Приступить к ликвидации (сборник) Хруцкий Эдуард

– Толкнуть хочешь? – улыбнулся Кочан.

– Есть пацаны, возьмут.

– По сто тридцать.

– Давай. – Белов полез за деньгами.

– У меня сейчас нет, приходи через час в Большой Кондратьевский.

– Где там?

– У седьмого дома.

– Давай. Я бы и папирос у тебя взял тоже, пачек десять.

– Могу и больше.

– Больше завтра, сейчас при себе денег мало.

– Я бы тебе папиросы по четыре червонца продал.

– Завтра, а сегодня возьму немного.

Кочан исчез, растворился в толпе, штурмующей кассу с табличкой: «На сегодня все билеты проданы».

У Белова в запасе был целый час. Он вышел на темную улицу. Метель прекратилась. На остановке ожидала трамвая толпа народу. Сугробы почти закрывали окна маленьких, вросших в землю деревянных домов.

Белов зашел в автомат и позвонил Кузину.

– Кочан назначил мне свидание в Большом Кондратьевском через час. Придет с товаром.

– Твое решение? – спросил Кузин.

– Я думаю, надо брать.

– Давай.

Муравьев

В типографии пахло керосином. Запах этот особенно резко ощущался в холодном воздухе наборного цеха. Линотиписты работали в шерстяных перчатках с обрезанными концами пальцев. Иногда они прерывали работу и клали руки на теплый кожух машины, отогревая их.

– Холодно, – сказал директор типографии, – у многих начинается ревматизм и радикулит. Но люди работают в три смены, выполняем фронтовые заказы.

В цехе непривычно горели пятисотсвечовые лампы. После светящих вполнакала муровских малюток Игорю казалось, что он попал в царство света.

– Строки, интересующие вас, изготовлены на третьем линотипе.

– Это на котором?

– А вон в углу.

Игорь и директор подошли к линотипу. На нем работала молоденькая девушка, укутанная в толстый платок.

– Нина Силина, комсомолка, стахановка, лучший наш работник.

– Она одна печатает на нем?

Директор усмехнулся:

– На линотипе не печатают. Но вам простительно. У них молодежная бригада. Три девушки. Прекрасные девчата, я вам скажу. Трудятся заинтересованно, умно. Борются за звание фронтовой бригады. Я за них головой отвечаю.

– Уговорили. А как у вас охраняется типография?

– Нормально, ВОХР.

– Оружие у них есть?

– А как же.

– Пригласите начальника.

Начальник охраны вошел в кабинет и вытянулся на пороге:

– Разрешите?

– Проходите, пожалуйста, садитесь.

Начальнику охраны было далеко за шестьдесят, но чувствовалось, что форму он носит давно. Гимнастерка сидела на нем с особым, строевым щегольством. Синие галифе ушиты по фигуре, сапоги подогнаны по ноге. На зеленых петлицах теснились белые начищенные кубики.

«Бывший военный», – подумал Муравьев.

Человек сел, внимательно поглядел на Муравьева.

– Вы начальник вооруженной охраны Клевцов Сергей Иванович?

– Так точно. Простите, с кем имею честь?

– Моя фамилия Муравьев, зовут Игорь Сергеевич, я старший оперуполномоченный отдела борьбы с бандитизмом Московского уголовного розыска.

Клевцов все так же молча продолжал глядеть на Муравьева.

Игорь полез в карман, вынул удостоверение, протянул. Начальник внимательно прочитал его.

– Слушаю вас. – Он вернул удостоверение Муравьеву.

– Вы, Сергей Иванович, видимо, знаете, что привело меня сюда.

– Да, я очень огорчен. Бывает, мальчишки-ученики тащат старые болванки, гайки. Один умелец приспособился даже кастеты мастерить. Но шрифт… Такого у нас не было.

– Всякая неприятность случается впервые, главное – чтобы не повторилась.

– Ваша правда, товарищ Муравьев, но нам от этого не легче.

– Сергей Иванович, в бригаде Силиной три девушки. Что вы о них можете сказать?

– Нина Силина вне подозрений. Аня Девятова – тоже, а вот Лена Пименова… – Начальник охраны замолчал, раздумывая. Игорь не торопил его, давая собеседнику собраться с мыслями. – Лена Пименова… Лена Пименова… Вроде и неплохая девушка. Показатели у нее хорошие… Общественница. Но…

Он опять замолчал.

– Так что вас смущает?

– Понимаю, что значит неосторожное слово. Лена девушка неплохая, но, простите, хахаль у нее…

– Вы его знаете?

– Видел. Он ее после первой смены встречал несколько раз. Хлыщеватый тип такой. С баками, усики в стрелочку. Одет дорого. Пальто пушистое, шляпа из велюра. Я ее спрашиваю, почему твой-то не на фронте, а она – бронь у него. Артист Москонцерта. Ну мне что, артист и есть артист. Только внучка заболела у меня, я поехал на Тишинку отрез шинельный сменять на жиры. Вижу, этот артист там со шпаной крутится. Кожаное пальто на нем, кепка букле. Одним словом, все как надо.

– Постойте, Сергей Иванович. – Игорь даже поверить не мог в столь неожиданную удачу. – Где он живет или фамилию его знаете?

– Нет.

– А Лена продолжает с ним встречаться?

– Думаю, да. Неделю назад торчал этот «артист» у проходной.

– Пименова сегодня в какую смену работает?

– Она в ночь.

– Где живет?

– По-моему, на Соколиной Горе. Я сейчас вам адрес принесу.

Соколиная Гора, прикинул мысленно Игорь, значит, до метро «Сталинская», а там на трамвае. Пилить и пилить, час с лишним, если не больше. И он решил попросить у Данилова машину. Ему повезло, начальник оказался на месте.

Он выслушал Муравьева. Помолчал.

– Ну что ж, – сказал Данилов, – дам тебе машину. Вроде потянул ты нитку. Запомни, что Минин тоже из Москонцерта. Прими это как рабочую версию.

– Как у ребят?

– У Никитина глухо, а Белов тоже вроде зацепился. Через пятнадцать минут Быков подъедет, я с ним Самохина пришлю. Чувствую, выходим мы.

Начальник повесил трубку. «Неужели вышли?» – подумал Муравьев.

Белов

Седьмой дом зиял черной пустотой проходной арки. Сергей сразу же оценил тактические способности Кочана. Сдал товар и растворился в темноте арок, сквозных подъездов, узких щелей между домами. Безусловно, Кочан знал географию района, как коридор в своей коммуналке. Но Сергей очень надеялся, что и Кузин знаком с ландшафтом своей территории. Кочана решили брать сразу при передаче книжек и папирос. Шло время, а он не появлялся. Сергей начал пристукивать сапогами, ноги прихватывал мороз.

– Слышь, – окликнул его голос за спиной, – дай прикурить.

Сергей обернулся и увидел крепкого парнишку в темном пальто, серой кепке и светлом атласном шарфе. Белов достал спички, протянул. Слабый огонек вырвал из темноты поднятый воротник пальто, косую челку, падающую из-под кепки на лоб.

– Кочана ждешь?

– Меньше знаешь, – процедил Сергей, – дольше живешь. Иди, я с тобой дел не имею.

– Меня Кочан прислал.

– Товар у тебя?

– Нет.

– Так зачем ты в чужие дела суешься?

– Ты на меня не тяни. Понял? – с угрозой сказал парень.

– Да я с тобой по масти своей вообще говорить не должен. Ты, фраерок, иди себе по вечерней прохладе. А если что имеешь с меня, скажи. Я с тобой без толковища разберусь.

– Битый, – в голосе парня послышалась нотка уважения, – Кочан говорил, ты с Бахрушинки. Это я так. Пошли, Кочан во дворе ждет.

Этот вариант они с Кузиным тоже предусмотрели. Они прекрасно понимали, что Кочан со своей кодлой, возможно, захотят просто грабануть залетного парнишку. А там, если он действительно с Бахрушинки…

– Куда пойдем? – спросил Белов.

– А вон, в кирпичный.

Впереди за двухэтажными деревянными домами возвышался темный силуэт пятиэтажного дома.

– Показывай дорогу, – резко сказал Сергей.

Парень зашагал впереди. Они миновали двор с палисадником, забрались на горку. Ноги скользили, и Сергей пару раз чуть не упал.

– Куда? – зло спросил он у провожатого.

– В подъезд.

Вошли в освещенный синим светом подъезд. Белов сразу же заметил желтую куртку Кочана и еще одного парня увидел. Лестничная площадка была довольно широкой, Сергей быстро поднялся и остановился, прислонясь к стене.

– Ну, – сказал он, – Кочан, принес товар?

– А как у тебя с хрустами?

– Где товар?

– Ишь разбежался.

Сергей краем глаза заметил, как двое начинают заходить с боков.

– Давай хрусты, бачата, снимай прохоря тоже и дуй отсюда, пока мы добрые, – угрожающе придвинулся к нему Кочан.

В руке одного из парней блеснул нож.

– Ты что… Ты как… – нарочито испуганно сказал Сергей, – перо-то зачем… Деньги отдам… Бачата берите… А прохоря? Холодно же, ребята…

– Мы тебе дадим перековаться, – в голосе Кочана послышалось торжество, – там старые валенки стоят, не замерзнешь.

Белов сунул руку в карман, словно собирался достать деньги, коснулся пистолета, снял предохранитель.

– На, бери, – сказал он и, выдернув пистолет, ногой ударил Кочана в живот. Перепрыгнул через упавшего и, повернувшись, скомандовал: – Брось нож! Руки вверх!

На полу корчился от боли Кочан, двое других прилипли к стене с поднятыми руками, с ужасом глядя на пистолет в руке Белова.

Хлопнула дверь, вспыхнули карманные фонари.

– Ну, сопляки, – сказал вошедший Кузин, – на грабеж пошли. Ну-ка, посвети, – попросил он одного из оперативников. – Компания известная. Лешка Шведов и Колька Бодуев. Берите их, ребята, в отделении поговорим.

Муравьев

– Мне пойти с тобой, Игорь? – спросил Самохин.

Муравьев еще не успел ответить, как вмешался шофер Быков:

– Конечно, вместе.

Они вылезли из машины. Самохин зажег карманный фонарь. Синеватый луч заискрился на сугробах, мазнул по тропинке на снегу и уперся в дверь с тремя эмалевыми табличками.

– На первом этаже две квартиры, на втором одна, – сказал Самохин.

– Ты, Петрович, – Муравьев наклонился к окошку эмки, – смотри, может, кто-нибудь из окна сиганет.

Быков вылез из машины, расстегнул полушубок, достал из кобуры наган, сунул его в карман.

– Иди, не впервой.

На Быкова можно было положиться.

Они вошли в темный подъезд. Светя фонарем, поднялись по деревянной скрипучей лестнице. На дверях квартиры висела табличка.

– Пименовым – два звонка, – прочитал Игорь вслух и дважды повернул звонок.

– Кто там? – спросил за дверями женский голос.

– Из ЖАКТа, – сказал Игорь, – откройте, пожалуйста.

Дверь распахнулась. На пороге стояла молоденькая девушка в халате, волосы ее были накручены на папильотки, и поэтому голова напоминала репей.

– Ой! – вскрикнула она и попыталась закрыть дверь.

Но Игорь подставил ногу и надавил плечом.

– Спокойнее, гражданка Пименова, мы из милиции.

Муравьев достал удостоверение.

– Ко мне?

– Именно.

Прошли по длинному, пахнущему прогорклым жиром коридору, мимо сундуков и старых чемоданов, мимо корыт и велосипеда без колес, висящего на стене.

Девушка толкнула дверь в комнату, совсем маленькую, метров двенадцать. В ней еле разместились две кровати, платяной шкаф и стол. Пол у окна был обшит жестью, на нем стояла печка, сделанная из оцинкованного бака. Венчал все это желтоватый абажур с кистями, низко висящий над круглым, покрытым вязаной скатертью столом.

– Садитесь, – сказала Лена.

Игорь оглядел комнату. Патефон на тумбочке, стопка пластинок, на стене фотографии Любови Орловой, Павла Кадочникова, Марка Бернеса и еще одна. Молодой мужчина с бачками и тонкими усиками нагловато смотрел на них большими миндалевидными глазами.

– Милая Леночка, – начал Игорь, – я был в типографии, и там нам дали ваш адрес.

– А зачем? – Хозяйка выдергивала из головы бумажные закрутки.

– Леночка, – Игорь достал из кармана шрифт, – кому вы его давали?

– Но ведь ничего страшного не случилось? – спросила девушка. – Правда?

– Как сказать. Вы мне ответьте на вопрос.

– У меня есть друг, ну жених, если вы хотите. Он артист в Москонцерте.

– Это он? – Муравьев показал на фотографию.

– Да. Ему шрифт нужен для нового спектакля.

– Вы любите театр?

– Обожаю.

– Хотите стать актрисой?

– Очень. Весной Олег устроит меня в театральную школу, он говорит, что у меня талант.

– Охотно верю ему, – усмехнулся Муравьев.

Девушка была прелестная. Синеглазая, с золотыми волосами, даже тусклый свет не мог затушевать красок молодости.

– А как фамилия Олега?

– Гостев.

– Вы бывали у него дома?

– Нет. Он приходит ко мне.

– А где он живет?

– Не знаю. Я у него паспорт не спрашивала. Я же женщина, товарищ милиционер, а не комендантский патруль.

– Вы говорите, он ваш жених, и вдруг ничего о нем не знаете?

– Товарищ милиционер, – Лена улыбнулась, – он же не хулиган и не жулик. Почему он вас заинтересовал?

– Допустим, что так. Но шрифт, который вы ему передали, найден у человека, совершившего убийство.

Лена начала медленно бледнеть, отчего глаза ее, казалось, стали еще больше.

– Не может быть!

– К сожалению, это так. Мы ни в чем не обвиняем вашего друга. Но, сами понимаете, время военное.

