Невыносимая жара Касл Ричард

— Могу я задать вопрос, который напрашивается сам собой? — заговорил Рук, когда Хит убрала фотографии в конверт. Как обычно, журналист не стал ждать разрешения раскрыть рот.

— Если Мэтью Старр был, как вы говорите, разорен, почему он просто не риспродал все это барахло? Вот смотрю я вокруг — на антикварную мебель, коллекцию картин… На деньги, полученные от продажи одной этой люстры, развивающийся страна могла бы прожить целый год.

Хит оглядела итальянскую фарфоровую люстру, французские канделябры, стены, от пола до потолка увешанные картинами, зеркало эпохи Людовика Пятнадцатого в золоченой раме, богатую мебель и подумала, что Писака, несмотря ни на что, иногда выдает умные мысли.

— Послушайте, мне неудобно об этом говорить. — И Пакстон взглянул поверх плеча Никки, как будто Снялся, что сейчас войдет Кимберли Старр.

— Вполне простой вопрос, — заметила детектив. Они знала, что еще пожалеет о том, что поддержала Рука, но добавила: — И притом хороший. Ведь вы финансист, верно?

— Хотел бы я, чтобы все было так просто.

— А вы попробуйте объяснить, может, я и пойму. Вот вы мне говорите, что Мэтью Старр сидел без гроша, его компания вылетела в трубу, в личных финансах образовалась течь, как в танкере с Аляски,[39] а потом я вижу этот интерьер. Кстати, сколько все это стоит?

— На этот вопрос я могу ответить, — сказал Пакстон. — ПНЦ — от сорока восьми до шестидесяти миллионов.

— ПНЦ?..

— По нынешним ценам, — ответил за Пакстона Рук.

— Даже если распродавать по дешевке, сорок восемь миллионов могли бы решить немало проблем.

— Я показал вам отчетность, я нарисовал финансовую картину, я просмотрел ваши фотографии, разве вам этого мало?

— Да, и знаете почему? — Положив руки на колени, Хит наклонилась вперед и буравила финансиста взглядом. — Потому что есть еще нечто такое, о чем вы не желаете говорить, и я готова выслушать это или сейчас, или в участке.

Хит дала ему время поспорить с самим собой, и через несколько секунд он ответил:

— Просто мне кажется некрасивым осуждать Мэтью в его собственном доме так скоро после его смерти. — Детектив по-прежнему молчала, и Пакстон сдался.

— У Мэтью было чудовищное самомнение. Без этого не обойтись, если хочешь достичь того, чего достиг он, но его эго переходило все границы. Так что этой коллекции ничто не угрожало, пока он был жив.

— Но ему-то самому угрожало банкротство, — возразила Никки.

— Именно поэтому он игнорировал мои советы — нет, какие, к черту, советы, требования распродать ее но частям. Я хотел, чтобы он избавился от коллекции прежде, чем за ней явятся кредиторы, но эта комната была его дворцом. Она служила ему самому и окружающему миру доказательством того, что он по-прежнему король. — Излив душу, Пакстон оживился и принялся расхаживать по комнате.

— Вчера вы видели наш офис. Мэтью никогда не стал бы встречаться там с клиентами. Он приводил их сюда, чтобы вести переговоры, сидя на троне в своем собственном маленьком Версале. «Коллекция Старра».

Он обожал, когда воротилы бизнеса останавливались возле кресел эпохи королевы Анны и спрашивали, можно ли присесть. Или когда они смотрели на картины, зная, сколько он за них заплатил. А если они не спрашивали, он обязательно сам называл цену. Иногда я чувствовал себя настолько неловко, что мне приходилось отворачиваться.

— И что теперь будет со всем этим имуществом?

— Теперь, разумеется, я могу начать ликвидацию. Нужно выплачивать долги, не говоря уже о вкусах Кимберли. Думаю, она предпочтет лишиться нескольких безделушек, но сохранить прежний уровень жизни.

— А после того, как будут уплачены долги, остатка хватит на шикарную жизнь?

— О, не думаю, что Кимберли придется побираться, — усмехнулся Пакстон.

Расхаживая по гостиной, Никки переваривала полученную информацию. Когда она приходила сюда в прошлый раз, это было место преступления. Сейчас детектив просто любовалась шикарными апартаментами. Хрусталь, гобелены, книжный шкаф работы Уильяма Кента[40] с резными цветами и фруктами… Одна картина ей понравилась — изображение регаты работы Рауля Дюфи,[41] и она подошла поближе. Когда Хит училась в Северо-Восточном университете, от общежития до Бостонского музея изящных искусств было всего десять минут ходьбы.

Никки любила искусство и провела в выставочных залах немало часов, но не считала себя знатоком живописи; однако она узнала несколько экспонатов из коллекции Мэтью Старра.

Картины были дорогие, но, на ее вкус, комната представляла собой просто двухэтажный склад. Полотна импрессионистов висели вперемежку с работами старых мастеров; немецкий плакат тридцатых годов соседствовал с итальянским религиозным триптихом пятнадцатого века. Хит задержалась перед этюдом Джона Сингера Сарджента[42] к одной из ее самых любимых картин — «Гвоздика, лилия, лилия, роза».

Хотя это был лишь предварительный набросок маслом, один из многих, которые Сарджент делал к каждой картине, ее заворожили знакомые фигурки девочек, таких прекрасных, таких невинных в своих белых платьицах, до девочки зажигали китайские фонарики в саду, погруженном в сумерки. Затем Никки удивилась, что этот этюд делает рядом с дерзким Джино Северини[43] — без сомнения, дорогим, но кричащим полотном.

— Во всех коллекциях, которые мне доводилось видеть, было некое единство… я имею в виду нечто общее, ну то есть…

— Вкус? — подсказал Пакстон. Он пересек свой Рубикон, и теперь можно было говорить без утайки. Но все же, несмотря на это, он понизил голос и снова огляделся, как будто опасаясь, что его поразит молния им недобрые слова о покойном.

Слова его действительно были недобрыми. — Если вы ищете в этой коллекции какую-то идею или гармонию, то вы ее не найдете по одной простой причине. Мэтью был невеждой. Он не разбирался в искусстве. Он разбирался только в ценах.

Рук подошел к Хит и сказал:

— Думаю, если поищем, сможем найти здесь «Собак, играющих в покер».[44]

Она рассмеялась, даже Пакстон позволил себе ухмылку. Но они смолкли, когда открылась парадная дверь в салон впорхнула Кимберли Старр.

— Извините за опоздание.

Хит и Рук уставились на нее во все глаза, едва сумев скрыть неприятное удивление. Лицо вдовы распухло от ботокса или каких-то других косметических инъекций. Вокруг ненатурально полных губ залегли синяки, лоб пересекали ярко-розовые полосы — казалось, они разбухали на глазах. Женщина выглядела так, как будто упала лицом в осиное гнездо.

— На Лексингтон-авеню вырубились светофоры. Проклятая жара.

— Я оставил бумаги на столе в кабинете, — заговорил Ноа Пакстон. Он уже подхватил портфель и взялся за ручку двери. — У меня полно дел в офисе. Детектив Хит, если я вам понадоблюсь, вы знаете, где меня найти.

Незаметно для Кимберли он многозначительно вытаращил глаза, глядя на Никки, и это заставило ее отодвинуть на второй план гипотезу об интимной связи молодой жены и финансового директора, хотя она все-таки решила, что проверить ее стоит. Кимберли и детектив заняли те же места в гостиной, что и в день убийства. Рук отказался от обитого туалью кресла и устроился на кушетке рядом с миссис Старр. «Возможно, для того, чтобы не смотреть ей в лицо», — подумала Никки.

Изменения произошли не только с лицом Кимберли. Одежду из «Тэлботс»[45] сменило черное на бретелях платье «Эд Харди»[46] с картинкой в стиле татуировки: огромная красная роза и надпись «Моему любимому» на ленте. По крайней мере, вдова была в черном. Кимберли заговорила с Никки отрывисто и грубо, как будто та вломилась к ней в квартиру, чтобы испортить остаток дня:

— Ну? Вы говорили, что мне на что-то нужно посмотреть?

Хит старалась быть объективной. Она привыкла оценивать, а не осуждать людей. И по ее оценке выходило, что горе горем, но Кимберли Старр обращалась с полицией как с прислугой. Необходимо было как можно скорее поставить ее на место.

— Почему вы солгали мне относительно вашего местонахождения в момент убийства мужа, миссис Старр?

Распухшее лицо женщины все же могло выражать какие-то эмоции, и сейчас на нем появился страх. Никки Хит понравилось это зрелище.

— Что вы хотите сказать? Солгала? Зачем мне лгать?

— Об этом мы еще поговорим. Сначала я хочу узнать, где вы находились между тринадцатью и четырнадцатью часами, потому что в «Дино-Байтс» вас не было. Вы мне солгали.

— Я не лгала. Я была там.

— Вы оставили сына с няней и ушли. У меня есть свидетели. Может, мне допросить еще и няню?

— Нет. Это правда, я ушла.

— Куда вы ушли, миссис Старр? И я советую вам на этот раз говорить правду.

— Ну хорошо. Я была с мужчиной. Просто мне стыдно было тогда рассказывать вам.

— Значит, расскажите сейчас. Что значит — вы были с мужчиной?

— Боже, ну вы и сучка. Я была в постели с этим человеком, понятно? Довольны?

— Его имя?

— Вы шутите, что ли?

Лицо Никки, в отличие от лица Кимберли, вполне адекватно отражало все ее эмоции. По его выражению вдова поняла, что детектив говорит вполне серьезно.

— И не надо про Барри Гейбла, потому что он утверждает, что вы послали его подальше.

У Кимберли отвисла челюсть.

— Барри Гейбл. Помните мужчину, который набросился на вас на улице? Вы еще сказали детективу Каньеро, что он, наверное, хотел вырвать у вас сумку и что вы его в первый раз видите.

— Я была с любовником. Мой муж только что погиб. Как я могла сказать об этом?

— Надеюсь, сейчас вы преодолели свою застенчивость, Кимберли, так что расскажите мне об этом втором любовнике, чтобы я могла проверить ваше алиби. Вы ведь наверняка уже поняли, что я проверяю все.

Кимберли назвала ей имя врача — Кори ван Пелдт. Да, это правда, сказала она, и да, это тот самый врач, у которого она только что была. Хит заставила ее произнести фамилию по буквам и записала ее и номер телефона. Кимберли рассказала, что познакомилась с ним две недели назад, когда решила сходить к косметологу и узнать, не нужны ли ей какие-нибудь процедуры, и вдруг поняла: это то самое, что она искала всю жизнь. Хит была на сто процентов уверена, что «то самое» находилось в брюках доброго доктора и называлось «бумажник», но воздержалась от комментариев. Она молила небо о том, чтобы у Рука тоже хватило на это мозгов.

Воспользовавшись слабостью противника, Никки решила надавить еще сильнее. Ей нужно было продемонстрировать Кимберли фото, и она хотела удостовериться в том, что женщина не вздумает лгать или хотя бы разнервничается настолько, что не сможет как следует притворяться.

— Очень жаль, что мне теперь приходится дважды проверять каждое ваше слово и все, что с вами связано.

— Что вы имеете в виду?

— Это вы мне скажите, Лалдомина.

— Прошу прощения?

— Или Саманта?

— Эй, послушайте, вот только не надо начинать эту фигню!

— Ого, здорово! Чистый лонг-айлендский выговор. — Хит обернулась к Руку. — Видишь, что делает с людьми стресс? Настоящей леди как не бывало.

— Мое официальное имя — Кимберли Старр. Сменить имя — это не преступление.

— Проясните-ка для меня одну вещь: почему Саманта? Я представляю вас с натуральным цветом волос, и мне кажется, вам больше подошло бы имя Тиффани или Кристал.

— Вы, копы, постоянно цепляетесь к нам, девчонкам, только потому, что мы пытаемся заработать на жизнь как умеем. Каждый делает то, что может, ясно вам?

— Именно с этой целью я и пришла к вам сегодня: чтобы выяснить, кто сделал и что.

— Если вы считаете, что я убила своего мужа… Боже, не могу поверить, я это сказала… Тогда ответ: нет. — Она ждала реакции Никки, но та молчала.

«Пусть помучается», — подумала детектив.

— Мой муж тоже сменил имя, вам это известно? В восьмидесятых. Посетил семинар по брендингу и решил, что препятствие к успеху — его имя. Брюс Делэй.[47] Он подумал, что слова «строительство» и «задержка» — не лучшее сочетание для привлечения клиентов, поэтому стал подбирать себе фамилию, звучащую позитивно. Ну, знаете, что-то такое бодрое, вселяющее уверенность. Он составил список фамилий вроде «Чемпион» и «Вест». Потом выбрал «Стар»[48] и добавил еще одно «р», чтобы звучало не так фальшиво.

И снова, как вчера, когда они попали из роскошного вестибюля в офис-призрак, Хит увидела, как очередной фрагмент портрета Мэтью Старра дал трещину.

— А откуда взялось имя «Мэтью»?

— Социологическое исследование. Методом фокус-группы муж выяснил, какое имя вызывает наибольшее доверие у людей и одновременно подходит ему. Так что с того, что я тоже сменила имя? Подумаешь, невидаль! Кому какая, к черту, разница?

Детектив Хит решила, что эта тема пока исчерпана, и осталась довольна результатом — теперь предстоит проверить новое алиби. Хит вытащила свои снимки. Она начала раскладывать их на столе, попросив Кимберли не торопиться, но та остановила ее, указав на третью фотографию.

— Вот этот человек. Я его знаю. Это Мирик. Никки ощутила легкое нервное возбуждение, которое возникало, когда карточный домик вздрагивал, готовый упасть.

— Откуда вы его знаете?

— Он был букмекером Мэтта.

— Мирик — это имя или фамилия?

— Вы, я смотрю, сегодня прямо зациклены на именах.

— Кимберли, возможно, он убил вашего мужа.

— Я понятия не имею, что это, имя или фамилия. Просто Мирик. Вроде поляк. Точно не знаю.

Никки попросила ее взглянуть на остальные фотографии, но больше женщина никого не узнала.

— Итак, вы абсолютно уверены в том, что ваш муж делал ставки у этого человека.

— Ну да, а почему я не могу быть в этом уверена?

— Когда Ноа Пакстон смотрел на снимки, он не узнал этого мужчину. Если он платил по счетам, как он мог не знать его?

— Ноа? Он отказывался иметь с этим дело. Ему приходилось выдавать Мэтью наличные, но он притворялся, что ничего не происходит.

Кимберли сказала, что не знает ни адреса, ни телефона Мирика.

— Нет, я видела его только здесь — когда он заявлялся в квартиру; иногда он попадался нам в ресторане.

Детектив решила еще раз проверить письменный стол Старра и его ежедневник на предмет каких-нибудь секретных записей, а также перечень последних звонков в его «Блэкберри».

Однако имя, внешность и род занятий были неплохим началом. Складывая фотографии в конверт, она сказала Кимберли, что, по ее сведениям, той не было известно о пристрастии мужа к ставкам и азартным играм.

— Да ладно вам, жена всегда об этом знает. Точно так же, как я знала о его бабах. Знаете, сколько «Флагила»[49] мне пришлось съесть за последние шесть лет?

Никки это было совершенно безразлично. Однако она спросила, не помнит ли Кимберли имен кого-нибудь из любовниц мужа. Кимберли сказала, что в основном это были случайные связи, на несколько ночей, на уик-энд в казино, и она не знала имен этих женщин. Только одна связь была серьезной — с молодой женщиной из его фирмы, из отдела маркетинга. Они встречались полгода и расстались около трех лет назад, после чего девушка уволилась.

Кимберли назвала имя и адрес, который узнала из перехваченного любовного письма.

— Можете забрать себе эту писульку, если нужно. Я хранила ее только на тот случай, если бы он надумал со мной развестись, — чтобы взять его за яйца.

После чего Никки оставила вдову предаваться скорби. В вестибюле их с Руком ждали Тараканы. Оба были без пиджаков, рубашка Таррелла снова промокла насквозь.

— Придется тебе начинать носить майки, Таррелл, — подойдя, обратилась к нему Хит.

— А как насчет купить рубашку из Оксфорда?[50] — добавил Каньеро.

— Синтетика, которую ты носишь, становится совершенно прозрачной, когда вспотеешь.

— Это тебя возбуждает, да, Каньеро? — фыркнул Таррелл.

Напарник толкнул его локтем:

— Ты видишь меня насквозь.

Тараканы сообщили, что швейцар узнал на фотографиях того же мужчину, что и вдова.

— Нам пришлось вытягивать из него это чуть ли не клещами, — рассказывал Каньеро. — Он был очень обеспокоен тем, что Мирик пробрался в здание. Швейцар должен обязательно позвонить хозяину квартиры, прежде чем впустить кого-то. Парень сказал, что пошел отлить и, наверное, не заметил этого человека. Но зато видел, как тот выходил. — Швейцар описал Мирика как «тощего мужичка, похожего на хорька», который время от времени заходил к мистеру Старру; за последние две недели его визиты участились.

— У нас есть еще кое-что, — вступил Таррелл. — Вот этот джентльмен в день убийства заглядывал сюда вместе с хорьком. — Он нашел в конверте фото и протянул Хит. — Похоже, Мирик привел с собой вышибалу.

Разумеется, когда утром Никки просматривала запись, она сразу же насторожилась при виде этого хмурого парня. На нем была свободная рубашка, но Хит поняла, что он занимается бодибилдингом или, по крайней мере, полдня проводит в спортзале со штангой.

При других обстоятельствах она не обратила бы на него особого внимания и решила бы, что он зарабатывает на жизнь доставкой кондиционеров — по одному в каждой руке, если судить по его виду. Но служебный вход в «Гилфорд» находился совершенно в другом месте, и именно в этот день с балкона сбросили взрослого мужчину.

— Швейцар не знает имени этого парня? Каньеро снова заглянул в блокнот.

— Нет, зато сам придумал ему кличку. Железный Человек.

Пока в участке прочесывали базу в поисках информации о Мирике и неизвестном Железном Человеке, фотографии этой парочки были разосланы всем детективам и патрульным Нью-Йорка. Маленькой группе Хит было не под силу проверить всех известных букмекеров Манхэттена. Не помогало и то, что у них имелось фото Мирика и что он был местным, а не откуда-нибудь вроде Нью-Джерси. К тому же такой человек, как Мэтью Старр, вполне мог пользоваться услугами эксклюзивных букмекерских контор или Интернетом — скорее всего, так оно и было.

Однако, если он действительно переходил от отчаяния к ощущению собственной непобедимости, как утверждал Ноа Пакстон, существовала вероятность того, что он делал ставки на улице. Поэтому детективы разделились, чтобы сосредоточиться на двух участках и опросить известных букмекеров. «Тараканья тачка» покатила по Верхнему Вест-Сайду вокруг «Гилфорда», а Хит с Руком взяли на себя Мидтаун в окрестностях «Старр-Пойнт», от Центрального парка до Таймс-сквер.

— Изматывает ужасно, — заметил Рук после четвертой остановки.

Когда Хит показала жетон, человек, занимавшийся и приемом ставок, внезапно вспомнил, что не говорит по-английски. Он работал на более крупного букмекера, один из многих торговцев, остановившись возле лотка, которого можно было одновременно сделать ставку и съесть кебаб. Щурясь от едкого дыма, поднимавшегося над жаровней и пропитывавшего одежду, Хит и Рук ждали, пока торговец, морща лоб, всматривался в фотографии. В конце концов, он лишь пожал плечами.

— Добро пожаловать в мир полицейских, Рук. Это я называю «уличным гуглом». Мы — поисковая машина; именно так все у нас и делается.

Когда они ехали к следующей точке — магазину на 51-й, торговавшему электроникой со скидками и представлявшему собой прикрытие для букмекерской конторы, Рук заявил:

— Должен признаться — если бы неделю назад ты мне сказала, что я буду ходить по лоткам с шавермой в поисках букмекера Мэтью Старра, я бы ни за что не поверил.

— Это не соответствует твоему представлению о работе полицейских. В этом разница между тобой и мной. Ты пишешь статьи для журналов, твоя задача — продать образ. Моя задача — выяснить, что за ним скрывается. То, что я нахожу, часто меня разочаровывает, но я редко ошибаюсь. За каждой картинкой прячется подлинная история. Просто нужно захотеть заглянуть за кулисы.

— Ну конечно, только этот парень все равно был магнатом. Может, он и не из элиты, но, по крайней мере, Дональд Трамп[51] среди застройщиков.

— А мне всегда казалось, что Дональд Трамп и есть застройщик, — сказала Хит.

— А кто тогда Кимберли Старр? Тара Рид[52] с автозаправки? Если она такая уж несчастная бедная вдова, зачем выбрасывать десять кусков на все эти ужасы с лицом?

— Скорее всего, это оплачено деньгами Барри Гейбла.

— А может, это плата за постельные услуги от нового бойфренда-доктора — бартером, так сказать.

— Это я выясню, можешь не сомневаться. Но такая женщина, как Кимберли, не станет собирать купоны из супермаркета и есть лапшу быстрого приготовления. Она готовится к очередному сезону «Холостяка».[53]

— Наверное, съемки будут происходить на острове диктора Моро.[54]

Хит рассмеялась и мысленно выругала себя за это. Смех только раззадорил остряка.

— А может, это будет ремейк «Человека-слона».[55] — И он добавил с придыханием: — «Я не подозреваемая, я человеческое существо».

Вызов по рации поступил, когда они садились в машину после неудачи в магазине электроники. Тараканы засекли Мирика у тотализатора на Западной 72-й и следовали за ним. Просили подкрепление.

Хит прилепила на крышу мигалку и велела Руку пристегнуть ремень и держаться крепче. Он просиял и спросил — да-да, действительно спросил:

— А можно я включу сирену?

ГЛАВА ПЯТАЯ

В центре Манхэттена очень сложно устроить погоню на машине. Детектив Хит жала на акселератор, тормозила, ползла вперед, выворачивала руль до предела вправо, снова давила на газ — и через несколько метров опять приходилось тормозить. Лицо Никки было сосредоточено, взгляд метался от одного зеркала к другому, затем к тротуару, к пешеходному переходу.

Несмотря на большой водительский опыт и хорошую реакцию, она едва не задавила парня, который припарковал фургон и распахнул задние дверцы. В бесконечном потоке машин сирена и мигалка были абсолютно бесполезны. Пешеходы, конечно, шарахались в стороны, но проезжая часть была настолько плотно забита, что даже водителям, которые хотели бы пропустить полицию, просто некуда было деваться.

— Боже, ну, давай ты, шевелись! — орал Рук с пассажирского сиденья на очередного таксиста, застрявшего прямо перед ними. Он охрип от волнения, после каждого резкого торможения у него перехватывало дыхание от пережимавшего грудь ремня, и слова звучали отрывисто.

Хит сидела все с тем же видом — напряженным, но хладнокровным. В этом районе копам приходилось каждый день играть в такие игры — гонку с препятствиями в виде строительных заграждений, парковок, пробок, пешеходов, перебегающих на красный, идиотов, всяческих ублюдков и неосторожных водителей.

Никки знала, что перед Коламбус-серкл они встанут на 8-й авеню. Неожиданно удача улыбнулась ей: здоровенный «хаммер», тоже ехавший в сторону пригородов, перегородил встречную полосу на перекрестке с 55-й. Никки устремилась в просвет и резко свернула налево.

Воспользовавшись тем, что за «хаммером» было меньше машин, она рванула в сторону 10-й авеню под брань Рука и голос Каньеро, доносившийся из рации. Как и предполагала Никки, дело пошло лучше после того, как они повернули на 10-ю авеню. Обогнув несколько машин на перекрестке с Западной 57-й, она оказалась на Амстердам-авеню; здесь обочины были пошире, а посередине тянулась удобная аварийная полоса, которую некоторые водители даже уважали.

Никки нажала на газ и двинулась на север на несколько большей скорости, чем прежде, и как раз проехала мимо Линкольн-центра, когда с ней связался Таррелл. Он задержал Мирика. Каньеро преследовал второго подозреваемого, который бежал на запад по 72-й.

— Наверняка Железный Человек, — произнесла Хит; это были ее первые слова с того момента, когда на Таймс-сквер она велела Руку пристегнуться и держаться за ручку. Когда она неслась по 70-й к перекрестку Амстердам-авеню и Бродвея, из рации донесся голос запыхавшеюся Каньеро.

— Подозре… ваемый… бежит… на запад… догоняю… я на Бродвее…

— Он направляется к метро, — произнесла Хит, обращаясь скорее к себе самой, нежели к Руку.

— Переходит… — Послышался громкий гудок автомобиля, затем: — Подозреваемый переходит Бродвей… к метро… Никки взялась за рацию.

— Описание?

— Запоминай… здоровенный… белый… мужчина… красная рубаха, камуфляжные… штаны… черные ботинки…

Преследование осложнялось тем, что станция метро на перекрестке 72-й и Бродвея состояла из двух павильонов: старого каменного исторического здания на южной стороне и нового вестибюля из стекла и метаталла, расположенного через дорогу, на северной стороне.

Никки затормозила у старого здания.

Она знала, что тотализатор располагался посередине квартала на северной стороне 72-й, поэтому Железный Человек, скорее всего, должен был нырнуть в ближайший вход в метро — новый, а там сейчас находился Каньеро. Хит хотела отрезать путь беглецу на тот случай, если бы он попытался скрыться через южный вестибюль, пройдя по подземному переходу.

— Сиди в машине, не высовывайся! — бросила она через плечо Руку, выбираясь с водительского сиденья; жетон она повесила на шею. На станции метро было на десять градусов жарче, чем на улице, и когда Хит пробегала мимо автоматов по продаже карточек к турникетам, навстречу ей, словно из раскаленной печи, устремился воздушный поток, пропитанный вонью мусора.

Хит перепрыгнула через турникет — потная ладонь скользнула по стальной планке. Никки удалось сохранить равновесие, но она приземлилась на корточки и, подняв взгляд, обнаружила над собой могучего парня в красной рубахе и камуфляжных штанах, который как раз поднялся снизу по лестнице.

— Ни с места, полиция! — крикнула Хит. За спиной у него показался Каньеро. Окруженный громила бросился в сторону, намереваясь перепрыгнуть через турникет. Никки преградила ему путь, и он сдавил ее плечо стальными пальцами. Одной рукой она вцепилась противнику в запястье, чтобы разжать хватку, а другой рукой дернула его за предплечье и развернула спиной к себе, так, чтобы он не смог до нее дотянуться и нанести удар кулаком. Затем, взявшись за его ремень, ударила по ногам, и он тяжело рухнул на спину. Пока верзила не очухался, Хит оседлала его и рванула запястье на себя — ее тренер называл этот прием «перекладина». Пойманный беглец хотел было подняться, но едва не уткнулся носом в дуло пистолета Хит.

— Ну, давай, — сказала она.

Железный Человек опустил голову обратно на грязный пол, и все было кончено.

— Не очень эффектно прозвучало, — заметил Рук по пути в участок.

— Я велела тебе сидеть в машине. Почему ты никогда не ждешь меня в машине?

— Я подумал, что тебе может понадобиться помощь.

— От тебя? — фыркнула она. — А как же ушибленные ребра?

— Тебе на самом деле нужна помощь. Литературная. Ты арестовываешь здоровенного бугая и после этого не можешь сказать ничего лучшего, чем «Ну, давай»?

— А что здесь такого?

— Прошу прощения, детектив, но я несколько разочарован. Это же как недопетая песня. — Рук оглянулся на заднее сиденье, где развалился Железный Человек в наручниках, пялившийся на рекламу стриптиз-клуба на крыше такси. — Хотя тебе десять очков за то, что не сказала «Порадуй меня».[56]

— Если ты счастлив, Рук, значит, моя работа выполнена.

Полумрак комнаты наблюдения, где сидели Хит и двое ее подчиненных, прорезал луч света от флуоресцентной лампы, и на пороге появился Рук.

— Есть идея насчет того, кто написал «It's raining Men». Слушаешь? — спросил Каньеро.

После утреннего ареста у всех ощутимо поднялось настроение. Частично от прилива адреналина, частично от предчувствия того, что скоро дело будет раскрыто.

Представлялось весьма вероятным, что именно двое задержанных расправились с Мэтью Старром. Рук скрестил руки на груди и хитро подмигнул.

— Слушаю.

— Долли Партон.[57]

— О, — простонал Рук. — Я знал, что надо было заключить пари на деньги.

— Давай подсказку, — потребовал Таррелл.

— Пока живой.

— Мало, давай еще, — сказал Каньеро.

Рук явно наслаждался происходящим; он объявил с видом ведущего телешоу:

— Этот знаменитый автор — мужчина, и он каждый день выступает по телевидению.

— Эл Рокер![58] — крикнул Таррелл.

— Превосходная попытка. Нет.

— Пол Шаффер,[59] - сказала Хит.

Рук не смог скрыть удивления.

— Точно. Ты случайно догадалась или знала с самого начала?

— Твоя очередь гадать. — Никки ослепительно улыбнулась, но улыбка погасла так же быстро, как и появилась, — А теперь мой приз за правильный ответ. Ты сидишь здесь, пока я занимаюсь своей работой.

Детектив Хит, как обычно, держала двух подозреваемых в разных помещениях, чтобы они не могли договориться о показаниях и алиби. Сначала она решила допросить Мирика, букмекера, действительно походившего на хорька. Это был маленький человечек, ростом примерно метр шестьдесят, с тонкими бледными руками, как будто принадлежавшими Мистеру Картофельной Голове.[60] Она занялась им первым потому, что о нем было кое-что известно, и он являлся мозгом этой шайки — если у нее вообще был мозг.

— Мирик, — начала она, — польское имя, верно?

— Я американец польского происхождения, — заговорил задержанный с едва заметным акцентом. — Я приехал в эту страну в тысяча девятьсот восьмидесятом году после событий, которые мы называем Гданьской забастовкой на верфи.

— «Мы» — это вы и Лех Валенса?

— Верно. «Solidarnosc»,[61] знаете?

— Вам, Мирик, тогда было девять лет.

— Неважно, это у нас в крови, понимаете?

Прошло меньше минуты, а Никки уже раскусила этого парня. Трепло. Из тех, кто болтает и болтает, но в итоге не говорит ничего. Если позволить ему продолжать в том же духе, она просидит здесь несколько часов и выйдет с головной болью и безо всякой информации.

Поэтому Хит решила несколько подстегнуть его.

— Вам известно, за что вас задержали?

— Это вроде как на дороге — когда тебя останавливают за превышение скорости, и полицейский спрашивает, как быстро ты едешь? Сами знаете.

— Вас уже арестовывали прежде.

— Да, и не один раз. У вас там, наверное, список есть, да? — Он повернул свой длинный нос в сторону папки, лежавшей на металлическом столе перед Хит, затем поднял взгляд на женщину. Глазки у него были посажены так глубоко и так близко, что буквально собирались в кучку. Назвать этого урода хорьком означало сделать ему комплимент.

— Зачем вы приходили позавчера в «Гилфорд»?

— «Гилфорд», который на Западной Семьдесят седьмой? Милый домик. Дворец, да?

— Зачем вы туда приходили?

— А разве я туда приходил?

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В своей новой книге авторы бестселлера «Тайны нашего мозга», известные ученые-нейробиологи, рассказы...
Великая цепь.Цепь, каждое из звеньев которой – мир, живущий по собственным законам и не похожий на д...
«Магнолия. 12 дней» – первый по-настоящему реалистический, по-настоящему «российский» роман Анатолия...
В одном самом обычном селе на самой обычной улице в самом обычном доме проживает самая обычная на ви...
«День повелителя пираний»Монстры. Они бросаются на жертву и вмиг разрывают ее на кусочки. Их зубы во...
Когда-то лондонский свет отверг Джулиана Беллами – и теперь он мстит высшему обществу, с легкостью о...