Горькие плоды смерти Джордж Элизабет

Волоски на руках у Барбары тотчас встали дыбом. Сержант раздвинула шторы, и в комнату хлынул тусклый уличный свет. Она уже знала, что найдет в квартире. Так и было. Рори Стэтем скорчилась на полу гостиной в мучительной позе, забившись между диваном и стеной.

Вручая Барбаре Хейверс отчет о повторном вскрытии, Линли был уверен, что вскоре ситуация разрешится. Сержант должна была довести информацию до сведения Виктории Стэтем, а его копию он передал полиции Кембриджа. Смерть Клэр Эббот была или убийством, или самоубийством. Более тщательное токсикологическое исследование выявило причину ее смерти, но не механизм, посредством которого ядовитое вещество проникло в ее организм.

– Это азид натрия, – сказал Томас Барбаре, протянув ей отчет о повторном вскрытии. Взяв бумаги, она спросила – вполне обоснованно, – что такое азид натрия. Линли и сам раньше этого не знал, но успел позвонить своему давнему другу Саймону Сент-Джеймсу и задать ему этот вопрос. «В лабораториях он используется в качестве консерванта, чтобы замедлить рост бактерий в реагентах, – сообщил инспектору специалист в области судебной медицины. – Это смертельный яд. Так это им была убита та женщина в Кембридже?» – уточнил он.

– Если это вещество проглотить, – сообщил Барбаре Линли, – оно окажет схожее действие с цианидом, только не так стремительно.

– Значит, Рори Стэтем не ошиблась в своих подозрениях? – удивилась Хейверс.

– В том, что это была неестественная смерть, – да. Но то, что это убийство, еще надо доказать.

Томас высказал предположение, что со стороны Клэр Эббот это могло быть самоубийство. Но Барбара на это лишь презрительно фыркнула. Эта женщина была на пике славы и успеха, сказала она. На что Линли возразил, что многие знаменитости на пике славы и успеха нередко сводят счеты с жизнью. В свою очередь, сержант снова возразила ему, сказав, что Эббот никогда бы не наложила на себя руки, тем более в тот момент, когда ее новая книга пользовалась такой бешеной популярностью. Но что мы знаем об этой женщине, парировал Томас.

– Мы кое-что знаем о человеческой природе, сэр, – возразила Барбара. – Позвольте сказать вам одну вещь: Клэр Эббот никогда не убила бы себя сама. Это все равно, как если бы я отказалась от сдобного печенья на завтрак.

Резонно, ответил Линли. Однако убийство это или самоубийство, но смерть Клэр Эббот – не их дело. Им занимается старший суперинтендант Дэниел Шихан, а они лишь помогают ему нужной информацией. Во всяком случае, теоретически.

Зазвонил телефон. Томас надеялся, что это Дейдра Трейхир. Он не видел ее несколько дней и скучал по ней больше, чем был готов в этом признаться. Но оказалось, что звонила сержант Хейверс, хотя сразу понять это было трудно, так как в трубке был слышен собачий лай, как будто пес лаял прямо в ее мобильник.

– Ее отравили, сэр, – сообщила Барбара, голос которой так и звенел возбуждением. – Клянусь богом, ее отравили! Я нашла ее на полу. Вокруг нее лужи рвоты, и, как мне кажется, она в коме и…

– Рори Стэтем? – уточнил инспектор.

– Кто же еще, по-вашему, черт побери?!

– Она жива?

– Она еле дышит. В ней едва теплится жизнь. Я вызвала «Скорую». За ней приехали и отвезли в больницу.

– Где вы сейчас? Господи, Барбара, чья это собака лает?!

– Ее, чья же еще! Я в ее квартире. У нее собака, что-то вроде поводыря у слепых. Ее пес сейчас с ума сходит, оставшись без хозяйки.

– Вы можете его куда-нибудь определить?

– Погодите. – В трубке снова раздался лай, еще громче прежнего. Затем неожиданно стало тихо, и Барбара заговорила снова. – Пес в ее спальне. Черт побери! Я совершенно не разбираюсь в собаках, но если б он мог говорить, то наверняка рассказал бы нам много интересного.

– Вы звонили в полицию?

– Я и есть полиция. Мы – полиция. Послушайте, инспектор, способ, по всей видимости, одинаков. Тот, что применили в отношении Клэр…

– Азид натрия.

– …применили и к Рори.

– Может быть. Но это не наше дело, Барбара. Если угодно, то это дело полиции Фулхэма.

