении, то пусть Рорк пеняет на себя.

Поскольку он все еще общался с Плутоном – или с кем еще, – она решила прибегнуть к автоматике и запрограммировала два завтрака.

Когда вошел Рорк, Ева сидела с кружкой кофе и просматривала свои записи – обычно это делал он сам. На экране в беззвучном режиме бежали строчки его финансовых отчетов.

– Прости, затянулось, – заговорил было он, но умолк, улыбнулся, посмотрел на нее, перевел взгляд на стол в гостинной зоне, на котором стояли две тарелки под специальными выпуклыми крышками, сохраняющими тепло. – Ты мне завтрак сделала! И что у нас тут?

Он поднял крышку.

– Омлет, ягоды, тост и джем. И все такое аппетитное!

– Я подумала, ты меня опять овсянкой пичкать станешь. А я тебя переплюнула!

– Омлет – это прекрасно. – Он сел с ней рядом.

– Как дела в мире Рорка?

– Пока удовлетворительно. Попозже у меня еще несколько встреч…

– Да ну? Вот удивил! – Она раскрыла рот и выпучила глаза.

Он со смехом сунул ей в рот ягодку.

– Если хочешь найти мне применение, могу выкроить время.

– Мне казалось, я уже утром нашла тебе применение.

– Ты сегодня умница.

– Я всегда умница. Я тебе погужу. Если Себастьян за утро не проявится насчет Делонны, не исключено, что я попрошу тебя найти его логово.

– Все же хочется надеяться, что проявится.

– Поглядим.

Он показал на ее ноутбук.

– А как дела в мире Евы?

– Отослала еще кое-какие данные Пибоди и Мире. Решила поработать часок дома, раз уж в такую рань поднялась.

Она подцепила на вилку кусок омлета – неплохо получилось.

– Еще бы тебе не подняться в такую рань – то тебе кучка несчастных девиц покоя не дает, то на секс потянуло…

– Да уж. Зато это стимулирует меня к ударному труду. – Ева помолчала. – Она была такая несчастная! Не просто рассерженная или настороженная. Где-то по ходу дела она подцепила Линь, но к Себастьяну ее не повела. Надумала отвести ее уже к себе. Сначала запастись провизией и вещами первой необходимости, потом вести новую подружку в то место, которое она для себя обустроит. Там-то он и убивает обеих. Понимала ли она, что происходит? Отдавала ли себе отчет? Сейчас я умру, и Линь тоже. И никогда у меня не будет того, к чему я так стремилась. Это несправедливо!

Она отчетливо представляла себе эту гамму чувств – отчаяние, досаду, вину, злость.

– Ему так понравилось, что он вполне мог сделать это опять. Некоторые – как, например, Микки – приходили сами, возможно, в поисках Шелби. Других он заманивал – таких, как Лупа и эта малышка Айрис. Им он мог пудрить мозги разговорами о Боге, во всяком случае, эти двое на такое бы повелись, а может, и еще кто. Используй проверенный метод. Корректируй его в зависимости от ситуации. Или он придерживался одной базовой схемы?

Еве не давало покоя, что она никак не может этого понять. Она помотала головой, попыталась сосредоточиться на еде, но мысли в голове все вертелись и вертелись.

Она выпрямилась.

– Собачка. Где собачка?

– У нас вроде нет… У нас есть кот.

– Нет, игрушечная собачка! Мягкая игрушка, которую Айрис взяла с собой, когда уходила из Клуба. Нигде возле останков ее не было. Значит, он унес ее из здания вместе с их одеждой. Выбросил?

– Вряд ли.

– А может, оставил на память. Сувенирчик. Он и еще какие-то вещи мог сохранить. Например, украшения мы не все нашли, электронику, рюкзаки. Да, он мог что-то оставить себе. На память.

Она подцепила еще омлета.

– Над этим стоит поразмыслить.

Войдя в свой домашний кабинет, она, нахмурившись, посмотрела на стенд, вгляделась повнимательнее, потом, что-то бормоча, опять занялась перетасовкой.

Нэша, Филадельфию и Шивиц она прикрепила на одну сторону, пониже – жертв, которые жили в Обители, и их, в свою очередь, соединила стрелками с группой в составе Файна, Клиппертона, Битмор и Серафимы Бригэм. От Шелби провела стрелку к Линь.

Себастьяна поставила вверху другой части, и жертвы из числа его подопечных разместила под ним. Отметила, какие из жертв были связаны с обеими группами.

Слишком много, подумала она, слишком много совпадений, а это значит, что убийца знал оба заведения, где и ловил свою рыбку.

Но как бы она ни перемещала фотографии на стенде, всякий раз она возвращалась к тому, что ключ к разгадке – в Шелби.

Подумав, она перенесла Монтклера Джонса из вспомогательного раздела в основной, объединив его в одну группу с братом и сестрой. Ева решила, что все надо начинать отсюда. И вновь принялась за перетасовку, с самого верха.

