Война Иллеарта Дональдсон Стивен
Но все же он был вынужден оставить последние несколько ярдов Отступления непройденными. Томин указал ему на поднимающийся клуб пыли, оповещающий о приближении армии Душераздирателя. Вскоре появилась первая волна желтых волков. Лорд Вереминт прекратил свою работу, выпрямился, расправил плечи, отдал Томину последний приказ. Затем он вышел из Рокового Отступления, чтобы встретиться с армией Презирающего.
Широкий передний ряд волков кинулся к нему, к неожиданной желанной добыче. Но в последний момент они заволновались, остановились. Его неуклонная решимость привела их в колебание. Хотя они яростно сверкали глазами и огрызались, но не бросались в атаку. Они окружили двоих мужчин и бегали вокруг них, завывая, пока остальные части армии приближались к ним.
Армия Душераздирателя надвигалась с северо-востока до тех пор, пока ее темная масса не заполонила все до горизонта, и тяжелые шаги такого огромного числа ног сотрясали землю. Орда Презирающего, казалось, покрыла всю равнину, и это неимоверное количество принизило Лорда Вереминта подобно сравнению с океаном. Затем вперед вышел великан, пиная волков, освобождая себе дорогу, чтобы встать лицом к лицу с Лордом и его Стражем Крови, и один только его размер уже делал этих двух мужчин маленькими и незначительными.
Но когда великан был от него на расстоянии около десяти ярдов, Вереминт сделал запрещающий жест:
– Не подходи ближе, Опустошитель мокша! – злобно прокричал он, – я знаю, ты – Душераздиратель Джеханнум. Уходи! Уходи назад к тому злу, что сотворило тебя. Я запрещаю тебе проходить здесь – я, Вереминт, супруг Шетры, Лорд Совета Ревлстона.
Для тебя здесь нет прохода!
Душераздиратель остановился.
– О Лорд, – сказал он, склонившись над Вереминтом, словно тот был таким маленьким, что разглядеть его можно было лишь с трудом, – я изумлен. – Его лицо было перекошено, и злобный взгляд придавал ему выражение острой боли, будто тело его страдало от присутствия в нем ярости.
Но голос его, казалось, замирал и повисал в воздухе, как в зыбучем песке. В нем была только насмешка и вожделение, когда он продолжил:
– Ты пришел, чтобы пригласить меня на резню твоей армии? Но ты, конечно, знаешь, она слишком мала, чтобы назвать ее армией. Я бился и следовал за тобой от Анделейна, но не думаю, что ты перехитрил меня. Я знал, что ты хотел, чтобы наши армии встретились в Роковом Отступлении, потому что твоя армия слишком слаба, чтобы встречаться где-либо еще. Может быть, ты пришел сдаться, присоединиться ко мне? – Ты говоришь как дурак, – прорычал Вереминт, – ни один друг земли никогда не сдастся тебе или присоединится к тебе. Посмотри правде в глаза и уходи. Уходи, говорю тебе! Меленкурион абафа! – Он внезапно схватил свой посох двумя руками и поднял его над головой:
– Дьюрок минас милл кабаал! Могуществом Земной Силы я приказываю тебе! Для Презирающего здесь не будет победы!
Пока Вереминт выкрикивал эти слова, Опустошитель отступал. Чтобы защитить себя, он засунул правую руку под покров своей кожаной короткой куртки и выхватил гладкий зеленый камень, сияние которого заполнило его огромный кулак. Сверкающее изумрудное пламя играло в его глубинах и испускало пар, словно испаряющийся лед. Ожесточенно сжимая его в кулаке, делая пар все гуще, он заявил:
– Вереминт, супруг Шетры, сотни лиг я гнал перед собой двух Лордов подобно муравьям. Почему ты думаешь, что сможешь сейчас оказать мне сопротивление?
– Потому что ты убил мою жену Шетру! – закричал Лорд в ярости. – Потому что я был недостоин ее всю мою жизнь! Потому что я не боюсь тебя, Опустошитель! Я свободен ото всех ограничений. Ни страх, ни любовь не сдерживают мою силу. Я противопоставляю твоей ненависти ненависть, Опустошитель мокша! Меленкурион абафа!
Его посох завертелся над головой, мертвенно-бледно-голубая молния вылетела из дерева на Душераздирателя. В этот же самый момент Томин бросился вперед, и его пальцы как челюсти вонзились в горло великана. Душераздиратель встретил атаку с легкостью, даже презрительно. Он камнем поймал молнию Вереминта и держал ее, пока она прогорала вокруг его кулака как кадило. При этом голубое пламя превращалось в ослепительно-глубокое зеленое, разгорающееся все сильнее. А другой рукой великан стряхнул Томина со своей шеи с такой силой, что тот упал за Вереминтом.
Затем Душераздиратель вытянул перед собой руку с камнем и отправил изумрудное пламя обратно к Вереминту. Ярость Лорда не дрогнула.
Вскинув вверх посох, он встретил эту молнию его обитым металлом концом. Пламя налетело на препятствие, собралось снова в один ком и зависло над посохом в воздухе. Дикий треск раздавался из дерева по мере того как бушевание силы ослабевало, но посох держался. Вереминт выкрикивал над пламенем слова могущества, пытаясь подчинить его своей воле.
Постепенно зеленый огонь сменился его посохом на голубой. Когда он подчинил пламя, он снова метнул его в Опустошителя.
Душераздиратель снова поймал его и начал смеяться. Атака Вереминта, помноженная на некоторую часть могущества великана, отраженная затем Лордом и снова пойманная Камнем, послужила как бы фитилем для чудовищного по силе могущества. Зеленое пламя стало быстро и жадно расти, пока колонна изумрудного огня не вознеслась в воздух до огромной высоты.
Смеясь, Опустошитель опрокинул этот столб пламени на Вереминта.
Поток могущества как тростинку сломал его посох, сжег дотла его древесину, а затем пламя затопило Лорда, окутало его, приняв в своих очертаниях его форму, затем уплотнилось, стиснуло его и стало подобно зеленому ореолу. Руки Лорда бессильно упали вдоль тела, его голова свесилась вперед так, что подбородок уперся в грудную клетку; он закрыл глаза и безвольно повис в огненном ореоле, будто был к нему пригвожден.
С победным триумфом Душераздиратель воскликнул:
– Ну, что, Вереминт, супруг Шетры! Где же теперь твой вызов? – на секунду его насмешка как бы разлилась в воздухе и отозвалась эхом в горах; он продолжил:
– Я вижу, ты побежден. Но слушай меня, ничтожество. Может получиться так, что я подарю тебе жизнь. Конечно же, чтобы заработать право на жизнь ты должен изменить свою преданность. Повторяй эти слова:
«Я преклоняюсь перед Лордом Фаулом Презирающим. Он – единственное слово правды».
