Кабинет диковин Чайлд Линкольн
И наконец она что-то услышала.
Звук был крайне слабым и вдобавок искаженным эхом от каменных стен. Это был глухой, прерывистый стон, постоянно меняющий свою тональность в каком-то дьявольском ритме. Кровь заледенела в жилах, а мышцы напряглись в непроизвольном порыве бежать отсюда как можно дальше. Но нечеловеческим усилием воли Нора заставила себя остаться на месте. Что бы ни находилось там, в темноте, ей рано или поздно предстояло с этим встретиться. Кроме того, она нужна Пендергасту.
Призвав на помощь всю свою отвагу, Нора включила свет и бросилась вперед. Она промчалась через еще одну уставленную застекленными шкафами комнату, быстро миновала помещение, показавшееся ей складом одежды, и оказалась в старинной лаборатории, где было полным-полно змеевиков, химической посуды и покрытых толстым слоем пыли приборов и машин с ржавыми тумблерами и запыленным стеклом индикаторов. До ее слуха долетел какой-то звук, и девушка замерла меж лабораторных столов.
За первым звуком последовал второй. Его источник находился где-то совсем близко от нее. Это был звук шагов. Кто-то шел, или, вернее, брел, волоча ноги, по направлению к ней.
Нора инстинктивно нырнула за ближайший стол и выключила фонарь.
Раздался еще один звук. Он был абсолютно чуждым уху, но в то же время, бесспорно, принадлежал человеку. Начался он как глухое, похожее на стук зубов и прерываемое судорожными вздохами пощелкивание, а затем перешел в едва слышное причитание. Странный звук неожиданно прекратился, и остался лишь шорох приближающихся неуверенных шагов.
Она застыла за столом, окаменев от ужаса. Звук шагов становился все ближе и ближе. И вдруг тьму разорвал ужасный вопль. За воплем последовал захлебывающийся кашель и звук отхаркивания. Эхо крика медленно замирало, многократно отражаясь от каменных стен.
Нора старалась унять бешено бьющееся сердце. Несмотря на издаваемый незнакомый звук, приближающееся к ней существо, бесспорно, было человеком. Во всяком случае, должно быть таковым, внушала она себе. А это означало, что к ней приближается либо Пендергаст, либо Хирург. Нора чувствовала, что это Хирург. Неужели его ранил Пендергаст? А может быть, убийцу просто покинул разум?
У нее было одно преимущество – Хирург не знал, что она здесь. На него можно напасть из засады и убить скальпелем. Если ей хватит на это мужества...
Девушка скорчилась за столом, держа в одной дрожащей руке фонарь, а в другой скальпель. Шорох волочащихся по полу ног прекратился. Целую минуту, которая показалась ей вечностью, в помещении царила полная тишина. Затем шаги возобновились. Шаркающие. Неровные. Теперь он был в одной с ней комнате.
Шаги то и дело прерывались довольно длительными паузами. Прошла еще одна минута полной тишины, за которой последовало пять-шесть неуверенных шагов. Теперь она могла слышать и дыхание. Это были судорожные, свистящие вздохи. Казалось, что воздух проходил через какое-то узкое влажное отверстие.
Вдруг раздался сильный удар, за которым последовал звон разбитого стекла. Таинственное существо наткнулось на большой прибор, и тот упал со стола на пол. Эхо удара многократно отразилось от каменных стен.
«Держись, – сказала себе Нора. – Держись. Если это Хирург, то Пендергаст ранил его очень тяжело. В таком случае где же сам Пендергаст? Почему он не преследует убийцу?»
Теперь от источника звука ее отделяло не более двадцати футов. Она слышала какое-то царапанье, бормотание, тяжелое дыхание и позвякивание осколков стекла на полу. Хирург пытался подняться на ноги. Затем послышался шаркающий звук. За ним второй. Он возобновил движение, хотя и страшно медленно. И это дыхание... Хриплое, с влажным бульканьем. Казалось, что воздух проходит через заполненную водой дыхательную трубку. Нора не помнила, чтобы какой-нибудь звук когда-либо действовал на ее нервы так, как это бульканье.
Десять футов. Нора крепче сжала скальпель, ощущая, как по ее жилам разливается адреналин. Сейчас она врубит свет и нападет на него. Неожиданная атака обеспечит ей решающее преимущество, особенно в том случае, если он тяжело ранен.
Нора услышала громкий булькающий вдох, тихое шарканье, еще один хриплый вдох и звук очередного судорожного шага. Девушка вся напряглась, готовясь ослепить врага ярким светом и нанести смертельный удар.
Еще один шаг, шорох подтягиваемой ноги, бульканье вдоха...
Пора. Нора включила фонарь, но вместо того, чтобы ринуться на врага со скальпелем, она замерла с поднятой рукой.
И затем она закричала.
Глава 13
Кастер стоял на верхней ступени широкой лестницы и с неописуемым удовольствием смотрел на море голов. Слева от него находился только что прибывший со сворой своих помощников мэр, а справа – комиссар полиции. За спиной капитана топтались два ведущих детектива и его человек Нойс. Сборище было поистине внушительным. Зрителей собралось так много, что пришлось перекрыть движение по Сентрал-Парк-Вест. Над толпой висели вертолеты прессы, а лучи прожекторов заливали головы людей ярким светом. Арест Хирурга – в жизни Роджера К. Брисбейна-третьего, генерального советника и заместителя директора музея – вызвал громадный общественный резонанс. Терроризировавший город убийца-имитатор оказался вовсе не бездомным психом, обитающим в Центральном парке на листе картона. Хирургом был один из столпов нью-йоркского светского общества, сердечно улыбавшийся своим многочисленным друзьям на презентациях и филантропических балах. Это был человек, чья фигура в безукоризненно сшитом костюме часто появлялась на страницах «Авеню» и «Ярмарки тщеславия». И теперь он стоял со скованными руками как один из самых отвратительных серийных убийц в истории Нью-Йорка. Какая гримаса судьбы! И он, капитан Кастер, собственноручно его поймал.
Мэр о чем-то вполголоса беседовал с директором музея Коллопи, которого наконец выудили из его собственной квартиры в Вест-Энде. Директор больше всего смахивал на зануду-проповедника, а костюм, который он носил, можно было увидеть лишь в одном из ранних фильмов ужасов с участием Бела Лугози. Полиция, подозревая, что в доме происходит что-то неладное, взломала дверь. Копы видели тени в окнах, но на стук никто не отвечал. Говорили, что полицейские обнаружили его привязанным к постели. Директор был облачен в розовое кружевное белье, а рядом с плетками в руках стояли его супруга и еще одна женщина. Обе дамы были затянуты в черную кожу. Кастер смотрел на почтенного джентльмена и отказывался верить этим грязным слухам. Да, мрачное одеяние директора, конечно, выглядело чуточку необычным. Но поверить в то, что это олицетворение порядочности облачается иногда в розовое дамское бельишко, было положительно невозможно.
Кастер заметил, что взгляд мэра Монтифиори обращен на него. Итак, они говорили о нем. Капитану их внимание было очень приятно, но он старался этого не показать, удерживая на лице маску служаки, готового немедленно выполнить любой приказ.
Комиссар Рокер, покинув общество мэра и Коллопи, подошел к капитану. Кастер очень удивился, увидев, что у комиссара не очень счастливый вид.
– Капитан.
– Слушаю, сэр.
Комиссар некоторое время молчал, не зная, как начать. На его лице теперь можно было увидеть тревогу.
– Вы уверены?
– В чем, сэр?
– В том, что это Брисбейн?
Кастер на какой-то миг ощутил некоторую неуверенность, но тут же отмел это чувство как проявление слабости. Все улики были неоспоримы.
– Да, сэр.
– Он признал свою вину?
– Нет, сэр, прямо не признал, но сделал массу заявлений, которые указывают на его виновность. Думаю, что во время формального допроса он во всем признается. Они всегда так поступают. Я имею в виду серийных убийц. Кроме того, мы обнаружили веские улики вины Брисбейна в его кабинете...
– Вы не ошиблись? Мистер Брисбейн – весьма заметная личность.
– Ошибки быть не может, сэр.
Рокер некоторое время внимательно смотрел в глаза неловко переминавшегося с ноги на ногу капитана. Ведь Кастер ждал поздравлений, а не допроса с пристрастием.
