Сновидения Робертс Нора

– Да. А у Джонса в этих кругах масса знакомых. Они же без конца ездят на всякие семинары и конференции, да и вырос он в этой среде. Поехать в Африку? Это и впрямь большой шанс для человека с миссионерскими наклонностями, нет? Возможно, был какой-то бартер. А если этому миссионеру в какой-то момент вздумается вернуться домой – тоже не беда. Он приедет под своим именем, а Джонс всем скажет, что брат пропал. Исчез. Загадочным образом. Но он славно потрудился, и это самое главное.

– Очаровательно, – прокомментировал Деннис и с улыбкой переглянулся с Рорком.

– Убить, чтобы защитить другого. Невинного. Ребенка, – произнесла Шарлотта, кивнув мужу. – Ребенка, находящегося на его попечении. За которого он отвечает. За брата, непутевого, самого младшего в семье, он тоже отвечает. Да, человек, которого растили, воспитывали, готовили к тому, чтобы нести ответственность, быть главой семьи и защищать ее честь, мог пойти на такое решение. И другое. Если он убил своего брата, это могла быть случайность – предположим, они подрались, а на кону была жизнь девочки.

– Я так не думаю.

– Нет, конечно. Ты думаешь, и я, пожалуй, с тобой соглашусь, что если старшего брата учили нести ответственность, то младшего – слушаться. Он мог остановиться в своих действиях, хотя бы на короткий миг. Он не стал бы противиться брату, во всяком случае – открыто. Как я уже сказала, в общем и целом я с тобой согласна, но надо учесть, что он мог находиться под воздействием наркотиков или алкоголя, а мог быть обуреваем рвением.

– Рвением?

– Религиозным рвением. Непреодолимым желанием завершить ритуал, если для него это и впрямь был ритуал. А Нэшвилл… Если он убил Монтклера в здании, в которое было вложено столько надежд, столько сил ради исполнения своего долга, как он его понимал, своего предназначения, то это должно было обозначить окончательный с ним разрыв.

Ева снова присела на подлокотник кресла.

– Об этом я не думала. Это укладывается в общую картину.

– Разрыв более глубокий, чем возникший вследствие финансовых затруднений, – продолжала Мира. – Каинова печать, братоубийство. Над человеком верующим это должно было висеть тяжким грузом, даже если, по его мнению, его поступку были оправдания. И вместо того чтобы сообщить властям, он этот факт тоже утаил. Не ради себя, а ради брата, ради семьи, ради высшей миссии.

– Что же выходит? В конце концов он убедил себя, что это был акт самопожертвования?

– А иначе как бы он смог с этим жить? – спросила Мира.

– Зачем тогда скрываться сейчас? Это уже не самопожертвование, а самосохранение.

– А ты уверена, что он в бегах?

– Он исчез, – напомнила Ева. – Собрал чемодан и забрал наличность. Кредитки не светит, с сестрой на связь не выходил.

– Не сомневаюсь, что еще выйдет. Внутренние установки заставят выйти. Это же его долг.

– Ну, это было бы слишком просто, – возразила Ева. – Мне тогда останется лишь доказать все остальное.

– В продолжение темы хочу сказать, что я в тебя верю. Если эта девочка – теперь женщина – по имени Делонна…

– Теперь она Лонна. Лонна Мун.

– Красивое имя. Так вот. Если она мне позвонит, я помогу ей вспомнить. Это облегчит ей душу, а тебе даст недостающее.

Двух зайцев разом, подумала Ева. Может быть, Джонс рассуждал так же. Очистил душу брата от зла, а сестре дал иллюзию, в которой она нуждалась.

21

Когда гости отбыли, Ева с Рорком сели ужинать. На сей раз – в столовой, поскольку все равно находились внизу. Еще один потрескивающий камин, еще одна горящая огнями елка. И великолепный сытный суп с хрустящим хлебом с толстым слоем масла, сдобренного зеленью.

– Тебе никогда не хотелось иметь брата или сестру? – спросила Ева.

– Мне дружков хватало. Я не хотел бы делить отца и Мег с кем-то еще.

– Да, я тоже никогда не думала о братьях и сестрах. Это зачастую так все усложняет! Сколько конфликтов случается на этой почве! Нет, бывает, конечно, когда все ладят – возьми, к примеру, Пибоди: у нее братьев и сестер вагон, и все нормально. Она этим даже довольна. Для нее это неотъемлемая часть жизни. Представляю, сколько они дрались, пока росли, но, наверное, без этого никогда не обходится. Я так думаю.

– Наверное.

– И еще это чувство соперничества. Кому что досталось, все ли по справедливости, кто-то хочет куска побольше – или просто твоего.

– Думаешь, и у Джонсов та же история?

– Не знаю. Просто рассуждаю. Семья – это минное поле, даже в дружных семьях бывают подводные течения. Вот у нас с тобой все шло как шло. Все просто и ясно, отвратительно, болезненно… собственно, этим все и исчерпывается. Так же было и у некоторых наших жертв. Не у всех, но у некоторых. Потому ты и собираешься устроить в том здании то, что ты задумал, правда, пока это еще место преступления.

– Да, у нас все шло как шло, – согласился Рорк. – Причем когда это касается лично тебя, ты считаешь, что это просто жизнь, при всей ее жестокости.

– И даже когда ты вырвался и всего лишь оглядываешься назад, для тебя это тяжело. А когда смотришь на кого-то другого, кто прошел через то же самое…

– Особенно на того, кто беззащитен. Мне кажется, слова Денниса об абсолютном зле – чистая правда. Мы оба с тобой этого зла хлебнули по полной. Но когда это происходит с ребенком, все во сто крат страшнее. Но если в тебе есть силы остановить зло, творимое по отношению к другому, если у тебя есть средства это сделать, то ты можешь изменить мир к лучшему.

– Думаю, Джонс как раз остановил зло, даже не догадываясь, как далеко все успело зайти. Вряд ли он смог бы с этим жить, если бы знал. И тут уже неважно – брат, не брат…

– То есть, в твоем представлении, он хороший человек.

Она покачала головой.

– В моем представлении он просто человек, причем такой, который трудился, чтобы изменить мир к лучшему. Этого я от него не отнимаю. Но что, если дело пошло так, как мне видится? Ну, или почти так? Тогда это неправильно! Ведь все эти годы родители, братья, сестры девочек жили в неведении. С пустотой. О’кей, ладно, может, он действительно не знал. Но мне кажется более вероятным, что он и не хотел знать. С чего он взял, что Лонна была первой? И единственной?

– Я посчитал бы, что он просто не смог себе такого вообразить, – рассудил Рорк, отламывая ей кусок хлеба. – Родной брат, к тому же младший. Невозможно поверить, что он убийца, что то, чему ты стал свидетелем и помешал, было не в первый раз.

– Может, и так. – Ева впилась зубами в мякиш. – Может быть. И все равно это называется закрывать глаза. А кроме того, допустим, он не мог себе даже представить, как все было, но как он допустил, чтобы девочка жила с этим кошмаром, в полном неведении, что с ней произошло, с неспособностью это принять?

– Тут я с тобой соглашусь. – Он тронул ее за руку, совсем легонько. – С тобой точно так же – и даже хуже – обошлись в приюте. Зная, что с тобой творил Трой, они поставили свою миссию выше твоих интересов. И даже твоей жизни.

Он никогда не забудет, подумала она. И не простит. И это справедливо. И она не забудет.

– А Джонс поставил благополучие брата – а может, и свое дело – выше интересов и благополучия ребенка. Эта девочка нуждалась в помощи. Справедливость ей должны были воздать пятнадцать лет назад.

– Я с тобой согласен, поэтому спорить не буду. Но я понимаю, как и почему он это сделал. И ты тоже.

Она снова качнула головой.

– Но это не значит, что все так и надо было оставить. Он сделал из убийцы мученика и оставил множество людей страдать на протяжении долгих лет.

– Кровь не водица, так, кажется, говорят.

– Да, я именно эти слова уже говорила Пибоди. Если наши предположения верны, то он сделает то, о чем говорила Мира. Вернется. А моя задача – встретить его во всеоружии.

Поднявшись в кабинет, она принялась скрупулезно выискивать всю информацию, имеющую отношение к Нэшвиллу Джонсу. Его финансы – тут она послала по электронной почте вопрос своему любимому помощнику окружного прокурора, есть ли у нее шанс получить ордер на замораживание его банковских счетов, – состояние здоровья и обращения за медицинской помощью, образование, поездки.

Что касается поездок, то, насколько можно было судить, практически все они были так или иначе связаны с работой, вплоть до самых давнишних. Семинары, конференции, миссионерские поездки. Распространение слова или поиск новых слов для распространения и способов этого распространения.

