Холодная песня прилива Хейнс Элизабет

Глава 16

От звонка мобильного у меня душа ушла в пятки. Номер я не узнала и не сразу решилась ответить.

— Алло?

— Дженевьева, это Джим Карлинг. Я на парковке, через две минуты подойду. Хорошо?

Я пошла открывать дверь рубки. Темно было, хоть глаз выколи, пришлось включить свет. Комок черного меха так и валялся на понтоне. Что-то надо сделать с трупиком кота — завернуть в какую-нибудь тряпку, в полотенце или в пакет положить.

Черная фигура ступила на понтон и двинулась к барже. Я узнала детектива, лишь когда он оказался возле сходней.

— Добрый вечер, — улыбнулся он.

— Вон там, — сказала я. — Посмотрите.

Он обернулся и глянул в ту сторону, куда я показывала.

— Ясно. Идите внутрь, я задержусь на минутку. Чайник поставите?

Я сделала так, как он велел. Наверное, он решил осмотреть тело, установить, как погиб Освальд, или в чем там полагается разбираться детективам. Такой был славный котяра, дружелюбный, как рука поднялась? Но ведь поднялась. Пэт видела прошлой ночью какого-то мужчину, а я сдуру вообразила, будто это Дилан. Но ведь Дилан, выходит, не мог оказаться тут в то время.

Чайник уже плевался, когда дверь рубки наконец отворилась и вошел Карлинг. Он был в джинсах, кедах, темной куртке-дождевике и выглядел моложе, чем в костюме. Первым делом он помыл руки над кухонной раковиной.

— Извините, что побеспокоила вас. Просто не знала, что делать, — сказала я, ставя на стол в столовой нише две чашки кофе.

— Ничего страшного. Я не был особо занят.

— Наверное, такая работа плохо сказывается на семейной жизни, — бестактно брякнула я и почувствовала, что краснею.

— Наверное, — только и сказал он в ответ.

Мы выпили кофе.

— Как это произошло? В смысле — с Освальдом?

— Трудно сказать, — ответил он. — В темноте не видно, есть ли у него раны. Вы уже сказали хозяевам?

Я покачала головой:

— Мне чудилось, будто на понтоне кто-то есть. Я побоялась выходить, вдруг они еще там.

— Кто — они?

Я вытаращилась на Карлинга:

— Ну, кто убил Освальда.

Он вздохнул, провел рукой по волосам:

— Видите ли, Дженевьева, у меня сложилось впечатление, что вы о многом умалчиваете. Я не сумею толком вам помочь, пока не узнаю, что происходит. Вы меня понимаете?

Я кивнула.

— Да ничего особенного не происходит, — сказала я. — Просто меня трясет с тех пор, как я наткнулась… ну, на тело.

— Кэнданс Смит, — произнес он.

— Что?

— Так ее зовут. Ее опознали.

— Она местная?

Карлинг покачал головой:

— Из Лондона. Пока еще не удалось выяснить, зачем она приехала сюда.

— Значит, она утонула?

— Причина смерти — утопление, однако на вскрытии обнаружилось ранение головы. Если бы она оставалась на берегу, то все равно умерла бы от перелома черепа.

Я отвернулась. Кэдди, красавица Кэдди, ее прелестное лицо разбито, опухло, залито грязной водой! Мне стало дурно при мысли о том, что с ней сталось, глаза наполнились слезами. Тыльной стороной ладони я утерла слезы и сделала глубокий вздох.

— Она разбила себе голову на понтоне? Споткнулась, упала?

Ему не пришлось отвечать на этот вопрос — все было ясно без слов.

В молчании я глотала слезы. Такая милая, так была добра ко мне. Больше я никогда ее не увижу.

— Мне страшно. Я боюсь оставаться одна.

— Не могу же я тут ночевать, — возразил он.

— О, конечно же нет. Надеюсь, вы не подумали…

— Не подумал о чем?

— Что я типа… не знаю… заманиваю вас.

На этот раз улыбка была теплой.

— Жалость какая! Я-то надеялся. Не важно, в любом случае я бы не смог остаться. Это не по правилам.

— У вас кто-нибудь есть? — спросила я, осмелев от его попытки заигрывать.

— Нет. А у вас?

— Никого. Только я да мое судно.

— Ладно. — Он сделал последний глоток. — Кота я завернул в старое полотенце, нашлось у меня в багажнике. Вы уже определились, что с ним делать?

— С утра пойду к хозяевам. То-то они горевать будут.

— Не знаю, может, лучше сказать им, что кот попал под машину?

— А сойдет? В смысле, он выглядит так, как будто его переехали?

— Вряд ли они станут так уж пристально разглядывать.

Меня затошнило.

— Кто мог сделать такое? Ну, правда. Какой ненормальный?

— Думаю, такой же ненормальный, как тот, кто разбил голову Кэнданс Смит.

Кровь снова бросилась мне в лицо. Я поглядела на свои руки — они дрожали.

— Послушайте, — продолжал он. — Я не могу заставить вас говорить. Но те, кто убил девушку, намеренно бросили ее в воду рядом с вашим судном. А теперь кто-то оставил вам еще одно весьма неприятное предупреждение. И вы действительно понятия не имеете, кто это может быть?

Он присматривался ко мне, изучал мое лицо. Каким-то образом я уже выдала себя, хотя ничего и не сказала. Чувствуя, как горят щеки, я неловко поднялась, отнесла свою чашку к раковине, вылила недопитый кофе. За моей спиной Карлинг издал вздох, довольно внятный стон разочарования.

Поднявшись, он передал мне свою чашку, и я так же молча приняла ее и ополоснула.

— Кэнданс Смит была стриптизершей. Она работала в лондонском ночном клубе «Баркли». Слышали когда-нибудь о таком?

Только бы не дрогнуть! Ни в коем случае я не стану говорить о «Баркли», уж никак не с Карлингом.

— Мне страшно, Джим! — сказала я.

— Знаю. — Он обхватил меня рукой за плечи.

Я обернулась и заглянула ему в лицо. Карлинг собирался сказать что-то еще, но передумал. Стоял он почти вплотную ко мне. Я могла бы и отодвинуться, но было приятно ощущать его так близко. От него исходило тепло.

— Не надо бояться, — произнес он так тихо, что я едва расслышала.

Он придвинулся еще ближе и поцеловал меня. Хоть мы и стояли чуть ли не в обнимку, поцелуй застал меня врасплох. Сперва легкий, очень нежный, а потом Карлинг прижал меня к раковине и его поцелуй сделался сильным и требовательным. Надо его оттолкнуть, напоминала я самой себе, но чувствовала, что мне с ним хорошо и я ни в коем случае не стану его отталкивать, наоборот, — поцелую в ответ так же крепко, а может быть, и крепче.

Когда, задыхаясь, мы отпустили друг друга, я шепнула «извини», словно это я набросилась на него. Словно это с самого начала была моя затея.

— Я не смогу тебе помочь, — тихо сказал он, — пока ты не расскажешь мне все.

— Не могу, — сказала я. — Просто не могу.

— Что ж. — Он отступил на шаг. — Уже поздно, — сказал он.

— Знаю. Извини.

Но его словно магнитом притянуло ко мне, и он вновь меня поцеловал, обняв еще крепче, зарываясь пальцами в мои волосы. Я почувствовала его эрекцию.

«Он все-таки останется? У нас будет секс? На это ты рассчитывала?» — вихрем проносилось у меня в голове, а Карлинг уже отстранился от меня, теперь уж по-настоящему. Отступил на шаг, в столовую нишу.

— Черт, — пробормотал он. — Извини.

— Не за что извиняться, Джим, — ответила я, чуть не засмеявшись при виде гримасы на его лице. Чего ради мы вздумали обжиматься, словно парочка юнцов?

— Я пойду, — сказал он.

— Конечно, — ответила я.

— Хочешь, чтобы я остался?

Я призадумалась. Вспомнила Дилана, и сердце больно забилось: последний, кого я целовала. Последний, с кем я переспала. Пять месяцев я ждала, а теперь уже ясно, что он и думать забыл обо мне. Не интересуется мною больше, а может, и с самого начала не очень-то интересовался.

— Послушай, — заговорил он, — я боюсь сделать тебе хуже. Давай я побуду тут, пока ты не уснешь?

Мне это показалось удачным компромиссом: по крайней мере, пока он тут, я в безопасности.

— Да, — сказала я. — Будь так добр.

Он проводил меня в спальную каюту. Скинув джинсы, я быстро забралась в постель. Он подоткнул мне одеяло и присел у моих ног.

— Приляг, если хочешь, — пригласила я.

— Как бы не заснуть, — откликнулся он и все же устроился рядом.

Мы лежали бок о бок и смотрели в световой люк. Он держал меня за руку, я чувствовала, как у него под кожей разливается напряжение.

— Ты уснешь, и я пойду. С тобой все будет в порядке. Завтра позвоню. Договорились?

— Да, — прошептала я.

Тучи рассеялись, ночное небо повисло над нами черным ковром, немногочисленные звездочки — булавочными уколами света. Я прикрыла глаза, опасаясь увидеть в черном проеме люка лицо или чью-то фигуру. Вопреки всем страхам, мною овладевал сон. Я чувствовала рядом присутствие Карлинга, его тепло. Хотелось прижаться к нему, обхватить его рукой поперек живота, чтобы он не смог ускользнуть незаметно.

— Правильно сделала, что позвонила, — сказал он.

— Я боялась, ты рассердишься. Вернее, я ни о чем таком не думала, просто поняла, что хочу тебя видеть. Я знала, с тобой мне будет лучше.

— Не могу поверить, что поцеловал тебя.

— Я тоже не могу поверить.

— Все это время я только и думал, как бы тебя поцеловать.

— Правда?

— Послушай…

— Что?

— Ты ведь понимаешь, что этого сейчас быть не может? Пока идет расследование и все такое.

— А что, полицейские никогда не поддаются соблазну? Не попадают в сомнительные ситуации со свидетелями?

Он рассмеялся.

— Я — нет, — сказал он, поглаживая кончиками пальцев мою руку. Так нежно, так успокоительно.

— Ты мне нравишься, — пробормотала я.

— И ты мне.

Мы замолчали, и я подумала: если буду лежать тихо-тихо, он, может быть, уснет и, когда я проснусь, все еще будет здесь, а снаружи уже белый день.

Но вышло не по-моему: я уснула, а пока спала, он уже ушел.

Глава 17

Гостей, как выяснилось, было всего пятеро, но, кроме них, в доме крутились курьеры, доставлявшие заказанные блюда, официанты, телохранители гостей, несколько мужчин, составлявших свиту Фица, Грэй, Никс, Дилан и я.

Перед танцем я переоделась в ванной первого этажа. Дилан прихватил диск с моей любимой музыкой, еще несколько про запас и включил музыкальную систему Фица.

Для этого выступления я приобрела костюм, впрочем костюм стриптизерши сводится к нижнему белью и топу, который можно легко скинуть во время танца. Главная статья расхода — туфли: две сотни фунтов за пару сандалий с ремешками, обвивавшими ногу почти до колена. Двенадцатисантиметровые каблуки. И чтобы пряжки не цеплялись друг за друга, когда я скрещиваю щиколотки, — это главное.

Дилан позвал меня. Даже в таком наряде он не удостоил меня лишним взглядом.

— Твой выход, — сказал он.

Первый танец прошел удачно. Я танцевала под мой любимый трек, тот самый, который ставила и на прослушивании, — «Причина развода».

Для начала я с силой раскрутилась вокруг шеста и воспользовалась шансом оглядеть мужчин, рассевшихся по диванам и стульям. Все роскошно одеты, все, в том числе и Фиц, успели немного выпить, но еще отнюдь не пьяны, так что надо здорово постараться, чтобы привлечь их внимание. Под мой танец они продолжали болтать и пересмеиваться, но не прошло и десяти секунд, как я полностью завладела их вниманием: вертикальные, вниз головой, шпагаты, вращения, когда волосы развевались с такой скоростью, что даже зрителей, должно быть, обдувало ветерком. Фиц смотрел на меня и поглядывал на гостей, то на меня, то на гостей, я никак не могла толком прочесть, что написано у него на лице. Вероятно, одобрение. Возбуждение? С Фицем никогда ничего не поймешь.

Наутро я поднялась на «Тетушку Джин» к Малькольму и Джози, но их не было, люк заперт на замок. На палубе «Крашеной леди» с чем-то возился Лайм. Он помахал мне рукой, и я перешла по понтону ближе к нему.

— Добро утречко, — сказал он.

— Как жизнь?

Он ткнул зажатой в пальцах отверткой в сторону офиса. К стене здания прилегала лестница.

— Свет опять погас. Морин отправилась ругаться с Кэмом.

— Опять погас? Почему?

— Кто-то перерезал кабель. Морин говорит, пусть Кэм установит на парковке ворота с электронным замком и запирает их на ночь. Вечером хочет созвать всех на собрание. К тебе еще не заглядывала?

Я покачала головой:

— Вчера я ее видела, она уже тогда ссорилась с Кэмом. Лайм, а Малькольма и Джози ты не видел?

— Они с полчаса назад отправились в супермаркет.

— А, спасибо.

Как сказать им про Освальда? Я засунула его в матерчатую сумку для покупок, прямо в полотенце, которым обернул его Карлинг, и занесла в рубку, чтоб не промок, если вдруг пойдет дождь. Его же надо похоронить. Где? В зеленой зоне? На участке Роджера и Салли? Боже, до чего ж все это хреново!

А еще Карлинг. Он задал вопрос о «Баркли», а я солгала. Они выяснили, где работала Кэдди. Значит, очень скоро он узнает, что и я выступала в том же клубе, что мы дружили. Господи, почему нет Дилана, когда он мне так нужен! Почему не отвечает на звонки? И снова — Карлинг. Как мы лежали с ним рядом. Задним числом я отчего-то смутилась. Если мы встретимся снова, я не смогу глядеть ему в глаза.

— А что Кэм сказал насчет ворот? — спросила я.

Лайм рассмеялся:

— Ты же знаешь Морин. По-хорошему она просить не умеет.

Я вернулась к себе, разложила на обеденном столе чертежи и заметки. Если я решу сделать ванную, придется уменьшить кладовую на носу. Начинать надо с оранжереи и раздвижной крыши. Вроде бы простая затея, но осуществить ее будет сложновато.

Я позвонила в местную фирму и попыталась объяснить, что мне требуется. Я уже пробовала обращаться в разные компании, и никто не брался, а в одном месте мне так и заявили, что я ничего в этом не смыслю и оставила бы я лодку в покое, жила бы, как все, на берегу. Местные специалисты по остеклению гораздо приветливее. На звонок ответил парень по имени Кев, пообещал наведаться ко мне и все посмотреть.

Придется мне снова доставать пилу и дуговую сварку, резать отверстие в крыше каюты. Я тренировалась на световых люках, но каждый раз нервничала. Однако явившийся часом позже Кев оказался еще любезнее, чем я ожидала: он предложил не только изготовить раздвижную крышу, но и помочь с установкой. Ему довелось потрудиться на отцовском судне, и, просмотрев мои чертежи и статью, которую я вырезала из журнала «Уотервейз уорлд», он решил, что справится. У него на складе нашлись даже рельсы, по которым будет скользить раздвижная часть крыши.

И я загорелась:

— Если заказать все прямо сейчас, когда мы сможем ее установить?

— Недель шесть будут делать, а то и меньше, — прикинул Кев. — Как сделают, выберем погожий денек и я помогу с крышей.

Когда имеется план, жить веселее. Я выписала чек, и в тот самый момент, как я помахала рукой вслед Кену, вновь выглянуло солнышко.

А вскоре вернулись Малькольм и Джози.

Я поднялась на борт «Джин из Скэрисбрика», постучала. Снизу донесся вопль — то ли «иди сюда», то ли «пшла прочь». Так или иначе, я откинула крышку люка и спустилась на три ступеньки, в каюту.

Джози была в камбузе, разбирала покупки.

— Плохие новости, — предупредила я.

Она обернулась ко мне, лицо ее дрогнуло.

— Освальд?

Я кивнула и поспешила обнять ее — Джози сразу же заплакала:

— Я так и знала, так и знала, что с ним что-то случилось. Я говорила Малькольму, я ему сказала…

Малькольм вынырнул из каюты:

— Что происходит?

Я глянула на него поверх плеча Джози:

— Я нашла Освальда.

— Ах черт! Погиб бедолага? Я так и думал: он всегда возвращался к ночи. Попал под машину? Эти сволочи гоняют и смотреть не смотрят.

Я не стала спорить. Надо было рассказать им, что случилось на самом деле, но я боялась, что во всем обвинят меня. Это я навлекла беду на марину.

— Где он? — шепнула Джози.

Малькольм подошел и обнял ее, погладил по спине широкими костлявыми ладонями.

— Я отнесла его к себе в рубку, — сказала я. — Завернула его.

Малькольм кивнул:

— Пошли, я заберу его.

— Хочешь, я побуду с тобой? — предложила я Джози.

Она покачала головой.

— Дай мне минуту, — сказала она. Плечи ее тряслись. — Побуду минутку одна. Иди-иди с Мальком.

Мы поднялись в рубку, я показала Малькольму аккуратно свернутую матерчатую сумку. Он спросил меня:

— Ты что-то еще хотела сказать?

Солнечный луч ударил мне в затылок. На миг стало почти жарко.

— Он не под машину попал, — сказала я. — Малькольм, это так ужасно!

— Понятно, — ответил он. — Джози мы ничего не скажем.

— Ясное дело.

— Что произошло?

— Прошлой ночью я услышала какой-то звук, — сказала я. — Стук или удар. Вышла посмотреть: Освальд лежал на понтоне.

— Ты никого не видела?

Я покачала головой:

— Оказывается, кабель опять перерезали. Лайм говорил мне, что Кэм с утра пытался его починить.

— Да, Морин прожужжала мне все уши, когда я встретил ее в магазине. Можно подумать, это сразу решит все проблемы.

Он поднял сверток так осторожно, словно Освальд все еще был жив.

— Помочь? В смысле — копать?

Он улыбнулся:

— Нет, я сам, попозже. Справимся.

И он ушел, оставив меня в одиночестве на палубе, забрав с собой кота.

Мне было ужасно больно за них. И Малькольм так добр ко мне, а ведь это я во всем виновата.

В итоге я заработала без малого пять тысяч фунтов за один вечер у Фица. Поработать пришлось на совесть, я сбилась со счета, сколько раз я станцевала у шеста и потом на коленях у каждого из гостей. Оправдала чаевые.

К трем большинство гостей разошлись. Остался только один — в костюме, сшитом на заказ, шелковая сорочка с открытым воротом, на запястье «Блинг». Набит деньгами. Я болтала с этим чуваком, смеялась его дурацким шуткам. Звали его Кенни. Память у меня паршивая, однако на основной работе я приспособилась через слово обращаться к собеседнику по имени, пока не закрепится. Мне самой такая манера казалась странноватой, но мужчины отнюдь не возражали. Они млеют, когда слышат собственное имя.

Флирт шел заведенным порядком. Те же реплики, вариации которых я слышала по выходным в клубе.