Потом она прошла к столу посмотреть имеющуюся на всех троих информацию. Она выделяла мелкие детали, смотрела, где они учились, чем увлекались, изучала состояние их здоровья и финансов.

После этого, налив себе еще кофе, она проделала все то же самое, но под другим углом зрения.

Встала-то она сегодня рано, но эта работа заняла немало времени, тем более что охват делался все шире. Ева поднялась и направилась к соседней двери, ведущей в кабинет Рорка.

– Извини, но мне надо войти.

При ее появлении он оторвался от работы.

– Я уже скоро поеду.

– Заведение, которое ты хочешь разместить в том здании, когда оно будет готово: напомни, как ты его решил назвать?

– Это ты придумала. Диден.

– Да, точно. Это будет что-то благородное, социально ответственное и так далее и тому подобное, но в каком-то смысле и бизнес тоже, так ведь? Платежные ведомости, накладные расходы, должностные инструкции, администрация, своя иерархия…

– Ну да.

– И все отлажено так, чтобы у каждого был свой график, свои обязанности, чтобы счета оплачивались, продукты и расходные материалы своевременно закупались и распределялись. И поскольку там живут, то должны быть и обязанности по дому. Домашние дела. Кто-то должен заниматься стиркой, уборкой, готовкой.

Заинтригованный, Рорк снова сел.

– Идея в том, чтобы воспитанники тоже принимали в этом участие. Им будут поручаться дежурства по кухне, уборка помещений – важно установить четкий порядок, поддерживать дисциплину, привить бережное отношение к имуществу.

– А когда у тебя ресурсы ограничены, то ты вынужден поджиматься. У тебя есть бюджет, и кто-то должен следить, чтобы он исполнялся. А чтобы за этот бюджет не выходить, все вынуждены пахать, брать на себя дополнительные нагрузки, причем достаточно регулярно, ведь надежного внешнего финансирования нет.

– Ты руководишь отделом, – заметил он. – У тебя есть бюджет – в него и укладывайся.

– Да, что меня и навело на эту мысль. Я все время кручусь, изыскиваю какие-то резервы. Здесь подлатать – так там дыра, а ее чем затыкать? Головная боль, но без этого не обойтись. И у Джонсов была та же история. У нас есть столько-то, и надо придумать, как уложиться.

Большие синие глаза Рорка загорелись любопытством.

– Ты теперь взялась за финансовую сторону?

– Типа того. И Нэшвилл, и Филадельфия Джонс учились и получили дипломы по социальной работе и психотерапии. То же самое, правда в меньшем объеме, и старшая сестра – которая теперь в Австралии. Кроме того, Филадельфия изучала бизнес-администрирование, из чего можно заключить, что вся головная боль по части финансов ложилась на нее.

– Не сказал бы, что она в этом очень преуспела.

Ева направила в него палец.

– То-то и оно! Они систематически оказывались в минусе и в конце концов практически пошли ко дну, да, слава богу, объявилась Битмор на большом прекрасном корабле и помогла им выплыть. Правда, таких много, кто движим благими намерениями и надеждой, что явится какая-то высшая сила – с глубокими карманами – и спасет. Но Филадельфия мне кажется достаточным реалистом, чтобы не тешить себя такими иллюзиями. Человек вынужден быть реалистом, если изо дня в день сводит дебет с кредитом.

– Хорошо. И о чем это говорит?

– Ты говоришь как Мира, – ответила Ева. – В любом случае это побуждает меня рассматривать деятельность их учреждения и в целом, и в частностях. Филадельфия взвалила на себя большой груз. Старший брат – тот тоже вроде бы тянет немалый воз, даже зарабатывает на стороне, не то преподает, не то проповедует, чтобы только хоть чуть-чуть принести в клюве.

– А младшенький? Тот вообще никакого груза не тянет.

– Такое впечатление, что он, наоборот, был для них обузой. Учебу не закончил, значит, официально не имеет права заниматься ни психотерапией, ни преподаванием. Лечился от депрессии – значит, нужно покупать лекарства. Никакого особого образования у него нет. Когда я изучала финансовую сторону дела, то нашла данные о том, что после смерти матери он получил небольшое пособие – заметь, только он, больше никто, остальным досталось по куску страховки, но никакого наследства, а это тоже о многом говорит.

– Что могла, она оставила тому, кому это было нужнее всех, так она рассудила.

– Да. А остальное брали на себя его братья и сестры, даже австралийская сестрица время от времени что-то подкидывала, – добавила Ева. – Они платили братику из бюджета заведения за неквалифицированный труд, а мы знаем, что этим термином чаще всего прикрываются, когда хотят обойтись без конкретики, поскольку никакой конкретики там и нет.

И так продолжается много лет. Потом – бац! – и им на помощь выплывает большой красивый корабль. Они еще и на борт ступить не успели, а уже отправляют братика в Африку – а это ведь влетело им в копеечку. Наконец у них появляется возможность в финансовом отношении вздохнуть посвободнее, и вместо того, чтобы взять братишку с собой в новое заведение, они его отсылают.