Блиндажные крысы Пучков Лев
— Не вопрос, — инженер сдернул с плеча мешок и принялся в нем копаться.
— А если вдруг не получился выйти из последнего колодца? — усомнился Юра. — Это что ж, получается, мы себя сами заживо замуруем?
— Тихо… — Степа предостерегающе поднял палец и все прислушались.
Где-то позади слышалось негромкое шлепанье: за нами кто-то шел. Учитывая тот факт, что обнаружившая нас группа сразу следом не сунулась, можно было предположить, что она дождалась подкрепления и теперь за нами топает весьма внушительный отряд.
— А ну, все — в трубу, спорить будем дома, — буркнул Степа и кивнул инженеру. — Работай, я прикрою, если что.
Пройдя по трубе до первого колодца, мы остановились. Колодец был выполнен в выноске (короткое боковое ответвление): Юра сказал, что даже если инженер переборщит с зарядом, тут мы в гарантированной безопасности. Мы укрылись в выноске, и через минуту к нам присоединились Степа с инженером.
— Ага, вижу, вы сами умные, — похвалил нас инженер. — Забыл сказать, чтоб сховались на всякий пожарный…
В этот момент позади рвануло. Взрыв получился глуховатым и не особенно громким, но по трубе мимо выноски пронесся мощный поток воздуха, и, как мне послышалось, что-то увесисто просвистело.
— Все, закупорились, — удовлетворенно пробурчал Степа. — Теперь можно спокойно топать к последнему колодцу и строить планы на ближайшее будущее.
Труба в самом деле была длиннющей, пока добрались до последнего колодца, я успел основательно пропотеть. Здесь было значительно теплее, чем на поверхности, и, как мне показалось, не хватало кислорода: воздух был спертым, чтобы насытить легкие, приходилось учащенно дышать.
Последние несколько десятков метров было некоторое понижение, и мы шли по пояс в затхлой вонючей воде — я уже подумал, что сейчас придется плыть. К счастью, обошлось без этого: вскоре лучи наших фонарей уперлись в глиняный пласт, и мы наконец-то добрались до последней выноски с колодцем.
Задачи уточняли по Гениной карте. Карандаши и ручки, как я понял, были безвозвратно утрачены в ходе выдвижения: мы с инженером держали карту под самым сводом, чтоб ненароком не намочить, а Степа «нарезал делянки» острием своего боевого ножа.
Для начала уточнили, где мы находимся, — Гена показал на карте. Получалось, что точка выхода у нас будет меньше чем в сотне метров за ближним рубежом блокирования.
— Вот это нехорошо, — огорчился Юра. — Слишком близко.
— Согласен, — кивнул Степа. — Вызовем бригаду, чтоб проложили еще пару сотен метров?
— Ценная мысль, — хмыкнул инженер.
Коллеги шутили: пусть не смешно и натужно, но вот вам факт — эта незамысловатая шутка слегка подняла мне настроение.
Значит, не все потеряно. Мы живы, продолжаем бороться, и еще неизвестно, как в итоге все сложится, так что рано опускать руки и доставать последний патрон.
Степа уточнил, нет ли поблизости от точки выхода «рабочих» троп, ведущих в сторону дальнего рубежа. Гена сказал, что троп тут полно и сыпанул названиями маршрутов, по которым у них тут ходят группы. Степа его остановил — нам нужна одна, но поближе и потолще. Еще неплохо было бы определиться по неровностям. Гена взял у него нож и стал показывать на карте, где что находится.
Плотно поработав с картой и уточнив все интересующие нас детали, Юра со Степой заметно приободрились и даже повеселели. На мой взгляд, это была явная девиация. Мы были намертво закупорены в бетонной трубе, стояли по пояс в вонючей воде, а наверху целая группировка знала, что мы находимся где-то рядом. Там, наверху, сотни людей только и выжидали того момента, когда мы себя обнаружим. Ну и где здесь хоть один повод для веселья?
— Слушайте внимательно, повторять не буду, — Степа наконец-то перешел к непосредственной постановке задач. — После взрыва выходим двумя группами. Я, инженер и Юра выдвигаемся вот сюда (он показал на карте), к штабному резерву, за «броней». Без «брони» нам не уйти, так что других вариантов нет. Остальные работают наживкой. Старший группы — Алекс. Гена, ты ведешь группу строго по тропе и слушаешь Алекса. Ты понял?
— Понял.
— Гут. Юннаты, идете строго в затылок за Геной, Алекс в замыкании. Слушать его как маму. Скажет есть землю: есть и не спрашивать зачем. Вы поняли?
— Поняли, — кивнул один из пленников — очевидно, старший в паре. — Мы, в общем-то, уже ужинали, но… Мы будем слушать.
— Гут. После взрыва сюда сбежится вся группировка. Но у вас будет фора: вы побежите по тропе, а вся толпа будет топать по полю. А это значительная разница в скорости. Вот тут масса небольших овражков и две балки, и это нас очень здорово выручает. Обычная техника по прямой не пройдет, придется выписывать неслабого крюка, а «броня» выпадает: одну «броню» мы заберем, вторую положим. Спартак?
— Десять секунд, — кивнул инженер. — Мне надо будет только нырнуть «в трюм», восстанавливать будут минимум пару часов.
— Гут. Алекс, прибор заберем мы, так что сразу после «выброса» вас будет сопровождать «воздух». Бояться не надо, до границы зоны контроля долбить по вам не станут ни с воздуха, ни с земли. Ну, разве что, над головами пальнут для острастки. Так что ваша задача: намотать на себя всю группировку, отвлечь всех от нас и продержаться десять-пятнадцать минут. За это время мы постараемся управиться и подберем вас.
— Где кончается зона контроля? — уточнил я.
— БМП,[14] — Степа пожал плечами. — Но не ближе дальнего рубежа, это сто пудов.
— Приборы, фонари…
— Никаких приборов, — Степа покачал головой и хмыкнул. — Будет светло, гарантирую. Еще вопросы?
— А ес-сли вы не ус-спеете уп-правиться? — спросил младший пленник.
— Тогда мы все умрем, — простецки ответил Степа. — Только мы почти сразу, а вы значительно позже: вас будут пытать и долго допрашивать. Еще вопросы?
Вопросов больше не было.
— Ну все, отходим. Спартак, займись люком.
Инженер занялся люком, а мы отошли по трубе на почтительное удаление. Через несколько минут инженер присоединился к нам и стал загибать пальцы. На счете семь раздался взрыв.
— Неплохая цифра, — суеверно отметил Юра, поспешно направляясь вслед за Степой и Спартаком к последнему колодцу. — Алекс, смотри, детей не обижай. Удачи…
Я предполагал, что при «выбросе» возникнет небольшая пауза, вызванная эффектом неожиданности и всеобщим замешательством, и у нас будет время, чтобы осмотреться, оценить обстановку и спокойно добраться до тропинки.
Я не угадал. Выбравшись на поверхность, мы увидели, что от ближнего рубежа к нам топает немаленькая такая массовка, фонарей этак в двадцать. Топает вроде бы неспешно, но неотвратимо, разноголосо переговариваясь и обсуждая тему свежего взрыва. Кроме того, в нашу сторону были повернуты два прожектора, которые хищно шарили лучами в опасной близости от нас.
Наших товарищей видно не было: то ли они залегли где-то неподалеку, пережидая оживление, то ли успели убраться достаточно далеко, в общем, мы никого не видели, кроме вот этой массовки с фонарями.
Несколько секунд мы впитывали обстановку, затем Гена истеричным шепотом скомандовал:
— Валим отсюда!
… и мы во всю прыть побежали к заветной тропе.
Вот тут я как командир дал маху. Надо было поправить Гену и скомандовать «шагом» — бойцы от рубежа шли к нам шагом и правильно делали. За ту неполную стометровку, что мы добирались до тропы, пленники раз десять упали, основательно расшиблись и выдохлись так, что еле волочили ноги. Я сам дважды упал и постоянно спотыкался, а для пленников ситуация усугублялась закономерным выбросом гормонов, к которому они оказались не готовы. У них не гнулись ноги, они задыхались и чуть ли ни плакали. Очень знакомое состояние!
Сообразив, наконец, что если мы будет продолжать в том же темпе, то нам придется их тащить, я дал команду «шагом».
— Какой, на хрен, «шагом»?! — возмутился легконогий Гена, бежавший впереди. — Бегом, бегом, бегом — сейчас уже выйдем!
— Шагом, я сказал! — повторил я. — Иначе потащишь обоих.
Гена застонал от отчаяния, но темп все-таки сбавил, высказавшись при этом по существу вопроса:
— Б…, понарожают рахитов, и е…сь потом с ними! Лучше бы вас ЭТИ до нас взяли, никаких проблем бы сейчас не было…
К тому моменту, когда мы добрались до тропы, нас обнаружили буквально все, кто только мог.
Рассказываю обстановку. Прожектора держали нас в фокусе, «вертушки» барражировали чуть ли ни над нашими головами, от ближнего рубежа за нами двигалась вопящая и улюлюкающая толпа, фонарей, наверное, в сотню.
Степа угадал: было светло. Группировка вывесила в небе над нами, наверное, весь свой запас «светильников».
Был момент, когда я подумал: ну все, конец, сейчас догонят и схватят. Однако мы благополучно добрались до тропы, пленники на ходу немного отдышались и пришли в себя, и мы неспешной трусцой припустили вслед за Геной.
Тропа нас выручила. Или Гена на тропе выручил? В общем, Гена вел нас по тропе, как матерый лоцман ведет судно среди рифов и отмелей: наши преследователи, обуянные охотничьим азартом, тоже пробовали бежать и регулярно падали — позади часто слышались вопли и проклятия. А поскольку тропу как-то забыли пометить люминесцентной краской, кроме Гены ее никто не видел (я, например, ее точно не видел, просто бежал след в след за предпоследним в группе), мы двигались раза в три быстрее тех, кто следовал за нами по полю и постепенно отдалялись от них.
Минут через пять мы вошли в ритм и я почти успокоился, несмотря на громкий рокот близко летевших «вертушек». Отстающая армада меня уже не волновала, и единственное, что напрягало: мы потихоньку приближались к дальнему рубежу. Если наши не успеют, вскоре нам навстречу вывалится такая же армада, что ковыляет сейчас сзади.
Еще минут через пять позади нас послышался гул мотора.
Оглянувшись, я увидел, что от ближнего рубежа к нам, наискосок через поле, движется какой-то транспорт с тремя фарами.
Других вариантов не было: через оставленные позади овражки мог переехать только БТР.
В этот раз обошлось без приступа малодушия, была просто оценка ситуации: если это не наши — нам конец.
Спустя минуту БТР догнал нас и резко притормозил.
— Эй, «приманки» — бегом на броню! — раздался Степин голос.
— Вы сделали это! — не сдержавшись, радостно заорал Гена.
— Не ори, — поправил Степа. — Рано радоваться. Бегом на броню, нельзя стоять…
Я горжусь отечественной военной техникой.
Да, говорят, что в последнее время наша оборонка окончательно скурвилась и производит черт знает что, но все, что сделано в Совке, — сделано на совесть и с умом.
Доводилось ли вам мчаться в ночной тьме на БТР через дикую равнину, переполосованную рытвинами, ложбинами и прочими буедобинами и колдораками? Если нет, то вы очень много потеряли. Потому что это можно без всяких скидок назвать квинтэссенцией первобытного драйва и жизненного тонуса. Я не мог справиться с эмоциями, в голос выл от восторга, и никто из коллег меня не поправил: очевидно, сами испытывали примерно те же чувства.
Черной птицей перемахнув поле, мы вылетели на шоссе, развернулись и помчались в сторону города. Вертолетная пара неотступно следовала за нами — увы, БТР не мог развить такую скорость, чтобы потягаться с «ночными охотниками». Спартак рулил, Юра сидел за пулеметами, Степа разговаривал по телефону с нашими эвакуаторами, уточнял задачи. Остальные, вцепившись кто во что мог, тряслись на броне и ждали команды «к машине!».
Отговорив с «эвакуаторами», Степа уточнил задачи: раньше границы зоны контроля атаковать нас не будут, разве что попугают слегка, но надо быть в готовности в любой момент спрыгнуть с брони и разбежаться в разные стороны. Граница, предположительно, за Павловской эстакадой: за ней начинается собственно пригород, дальше работать с воздуха очень неудобно, так что там будет последний «блок». Дальше нас просто не выпустят.
Впереди были видны сполохи проблесковых маяков и свет множества фар — специально для нас добрые люди в форме устроили первый «блок».
Я не понимал, зачем нам к эстакаде, тем более, если там все перекрыто. Не проще ли свернуть на ближайший проселок, махнуть до темнеющего невдалеке леса и там разбежаться?
— Нам нужно к эстакаде, — упрямо заявил Степа. — Доберемся — выживем…
Мы стремительно приближались к «блоку» на шоссе: уже были видны очертания нескольких машин и силуэты людей на обочинах, кто-то орал в мегафон, но рокот «вертушек» глушил слова, слышно было только «стой» «огонь» и «первый». Далеко позади нас тоже были видны огни, очевидно, за нами по шоссе двигалась колонна.
— Борт «полета первый», приказываю остановиться! — я чуть с брони не свалился — громогласный призыв зазвучал прямо с неба, перекрывая «рокот винтов». — Сопротивление бессмысленно, есть команда работать «на поражение»! Борт «полета первый», ты меня понял, нет?
— Я тебя понял! — крикнул в небо Степа, и, посунувшись в люк, озадачил пулеметчика Юру. — А ну, сделай нам «пошли все в ж…», и «разделительную полосу»!
Когда до «блока» оставалось не более ста метров, Юра дал предупредительную очередь поверх голов. От «блока» тотчас же побежали во все стороны люди, после этого Юра влупил сразу из двух пулеметов точно по «сплошной», и мы пулей просвистели дальше, с легкостью расшвыривая покореженные машины.
— Ту-ту-ту! Ту-ту-ту! Ту-ту-тухх! — небо озлилось на нас и сыпануло спереди по курсу из вертолетных пушек.
Было неприятно, но предсказуемо: Степа предупреждал, что будут стращать.
— «Полста первый»! Вы чё творите, идиоты?! — гневно неслось с небес. — За сто метров до эстакады — огонь на поражение!!! «Полста первый», вынь вафли из ушей, ты меня слышишь? Не остановитесь — сдохнете!!!
Впереди маячила эстакада. Шоссе было перекрыто: на нем не было ни одной транспортной единицы, кроме нашего БТР. За эстакадой, с той стороны, был «блок», очевидно тот самый, последний: блики проблесковых маячков и изрядное скопление фар, гораздо больше, чем на первом «блоке».
Когда до эстакады осталось метров пятьсот, вертушки заложили вираж и пошли на боевой разворот.
— Приготовились! — крикнул Степа. — Пушками не обойдется, сейчас ракетой угостят! По команде — все с брони, и бегом под эстакаду! Спартак, сбавил скорость, ноги на руль!
БТР сбавил скорость, из водительского люка показалась голова инженера.
Сзади неумолимо приближались «вертушки». Когда злой самурай опять начал рубить ветер своей огромной катаной, а до эстакады осталось метров сто, Степа скомандовал:
— К машине!!! — И мы все разом сыпанули с брони, как сухой горох из разбившейся банки, и бросились в разные стороны от дороги.
В этот момент раздалось яростное шипение: словно сто тысяч кобр разом выпрыгнули перед нами в атакующей стойке, и тут же, с миллисекундной задержкой, на продолжавший катиться к эстакаде БТР обрушилась кара небес.
— БУ-БУXXX!!!
Взрыв был оглушительным и звонким, на какое-то время я оглох и потерял ориентацию. Земля под ногами подпрыгнула и вернулась на место, в следующее мгновение я заметил, что со всех ног бегу под эстакаду, оскальзываясь на галечной круче, и… внимание… волоку за собой одного из наших пленников!
Второго пленника толкал перед собой Юра, замыкал шествие Степа, а Спартак с Геной просто очень быстро съехали на заднице вниз и оказались под эстакадой раньше нас.
Я не совсем понимал, что мы тут забыли, под эстакадой.
«Вертушки» заходили на второй разворот, наверное, чтобы долбануть под эстакаду из пушек, с той стороны, сверху, бесновался в сполохах мигалок и мегафонных воплях многочисленный «блок» — на фига мы сюда залезли, здесь что, магическая пентаграмма, в которой нас никто не тронет?!
— Свет! — скомандовал Степа.
Юра посветил фонарем: вокруг первой опоры было несколько чугунных люков, на вид вполне обычных. По указанию Степы мы со Спартаком открыли один из этих люков и в порядке живой очереди, шустрыми крысами скользнули в неглубокий колодец.
Последним спустился Степа и закрыл за собой люк. И тотчас же сверху послышалось:
— Ту-ту-ту! Ту-ту-ту! Ту-ту-ту!
Мы были в небольшой камере, сплошь из стали — при взрывах снаружи, стенки ее гулко вибрировали и солидно гудели, очевидно, металл был достаточно толстым.
Не обращая внимания на вертолетные забавы, Степа сделал странный жест: достал свой боевой нож, надрезал куртку на левом плече и… приложил плечо к одной из стенок камеры.
Справа от него тотчас же разверзлось круглое отверстие диаметром метра в полтора и послышалось тихое шипение, как будто из пробитой шины выходил воздух.
— Шевелись! — скомандовал Степа, и мы все поспешно зашли в квадратное помещение, примерно четыре на четыре, с низким потолком и единственным тусклым плафоном по центру.
Из стены тотчас же с тихим жужжанием выползла панель с клавиатурой, двумя окулярами и небольшой круглой выемкой. Степа нажал пару клавиш, и вход с тем же шипением загерметизировался.
— Идентификация, — прозвучал из панели металлический голос. — Отсчет.
На панели засветились убывающие цифры: 20, 19, 18… а из противоположных углов, под потолком, выкатились два шестиствольных пулемета на шарнирных консолях.
Ничего себе, новости…
Степа бодро отстучал на клавиатуре длинный код — как минимум десятизначный, и отработанным движением словно всю жизнь только этим занимался, приблизил глаза к окулярам, одновременно вставив в выемку на панели большой палец правой руки.
Палец дернулся — Степа вынул его из выемки и совсем по-детски принялся сосать. Чудо произошло не сразу — некоторое время после этого отсчет продолжался.
…9, 8, 7, 6, 5… — счет на панели остановился.
— Паладин триста двадцать семь, — констатировал металлический голос. — Добро пожаловать. Система функционирует стабильно.
Пулеметы уехали в свои ниши, Степа нажал пару клавиш — в противоположной от входа стене со знакомым шипением разверзлось отверстие.
— Вперед, по тоннелю, — скомандовал Степа.
— А мертвая зона у них есть? — Юра ткнул пальцем в угол, очевидно, имею в виду пулеметы.
— Десять сантиметров у стены под консолью, — сообщил Степа. — В принципе, если превратиться в крысу, — можно отсидеться. Все, пошли, не задерживаемся.
Прогулявшись по длиннющему тоннелю, экономно подсвеченному тусклыми плафонами, мы выбрались на поверхность вдали от эстакады, и тут же были подобраны нашими «эвакуаторами».
Позади нас, за эстакадой, бесновались мигалки и рокотали «вертушки», но нас это уже не касалось.
Мы возвращались из рейда домой.
С добычей.
Глава 16
КЛАН: ШАНТАЖ
Поспать в ту ночь Коврову так и не удалось.
Генерал не был сентиментальным мямлей, ему не раз доводилось «решать» по разным людям, и порой самолично прикладывать руку к такого рода решениям — особенно по молодости.
«Решать» по другу и соратнику пришлось впервые в жизни. Событие, как видите, был из ряда вон, да еще и усугублялось досадной потерей «крыс». В общем, эта ночь сожрала колоссальный запас эмоций и буквально опустошила душу генерала.
К девяти утра Ковров чувствовал себя вконец разбитым и смертельно уставшим. Состояние было абсолютно нерабочее, хотелось только одного: выпить водки и завалиться спать. Увы, ни то ни другое генерал позволить себе не мог: с девяти и до двух пополудни ему пришлось ударно потрудиться на службе государевой. Коллегия, доклады, расширенное совещание комиссии — при этом приходилось изо всех сил держаться этаким всемогущим пробивным бодрячком, у которого все под контролем и кругом «в шоколаде» — по-другому никак, статус не позволяет, нельзя ни на секунду давать слабину.
В половине третьего пополудни, когда генерал наконец-то добрался до дома, он шатался от усталости и еле ворочал языком.
— Меня нет, — вот такой инструктаж получила домработница Ниночка. — Ну, а если кто из ЭТИХ — только в самом крайнем случае.
После этого генерал махнул сто пятьдесят коньяка и рухнул в постель.
Надо отдыхать. Этак недолго и загнать себя. Неделя выдалась просто убойная, по-другому не скажешь: каждый день по степени нервотрепистости запросто сойдет за год. А то и за три…
Через полтора часа генерала разбудил Валентин, и не по телефону, а лично: заявился, мерзавец, домой, притащил Палыча и в комплекте к нему запись короткого телефонного разговора.
— Извините, ради бога, что разбудили… но вам стоит это послушать…
Без намека на шутку предупредив, что оштрафует каждого на месячную зарплату, генерал истребовал у Ниночки кофе, умылся холодной водой и приготовился слушать.
Для начала Валентин вкратце изложил суть. Не далее как полтора часа тому назад Палычу позвонило некое недоразвитое существо, отрекомендовалось представителем группировки «Траншейные волки» и без обиняков потребовало миллион евро в обмен на «крыс» и одну очень интересную запись.
Поскольку существо вело себя по-хамски, Палыч — парень простой и незамысловатый, даром что из элиты, ответил в том же тоне и предупредил: поймает и открутит голову, потому что такому диблоиду она совсем без надобности.
Существо огорчилось и сказало, что перезвонит через десять минут, в надежде что за это время Палыч остынет и будет годен для общения, и предупредило, что это будет последний звонок. То есть ежели общение не состоится, то по Палычу будут приняты меры.
За отведенное время Палыч в самом деле слегка остыл и сообщил о случившемся Валентину.
Валентин моментально поставил телефон Палыча на «прослушку» и провел профилактическую беседу о колоссальном вреде скверного нрава для некоторых частей организма субъекта нрава (конкретнее — для головы и ее антипода) и его, субъекта, ближайшего окружения.
Беседа по теме уже проходила под плотным патронажем Валентина, Палыч был жестко проинструктирован, так что никаких вывихов не последовало и теперь генерал может послушать запись:
«…— Ну че, ты подумал?
— Да, подумал.
— Ну и че ты надумал?
— Я готов общаться.
— Ну вот, уже лучше. А то мы уже решили, что ты совсем бык без мозгов и тебя надо сразу в Сеть сливать.
— Нет-нет, это я так… Погорячился. В общем, давайте договариваться.
— Ну, особо-то и договариваться не о чем: я ж тебе сразу все сказал. Готовь лимон, потом мы тебе позвоним, договоримся, передадимся — ты нам бабки, мы тебе запись и студентов.
— А какие гарантии?
— Я тебе потом все скажу, как будем решать по обмену. Да, вот еще что: за грубость мы тебя оштрафуем.
— В смысле?
— Ну, ты там быковал, когда в первый раз общались — плохие слова говорил, причем совсем незнакомому человеку. Это нехорошо, согласен? Короче, поверх еврейского лимона, что на положняк, завернешь еще три лимона рублями, как по объявлению обещали. Ты понял, нет?
— Еврейского лимона?
— Миллион евро, дебил! Евро — от слова еврей, че непонятно?
— Да нет, в принципе, все понятно…
— Ну вот и молодец. Давай, дерзай, контрольный звонок через три часа. По этому телефону можешь не париться, все, его нет, мы люди опытные и не в таких делах бывали.
— Три часа? Почему так мало…
— Нормально! И я тебя сразу предупреждаю: если начнешь подключать какие-то подвязки, коллег своих тормошить, органы — ну не знаю, короче, если будут замечены какие-то движения — запись сразу будет выложена на «Хрю-Туб», ты понял? Ты после этого для своих коллег-корешей и так далее — будешь полный чмо, они от тебя как от заразного шарахнутся, так всегда бывает — ну, ты в курсе, точняк?
— Да ну, какие движения…
— Ну все, я тебя предупредил. Больше эту тему не подымаем: любое левое движение — и сразу запись на «Хрю-Туб».
— Да-да, я понял, все будет нормально.
— Да, и смотри: мы тебе тут не хухры-мухры, все пробили по тебе, ты понял?
— В каком смысле.?
— Ну, чтоб не было потом отмазок: типа баблоса нема, надо искать и тэ-дэ и тэ-пэ — мы все про тебя знаем, ты понял? Живешь в центре, катаешься на классных тачках, пахан у тебя крутыш, так что про «нет баблоса» даже рот свой чтоб не разевал, ты понял, нет?
— Ну, в общем…
— Все, давай…»
— Ну ни хрена себе… — простецки отреагировал генерал, прослушав запись, — вообще-то он интеллектуал и эстет, но других слов, по-видимому, в данной ситуации не нашлось. — Вот это, б…, запрос на членство в клубе… Какие, говоришь, волки?
— Траншейные.
— Черт-те что… Надо же было такое придумать!..
— Это не выдумка. Это реальная команда.
Тут Валентин пояснил, что по предварительной работе с информацией удалось выяснить, что такая группировка «черных археологов» реально существует. Вроде бы команда авторитетная, солидная и давняя: лет им уже пятнадцать или даже более того. Состоит из бывших военных, есть люди с боевым опытом, ввиду хорошей организации и дисциплины не имеет равных на рынке черных копателей. Однако до сих пор эти люди все делали тихо и осторожно, ковырялись себе помаленьку на полях сражений, даже какую-то патриотическую работу проводили и в ни в чем явно криминальном (незаконный сбыт исторического оружия — не в счет) замечены не были.
— Занимательно… Какова степень достоверности информации?
— Сеть, — пожал плечами Валентин — читай, достоверность нулевая, с равным успехом это может быть правдой или запущенной кем-то «дезой» на заданную тему. — Дадите команду — займемся вплотную. Но на это уйдет немало времени, к следующему разговору не успеем однозначно.
— Не распыляйся, — покачал головой генерал. — Я озадачу кого надо, чтобы запустили механизм детальной пробивки через агентуру, так что это уже не твоя проблема.
— Понял… — Валентин от такого ответа почему-то слегка побледнел и не присущим ему нервным жестом без надобности одернул пиджак.
Генерал на это не обратил внимания: он сосредоточенно размышлял над ситуацией.
Что это — хитрый ход «соседей» или выходка дилетантов, волею случая ставших обладателями «ликвидной» информации? Если это «соседи», то ход настолько хитрый, что суть его начисто ускользает от стратегического мышления генерала.
Во-первых, миллион евро — это не деньги для любого клана. Если уж кто-то из оппонентов и опустился до такого, то потребовал бы как минимум на пару порядков больше.
Во-вторых — ну не в их стиле это, хоть убейте: деньги кланы зарабатывают сами, ни разу не было прецедента, чтобы на таком уровне кто-то тянул у оплошавших соседей живую монету. В такой ситуации резонно было бы потребовать «делянку», с которой гарантированно можно стричь «капусту» и прочие зеленые (а местами сиреневые и прочих оттенков) производные.
Но миллион евро и плюс штраф? Это, господа, просто смешно. Если это действительно те самые «черные археологи» — то они либо отмороженные на всю голову и таким образом решили коллективно свести счеты с жизнью, либо настолько далеки от понимания структурного устройства «элиты» родной страны, что невольно возникает вопрос: они что, из своих траншей совсем не вылезают? Просто удивительно, откуда такие невежды могли взяться!
В любом случае, до повторного разговора выводы делать рано: для них пока что нет достаточного объема информации.
— Поехали готовиться к контакту, — скомандовал генерал. — На месте во всем разберемся…
К указанному сроку все было готово: Палыч вусмерть заинструктирован, специально для него составлен вопросник на все случаи жизни — чтоб не мычал на резких поворотах, мобилизованы «прослушка» и служба перехвата, генерал и Валентин — в наушниках, в готовности гибко реагировать на непредвиденные нюансы. Всего ведь не предусмотришь, в таких случаях частенько приходится работать экспромтом, по ситуации.
Пунктуальностью шантажисты не отличались: звонок поступил с опозданием в 17 минут.
«…— Ну че, ты, провентилировал вопрос? Пахан твой готов расстаться с маленьким баблосом?
— Знаешь, в принципе, все на мази, но… Слишком большая сумма, может, упадете хотя бы наполовину…
— Ты че, мразота, уху ел?! Тебе сказали русским языком: ни копейки меньше! Еще одна такая заява — и запись на «Хрю-Туб», ты понял, нет?!
— Да нет, я просто…
— Да ты просто баран, я так и понял! Ты че, сцуко, косяки лепишь — мы тут за тебя воевали, падла, а ты там жировал, на тачках катался, по клубам зависал, девок мял, сцуко, сынуля папенькин, мля, мажор, мля, арбатский…»
Палыч наливался кровью и багровел: он честно отслужил свое, и за такую «предъяву» в очном порядке порвал бы любого. Генерал показал ему кулак: терпи, лебези, надо — в попу целуй, твой номер сейчас шестой, как скажут, так и сделаешь…
«…— Да-да, я все понял… Но надо время, чтобы…
— Никакого времени, дебил! Мы все пробили, все знаем: лимон — это как раз можно легко снять, быстро, так что смотри: ровно в семь вечера ты стоишь с бабками на Ростовском повороте. Только ты и бабки — и больше никого, ты понял? Если левая какая движуха — все, можешь сразу лезть в Сеть и смотреть свою запись на «Хрю-Тубе», ты понял?
— Понял. А с кем мне там…
— Мы подъедем, посигналим, увидишь. Вопросы?
— А гарантии?
— Какие, на хрен, гарантии?! Ты че, опять быкуешь?!
— Нет-нет, я готов, я — буду, но… Ну, я вам — бабки, вы мне — запись. А что на записи? Стоит оно таких денег, нет?
— Ну че, нормальный вопрос. Показать не могу, но послушать дам. Слушай…»
Прослушивание короткого фрагмента записи убедило всех присутствующих: безусловно, запись стоит денег (и даже совсем других денег), это не компиляция, и шантажисты с полным на то основанием могут рассчитывать на сговорчивость контрагентов.
«…— Ну че, нормально? Там твоя харя жирная, ты — Палыч, че еще надо?
— Да нет, в принципе, все понятно…
— Понятно ему… Это ты вот так развлекаешься, сцуко, за папиной спиной, да? Мля, были бы деньги не нужны, я б… сцуко, самолично бы тебя слил, мр-разь…
— Да я…
— Да ты рот закрой, сцуко, тебя никто не спрашивает! Все, давай: ровно в семь вечера стоишь, где сказано, с сумкой, в сумке деньги. Мы подъезжаем, посигналим тебе, ты оставляешь сумку и отходишь на пятьдесят метров. Мы тебя видели, ты кабан, так что это мы так страхуемся, чтоб ты там не забыковал. Мы берем сумку, смотрим, если все ништяк, высаживаем студентов с записью, уезжаем. И — ни дай бог! Хоть какой-то намек — тебе хана. Вопросы?»
Тут генерал надавил на паузу, скинул наушники и, наклонившись у уху Палыча, принялся его спешно инструктировать.
«…— Э, алле! Ты че там, жиробас, в кому впал?..»
Проинструктированный Палыч был решителен и тверд:
«…— Нет, ребята, так не пойдет. Это выглядит как реальный «кидняк»! Так что, если хотите, можете сливать запись в Сеть — но тогда вы хрен что получите… Или дайте мне хотя бы минимальную возможность подстраховаться. Вы страхуетесь — и я хочу подстраховаться.
Читать бесплатно другие книги:
