Тень греха Картленд Барбара

— Тебе придется пойти к лорду Кроуторну. Я писал ему несколько раз, но письма, наверное, не дошли.

— То, что ты написал мне, я получила.

— Не могу поверить, что Кроуторн, после всех его уверений в дружбе, мог оставить меня гнить в этой вонючей яме.

В голосе его прозвучали, впрочем, нотки неуверенности, не ускользнувшие от внимания сестры.

Джайлс налил бренди из бутылки в грязный бокал, выпил залпом и продолжил:

— А теперь слушай меня. Ты пойдешь к Кроуторну. Расскажешь, в каких условиях я здесь нахожусь, и попросишь помочь мне.

— Но ты же сам сказал, что он не ответил на твои письма.

— Тебя он послушает. — Впервые за время разговора Джайлс посмотрел на сестру.

В грязной, мрачной комнате с каменными стенами она казалась солнечным лучом. Ее волосы как будто испускали свет, и сияющая белизна кожи подчеркивала ясную голубизну глаз.

— Он послушает тебя, — уже с большей уверенностью повторил Джайлс. — Кроуторну нравятся молодые женщины.

Что-то в его тоне заставило ее насторожиться.

— Может быть, сначала лучше обратиться к кому-то еще? — неуверенно спросила Селеста. — Может быть, мне стоит сходить в банк? Получить ссуду…

— И какое ты предложишь обеспечение? Имение, которым мы больше не владеем?

— А как же те деньги? Деньги, что оставил тебе папа? — осторожно спросила Селеста. — Когда он умер, капитал приносил солидный годовой доход. Мы жили на эти деньги!

— Деньги! — воскликнул Джайлс. — Их больше нет! Ничего нет!

— Ты и их проиграл? — ужаснулась Селеста.

— Почти все ушло в карманы Кроуторна. Он учил меня играть, но наука обходится недешево!

— Если лорд забрал твои деньги, то почему ты думаешь, что теперь он отдаст их тебе?

— Потому что это справедливо, — самоуверенно заявил Джайлс. — Он много забрал и теперь должен вернуть хотя бы часть. Ты поговоришь с ним. Попросишь. Будь с ним милее!

— Милее?

— А, черт! — Джайлс налил себе еще бренди. — Ну, ты же понимаешь, что я имею в виду. Если женщина нравится мужчине, она может делать с ним все, что хочет.

— Негоже вам просить сестру о таком! — вмешалась Нана, внимательно слушавшая разговор, но пока молчавшая. Поднявшись с кровати, она решительно шагнула к столу. — Я увожу мисс Селесту домой. Мне больно это говорить, но сделать она здесь ничего не может. Лондон не место для такой девушки!

— Закрой рот! — грубо оборвал ее Джайлс и повернулся к сестре: — Сделаешь так, как я скажу! Отправляйся к Кроуторну. У него дом на Чарльз-стрит. Номер шесть. Расскажи, где я. Если надо, встань перед ним на колени, но, ради бога, вытащи меня отсюда!

В голосе его прозвучала неподдельная боль, и впервые за то время, что они были здесь, Селеста увидела перед собой не грубияна и картежника, а испуганного юнца.

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала она, — и нам остается только надеяться, что лорд Кроуторн выслушает меня.

— Выслушает, — заверил ее Джайлс.

Селеста вздохнула.

— Пожалуйста, приведи себя в порядок и не пей больше, — попросила она. — Ты ведь был такой умный. Я так тобой восхищалась. И мне совсем не нравится, как ты теперь выглядишь.

— Буду выглядеть как надо, когда отсюда выйду, — пообещал он. — А это зависит от тебя. — Да, знаю, — едва слышно пробормотала Селеста.

Он не попытался ни попрощаться, ни даже просто дотронуться до нее — и слава богу.

И она не смогла заставить себя поцеловать брата — от него разило спиртным, а на подбородке и верхней губе проступила колючая темная щетина.

Надзиратель провел их по тому же коридору, мимо клеток, из которых в адрес Селесты летели слова, половину которых она, к счастью, не понимала.

Наконец выйдя на улицу, они увидели свой экипаж и поспешили к нему.