И ее еще называют помешанной на работе? Из того, что она узнала о Джонсе, следовало, что у него вообще помимо работы никакой жизни не было. Когда-то она тоже была такой, ей это было знакомо.

Ева прогнала поиск по публикациям о нем самом и основанном им приюте. После этого внимательно их прочитала в поисках любой подсказки насчет того, куда он сейчас мог отправиться. И никаких намеков ни на любимые места, ни на какое-то убежище – типа какого-нибудь маленького домика в лесу.

Тем не менее она отобрала все, что могло представлять хоть малейший интерес, и подшила к делу, потом проделала ровно то же самое в отношении братишки, который, по ее убеждению, умер здесь, в Нью-Йорке, а вовсе не за тридевять земель, в кишащих хищниками джунглях.

К ней присоединился Рорк.

– Он никогда никуда не ездил один, – сказала Ева, многозначительно ткнув вперед пальцем. – Ни разу. Во всяком случае, никаких следов этого я не нашла. Даже к старшей сестре – ее, кстати, тамошние коллеги уже проверили. Свой паспорт Джонс не забрал, значит, на ферме в Австралии не прячется. Сестра, между прочим, сама настояла, чтобы проверили все ее звонки и переписку, так что мы точно знаем, что с ней он не связывался.

– Внешность не всегда обманчива, – заметил Рорк. – Некоторые люди просто законопослушны.

– Некоторые. Когда младший братишка куда-то уезжал, это всегда было либо со старшим братом, либо с сестрой, либо с родителями. В тот единственный раз, когда он ездил в миссионерскую поездку, в составе молодежной группы, отец играл роль провожатого – или как там у них это называется. Всегда, всегда его кто-то сопровождал. Так что это путешествие в Африку – не более чем один сплошной миф. Типа он отправился наконец лишиться невинности. И все – ради Христа.

– Можно и так это назвать. Слушай, ты же все равно уже пришла к заключению, что ни в какую Африку братишка не ездил!

– Умозаключения не являются доказательством, и мое – не исключение. Но оно лишний раз убеждает меня в моей правоте. Смотри. Вот я путешествую. Я имею в виду – теперь. Я куда-то езжу. Мы же ездим туда, где нет никаких трупов и никаких убийств?

– Да, время от времени. И кстати, раз уж ты заговорила, это именно то, что я хотел тебе предложить – уехать куда-нибудь на несколько дней после праздников. Туда, где не будет трупов.

– А-а.

Рорк провел пальцем по ямочке на ее подбородке.

– Как всегда, полна энтузиазма. Я думал полететь в какие-то теплые края, где голубое небо, голубое море, белый песок и дурацкие коктейли с зонтиками.

– А-а, – сказала она, теперь уже другим тоном.

– Я знаю твою слабость. – Он легонько ее поцеловал. – Пусть будет наш остров, если только у тебя нет тайной мечты о другом тропическом рае.

Не у каждой есть муж с собственным островом, подумала Ева. И она уже почти свыклась с этой мыслью. Потому что белый песок и синее море притягивали ее, как рыбу.

– Наверное, я смогла бы выкроить несколько деньков, если, конечно, не будет ничего горящего.

– Горящее – точнее, горячее – мы себе сами организуем. Там, на острове. И кстати, я на всякий случай уже пометил у тебя в календаре. В предварительном порядке.

– Мой календарь живет своей жизнью.

– И соответственно, ты тоже.

– Да. А вот он – нет, – добавила она, ткнув в фотографию Джонса. – Его работа – вот его жизнь, и я его понимаю. Но первое впечатление было о нем как о человеке уравновешенном и вполне довольном жизнью. В отличие от младшенького. Они его опекали, постоянно держали под крылом. Никаких самостоятельных поездок, как я уже говорила. Во всяком случае, следов их я не нашла. Ни определенной работы, а если и была, то только под их надзором. Ни намека на любовные отношения – если не считать Шелби с ее знаменитыми минетами.

– Это не в счет.

– Никто не упоминает о каких-то друзьях, никто из сотрудников ничего о нем сказать не может – в лучшем случае что-то невнятное. Совершенно невразумительная личность. Бесплотный дух. Слушай, который сейчас час в Зимбабве?

– Поздно уже. Да и у нас тоже. Ложись-ка ты спать, утро вечера мудренее. – Он поднял ее с кресла. – Если Мира права, а она редко ошибается, то он вернется. На худой конец – даст о себе знать сестре. Интересно, скажет она тебе?

– Думаю, скажет. Хоть кровь и не водица, но она напугана до смерти. И извелась совсем. В таком состоянии люди, как правило, звонят в полицию.

– Тогда идем спать. Утром на свежую голову еще подумаешь, – повторил он.

Она задержалась в дверях, оглянулась на свой стенд.

– А последняя жертва? Мы ведь ее найти не можем. По базе совпадений нет, во всяком случае, пока не нашлось, а мы поиск несколько часов гоняли. Фини ищет по международным, но там тоже пусто. Она никто.

– Она твоя.

Ладно, подумала Ева, на сегодня хватит.

Зато у нее были все лица. Она проснулась со смутным ощущением, что опять видела их во сне. Но что они говорили, вспомнить никак не могла. Такое чувство, будто теперь этим девочкам уже почти и нечего ей сказать.

Тем не менее картина представлялась ей достаточно ясно. И если она на правильном пути, если ее версия подтвердится, то она сделает так, чтобы правосудие свершилось, насколько это теперь возможно. Ради этих девочек. И она даст ответы тем, кто их любил и искал. Если же она ошиблась и забрела не туда – тогда она вернется назад и начнет все сначала.

Ева так и объявила Рорку, когда одевалась на работу.

– Ты не ошиблась. Во всяком случае, в основных своих предположениях. Я тоже дал голове отдохнуть, – добавил он. – И вот что я тебе скажу: не может человек без веской на то причины бросить работу, работу, которой отдавал всего себя. И бросить сестру, которую, по его убеждению, он обязан всячески оберегать. Должна быть причина!

– Например, пассия на стороне, которую я упустила, и внезапная потребность ее как следует отделать. Но нет, – остановила себя Ева, – если бы у него были серьезные отношения, будь то с женщиной или мужчиной, это не могло пройти мимо меня. К тому же секс для него по своей важности не идет ни в какое сравнение с его миссией. И с его сестрой. Он ни за что не оставил бы ее разбираться со мной в одиночку, если бы не веские причины или глубокое отчаяние.

– Значит, у тебя остается только убежденность в его причастности – в той или иной форме – и женщина, у которой заблокированы воспоминания о том, что она пережила подростком в этом здании.

Ева ненадолго присела, давая себе чуть расслабиться и выпить еще кофе.

– Суть мне ясна, тут ты прав. Но у меня еще тьма-тьмущая вопросов, на которые надо найти ответ, и тогда все встанет на свои места. Если в Африке был не Монтклер Джонс – а я в этом убеждена, – то кто тогда закончил свою жизнь в кишках у льва? И почему он согласился играть роль Джонсова братика? Куда Джонс дел тело брата? А тело наверняка было, потому что серийного убийцу может остановить только застенок или смерть.

– Либо какое-то серьезное препятствие. А могло быть так? Все шло примерно как ты говоришь, но в ту ночь, когда он забрал Делонну, его обнаружил Джонс, но не стал играть роль Каина, братишка же, боясь разоблачения и тюрьмы, а более всего – праведного гнева старшего брата, согласился уехать куда подальше. В Африку. А там он сумел, причем довольно быстро, побороть свои пагубные наклонности, поскольку уверовал, что это был знак ему от высшей силы, в поклонении которой он был воспитан. Потом вмешивается судьба – или высший суд, как тебе больше нравится, – и он наказан.

– Мне не нравится. Потому не нравится, что это почти за гранью достоверности. И еще потому, что я ни за что не поверю, да и ты тоже, что человек, совершивший двенадцать убийств, причем меньше чем за три недели – эксперты говорят, дней за восемнадцать, – вдруг останавливается и – «Аллилуйя! Я раскаиваюсь. И теперь отправляюсь в Зимбабве нести слово Божье».

Он шутя ткнул ее локтем.

– Тебе просто нравится произносить это слово – «Зимбабве», признайся!

– Не умеешь ты признать свое поражение. И все равно я повторюсь: мне твоя версия не по нутру. Но вероятность такая существует.

Она поднялась.

– Сейчас я позвоню в Зимбабве, после чего еще раз просмотрю свои записи, а потом уж поеду.

– Я иду с тобой. – Он обнял ее за талию, и они вышли из комнаты, пропуская вьющегося под ногами кота. – Вот где мы с тобой еще не бывали. В Африке.