Губы Лорда Вереминта остались крепко сжатыми. Охваченные зеленым огнем мускулы его щек выпятились, когда он стиснул челюсти.
– Говори! – прорычал Душераздиратель. Резко дернув рукой с Камнем, он усилил яркость свечения вокруг Вереминта. Сильная боль агонии разъединила губы Лорда; он начал говорить:
– Я… преклоняюсь…
Он замолчал. И тут Томин вскочил, чтобы выполнить последнюю обязанность. Одним ударом Страж Крови сломал спину Лорда. В мгновение Лорд упал мертвым.
На лице Томина было явное волнение из-за этого убийства, когда он снова бросился и вцепился в горло Душераздирателя. На этот раз атака Стража Крови была столь неистовой и безжалостной, что превысила защиту Опустошителя. Он схватил Душераздирателя за шею, впившись пальцами в кожу великана, с такой страстностью, что Душераздиратель не смог сорвать его. Но затем Опустошитель прибегнул к помощи Камня. Одной вспышкой зеленого пламени он спалил кости Томина в пепел внутри его тела. Страж Крови свалился с него, образовав кучу бесструктурной плоти.
Затем на мгновение Душераздиратель, казалось, сошел с ума. Рыча словно сходящая с гор лавина, он впрыгнул на форму Томина, топтал его, пока бескровные остатки не были втерты в траву. А после этого послал орду завывающих волков в глотку Рокового Отступления. Ведомые его яростью, они слепо ворвались в ущелье и напоролись на Слово Предупреждения. Первый волк, дотронувшийся до Слова, активировал его. В тот же момент скалы стен ущелья, казалось, разнесло на мелкие куски. Сила, которую поместил там Вереминт, обрушила распавшиеся скалы вниз. Смертельный град валунов и глинистого сланца обрушился в ущелье, уничтожая тысячи волков с такой стремительностью, что этой орде удалось издать вой ужаса только один раз.
Когда пыль улеглась, Душераздиратель смог видеть, что Отступление оказалось теперь заблокированным, забитым раскрошенной скалой и щебнем. Его армия могла бы потратить немало дней, пробираясь сквозь это скопление валунов. Внезапное ухудшение ситуации успокоило его. Жажда мести горела в его глазах, но голос был тверд, когда он выкрикивал команды. Он послал вперед грифонов. Тяжело вздымая крылья, с юр-вайлами на спинах, они полетели в Отступление, чтобы сразиться со Словом Вереминта. А за ними Душераздиратель послал своих камнекопов-пещерников – расчищать путь остальной армии.
Принужденные его властью, пещерники работали с безумным энтузиазмом. Много грифонов погибло, налетев, бездумно атакуя, на Слово. Много пещерников было убито друг другом в стремлении расчистить от обломков дно ущелья. Но обладавшие могучим учением юр-вайлы в конце концов сорвали Слово Предупреждения. И пещерники совершали изнурительный подвиг. Если бы им дали достаточно времени, они сумели бы сдвинуть и горы. Сейчас они убирали нагромождения обломков. Они работали не переставая всю ночь и к рассвету вычистили вдоль центральной части ущелья тропу шириной в десять ярдов. Держа Камень высоко над головой, Душераздиратель повел армию вперед через ущелье. На южном конце ущелья он обнаружил, что Боевой Стражи нет. Последние его враги – маленькая группа всадников, среди которых было два Лорда – галопом уносилась прочь вне пределов досягаемости. Он прорычал проклятия им вслед, клянясь, что догонит их и уничтожит.
Но затем его дальнозоркие глаза великана высмотрели Боевую Стражу. До всадников было семь или восемь лиг. Он отметил направление их движения, увидел, куда они направлялись. И опять начал смеяться. Раскаты саркастического смеха и торжества отдавались эхом в горах Рокового Отступления.
Боевая Стража направлялась в сторону Дремучего Удушителя.
Глава 19
Руины Южных Пустошей
Когда вомарк Трой скакал вместе с Лордом Морэмом и Каллендриллом и группой Стражей Крови от Рокового Отступления, он отринул свое послабление, лишь наполовину благоразумное стремление спрятать свою голову. Ушло также и чувство страха, парализовавшее его, когда умер Лорд Вереминт. Он отринул все эти вещи ночью, последовавшей за тем днем, когда Морэм и Каллендрилл вложили все свои силы в Слово Предупреждения. Сейчас он ощущал себя странно бесчувственным. Он был вомарком, и он вернулся к своей работе. Он думал, мерил расстояния, оценивал относительные скорости, предсказывал степень усталости Боевой Стражи. Он командовал. Он видел необходимость армии в руководстве так отчетливо, что это ему казалось даже где-то скверным. Впереди него Боевая Стража свернула немного на юг, чтобы не идти по предгорьям, и через эти земли, более легкие для прохождения, темп перемещения был не больше семи лиг в день. Но условия похода по-прежнему оставались ужасными. Его армия вступала в сухую полупустыню Южных Пустошей.
Здесь пока не было никаких признаков, даже намеков наступления осени, которая могла бы сделать более щадящим сухой ветер, дувший на север с высохшей безжизненной Серой Пустыни. Почти вся трава уже погибла, и оставшиеся ручейки или речушки, сбегавшие с гор, умирали, не доходя пяти лиг до пустыни. Южнее от предгорий местность была еще более тяжелой, чем перед Отступлением – размытая, потертая, потрескавшаяся от бесплодных ветров, дующих в сторону гребней холмов. Результатом всего этого была отвердевшая, опаленно-бледная земля, обладавшая таинственной и недружелюбной красотой. Боевая Стража была вынуждена ступать по этой земле, такой жесткой и враждебной, слов но под ногами была не земля, а камень, и, кроме того, клубы густой пыли поднимались из-под ног, словно это была не почва, а пепел.
Через три лиги пути от Отступления Трой и сопровождавшие его нашли первого мертвого воина. Труп жителя настволья лежал, скрюченный, на земле, словно жертва мучений. От истощения его язык и губы стали черными, а глаза навыкате были облеплены пылью. Троя охватило безумное желание остановиться и похоронить воина. Но все это лишь подтверждало точность его расчетов: в этой бесплодной жаркой местности потери Боевой Стражи с каждым днем, возможно, будут удваиваться. И никто из живых не должен позволять себе тратить время и силы на т ., чтобы позаботиться об умерших.