– Вещество одно и то же. Убийство и покушение на убийство. Обе женщины были знакомы друг с другом. Были связаны самыми разными отношениями. Профессионально. Лично.

– Тем не менее…

– В вашей власти многое, и я хочу, чтобы вы этим воспользовались. Вы сами понимаете, почему. Что это значит. Для меня. В глазах у всех я могла бы, наконец…

Хейверс умолкла – теперь в трубке раздавалось лишь ее надрывное дыхание.

Когда после некоторой паузы она произнесла: «Инспектор, вы должны мне помочь», – Томас не сразу нашел, что сказать в ответ. И все-таки он сказал:

– Барбара, вы претендуете на чужое расследование. Судя по тому, чем вы там занимаетесь, я удивлен, что местное отделение еще не выслало к вам констебля.

– Зачем им кого-то присылать? Подумаешь, кого-то отвезли в больницу! Это все, что им сейчас известно. Вот и отлично. Пусть так будет и дальше. В вашей власти сделать так, чтобы так оно и было.

– О боже! Вы только подумайте, что только что сказали! Именно такой ход мыслей…

– Ну хорошо. Я все поняла. Критика принята, и все такое прочее. Встретимся в больнице Челси и Вестминстера. Это единственное, о чем я вас прошу.

– И вы рассчитываете, что я в это поверю? Даже если я соглашусь приехать в больницу, какой в этом смысл?

– Такой, что мы можем поговорить с тамошними медиками. С врачами. С кем угодно. Послушайте, парамедики не захотели прикасаться к ней, когда я сказала им про азид натрия. Даже надели костюмы химической защиты. Поэтому прямо сейчас в больнице врачи будут искать у нее следы яда, и если мы поговорим с ними, то узнаем, с чем имеем дело.

– Мы ни с чем «не имеем дело».

– Не говорите чушь! Кто-то сначала устранил Клэр Эббот, а затем проник сюда, чтобы сделать то же самое с Рори Стэтем. Давайте встретимся в больнице, сэр, и узнаем, что случилось с Рори! Если я ошибаюсь, то, клянусь вам, я утрусь и вернусь на Виктория-стрит. Но пока…

– Хорошо. Я встречу вас там. Главное, чтобы нам с вами потом не пожалеть об этом.

– Не волнуйтесь. Не пожалеем. Клянусь. Жду вас.

– Ловлю вас на слове, сержант Хейверс.

Больница находилась на Фулхэм-роуд, а дорога до Челси была сущим кошмаром. Транспортный поток и дождь, как будто сговорившись, испытывали на прочность человеческое терпение. Лишь проехав каким-то мудреным маршрутом через престижные кварталы Белгравии и верхнего Челси, Линли через сорок пять минут добрался до больницы. Хотя в ночное время дорога туда заняла бы не больше десяти минут.

Дождь хлестал беспощадно. Оставив машину на автостоянке, Томас поднял воротник старого, еще отцовского макинтоша и зашагал по улице в обратном направлении. Отделение экстренной помощи было местом не для слабонервных. Туда до приезда Линли доставили семь жертв аварии в районе моста Баттерси, где столкнулись легковой автомобиль, грузовик и несколько велосипедистов. Окровавленные и стонущие люди лежали на каталках, а медицинский персонал лихорадочно суетился возле них, отдавая друг другу распоряжения. По интеркому время от времени раздавались требования тем или иным врачам ответить на телефонный звонок либо отправиться в радиологию или прямо в операционную.

Инспектор не ожидал, что станет свидетелем этого зрелища. Не говоря уже о том, что это не предвещало ничего хорошего во всем, что касалось сбора информации о Рори Стэтем.

Томас принялся выглядывать в толпе Барбару Хейверс. Впрочем, она окликнула его первой. Обернувшись на ее голос, он увидел, что она шагает к нему по коридору, который вел к лифтам.

Сержант Хейверс была с ног до головы в грязи. Линли мог лишь мысленно молиться о том, чтобы, вернувшись на Виктория-стрит, она не попалась на глаза Изабелле Ардери. Что, подумал он, случится довольно скоро, ибо он не поставил Изабеллу в известность о последних событиях.

– Что случилось? – спросил инспектор.

– Они привезли ее…

– Я имею в виду, что с вами, Барбара? Господи, что вы такое сделали с собой?!

Девушка посмотрела на свою одежду и поморщилась. Глядя на нее, можно было подумать, будто она с головой нырнула в контейнер с обрезками веток и прочим садовым мусором.