– Не бывали. А ты один тоже не бывал?

– Скажем так – не так долго, чтобы провести там с толком время. А вообще в Африке возможности для контрабанды просто исключительные. Но это было очень давно. – Его пальцы скользнули по ее груди. – Можем съездить. На сафари побываем.

– Издеваешься? Я от коров-то все время жду, что они потребуют расплаты и учинят революцию, а ты хочешь, чтобы я ехала туда, где свободно разгуливают львы и ползают здоровенные змеи, которые тебя обвивают и глотают целиком. Да, и еще. Зыбучие пески! Я по видаку видела. Правда, теперь я знаю, как вести себя, если вдруг угодишь в зыбучий песок.

– Правда? И как же?

– А, долго рассказывать. Как-нибудь я тебя просвещу. Слушай, а может, река?

– Которая? В Африке их несколько.

– Да не в Африке! Здесь. Джонс ведь мог вытащить тело брата и спустить в реку. Или отвезти в Нью-Джерси, а то и в Коннектикут, туда, где много полей и лесов, и там закопать. Сейчас у них в хозяйстве есть фургон, который, кстати, Джонс не взял, когда драпал. Может, и тогда тоже был. Надо проверить.

– Пока ты проверяешь, я у себя побуду.

Она прошла к столу, увидела мигающую лампочку на мониторе и дала команду вывести сообщения на экран.

– Черт!

Рорк остановился в дверях и развернулся.

– Плохие новости?

– Мне из Зимбабве уже несколько часов как послали мейл с фотографиями. С двумя фотографиями. Вот дурная планета, крутится не в ту сторону!

Заинтересовавшись, Рорк подошел и стал вместе с ней смотреть снимки. На одном был мужчина в шляпе типа сафари, коричневых солнцезащитных очках, рубашке цвета хаки и штанах. Он широко улыбался, на шее у него висела камера, а сзади виднелось небольшое белое строение.

– Это тот, кого там знали как Монтклера Джонса. Может, это он и был. Тот же цвет волос и кожи, то же телосложение. Конечно, в шляпе и очках точно не определишь. То же самое и на втором снимке. Этот групповой.

На второй фотографии тот же человек в похожей одежде стоял с несколькими другими перед тем же самым зданием.

– Можно увеличить, резкость прибавить. Это я могу. И сопоставить с последней фотографией с документов. Но сначала…

Она взялась за телефон и вызвала личный номер Филадельфии Джонс.

Та ответила уже на первом гудке.

– Лейтенант, вы нашли Нэша?

– Нет. Я сейчас отправлю вам одну фотографию. Хочу, чтобы вы сказали мне, кто на ней изображен.

– А-а. А я думала… Чью фотографию? Простите, не сообразила: если бы вы знали, то у меня бы не спрашивали.

– Сейчас получите.

– Да, вижу, пришла. Минутку. Так, вот она. Ой, это же… – Филадельфия покачала головой, вздохнула. – У меня все мысли только о братьях, я даже сперва решила, что это Монти. Но это… Как же его звали-то? Он у нас работал. Недолго. Правда, насколько я слышала, он вообще не любил на одном месте засиживаться. И кстати, он наш брат, не то троюродный, не то пятиюродный. Одним словом, дальний родственник. Мы это выяснили, когда поняли, что они с Монти больше похожи на братьев, чем Монти с Нэшем. Господи, как же… На языке вертится. Кайл! Да, да, Кайл Ченнинг, кузен со стороны нашей матери. Дальний.

– Вы уверены?

– Ну конечно. Это Кайл. Но снимок, должно быть, давнишний. Теперь-то ему уже за сорок. А откуда у вас эта фотография?

– Я еду к вам, – объявила Ева, отключилась и хлопнула ладонью по столу. – Так я и знала!

– Я хоть и попытался дать тебе альтернативную версию, но твоя, похоже, в самую точку.

– Джонс посылает под видом брата своего кузена. Снабжает его документами брата, всеми бумагами. Быть может, он ему заплатил, чем-то шантажировал или просто попросил об услуге. Но Монтклер Джонс ни в какую Африку не ездил! И не умирал там. Он убил двенадцать девочек. Его брат не дал ему убить тринадцатую. И прикончил. Мне пора.

– Если Джонс объявится, дай мне знать, ладно? Мне не терпится услышать конец этой истории.

– Мне тоже.