К тому времени, когда вомарк догнал свою армию, он насчитал еще десять мертвых. Цифры переполняли его голову: одиннадцать умерших в первый день, двадцать два во второй, сорок четыре в третий, в общем, сто девяносто три человеческих жизни будет уничтожено жестокими условиями этого марша до того, как они достигнут места назначения. И только Бог знает, сколько еще будет жертв. Он заметил, что с интересом думает, будет ли он теперь когда-нибудь в состоянии спать спокойно?
Он заставил себя обратить внимание на Кеана и Аморин, отчитывавшихся о своих усилиях сохранять воинов как можно дольше в живых. Еда была нормирована, все кувшины для воды заполнялись в каждом встречавшемся ручейке, даже маленьком, каждый хафт и вохафт передвигался теперь пешком, чтобы их лошади могли везти самых слабых мужчин и женщин; всадники, бывшие с Кеаном, тоже шли пешком, а их израненные лошади везли на себе снаряжение и обессиленных воинов; вся разведка и доставка воды осуществлялись только Стражами Крови. Каждый воин, который не мог уже больше идти, снабжался едой и направлялся пытаться найти безопасность в горах.
Ничего более командиры сделать не могли.
Все это вызывало у Троя боль. А затем Кеан описал ему, как небольшая группа воинов решила оставить поход и устроить засаду в холмах, чтобы попытаться хоть немного задержать преследователей. Эта новость успокоила Троя; он чувствовал, что это было с одной стороны ужасно, а с другой прекрасно, – что так много мужчин и женщин желали следовать с ним к полному краху его идеи. Он собрал всю свою уверенность, чтобы ответить на неминуемые вопросы Кеана и Аморин.
Кеан прямо перешел к проблеме:
– Душераздиратель следует за нами?
– Да, – ответил Трой. – Лорд Вереминт задержал его на день. Но сейчас этот великан следует за нами – и следует быстро.
Кеану не было нужды спрашивать, что случилось с Вереминтом. Вместо этого он сказал:
– Душераздиратель будет двигаться все так же быстро. Когда он догонит нас?
– Где-нибудь завтра днем. Самое позднее – завтра вечером.
– Тогда мы пропали, – сказала Аморин, и голос ее дрогнул. – Мы не сможем идти быстрее. Воины слишком изнеможенны, чтобы сражаться, вомарк, – сказала она умоляющим голосом. – Сними с меня эту обязанность.
Назначь Первым Хафтом кого-то другого. Я не выдержу. Я не могу отдавать такие приказания.
Он попытался передать ей часть своей уверенности.
– Не волнуйся. Мы еще не побеждены.
Но самому ему казалось, что он говорил более истерически, чем уверенно. У него возникло неожиданное желание орать.
– Нам и не нужно будет идти быстрее. Мы лишь только свернем еще чуть южнее, чтобы добраться до этого древнего разрушенного города «Дориендор Коришев», как его называет Морэм. Нам нужно добраться туда завтра до полудня.
Он почувствовал, что говорит слишком быстро. Сделав над собой усилие, он замедлил речь, когда объяснял свои намерения. Затем успокоился, увидев суровое одобрение в лицах его офицеров. Первый Хафт Аморин глубоко облегченно вздохнула, так как снова могла опираться на свою смелость. Через некоторое время он спросил:
– Кто будет командовать теми Боевыми Дозорами, которые останутся?
– Позволь мне, – сказала Аморин, – у меня уже нет сил продолжать этот марш. Я хочу биться.
Хилтмарк открыл было рот, чтобы возразить ей, но Трой жестом остановил их обоих. Секунду он оценивал в уме это бремя, ища точку оптимальности. Затем сказал Кеану:
– Лорды и я останутся с Первым Хафтом Аморин. Нам нужно восемь Боевых Дозоров добровольцев и каждая лошадь, которая еще может что-то везти. Стражи Крови, возможно, останутся с нами. Если мы сделаем все правильно, то большинство из нас выживет.
Кеан нахмурился, услышав это решение. Но его принятие было таким же беспристрастным, как и его неприятие. Он сказал Аморин:
– Надо найти добровольцев и подготовить их сегодня, потому что завтра времени для этого может не остаться.
Вместо ответа Первый Хафт отсалютовала Кеану и Трою, затем поскакала среди Боевой Стражи. Она держалась прямее, чем когда-либо за эти дни, и ее оживленность показывала Трою, что он сделал правильный выбор. Он кивнул ей вслед головой, насмешливо поздравляя себя, что хоть что-то наконец сделал правильно.
Но у Кеана все еще были вопросы. Вскоре он сказал:
– Извини, вомарк, но мы друзья, и я должен об этом поговорить. Не объяснишь ли ты, почему мы продолжаем поход сейчас? Если Роковое Отступление – не то место для битвы, которое ты хочешь, возможно, Дориендор Коришев может послужить им? Зачем должен продолжаться этот ужасный марш?
– Нет, я не собираюсь ничего объяснять. Не сейчас.
Трой скрывал финал своего плана, будто молчание и скрытность могли спасти от его опасений.
– И этот город не спасет нас. Мы бы смогли бороться там день или два. Но после этого Душераздиратель окружил бы и схватил нас. Мы должны придумать что-то лучше, чем это.
Хилтмарк угрюмо кивнул головой. Отказ Троя огорчил его как выражение недоверия. Но он с усилием сделал на лице кривую улыбку и сказал:
– Вомарк, у твоих планов нет конца?
– Есть, – Трой вздохнул, – есть, и мы доберемся туда. А потом Морэм должен будет спасти нас. Он обещал…
Не в силах смотреть в лицо Кеану со своей некомпетентностью, он отвернулся. Похлопав Мехрила пятками, он отправился на поиски Лордов. Ему хотелось поделиться своими планами, связанными с этим городом, и выяснить, какую дополнительную помощь Морэм и Каллендрилл могли бы при этом дать Боевой Страже.
Весь остаток этого дня и на следующее утро он получал регулярные сообщения от Стражи Крови о продвижении Душераздирателя. Армия Великана-Опустошителя была большой и плохо управляемой. На следующий после перехода через Роковое Отступление день она покрыла расстояние лишь в девять лиг. Но она не остановилась темной ночью и лишь немного отдохнула перед рассветом. Трой предполагал, что великан дойдет до города к полудню.
Знание этого болезненно принуждало его гнать Боевую Стражу быстрее. Но он не мог. Слишком много воинов покинули армию или умерли этой ночью и утром. К его отчаянию, число изнеможенных утроилось. Череда чисел пробегала в его голове: одиннадцать в первый, тридцать три ко второму, девяносто девять к третьему дню – при таком раскладе сам марш потребует четыре тысячи и еще четыре жертвы к исходу шестого дня. И еще жизни будут потеряны в Дориендор Коришев. Нужно было составлять уравнения в комплексных числах, чтобы измерять бедственность положения. Он не пытался торопить их.
В итоге когда Боевая Стража начала подниматься по высокому склону к развалинам Дориендор Коришева, они опережали Душераздирателя лишь немногим более чем на лигу. Древний город располагался на вершине холма перед вечно хмурыми горами, и сам этот холм был началом уходящего на юг горного хребта. Руины возвышались на линии, которая разделяла, прятала друг от друга восточную и западную стороны Южных Пустошей. В прошлом, когда город жил и процветал, он эффективно управлял северным краем этих местностей, и даже сейчас низкие, массивные остатки укреплений показывали, что жители города знали цену своей позиции. Согласно легендам, сохраненным Учением Кевина, эти люди были военно-агрессивны; им требовалось стратегически правильное размещение. Лорд Каллендрилл перевел это название как «место покорения» или «опустошение врагов». Легенды говорят, что многие века Дориендор Коришев был столицей нации, от которой произошел Берек Полурукий.
Это было время владычества в Стране Всеединого Леса. Кроме того, не было никаких Пустошей к югу от гор: эти места были зелеными и хорошо заселенными. Но со временем они стали перенаселены. Группы людей из этих южных местностей постепенно перемещались к северу по Стране и начали нападать на Лес. Сначала они хотели только заполучить лесоматериалы для цивилизации Дориендор Коришева. Потом захотели получить дополнительные поля для зерна. Затем им потребовались жилища. С бездумной помощью еще и других иммигрантов, с севера, они непреднамеренно изувечили Всеединый Лес.
Это вмешательство имело целый ряд последствий. С одной стороны, вырубка деревьев сняла запрет, наложенный Колоссом Землепровала на зло Нижней Страны. Опустошители были спущены с цепи – и их освобождение с неизбежностью привело к уничтожению монархии Дориендор Коришева в великой войне Берека Полурукого. А с другой стороны, потеря около ста тысяч квадратных лиг леса изменила природный баланс Страны. Каждое срубленное дерево было очередным бревном для дома безотрадной судьбы «места покорения». По мере умирания деревьев южные земли теряли водораздел, предохранявший их ранее от Серой Пустыни. Спустя века после того, как опустошение Всеединого Леса нельзя уже было повернуть назад, эти земли превратились в высохшие пустоши.
И сам город тоже был сильно опустошен со времен Берека, первого Лорда. Теперь, после тысячелетий ветра и пыли, ничего не осталось от «места покорения», кроме торчащих развалин его стен и строений, некой групповой схемы, сформированной бескровными обломками его роскоши. В этом запутанном лабиринте проходов вомарк Трой мог бы спрятать всю армию. За остатками городской стены, которые бессмысленно устремлялись к небу, воины могли бы несколько дней вести партизанскую войну против армии, подобной преследующей их.
Трой верил, что Душераздиратель тоже понимал это. Его планы основывались главным образом на его способности убедить великана, что Боевая Стража предпочла борьбу до последнего в Дориендор Коришеве явной смерти в Дремучем Удушителе. Он вел свою армию прямо вверх по длинному склону, и затем в беззубые ворота «места покорения». Потом он провел воинов через весь город и вывел за восточную его окраину, где они были спрятаны от Душераздирателя хребтом, на котором стоял город.
Здесь он передал Кеану свои наставления, воодушевил его как мог. Затем отсалютовал хилтмарку, отпуская его, и понаблюдал, как основная часть Боевой Стражи спускалась вниз по склону, исчезая из вида. Когда они совсем исчезли, он и его добровольцы вернулись в город вместе с двумя Лордами, Первым Хафтом Аморин, со всеми Стражами Крови и всеми лошадьми, которые еще способны были нести седоков. Среди разрушенных стен он обратился к восьми Боевым Дозорам, оставшимся купить Боевой Страже побег из Дориендора Коришева. Горло у него пересохло и было сжато спазмом, когда он начал:
– Вы все добровольцы. И я не буду проповедовать вам необходимость того, что мы делаем. Но я хочу, чтобы вы знали зачем мы это делаем.
Для этого есть две основные причины. Первая – мы даем возможность остальным воинам увеличить расстояние между ними и Душераздирателем. Второе: мы собираемся помочь им победить в этой войне. Я готовлю небольшой сюрприз для Фаула, и мы здесь будем помогать тому, чтобы это сработало. Части его армии передвигаются с очень различными скоростями, и если они слишком разбредутся, то не попадут в мою ловушку. Мы здесь должны соединить их всех воедино.
Он замолчал, оглядел воинов. Они стояли квадратом перед ним, подчеркнуто выражая каждый оттенок их усталости, хмурости и решительности, а их кости, казалось излучали смертность. При виде этого он начал понимать правоту мнения Морэма, что они заслуживали знать правду; они всей душой повиновались его командам. Он продолжал грубо:
– Но есть и еще кое-что. Душераздиратель наверняка запланировал для нас парочку сюрпризов. Многие из вас были с Кеаном во время той бури – вы понимаете, о чем я говорю. Этот великан обладает могуществом, и он намерен его использовать. А мы должны дать ему для этого шанс. Мы должны послужить ему мишенями, чтобы, чего бы он там ни сделал, это пало на нас, а не на всю Боевую Стражу. Я думаю, мы сможем выжить при этом если все будем делать правильно. Хотя это будет нелегко.
Он повернулся к Аморин и приказал ей развести Боевые Дозоры на стратегические позиций вдоль западной стороны «места покорения». – Подготовь пути отступления заранее. Я не хочу, чтобы, когда настанет время отступать, в суматохе гибли люди. – Затем он обратился к Стражам Крови и попросил их разведать окрестности города вдоль хребта:
– Я должен точно знать, пытается ли Душераздиратель окружить нас.
Террел мотнул головой, и несколько Стражей Крови удалились. Первый Хафт Аморин повела Боевые Дозоры через Дориендор Коришев. Всех лошадей, включая ранихинов, они оставили у западного выхода из города под наблюдением нескольких Стражей Крови. Сопровождаемые остальными Стражами Крови, Трой и двое Лордов пошли пешком к восточной стене. Когда они шли через развалины, Лорд Морэм спросил:
– Вомарк, ты уверен, что Душераздиратель не попытается окружить нас? Почему он поступит наоборот?