– Я упала. Более или менее, – туманно объяснила она.

– Что именно?

– Не поняла?

– Что более и что менее?

– Скорее, менее. – Сержант оглянулась по сторонам, как будто надеялась сбежать, так как знала, что сейчас последует. – Послушайте. Мне пришлось вломиться внутрь, сэр. Там, напротив дома, растет глициния, и я…

– Умоляю, вас, избавьте меня от подробностей! Где она?

– В изоляторе. Будет там до тех пор, пока они не узнают наверняка. Они надели костюмы химзащиты и даже не прикасались к ней. Эта гадость – штука опасная. Говорят, ей крупно повезло, что она осталась жива.

– Что они с нею делают?

– Точно не знаю. Здесь такая свистопляска… – Барбара обвела рукой вестибюль с его толпами. – Я пошла следом за ними… но дальше меня не пустили. Рядом с изолятором есть стулья и кофейный автомат, и я ждала… – Сержант ладонью пригладила волосы, хотя лучше выглядеть она от этого все равно не стала. – Арло в моей машине. Он не может оставаться там вечно, и я надеюсь…

– Кто такой Арло?

– Пес. Ее пес. Я же не могла оставить его в одного квартире! Если мне поручат расследовать это дело, кто-то должен будет о нем позаботиться. Я подумала, вдруг вы захотите… Ну, вы понимаете… На то время, пока она пробудет в больнице.

Прежде чем ответить, Линли смотрел на нее добрых десять секунд.

– Хейверс, вам никогда не приходило в голову, что в один прекрасный день вы зайдете слишком далеко? – поинтересовался он. – Я имею в виду, в отношениях со мной.

– Я знаю лишь, что вы любите животных, сэр.

– Неужели? Могу я спросить, как вы пришли к такому умозаключению? Равно как к умозаключению о том, что это дело будет поручено вам?

– Но ведь у вас в Корнуолле есть лошади? – произнесла девушка, отвечая на первый вопрос и избегая ответа на второй. – Я знаю, что вы катаетесь верхом. Вы любите кататься верхом, не так ли? А у вашей матушки такие прекрасные собаки… Ретриверы, кажется? Или все-таки борзые?

Линли только вздохнул.

– Отведите меня туда, куда они поместили ее, – велел он своей коллеге.

Сержант Хейверс направилась обратно к лифтам. На третьем этаже Томас последовал за ней по другому коридору, а потом еще по одному. Пройдя его, они оказались перед закрытыми дверями, попасть за которые можно было лишь при условии, что их откроют изнутри. За ними, по всей видимости, и лежала Рори Стэтем, пока врачи предпринимали меры для спасения ее жизни.

К радости Линли, Барбара Хейверс больше ничего не сказала. В явной попытке снова расположить его к себе, она сходила к кофейному автомату и принесла два стаканчика с бодрящим напитком. Они молча пили кофе, когда из изолятора, на ходу снимая с себя защитный костюм, вышла какая-то женщина.

– Это та самая, кто… – шепнула Барбара и встала. Томас последовал ее примеру.

Хейверс хватило ума – учитывая ее сегодняшний внешний вид – не показывать свое служебное удостоверение. Эту честь она предоставила Линли, догадываясь, что, глядя на нее, врач вряд ли поверила бы ей, назови она себя сержантом лондонской полиции.

Судя по бейджику, врача звали Мэри Кей Биглоу. Высокая и худая, она в данный момент выглядела сильно измученной. Интересно, подумал инспектор, сколько часов эта женщина провела на дежурстве? Он объяснил медичке, что его спутница Барбара Хейверс – та самая, кто обнаружил Рори Стэтем, так как у них на утро была назначена встреча. Поскольку ей была известна причина недавней смерти близкой подруги мисс Стэтем, Клэр Эббот, она заключила, что Рори каким-то образом имела контакт с тем же веществом, азидом натрия. Линли не стал использовать слово «убийство», хотя и понимал, что приход в больницу полиции наводил на такую мысль.

Мэри Кей ответила, что утверждать что-то еще рано, однако все меры предосторожности уже приняты. Пациентку лечат, как при симптомах отравления цианидом, – это единственный способ лечения при подозрении на отравление азидом натрия, если, конечно, врачи имеют дело именно с ним. Поэтому в данный момент пациентка получает внутривенно нитрит натрия и тиосульфат натрия.

Врач также сообщила о горизонтальном нистагме, порхающем треморе и высоком содержании лактатов в крови, а также о резко упавшем уровне калия. Сразу по прибытии пациентки Биглоу определила у нее остановку сердца, однако были приняты все меры для ее спасения. В данный момент состояние ее было стабильно критическим. Пациентка находилась в коме.

На вопрос Барбары, когда с Рори Стэтем можно будет коротко переговорить, врач ответила уничижительным взглядом.

– Если она останется жива в ближайшие сутки, это будет настоящее чудо. Но ни о каких разговорах не может быть и речи, – заявила она.

– Но это же азид натрия! – воскликнула Хейверс. – Тот самый яд, которым отравили…

– Да, это похоже на действие азида натрия, – согласилась Мэри Кей.

Судя по выражению лица Барбары, ответ врача ее удовлетворил. Как только Биглоу направилась к кофейному автомату, она повернулась к Линли.

– Я поняла это, как только увидела ее на полу, – сказала сержант. – Ей чертовски повезло, что я проникла к ней в квартиру, инспектор. Кто-то явно рассчитывал на то, что она долго пробудет одна и ее найдут не сразу. Эти женщины, она и Клэр Эббот, были связаны в жизни, и вот теперь – этим отравлением. Мы имеем смерть в Кембридже и покушение на убийство в Фулхэме, и не мне вам объяснять, что это значит. Или хотя бы что это может значить, если вы примете мою сторону.

Томас понимал это, но был не готов сделать шаг в этом направлении.

– Барбара, я не могу просить Изабеллу… – начал было он.

– Изабеллу, – с нажимом произнесла сержант. – Можете, черт побери, еще как можете!

Сам виноват, подумал Линли. Странная форма безумия подтолкнула его вступить в отношения с начальницей, и хотя это безумие проистекало из его горя, вызванного смертью Хелен, вряд ли это служило ему оправданием. Он никому не сказал даже слова о том, что стал любовником суперинтенданта Изабеллы Ардери. И бог свидетель, та тоже молчала по этому поводу. Но Хейверс не проведешь. Она сделала правильный вывод. Неправильным было лишь то, куда тот мог ее привести.

Почему-то она вбила себе в голову, что их с Ардери связь давала инспектору некую власть над суперинтендантом, в форме то ли шантажа, то ли некоей сентиментальной ностальгии по тому времени, которое они вместе провели в постели. Эх, знала бы сержант, насколько она заблуждается!

– Суперинтендант все решает сама, – сказала Томас Барбаре.

– Отлично. Значит, придется ее обработать. У вас получится. Надо будет поставить в известность Кембридж. Это тоже сделаете вы. Придется передать им результаты повторного вскрытия Клэр…

– Я уже отослал их Шихану. И даже поговорил с ним. И я вижу, куда вы клоните. Но это же нечестно. Этим, – инспектор кивнул на дверь изолятора, – должна заниматься местная полиция. Это их прерогатива. Смерть Клэр Эббот должна расследовать полиция Кембриджа. Если им понадобится помощь, они всегда могут…

– Шафтсбери, – сказала Хейверс. – Вы забываете о Шафтсбери.

– А что Шафтсбери?

– Там жила Клэр Эббот. И там же живет Каролина Голдейкер.

– Кто это?

– В ту ночь, когда умерла Клэр Эббот, она была в одном номере с нею. И Рори Стэтем недавно была в Шафтсбери, где они наверняка так или иначе общались.

– Вы хотите сказать, что это она убила Клэр Эббот? А потом попыталась убить Рори?

– Я пока ничего не утверждаю, но хотелось бы все выяснить. И в вашей власти помочь мне в этом. – Барбара несколько раз переступила с ноги на ногу. – Вы хотите видеть меня прежней? – спросила она. – Ведь все вы хотите видеть меня прежней, не так ли? Так верните меня! Но только на моих условиях. Дайте мне разорвать тот рапорт о переводе, доказав ей, на что я способна. Это единственный способ заставить ее это сделать. Клянусь вам, сэр! Я умоляю вас. Прошу вас, не вынуждайте меня становиться перед вами на колени!

Боже, такая, как она, способна любого привести в бешенство, подумал Линли. С другой стороны, какой ей смысл держаться за работу, если она не в состоянии выполнять эту работу так, как могла бы?

Линли не сразу вернулся на Виктория-стрит, хотя и взял с Барбары Хейверс обещание, что сама она отправится именно туда. Доехав до Кингс-роуд, он влился в бесконечную вереницу машин, такси и автобусов, двигавшихся в направлении Слоун-сквер, и в конце концов зигзагами выехал к реке. Здесь, на углу Чейн-роу и Лордшип-плейс, стоял кирпичный дом его друга Саймона Сент-Джеймса.

Томас решил, что если и пытаться вступить в схватку с Изабеллой Ардери, то нужно хотя бы быть в курсе основных фактов. Дверь ему открыл сам Сент-Джеймс, появившись на пороге в обществе своей любимицы, длинношерстой таксы со странной кличкой Пич[9].

Обнюхав ноги гостя, в том числе и подметки его ботинок, Пич сочла их приемлемыми, после чего вернулась к своему прежнему занятию, а именно к выклянчиванию у хозяина кусочка тоста, который тот в данный момент жевал. Запоздалый «перекус», признался Саймон. Не желает ли Линли составить ему компанию? Правда, им придется самим заварить кофе и поджарить тосты. К сожалению, сейчас он дома один, и на помощь звать некого – ни жена, ни тесть не смогут помочь им в кулинарных делах.

Томас вежливо отказался и последовал за хозяином в комнату слева от входа, которая служила Сент-Джеймсу одновременно кабинетом и гостиной. Впрочем, вряд ли это место могло служить для приема гостей, так как было заставлено книгами от пола до потолка. Крошечный пятачок одной стены занимал небольшой викторианский камин, а все свободное пространство другой – черно-белые фото жены Саймона.

Сент-Джеймс признался гостю, что тот застал его за чтением, указав при этом на письменный стол, где среди стопок книг – видимо, научных монографий – стояла чашка кофе и тарелка с тостами. Что привело его друга в Челси, осведомился хозяин дома, если он отказывается даже от кофе и тостов?

Саймон сел в одно из двух обтянутых кожей кресел, стоявших перпендикулярно к камину напротив антикварного вида диванчика, на котором в данный момент, так и не дождавшись угощения, вертелась такса, по всей видимости, устраиваясь поудобнее перед тем, как вздремнуть. Гостю хозяин дома указал на второе кресло, на всякий случай еще раз спросив у Линли, уверен ли тот, что не хочет кофе.

– Абсолютно, – заверил его Томас. – Я только что выпил кофе в больнице Челси и Вестминстера. В знак примирения с Барбарой. Кстати, вполне себе удобоваримое пойло, что даже странно. Почти как в том кафе в Виндзоре, в которое мы с тобою часто хаживали.

Сент-Джеймс улыбнулся.

– Порошковый кофе, порошковое молоко, горячая вода из-под крана и кубики сахара, которые не растворяются… Смею предположить, в больнице вы оказались не ради этого кофе? – пошутил он.

Линли рассказал старому другу о Рори Стэтем, о том, как и в каком состоянии его коллега нашла несчастную женщину. Поставив кофейную чашку на столик между креслами, Сент-Джеймс включил лампу, чтобы разогнать сумрак дождливого дня.

– Полагаете, что это снова азид натрия? – спросил он.

– Хейверс считает именно так. С другой стороны, мисс Стэтем все еще жива. Такое возможно, Саймон? Когда мы с тобою говорили об этом, у меня возникло впечатление, что любая доза этого вещества смертельна.

Эксперт запустил пятерню в волосы. К слову, те у него всегда были длинными, взъерошенными и, завиваясь на кончиках, падали ниже воротника. Затем он зевнул, однако тотчас же извинился, сказав, что это все навевающая сон природа научных монографий, будь они неладны, и ответил на вопрос гостя. Все зависит от количества ядовитого вещества, сказал он, и от метода его применения. Например, в смеси с водой или кислотой он превращается в ядовитый газ. Вдыхание этого газа приводит к резкому снижению кровяного давления, за которым следует блокировка дыхания и смерть. Принятие яда вместе с едой или питьем – опять-таки, в зависимости от количества – стремительно дает такие симптомы, как кашель, головокружение, головная боль, тошнота и так далее. Что вовсе не обязательно приводит к летальному исходу, если вовремя приступить к лечению.

Однако здесь есть один нюанс, добавил Сент-Джеймс: при попадании в желудочно-кишечный тракт азид натрия смешивается с желудочным соком, делая жертву отравления опасной для окружающих.

– Образуется азотистоводородная кислота, – объяснил Саймон. – Неудивительно, что, общаясь с той женщиной, которую нашла Барбара, врачи предприняли меры предосторожности. Они не знают, каким способом отравляющее вещество попало к ней в организм, однако тот факт, что она все еще жива, указывает на то, что отравление произошло не в результате вдыхания газа, а скорее потому, что она проглотила яд с едой или питьем.

Линли задумался о том, мог ли кто-то проникнуть в квартиру Рори Стэтем и подмешать яд ей в пищу или питье, которые хранились у нее в холодильнике. Вполне вероятно, что у кого-то мог быть запасной ключ, но скорее всего, она могла, сама того не ведая, пригласить отравителя к себе домой. В конце концов, достаточно всего пары секунд, чтобы, пока хозяйка куда-то вышла, незаметно подсыпать яд… во что? В сахарницу? В картонку с молоком? В пачку мюсли?

– Конечно, – сказал Сент-Джеймс, как будто размышляя вслух, – это вещество настолько токсично, что, даже если его частички были на одежде той женщины, что умерла в Кембридже, это могло привести к тяжелому отравлению. И если эта вторая женщина, как ее имя, Томми?

– Рори Стэтем.

– Если у Рори Стэтем был контакт с азидом натрия при прикосновении к одежде…

– С какой стати ему быть на ее одежде?

– Если она сама себя отравила. Если не предприняла мер предосторожности, подмешивая яд в воду, чай, кофе, вино, в прохладительный напиток.

– Барбара тысячу раз отвергла предположение о самоубийстве Клэр Эббот, Саймон. Она была на пике профессионального успеха. – И инспектор поведал другу все: про Клэр, ее книгу, продажи, скандальную репутацию автора, о которой Сент-Джеймсу, давнему читателю газет, было хорошо известно. – Барбара утверждает, что это невозможно.

– Порой в самоубийство трудно поверить, – согласился эксперт. – Все это – ее слава, как феминистки и писательницы – лишь внешние признаки успеха. Что же касается души Клэр Эббот… Все могло быть иначе.

– Хорошо, на мгновение представим, что это так – что она приняла дозу азида натрия, чтобы свести счеты с жизнью; но где, скажи на милость, она могла раздобыть это вещество?

– В лабораториях, больницах, частных клиниках, – ответил Сент-Джеймс. – В любом месте, где имеются реактивы.

– А как обращаться с ним, попади оно в чьи-то руки?..

– Если кто-то ее убил, ты это хочешь сказать?

– Именно.

– Тот, кто его раздобыл, должен был заранее знать о его смертоносных свойствах, особенно при вдыхании в виде газа или пыли. Однако риск можно минимизировать. Хирургическая маска, латексные перчатки, тщательная чистка и стирка собственной одежды, а еще лучше – ее утилизация после того, как в ней работали с ядом, подмешивая его во что-нибудь. Это существенно снизило бы риск, как я уже сказал.

– А что потом? Допустим, было использовано не все количество азида натрия? Куда девать остаток?

– Это белый кристаллический порошок, – пожал плечами Саймон. – От него можно и не избавляться, достаточно замаскировать под что-то безобидное. Можно во что-то плотно укупорить и выбросить вместе с мусором, чтобы оно оказалось на свалке. Мир сходит с ума от угроз террористов. Мне же кажется, что правительству пора обязать мусорщиков обзавестись собаками, чтобы те обнюхивали мешки с бытовыми отходами на предмет азида натрия.

Линли кивнул. Разумное умозаключение. И все же он сказал:

– Мне кажется, есть десятки, если не сотни, способов отравить человека, не прибегая к чему-то настолько опасному для жизни самого отравителя.

– Конечно. Но, Томми, не забывай о том, что первый патологоанатом, производивший вскрытие, сделал вывод, что это был приступ, вызванный сердечной аритмией. Не заподозри ее подруга, что здесь что-то нечисто, не будь она знакома с Барбарой, не попроси ты меня ознакомиться с результатами первого вскрытия, – и возможное убийство все приняли бы за естественную, хотя и скоропостижную смерть, на чем все и закончилось бы. В данном случае – если это действительно убийство, – орудие было выбрано блестяще. Теперь тебе остается найти того, кто в совокупности обладает врожденным умом, хитростью и способностью ненавидеть жертву так сильно, чтобы расправиться с нею.

– И с Рори Стэтем.

– Верно. И с Рори Стэтем. Такая вот работа идет тебе прямо в руки.

– Нет, это будет работа Барбары, если все пойдет по-моему, – ответил Линли.

– Сколько у меня есть способов сказать «нет», Томми? – спросила суперинтендант Изабелла Ардери и аккуратно сложила на тарелке вилку и нож, показывая, что с блюдом покончено. Она заказывала камбалу, а Линли – стейк. По словам Изабеллы, ее заказ был приготовлен самым превосходным образом. Увы, ее сотрапезник не мог сказать о себе то же самое.

Он уговорил ее пойти с ним пообедать в ресторан Скотленд-Ярда вместо ее обычного «перекуса», состоявшего из сандвича в кабинете за столом или же вообще на ходу. Начальница приняла его предложение, и они поели вдвоем в спокойной обстановке, где им никто не мешал, так как в этот час в ресторане уже никого не было. Это дало Томасу возможность как бы невзначай завести разговор о смерти одной особы и об отравлении другой, а также о двух расследованиях и вполне логичной необходимости наладить обмен информацией между этими двумя на первый взгляд независимыми расследованиями.

– Поскольку здесь так или иначе было замешано Шафтсбери, возникало немало сложностей, и кто поручится, что нечто важное для выяснения истины не окажется за кадром, не будет отброшено, проигнорировано или намеренно заметено под ковер? – рассказывал он. – В конце концов, дело может закончиться внутренним расследованием из числа тех, что тянутся месяцами, портят всем кровь и стоят кучу денег. Мы же этого не хотим, не так ли?

– Нас это не должно касаться. – Ардери говорила довольно мягко, но Линли уловил в ее глазах холодный блеск предостережения.

Тем не менее инспектор продолжал гнуть свою линию. В данном случае, подчеркнул он, суперинтенданту неплохо бы задуматься о происхождении азида натрия. Он ведь должен был откуда-то появиться? Потом яд осторожно подмешали в некое вещество, которое жертва проглотила, вдохнула или же оно проникло в организм через кожные покровы. Значит, необходимо провести экспертизу личных вещей обеих жертв. Изабелла согласна с этим, не так ли?

– Разумеется, но, боюсь, не в нашей власти отдавать распоряжения насчет каких-либо судебных экспертиз, – заявила Ардери. – Могу я попросить счет? Пусть каждый заплатит сам за себя. Ведь я не пошла у тебя на поводу, как ты надеялся. В противном случае я буду чувствовать себя виноватой за то, что ты заплатил за меня, что вызовет у меня несварение.

– Выслушай меня, – попросил Линли.

– Когда уже нет никакой разницы, верно? – вздохнула женщина и, кивком подозвав официанта, попросила принести кофе. – Хорошо. У тебя есть десять минут. Рассказывай.

И Томас рассказал ей, что в результате ошибочного заключения кембриджского патологоанатома, который счел, что Клэр Эббот умерла от естественных причин, вещи покойной, которые находились в Кембридже и ранее побывали в местной полиции, затем были отправилены ее подруге и редактору Рори Стэтем.

Эти вещи – где бы они сейчас ни находились, предположительно в Шафтсбери, – необходимо вернуть в Кембридж для тщательного исследования. Тем временем квартирой Стэтем должны заняться криминалисты. Кроме этого, необходимо самым внимательным образом осмотреть оба дома Эббот. Одним должны заняться полицейские Шафтсбери, другим – люди из полицейского участка Бишопсгейт, поскольку тот – ближайший к ее лондонскому дому.

При этом следует признать: шансы, что все эти следственные группы будут работать в тесном контакте, обмениваясь любой информацией, способной пролить свет на то, что случилось с обеими женщинами, увы, мизерные.

Изабелла даже бровью не повела. Ее лицо оставалось бесстрастной маской даже в тот момент, когда принесли кофе, а также молоко и сахар, к которым она, впрочем, даже не притронулась.

– Один и тот же человек убил первую женщину и едва не убил вторую, – сказал Линли. – Мы имеем дело с одним и тем же инструментом убийства…

– Пока точно неизвестно, Томми, имеем ли мы в первом случае дело именно с убийством, – возразила его начальница. – Кроме того – если только ты у нас не ясновидец, – еще не доказано, что второй случай идентичен первому.

– Послушай, Изабелла…

Суперинтендант пристально посмотрела подчиненному в глаза.

– Шеф, но может ли быть иначе, если состояние обеих практически одинаково? – сделал еще одну попытку убедить ее инспектор.

– Ну да, одна мертва, вторая пока еще жива…

– Она в коме. Отчаянно цепляется за жизнь.

– …я бы не решилась назвать эти два случая идентичными. Кстати, и ты, Томми, тоже. И сержант Хейверс. Ведь, как я понимаю, это все как-то связано с Барбарой Хейверс, верно? Ты не стал бы приглашать меня на обед лишь затем, чтобы уговорить меня передать это расследование тебе. Неужели тебе больше нечем заняться?

Линли решил подойти к делу с другой стороны. Уцепившись за предыдущую фразу собеседницы, он сказал:

– Лично я сильно сомневаюсь, Изабелла, что трезвомыслящий человек выберет азид натрия, чтобы свести счеты с жизнью.

Ардери бросила на него колючий взгляд, недовольная тем, что он в который раз назвал ее по имени, но ничего не сказала. Томас же продолжил:

– Подумай сама. Две женщины, одна в Кембридже, другая в Лондоне. Обе фактически были одни, когда это случилось. Обе стали жертвами одного и того же смертельного яда.

– Согласна, это подозрительно, или как ты там обычно говоришь в таких случаях, – кивнула Изабелла. – Но только в том случае, если вторая женщина была отравлена тем же самым ядом. Чего мы – когда же ты, наконец, уяснишь это для себя! – пока не знаем. Но в любом случае, мы не станем лезть в чужое расследование. Потому что так не делают. Насколько мне известно, расследование смерти в Кембридже начнется в тот момент, когда тамошняя полиция получит отчет о повторном вскрытии, что произойдет уже сегодня, если уже не произошло. Полиция Фулхэма займется делами, как только определится ситуация со второй женщиной, которая – согласись, мы пока не можем этого отрицать – могла совершить попытку самоубийства.

– Она звонила Барбаре Хейверс, оставила сообщение, и они договорились о встрече. Не похоже на пролог к самоубийству. Согласись, вряд ли ее звонок Барбаре предполагает отчаяние, которое бы подтолкнуло ее покончить с жизнью.

– Она потеряла подругу, Томми. Любимого человека. Она никак не ожидала, что та скоропостижно скончается, и потому была убита горем. Ей казалось, что мир рухнул, а ее собственная жизнь утратила всякий смысл… – Заметив выражение лица Линли, Ардери поспешила добавить: – Господи. Извини меня. Я не подумала.

Впрочем, ее собеседник не собирался развивать тему смерти Хелен.

– Она не стала бы лишать себя жизни, чтобы бросить собаку одну в квартире, – привел он еще один аргумент. – Она бы как-то распорядилась насчет животного.

– С каких это пор ты стал защитником животных? И где она, кстати?

– Ты о ком?

– О собаке, конечно. Что с ней? Если ты уже не отвез ее в Баттерси…

– Это не простая собака, а специально дрессированная, – ответил Линли. – Я не собираюсь отдавать ее в собачий приют, пока ее хозяйка в больнице.

– И? Где же она? Только, пожалуйста, не говори мне, что ты привязал это несчастное существо к ножке стола.

– Обычно я не привязываю собак, – сухо ответил инспектор.

– Черт побери, Томми!..

– Она внизу.

– Что?

– Пес. Внизу. Он лежит под моим столом. Кстати, он ни к чему не привязан.

– Ты невозможен! Сделай с ним что-нибудь, немедленно! Ты не можешь устраивать на службе свой личный собачий приют. Хотя, если честно, порой мне кажется, что у нас тут настоящий зоопарк.

– Конечно. Зоопарк, – подтвердил Линли, уже зная решение проблемы с собакой Рори Стэтем. – Это лишь на короткое время. Я знаю, куда его определить.

– Тогда займись этим делом.

– А как насчет второго?.. Шеф, вам хватило одного телефонного звонка, чтобы договориться с Бервиком-на-Твиде. Я знаю, что и сейчас вам тоже хватит одного телефонного звонка. Кроме того… Барбара намерена доказать вам, что она ценный кадр. Чтобы вы перестали сомневаться на ее счет.

– Она ждет, что я разорву на клочки ее рапорт. Но, должна сказать тебе, этого не произойдет.

Томас вздохнул. Они с Ардери так и ходят кругами – и вечно возвращаются к одному и тому же.

Он потянулся за оставшейся на тарелке булочкой и, спрятав ее в карман, кивком попросил официанта принести счет.

– Зачем тебе эта булочка? – потребовала у него отчета Изабелла.

– Отдам ее псу, – ответил Линли.