Она сгребла со стола телефон и на ходу набрала Пибоди.

– Подъезжай в БВСМРЦ и жди меня там. Немедленно!

– Хорошо, только я как раз…

– Уже не надо. Из Зимбабве прислали фотки. И Филадельфия только что опознала на них человека по имени Кайл Ченнинг. А отнюдь не своего братишку!

– Ты оказалась права.

– Пять баллов.

Она сдернула пальто с перил.

– Выезжай!

Просовывая руки в рукава пальто, Ева вдруг вспомнила, что вечером поднялась в кабинет одетой. Тогда как же оно оказалось… Саммерсет! – догадалась она и тут же выкинула это из головы.

Когда Ева вошла, Филадельфия мерила шагами вестибюль.

– Лейтенант, я совершенно сбита с толку, и я очень волнуюсь. Вдруг с Нэшем что-то случилось? Я уже обзвонила больницы, лечебные центры, но… Наверное, надо подать заявление об исчезновении?

– Мы уже дали ориентировку. И он не исчез. Он просто уехал.

– А вдруг он заболел? – не унималась сестра. – Ведь все эти дни… такой стресс!

– Это проблема далеко не сегодняшняя. – Ева огляделась по сторонам: стайки ребят выходили с одной стороны и направлялись в другую, с топотом вываливались из класса, гурьбой волоклись куда-то еще. – Что у вас происходит?

– Если бы я знала, я бы… Вы о воспитанниках? Завтрак посменно, ранние уроки, индивидуальные сеансы психолога. – Сегодня волосы у Филадельфии были распущены, и она нервно теребила концы прядей. – Важно, чтобы дети не отступали от заведенного порядка.

– Думаю, нам лучше обсудить наш вопрос в другом месте. – Ева знаком подозвала Шивиц. – Моя напарница уже едет. Когда появится, пошлите ее в кабинет мисс Джонс.

Ева прошла в кабинет, подождала Филадельфию и закрыла дверь.

– Снимок, на котором вы опознали Кайла Ченнинга, был сделан в Зимбабве четырнадцать лет назад. В это время Ченнинг находился там под именем Монтклера Джонса, со всеми сопроводительными документами.

– Чушь какая! Этого не может быть.

– А вы свяжитесь с кузеном. – Ева показала на настольный телефон. – Мне хотелось бы с ним переговорить.

– Я не знаю, как с ним связаться. Я не знаю, где он сейчас находится.

– Когда вы с ним виделись или разговаривали в последний раз?

– Не знаю. Точно не скажу. – Она села, обхватив себя руками. – Я его почти не знала. Он больше общался с Нэшем. Кайл кочевник, он много ездит. Когда-то давно, в перерыве между командировками, он жил с нами и работал в Обители, но это было совсем недолго. Лейтенант, в Африку ездил мой брат Монти. И там погиб.

– Ошибаетесь, никуда он не ездил. Ваш брат Монти был ни на что не годен, имел проблемы с психикой, сторонился людей и никогда бы не смог тягаться с вами или Нэшем. У него развилась привязанность к Шелби Стубэкер, нездоровая привязанность, возможно, она сама и была ее инициатором и уж точно использовала ее в своих интересах.

Бесшумно вошла Пибоди, но Ева продолжала:

– Когда же она получила от него то, что ей было нужно – он помог ей с бумагами, чтобы покинуть заведение, не вызывая подозрений, – то она его отшила. А поскольку она была еще подросток, да к тому же трудный подросток, то она, вероятно, сделала или сказала ему что-то обидное, такое, от чего он разозлился, почувствовал себя никому не нужным.

– Нет, нет! Нет. Он тогда поделился бы со мной.

– Поделился с сестрой тем, как тринадцатилетняя девочка делала ему минеты? Что-то не верится. Теперь его охватил стыд. Он знает, что сделал что-то дурное, что-то противоречащее правилам и принципам, в которых был воспитан. А виновата она. Виновата Шелби. Одна из дурных девчонок, – добавила она, вспомнив, что рассказала Лонна. – Ее необходимо наказать. Или спасти. Или то и другое. И сделать это нужно как следует, чтобы… чтобы смыть грехи и грязь. И вот наступает вечер, когда у него в голове уже созрел план, а она приходит в Обитель, в его дом – потому что этот новый, сверкающий чистотой дом он своим не считает, – а он уже ждет. Она думает, что дом теперь в ее распоряжении, что она устроит там Клуб для своих испорченных подружек. Но ничего она там не устроит! С ней еще одна девочка? Неважно. Этот дом не станет ее домом.

– Вы не можете так думать. И знать ничего не можете. Не можете!

– Я это вижу, – возразила Ева. – Я могу сложить два и два – и представить себе всю картину. Скорее всего, она его посылает куда подальше, но он к этому готов. Успокоительное он, скорее всего, подмешал в выпивку. Он знает, что за пиво она готова на многое и наверняка разрешит ему остаться, если получит что-то взамен.

Да, она это ясно видела. Большое, пустое здание, юные девочки, мужчина, предлагающий выпить. И приготовившийся исполнить свою миссию.

– Они берут пиво. У них с собой какая-то еда, поскольку они только что побывали в соседней лавке. И они устраиваются поесть, пьют, Шелби, наверное, показывает дом, хвалится своими грандиозными планами перед новой подружкой, этой красивой азиатской девочкой. Их клонит ко сну, но к тому моменту, как они начинают о чем-то догадываться, уже слишком поздно. Они вырубаются.

– Пожалуйста, остановитесь! – Слезы катились у Филадельфии по щекам. – Прошу вас!

– На протяжении последующих двух недель туда приходили другие девочки – или он сам их приводил. Теперь он знает, какое у него призвание. Какая миссия. Он владеет некоторыми строительными навыками, и поставить перегородки для него не проблема. Представляю, как он был горд собой, как старался, чтобы все было сделано на славу. Теперь он никогда не будет один. Они всегда будут рядом, в доме, который он для себя обустроил. У него наконец появилось что-то свое.

Но в тот вечер, когда Делонна выскользнула из дома и пришла в старое здание в поисках Шелби, все пошло не так, как он планировал. Явился Нэш. И увидел. И Нэш ничего не понял.

– Делонна? Она же не среди них?

– Была. – Ева положила ладони на стол и подалась вперед. – Она решила повидать Шелби. Стоял сентябрь. Она выбралась из окна своей спальни и отправилась в Обитель. Я ее разыскала, и она почти все помнит. И вспомнит еще больше. В ту ночь ваш старший брат нашел младшего в старом здании. Они поругались, подрались – из-за того, что Нэш обнаружил накачанную транквилизаторами Делонну, голую, в ванне с водой. Сами мне скажите: что сделал бы Нэш, если бы он увидел, как брат топит юную девочку, к тому же находящуюся на вашем попечении?

– Этого не может… Это разбило бы ему сердце. И я бы знала.

– Да, но только не в том случае, если он решил это от вас скрыть. Он ваш защитник, он глава семьи. И весь этот ужас случился, когда он был за главного. И он стал убийцей брата. Расправившись с Монти, он привозит Делонну, все еще в бессознательном состоянии, назад, одевает ее в пижаму, закрывает окно. И ничего не рассказывает вам.

– Нет, она что-то напутала. – Но в голос Филадельфии уже закрались нотки сомнения и ужаса.

– Он вам так и не рассказал. Да и как бы он мог? Вы не должны были знать о том ужасном, что сотворил ваш брат. О том, что он убил самого младшего из вас. И он сказал вам, что отправил Монти в Африку.

– Ну нет! Нет. Монти сам мне говорил, что едет в Африку. – Теперь в голосе зазвучала надежда, сверкнула в глазах. – Вы ошибаетесь, слышите? Монти пришел ко мне и сказал, что Нэш его посылает в командировку. Он боялся, плакал, просил дать ему остаться. Мы еще с Нэшем из-за этого поссорились.

Ева прищурилась.

– Когда это было?

– За несколько дней до его отъезда. Но Нэш был совершенно неумолим, даже на себя не похож, и провернул все очень быстро. Он сказал, Монти должен уехать ради своего же блага. Вроде как это единственный выход, альтернативы нет. А когда он повез Монти на транспортный узел, то меня не взял. Не дал поехать с ними.

– А Кайл еще был у вас?

– Нет. Нет… М-м… – В ее словах вновь зазвучали нотки страха. – Кажется, он уехал за пару дней до этого или накануне, но точно я не помню. Я была так расстроена… Меня очень угнетало, что мы отсылаем Монти к чужим людям, в незнакомое место, заставляем быть кем-то, кем он быть неспособен. Но он справился. Нэш оказался прав. Он…

– Это был не он. Это был Кайл. А вы ведь мне про это ничего не рассказывали – про ваш спор с братом, про переживания в связи с отъездом младшего.

– Я не видела, какое отношение наш давнишний семейный спор может иметь к расследованию. Всему этому наверняка есть другое объяснение! Вот Нэш вернется – и все объяснит.

– Как долго он отсутствовал, когда отвозил Монти на транспортный узел? Только не лгите! – добавила Ева, видя, что Филадельфия мнется. – Вашему брату это никак не поможет.

– Его не было несколько часов. Точнее сказать – весь день. Я была так зла! Обвинила его в том, что он не осмеливается показаться мне на глаза после того, что сделал, и потому готов торчать целый день неизвестно где. Он обиделся. Я помню его взгляд, когда я это говорила.

– А что он сделал, когда проводил Монти и вернулся?

– Он… Он ушел в Тихую комнату. Она еще не до конца была обустроена, мы этим еще только занимались. Но мне запомнилось, потому что мы оба были расстроены и почти не разговаривали. Я ясно помню, как он ушел в Тихую комнату и велел его не беспокоить.

– В ту комнату, – произнесла Ева, – где вы потом повесили мемориальную доску в честь Монти.

– Да, это наше помещение для медитации, для восстановления душевных сил. Нэш тогда там пробыл больше часа, даже скорее почти два. До самого вечера мы друг друга старательно избегали, а наутро пришло сообщение от Монти, что он добрался благополучно. И он писал, какая там красота и что это, наверное, самое божественное место на земле. Сообщение было такое счастливое, позитивное – я даже извинилась перед Нэшем. Сказала, что была не права. И все пошло своим чередом. Мы были заняты обустройством на новом месте, налаживанием порядка.

– Пибоди, Тихая комната. Начинай обыск заново. На этот раз мы ее всю выпотрошим.

– Есть, шеф.

– Зачем? – вскинулась Филадельфия. – Вы же уже смотрели!

– Будем смотреть еще. Вы сказали, обустройство еще не было закончено. Что конкретно вы имели в виду?

– Я имела в виду, что мы еще не покрасили стены и не расставили скамьи. Мы хотели, чтобы эта комната была похожа не на часовню, а на что-то более умиротворяющее, способствующее размышлениям. Еще прудик не был сделан, настенный фонтан не установлен, цветы не посажены.

– Ясно. Сейчас вы можете вернуться к своим делам. Я буду с напарницей. Никого туда не впускать!

– Лейтенант! – Она стояла перед Евой, сестра двух братьев. Вид у нее был убитый. – Так Монти… Монти не ездил в Африку?

– Нет, не ездил.

– И вы думаете, вы правда думаете, что Нэш… причинил ему вред? Но он не мог! Он не способен никому причинить вред. И Монти он любил. Всем сердцем. Он никогда его не обидел бы. Даю вам слово!

– Тогда где он? Вы можете мне сказать, где находятся оба ваши брата?

– Нет, не могу. Умоляю, найдите их!

Ева зашагала к Тихой комнате, на ходу доставая телефон.

– Электронные приборы здесь запрещены! – объявила Шивиц.

Проигнорировав предупреждение, Ева вошла. Пибоди уже успела снять со стен кое-какие картины и теперь обследовала их с помощью мини-сканера.

– Смерть или заточение, – произнесла Ева.

– Два способа остановить серийного убийцу.

– Точно. Рорк! – повернулась она к экрану, на котором появилось лицо мужа.

– Да, лейтенант? – отозвался тот.

– Сделай мне одно одолжение. Бухгалтерия у Джонсов в полном порядке, все чин-чинарем.

Страницы: «« ... 1819202122232425 »»

Читать бесплатно другие книги:

Вспомните, что вас беспокоит, что тревожит. И не важно, связана ли эта проблема со здоровьем или с ч...
В московском Безымянном переулке, в подвале бывшей мыловаренной фабрики, найдено захоронение вековой...
Татьяна Гармаш-Роффе отлично знает, что такое детектив как искусство!Академик Донников, создатель «З...
О чем мечтает каждая девушка? Конечно, о принце на белом коне, но вовсе не надеется встретить липово...
«Занимательный факт об ангелах состоит в том, что иногда, очень редко, когда человек оступился и так...
В жизни Марьяны все наперекосяк: жених ушел к ее лучшей подруге, любовник уничтожил ее карьеру. Как ...