– Его инстинкт, – ответил Трой кратко. – Я думаю, он будет очень заботится о том, чтобы пустить нас убежать в восточную сторону. Ты же слышал, как он смеялся там, в Роковом Отступлении, когда увидел, куда мы направляемся. Я думаю, он хочет поймать нас в ловушку у Дремучего Удушителя. Он – Опустошитель. Он должен полагать, что идея использования против нас Леса достаточно разумна.
Он был благодарен Морэму, что тот воздержался от сомнений по поводу его идеи относительно Дремучего Удушителя. Он не хотел сейчас думать об этом. Вместо этого он пытался сконцентрировать свое внимание на плане города, чтобы найти выход из него даже ночью, если это будет действительно необходимо. Но при этом сердце его не было занято этой задачей. Слишком много других тревог было в его голове.
Дойдя до восточной стены и взобравшись на верх одной из руин, чтобы выглянуть за пределы развалин, он увидел армию Душераздирателя.
Она приближалась как огромное пятно, мрачный кровоподтек на бледных землях Пустошей. Ее передний край растянулся уже и на юг, и на север от руин. До нее было уже меньше лиги. Ее численность была просто неимоверной. Трой не представлял себе, как Лорд Фаул мог создать такую армию. Она продвигалась вперед, пока не дошла до подножия того холма, на котором стоял Дориендор Коришев. Наблюдая, Трой стиснул рукоятку своего меча, будто это была единственная вещь, не позволявшая ему паниковать. Несколько раз он пытался подправить солнечные очки, которых у него давно уже не было. Это движение было словно непроизвольная молитва. Но никто из Лордов не смотрел на него. Все взгляды были устремлены в сторону Душераздирателя.
Трой воодушевленно вскрикнул, когда Великан-Опустошитель остановил свою армию у подножия холма. Остановка пронеслась по его орде как шок, будто сила, которая двигала ими, поставила стену, на которую они разом наткнулись. Волки уже ощущали запах добычи; на остановку они ответили завыванием от расстройства их планов. Юр-вайлы яростно залаяли.
Исковерканные люди застонали, а пещерники стали жаждуще переминаться с ноги на ногу. Но команда Душераздиратель подчинила себе их всех. Они подтянулись ближе и сформировали арку вдоль всей восточной стороны холма, затем ожидающе застыли.
Когда он был удовлетворен расположением своей армии, Опустошитель сделал несколько шагов вверх по склону, упер руки в пояс и злобно и насмешливо закричал:
– Лорды! Воины! Я знаю, вы слышите меня! Слушайте, что я скажу! Сдавайтесь! Вам не уйти! Вы окружены: Пустошами и Удушителем. Я могу истребить вас и десятой частью моих сил. Сдавайтесь! Если вы присоединитесь ко мне, я смогу проявить милосердие. – При слове милосердие шум протеста и голода поднялся со стороны его армии. Прежде чем продолжать, он подождал, пока этот шум уляжется. – Если вы не сдадитесь, я уничтожу вас! Я сожгу и разрушу ваши дома. Я превращу Ревлстон в склеп и обращу Ревлвуд в пепелище и использую его как свалку. Я разрушу и опустошу Страну еще до того, как само Время исчезнет. Слушайте меня и сдавайтесь! Сдавайтесь – или вы все умрете!
В этот момент вомарка охватил неодолимый импульс; крушение надежд и ярость вскипели в нем. Неожиданно он вспрыгнул на стену. Здесь он встал на ноги, собрался с силами и поднял вызывающе кулаки. – Душераздиратель! – закричал он. – Истязатель земли! С тобой говорит вомарк Хайл Трой! Здесь командую я! Я плюю тебе в лицо, Опустошитель! Ты только раб! И твой хозяин – раб! Он раб голода, он гложет свою нужду как старую кость. Уходи! Покинь Страну! Мы – свободные люди. Отчаяние не в силах овладеть нами. Но я заставлю тебя испытать отчаяние, если ты осмелишься сразится со мной!
Душераздиратель резко выкрикнул команды. Зазвенели дюжины тетив, стрелы пронеслись над головой Троя, когда Руэл сдернул его со стены. Трой пытался вырываться, но Руэл удержал его. Когда вомарк успокоился, Морэм сказал:
– Ты слишком рисковал. Чего ты этим добился?
– Я взбесил его, – неуверенно ответил Трой. – Это нужно было сделать, и я это сделал. Чем он свирепее, тем лучше для нас.
– Ты так уверен в том, что знаешь, что он будет делать?
– Да. – Трой ощущал странную уверенность, убеждение, что теперь он будет прав во всем. – Он уже делает это – он остановился. И если он уже достаточно рассвирепел, то будет атаковать нас первым. Его армия останется на месте. Этого нам и нужно.
– Ну, тогда, пожалуй, ты добился успеха, – тихо вступил в беседу Лорд Каллендрилл. Говоря это, он смотрел через стену. Морэм и Трой присоединились к нему и сразу поняли, что он имеет в виду.
Душераздиратель отступил на такое расстояние, что между ним и ведущим вверх склоном осталось небольшое пространство ровной земли. Армия расположилась вокруг него. Несколько тысяч юр-вайлов образовали клины, направленные к этому ровному пространству, на кончиках которых были их мастера учения. Великан-Опустошитель при помощи палаша одного из мастеров учения прочертил в грязи широкий круг. Затем он приказал всем кроме юр-вайлов отдалиться от круга. Когда пространство очистилось, за дело взялись мастера учения.
Монотонно напевая, словно хор загипнотизированных собак, юр-вайлы передавали свою силу мастерам учения. Те же воткнули концы своих палашей в край круга и стали медленно покачивать ими вперед и назад.
Воздух наполнился низким приглушенным жужжанием. Юр-вайлы пели на своем языке, и их песня заставляла дрожать окруженный ими плоский участок жесткой почвы. Шум этот постепенно нарастал, как будто из земли рвался наружу целый улей бешеных пчел, и поверхность круга дрожала все заметнее. Каменистая почва изменилась как будто под действием все возрастающей жары, горячие красные отблески беспорядочно заплясали в круге, его поверхность забурлила. Жужжание становилось все неистовее, все громче.
Процесс был медленным, но ужасающая притягательность, казалось, ускоряла его. Когда дневной свет начал опадать с измученного неба, жужжание сменилось подобием криков боли, которые шли, казалось, из самой земли. Круг Опустошителя пузырился и кипел, словно грязь внутри него была расплавлена.
