Безжалостный распутник Картленд Барбара

— Примите мои извинения, — довольно сухо ответил граф, — но я должен уйти.

— Вы… должны уйти?

В голосе Лотти прозвучали скептические нотки.

— Да! Я хочу уйти! — резко ответил граф.

Он встал и не спеша стал пробираться сквозь толпу танцующих к выходу.

Когда он приблизился к двери, до его слуха донесся пронзительный визг. Это визжала маленькая артистка кордебалета, преследуемая парой пьяных франтов. Она бросилась к Роттингему, и тот невольно отступил в сторону, чтобы избежать столкновения с ней. Молодая особа с визгом пронеслась мимо него, а вслед за ней — ее разгоряченные преследователи.

Граф бросил взгляд на карточный стол. Принц настолько был поглощен игрой, что, когда раздался шум, даже не поднял головы. Впрочем, его напарник, Чарльз Фокс, также не проявил никакого интереса к происходящему.

Граф открыл дверь и шагнул за порог.

Кучер ждал его у входа и отвез на Берклисквер. По пути домой Роттингем размышлял, почему вечер получился таким скучным и почему былые развлечения теперь нагоняют на него тоску.

Он был вынужден себе признаться, что, очевидно, пресытился попойками и оргиями, которым принц и его ближайшее окружение предавались столь самозабвенно.

Что до него самого, он всегда был разборчив в женщинах. Когда у него появлялась любовница, он снимал для нее дом, в котором навещал ее в удобное для себя время. Сама мысль о буйном, непристойном поведении на публике, чему он только что был свидетелем в стенах Уайт-Хауса, была ему крайне неприятна и вызывала отвращение.

Нет, сам он никогда не опустится до подобных низостей. Любовница из числа артисток кордебалета — это одно, а вот леди Элен — совсем другое, и следует признать, что роман с ней, скорее всего, окончен.

Она возбуждала его, он по-прежнему страстно желал ее, но, увы, был вынужден признать, что она обходится ему слишком дорого.

И вот теперь он осознал, что не хочет больше продолжать эту связь, которая уже не приносила ему радости. Более того, в последнее время она стала откровенно утомительной и бесперспективной.

Леди Элен слишком часто была неискренна, чем вызывала у него неприязнь. В Роттингем-Хаус она приходила с таким видом, будто это ее собственный дом.

На публике она вела себя так, будто имела права на него, и всячески выпячивала их личные отношения, желая, чтобы все знали об их связи. Видимо, она это делала с тем расчетом, чтобы общественное мнение крепко связало их имена и чтобы ни у кого не возникло сомнений относительно того, чем закончится их роман.

— Она будет разочарована! — поклялся себе граф. — Но у меня нет намерения жениться на ней!

Единственная трудность заключалась в том, как довести это решение до сведения леди Элен.

Выйдя из кареты возле Роттингем-Хауса, он увидел, что в окнах горит свет, а у входа стоит несколько экипажей. В вестибюле своих хозяев дожидались с полдесятка лакеев.

Ах да, как же он мог забыть! Ведь бабушка собиралась устроить сегодня вечером прием!

Скорее всего, это можно было назвать званым ужином, на котором для развлечения Сиринги должны присутствовать несколько молодых людей и какие-то давние знакомые старой графини, с которыми она любит играть в карты. Время близилось к полуночи, но в вестибюле оставалось еще немало цилиндров и плащей припозднившихся гостей. Граф вручил свой цилиндр Мидстоуну, а сам поднялся по лестнице в гостиную.

Два карточных стола были заняты приглашенными почтенного возраста. Несколько гостей помоложе беседовали, сидя на диванах. Леди Элен и Ниниан играли в карты за столиком неподалеку от входа.

Леди Элен первая заметила графа и помахала ему рукой.

— Анселин, как я рада видеть вас! — воскликнула она. — Когда я узнала, что вы ужинаете в Карлтон-Хаусе, то очень огорчилась, что не застану вас здесь.

— Я решил пораньше уехать, — коротко объяснил Роттингем.

С этими словами он сел за столик и огляделся по сторонам.

— Где же Сиринга?

— Она несколько минут назад покинула нас, — ответила леди Элен. — Сказала, что у нее разболелась голова. Как будто не знает, что это старое, как мир, но самое неубедительное оправдание на свете.

— Оправдание? — переспросил граф.

— Не нужно сердиться на меня, Анселин, — улыбнулась его собеседница. — Сиринга молода и, как любая юная девушка, неисправимо романтична.

— Что вы хотите этим сказать? — настойчиво поинтересовался граф.

— О боже! Неужели я сболтнула что-то лишнее? — Леди Элен сделала вид, что смутилась. — Мне бы не хотелось выдавать маленький секрет Сиринги!

— Что это за маленький секрет?

— Анселин, ну почему вы сердитесь? Повторяю, Сиринга очень молода и, главное, невинна. Я уверена, что она не понимает некоторых вещей. Что кое-что может повредить ее репутации или навлечь ваш гнев. Прошу вас, вы должны простить ее, проявить снисхождение и понимание.

— За что? — резко спросил граф. Казалось, еще миг, и он взорвется.

Леди Элен оглянулась, как будто опасаясь, что ее могут услышать.

— Мы с Нинианом гадали, кто мог быть этот счастливый джентльмен. Не думаю, что это кто-то из тех, кто вам не по вкусу, но в то же время разве не странно, что она встречается с ним за пределами этого дома?

— Если вы не поясните своих намеков, то я попрошу объяснений у леди Херлингем! — раздраженно воскликнул граф.

— Полагаю, что она ничем не сможет вам помочь, — спокойно парировала леди Элен. — Я совершенно случайно услышала о тайных свиданиях Сиринги, так что вы вряд ли когда-либо что-то узнали бы о них.

— Вам известно, с кем она встречается? — спросил граф.

— Представления не имею, — пожала плечами леди Элен. — Но, когда она удаляется, сославшись на головную боль, как, например, сегодня, я точно знаю, что она тайком уходит их дома. — Леди Элен притворно вздохнула и добавила: — О боже! Как бы я хотела вновь вернуться в дни молодости, чтобы наслаждаться тайными свиданиями в тени аллей! Секретные записки, свидания в укромных местах, поцелуи украдкой! Как это романтично, как очаровательно!

Поняв, что Роттингем ее не слышит, она умолкла. Потому что граф уже вышел из комнаты и решительным шагом направился к лестнице, ведущей на второй этаж.

Леди Элен громко усмехнулась.

— Это блестящая возможность, Ниниан! — сказала она, понизив голос. — Лучшей нам никогда не представится!

На лице Ниниана Рота появилось взволнованное выражение.

— Скажите, все готово?

— Все! — подтвердила леди Элен. — Два последних вечера карета постоянно наготове. Теперь ступайте и займитесь отведенной вам ролью. Несколько дней я не буду ночевать дома. Потому что граф может обратиться ко мне за объяснением.

— Вы уверены, что все получится так, как надо?

— Неужели вы струсили? — презрительно бросила леди Элен. — Уверяю вас, если вы сейчас не поторопитесь, то будет слишком поздно. Я заметила, как он смотрел на нее. Кстати, он не встречался со мной с тех пор, как вернулся в Лондон. — В ее голосе прозвучала нескрываемая злость. — Граф женится на ней, — продолжила она, — она нарожает ему с полдюжины сыновей, а вы потеряете право на титул. Вы этого хотите?

— Нет, конечно! — вспыхнул Ниниан. — Но что будет, если он все-таки женится на вас?

— Я уже говорила вам, что не могу иметь детей, — ответила леди Элен. — Ступайте! Вы знаете, что вам нужно делать. Торопитесь, дорога каждая минута.

Ниниан послушно встал, чтобы попрощаться с хозяйкой дома.

Сиринга медленно поднималась по задней лестнице Роттингем-Хауса. Ее тонкие атласные туфельки неслышно ступали по мягкому ковру.

На плечи был наброшен плащ с низко надвинутым на глаза капюшоном. В призрачном свете зажженных канделябров она казалась похожей на бесплотную призрачную тень.

Поднявшись на второй этаж, она какое-то мгновение стояла неподвижно, а затем из той части дома, где находились комнаты лакеев, перешла на хозяйскую половину.

Она отметила про себя, что большая часть свечей в зале потушена и оттуда уже не слышатся голоса. Гости, должно быть, разъехались, подумала она и поняла, что пришла позднее обычного. Пройдя через лестничную площадку, Сиринга проскользнула в дверь своей спальни.

Войдя, она скинула с плеч тяжелый плащ и бросила его на кресло. Затем, пригладив рукой волосы, обернулась и в свете пылавших на комоде свечей увидела в дверном проеме графа.

На какое-то время Сиринга потеряла дар речи и не смогла сдвинуться с места, глядя ему в глаза.

Никогда еще она не видела его в такой ярости. Лицо графа было чернее тучи, у рта залегли морщинки, глаза темны как ночь.

— Значит, это правда! — проревел он голосом, похожим на раскаты грома. — Я не верил в то, что мне сообщили. Мне это казалось невероятным! Мне и в голову не могло прийти, что вы столь беззастенчиво обманывали меня! А ведь я верил вам, Сиринга!

— Я могу… все… объяснить, — начала девушка.

— Только не вываливайте на меня этот ворох лжи! — резко оборвал ее Роттингем. — Я не желаю ничего слышать! Я знаю, что вы, как и все женщины, жаждете темноты, чтобы предаваться плотским утехам с теми, кто домогается вас и кто недостоин моего одобрения. Почему вы так нечестно повели себя? Почему лгали мне?

— Я не… — в ужасе прошептала Сиринга.

— Я верил в вашу невинность! Верил, когда вы утверждали, что у вас якобы нет поклонника! Но вас, похоже, как и всех женщин, развратил Лондон! О боже, каким же глупцом я был! Да как я мог хотя бы на секунду поверить в то, что вы чисты и невинны, какой казались!

— Нет-нет, — взмолилась Сиринга, — вы должны… выслушать меня!

— Что же вы хотите мне сказать? — грубо спросил он. Приблизившись к ней, граф неожиданно схватил ее за плечи. Его пальцы больно впились в ее нежную кожу. — Вы думаете, я стану выслушивать ваши признания? Неужели вы полагаете, что я поверю вашей лжи о любви? Мне это неприятно, как неприятны и вы сами!

При этом он встряхнул ее, причем с такой силой, что Сиринга вскрикнула от боли.

— Я думал, вы другая! — произнес граф. — Ведь я взял вас в свой дом, я надеялся сделать вас своей… И это после того, как я столько всего сделал для вас! Но я верил, что вы невинны. О боже, как же легко можно ошибиться! — Роттингем еще сильнее встряхнул ее, а потом неожиданно привлек к себе: — Вы хорошо провели сегодняшний вечер, не так ли? Вы предавались любви? — спросил он. В его голосе прозвучала горечь, смешанная с недоброй насмешкой.

Прежде чем Сиринга успела набрать полную грудь воздуха и ответить ему, граф нагнулся и, припав губами к ее губам, грубо и жадно поцеловал.

Сиринга попыталась высвободиться из его железных объятий. Однако в следующее мгновение граф столь же резко оттолкнул ее от себя.

— Неужели вы думаете, что я прикоснусь к вам после другого мужчины?! — прорычал он.

Сиринга упала на кровать, но тотчас соскользнула на пол.

— Послушайте… прошу вас… послушайте!

Она с трудом выдавила эти слова, но, увы, было уже слишком поздно.

Несколько мгновений граф с искаженным от гнева лицом смотрел на нее, затем бросился к двери, шагнул за порог и резко захлопнул за собой дверь.

Какое-то время Сиринга смотрела ему вслед не в состоянии произнести ни звука, до глубины души потрясенная тем, что только что произошло.

Затем медленно потрогала дрожащей рукой губы: они опухли, и прикасаться к ним было больно. И в этот миг она поняла, насколько сильно любит графа!

Да, это была настоящая любовь! Она поглотила ее, подобно языку пламени, пусть даже граф обошелся с ней жестоко и грубо!

Осознание этого было подобно ослепительной вспышке молнии. Теперь у нее не осталось сомнений: то, чем наполнено ее сердце, — это не привязанность к другу, а настоящая любовь женщины к мужчине.

Она любит его! Любит безоглядно, пылко, неистово, всем сердцем, а он… он почему-то зол на нее.

Сиринга заставила себя подняться с пола.

— Я люблю его, — прошептала она. — Я должна пойти к нему… я должна все объяснить… должна сказать ему, что делала не то, что он думает.

Из ее горла вырвалось сдавленное рыдание. Как же он мог усомниться в ее честности? Как мог даже на мгновение поверить, что она встречается с другим мужчиной?

— Я люблю… люблю его.

Сиринга поймала себя на том, что еле слышно повторяет эти слова снова и снова.

Ей нужно найти графа, сказать ему всю правду, убедить, что она не обманывала его, чтобы он снова поверил, что она такая же, как и раньше.

Она прижала руку ко лбу, как будто это могло помочь ей собраться с мыслями. Куда он пошел — в библиотеку или к себе в спальню?

В спальню идти нельзя, это нехорошо, недопустимо. Что в таком случае скажет леди Херлингем? Но, как бы то ни было — и Сиринга это понимала, — нельзя оставлять произошедшее без объяснений.

Она стояла, раздираемая противоречивыми чувствами, когда дверь ее комнаты открылась. Она бросила нетерпеливый взгляд, полагая, что вернулся граф. Неужели он понял, что был несправедлив к ней? К ее разочарованию, это оказалась леди Элен.

— Быстрее, Сиринга! — заговорщицким шепотом сказала она. — Его светлость ждет вас!

— Его светлость? — удивленно переспросила Сиринга.

— Да, да. Поторопитесь. Он не любит долгих ожиданий.

— Конечно, конечно. Иду!

Леди Элен огляделась по сторонам и увидела плащ.

— Наденьте его, — сказала она. — Нам придется выйти из дома.

— Выйти? — эхом отозвалась Сиринга. — Разве его светлость сейчас не у себя?

— Нет. Он хочет увидеться с вами в другом месте, — ответила леди Элен.

— В другом месте? Где же?

— Не задавайте лишних вопросов, он вам сам все объяснит, — раздраженно произнесла леди Элен. — Пойдемте! Надо поторопиться! Время не терпит!

Не зная что и думать, Сиринга подчинилась и даже позволила накинуть ей на плечи плащ, после чего леди Элен вывела ее из комнаты.

— Нужно выйти через черный ход, — пояснила она. — Карета его светлости ждет нас за домом.

— Но почему? — снова удивилась Сиринга.

— Он все сам вам объяснит, — ответила леди Элен. — Пойдемте! Нельзя терять ни минуты!

С этими словами она повела девушку по темным коридорам. Они спустились на два пролета вниз по лестнице, ведущей в подвал, и на первом этаже оказались перед боковой дверью, выходившей на Чарльз-стрит.

Пока Сиринга размышляла о том, где находится граф и почему ей нужно ехать к нему, леди Элен открыла дверь и вышла на мостовую. Снаружи стояли две кареты.

— Садитесь! — указалаледи Элен на одну из них, ближнюю.

Поскольку возница сидел на козлах, она сама открыла для Сиринги дверцу.

— После вас, леди Элен, — ответила ей Сиринга.

— Нет, нет, сначала вы, — настойчиво сказала красавица, и девушка забралась внутрь.

В следующее мгновение чья-то рука толкнула ее в спину, и она буквально рухнула на сиденье. Дверца захлопнулась, и карета тронулась.

Сиринга испуганно вскрикнула: оказалось, что в экипаже она не одна. Сначала ей показалось, что это граф. Затем в тусклом свете фонаря она разглядела незнакомого, модно одетого джентльмена, в небрежной позе сидевшего в дальнем углу кареты.

— Кто вы? — спросила Сиринга. — И почему меня усадили в эту карету?

— Все в порядке, моя прелесть, — попытался успокоить ее незнакомый щеголь. — Вам не нужно меня бояться.

— Куда мы едем? — решительно потребовала ответа Сиринга. — Мне сказали, что граф Роттингем хочет меня видеть. Вы везете меня к нему?

— К сожалению, прекрасная незнакомка, в данный момент я не могу сообщить вам точное место назначения.

— Скажите, вы друг его светлости? — поинтересовалась Сиринга.

— Конечно же нет! Честно вам признаюсь, я даже незнаком с графом!

— Тогда кто же вы такой? — спросила она.

— Если вы так настаиваете, то я вам отвечу. Меня зовут Дэниэл Ним… к вашим услугам, — ответил незнакомец и манерно склонил голову.

— А я Сиринга Мелтон, — застенчиво ответила девушка. — Простите, что причинила вам беспокойство своими вопросами, сэр, но я действительно крайне смущена.

— Вы очень молоды.

Сиринга коротко усмехнулась.

— Мне все так говорят, — сказала она. — Но я стану старше… все взрослеют со временем.

— Да, увы, это так, — с чувством произнес мистер Дэниэл Ним. — Когда я был в вашем возрасте, мне казалось, что окружающий мир должен принадлежать только мне. Когда мне исполнилось двадцать, я удостоился первого успеха на театральных подмостках. У меня было такое ощущение, будто ничто не помешает мне достичь вершин профессионального мастерства.

— На подмостках? — уточнила Сиринга. — Вы хотите сказать, мистер Ним, что вы актер?

— Был, когда-то был им, юная леди. Впрочем, не только был, но и остаюсь по-прежнему! Я по-прежнему способен исполнить нужную роль и смогу убедить любую публику в том, что я могу быть кем угодно.

— Вы когда-нибудь играли в постановках шекспировских пьес? — поинтересовалась Сиринга.

— И не раз, — с гордостью подтвердил мистер Ним. — Когда-то я не сомневался, что стану великим исполнителем. Но, увы, я избавился от подобных амбиций, вернее, был избавлен безжалостной рукой судьбы, избавлен окончательно и бесповоротно!

— Как же это произошло?

— Сказать вам откровенно? — ответил вопросом на вопрос актер. — Нам незачем обманывать друг друга. Свои мечты и желания я утопил в вине, причем делал это с завидным постоянством.

Сиринга подумала о своем отце.

— Как это печально! — вздохнула она. — Как жаль, что человеческая жизнь растрачивается на подобные безрассудства!

— Вы правы, моя дорогая, — печально согласился с ней неудавшийся актер.

По его тону Сиринга поняла: хотя в данный момент сей джентльмен и не пьян, однако со своей пагубной привычкой окончательно все-таки не расстался.

— Мне жаль вас, сэр, — произнесла она, — но будьте так добры и объясните, что происходит. Как глупо было с моей стороны поверить леди Элен, когда она сказала, что я понадобилась графу. Честно говоря, у меня такое ощущение… но, может, я ошибаюсь… что мы едем в каком-то неверном направлении, и его светлость находится где-то в другом месте.

— Леди Элен? — задумчиво произнес мистер Ним. — Так это ее вы так задели своей красотой? Что ж, я могу ее понять. Даже в свете этого жалкого свечного огарка я вижу, какая вы красавица.

— Благодарю вас, сэр, — застенчиво отозвалась Сиринга. — Но, может быть, вы все-таки соблаговолите ответить на мой вопрос?

— Боюсь, что не смогу, — ответил мистер Ним. — Но я прошу вас поверить мне: то, что я сейчас вынужден делать, вызывает во мне глубочайшее сожаление. Вы слишком молоды для жестокостей этого несправедливого и безжалостного мира.

Он произнес это так, что Сиринге почему-то стало не по себе.

— Вы говорите так, будто со мной должно произойти нечто страшное, — сказала она.

— Боюсь, что это так, — ответил мистер Ним еще более меланхолично, чем раньше. — Но, к сожалению, мы с вами уже никак не можем это предотвратить.

— А я думаю, можем, — возразила Сиринга.

С этими словами она подалась вперед и протянула руку к дверце.

Мистер Ним даже не предпринял попытки ее остановить. Увы, прикоснувшись к дверце, девушка поняла, что ручка отсутствует.

Она тотчас повернулась к своему спутнику. От страха лицо ее было белым как полотно.

— Извините, моя прекрасная леди, — ответил тот, — но это одна из тех карет, которые используются для похищения прекрасных юных дев! Они также пригодны для того, чтобы доставлять из одного места в другое тех, кого заманили в ловушку, дабы покуситься на их добродетель в таком вот конном экипаже.

— Я не понимаю, что вы… пытаетесь сказать, — прошептала Сиринга. — Прошу вас… умоляю… пожалуйста… выпустите меня!

— Даже если бы я очень захотел, это никак не возможно, — ответил мистер Ним, — ибо были приняты все возможные меры для того, чтобы вы не могли сбежать.

— Но почему? Куда вы увозите меня? И зачем? — Сиринга ощутила себя беспомощной жертвой, попавшей в ловушку. — Прошу вас, сэр, — в отчаянии взмолилась она, — скажите мне, что происходит… по крайней мере дайте мне возможность выбраться отсюда… позвольте вернуться к тем… кому я нужна… кому небезразлична!

Говоря это, она думала о леди Херлингем и Нане. Даже если граф и сердит на нее, то обе пожилые женщины непременно помогли бы ей и защитили бы ее.

— Увы, я ничем не могу помочь вам, моя красавица, — ответил мистер Ним. — Я обязан играть мою роль, а для меня весь мир — театр. Мне заплатили за роль, а актер, взявший гонорар, обязан доиграть ее до конца. По крайней мере, хотя бы это вы должны понять.

— Какую роль? И какое отношение к этому имею я? — спросила Сиринга.

— Очень скоро вам откроется вся правда, — последовал безучастный ответ.

После этого мистер Ним извлек из кармана фляжку и поднес ее к губам. Карету наполнил крепкий запах дешевого бренди.

Сиринга испуганно забилась в угол, отчаянно пытаясь осмыслить происходящее. Между тем актер завинтил крышечку и спрятал фляжку в карман.

Только сейчас Сиринга поняла, что ее спутник старше, чем показался на первый взгляд. Он был в парике, а на его лице были видны следы грима.

Странно, и как только она приняла его за джентльмена! Ведь по его голосу и интонациям сразу было понятно, что человек этот говорит фальшиво, неестественно и напыщенно.

Она попыталась разглядеть хоть что-то сквозь щель закрытого окна. Они ехали по каким-то грязным незнакомым улицам.

Было уже очень поздно, но люди на улицах изредка встречались.

Неожиданно карета остановилась.

Они оказались в самом центре небольшой площади. Соседние дома выглядели запущенными и нежилыми. Окна были забиты досками, сточные канавы переполнены зловонными нечистотами.

— Почему мы здесь остановились? — испуганно спросила Сиринга.

— Здесь нас ждут, — туманно ответил бывший актер.

Его голос на этот раз прозвучал более уверенно. Теперь, когда дверца кареты открылась — это сделал соскочивший с козел кучер, — мистер Ним выбрался на мостовую и театральным жестом протянул своей спутнице руку.

— Пойдемте! — произнес он.

Сначала Сиринга решила не выходить из кареты, однако поняла, что в таком случае мистер Ним и кучер силой вытащат ее наружу.

Понимая, что выбора у нее нет, она приняла руку актера и вышла на улицу. Кучер тут же занял свое прежнее место и, хлестнув лошадей, умчался.

Сиринга огляделась по сторонам. Хотя на ее плечи был наброшен темный плащ, скрывавший вечернее платье, она понимала, что выглядит белой вороной в этом убогом бедняцком квартале Лондона.

На крылечках домов сидели мужчины и женщины в жалких обносках и не сводили с нее любопытных глаз.

Единственным источником света был уличный фонарь и несколько факелов. Возле тележки с улитками и моллюсками толпились оборванные босоногие детишки и несколько взрослых жутковатого вида. Заметив Сирингу и актера, они принялись бесцеремонно их разглядывать.

Неожиданно мистер Ним вытащил из кармана несколько предметов и сунул их в руку девушки.

— Держите! — повелительным тоном произнес он.

Она машинально взяла их и к своему изумлению поняла, что это золотые часы, толстый бумажник и булавка для галстука.

Она продолжала недоуменно рассматривать эти вещи, когда мистер Ним громко крикнул:

— Ты украла у меня кошелек! Ты обчистила мои карманы, воровка! Я сдам тебя в полицию! Не миновать тебе тюрьмы, злодейка! Держите ее, это воровка!

Его крики привлекли внимание людей. Любопытные выскочили из темных закоулков.

Пока Ним продолжал кричать, Сиринга увидела какого-то незнакомого джентльмена, одетого столь же изысканно, как и мистер Ним. Его сопровождали два человека в красных жилетах. Когда Сиринга посмотрела на них, джентльмен громко крикнул:

— Вот она! Это та самая женщина! Держите ее, держите!

Его спутники в красных жилетах устремились к застывшей от ужаса Сиринге, которая продолжала сжимать в руке вещи мистера Нима.

Ее лицо побелело от страха.

— Хватайте ее! Это воровка!

Повернувшись к сыщикам полицейского суда — Сиринга только теперь поняла, что это они, — коварный мистер Ним воскликнул:

— Слава богу, что вы пришли! Арестуйте эту женщину! Вы же видите, что у нее в руках мои вещи. Она украла у меня часы, бумажник и мою булавку для галстука, я купил ее много лет назад!

— Это… это ошибка, — пролепетала Сиринга, но никто не стал ее слушать.

У нее грубо вырвали из рук часы и бумажник. Затем сыщики подхватили ее под локти и потащили за собой.

Собравшиеся вокруг них люди принялись улюлюкать и выкрикивать оскорбительные замечания в адрес несчастной девушки.

— Прошу вас, позвольте… позвольте мне рассказать вам, ведь это неправда! — попыталась объяснить сыщикам Сиринга.

Но они уже дошли до закрытого фургона, стоявшего чуть дальше по улице.

Сирингу бесцеремонно затолкали внутрь, и она упала на пол. Вслед за ней в фургон забрались и оба сыщика, которые тут же уселись на грубо сколоченные деревянные сиденья по обе стороны двери. В следующее мгновение колеса загрохотали по булыжной мостовой. Кучер крикнул, требуя, чтобы ему освободили дорогу. Сиринга приподнялась с места, но тотчас села, с ужасом осознав, что находится в тюремной повозке.

Глава восьмая

Граф вернулся на Беркли-Сквер рано утром, когда солнце уже всходило. Он вошел в дом с таким лицом, что стоявший в дверях швейцар тотчас заподозрил неладное.

Отдав ему плащ и цилиндр, граф направился к лестнице, однако не успел он поставить ногу на первую ступеньку, как откуда-то из тени вынырнула женская фигура.

— Могу я поговорить с вами, ваша светлость? — обратилась к нему женщина.

Граф удивленно обернулся и, к своему великому удивлению, понял, что перед ним стоит няня Сиринги.

— Уже поздно! — бросил ей граф и положил руку на перила.

— Я бы сказала, что дело срочное, ваша светлость.

В голосе женщины слышались стальные нотки, и они не ускользнули от графа. Хотя первоначально Роттингем решил, что даже не станет ее слушать, тем не менее, не скрывая того, что раздражен, он повернулся и зашагал через вестибюль в сторону библиотеки.

Няня последовала за ним и, когда вошла, закрыла за собой дверь.

— В чем дело? — спросил граф с явным нетерпением в голосе. — Неужели это ваше срочное дело не могло подождать до утра?

— Я хотела бы спросить вашу светлость, — ответила няня, и в ее голосе прозвучал нескрываемый вызов, — что вы такое сделали с мисс Сирингой? — Граф не ответил, и няня продолжила свою гневную речь: — Порядочные люди так не поступают, милорд. Как так получилось, хотела бы я знать, что ее увезли из этого дома, даже не поставив меня в известность, и поэтому я не смогла сопровождать ее?

Страницы: «« « ... 678910111213 » »»