Комиссар склонился к Кастеру и, понизив голос до шепота, произнес, как показалось капитану, с угрозой:
– Кастер, молите Бога о том, чтобы вы оказались правы.
– Я прав, сэр.
Комиссар кивнул, и на его лице появилось выражение некоторого облегчения, смешанного с тревогой.
Кастер отступил назад, почтительно освобождая место мэру, помощникам мэра, Коллопи и комиссару. Толпа пребывала в напряженном ожидании, и казалось, что вся атмосфера перед музеем насыщена электричеством.
Мэр поднял руку, над толпой повисла тишина. Он даже не дал возможности своим помощникам представить себя, решив все взять в свои руки. Накануне выборов он не мог позволить себе поделиться хотя бы частицей славы.
– Леди и джентльмены, представители прессы, – начал мэр. – Мы произвели арест по делу серийного убийцы, получившего прозвище Хирург. Подозреваемым является Роджер Брисбейн, первый заместитель директора и генеральный советник Американского музея естественной истории.
Толпа разразилась коллективным вздохом. Хотя все присутствующие уже знали о Брисбейне, заявление мэра делало это известие официальным.
– Я хочу подчеркнуть, что в данный момент мистер Брисбейн считается невиновным, хотя улики против него являются весьма весомыми.
По толпе прокатился легкий шорох.
– Это дело занимало первое место в списке моих приоритетов как мэра. На расследование были брошены все имеющиеся в нашем распоряжении силы и ресурсы. В этой связи я прежде всего хочу выразить благодарность всем прекрасным офицерам департамента полиции Нью-Йорка, комиссару Рокеру и тем мужчинам и женщинам, которые трудятся в отделе расследования убийств. Но среди всех я хотел бы выделить капитана Шервуда Кастера. Насколько мне известно, капитан Кастер не только возглавлял расследование, но лично решил загадку. Я, так же как и многие из вас, потрясен тем неожиданным и трагическим оборотом, который приняло это дело. Многие из нас знакомы с мистером Брисбейном. Тем не менее комиссар заверил меня в не допускающих иного толкования терминах, что он именно тот человек, которого мы разыскивали. Я целиком полагаюсь на эти заверения.
Выдержав короткую паузу, мэр произнес:
– Мистер Коллопи хочет сказать несколько слов.
Услышав это объявление, Кастер напрягся. Директор наверняка встанет на защиту своего главного помощника, своей правой руки. Он поставит под сомнение деятельность полиции, метод расследования и бросит тень на него, Кастера.
Коллопи подошел к микрофону, прямой как палка, с руками, заложенными за спину. Говорил он спокойно и очень сдержанно.
– Во-первых, я хочу сказать, что разделяю благодарность мэра тем замечательным людям – мужчинам и женщинам, – которые трудятся в департаменте полиции, и комиссару Рокеру за их беззаветные усилия в расследовании трагического дела. Это весьма печальный день как для нашего музея, так и для меня лично. Я хочу принести мои самые искренние и глубокие извинения городу Нью-Йорку и тем семьям, члены которых стали жертвами гнусных действий пользовавшегося нашим полным доверием служащего музея.
Кастер слушал директора со все возрастающим облегчением. Босс Брисбейна практически бросал своего помощника на съедение волкам. Что ж, тем лучше. Капитан на миг ощутил нечто похожее на недовольство действиями Рокера. Как можно сомневаться в виновности Брисбейна, если в этом не сомневается сам босс преступника?
Коллопи отошел в сторону, а микрофоном снова завладел мэр.
– Теперь я готов ответить на ваши вопросы, – сказал он.
Толпа взорвалась ревом, в воздух взлетели сотни рук. Пресс-секретарь мэра выступила вперед, чтобы регулировать поток вопросов.
Кастер посмотрел на толпу журналистов, и перед его мысленным взором возник Смитбек. Капитана весьма радовало то, что он не увидел рожи этого мерзавца среди собравшихся.
Мэри Хилл ткнула в кого-то пальцем, и Кастер услыхал вопрос:
– Каковы его мотивы? Неужели он действительно хотел продлить себе жизнь?
– Я не могу позволить себе пускаться в рассуждения о мотивах преступника, – покачал головой мэр.
– У меня вопрос к капитану Кастеру! – выкрикнул кто-то. – Как вы узнали, что это Брисбейн? Вы поймали его с поличным?
Кастер выступил вперед, придав своему лицу выражение спокойной уверенности.
– Котелок, зонт и черный костюм, – произнес он со значением и, выдержав паузу, продолжил: – Так называемый Хирург, выходя на охоту, носил именно такой наряд. Я лично обнаружил эти предметы в кабинете мистера Брисбейна.
– Вам удалось обнаружить орудие убийства?
– Мы продолжаем обыскивать офис, а также направили группы для проведения обыска в городской квартире мистера Брисбейна и в его летнем доме на Лонг-Айленд, – добавил он важно. – В поисках участвует собака, натасканная на поиск трупов.
– Какую роль в расследовании сыграло ФБР? – спросил какой-то репортер телевидения.
– Никакую, – поспешно ответил комиссар. – Никакой роли не было. Вся работа была проведена городскими силами правопорядка. На ранних этапах расследования к нему на личной основе проявлял интерес один из агентов Бюро, но его версии не нашли подтверждения, и, насколько мне известно, от дальнейшего расследования он отошел.
– Еще один вопрос к капитану Кастеру. Как вы чувствуете себя, сэр, раскрыв самое крупное дело после дела «Сына Сэма»?
Это был небезызвестный ему Брайс Гарриман. Кастер мечтал о том, чтобы кто-нибудь задал ему именно этот вопрос. Этот парень снова пришел ему на выручку.
– Я всего лишь выполнял свой долг полицейского офицера, – ответил капитан, стараясь говорить как можно более равнодушно. – Не больше и не меньше.
С этими словами он с каменным лицом отошел от микрофона под мириады вспышек фотокамер.
Глава 14
Монстр, возникший в луче фонаря Норы, был настолько неожиданным и таким ужасным, что девушка инстинктивно отпрыгнула назад, выронила скальпель и побежала. Ей хотелось оказаться как можно дальше от этой страшной фигуры.
Но, добежав до двери, Нора остановилась. Человек – она решила, что это все-таки человек – ее не преследовал. Он брел словно зомби, не замечая ее присутствия. Дрожащей рукой девушка направила на него луч фонаря.
Одежда висела на чудовище клочьями, все тело было в царапинах и кровоточило. Создавалось впечатление, что оно было просто сильно расчесано. Кожа с черепа была содрана и свешивалась на лицо какими-то обрывками. Комья окровавленных волос были зажаты в скрюченных пальцах правой руки – руки, кожа которой была похожа на пересохший пергамент и завивалась стружками. Губы человека распухли настолько, что стали походить на багровые бананы, усеянные белыми струпьями. Из этих гротескных губ высовывался язык, потрескавшийся и почерневший. Из глубины горла существа доносилось бульканье, при каждой попытке вдохнуть или выдохнуть чудовищный язык начинал трястись. Через дыры в рубашке Нора увидела на груди и животе человека зловещие фурункулы, сочащиеся гнойной жидкостью. Под мышками несчастного виднелась россыпь фистул, похожих на мелкие красные ягоды, некоторые из которых распухали прямо на глазах. Одна из них лопнула, а остальные продолжали расти.
Но больше всего Нору ужасали его глаза. Один из них, набухший кровью, вдвое превосходил нормальные размеры и шаром выпирал из глазницы. Глаз беспорядочно вращался, но ничего не видел. Второй глаз, напротив, был темным, сморщенным и неподвижным. В глазнице он сидел глубоко и был едва заметен под бровью.
Нора всем телом содрогнулась от ужаса и отвращения. Перед ней, видимо, была одна из несчастных жертв Хирурга. Но что случилось с этим человеком? Через какие ужасные муки ему пришлось пройти?
Когда она, окаменев от ужаса, смотрела на несчастного, тот остановился и, кажется, впервые заметил ее присутствие. Человек вздернул голову и обратил на нее выпуклый глаз. Девушка напряглась, готовая обратиться в бегство. Но в этом не было необходимости. Существо затряслось всем телом с головы до пят, его голова упала на грудь, и оно возобновило свое движение в никуда.
Нора отвела луч фонаря. Но это было еще не все. Норе показалось, что она узнала этого человека, и ее затошнило. Девушка узнала его в тот момент, когда вспухший глаз на миг задержался на ней. Она уже видела этого человека. Хотя его лицо было обезображено, Нора вспомнила, что видела его другим – уверенным и сильным. Этот человек выходил из лимузина рядом с раскопом на Кэтрин-стрит.
Она испытала такой шок, что почти не могла дышать. Что с ним сделал Хирург? Может ли она ему чем-то помочь?
Но, едва успев подумать об этом, Нора поняла, что помочь этому человеку уже невозможно.
Несчастный повернул назад и бесцельно побрел в ту сторону, откуда приплелся – в комнату, находившуюся за лабораторией.
Девушка посветила ему вслед и вдруг вдали, на границе света и тьмы, она увидела Пендергаста.
Специальный агент лежал на боку в луже крови и казался мертвым. Неподалеку от него валялся огромный ржавый топор и стояла плаха.
Подавив готовый вырваться крик, Нора пробежала под аркой и опустилась на колени рядом с Пендергастом. К ее изумлению, агент ФБР открыл глаза.
– Что случилось? – крикнула она. – С вами все в порядке?
– Никогда не чувствовал себя лучше, доктор Келли, – слабо улыбнулся Пендергаст.
Она осветила лужу крови под ним и темно-красные пятна на рубашке.
– Вы же ранены!
Пендергаст обратил на нее взгляд своих светлых и сейчас слегка затуманенных глаз.
– Да. И боюсь, что мне потребуется ваша помощь.
– Но что случилось? Где Хирург?
Взгляд Пендергаста слегка прояснился, и он спросил:
– Разве вы его не видели? Ведь он только что здесь проходил.
– Что? Человек, покрытый струпьями? Фэрхейвен? Выходит, он и был убийцей?
Пендергаст в ответ кивнул.
– Боже! Что с ним случилось?
– Отравлен.
– Каким образом?
– Он кое-что брал в руки. Из тех предметов, что находятся в этой комнате. Все, что вы здесь видите, является частью экспериментальной системы доставки ядов. Прикасаясь к оружию, он получил через кожу изрядную дозу нейротоксических веществ и других быстродействующих ядов.
Он схватил ее ладонь своей залитой кровью, липкой рукой и спросил:
– Как Смитбек?
– Жив.
– Слава Богу.
– Хирург уже начал его оперировать.
– Знаю. Состояние стабильное?
– Да. Но не ясно, как долго оно продержится. Его надо – так же как и вас – немедленно отправить в больницу.
Пендергаст кивнул и добавил:
– Я знаю доктора, который может все это устроить.
– Но как мы отсюда выберемся?
Револьвер Пендергаста лежал на полу неподалеку от них, и агент ФБР потянулся к оружию, скривившись от боли.
– Помогите мне, пожалуйста. Нам надо добраться до операционной, чтобы посмотреть, как там Смитбек, и попробовать остановить мое кровотечение.
Нора помогла агенту подняться на ноги. Пендергаст слегка пошатнулся и оперся на руку девушки.
– Осветите нашего друга, пожалуйста, – сказал он.
Монстр, некогда бывший Фэрхейвеном, бесцельно брел вдоль одной из стен комнаты. Он наткнулся на большой деревянный шкаф, остановился, попятился и снова двинулся вперед, словно не мог обойти препятствие. Пендергаст несколько мгновений следил за бесцельными маневрами Фэрхейвена, затем отвернулся и пробормотал:
– Опасности этот человек больше не представляет. Теперь возвращаемся в операционную. И как можно быстрее.
Они двинулись через анфиладу комнат. Пендергаст время от времени останавливался, чтобы передохнуть. Медленно, с большим трудом, постоянно кривясь от боли, он с помощью Норы поднялся по лестнице.
Смитбек лежал на хирургическом столе. Журналист по-прежнему был без сознания. Нора быстро обежала взглядом экраны мониторов. Все жизненные показатели были очень слабыми, но стабильными. Литровый пакет с раствором почти опустел, и она сменила его на третий – полный. Пендергаст, склонившись над журналистом, отвернул зеленые простыни и осмотрел рану. Через несколько мгновений он отошел от стола и сказал просто:
– Будет жить.
Нора ощутила огромное облегчение.
– А теперь я попрошу вас немного мне помочь. Первым делом помогите мне освободиться от пиджака и рубашки.
Нора сняла пиджак, обвязанный вокруг талии агента, и помогла ему стащить рубашку. В животе Пендергаста была неровная рана, покрытая коркой запекшейся крови. Из разбитого локтя продолжали сочиться красные капли.
– Подкатите тележку с хирургическими инструментами сюда, – указал здоровой рукой Пендергаст.
Нора выполнила просьбу. Девушка не могла не заметить, каким мускулистым было тело Пендергаста, несмотря на его видимую худобу.
– Возьмите эти зажимы, если это вас не затруднит, – сказал он, сдирая кровавую корку с раны и промывая ее бетадином.
– Может быть, вы возьмете что-нибудь обезболивающее? Я знаю, что здесь есть...
– У нас нет времени, – сказал Пендергаст. Он стряхнул кровавый комок на пол и направил свет хирургической лампы на рану. – Мне надо перевязать кровоточащие сосуды до того, как я окончательно ослабею.
Нора внимательно следила за тем, как он осматривает рану.
– Опустите, пожалуйста, лампу чуть ниже. Вот так. Отлично. Теперь, если вы дадите мне этот зажим...
Несмотря на всю свою выдержку, Нора, наблюдая за тем, как Пендергаст копается в своей ране, ощутила приступ тошноты. Через несколько секунд агент ФБР отложил зажим, взял скальпель и сделал короткий разрез перпендикулярно к ране.
– Неужели вы собираетесь сами себя оперировать?
– Всего лишь быстрая и не очень стерильная попытка остановить кровотечение, – покачал головой Пендергаст. – Но мне обязательно надо добраться до вены.
Он сделал еще один надрез, после чего сунул в рану похожий на щипцы инструмент.
Нора скривилась, словно от боли, и попыталась направить мысли на что-то постороннее.
– Как мы отсюда выберемся? – спросила она.
– Через подземные тоннели. Изучая этот район, я узнал, что на этом участке Риверсайда когда-то обитал речной пират. Судя по обилию подземных помещений под нами, я почти уверен, что его резиденция находилась именно здесь. Вы обратили внимание, какой прекрасный вид открывается отсюда на Гудзон?
– Нет, – ответила Нора, судорожно сглотнув слюну, – боюсь, что не обратила внимания.
– Это вполне понятно, учитывая, что Северная станция контроля загрязнения воды существенно портит ландшафт, – сказал Пендергаст и при помощи щипцов вытянул из раны толстую вену. – Но сто пятьдесят лет назад из этого дома открывался совершенно потрясающий вид на Нижний Гудзон. В начале девятнадцатого века речные пираты были явлением достаточно обычным. Под покровом ночи они грабили стоящие на якоре суда или захватывали пассажиров с целью получения выкупа. – Пендергаст замолчал, изучил кончик вены и затем продолжил: – Ленг, видимо, это знал. Для него было чрезвычайно важно, чтобы в доме имелся большой подвал. Передайте-ка мне этот шовный материал. Нет, не этот. Тот, который чуть толще. Номер четыре. Благодарю вас.
Увидев, как Пендергаст перевязывает вену, Нора содрогнулась.
– Отлично, – сказал он через секунду, разжимая щипцы и откладывая в сторону лигатуру. – В основном кровоточила эта вена. С селезенкой, которая определенно пробита, я ничего поделать не могу. Поэтому мне остается лишь прижечь мелкие кровоточащие точки и закрыть рану. Не могли бы вы передать мне электрокоагулятор?
Нора вручила ему прибор – тонкий синий, похожий на карандаш стержень. С электропроводом на конце. На корпусе аппарата было две кнопки. Около одной из них была надпись «разрез», а у второй – «коагуляция». Пендергаст снова склонился над раной. Затем раздалось потрескивание. Агент ФБР прижег вену. Потрескивание повторилось. На сей раз оно было более продолжительным и сопровождалось тонким витком дыма. Нора отвела взгляд в сторону.
– Скажите, а в чем состоял основной план Ленга? – спросила она.
Пендергаст ответил не сразу.
– Энох Ленг, – сказал он наконец, не отрывая глаз от раны, – хотел исцелить человечество. Доктор желал его спасти.
На миг Норе показалось, что она ослышалась.
– Спасти человечество? Но он же убивал людей. От его рук погибли десятки человек.
– Верно, – согласился Пендергаст.
Нора снова услышала потрескивание электрического разряда.
– Спасти каким образом? – спросила она.
– Уничтожив его.
Девушка недоуменно уставилась на Пендергаста.
– Да, именно в этом состоял великий проект Ленга. Он хотел очистить землю от людей; спасти человечество от самого себя ввиду его полной бесполезности. Доктор Ленг искал абсолютный яд – отсюда этот бесконечный ряд комнат, заполненных химикатами, растениями, ядовитыми насекомыми и рептилиями. У меня и до этого была масса косвенных, указывающих на это признаков. В качестве примера можно вспомнить о ядовитом материале, обнаруженном на фрагментах стекла, найденных вами в старой лаборатории Ленга. Или надпись на древнегреческом языке по окружности герба. Вы обратили на нее внимание?
Нора тупо кивнула в ответ.
– Это последние слова Сократа, перед тем как принять яд. В переводе это означает: «Крито, я должен Асклепию петуха, не забудь вернуть ему мой долг». Да, я должен был все понять значительно раньше. – Он прижег очередную точку и продолжил: – Но к полному пониманию я пришел, лишь увидев комнату с оружием. Только после этого мне удалось все связать воедино. Только тогда я осознал грандиозность его замысла. Поскольку одного абсолютного яда для реализации плана было недостаточно, Ленг работал и над созданием системы доставки. Он искал способ распространить яд по всему земному шару. После этого все самые нелепые и необъяснимые коллекции Ленга – одежды, оружия, перелетных птиц, переносимых ветром спор и все другое в том же роде – обрели для меня смысл. Эти предметы были отравлены им самим. Он экспериментировал с разными видами ядов.
– Боже, – вздохнула Нора, – какой безумный план!
– И в то же время весьма амбициозный. Ленг понял, что на его реализацию одной человеческой жизни недостаточно. Поэтому он разработал метод продления жизни.
Пендергаст отложил коагулятор в сторону и продолжил:
– Я не вижу здесь никаких материалов, позволяющих закрыть рану. Видимо, Фэрхейвен ни в чем подобном не нуждался. Если вы передадите мне вон ту марлю и медицинскую ленту, я заклею рану до лучших времен. Или, вернее, до того момента, когда ею займутся специалисты. Мне снова требуется ваша помощь.
– Удалось ли Ленгу создать абсолютный яд? – спросила она.
– Нет. Судя по состоянию лаборатории, он прекратил работу примерно в тысяча девятьсот пятидесятом году.
– Но почему?
– Этого я не знаю, – сказал Пендергаст, накладывая марлю на выходное отверстие раны. Нора обратила внимание на то, что на лице агента промелькнуло уже знакомое ей тревожное выражение. – Это очень любопытно и остается для меня большой загадкой.
Закончив перевязку, Пендергаст выпрямился. Нора, следуя его инструкциям, сделала из разорванной хирургической простыни перевязь для раненой руки и затем помогла ему натянуть рубашку.
Пендергаст подошел к лежащему без сознания Смитбеку, внимательно оглядел его и мониторы. После этого он пощупал пульс журналиста и осмотрел наложенную Норой повязку. Затем агент ФБР порылся в шкафу, извлек оттуда наполненный какой-то жидкостью шприц и воткнул иглу в подающую раствор трубку.
– Это его поддержит до тех пор, пока вы, выбравшись отсюда, не известите моего врача, – сказал Пендергаст.
– Я? – изумилась Нора.
– Моя дорогая доктор Келли, кто-то обязательно должен остаться со Смитбеком. Мы с вами переместить его не сможем. Кроме того, боюсь, что с дырой в животе и разбитым локтем двигаться куда-нибудь я просто не в состоянии. Не говоря уж о том, чтобы грести.
– Не понимаю.
– Скоро поймете. А пока, пожалуйста, помогите мне снова спуститься вниз.
Бросив взгляд на Смитбека, Нора помогла Пендергасту спуститься по ступеням и пройти мимо бесконечных коллекций. Теперь, когда она знала их назначение, эти «экспонаты» казались ей еще более ужасными.
Проходя через лабораторию, Нора замедлила шаг. В помещении, где хранилось оружие, она провела лучом фонаря по стенам и увидела Фэрхейвена. Бывший строительный магнат неподвижно сидел на полу в углу комнаты. Пендергаст бросил на него взгляд и, пройдя к тяжелой двери в дальней стене каменного склепа, с трудом открыл ее. За дверью обнаружилась еще одна примитивная, вырубленная в камне лестница. Создавалось впечатление, что они оказались в природной пещере.
– Куда ведет лестница? – спросила Нора.
– Если не ошибаюсь, то к реке.
Когда они спускались по ступеням, их охватил сильный запах влажной гнили. Вскоре свет фонаря выхватил из тьмы небольшой каменный причал, о который лениво плескались волны. На причале вверх днищем лежал деревянный ялик.
– Логово речного пирата, – сказал Пендергаст. – Этим путем он тайно выходил на Гудзон, чтобы грабить суда. Если ялик еще способен держаться на воде, вы сможете выйти на реку.
Нора осветила шлюпку.
– Вы умеете грести? – поинтересовался Пендергаст.
– В этом деле я, можно сказать, эксперт.
– Великолепно. Как мне кажется, в нескольких кварталах к югу отсюда находится заброшенная стоянка для маломерных судов. Высаживайтесь там и как можно скорее бегите к телефону. Вот листок. Это номер моего шофера Проктора. Расскажите ему, что случилось. Он тут же подъедет к вам, а затем устроит все, что требуется. Включая врача для Смитбека и для меня.
Нора перевернула ялик и спустила его на воду. Посудина была старой и протекала, но на воде держалась прилично.
– Вы позаботитесь о Билле в мое отсутствие? – спросила она.
Пендергаст утвердительно кивнул.
Нора осторожно перешла в ялик.
– Доктор Келли, – негромко произнес Пендергаст, подходя к краю причала. – Я должен сказать еще кое-что.
Девушка подняла на него вопросительный взгляд.
– Власти не должны узнать о том, что находится в этом доме. Я убежден, что где-то в этих стенах хранится формула, позволяющая продлевать жизнь. Вы меня понимаете?
– Понимаю, – немного помолчав, ответила девушка. Значение этих слов дошло до нее не сразу. Идея продления жизни всегда казалась ей фантастичной. Невероятно.
– Кроме того, должен признаться, что у меня есть и личные мотивы для того, чтобы сохранить тайну. Я не хочу лишний раз бросать тень на имя Пендергастов.
– Ленг был вашим предком?
– Да. Он мой двоюродный прадед.
Это было какое-то старомодное проявление семейной чести. Но она уже давно поняла, что Пендергаст принадлежит совсем другому времени. Нора кивнула и вставила весла в уключины.
– Мой врач переправит Смитбека в частную больницу в северной части штата. Там нам не станут задавать неудобных вопросов. Меня, естественно, прооперируют там же. Думаю, что о нашем маленьком приключении властям знать совсем не обязательно.
– Понимаю, – повторила Нора.
– Людям захочется узнать, что случилось с Фэрхейвеном. Но я сомневаюсь, что полиция сможет увидеть в нем Хирурга или связать магната каким-то образом с домом номер восемьсот девяносто один по Риверсайд-драйв.
– Выходит, убийства, совершенные Хирургом, так и останутся нераскрытыми?
– Да. Но согласитесь, что именно нераскрытые убийства больше всего волнуют воображение публики.
Нора оттолкнулась от причала и посмотрела на Пендергаста.
– Еще один вопрос. Как вам удалось освободиться от оков? Это было похоже на чудо.
В полумраке Нора увидела, как уголки губ Пендергаста приподнялись в едва заметной улыбке.