Этот звук мучил Троя, резал слух, полз как вши по телу. Пот слеплял его безглазые брови. Какое-то время он боялся, что поддастся искушению закричать. Но наконец этот крик перешел границы ощущений. Он мог теперь не обращать на него внимания, немного отдохнуть.
Когда он снова посмотрел в сторону круга, то увидел, что юр-вайлы отошли от него. Возле круга стоял лишь один Душераздиратель. Демоническая гримаса искажала его лицо, уставившееся на горячую, красную, кипящую почву. В руках он держал одного из мастеров учения. Тот отчаянно что-то бормотал, вцепившись обеими руками в свой палаш, но не мог вырваться из державшей его хватки.
Смеясь, Душераздиратель поднял мастера учения над головой и швырнул в круг. Когда бедняга ударился о землю, крик его потонул во вспышке пламени, после которой остался только его палаш, медлен но плавящийся на поверхности.
После захода солнца Душераздиратель стал пользоваться своим куском Камня, чтобы придавать расплавленному остатку палаша какую-то форму, превращать его во что-то совершенно новое.
Тихо, как бы опасаясь, что Великан-Опустошитель может услышать его, Трой спросил Лордов:
– Для чего это? Что он делает?
– Он создает для себя подручный инструмент, – прошептал Морэм, – чтобы увеличивать или концентрировать силу.
Это доставило Трою мрачное удовольствие. По крайней мере его стратегия оправдалась хотя бы в том, что Боевая Стража не подвергнется этой атаке. Но он знал, что этого оправдания недостаточно. Последняя часть его плана давила на него мертвым грузом. Он боялся, что потеряет контроль над Боевой Стражей как только расскажет всем свой план – это настолько напугает воинов, что они взбунтуются. После всех своих обещаний победы, он чувствовал себя лжепророком. И все же его план был единственной надеждой Боевой Стражи, единственной надеждой Страны.
Он молился, чтобы Лорду Морэму это оказалось по силам.
С заходом солнца его взор заволокло туманом. Пришлось полагаться на отчеты Морэма о дальнейших действиях Опустошителя. В темноте он чувствовал себя как в ловушке, лишенным всякой власти. Все, что он мог видеть – это бесформенный тусклый отблеск расплавленной земли. Иногда он различал сияние и вспышки зловещего зеленого света на фоне красного, но они ему ничего не говорили. Успокаивало его только то, что эта подготовка Душераздирателя давала ему все больше и больше так необходимого времени.
На стенах по обеим сторонам от него Боевые Дозоры Первого Хафта Аморин тоже наблюдали за работой Опустошителя. Никто не спал, надвисшая угроза нападения армии Душераздирателя держала всех в напряжении. Лунный свет не рассеивал мрака – всего лишь три дня назад было новолуние, – но отблески кузницы Опустошителя были достаточно яркими, чтобы затмить звезды.
За все время этого долгого наблюдения Душераздиратель ни разу не отошел от своего расплавленного круга. Вскоре после полуночи он извлек из него некое подобие скипетра и охладил его, взмахнув несколько раз над головой, рассыпая снопы искр. Затем закрепил свою часть Камня на его конце. Но когда и это было сделано, он все же остался возле круга. Когда ночь начала медленно переходить в утро, он начал делать движения руками и петь над расплавленным камнем, призывая с помощью этого расплава могущество. Его движения освещались зловещим светом, и Камень вспыхивал через ровные промежутки, освещая все зелеными сполохами его злости.
Все это было видно Трою очень слабо. Он мог пока только цепляться за свою надежду. В темноте единственной реальностью для него оставались расчеты, и он повторял их, как бы отражая удары ночи. Когда первый луч восходящего солнца стал прояснять его зрение, о н ощутил что-то вроде восторга.
Он мягко попросил позвать Аморин.
– Да, вомарк, – она уже давно стояла рядом с ним.
– Аморин, слушай. Этот монстр уже совершил большую ошибку – он затратил на подготовку слишком много времени. Теперь мы вынудим его поплатиться за это. Уведи отсюда воинов. Отправь их вслед за Боевой Стражей. Что бы ни случилось, великан не заполучит стольких из нас, скольких он рассчитывает здесь найти. Пусть останется по воину на каждую хорошую лошадь.
– Возможно, нам следует уйти сейчас всем, – ответила она, – пока не началась атака Опустошителя.
Трой усмехнулся этой идее. Он представил себе ярость Душераздирателя, если окажется, что великан атакует пустой Дориендор Коришев. Но он знал, что выиграл еще недостаточно времени, и ответил:
– Я хочу вытянуть у него еще полдня. Со Стражей Крови и несколькими сотнями воинов нам это удастся. Так что иди.
– Да, вомарк. – Она покинула его, и вскоре он услышал звуки отхода Боевых Дозоров. Тогда он снова взобрался на стену и стал смотреть в сторону восхода, ожидая света.
Вскоре его забеспокоило ощущение того, что сухой бриз с юга утих.
Затем затуманенность его видения развеялась. Сначала он увидел разрушенную внешнюю стену города, затем холмы, наконец увидел и ждущую армию. Она никуда не двинулась на протяжении ночи.
Ей и не надо было двигаться.
Душераздиратель все еще стоял возле круга. Огонь в земле погас, но прежде чем он окончательно умер, Душераздиратель использовал его чтобы обернуть себя в дрожащий полупрозрачный кокон энергии. Внутри этого кокона он стоял словно идол, держа скипетр прямо над головой, не двигаясь, не издавая ни звука. Но когда лучи восходящего солнца коснулись его, пронесся внезапный порыв ветра, словно Пустыня яростно выдохнула сквозь зубы. И стал крепнуть, дуть резкими позывами, словно у этого сирокко были острые края.
Затем приглушенный крик одного из воинов отвлек внимание Троя от Душераздирателя. Повернув голову, он оказался смотрящим прямо в разверзнутую пасть спускающегося с гор урагана.
С юго-востока, где Южная Гряда переходила в Серую Пустыню, на Дориендор Коришев надвигался смерч. Его крутящийся столб двигался прямо через Пустоши, вспахивая землю.
Он производил впечатление такой силы, что прошло несколько мгновений прежде чем Трой осознал, что этот вихрь был таким, понять которого он не был в состоянии.
Не неся ни дождя, ни облаков, он был сух как пустыня. И не неся ни пыли, ни песка, он был чист и прозрачен как воздух. Пожалуй, он должен был бы быть невидимым. Но взгляд Троя ясно видел, насколько этот вихрь был силен. Он почти физически ощущал его приближение. Это было настолько завораживающе, что он сначала не понял, что торнадо это двигается не по ветру.