И лишь когда лошади тронулись в обратный путь, Нана снова разразилась слезами.

— Он был таким милым малышом, — снова и снова повторяла она.

Селеста знала, что служанку расстроил не столько неопрятный вид Джайлса и его грязная одежда, сколько его грубость, недостойное поведение и слова надзирателя, который назвал ее любимца пьяницей.

Чем она могла успокоить старую няню, какие слова утешения найти для нее, обожавшей брата с самого его рождения?

Селесту саму глубоко потрясла случившаяся с Джайлсом перемена, его порочность и полная утрата им гордости и достоинства.

Она чувствовала, что вина за все это лежит на лорде Кроуторне.

А ведь Джайлс был так увлечен им, с таким жаром рассказывал о его доброте и покровительстве!

Теперь, став постарше, Селеста поняла, что женщины, которых брат привозил в поместье из Лондона, дабы развлекать лорда Кроуторна, вряд ли появились бы в их доме при жизни отца, и Джайлсу ни в коем случае не следовало приглашать такие компании, когда сестра его не достигла еще совершеннолетия.

Так что она не могла найти слов утешения для старой служанки.

Экипаж медленно катил по запруженным улицам в сторону Мейфэра. Погруженные в свои мысли, женщины молчали.

И лишь когда возница остановил лошадей у дома номер шесть по Чарльз-стрит, Селеста качнулась вперед и вернулась в настоящее.

Она вдруг поймала себя на том, что так и не придумала, как поведет себя с лордом Кроуторном, что скажет ему, с чего начнет разговор.

Хорошо еще, что Нана сохранила присутствие духа и выглядела решительной и собранной.

— Будь со мной, — попросила Селеста, — и ни в коем случае не оставляй меня наедине с лордом.

— Не тревожьтесь, дорогая, я вас не брошу, — твердо пообещала служанка.

Они вышли на тротуар. Селеста расплатилась с возницей и поблагодарила за то, что он подождал их возле тюрьмы.

— Надеюсь, мисс, что в следующий раз я повезу вас по более приличному адресу, — с улыбкой ответил он и спрятал в карман полученные монеты, а она вдруг поняла, что денег осталось только на обратную дорогу в Роксли.

К счастью, в том кошельке, что забрал Джайлс, лежали только собранные для него же соверены.

«К «Белому медведю» после встречи с лордом Кроуторном придется возвращаться пешком», — со свойственной ей практичностью подумала Селеста, дергая за шнур дверного звонка.

Слуга в дорогой ливрее встретил посетителей с нескрываемым пренебрежением.

— Передайте, пожалуйста, лорду Кроуторну, что к нему мисс Селеста Роксли.

Их впустили в дом, но, очевидно, не сочли столь важными особами, чтобы провести в гостиную.

Оставив гостей в холле, слуга поднялся по лестнице на второй этаж.

— Его светлость примет вас, мисс, — сообщил он с некоторым удивлением, возвратившись через несколько секунд.

Сопровождаемая Наной, Селеста проследовала за ним в просторную, уютно обставленную гостиную.

Лорд Кроуторн сидел в кресле в другом конце комнаты и при появлении женщин поднялся не сразу, но прежде пристально посмотрел на Селесту.

Она тоже впервые посмотрела в глаза тому, кого в глубине души считала злым гением брата. Странно, но лорд в полной мере отвечал ее представлениям о нем.

Никогда еще Селеста не встречала человека, лицо которого столь явно отражало порочную натуру.

Ему было за сорок, и годы распутства, невоздержанности и пьянства уже оставили на нем свои следы.

Набрякшие мешки под глазами, глубокие, словно проведенные резцом морщины придавали лицу сардоническое выражение.

Когда Кроуторн наконец поднялся (на нем был плотно облегающий сюртук с бархатным воротником и высокий модный платок), он оказался выше, чем ожидала Селеста.

Медленно идя к нему через гостиную, она ощущала на себе его тяжелый внимательный взгляд, оценивавший и красоту свежего юного лица, и провинциальную скромность платья.

— Так вы — сестра Джайлса? — осведомился Кроуторн, когда девушка подошла ближе. — Он никогда о вас не упоминал.

— Ваша светлость, я действительно его сестра и пришла сюда, чтобы поговорить о нем.

Лорд коротко взглянул на Нану, которая, оставшись у двери, опустилась на жесткий стул.

— Мы могли бы поговорить наедине, — произнес он с улыбкой, от которой Селесте стало не по себе.

— Вы хорошо знаете, милорд, что молодой женщине не полагается оставаться без сопровождения. Мы пришли сюда из долговой тюрьмы.

— Так вы навещали Джайлса! — воскликнул лорд Кроуторн.

— Да, милорд. И он сказал, что писал вам несколько раз. Мой брат весьма обеспокоен тем, что вы не ответили на его обращения.

Лорд Кроуторн развел руками, словно демонстрируя свою беспомощность перед лицом обстоятельств, и Селеста заметила на безымянном пальце золотую печатку с огромным рубином.

— Положение вашего брата вызывает сочувствие, но что я могу сделать? Поверьте, мисс Роксли, я отнюдь не богат.

— Однако ж вы выиграли у него большие деньги, — напомнила Селеста.

— Да, верно, но мы вместе потом потратили эти деньги на развлечения. Позволю напомнить — думаю, брат говорил вам об этом, — что он до сих пор должен мне довольно значительную сумму.

— Сколько?

— Пятьсот фунтов!

Селеста замерла на мгновение, потом медленно покачала головой:

— Джайлс вряд ли сможет расплатиться с вами, находясь в долговой тюрьме.

— И вы полагаете, что, выйдя из нее, он пожелает найти средства для возвращения долга?

Я в этом сильно сомневаюсь.

— Но вы же его друг! — воскликнула Селеста. — Вы не можете оставить его там! Пожалуйста, пожалуйста, милорд, придумайте что-нибудь. Нам нужно добиться его освобождения.

Обращаясь к нему с этой отчаянной просьбой, она с мольбой всматривалась в лицо его светлости.

— Вы очень милы, — заметил лорд Кроуторн после паузы. — Странно, что Джайлс так долго скрывал вас от всех.

— Я живу в поместье, милорд, далеко от города, — нервно ответила Селеста.

— Это положение легко поправить. Полагаю, мисс Роксли, вам следует переехать в Лондон.

— У меня нет такого желания, милорд.

— А вот у меня такое желание есть. — Лорд Кроуторн улыбнулся. — Селеста — надеюсь, поскольку Джайлс мой близкий друг, я могу называть вас по имени, — мне представляется, что нам следует узнать друг друга получше, а что может связать нас крепче, чем любовь к вашему брату?

— Если вы, милорд, как утверждаете, любите моего брата, помогите освободить его из тюрьмы. Ему нельзя оставаться там. Это ужасное, грязное место, и ему совершенно нечем занять себя там. Он только пьет.

— Вы весьма красноречивы, — сказал лорд Кроуторн. — Думаю, я мог бы выслушать ваши доводы. Но не сейчас и не здесь.

Говоря это, он снова бросил взгляд на Нану, застывшую в напряженной позе и внимательно ловившую каждое его слово.

— Я скажу вам, как мы поступим. — Лорд снова посмотрел на Селесту, и в глазах его появилось выражение, от которого у нее по спине пробежал холодок. — Мы пообедаем сегодня вместе и обсудим положение вашего брата.

— Мне нужно возвратиться в Роксли, — торопливо ответила Селеста. — Нам негде остановиться в Лондоне.

— Вам нужно пойти в гостиницу «Грифон». Это неподалеку отсюда, за углом, на Куин-стрит. Я распоряжусь, чтобы вам, как моей гостье, предоставили там две комнаты. К семи часам за вами придет карета. Вы пообедаете со мной, и я внимательнейшим образом выслушаю ваши доводы — с глазу на глаз!

Подчеркнув последние слова, лорд Кроуторн улыбнулся. Селеста содрогнулась от омерзения. Больше всего на свете ей хотелось убежать и спрятаться от него, как от какого-нибудь гадкого пресмыкающегося.

Сам тон, каким было сделано это предложение, и прозвучавшие в его голосе обманчиво ласковые нотки не оставляли сомнений в истинных его намерениях.

При всей своей невинности и неопытности Селеста поняла, что ее заманивают в ловушку.

Лорд Кроуторн смотрел на нее, и несчастной девушке казалось, что он уже тянет к ней руки, а когда его взгляд остановился на ее губах, она испытала такое отвращение и такой ужас, что едва совладала с желанием повернуться и убежать куда глаза глядят.

— Я… не думаю… Нет… Я не могу это сделать, — пролепетала Селеста дрожащим голосом.

— Я сам все устрою, — заверил ее лорд Кроуторн. — Вам не нужно забивать свою прелестную головку такими мелочами. Мой человек отвезет вас в карете и снимет комнаты на мое имя. Я буду ждать вас к вечеру. — Он помолчал, потом добавил: — Полагаю, милая Селеста, вы понимаете, что вам следует быть более покладистой? Лорд Кроуторн взял ее руку.

Селеста была в перчатках, но он вдруг приник жадными губами к нежной коже запястья, а когда она попыталась высвободить руку, лишь крепче сжал пальцы.

Не отнимая губ, он посмотрел на нее снизу вверх, и она увидела в его глазах откровенную похоть. Казалось, само зло предстало перед ней в своем истинном обличье.

— До вечера, — вкрадчиво пробормотал лорд Кроуторн.

Она не помнила, как вышла из гостиной, как спустилась по лестнице и оказалась на улице.

Слуга нашел им экипаж и, расплатившись с возницей, распорядился отвезти женщин в гостиницу «Грифон».

Едва они отъехали, как Селеста высунулась в окошечко и крикнула:

— Отвезите нас к дому графа Мелтама на Парк-лейн. И побыстрее!

Возница послушно изменил маршрут и уже через считаные минуты остановился перед Мелтам-Хаусом.

Пока они ехали, Селесту не оставляло чувство, что она спасается от чего-то настолько жуткого, омерзительного, отвратительного, что даже думать об этом было страшно.

Несчастная девушка содрогалась от ужаса при мысли о том, что Джайлс умышленно послал ее к лорду Кроуторну, заранее зная, к чему приведет этот визит.

Но что еще ей оставалось?

Размышляя о случившемся, она почти не обратила внимания на пышное великолепие дома Мелтамов.

Перед глазами стояло лишь отмеченное печатью порока лицо лорда Кроуторна, его жадные глаза. Как ни пыталась, она не могла избавиться от ощущения, что его губы все еще касаются ее запястья.

В сравнении с лордом Кроуторном граф Мелтам представлялся ей некой опорой и защитой, человеком, к которому можно обратиться за помощью в минуту отчаяния.

— Ваш брат в тюрьме? — удивился он, выслушав первые, не совсем внятные объяснения Селесты. — В какой именно?

— В той, что на Флит-стрит.

— За долги, полагаю? — уточнил граф. — Но кто сообщил вам об этом? Насколько я понимаю, до вчерашнего вечера вы ничего не знали, не так ли?

— Джайлс пообещал одному человеку денег и попросил доставить нам письмо. Мы получили его утром. Он просил, чтобы мы приехали в Лондон и пришли к нему в тюрьму.

— Вы были в тюрьме? — резко спросил граф.

— Да, и мы только что вернулись оттуда.

Граф ничего не сказал, и Селеста негромко добавила:

— Это ужасное, отвратительное место, и Джайлс только пьет от отчаяния. Он просил меня найти денег для его освобождения.

Говоря это, она отвела глаза.

— И он отправил вас ко мне? — сухо поинтересовался граф.

— Нет, нет, — торопливо ответила Селеста. — Джайлс попросил меня обратиться к лорду Кроуторну, и мы… Я так и сделала.

— Вы встречались с Кроуторном?

— Да. Мы были у него дома…

— И вы просили его помочь вашему брату? Зная, что Джайлс оказался в долговой тюрьме в первую очередь по вине этого человека?

— Да.

— И что же сказал вам лорд Кроуторн?

— Он… он попросил меня пообедать с ним сегодня… Наедине…

Только теперь граф понял, почему она так дрожала, когда вошла в гостиную, и отчего смотрела на него с такой мольбой, словно испуганный насмерть ребенок.

— Этому не бывать! — воскликнул он сердито. — Почему вы пошли к нему? Почему не обратились сразу же ко мне?

— Я сделала то, о чем просил брат. Джайлс надеялся, что лорд Кроуторн поможет ему выбраться из тюрьмы. Он считает его своим другом.

— Считает другом человека, который не только выманил у него все деньги, но и намерен оставить его там, где он сейчас находится?

— Теперь и я убедилась, что именно таковы его намерения, — согласилась Селеста, — если только…

— Больше никаких дел с лордом Кроуторном. Вам понятно, Селеста? Вы не должны ни видеться с ним, ни разговаривать.

— Я и не собираюсь, — пролепетала она. — Он… ужасный человек. Ужасный.

— Он не тронул вас? — отрывисто спросил граф.

— Нет, со мной была Нана. Я попросила ее не оставлять меня наедине с его светлостью. Он сказал, чтобы мы остановились в гостинице «Грифон» и что он все оплатит, если я соглашусь пообедать с ним сегодня.

— Теперь вы понимаете, что вам нельзя путешествовать одной! — Граф помолчал, потом добавил: — Или же позвольте мне позаботиться о вас.

Селеста отвернулась.

Уж если выбирать, подумала она, то лучше принять покровительство графа Мелтама, чем отдаться на милость лорда Кроуторна.

— Полагаю, — продолжал граф после небольшой паузы, — для одного дня с вас вполне достаточно. Я отправлю вас в Роксли.

Девушка тут же обернулась к нему.

— А как же Джайлс? — нерешительно спросила она:

— О нем я позабочусь сам. Подождите, пока я дам поручение своему секретарю.

Граф вышел из комнаты, а Селеста прижала к груди руки, словно сдерживая волну облегчения. В какой-то момент она даже испытала непонятную слабость.

Джайлс выйдет из тюрьмы, а ей не придется обедать с лордом Кроуторном.

Она прислушалась к себе, еще не веря, что страха, засевшего в ней почти физической болью, больше нет.

Развязав ленточки и сняв шляпку, Селеста убрала упавшие на лоб волосы, откинулась устало на спинку кресла и закрыла глаза.

До сего дня ей и в голову не могло прийти, что человека можно бояться так, как она боялась лорда Кроуторна.

Еще накануне она думала, что боится графа, а теперь видела в нем защитника, твердыню, которая только и могла спасти ее от ужаса и зла, увиденных ею в глазах лорда.

— Благодарю Тебя, Господи, — прошептала девушка.

Она чувствовала себя так, словно выбралась из тумана на солнечный свет и узнала, что ей уже не нужно сражаться за Джайлса и от его имени.

Через несколько минут граф вернулся в библиотеку и опустился на стул рядом с гостьей.

— Мой секретарь незамедлительно отправляется в тюрьму на Флит-стрит с поручением оплатить долги вашего брата и выдать ему некоторую сумму на необходимые расходы.

Селеста благодарно посмотрела на графа сияющими глазами.

— Я также распорядился, чтобы вашего брата доставили в одной из моих карет в ваш коттедж. Вас со служанкой отвезут туда же в другой карете сразу после нашего разговора.

— Что я могу сказать? Как мне… отблагодарить вас? — негромко спросила Селеста.

— Как вам уже известно, я ничего не делаю, не ожидая чего-то взамен, — усмехнулся граф, — и к моей щедрости прилагается одно условие.

— Условие?

— Да, довольно простое, — успокоил ее граф. — Условие это таково: вы с братом будете гостями на балу, который я даю завтра по случаю коронации.

Селеста замерла.

— На балу? — растерянно повторила она. — Но вы же понимаете, насколько… Насколько неуместно я буду на нем выглядеть. Вы знаете…

— Ничего подобного, — возразил граф. — Вы будете прекраснейшей из присутствующих дам, и я желаю, чтобы другие мои гости увидели и признали это.

В его голосе прозвучала странная, непонятная нотка, и Селеста беспомощно развела руками.

— Как можете вы говорить такое? Как можете представлять меня среди всех этих дам… таких, как леди Имоджен? — едва ли не со слезами на глазах спросила она.

— Вы недооцениваете себя, — сказал граф. — Я желаю, чтобы вы были на моем балу. Полагаю, наименьшее, что вы с братом обязаны сделать, — это принять мое приглашение.

Заметив тревогу в ее глазах, он добавил:

— Если вы, как и все женщины, беспокоитесь о наряде, то завтра же у вас будет самое прекрасное платье из всех, что можно найти в Лондоне.

Селеста гордо вскинула голову:

— Я не позволю, чтобы вы, милорд, платили за мою одежду.

Граф улыбнулся.

— Вам не кажется, что это излишняя щепетильность?

— То, что вы заплатили за Джайлса, дело другого порядка, — пробормотала она. И тут же, предвидя, что граф не согласится и будет спорить, добавила: — У меня есть платье, так что краснеть за меня вам не придется… Оно из Парижа.

— От вашей матери?

Селеста кивнула.

— Вы пообещали себе, что никогда его не наденете, — сказал граф, проявляя проницательность, которой она никак от него не ожидала, — но теперь решили, что вам легче принять подарок от матери, чем от меня. Это так?

— Это не потому, что я неблагодарная. Просто я не знаю, как вас отблагодарить, как найти слова, чтобы выразить признательность за вашу доброту к… Джайлсу. И я… я постараюсь больше не впутывать вас в свои дела.

Граф улыбнулся.

— Думаю, я уже впутался в ваши дела, а вы — в мои, и ни вам, ни мне с этим ничего не поделать. Вероятно, такова воля судьбы. — Он подождал ее ответа, но Селеста промолчала. — В литературе много сказано и о судьбе, и о ее власти над людьми. Уверен, вы сможете найти что-нибудь и в библиотеке Роксли, и здесь. Так что давайте принимать жизнь такой, какая она есть. — Он говорил так уверенно, так убедительно, что она не могла и не хотела спорить. — Отправляйтесь домой. — Граф поднялся наконец со стула. — Ложитесь спать и позабудьте обо всех неприятностях. Я хочу, чтобы вы были красивой завтра вечером. И не бойтесь — никто из гостей не скажет о вас ни одного дурного слова. Ни из-за вашей матери, ни почему-либо еще.

— Вы уверены, что поступаете правильно, приглашая меня? Уверены, что не пожалеете?

— Я всегда делаю то, что хочу, и никогда при этом не ошибаюсь.

Селеста взяла шляпку с соседнего стула.

— Я постараюсь… угодить вам, милорд. Всю дорогу до дома я буду благодарить вас за вашу доброту. — Она перевела дух и закончила едва слышно: — Может быть, когда-нибудь… я сумею расплатиться с вами.

Несколько секунд он смотрел на нее, потом негромко сказал:

— Вы можете сделать это прямо сейчас. Селеста удивленно посмотрела на него.

— Я хочу… хочу так сильно, как давно уже не хотел ничего другого, понять, действительно ли ваши губки такие мягкие и сладкие, какими показались мне вчера в теплице.

Их взгляды встретились.

Потом, словно увлекаемая некой силой и подчиняясь его воле, она шагнула к графу.

— Вы были так добры…

Он обнял ее одной рукой и приник к ее губам.

Этот поцелуй был совсем другим. Не жадным и непристойным, как накануне, но нежным и одновременно требовательным и властным.

Селеста вовсе не боялась графа и, преисполненная благодарности, с радостью дала ему то, чего он так желал.

А потом с ней случилось что-то странное.

Он уже не просто целовал ее губы, но как будто завладевал чем-то более глубоким, и все ее естество откликалось на этот поцелуй, подчинялось его желанию. В какой-то миг она перестала ощущать себя и будто растворилась в нем.

Мир исчез. Остались только его губы, теплые, нежные, но настойчивые, и они, эти губы, затмевали все ее мысли.

Что-то незнакомое, безымянное проснулось в ней и затрепетало. Она вдруг поняла, что не хочет, чтобы поцелуй прерывался.