– Но я…

– Как нам его найти, Лена? – твердо спросил Игорь.

– Он мне сказал, что разошелся с женой, актрисой. Истеричкой и дурой, но вынужден пока жить с ней в одной квартире. Он мне оставил телефон своего друга.

– Номер?

– Ж-2-45-48. Соломон Ильич.

– Леночка, когда вы договорились встретиться с ним?

– Он просил еще несколько литер, я обещала позвонить.

– Вы поедете с нами.

– Вы меня арестовали? – В голосе девушки послышался ужас.

– Нет, пока пригласили в милицию.

– А как же работа?

– Вас подменят. Мы, если вы не возражаете, захватим с собой фотографию вашего жениха.

Белов

Кочан сидел посреди комнаты, мрачной и длинной, как пенал. На покрытой засаленным тряпьем кровати лежала стонущая старуха.

– Ой, нет совести у вас, – подвывала она, – обижаете сироту…

Оперативники обыскивали комнату, в углу застыли понятые: дворничиха и сосед из квартиры напротив. Он пришел прямо с улицы, и снег на валенках начал подтаивать, растекаясь по полу маленькими лужами.

– Сироту не жалеете, – стонала старуха, – я немощная… Матка его на труд фронте… Папка от немецкой пули погиб…

– Ты молчи лучше, Севостьянова. Молчи, – устало оборвал ее Кузин, – мамка его за спекуляцию сидит… А сынок твой, Витя Севостьянов, в сорок первом погиб в Зоологическом переулке, когда на третий этаж в пустую квартиру лез… Знатного ты домушника вырастила, Севостьянова.

– Тебе бы оговорить старуху немощную…

Белов смотрел на Толика Севостьянова. Перед ним сидел не Кочан, а обыкновенный мальчишка, шмыгающий носом, нервно облизывающий губы. Руки у него были покрыты цыпками, как у пацанов, играющих в снежки.

Сергей глядел на него и думал о том, сколько таких Толиков Севостьяновых выбросила на улицы война. И как долго придется ему и его товарищам переделывать этих пацанов, рано узнавших вкус табака и водки, полюбивших легкие, лихие деньги.

– Слышь, Толик, – сказал Кузин, – где товар?

– Нету у меня ничего, – буркнул Кочан, – нету как есть.

– Вы на чердак сходите, – сказал мужчина-понятой, – он туда что-то часто лазит.

– Сука, – выдавил Толик.

– Ты меня не сучи, сопляк, и глазами не зыркай, я всю жизнь у станка, а ты, как и твой папаша распрекрасный, на краденое живешь.

– Сам покажешь? – спросил Кузин.

– Ищи, начальник, тебе казна за это платит.

– Дурак ты, Толик, – беззлобно ответил Кузин. – В блатного играешь. Фасон давишь. Вспомнишь еще мои разговоры когда-нибудь. Никакой ты не блатной, а так – пена.

Минут через десять оперативники принесли в комнату несколько бумажных упаковок папирос, ящик водки и пол-ящика шоколада.

– Да у него целый гастроном, – ахнула завистливо дворничиха.

Милиционер, писавший протокол обыска, начал пересчитывать бутылки, пачки папирос, шоколад. Книжки со стихами нашли за иконой, их было пять штук.

– Где деньги, Севостьянов?

Парень молчал, глядя куда-то поверх головы Белова.

– Так, гражданка Севостьянова, – сказал Кузин, – вставайте.

– Зачем? – спросила внезапно старуха хрипло и резко.

И Белову показалось, что говорит кто-то вновь пришедший, так не похожи были голос и интонация на скорбный старушечий плач.

– Кровать обыщем.

– Я хворая, нет у вас такого права.

– Есть, Севостьянова, есть. – Кузин подошел к кровати.

– Я встать не могу.

– Ты мне лапшу на уши не вешай, Севостьянова, хворая. А кто вчера водкой торговал, не ты? – В голосе Кузина зазвенели резкие нотки.

– Вчера не сегодня, начальник.

– Не встанешь – поднимем.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

XX столетие не зря окрестили «ВЕКОМ АВИАЦИИ» – всего за сто лет она прошла колоссальный путь от перв...
Грозный полдень XXII века. Земля истекает кровью в Первой Звездной войне, неся невосполнимые потери ...
Миром, пережившим Погибель, правит новый бог, и имя его – Оружие. Ему молятся и его проклинают, пере...
Новый захватывающий сериал Клайва Касслера! Приключения команды охотников за сокровищами – Сэма Фарг...
Эта книга о том, как развить творческие задатки, в первую очередь – к нестандартному, парадоксальном...
Эта знаменитая книга – блестящий анализ борьбы разума и религии в современном мире. Автор демонстрир...