Штормовой ветер несся на них с юга, свирепо сметая пыль с земли.
А торнадо передвигалось перпендикулярно к нему, невзирая на направление ветра, надвигаясь прямо на Дориендор Коришев. Трой заворожено смотрел на это. Пыль забивалась ему в рот, но он этого не осознал, пока не попытался что-то крикнуть. Тогда, мучительно закашлявшись, он отвернулся от удивительного зрелища. И в этот момент набравший уже сокрушительную силу сирокко чуть не свалил его. Когда он отворачивался от смерча, сила ветра закружила его и чуть не опрокинула. Руэл поддержал его, и с помощью Стража Крови он направился к Лорду Морэму.
Дойдя до Морэма, он крикнул:
– Что это?
– Да сохранит нас Бог! – ответил Морэм. Воющий ветер срывал слова с его губ, и Трой едва слышал его. – Это Ужасающий Вихрь.
Трой постарался выкрикнуть слова Морэму в ухо:
– Что он сделает?
Крича прямо в лицо Трою, Морэм ответил:
– Он повергнет нас в безумие!
В следующий момент он схватил Троя за руку и указал вверх, к вершине вихря. Вдоль края завихрения воздуха летали какие-то темные существа. Торнадо уже покрыло половину расстояния до Дориендор Коришева, и Трой мог ясно видеть этих существ. Это были птицы размером с крешей, с перекошенными сатанинскими лицами как у крыс, большими широкими крыльями и огромными острыми когтями. Они перекликались на лету, показывая двойные ряды острых зубов. Крылья их свирепо рассекали воздух.
Это были самые устрашающие существа, каких Трой когда-либо видел.
Уставившись на них, он попытался укрепить себя духом против них – стал оценивать их скорость, вычислять время, через которое они будут здесь, планировать защиту. Но это зрелище парализовало его ум, он не мог понять, что их породило.
Он попытался двинуться с места, овладеть собой настолько, чтобы сказать себе, что не испытывает последствия Ужасающего Вихря. Но он был парализован. Вокруг него кричали. У него сложилось смутное впечатление, что орды Душераздирателя приветствуют приближение вихря с радостью. Или они тоже боялись? Он не знал.
Затем Руэл схватил его за руку, оттащил от стены, крикнул в ухо:
– Вомарк, пошли! Надо готовиться к защите.
Трой не помнил, чтобы кто-нибудь из Стражей Крови кричал когда-либо до этого. Но даже сейчас в голосе Руэла не было паники. Трой почувствовал что-то ужасное в этой невосприимчивости Стража Крови. Он попытался осмотреться, но ветер поднял столько пыли над руинами, что все детали происходящего были скрыты. Оба Лорда исчезли. Воины бежали во всех направлениях, борясь с ветром. Стражи Крови то появлялись, то исчезали, как приведения.
Руэл опять прокричал ему:
– Надо спасать лошадей. Они взбесятся от ужаса.
На один безумный момент Трой пожелал увидеть Высокого Лорда Елену, чтобы признаться ей, что сделал еще одну ошибку. Если его сейчас убьют, никто не узнает, как спасти Боевую Стражу. Его план умрет с ним, а все женщины и мужчины его армии превратятся в кровавое месиво.
Эта мысль, казалось, подтолкнула его к полному отчаянию. Он безвольно опустился на колени. Сирокко и пыль душили его.
Руэл крикнул:
– Вомарк! Порча атакует!
При слове Порча сознание Троя прояснилось. Страх заполнил его мысли с кристаллической ясностью. Он тут же осознал, что любые старания Стража Крови всегда уничтожают что-то сделанное им самим, неизменная верность Руэла – это вызов ему, его способности командовать.
Осознав это, он заметался, двигаясь при этом четко, проворно. Оглянулся, увидел одну-две фигуры, снующие в серо-синем пыльном аде. Руэл хотел поймать его. Черные птицы над их головами пикировал и прямо на развалины. Трой подобрал камень и замер на месте. Когда Руэл коснулся его, он внезапно отскочил к нему за спину. Страж Крови начал оборачиваться, чтобы посмотреть на него. Трой ударил его камнем по затылку.
Затем вомарк побежал. Он не мог двигаться против ветра, приходилось пробиваться наискосок. Стены зданий тускло проступали в пыли. Он направился к какой-то двери.
Внезапно на него наткнулась Первый Хафт Аморин.
Она схватилась за него, он услышал что-то вроде криков страха. Но она тоже верна ему, значит она для него опасна. Он толкнул ее плечом, она неловко растянулась на земле. Он тут же устремился в лабиринт «места покорения».
Несколько раз он падал, когда ветер налетал на него из неожиданных проломов в стенах. Но он заставлял себя идти дальше. Он был полностью во власти ужаса; он знал, что ему надо сделать.
После короткой, беспорядочной битвы с ветром он нашел то, что искал. Рванувшись, он оказался в центре большого, открытого пространства – посреди остатков зала собраний Дориендор Коришева. На этом открытом месте ветер злобно набросился на него. Он встретил его спокойно.
Он ощущал парадоксальную радость страха, его собственный ужас доставлял ему удовольствие. Он стоял словно экзальтированный фанатик на открытом месте и смотрел вверх, как бы надеясь, что на него оттуда снизойдет благодать.
Когда он обернулся, сердце его тревожно стукнуло. Одна из птиц легко скользила по направлению к нему, как будто она сама управляла бушующим ветром. Ей было очень просто добраться к нему. Плавность ее движений взвинтила его нервы, и он был готов уже ринуться прямо к ней в пасть.
Но когда она приблизилась к нему, он увидел, что в мощных когтях она держит искалеченное тело Руэла, разглядел его плоские, бесстрастные черты. Страж Крови выглядел так, как будто его предали.
Трой затрясся в конвульсии. Но когда птица мягко скользнула к нему, он вспомнил, кто он. Гнев придал силу его мышцам, он выхватил меч и нанес ей удар.
Этот удар раскроил птице череп. Но ее вес придавил Троя к земле.
Зеленая кровь залила его голову и плечи. Эта горячая жидкость жгла его словно едкая кислота и так сильно пахла эфирным маслом, что он чуть не задохнулся. С придушенным криком он схватился за голову, пытаясь избавиться от боли. Но ядовитое пламя разлилось по голове, прожгло его череп, просочилось в мозг. Он потерял сознание.
