Турбулентное мышление. Зарядка для интеллекта Ёлкин Сергей

Нурали Латыпов, Дмитрий Гаврилов, Сергей Ёлкин

Турбулентное мышление. Зарядка для Интеллекта

Благодарность

Авторы выражают благодарность:

профессору, доктору технических наук Николаю Николаевичу Карнаухову ; профессору, доктору экономических наук Ирине Владимировне Андроновой ; профессору, доктору физико-математических наук Владимиру Витальевичу Харитонову – за методологическую помощь;

руководителям Российской академии правосудия: профессору, доктору юридических наук Валентину Валентиновичу Ершову , профессору, доктору юридических наук Сергею Васильевичу Никитину, Владимиру Петровичу Сапронову и Валерию Владимировичу Молчанову – за творческую и организационную поддержку;

писателю Станиславу Эдуардовичу Ермакову – за творческую и техническую помощь в работе над рукописью;

Вступление

Мощь человеческого разума сводится на нет,

если сам человек ставит жёсткие границы

своей пытливости.

Норберт Винер (1894–1964)

Начнём с эксперимента, известного достаточно широкому кругу – не только специалистов, но и любознательных читателей, интересующихся темой. Это опыт с обезьянами – предтеча исследований на стандартный и нестандартный тип мышления. В эксперименте обезьяна пытается достать банан, окружённый со всех сторон огненным кольцом. А рядом стоит бак с водой, к которому прилагается кружка.

Каким-то образом – волею случая, или соображения, или даже подражания – обезьяна «приходит к мысли», что огненное кольцо можно затушить водой, зачерпывая воду кружкой из бака… Получилось! Так у обезьяны сложился стереотип решения жизненно важной задачи – добывания банана с помощью воды из бака.

Следующий этап того же эксперимента – размещение такого же банана в таком же огненном кольце на плоту, плавающем на середине бассейна. А рядом покачивается на волне второй плот, где стоит бак с водой и та же кружка при нём.

Обезьяна сориентировалась очень быстро. Окинув взором обстановку, она по воде перебралась к баку, черпнула кружкой воду внутри него, затем, не расплескав жидкости, перебралась на плот с огненным кольцом, затушила пламя и съела банан.

Почему мы начинаем введение книги по развитию навыков продуктивного мышления с этого примера? Дело в том, что как бы мы ни смеялись над отсталым «приматом», как бы мы себя гордо ни именовали «человеками разумными», сами мы, в сущности, недалеко ушли от наших братьев меньших. Мы решаем большинство наших человеческих задач столь же стандартно – независимо от стран и континентов .

Вместе с тем в некоторых государствах с большей или меньшей долей успеха пытались и по сей день пытаются решить эту проблему – привитие навыков мышления эффективного, нешаблонного, чтобы граждане могли вырваться в иное измерение при рассмотрении любой проблемы, встать над нею, не быть зажатыми в рамках привычек, условностей и стереотипов.

Давно разработаны специальные методы такого эвристического образования и в нашей стране (Буш, 1977). Что же касается термина «эвристика», появляющегося в книге на первой же странице, то: «…в Толковом словаре английского языка Random House [1] под эвристикой понимается метод дискуссии, а также изучение эвристической процедуры (методики). Термин «эвристический» (heuristically) толкуется там же более вариативно: 1. Служащий для того, чтобы указывать; стимулирующий интерес как средство дальнейшего исследования. 2. Вдохновляющий человека, чтобы изучать, обнаруживать, понимать или решать проблемы по-своему, как экспериментируя, оценивая возможные ответы или решения, так и методом проб и ошибок: эвристический обучающий метод. 3. Имеющий отношение или основанный на экспериментировании, оценке или методах проб и ошибок. 4. Компьютеры, Математика. Имеющий отношение к решению проблемы методом проб и ошибок в том случае, когда алгоритмический подход непрактичен.

В приведенных трактовках содержатся психолого-педагогические аспекты термина «эвристический»: стимулирование интереса к исследованию, вдохновение к самостоятельному поиску.

Большой энциклопедический словарь [2] предлагает три значения эвристики: 1. Специальные методы, используемые в процессе открытия нового (эвристические методы). 2. Наука, изучающая продуктивное творческое мышление (эвристическую деятельность). 3) Восходящий к Сократу метод обучения (так называемые сократические беседы).

Таким образом, в зависимости от избираемой точки зрения, мировоззренческой позиции или научной области под эвристикой понимают:

1. Догадки, основанные на общем опыте решения задач.

2. Приём или совокупность логических приёмов по решению задач, выполнению теоретических исследований, конструированию моделей.

3. Метод открытия нового (истины), в том числе метод проб и ошибок.

4. Метод (совокупность методов) обучения, например дискуссии.

5. Деятельность, характеризующую процесс продуктивного творческого мышления, вдохновлённого исследования.

6. Раздел психологии.

7. Научную область, изучающую специфику творческой деятельности.

8. Науку о творчестве.

На наш взгляд, эвристика – направленность деятельности человека, ориентированная на создание им субъективно или объективно нового и значимого продукта. В самом деле, если считать любую деятельность человека как продуктивную, то всё, что он делает, можно считать эвристичным. Прямое же указание на эвристичность того или иного приёма, метода или принципа говорит о том, что речь идёт о получение нового продукта – вещественного, мысленного, чувственного или иного (Хуторской, 2003. С. 24–27).

Среди классиков эвристики – советский латвийский исследователь, незаслуженно забытый ныне автор, Генрих Язепович Буш, чьи пионерские работы конца 60-х – начала 70-х годов актуальны и по сей день: «Широко распространён приём ряда преподавателей методики изобретательства по решению «тренировочных изобретательских задач», – писал Г.Буш, – заключающийся в том, что преподаватель отбирает известное ему, но неизвестное обучаемым изобретение, предлагает им решить эту задачу, причём подталкивает их заранее выработанными вопросами и подсказками на определённое решение. Такой приём в большинстве случаев убивает творчество, становится прокрустовым ложем изобретательства. Каждая изобретательская задача может быть решена разными методами, как правило, имеет разное, иногда огромное количество вариантов решения . Уже решённые задачи можно предложить для решения обучаемым изобретателям, но при условии, что будут находиться новые, ещё не известные варианты…» (Буш, 1976. С. 8).

Так вот, в случае с обезьяной коварные учёные подталкивали её к шаблонному, отработанному ходу, предоставляя кружку. Не будь этой «лишней» детали, глядишь, обезьяна «догадалась» бы черпать воду горстями из бассейна или просто перевернуть плот с огненным кольцом и взять банан с поверхности воды. Разумеется, учёным хотелось проверить, насколько развито в примитивном разуме примата различение частного (воды в баке) и общего (воды в бассейне и воды вообще).

В этой связи вспоминается случай, выделенный другим советским классиком методологии эффективного, изобретательского мышления Г.С. Альтшуллером. Этот эпизод относится к периоду проектирования космической станции «Луна-16»:

«Нужно было снабдить станцию компактной и сильной электролампой для освещения лунной поверхности «под ногами» станции. Лампе предстояло выдержать большие механические перегрузки. Естественно, отобранные образцы придирчиво испытывали. И вот оказалось, что лампы не выдерживают перегрузок. Слабым местом было соединение цоколя лампы со стеклянным баллоном. Сотрудники Бабакина сбились с ног, пытаясь найти более прочные лампы <…> Как Вы думаете, что предложил в этой ситуации главный конструктор Георгий Николаевич Бабакин? Предложил поставить на «Луну-16» лампу без стеклянного баллона. Такая лампа непригодна на Земле, но ведь на Земле она и не нужна… В чём функция баллона? Держать вакуум внутри лампы. Но зачем везти вакуум на Луну, если там сколько угодно своего – притом отборнейшего – вакуума?!» (Альтшуллер, 2003).

Бабакин решил задачу так, если бы пресловутая обезьяна не переправлялась на другой плот за водой из бака, но зачерпнула воду из бассейна прямо у себя под ногами. Неважно, что там – банан и кружка, а здесь – луна и лампа. Важно, что субъект преодолевает стереотип мышления, его инерцию.

«Побороть стереотипность мышления – одна из главных задач представителей новой, но уже весьма популярной профессии – методистов технического творчества» (Речицкий, 1988. С.135). Это об усилиях таких подвижников, как Г.Я. Буш и Г.С. Альтшуллер, Б.М. Кедров и В.Ф. Шаталов, и многих других, ещё в СССР разработавших и внедривших целый ряд специальных программ обучения детей и подростков азам изобретательства, творческого мышления.

Во второй половине 1980-х Государственный комитет РСФСР по профессионально-техническому образованию выпустил несколько десятитысячных изданий «Методических рекомендаций по изучению учащимися средних профессионально-технических училищ темы «Методы поиска новых технических решений» курса «Основы профессионального творчества». Переработанное и дополненное Д.И. Ландо второе издание содержало в сжатой форме описания наиболее известных методов такого поиска, в нём приводилось более 200 задач и контрольных ответов – большинство из них составлено на материале отечественных изобретений. В первой части рекомендаций рассматривался «мозговой штурм», использование аналогий, ассоциативные методы поиска и морфологический анализ. Была дана методика оценки вариантов технических решений. Во второй части – Алгоритм решения изобретательских задач (АРИЗ), функционально-стоимостной анализ, актуальные производственные задачи… Для своего времени это был прорыв.

Но, во-первых, с тех пор минула уж четверть века, и, разумеется, на дворе у нас (по крайней мере в развитых странах) новый технологический уклад – основой его являются нанотехнологии. И многие выстраданные за двадцатое столетие методы изобретательства (Альтшуллер, 1979), и по сей день милые нашему сердцу, встречают существенные трудности в контексте этого уклада.

Во-вторых, и мы, и наши читатели живём в другой стране, отброшенной в своём развитии на десятилетия назад, что в значительной степени осложняет задачу, поставленную авторами данной книги, как проскочить между Сциллой и Харибдой – реалиями современного развитого мира и действительностью постсоветского пространства.

Нынешнее время можно с полным основанием назвать временем декомпенсации творческого мышления . Термин появился у нас не случайно. Его часто применяют медики – например, «сердечная недостаточность в стадии декомпенсации». Серьёзный диагноз! Или такой – «хроническая почечная недостаточность в стадии компенсации» – менее страшный, когда организм выработал обходные пути и защитные механизмы, позволяющие ему хоть и не в полном объёме, но восполнять недоработанные больными почками жизненно важные функции. И пациент имеет некоторый запас времени, чтобы правильным режимом и соблюдением всех назначений лечащего врача увести себя от фатального исхода.

«Некоторый» – поскольку при нарушении режима и невыполнении предписаний те же компенсационные механизмы перестают работать, и наступает обрушение жизненно важных функций не просто одного органа, а и всех прочих, служивших опорой при первой стадии болезни.

Так вот, к сожалению, мы с нашим современным обществом «развитой либерал-демократии» уже как несколько лет близки к стадии острой интеллектуальной недостаточности . На эту тенденцию мы неоднократно указывали и в наших книгах, и в своих телевизионных передачах (Вассерман, Латыпов, 2012).

Международные организации, проверяющие во всех странах мира уровень знаний и мышления школьников, периодически публикуют сравнительные данные. Увы, нашей стране давно уже нечем похвастать в этой области. Выдающиеся достижения в школьном образовании, характерные когда-то для Советского Союза, можно только ностальгически вспоминать. До середины девяностых – видимо, по инерции – наши школьники по своим интеллектуальным возможностям опережали сверстников из многих стран мира, занимая первые места в рейтингах интеллектуального развития. Но с начала нового тысячелетия российские дети по большинству параметров находятся в конце списка из шестидесяти пяти развитых стран.

На каждого дошкольника и школьника у нас раза в два больше воспитателей и учителей, чем в других развитых странах, а гордиться вообще-то нечем. По качеству математического и естественнонаучного образования школьники России давно не входят даже в первую двадцатку! И что особенно грустно – наши ученики лучше сверстников из других стран выполняют лишь те задания, где нужно точно воспроизвести пройденный материал, ответить на стандартные вопросы… Творческий переход от усвоенных знаний к новым оказывается для российской молодежи всё непосильнее. Да и использовать в повседневной жизни уже полученные знания наши дети почти не умеют.

Это отмечено при оценке навыков аналитического мышления в задачах, где нужно соотнести разные точки зрения на явление или информацию, составить собственное мнение. Лишь треть наших школьников может правильно проанализировать заданное утверждение, опираясь на собственные рассуждения. Например, определить суть и цель раздела популярной статьи. Объяснить ответ, полученный в задаче, своими словами – без использования символов и формул – оказалось для наших учеников практически невозможным.

По многим критериям выявляется, что российская школа ныне уже не готовит детей к использованию знаний в жизни. А ведь умение применять их – основа творческого мышления, важнейший показатель развития интеллекта, и вообще главная задача образования.

18 октября 2012 года в «Известиях» [3] опубликовано интервью, откуда стало ясно, что проблему у нас на высоком уровне решать не собираются, а «заметают под ковёр», как нерадивая хозяйка – пыль. По крайней мере, сейчас это так, а что будет дальше – увидим. Дело в том, что Россия больше не будет участвовать в международной программе мониторинга школьников (PISA): с 2012 года на федеральном уровне принято решение отказаться от тестирования. Об этом «Известиям» рассказала президент Российской ассоциации чтения, под чьей эгидой в нашей стране и проходили тестирования, Наталья Сметанникова:

«Начиная с 2000 года российские 15-летние школьники проходят каждые три года специальные тестирования в рамках Международной программы по оценке образовательных достижений учащихся (PISA) при Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).

Цель данных исследований – мониторинг «человеческого капитала» страны, являющегося одним из основных показателей экономического развития государства. PISA помогает выяснить уровень качества образования в школах, сравнить изменения, происходящие в системах образования в разных странах.

Тестирование проходит в трёх направлениях: грамотность чтения, научная и математическая грамотность.

Сметанникова видит причину отказа от тестов в наглядной негативной динамике результатов тестов российских школьников.

По её словам, в 2000 году в тестировании, направленном на чтение и понимание текста, приняли участие 32 государства. Тогда Россия заняла 25-е место.

Тремя годами позже наша страна удостоилась уже 32-го места в исследовании, в котором приняли участие 43 страны. А по результатам 2006 года из почти 60 государств Россия вошла в четвёртый десяток, показав уровень ниже среднего в навыках чтения и в математике. По результатам тестирования 2009 года отечественные школьники получили 41-е место из 65.

–  Изначально Россия не хотела публиковать результаты. Однако мы не позволили их скрыть. Это необходимо для того, чтобы мы научились себя оценивать, а не жить мифами, как это было в СССР, когда никто не мог проверить [4] , действительно ли мы являлись самой читающей страной , – объясняет Сметанникова.

Президент Российской ассоциации чтения пояснила, что тестирования 2000 и 2003 годов в России проводили коммерческие организации, а начиная с 2006 года данную функцию взяло на себя Министерство образования РФ.

– Однако в этом году Россия, ссылаясь якобы на кризис, отказалась от мониторинга, – сообщила она.

Эксперты объясняют, что подобные международные тестирования направлены на изучение экономического состояния государства, на их основе строятся прогнозы, что в будущем ждать от России: инновационного развития экономики или продолжения политики сырьевой державы.

К примеру, доцент кафедры политической теории МГИМО Кирилл Коктыш пояснил «Известиям», что международные тесты направлены на оценку качества человеческого капитала – одного из факторов экономического развития.

Эксперт Центра проблемного анализа Виктор Аверков констатирует негативные тенденции.

–  Идёт процесс деградации институтов образования и науки. Безусловно, её темпы развития замедлились, но непонятно, перешла ли эта деградации критическую черту . Пока об этом никто не думает, и нет соответствующей стратегии, – полагает он.

Наталья Сметанникова считает, что дальнейшие перспективы России в рейтинге неутешительные.

–  Безусловно, судя по тому, что сегодня происходит в образовании, наше будущее – не инновации и даже не закручивание кранов с нефтью и газом. Так как сегодня, к сожалению, даже те специалисты, которые должны этим заниматься, – полуграмотные , – сетует она.

Главная проблема, по словам Сметанниковой, – фрагментарность отечественной школьной программы.

–  Отсутствие регулярных занятий литературой и школьного выпускного сочинения лишает современных школьников способности к образованию связей. И логических в том числе . Например, в Гарварде до сих пор все обсуждения, касающиеся даже экономических вопросов, проходят на материале художественной литературы, – приводит она пример…»

Как выразился один античный учитель о своём ученике: «У него была пустая голова, доверху набитая знаниями».

Мало того, что и в советские годы сложились многие проблемы – тут и качество преподавательского состава, и, скажем прямо, «заидеологизированность» образования, сужающая поле для творческой мысли. Так вдруг свершилась «революция» – стали внедрять «инновации» типа ЕГЭ.

Возвращаясь к нашему изначальному натуралистическому примеру: что такое ЕГЭ? Представьте: та же самая обезьяна вдруг догадалась зачерпнуть кружкой из бассейна и потянулась к воде… А ей «бац!» хлыстом по лапе, и заставляют вернуться на дальний плот, где стоит бачок. Чтобы не вздумала черпать, откуда не положено.

А ведь черпать знания, «откуда не положено» – главное качество дерзкого и, как правило, результативного интеллекта .

Интеллектуальная недостаточность, которой в итоге тяжело заболело наше общество в XXI веке, грозит в ближайшее время перейти в стадию декомпенсации.

Эту нашу работу мы рассматриваем как один из сильнодействующих профилактических препаратов, удерживающий пациента на стадии компенсации. Преодолеть же все сложившиеся пороки и болячки в современной образовательной и просветительской сфере мы не можем чисто физически, да и никакой Геракл разом бы не смог очистить фурсенковские конюшни. Но целым рядом творческих методик мы можем помочь отчасти компенсировать чиновничий ущерб.

А там, как в притче о Ходже Насреддине, сиятельном эмире и ишаке… Впрочем, учитывая, с какой скоростью меняются падишахи от образования, от худшего к ещё более худшему, шансов не свихнуться для Насреддина и его верного длинноухого ученика остаётся всё меньше и меньше. «Общество, которое не способно ценить тренированный интеллект, обречено»,  – говорил ещё академик АН СССР А.Б. Мигдал.

Экономика наша ещё глубже, чем на закате коммунизма, погружена в сырьевой экспорт. Соответственно интеллект не только не востребован, но и ущемлён уже не только в правах, но и в материальных интересах. Новейшая реорганизация образования жестоко ломает отечественную традицию воспроизводства интеллекта. Деинтеллектуализацию общества нагло и цинично проводят те, кто в то же время своих отпрысков отправляет в британские и швейцарские школы.

«Именно властная потребность непрерывно познавать сделала нас качественно отличными от дальних отставших родственников… Удивление и любопытство – лишь начало, спусковой крючок исследовательской страсти . Инстинкт цели принимает эстафету от удивления и любопытства, именно он, по словам великого Павлова, есть основная форма жизненной энергии каждого их нас. Этот инстинкт надо тщательно культивировать в себе, выбирая цели сложные, далёкие и высокие. А наградой служит самое труднодостижимое – ощущение, что живёшь, а не существуешь» (Губерман, 1969. С. 148–153).

Сложившаяся же ныне система образования убивает в нашем народе эту властную потребность. К тому времени, когда бесперспективность тупого экспорта сырья станет очевидна для всех, Россия уже не сможет реинтеллектуализироваться, опорные люди будут потеряны.

В то же время сегодняшние взаимоотношения разума и власти не оставляют сколько-нибудь заметных надежд на благоприятный исход.

Однажды Николай I посетил Московский университет. Когда ректор представлял ему лучших студентов, после короткого разговора с ними Николай сказал: «Не нужны мне умники, а нужны послушники» (в другой версии: «Нам умных не надобно, нам надобны верные»). И всё же, не в пример нынешним, тот император всё же осознавал необходимость инженерно-технических специальностей для нужд державы, любил с гордостью повторять «Мы – инженеры!» и был одним из «спонсоров» системы образования в этой отрасли.

Ныне же положение вещей анекдотическое, и было бы смешно, если бы не было так грустно.

Некий инженер умер и попал в ад за всякие мелкие земные прегрешения. В скором времени его перестал устраивать уровень комфорта, и он принялся за усовершенствования своего нового местопребывания. Установил там кондиционеры, освежители воздуха, эскалаторы с круга на круг, ввёл барботаж и кипящий слой в котлах для грешников и т. п.

Звонит Бог Сатане: «Ну, как там у вас дела?» – спрашивает.

Сатана ему в ответ: «Дела идут как никогда! У нас теперь есть кондиционеры, освежители воздуха, эскалаторы и «чёрт знает что» ещё этот инженер установит в самое ближайшее время!»

Господь ( возмущённо и удивлённо ): «ЧТО? У вас есть ИНЖЕНЕР!?! Слушай, тут какая-то ошибка. Инженеры не должны попадать в ад! Сейчас же пришли его ко мне наверх!»

Сатана: «Да ни за что! Он теперь у меня в команде!»

«Немедленно пришли его ко мне наверх, или я буду с тобой судиться!» – негодует Бог.

Сатана: «Ага, и где ты у себя найдёшь адвоката?!»

Хорошего инженера не так просто найти не то что в анекдоте, но и на всём белом свете. Вид, конечно, не вымирающий, но уже ставший желанным персонажем Красной книги. Ему ещё предстоит побороться за выживание на рынке труда с чрезвычайно размножившимися конкурентами – приказчиками всех мастей (по-современному – менеджерами), заполонившими постсоветское пространство.

Не к лучшему меняется и сознание…

Маленький пример. С момента выхода нашей книги «Самоучитель игры на извилинах» минуло не так много времени, но мы уже успели озвучить вопрос из её предисловия на ряде состязаний и тестирований в разных городах и для разных аудиторий. Как многие помнят, ответа в книге мы не привели:

«Начало 60-х годов. Узбекистан. Студент-физик живёт бедно. Всё хозяйство семьи – глинобитный домик и захудалый курятник. Один из членов Горсовета предложил студенту подработку (за солидные, по тому времени, 30 рублей в месяц). От работника требовалось ежедневно, когда смеркается – включать по всему городку освещение, а когда светает – выключать его… Целый год студент занимался учёбой, не заботясь о подходе к рубильнику. Тем не менее свет включался и выключался в строго обозначенное договором время. Каким образом находчивому студенту это удалось?»

К нашему огорчению, представители молодого поколения чаще отвечали, что студент должен за часть причитающихся ему денег нанять гастарбайтера, чтобы тот выполнял рутинную работу. Тридцатилетние немного шевелили мозгами – предлагали нанять пастуха по совместительству: ведь он утром выгоняет скот на пастбище, а вечером – загоняет. Дескать, «за три рубля» он бы заодно и «выключал», и «включал» свет.

И лишь сорокалетние участники семинаров и люди постарше, вчитываясь в условие изобретательской задачи, догадывались о неслучайности упоминания курятника.

Первые шаги к новому взаимопониманию с интеллектуальной элитой общества должна сделать власть. Ведь именно от неё зависят ключевые шаги влево: централизованная поддержка учебных и исследовательских организаций, интеллектуализация СМИ, целенаправленное финансирование произведений искусства, стимулирующих и возвышающих общественно полезное проявление интеллекта.

Расходы на все эти жизненно необходимые шаги весьма скромны – особенно в рамках нынешнего нефтедолларового бюджета. Возможные же благотворные последствия неисчислимы – и могут стать опорой для нового рывка в развитии страны. В том числе и для чиновников – общественного слоя, обязанного строго исполнять любые инструкции, а потому традиционно не доверяющего свободному интеллекту.

Интеллектуальная надстройка, сформированная ещё при советской власти, хотя и деятельно размывается, способна – пока живо поколение 1950-х – 1960-х – к дальнейшему развитию и воспроизводству. Нужна только стратегическая дальновидность власти – прежде всего федеральной. И разумеется, сформированная этой дальновидностью готовность переломить привычную неблагоприятную тенденцию – политическая воля.

Если совершить экскурс в историю, например в первые годы после отгремевшей Гражданской войны, в годы ещё большей, чем ныне, разрухи, мы легко обнаружим её примеры на уровне высшего руководства Советской Россией. Приведём лишь несколько цитат навскидку.

Председатель Высшего совета народного хозяйства Ф. Дзержинский – Л.К. Мартенсу, председателю Комитета по делам изобретений ВСНХ СССР,

12 декабря 1924 года:

«Просьба прислать мне письменную справку, как у нас обстоит дело с изобретениями и изобретателями, с их использованием и каковы у нас органы и порядки по осуществлению этих изобретений, а также по поощрению рабочих изобретателей у станка на фабриках и заводах. Кроме того, как поставлено у нас дело по изучению и введению у нас всяких технических усовершенствований, достигнутых уже за границей…»

Из циркуляра по ВСНХ СССР № 34 от 11 апреля 1925 года. О рабочем изобретательстве:

«Изобретательская деятельность рабочих, как и всякая другая, требует для достижения преследуемой цели нередко продолжительного экспериментирования. Материальное воплощение изобретательской идеи должно иногда подвергаться усовершенствованию в течение годов и годов. Такая работа может требовать значительных финансовых затрат. Необходимо в подобных случаях тщательно обследовать вопрос об осуществлении изобретения и с технической, и с экономической стороны.

В техническом отношении нашей промышленности окажут помощь бюро по изобретательским и патентно-правовым делам и научно-технические институты НТО ВСНХ, в экономическом отношении вопрос должен быть проработан, если дело идёт о более крупных финансовых затратах, в управляющих органах промышленности…

Страна рабоче-крестьянского советско-коммунистического строительства должна быть также страной коллективного творчества в области техники и улучшения методов труда…

В целях ограждения законного интереса изобретателя предлагается о всяком изобретении, имеющем патентно-способный характер, делать заявку в Комитет по делам изобретений (Ленинград, Фонтанка,76/78); в целях широчайшего использования изобретений во всём Советском Союзе предлагается уведомлять о каждом изобретении как соответствующий управляющий орган промышленности, так и оповещать о нем соответствующую отрасль промышленности путем печати.

Председатель Высшего совета народного хозяйства

Ф. Дзержинский»

Из выступления «На борьбу с болезнями управленческого аппарата», 9 июля 1926 года.

«Очень много времени у нас уходит на совещания и комиссии. Должен сказать, что при нашей системе они не всегда неизбежны. Нельзя сказать, что их не должно быть, потому что ряд вопросов требует согласования, но максимально сократить совещания и комиссии, безусловно, можно, поскольку мы расширяем систему личной ответственности.

Согласование вопросов превращается у нас часто в карикатуру; открываются прения, преют, в то время как наперед можно сказать, какое будет решение. Наконец, сплошь и рядом согласовать вполне возможно простым телефонным разговором…

Ф. Дзержинский»

Не правда ли, актуально звучит и по сей день!? Есть о чём задуматься на самом высоком уровне наследникам Железного Феликса, которые ныне управляют страной.

И им же стоит обратить внимание на типичные высказывания типичных современных «деятелей». 15 сентября 2012 года на шестилетии Московской школы управления «Сколково» председатель правления «Ренессанс управление инвестициями» (RIM) и управляющий партнер компании «Третий Рим» Андрей Мовчан устраивал мастер-класс, на котором открытым текстом советовал прочим коллегам следующее:

«Инвестируйте в того, кто украл идею. Воровство идеи – это способность украсть идею, в нормальном смысле. Прежде всего, означает очень острый ум и способность человека рационально и цинично оценивать то, что происходит вокруг него. Как правило, это связано с большой мотивацией к созиданию. И очень сильно отличается от встречающейся у генераторов идей мотивацией к самолюбованию. Вы можете сравнить хорошего актера и плохого поэта. Процент хороших актеров среди актеров значительно выше, чем процент хороших поэтов среди поэтов. Потому что мотивация актера – выбрать лучшее и сделать хорошо, он всё равно читает чужое. Мотивация поэта – продать себя, а не своё произведение. Никто не спорит, что есть гениальные поэты, но сделать ставку на поэта значительно сложнее, всё-таки с актером вы говорите на одном языке. Циничном. Как довести до публики чужое великолепное произведение. И, как правило, воровство идей связано не с тем, что человек пошёл и украл у кого-то идею, которую тот бы реализовал. Это невозможно. Если у него уже есть идея и он продвинулся в её реализации, тот, кто её украл, будет опаздывать. Воровство идей происходит у тех, кто не в состоянии их реализовать. И, слава богу, иначе огромное количество идей бы погибло, и мы бы с вами не пользовались бы ни iPhone, ни Windows, ни настольным компьютером… А с точки зрения мотивации – у человека, который украл идею, готов пойти вперёд, искать под неё деньги, она значительна выше, чем мотивация человека, который что-то придумал и хочет это продать. Более того, с точки зрения стоимости тот, кто взял чужую идею, уже обладает определённым набором качеств, которые позволяют двигаться вперёд и пробиваться. Обычный образ поэта – это человек самовлюблённый, нежный и боящийся за себя. Встречаясь с ударами, с неуважением инвестора, с отказом от дальнейшего финансирования, с неисполнением плана, который он сам себе наметил, с циничным отношением к его идее, с вопросом «а почему вы думаете, что это вообще будет успешным», он часто замыкается, расстраивается, уходит в истерику, перестаёт работать и… придумывает новую идею. Человек, который взял чужую идею, поставил на неё, должен значительно сильнее за неё цепляться» [5] .

Такая «юзерско-воровская» позиция, озвученная в цветнике инновационной мысли «Сколково», вызвала живое обсуждение в блогах.

«Так ведь – ничего нового, – комментирует один из блогеров. – У нас и детям теперь известно, что именно воровство это путь к успеху. Творчество и созидание и рядом не стояли. А воровство идей – это весьма частный случай. В отношении других объектов эта креативная идея давно применяется. Новое здесь только то, что наши жулики вдруг сделали эпохальное открытие, что идеи тоже воровать можно к большой для себя выгоде. У нас этот товар ещё совсем недавно был бросовым. Так что прогресс несомненен. Но хотелось бы обратить внимание господ воров и их адвокатов, что если этих непутёвых творцов и созидателей слишком уж «зачмырить», то и воровать будет особо нечего».

Другой комментатор вторит: «По сути, автор подводит к мысли, что творить занятие безнадёжное – всё равно украдут и реализуют, те, кто сумел подмазаться к корпорации побольше. Вместо свободы как бы предлагается учиться красть идеи и подмазываться к большим корпорациям. Печально всё это…»

В самом деле, «ничего нового», только рекомендации грабительские. Ещё тот же Эдвард де Боно в десятой главе «Латерального мышления» отмечал применительно к западному обществу: «Многие научно-исследовательские отделы и институты предпочитают иметь дело с человеком, способным давать новые идеи, с тем, чтобы прибегать к его помощи в случаях столкновения с трудной проблемой. Однако такие люди крайне редко используются с максимальной отдачей. Кроме того, они, как правило, плохие организаторы; поскольку идей у них слишком много, они так поглощены самой последней идеей, что не в состоянии довести до конца реализацию предыдущей. Целеустремлённость, напористость и решительность не свойственны человеку с идеями, ибо он больше занят выработкой новых идей, нежели их реализацией. Он не в состоянии так организовать свою деятельность, чтобы иметь в своем распоряжении достаточно средств для претворения всех своих идей в жизнь. Небезынтересно отметить, что успеху Эдисона в значительной степени способствовала превосходная организация его деловых начинаний; в результате его изобретательскому уму была обеспечена идеальная окружающая среда.

Как правило, люди влиятельные и наделённые властью лишены способности выдвигать новые идеи. На трудном пути восхождения по служебной лестнице ортодоксальной организации новые идеи скорее являются помехой, нежели достоинством. В организациях такого рода гораздо более поощряются упорство, энергичность и целеустремлённость. Человека же с идеями нередко обвиняют в лености и незаинтересованности в работе. Вообще говоря, такое обвинение не лишено оснований, ибо естественно, что человек, проявляющий энтузиазм в разработке собственных идей, мало прилежен в разработке чужих…

Организаторы обычно не умеют отличить человека с идеями, в котором они не слишком нуждаются, от простого исполнителя, который достаточно аккуратен и добросовестно выполняет нужную работу.

Люди с идеями склонны презирать так называемых исполнителей, которые обычно работают с большим умением и усердием с идеями второго порядка. Однако они забывают, что именно исполнители фактически и делают всю нужную и полезную работу, без которой новые идеи ничего бы не стоили. К тому же, что простые исполнители работают с идеями второго порядка вовсе не потому, что сами они не способны предложить лучшие идеи, а потому, что они умеют приступить к работе над новой идеей сразу же после её возникновения; для того, чтобы начать работу, им не нужно сверхвдохновения и сверхидей. Точно так же исполнитель может упорно заниматься какой-то проблемой именно потому, что способен решить её; тогда как человек с идеями начнёт выискивать более лёгкие пути для решения проблемы, ибо он слишком ленив и совершенно не приспособлен к упорному труду. Лучшей научно-исследовательской бригадой будет та, которая включает человека с идеями и исполнителя: они должны работать совместно…» (Боно, 2005).

Как видите, вывод, сделанный в конце, не соответствует «сколковскому». Исполнитель не должен и не имеет права грабить «человека с идеями», но их синтез видится очевидным и разумным. Инвестировать надо не в грабителя чужого интеллектуального труда, а в сформированные на паритете команды, где гармонично взаимодействуют генераторы идеи и технологи, осуществляющие эти идеи и проекты.

Разумеется, де Боно упрощает.

Развивать надо не только организатора команды, но и генератора, чтобы он мог видеть задачи, достаточные для удовлетворения своего ума и возможностей такой команды. Воплощение идеи в жизнь – это целый набор задач, требующих повседневного творческого решения не от одного лишь «генератора идей», но и от так называемых «технологов».

Рассуждения на похожую тему находим ещё в 1960-х годах в трудах основоположника кибернетики, выдающегося американского математика Норберта Винера. Он писал:

«Я не придерживаюсь мнения, что человек науки должен замкнуться в башне из слоновой кости, жить исключительно жизнью интеллекта, быть совершенно безразличным к применению, какое могут получить его идеи. Напротив, он должен оказывать непосредственное влияние на отчуждаемые от него результаты и не должен превращаться в простой инструмент, питающий идеями других людей, которые могут не видеть возможностей, какие он видит, и которые просто заинтересованы в непосредственных результатах в соответствии с неким собственным кодом …

Вообще хороший организатор может достигнуть гораздо большего надлежащим подбором людей, чем постоянными приказами. Выбирайте людей, достаточно заинтересованных в выполнении возложенной на них задачи, чтобы их не нужно было подгонять. Человек, из которого может выработаться действительно хороший учёный, будет предъявлять к себе гораздо более строгие требования, чем те, которые вообще могут прийти в голову руководящему им администратору.

Последний достигнет гораздо большего, проникнувшись духом научной работы, поняв её всесторонне и творчески и действуя как коллега, который заслужил право давать советы в силу своего большего понимания дела и своего опыта, чем тогда, когда он действует наперекор своим подчинённым. Человек, который на собственном опыте выявил трудности определенной проблемы, не склонен принимать указания от того, кто, по его мнению, не обладает этим опытом и не знает этих трудностей …» (Винер, 1961).

То же самое можно и даже необходимо сказать в применении к изобретателю и изобретательству.

«Для воспитания профессионалов, способных решать сложнейшие научно-технические, экономические и политические задачи… требуются и специальные методы их подготовки. Среди множества аспектов этой проблемы рассмотрим один, являющийся, на наш взгляд, центральным для всей методологии в целом.

Не секрет, что в учебном процессе подготовки любых специалистов используются специально подобранные задачи, которые отвечают следующему ряду требований: способствуют лучшему усвоению лекционного материала, упрощают процесс оценки полученных знаний, позволяют наибыстрейшим образом выработать необходимые навыки. Таким образом, стремление к оптимизации учебного процесса приводит к тому, что перед студентами разыгрывается «театр абсолютной истины».

Неявно закладывается представление о том, что лекционный и учебный материал есть единственная и непреложная истина, сомневаться в которой – недопустимый грех. В учебных курсах отсутствуют представления об альтернативных концепциях, лишь временно уступивших первенство в процессе познания. Погоня же за наработкой навыков приводит к образованию устойчивых стереотипов. В результате мы впадаем в противоречие. Ясно, что необходимо учить студентов не только тому, как совершенствовать навыки, но и как разрушать стереотипы, являющиеся источником психологической инерции. Прекрасным инструментом разрушения стереотипов являются парадоксы.

Парадокс является вызовом нашему разуму, требующим немедленно разрешить возникающее противоречие. И вместе с тем он позволяет совершенно по-новому взглянуть на привычное, увидеть проблему под другим углом зрения, помогает лучше понять альтернативные концепции и парадигмы. Парадокс вырабатывает у учащихся активное отношение к получению знаний. Разрешая противоречия, они обнаруживают, что это прекрасный путь к созданию новых технических и научных решений. И нет причин бояться сообщать студентам о существовании ещё не разрешенных парадоксов, так как они раскрывают новые горизонты познания.

Вместе с тем, поскольку каждый учебный курс перегружен, то можно пойти по пути создания специального учебного предмета, в котором можно сконцентрировать основные парадоксы и противоречия фундаментальных и прикладных дисциплин, а также методы их разрешения…» (Ёлкин, 1999).

Проблема назрела и даже перезрела. Ещё Эвальд Васильевич Ильенков писал:

«Представим себе на минуту такую школу поварского искусства, где будущих поваров старательно обучают смакованию и поеданию готовых блюд, но не дают ученикам даже заглянуть в кухню, где эти блюда приготавливаются…

Между тем мы слишком часто поступаем именно так, преподавая детям (и не только детям) основы современной науки, современных знаний. Мы не даем им заглянуть в «кухню науки», не помогаем им рассмотреть тот процесс, в ходе которого сырой, ещё не переваренный и не пережёванный материал жизни постепенно превращается в систему «чистых» теоретических абстракций, дефиниций, правил, законов и алгоритмов.

Потом мы удивляемся (или, наоборот, не удивляемся, что ещё хуже), когда прилежно зазубривший все эти премудрости отличник становится в тупик, едва перед ним возникнет та самая «неумытая и неприкрашенная» действительность, полная трудностей и противоречий, из гущи которой когда-то были извлечены с помощью мышления те самые «чистые истины», которые он зазубрил, не думая, не видя в них никакого реального, предметного смысла» (Ильенков, 1991. С. 45–46).

Это хорошо понимают многие современные педагоги и учителя. А в сравнении с советской школой – в школе нынешней, как мы подчёркивали, указанные проблемы ещё более обострены. Доктор педагогических наук Андрей Викторович Хуторской задаётся вопросом:

«Какова причина десятикратного уменьшения креативного потенциала учащихся за время их обучения в школе? Одна из главных причин – сложившаяся система образования, которая фактически не ориентирована на развитие творческих способностей. Подтверждением тому является выполненный нами анализ действующих образовательных стандартов, а также учебной литературы. Так, число заданий в учебниках, которые предполагают продуктивную деятельность учащихся, составляет обычно не более 3 % от общего числа таковых. Общий объём творческого компонента федеральных общеобразовательных стандартов для начальной школы занимает 3 % от его общего объема, а в средней и старшей – и того меньше.

Таким образом, прослеживается закономерность: имеющаяся система отечественного образования обеспечивает не более чем 3-процентный уровень творчества. Ученический потенциал в этом отношении оказывается как минимум в 10 раз большим…» [6]

«Возможно, что причин снижения креативности несколько, – размышляет тот же автор в статье 2007 года «Куда и как уходит творчество в начальной школе?», размещённой на его персональном сайте. – И одна из главных – это, конечно, массовая система действующего обучения. Согласно которой педагог культивирует на своих уроках не «всплески искр» учеников, а освоение ими заданных норм, правил, содержания. Главная миссия педагога как представителя государства – подведение разношерстных людей под некие общие начала. Делается это по простой и объяснимой на первый взгляд причине – обеспечение сохранности и стабильности государственно-общественной системы, создание условий для продолжения работы его механизма.

Неужели невозможно совместить индивидуальное творческое развитие и устойчивость целостность общества? Ради этой цели годы, столетия и десятилетия ведутся исследования, разрабатываются теории, применяются методики. Что-то получается, но как-то мало и недостаточно широко.

В этих условиях любое творческое педагогическое движение, научное исследование или учительская инициатива являются той «каплей, что камень точит». Если удаётся помочь творчески самовыразить себя одному, двум, десяти школьникам или педагогам, уже хорошо. Получится распространить творческую инновацию на несколько школ – замечательно. А если в творческих делах и мероприятиях принимают участие многие города и страны, вот уже и подход к решению проблемы на государственно-общественном уровне».

Независимое мнение зарубежного специалиста на этот счёт: «Лишь незначительное число людей обладает естественной склонностью к нешаблонному мышлению, однако при желании любой может развить в себе определённые навыки к мышлению такого рода. Обычно ортодоксальное образование не ставит себе целью развить в человеке навыки нешаблонного мышления. Более того, оно намеренно препятствует их развитию, подгоняя свои требования под рамки экзаменационных» (Боно, 2005).

Современная методика эвристического обучения по А.В. Хуторско-му справедливо «основывается на открытых заданиях, которые не имеют однозначных «правильных» ответов… Творчество – всегда выход за рамки, изменение существующих знаний, пониманий, норм, создание нового содержания, не включённого предварительно в программу усвоения. Поэтому в эвристическом обучении контролю подлежит не столько степень усвоения готовых знаний, сколько творческое отклонение от них» [7] .

В этой книге нами продолжена тема методологии развития творческих способностей, привития навыков нешаблонного, парадоксального, эвристического мышления – иными словами, как бы это парадоксально ни прозвучало, некоторые правила отклонения от правил.

Мы хотели бы вместе с читателем создать некоторые опорные конструкции, облегчающие формирование творческой мысли, если выразиться ещё более образно – «арматуру». В предыдущих книгах – «Инженерная эвристика» и – «Самоучитель игры на извилинах» – нам это в определённой степени удалось.

Задача тренингов, проводимых авторами этой книги не первый десяток лет, – преодоление установочного мышления. Увы, но большинство людей слышат и видят только то, что намерены услышать и увидеть. При этом реальность они не воспринимают во всём её многообразии, а извлекают из общего потока информации сведения, к которым предрасположены в силу опыта или развитого навыка, то есть по инерции.

Эта книга о том, как преодолеть эту инерцию, или «леность ума», о которой писал ещё А.С. Пушкин. Человек творческий должен иметь свою собственную, независимую, подчас даже парадоксальную точку зрения . Она может в будущем даже совпасть с видением коллег, друзей, сослуживцев, но ни в коем случае не стоит поддаваться лени в настоящем, следовать путём наименьшего сопротивления сейчас. Там, где речь идёт о творческих процессах, нельзя действовать по шаблону и отказываться от независимости мышления.

Мечтать – не вредно, а играть – полезно

Об IQ и развивающих играх

В 2011 году во всемирную электронную паутину (в том числе – в русский сектор) была вброшена информация о том, что «развивающие игры являются пустой тратой времени, поскольку совершенно не повышают IQ (intelligence quotient) взрослых людей. Это доказывает (якобы – Авт. ) крупное исследование с участием 11 000 человек, проведенное в Великобритании…». Конечно, трудно ожидать от бульварной электронной прессы чего-то вразумительного и рационального. Но ссылка на «крупное исследование», да ещё и «учёных» мужей, цепляла за оставшиеся в наличии извилины доверчивых пользователей Интернета, как это всегда делает негатив и «фэйк», и как вообще вчерашние советские люди могут быть традиционно доверчивы к слову прессы.

Если же внимательнее присмотреться к «вбросу», то становится ясно, что речь там идёт не о всех развивающих играх, а только компьютерных, и даже не о всех компьютерных, а лишь определённых, специально разработанных:

«За последние пять лет появилось обилие «развивающих» компьютерных игр, в аннотации к которым говорится, что они «повышают интеллект» и позволяют «сохранять мозг молодым». В этой связи руководство научно-популярной программы Bang Goes The Theory, выходящей на телеканале BBC One, предложило учёным провести исследование, которое должно было определить, насколько эти игры (выделено нами – Авт. ) действительно развивают мозг и улучшают такие способности человека, как память, логика, пространственное воображение. Исследование возглавил Эдриан Оуэн, ведущий специалист по исследованию мозговой деятельности Кембриджа. В эксперименте, который был широко разрекламирован в телепередаче, приняли участие 11 430 человек в возрасте от 18 до 60 лет. Результаты работы опубликованы в журнале Nature. Данное исследование показало, что никакого повышения своего IQ участники эксперимента не получили. Перед началом эксперимента каждый участник прошёл тест на оценку интеллектуальной деятельности мозга. Тесты были разработаны при участии британских учёных из Медицинского исследовательского совета и Общества борьбы с болезнью Альцгеймера. Затем испытуемые в течение шести недель каждый день хотя бы по десять минут «развивали мозг», играя в специально разработанные интеллектуальные игры на специальной страничке на сайте BBC. Всего участники эксперимента могли играть в двенадцать игр, половина из которых требуют таких способностей мозга, как планирование, решение задач и анализ, а другие шесть – кратковременной памяти, внимания, знания математики и интерпретации визуальной информации».

Из этого следует лишь тот печальный факт, что разработанные игры были вовсе не столь развивающими и интеллектуальными, как того хотелось. Но совершенно не следует, что традиционные действительно интеллектуальные игры, известные веками, не способны существенно повлиять на развитие. С нашей точки зрения, из этого «исследования» может следовать печальный факт, что IQ – хоть и признанный (с лёгкой руки отца-основателя Уильяма Льюиса Штерна (1871–1938), его продолжателя Ганса Юргена Айзенка (1916–1997) и их коллег), но весьма условный критерий для оценки таланта и степени развития. В лучшем случае тесты Айзенка дают лишь какой-то один срез, одну из проекций действительной картины интеллектуального вектора личности .

Считается, что IQ – количественная оценка интеллекта человека: уровень интеллекта испытуемого относительно уровня интеллекта среднестатистического человека такого же возраста. Тем более странны и смешны таблицы, пестрящие данными об IQ Платона, Леонардо да Винчи, Лютера, Декарта, Канта, Галилея, Свифта, Сервантеса, Гёте… Вы, должно быть, уже поняли – почему?

Академик Российской академии наук, доктор физико-математических наук, профессор, заведующий кафедрой геометрии и топологии факультета математики Высшей школы экономики Виктор Васильев несколько лет назад в своём видеоинтервью на ряде примеров показал несостоятельность тестов Айзенка:

«…Вот задачи на «исключение лишнего», в которых из нескольких слов нужно указать одно, по какому-либо признаку отличающееся от остальных. Например, в другой книге «Know Your Own IQ» (в переводе «Классические IQ тесты») Айзенк просит подчеркнуть лишнее слово: Испания, Дания, Германия, Франция, Италия, Финляндия. Его ответ: «Дания», – поскольку здесь это единственное королевство. (Не спешим смеяться: оригинальное издание книги Айзенка вышло в 1962 году.)

Если человек ответил так же, как и Айзенк, то он тем самым всего лишь демонстрирует стандартность своего мышления , быструю и предсказуемую реакцию на несложный раздражитель. Чуть менее плоский человек сто раз задумается, прежде чем ответить. Например, в том году Испания была среди этих стран единственной военной диктатурой, Германия – единственной расколотой страной, Финляндия – географически отрезана от всей остальной группы… Существует несметное множество возможных решений каждой подобной задачи. Чем вы умнее, тем вероятнее, что ваше решение не совпадет с авторским.

Практический смысл здесь только в одном: тому, кто даёт «правильный» ответ по тесту, будет легче вписаться в усреднённую систему образования и общаться с людьми, которые мыслят так же, как он. В общем, Айзенк тестирует идеальную усреднённость…»

Собственно, ещё Эдвард де Боно в самом конце известной книги о латеральном мышлении утверждал: «По своей природе обычные тесты умственных способностей не могут выделить людей, обладающих развитым нешаблонным мышлением. Обычно такие тесты основаны на том, как опрашиваемые отвечают на поставленные вопросы: человек считается умным, если он отвечает на вопросы примерно так же, как и другие умные люди. В каждом случае правильным ответом считается наиболее здравый ответ, обладающий наиболее высокой степенью вероятности. В то время как нешаблонное мышление связано с маловероятностными ответами и непроторенными путями исследования. Вот конкретный пример задания такого рода, встречающийся почти во всех тестах: найти в серии портретов человека с нестандартными чертами лица. Человек с живым воображением, как правило, может вполне обоснованно доказать, почему один какой-то портрет отличается от других, но его аргументация не совпадает с намерениями руководителя теста. В результате ответ считается неправильным, что и расценивается соответствующим образом; в то время как следовало поощрить этот ответ за выбор творческого подхода к заданию.

Тесты, на основании которых можно было бы выявить человека, обладающего развитым нешаблонным мышлением, несомненно, могут быть составлены. Но они должны включать наблюдения над способностью человека к работе, манерой выполнения задания, учитывать гибкость его подхода к проблеме и умение избегать разного рода ловушек, то есть такие тесты должны быть составлены не по стандартной схеме вопросов и ответов» (Боно, 2005).

И вот, комментируя результаты «исследования», упомянутый Эдриан Оуэн [8] заявил, что они «получились чёткими»: «По (полученной) статистике, нет никаких существенных различий в развитии интеллекта у тех, кто играл в наши развивающие игры, и тех, кто в то же самое время просто сидел в Интернете».

Ну да! Чётче не бывает! Вот только кто и с какими целями размещает в русскоязычном пространстве для доверчивых товарищей взрослых столь «научные» сведения?!

«Миллионы из нас играют в развивающие игры, предполагая, что это позволит нам лучше решать повседневные задачи и развивать мышление, но до сих пор не было никаких свидетельств того, что это действительно так, – рассказал ведущий программы Bang Goes The Theory Даллас Кэмпбелл. – Мы решили проверить экспериментальным путём, насколько полезны развивающие игры, чтобы ответить на вопрос, стоят ли они наших денег. Теперь у нас есть ответ».

У нас тоже есть ответ. Надо играть в реальные развивающие игры, и начинать это делать в весьма юные годы, для достижения лучшего эффекта. И не надо верить всему тому, что пишут на интернетовских заборах (например, в блогах)!

Нам не стоит особого труда разоблачить дутую сенсацию, вспомнив хотя бы о шахматах и успехах знаменитых шахматистов.

Шахматная традиция. Логика и азарт в настольной игре

«Древняя игра под названием «шахматы» заслуживает самых лестных слов. Когда в каждой студенческой комнате можно будет найти шахматную доску и фигуры, появится надежда на то, что со временем исчезнет постоянная скудость истинных государственных умов», – писал Коген Томас, английский философ и педагог, на рубеже XVI и XVII веков (!) в «Сборнике советов студентам о том, как сохранить здоровье и пополнять знания».

Франсуа-Андре Даникан Филидор (1726–1795) – не просто величайший французский шахматист XVIII века, чья книга «Анализ шахматной игры» выдержала 42 издания уже только при жизни автора и десятки на разных языках мира – после, но и знаменитый в своё время музыкант, композитор, основатель французской школы комической оперы – в этом жанре он создал 33 произведения.

Его современник – английский гроссмейстер Джордж Атвуд (1745–1807) – крупный физик, изобретатель, член Лондонского королевского общества.

Карл Эрнст Адольф Андерсен (1818–1879) – крупнейший немецкий шахматист из числа некоронованных чемпионов, опять же профессор математики и доктор наук, композитор и языковед.

Эмануэль Ласкер (1868–1941) – не просто немецкий шахматист и чемпион мира, сохранявший этот титул за собой целых 27(!) лет, но и признанный математик, чьим именем названа даже соответствующая теорема, автор философских и литературных работ. Причём в шахматы он начал играть в раннем детстве и сперва стал чемпионом мира, а уж потом, восемь лет спустя – доктором математики.

Кубинский шахматист Рауль Хосе Капабланка (1888–1942) начал заниматься шахматами по наитию тоже в очень раннем детском возрасте, по его же собственным словам, обучился правилам в три дня и долгое время не касался теории шахматной игры, опираясь лишь на собственный опыт и чутьё. В Колумбийском университете он несколько лет изучал химическое машиностроение, но, бросив учёбу, сделал карьеру дипломата и отдал этой службе 30 лет жизни (хотя, конечно, слава шахматного виртуоза открывала перед ним любые двери), прекрасно разбирался в театре и музыке.

Нидерландский гроссмейстер Махгилис Эйве (1901–1981) – не просто победитель великолепного Александра Алёхина, а двадцать лет спустя и Бобби Фишера, но также известный математик, доктор наук, специалист в быстро прогрессировавшей послевоенной отрасли знаний – по компьютерным технологиям, автор научных трудов в части автоматической обработки данных.

Уже упомянутый как отец кибернетики, Норберт Винер считал, что инженерные кадры этой новой отрасли производства воспитаны в годы Второй мировой войны по ходу защиты английских городов от налётов германской авиации. Почему он так считал (и был в этом абсолютно прав)?

Советский мастер шахматной игры Михаил Ботвинник (1911–1995), унаследовавший мировую шахматную корону после Алёхина, был докто-ром технических наук, автором исследований в области электротехники, но, самое главное, вдохновителем одной из самых первых работающих компьютерных программ в области шахматного творчества. Она так и называлась «Пионер».

Даже редкий шахматист удивляется, когда узнаёт, что так называемые «дорожные» шахматы изобрёл Льюис Кэрролл, предпочитавший эту игру остальным и превративший приключения Алисы в Зазеркалье в партию со своими правилами. «Он был не только математиком и писателем, но и незаурядным лингвистом. Он с юных лет внимательнейшим образом вникал в смысл и этимологию едва ли не каждого употребляемого им слова, не говоря уж о том, что колледж Крайст-Чёрч он окончил с отличием не только по математике, но и по классическим языкам. Игру в слова он полюбил рано и изобрёл множество словесных головоломок, словесных игр и шифров…Игру «Миш-Мэш» Кэрролл изобрёл летом 1880 г. Смысл её… состоит в том, что «один игрок предлагает «ядро, сердцевину» (nucleus), т. е. сочетание двух или более букв, таких как «gp», «emo», «imse», а другой игрок пытается найти «законное» слово, содержащее это ядро, или сердцевину. Так, слова «magpie», «lemon», «himself» являются законными словами, содержащими «сердцевины» «gp», «emo», «imse». «Мне пришло в голову, что можно придумать игру из букв, которые нужно передвигать на шахматной доске, пока они не сложатся в слова», – писал Кэрролл 19 декабря 1880 г.» (Галинская, 1995). В скобках заметим, что двумя десятилетиями ранее соотечественник писателя Джон Спилсбери изобрёл популярные и по сей день ныне пазлы. Головоломка Спилсбери представляла собой разрезанную на взаимосопоставимые кусочки географическую карту. Но и шахматное поле чем не карта?!

Сильными – для своего времени и круга общения – игроками были поэты М.Ю. Лермонтов и Н.А. Некрасов, немалый интерес к этой великой игре питали писатели Л.Н. Толстой и И.С. Тургенев, химик Д.И. Менделеев, художник И.Е. Репин, композитор Н.А. Римский-Корсаков и математик П.Л. Чебышёв.

«Тургенев был искусный шахматист, теоретически и практически изучил эту игру и хоть давно уже не играл, но мог уступить мне королеву и всё-таки выигрывал», – сообщал Я.П. Полонский о 65-летнем Тургеневе.

Что интересно, Николай Алексеевич Некрасов и Иван Сергеевич Тургенев слыли ещё и успешными преферансистами, а преферанс – одна из наиболее интеллектуальных азартных игр. Хотя, если в случае с Некрасовым это граничило с манией, Тургенев останавливался своевременно. Среди заядлых и удачливых картёжных игроков баснописец Иван Андреевич Крылов (1769–1844): за десятилетия участия в азартных играх он не только умудрился осесть в «чёрных списках» полицейских управлений, но и неплохо заработать – куда больше, чем ему давала литературная слава. Среди картёжников – легендарный итальянский авантюрист и мыслитель Джакомо Джироламо Казанова (1725–1798): он получил прекрасное по тем временам образование как юрист, являл знание медицины, химии, математики, был талантливым писателем и переводчиком.

«Первым представителем русской науки, о шахматной деятельности которого имеются сведения, был Павел Львович Шиллинг (1786–1837) – выдающийся русский электротехник, изобретатель электромагнитного телеграфа. Разносторонне одарённый – дипломат, востоковед, изобретатель – он был также сильным шахматистом, вызывавшим своей игрой не глядя на доску удивление современников, смотревших на это как на чудо. Не надо забывать, что в то время игра не глядя на доску вообще казалась чудом… Встретившись со знаменитым французским физиком Ампером, он с завязанными глазами выиграл у него партию», – констатировал А.Наркевич ( Шахматы в СССР. – 1953. – № 1).

Сохранилось такое средневековое свидетельство распространённости шахмат у русских: «В Исфагене в чайных люди часто играют в шахматы. В этой игре персы уступают только московитам, считающимся лучшими шахматистами во всей Европе» («Путешествие в Персию», 1634 г., анонимный английский автор). Что любопытно, церковь на Руси, напротив, веками боролась с этой замечательной игрой, например: «Святаго вселенского шестого собора правило 50 и 51 запрещает всякое играние. Толк. Пятьдесятное убо правило собора сего возбраняет играти всем и причетником, и мирским человеком зернью и шахматы, и тавлеями, и влириями, рекше костьми, и прочими таковыми играми. 51 правило всякое играние возбраняет и отметает и причетникам, и простым людем» («Стоглав», Гл. 92 «Ответ об игрищах еллинского [9] беснования»).

Исследователи славянских древностей приводят факты и из ещё более древней истории: «В Новгородскую Кормчую – свод церковных и светских законов XIII в. – был включён любопытный документ, названный «Святительское поучение новопоставленному священнику», в котором, в частности, говорится: «Ни почитай возбраненных книг, или доселе чему научился еси, неведомые словеса, чары и лечьбы, коби или игры, дивы творя баснии звягомых, лекы и шахматы имети да ся останеши, ни коньнаго уристания не зри» [10] . То есть человек, избранный на должность священника, должен был кроме всего прочего отказаться от азартных игр, к которым отнесены и шахматы. Запрет на игру в шахматы пришел на Русь из Византии. За игру в шахматы священнослужителя даже могли лишить сана. В Паисиевском сборнике (конец XIV – начало XV в.) прямо говорилось: «Аще кто от клирик или калугер, или епископ, или прозвитер, или диакон играет шаматы или леки, да извержеться сана. Аще дьяк или простец да примут епитемью 2 лета 10 хлебе и 10 воде… а поклона на день 200, понеже игра та от беззаконных халдей, жрец бо идольскии тою игрою пророчествовашет о победе ко царю от идол, да то есть прельщенье сатанино» [11] . По всей видимости, светские русские люди мало обращали внимания на эти запреты. «Археологи при раскопках многих русских городов находят шахматные фигуры во всех хронологических слоях, начиная с XI в. К примеру, в Новгороде на одном только Неревском раскопе число шахматных фигурок возрастало с каждым новым культурным слоем. Так, в слое 70–80-х гг. XIII в. шахматы найдены на территории трёх усадеб, столетие спустя – в 50–70-х гг. XIV в. – они обнаружены уже в пяти домо-владениях, а в начале XV в. – почти в каждой из 10 раскопанных усадеб. Трудно себе представить, что всё жители этих усадеб отбивали по 200 поклонов каждый день, отмаливая грех шахматной игры. Видимо, церковь была в силах следить лишь за священниками, не рискуя лишать любимой игры светских людей…» [12]

Из процитированных поучений следует, что настольная игра рассматривалась церковниками как средство предсказания, пророчества, исходящего от языческих богов, то есть, с их точки зрения, идолов и бесов, к игроку, включая земных царей. Да и сами фигуры могли походить на человекообразных и зооморфных «еллинских» кумиров. Подоплёка могла на деле быть и куда прозаичнее. В шахматы можно было с азартом проиграть и своё, и церковное имущество.

В западных странах дело обстояло не лучше. «Святой Бернар в 1128 году в уставе для ордена тамплиеров указывал на то, чтобы рыцари «брезговали шахматами так же, как и костями». Синодальные законы Одона, парижского епископа XII века, запрещают монахам держать в помещениях шахматы. В 1208 году французский епископ де Сюли запретил духовенству вообще играть в шахматы, а Людовик IX (Святой) в 1254 году под влиянием духовенства издал эдикт, запрещающий играть в шахматы, провозгласив их бесполезной и скучной игрой…» (Гижицкий, 1958. С. 18–20). Хотя, например, испанский король Альфонс X Мудрый в 1283 году написал самый большой из известных по сей день средневековых шахматных трактатов, содержащий 150 цветных миниатюр, множество первых композиционных задач, а также описания разновидностей шахматной игры с разным количеством клеток на игровом поле – например, на 144-клеточном. Знаменитый восточный властитель Тимур предпочитал доску на 110 клеток. На протяжении веков, прежде чем шахматы приобрели современный вид, сменилось великое множество вариантов и фигур, и досок, а значит, и правил. Да и по сей день нет-нет, а появляются свежие предложения по модернизации ставшей традиционной игры.

Напомним, что в индийском первоисточнике, сохранившемся в древнеперсидском переводе (на пахлавийском) «Чатранг намак» III–VI веков н. э., этом первом шахматном учебнике, говорится о «чатуранге» [13] , в которой и вовсе использовалась игральная кость. И, похоже, не одна.

Название прародительницы современных шахмат индийской игры «чатуранга» состоит из двух слов: «чатура» – четыре и «анга» – боевой порядок, отряд. Считалось, что эта игра развивает стратегическое мышление и название своё получила не от количества играющих в неё и не от количества углов игровой доски. Так что же дало название игре?

Любопытную развивающую игру предложил харьковчанин М.Л. Скоблов в марте 1989-го года. Большинство из наших читателей ещё застали «стариков, что стучат в домино». Игра, «мягко говоря», не считалась благородной именно из-за азарта. А домино, по одной из версий, произошло от древнегерманских пунктированных рун, гадания на рунах, связанного с понятием жребия [14] , Судьбы и Удачи.

Так или иначе, игра имела широкое распространение среди пожилых горожан, позволяла сохранять до преклонных лет хорошую память, да и мыслить логически. Фишки домино размечены в семиричной системе – 0, 1, 2, 3, 4, 5, 6. Изобретатель обратил внимание на то, что музыкальная гамма состоит из семи нот. Если заменить цифры-точки на звуки-ноты – получится музыкальное домино: «Может применяться для обучения музыке и нотной грамоте учащихся младших классов в игровой форме. В комплект игры входят набор косточек домино с нанесёнными на них нотами (в виде нотного стана или названия нот) или сочетаниями нот. Так, кость 4–1 будет теперь «соль-ре» или «ре-соль», поскольку во время игры используется прямой и обратный порядок – кость домино разделена пополам, на одной половине – «соль-ре», на другой «ре-соль». В комплект игры может входить чистый нотный стан, на котором пишется мелодия, которую игроки обязаны «исполнить» во время игры». На новом уровне сложности – развиваем мы идею Скоблова – ноты можно и нужно заменить семью аккордами…

Вспоминается по ассоциации такая история. В 1811 году композитор Буальдье, бывший дирижёром и композитором французского оперного театра при дворе императора Александра Первого, отъезжал из Санкт-Петербурга на родину, во Францию. Свои рукописи он вёз в трёх сундуках, помеченных как раз названиями трёх нот – «Си», «Ми» и «Соль». Бдительные таможенники приняли эти наименования за некий подозрительный шифр, который расшифровали как «си милль сольда», что в переводе означало «шесть тысяч солдат». Это было понято как передача сведений о русской армии Наполеону. Композитор был арестован. Освободило его только вмешательство очень высоких лиц. Заставь дураков Богу молиться…

Удалось ли самому М.Л. Скоблову пробить своё изобретение, нам не ведомо. Но в лихие 90-е были расставлены уже совершенно иные приоритеты развития страны.

На двух сдвинутых торцами шахматных досках – правой и левой (так, что игровое пространство стало 8 на 16 клеток) – выстроены в два ряда белые и чёрные. Как изменятся правила шахматной игры при игре «двое на двое»? Если поставить такой мысленный эксперимент затруднительно, осуществите его с фигурами в руках – в настольном варианте.

Между прочим, несколько лет назад германские специалисты из Тюбингенского университета методом функционально-резонансной томографии проводили сканирование мозга шахматистов в ходе разыгрывания ими партий. Исследования показали: при этом у тех, кто периодически занимается игрой в шахматы, оказываются «активированы» оба полушария мозга. Это и неудивительно, поскольку сколь бы ни была логически выверена игра, сколь бы она ни развивала абстрактное мышление, эмоциональная составляющая её неистребима, и даже самому хладнокровному игроку не избавиться от чувств и переживаний.

Внесению же дополнительных эмоций в шахматную игру способствовало изобретение манчестерским механиком Томасом Брайтом Уилсоном двойных шахматных часов. Новинка была опробована уже в 1883-м году на очередном Лондонском турнире.

Как читатель, должно быть, знает, между правым и левым полушариями происходит балансировка мысли. Рационалистическое полушарие консервирует, кристаллизует, закрепляет ту область знания, куда прорывается соседнее полушарие («творческое»).