Проснулся он в тишине и темноте ночи.
После долгого промежутка времени, казавшегося сплошным воплем боли, он оторвал от земли голову. Ветер замел его пылью, и это движение подняло ее в воздух. Она набилась ему в горло, и в рот, и в легкие. Он подавил приступ кашля и прислушался к темноте.
Вокруг него Дориендор Коришев молчал словно склеп. Ветер и ураган стихли, оставив после себя хозяйничать пыль и смерть. На руинах проклятием лежало молчание.
Затем он закашлялся. Задыхаясь и сплевывая, встал на колени. Ему казалось, что звуки кашля подобны взрывам. Он пытался унять яростный припадок, но ничего не мог сделать, пока спазм сам не прошел.
Когда его отпустило, он вдруг понял, что все еще сжимает в руках меч. Инстинктивно еще сильнее стиснул его рукоять, проклиная свою ночную слепоту, но затем сказал себе, что сейчас темнота – это его единственная надежда.
Лицо его было в рубцах от ожогов, но он не обращал на это внимания.
Не двигаясь с места, он обдумывал свое положение.
Раз так много времени уже прошло после урагана, значит его спутники либо мертвы, либо ушли, рассудил он. Если их не убили вихрь и птицы, то смела армия Душераздирателя. Так что они помочь ему не могли. Хотя еще неизвестно, какая часть этой армии оставлена позади, в «месте покорения». И сейчас он ничего не видит. Он уязвим до наступления дня. Только темнота защищает его, он себя защитить не может.
Первой его реакцией было оставаться на месте и молиться, чтобы его не нашли. Но он быстро понял тщетность этого плана. В лучшем случае, это только оттянет его смерть. Когда придет рассвет, он по-прежнему будет один против неизвестного количества врагов. Нет, его единственный шанс – выскользнуть из города сейчас и затеряться в Пустошах.
Там он мог бы найти расщелину или пещеру, чтобы спрятаться.
А спасение это возможно, очень даже возможно, потому что у него было одно преимущество: никто из армии Душераздирателя, кроме юр-вайлов, не может ночью передвигаться через развалины так же, как он. А Опустошитель не оставит юр-вайлов позади. Они слишком ценны для него.
Если Трой вспомнит все, что когда-то умел – чувство пространственных связей, память на окружающую местность – он сможет выбраться из города. Придется только полагаться на слух, который должен предупредить о врагах.
Он начал с того, что осторожно поместил меч обратно в ножны. Затем начал ощупывать поверхность горячего песка. Нужно было определить, где он, и он знал только один способ это сделать.
Рядом он нащупал полосу обожженной земли. Грязь, прилипшая к пальцам, пахла эфирным маслом. И на этой полосе он нащупал скрюченное тело Руэла. Осязание сказало ему, что труп Руэла сильно обуглен. Видимо, темная птица вспыхнула, когда умерла, и полностью прогорела, лежа рядом с телом Стража Крови.
Это прикосновение вызвало у него тошноту, и он попятился. Пот лил с него градом, капал на ожоги. Ночь была жаркой, закат не принес развалинам облегчения. Отталкиваясь руками от земли, он с трудом встал на ноги.
Нетвердо стоя на открытом месте, он попытался отогнать от себя воспоминания о Руэле и птице. Нужно было вспомнить, что делать при слепоте, как ориентироваться в развалинах. Но ему не удавалось восстановить в памяти как он попал на это открытое место. Покачивая перед собой вытянутыми руками, он двинулся на поиски стены.
Ноги его стояли нетвердо, он не мог без опаски переставлять их, и двигался потому неловко. Чувство устойчивости покинуло его. Лицо было сплошной раной, и пот заливал щеки. Но он собрал в кулак всю волю и стал отмерять расстояние. Через двадцать ярдов он дошел до стены. Коснулся ее угла, повернулся под прямым углом и двинулся вдоль нее. Нужно было найти проход, где он смог бы дотронуться до двух сторон этой стены. Разница в температуре между двумя сторонами укажет ему направление, в котором следует идти.
Еще двадцать ярдов, и он добрался до угла. Повернув под прямым углом, пошел вдоль другой стены, держась параллельно ей, ощупывая камень пальцами. Вскоре он нащупал рваный край и нашел выход.
Стена здесь была толстая, но он смог дотронуться до ее обоих сторон, вытянув руки. Обе стороны были очень теплыми, но ему показалось, что он почувствовал легкую разницу в температурах. Та сторона, что выходила на открытое пространство, была более теплой. Это направление на запад, рассудил он. Вечернее солнце должно было сильнее нагреть западную сторону стены.
Теперь надо было решить куда идти. Если он пойдет на восток, то менее вероятно, что там встретит врагов. И как это они его не нашли?
Видимо, они прошли мимо, и их поиск передвинулся с востока на запад, вслед за Боевой Стражей. Однако если остается еще какой-то шанс на помощь его друзей и Мехрила, то помощь эта придет с запада.
Казалось, дилемму эту нельзя разрешить. Он заметил вдруг, что качает головой и что-то бормочет сквозь зубы, и тут же заставил себя замолчать. Затем принял решение двигаться на запад, ближе к Мехрилу.
Лучше такой двойной риск, чем безопасное спасение на востоке – это спасение оставит его одного в Южных Пустошах, без еды, воды и лошади. Он еще несколько секунд поизучал степень нагрева разных сторон стены, глубоко дыша чтобы собраться с силами. Затем встал, сосредоточился на своей способности ориентироваться в темноте и устремился прочь от развалин зала собраний.
Он продвигался медленно. Нетвердость шагов приводила к тому, что его все время сносило от точного направления к западу. Но он почти тут же подправлял себя и продолжал идти. Ему все труднее было сохранять равновесие без поддержки стен. Пройдя еще тридцать ярдов, он почувствовал, как земля закружилась под ним, и упал на колени. Пришлось закрыть рот, чтобы не взвыть от боли. Поднявшись на ноги, он услышал тихий смешок – сначала один голос, затем еще несколько. Смех был жесткий и как бы направленный к нему.
Звук слегка отдавался от стен, так что он не мог определить, откуда доносится этот смех, но казалось, откуда-то спереди.
Он примерз к месту. В бессилии он молился, чтобы темнота скрыла его.
Но голос поколебал его надежду.
– Смотрите, ребята, – сказал он. – Человек – один.
Голос говорил с трудом, как будто рот говорящего был полон слюней, но Трой все хорошо понял. Он разобрал злобу в низком хоре смеха, который ответил на это восклицание.
Читать бесплатно другие книги:
