Война Иллеарта Дональдсон Стивен

Глава 3

Вызов

Гул отдалился и стал звучать тише, при этом как-то изменилась и та пустота, которую он видел. На волнах этого звука вверх взметнулось серо-зеленое облако свежескошенной травы и накрыло его как воздушной пеленой. Зелень была ему противопоказана, и он чувствовал, что задыхается в ее душном сладком зловонии – запахе эфирного масла. Но нота гудения, заполнявшая его уши, выросла, более сосредоточилась, стала более высокой тональности. Капельки золотистого цвета стали просачиваться сквозь зелень. Потом звук стал мягче и каким-то жалобным, затем еще выше, так, что стал низким человеческим стенанием. Золото стало возобладать и полностью вытеснило зелень. Теплое, мягкое свечение наполнило его глаза.

По мере того как окружавший его звук все больше и больше превращался в женскую песню, золотистый цвет становился все более насыщенным и более глубоким, убаюкивая его, как будто мягко перенося его в поток поющего голоса. Мелодия вплеталась в свет, придавала ему текстуру и форму, осязаемость. Слишком беспомощный чтобы поступить иначе, он уцепился за этот звук, сконцентрировался на нем, напряженно оставив рот открытым в протесте.

Постепенно пение обретало более четкие очертания. Его гармонический рисунок становился строже, более суровым. Кавинант чувствовал себя увлекаемым вперед, спешащим погрузиться в поток пения. Молебенно изгибаясь, она формировала слова.

Казалось, что песня настигла и схватила его, воздействуя на его память, напоминая, в какой-то мрачной тональности, о людях, которых он знал однажды, которые нуждались в нем. Но он сопротивлялся этому. И по-прежнему хранил молчание.

Мелодия погружала его в теплое золото.

Наконец свет обрел ясность. Теперь он мог определить его форму; он заливал все его зрение так, будто он смотрел на солнце. Но на последних словах песни свет потускнел, потерял свою ослепительность. Когда голос пропел «Будь праведным», это было подхвачено множеством голосов: «Будь праведным!» Это заклинание напрягло его, как туго натянутую тетиву лука перед самым моментом стрельбы.

Затем яркость источника света резко упала, и он смог увидеть то, что его окружало.

Он узнал место. Это была площадка палаты Совета Лордов в самом сердце Ревлстона. Ряды мест тянулись вверх со всех сторон от него, уходя к гранитному потолку зала.

Он удивился, обнаружив себя стоящим на этой площадке, окруженной столом Лордов. Это неожиданное видение сбило его с толку, нарушило его чувство равновесия, и он упал вперед по направлению к разрыву круга стола, к углублению с гравием, источнику золотого света. Огненные камни горели перед ним без копоти, наполняя воздух запахом свежей глины. Сильные руки поймали его. Когда его падение было остановлено, капли крови брызнули на каменный пол на краю ямы с гравием.

Снова поднимаясь на ноги, он хрипло крикнул:

– Не трогайте меня!

Он чувствовал головокружение, смешанное со смущением и яростью, но он заставил себя поднести руку к своему лбу. Его пальцы вымазались в крови. Он сильно поранил себя о край стола. С минуту он смотрел на свою красную руку.

Сквозь его тревогу, спокойный, настойчивый голос сказал:

– Добро пожаловать в Страну, Юр-Лорд Томас Кавинант, Неверящий и Кольценосец. Я вызвала тебя к нам. Наша нужда в твоей помощи велика.

– Вы вызвали меня? – проскрипел он.

– Я – Елена, – продолжал голос. – Высокий Лорд, избранный Советом, и хранительница Посоха Закона. Я вызвала тебя.

– Вы вызвали меня? – Он медленно поднял глаза. Густая жидкость бежала из раны, как если бы вся кровь вытекала из него. – Вы вызвали меня? – Он чувствовал, как что-то разрушается внутри него, как раскромсанная горная порода, и его сдержанность дала трещину. С мукой в голосе он сказал:

– Я разговаривал с Джоан.

Он неясно видел женщину через кровь, застилающую его глаза. Она стояла за каменным столом на уровень выше его, держа в правой руке длинный посох. Вокруг стола было много людей, еще больше их было выше, на галерее палаты. Все они смотрели на него.

– С Джоан, вы понимаете? Я разговаривал с Джоан. Она позвонила мне. После всего этого времени… И именно тогда, когда я ей необходим… необходим ей… Вы не имеете права. – Он собрал силу как штормовой ветер и поднял голос:

– Вы не имеете права! Я разговаривал с Джоан! – Он кричал изо всех сил, но этого было недостаточно. Его голос не достигал соответствия его эмоциям. – С Джоан! С Джоан! Вы слышите меня?

Она была моей женой!

Человек, который стоял рядом с Высоким Лордом, поспешил вокруг стола, имевшего форму трех четвертей круга, и спустился на нижний уровень к Кавинанту. Кавинант узнал симпатичное лицо с похожим на руль носом, изогнутыми чувственными губами и острыми, отливающими золотом, опасными глазами: это был Лорд Морэм.

Он положил руку на предплечье Кавинанта и сказал мягко:

– Мой друг, что с вами случилось?

Кавинант взбешенно сбросил руку Лорда. – Не трогайте меня! – бушевал он в лицо Морэму. – Вы что, глухи и слепы?! Я разговаривал с Джоан! По телефону! – Его рука конвульсивно дернулась, пытаясь воспроизвести в пустом воздухе телефонную трубку. – Она нуждалась… – внезапно у него перехватило горло, и он резко сглотнул, – она сказала, что нуждается во мне. Во мне! – Но его голосу было не под силу предать плач его сердца. Он хлопнул по крови на своем лице, пытаясь очистить глаза.

В следующее мгновение он схватил перед небесно-голубой мантии Морэма и прошипел:

– Верните меня обратно! Пока еще не поздно! Если я смогу вернуться обратно достаточно быстро!

Женщина над ними осторожно сказала:

– Юр-Лорд Кавинант, мне печально слышать, что наш вызов причиняет вам вред. Лорд Морэм рассказал нам все что мог о вашей боли, и мы неохотно увеличиваем ее. Но это наша судьба, то, что нам приходится делать. Неверящий, наша нужда велика. Опустошение Страны приближается к нам.

Оттолкнувшись от Морэма и встав напротив нее, Кавинант кипел от злости:

– Не я давал кровавое проклятие вашей Стране! – Его слова прозвучали с таким задыхающимся напором, что он не смог крикнуть их. – Меня не волнует, что нужно вам. Вы все можете умереть. Вы – «сего лишь мой бред! Болезнь моего сознания. Вы не существуете. Верните меня обратно! Вы должны вернуть меня назад. Пока еще есть время!

– Томас Кавинант, – Морэм говорил властным тоном, который остановил Кавинанта. – Неверящий, слушай меня.

Затем Кавинант увидел, что Морэм изменился. Его лицо по-прежнему было таким же – мягкость рта еще уравновешивала угрозу в его покрытых золотыми блестками радужных оболочках – но он был старше, теперь он был достаточно стар для того, чтобы быть Кавинанту отцом. Вокруг глаз и рта были морщины, и волосы его были белы. Когда он говорил, его губы дергались с самонеодобрением, и глубины его глаз возбуждались нелегко. Но он встретил огонь свирепого взгляда Кавинанта без дрожи.

– Мой друг, если бы я мог выбирать, я бы сразу же вернул тебя в твой мир. Решение призвать тебя было принято с болью, и я охотно отказался бы от него. Страна не нуждается в служении, которое безрадостно и несвободно. Но, Юр-Лорд, – он снова дотронулся до руки Кавинанта, успокаивая его, – мой друг, мы не можем вернуть тебя.

– Не можете? – простонал Кавинант на поднимающейся, почти истерической ноте.

– У нас нет знания для освобождения от этого бремени. Я не знаю, как в твоем мире – на мой взгляд, ты нисколько не изменился – но у нас сорок лет прошло с тех пор, как мы вместе стояли на склоне горы Грома, когда ты помог нам освободить Посох Закона. Долгие годы мы стремились…

– Не можете? – повторил Кавинант более яростно.

– Мы стремились сделать это с помощью силы, овладение которой нам так и не удалось, и с Учением, которое мы не в состоянии постичь. Потребовалось сорок лет, чтобы мы смогли вызвать тебя сюда, так что теперь мы просим у тебя помощи. Мы достигли предела своих возможностей.

– Нет! – Он отвернулся, потому что он не мог противостоять искренности, которую видел на лице Морэма, и крикнул женщине с посохом: Верните меня обратно!

С минуту она твердо смотрела на него, оценивая крайность его требования. Потом она сказала:

– Я умоляю тебя понять. Выслушай правду наших слов. Лорд Морэм говорит честно. Я осознаю, какое горе мы причиняем тебе. Я не бесчувственна. – Она была в двадцати или тридцати футах от него, выше ямы с гравием, за каменным столом, но ее голос ясно долетал до него из-за хрустальной акустики палаты. – Но я не могу отменить твой вызов. И если бы у меня была сила, я бы не отверг ла нужду Страны. Лорд Фаул Презирающий…

Отвернув голову, широко раскинув руки, Кавинант проревел:

– Это меня не интересует!

Жаля остротой слов, Высокий Лорд сказала:

– Тогда – ты можешь вернуться сам. У тебя есть сила. Ты носишь Белое Золото.

Кавинант с криком попытался броситься на нее. Но прежде чем он смог сделать шаг, кто-то схватил его сзади. Повернув голову назад, он обнаружил, что схвачен Баннором, недремлющим Стражем Крови, который опекал его в течение его предыдущего бреда.

– Мы – Стража Крови, – сказал Баннор с несвойственной ему невыразительной интонацией. – В наших руках забота о Лордах. Мы не позволим никаких попыток причинить ей вред.

– Баннор, – защищался Кавинант, – она была моей женой.

Но Баннор смотрел на него с неизменным хладнокровием.

Неистово дергаясь из стороны в сторону, он сумел вывернуться из сильной хватки Стража Крови и снова повернулся лицом к Елене. Кровь стекала с его лба, так как кровотечение усилилось из-за его дерганий. Она была моей женой! – Довольно, – приказала Елена.

– Верните меня назад!

– Довольно! – она ударила по полу железным наконечником Посоха Закона, и тут же синее пламя вспыхнуло по всей его длине. Огонь пылко зашумел, как бы излучая скрытую силу через прореху в ткани золотого света; и сила, исходящая от этого пламени, отбросила Кавинанта обратно в руки Баннора. Но ее руки, которые держали Посох, огонь не тронул. – Я – Высокий Лорд, – сурово сказала она. Это – Ревлстон, Твердыня Лордов, а не Ясли Фаула. Мы принимали клятву Мира. – Кивнув ей, Ба нор отпустил Кавинанта, и он повалился назад, падая в сторону ямы с гравием.

Минуту он лежал возле камней, тяжело дыша. Потом он привел себя в сидячее положение. Его голова казалась понурой от расстройства.

– Вы получили мир, – тяжело вдохнул он. – Он собирается уничтожить вас всех. Вы сказали, сорок лет? Значит, у вас осталось только девять.

Или вы забыли его пророчество?

– Мы знаем, – сказал Морэм спокойно. – Мы не забыли. – С кривой улыбкой он нагнулся осмотреть рану Кавинанта.

Пока Морэм занимался этим, Высокий Лорд Елена погасила пламя Посоха и сказала человеку, которого Кавинант не мог видеть:

– Мы должны решить этот вопрос сейчас, если мы возлагаем какие-либо надежды на Белое Золото. Приведи сюда пленника.

Лорд Морэм осторожно вытер лоб Кавинанта, вгляделся в порез, затем встал и отошел посоветоваться с кем-то. Оставшись один, с глазами, очищенными от крови, Кавинант трепещущим взглядом внимательно стал осматривать окружающее его. Слабый, но еще оставшийся инстинкт самосохранения приказал ему попытаться оценить потенциальные опасности вокруг него. Он находился на самом нижнем уровне многоярусного зала с высоким потолком в виде крестового свода, освещенного золотым огнем гравия и четырьмя большими бездымными факелами лиллианрилл у стен. Вокруг центра палаты, на следующем уровне, был каменный, имевший форму трех четвертей круга, стол Совета Лордов, а выше стола располагались ряды галереи. Два Стража Крови стояли у высокой массивной двери, сделанной великанами достаточно большой для великанов, – у главного входа в палату, напротив и выше места Высокого Лорда.

Галерея была разнообразно заполнена воинами Боевой Стражи, Хранителями Учения из лосраата, было там также несколько хайербрендов и гравлингасов, одетых соответственно в свои традиционные плащи и туники, и еще несколько Стражей Крови. За спиной Высокого Лорда сидели двое людей, которых Кавинант узнал – гравлингас Торм, хатфрол Твердыни Лордов, отвечающий за свет и тепло, и Кеан – вохафт Дозора, участвовавшего в походе за Посохом Закона. С ними были еще двое: один – хайербренд, судя по его плащу жителя настволья и венку из листьев на голове, вероятно, еще один хатфрол; и один – Первый Знак Стражи Крови.

Кавинант смутно поинтересовался, кто же занял это место после гибели Тьювора в катакомбах горы Грома.

Его взгляд обошел кругом палату Совета Лордов. Возле стола стояли семь Лордов, не считая Морэма и Высокого Лорда Елены. Кавинант не знал никого из них. Все они, должно быть, прошли испытания и воссоединились в Совете в последние сорок лет. Сорок лет? тупо спросил он сам себя. Однако Торм, теперь уже совсем не тот смеющийся юноша, каким был когда Кавинант познакомился с ним, казался слишком молодым для средних лет. Стража Крови нисколько не изменилась. Конечно, простонал Кавинант себе, вспомнив, какими старыми они были. Только Кеан показывал сколь-нибудь значительный возраст: тонкие белые волосы придавали вохафту вид шестидесяти или шестидесятипятилетнего. Но его крупные командирские плечи не сутулились. И открытость его лица не изменилась; он хмурился вниз на Неверящего с прежним откровенным неодобрением, которое помнилось Кавинанту. Он нигде не увидел Протхолла. Во время похода за Посохом Закона Протхолл был Высоким Лордом, и Кавинант знал, что он остался в живых в последней битве на склонах горы Грома. Но он также знал, что Протхолл был достаточно стар для того, чтобы умереть за прошедшие сорок лет естественной смертью. Несмотря на свою боль, он обнаружил, что надеется, что этот Высокий Лорд умер как он того заслуживал, в покое и славе.

Мысленно угрюмо пожав плечами, он перенес свой взор на единственного человека за столом Лордов, который не стоял. Эта личность была одета как воин, в высокие, с яркими подошвами сапоги поверх черных краг, в черную рубашку без рукавов, с нагрудником, отлитым из желтого металла, и с желтой повязкой на голове; на его нагруднике были две диагональные метки, которые отмечали его как вомарка, командующего Боевой Стражей – армией Лордов. Ни на кого не глядя, он сидел на своем каменном стуле, опустив голову и прикрыв рукой глаза, как если бы спал.

Кавинант отвернулся от него и разрешил своему взгляду утомительную прогулку наудачу по палате Совета Лордов. Высокий Лорд Елена советовалась низким голосом с Лордами, ближайшими к ней. Морэм стоял в ожидании возле широких ступеней, ведущих наверх, к главным дверям.

Акустика зала доносила до Кавинанта смесь голосов с галереи, как если бы воздух шелестел вокруг его головы. Он вытер со своего лба сочащуюся кровь и подумал о смерти.

Это было бы еще хуже, размышлял он. После того, что произошло, это было бы худшим способом бегства. Он был недостаточно тверд, чтобы защищаться даже тогда, когда его сон обратился против него. Он останется жив ради людей, которые достаточно сильны для этого.

Ах, адский огонь, вздохнул он. Адский огонь. Как бы издалека, он услышал, что огромные двери палаты, качнувшись, открылись. Шелест в воздухе сразу прекратился; каждый повернулся и смотрел в сторону дверей. Заставляя себя истратить еще немного своих убывающих сил, Кавинант повернулся кругом, чтобы увидеть, кто входит. То, что он увидел, жестоко ударило его сознанию, казалось, взяло последнюю твердость из его костей.

Он смотрел залитыми кровью глазами, как двое Стражей Крови спускались по ступеням вниз, удерживая между собой серо-зеленое существо, дрожащее от страха. Если бы они не держали его грубо руками, существо просто вибрировало бы от ужаса и отвращения. Его безволосая кожа была скользкой от пота. Оно имело в целом человеческие очертания, но тело его было необычно длинным, и конечности были короткими, все одинаковой длины, как будто ему было естественней бежать на четвереньках через низкие пещеры. Но конечности его были неестественно изогнуты и бесполезны – искривлены, как будто они были сломаны много раз и не вправлены. И остальное его тело показывало признаки не меньших повреждений.

Его голова имела меньше человеческих черт. Над голыми скулами не было глаз. Над неровным разрезом его рта, в центре лица, были две широких влажных ноздри, края которых в страхе тряслись, когда существо принюхивалось. Маленькие выступающие уши высоко сидели на его скулах.

И вся задняя часть его головы отсутствовала. Вместо него была зеленая мембрана, как шрам, пульсирующая на оставшемся кусочке мозга.

Кавинант немедленно узнал, кто это такой. Он видел однажды похожее существо – с целым телом, но мертвое, лежащее на полу своего веймита с железным шипом в сердце. Это был вейнхим. Отродье Демон мглы, отвратительное на вид создание, но, в отличие от своих черных родственников, вейнхимы посвящали свое знание служению Стране.

Этого вейнхима щедро пытали.

Стражи Крови привели существо вниз, на дно палаты, и поставили напротив Кавинанта. Несмотря на глубокую слабость, он заставил себя встать на ноги и удерживал стоящим, опираясь спиной о следующий ярус. Казалось, он уже получил некоторые дополнительные измерения видения, характерные для Страны. Он мог видеть вейнхима, мог чувствовать своими глазами, что в нем происходит. Он видел мучительную и необычную боль – видел здоровое тело вейнхима, пойманное в кулак злобы и ликующе раздавленное в этой уродливой форме. Увиденное причиняло его глазам боль. Он стиснул свои колени, чтобы подбодрить себя. Холодный туман тупости и отчаяния заполнил его голову, и он был рад крови, которая заливала его глаза: она избавляла его от видения вейнхима.

Как бы сквозь вату в ушах он слышал, как Елена сказала:

– Юр-Лорд Кавинант, необходимо обременить тебя этим зрелищем. Мы должны убедить тебя в нашей настоятельной необходимости. Пожалуйста, прости такое приглашение в Страну. Условия нашего положения лишают нас малейшего выбора.

Юр-Лорд, это бедное создание привело нас к решению о вызове тебя. Годами нам было известно, что Презирающий готовит свои силы выступить против Страны – что время, определенное в его пророчестве, становится для нас все короче. Ты передал нам это пророчество, и Лорды Ревлстона не бездельничали. С того дня, в который Лорд Морэм принес в Твердыню Лордов Посох Закона и Второй Завет Учения Кевина, мы готовимся к встрече своей судьбы. Мы усилили Боевую Стражу, изучили наши укрепления, тренировали себя во всех наших умениях и силах. Мы выучили некоторые из применений Посоха. Лосраат изучил со всей доступной мудростью и тщательностью Второй Завет. Но за сорок лет мы так и не получили ясного понимания намерений Лорда Фаула. После того, как Друл Камневый Червь вернул Посох, присутствие Презирающего покинуло Кирил Френдор в горе Грома и вскоре утвердило себя снова в огромном тронном зале Риджик Тоума, Яслях Фаула, древнем доме Серого Убийцы. И с того времени наши разведчики были уже не в состоянии проникнуть во владения Лорда Фаула. Существует сила, препятствующая этому, но мы так и не смогли изучить природу ее, хотя Лорд Морэм занимался этой задачей. Он не смог проникнуть через запрещающую мощь Презирающего.

Но существуют неясные и темные предвещающие движения по всей Стране. Креши с востока и юр-вайлы с горы Грома, грифоны и другие ужасные существа с Сарангрейвской Зыби, пещерники; малоизвестные жители Глотателя Жизни, Великой Топи – мы слышали, что все они направляются к Испорченным Равнинам и Яслям Фаула. Они исчезли за Раздробленными Холмами и не возвращаются. Не требуется великой мудрости для понимания того, что Презирающий готовит свою армию. Но у нас все еще слишком мало ясных знаний. И вот наконец знания у нас появились. Этим летом наши разведчики взяли в плен это создание, этот истерзанный остаток вейнхима, на восточном краю Зломрачного Леса. Он был доставлен сюда, так что мы могли попытаться извлечь из него полезные новости.

– Так вы пытали его, чтобы узнать, что ему известно? – Глаза Кавинанта слиплись от крови, и он держал их закрытыми, поднимая в себе бесполезную ярость и озлобленность.

– Неужели ты мог поверить в такое? – В голосе Высокого Лорда звучала обида. – Нет. Мы – не Презирающий. Так мы бы не предали Страну. Мы обращались с вейнхимом так мягко, как только могли, не освобождая его.

Он рассказал нам охотно все, что мы от него узнали. Теперь он умоляет нас убить его. Неверящий, слушай меня. Это дело рук Лорда Фаула. Он владеет камнем Иллеарт. Это работа того яда.

Сквозь серость в сознании Кавинант слышал, что двери открылись снова. Кто-то спустился вниз по лестнице и пошептался с Морэмом. Затем Морэм сказал:

– Высокий Лорд! Лечебная грязь принесена для Неверящего. Я боюсь, что его рана серьезней, чем просто порез. К тому же, еще и другая болезнь работает в нем. О нем следует позаботиться без промедления.

– Да, давайте прямо сейчас, – быстро ответила Высокий Лорд Елена. – Мы должны сделать все, что можем, чтобы вылечить его.

Крепкими шагами Морэм шел по направлению к Кавинанту.

При мысли о лечебной грязи Кавинант оторвал свою спину от опоры, стер запекшуюся кровь со своих глаз. Он увидел Морэма, держащего маленький каменный сосуд, наполненный светлой грязью с золотыми блестками, сияние которых было различимо даже в залитой светом палате.

– Держи этот состав подальше от меня, – прошептал он.

Морэм был ошеломлен. – Это лечебная грязь. Целебная почва Страны.

Она восстановит тебя.

– Знаю я, что она делает! – Голос Кавинанта стал грубее, чем когда он кричал раньше, и прозвучал призрачно и пусто, как выброшенный скрип. – Я уже испытывал это. Я уже использовал этот состав на свою голову, не зная при этом, что чувства вернуться в мои пальцы на руках и ногах, что чувства эти превысят мой контроль и что я совершу… – Он с трудом остановил себя, затем продолжил тихо:

– Совершу такое бесчестие.

Он слышал, как Елена сказала мягко:

– Я знаю, – но не обратил на это внимания.

– Это – настоящая ложь, – он кивнул на сосуд. – Этот состав. Он заставляет меня ощущать себя настолько здоровым, что я не могу поверить в обратное. – Он глубоко вздохнул, потом сказал пылко:

– А я не хочу этого.

Морэм задержал на нем взгляд, содержащий вопрос. И когда Кавинант не дрогнул, Лорд спросил низким тоном, с изумлением в голосе:

– Мой друг, неужели ты хочешь умереть?

– Используй это на том бедном дьяволе, – ответил Кавинант мрачно. – Ему это принесет ему больше блага.

Не спуская с него своего взгляда, Морэм сказал:

– Мы пытались помочь ему. Ты же знаешь нас, Кавинант. Ты знаешь, что мы не могли отказать в помощи при таком горе. Но вейнхим за пределами всей нашей помощи. Наши целители не могут воздействовать на его внутренние раны. И он немедленно умрет при прикосновении лечебной грязи.

Но Кавинант все же не смягчился.

Позади него Высокий Лорд Елена продолжила слова Морэма:

– Даже Посох Закона не может справиться с силой, которая исковеркала этого вейнхима. Таково наше нынешнее положение, Юр-Лорд. Камень Иллеарт превосходит нас. Этот вейнхим рассказал нам многое. Многое из того, что раньше было непонятно, теперь ясно. Его имя было дхармакшетра, что на языке вейнхимов значит «Храбрый перед врагами». Теперь он называет себя дуккха – «жертва». Из-за того, что его племя желало знать заговор Презирающего, он пошел к Яслям Фаула. Там он был захвачен в плен, и… и истерзан, а потом отпущен на свободу – как предупреждение его племени, я полагаю. Он рассказал нам многое. Неверящий, когда ты доставил пророчество Презирающего Высокому Лорду Протхоллу, сыну Двиллиана, и Совету Лордов сорок лет назад, многие вещи были непонятны относительно тебя и намерений Серого Убийцы. Почему ты предупредил Лордов, что Друг Камневый Червь нашел Посох ЗЕ кона возле горы Грома? Почему ты принял участие в походе за нашей судьбой? Теперь на эти вопросы найдены ответы. Друл владел Посохом, и с его помощью отрыл похороненную отраву, Камень Иллеарт. Причина тех событий, Презирающий, во всем помогал Друлу, пока этот пещерник был жив. Но ты помог Лорду Морэму и Высокому Лорду Протхоллу отобрать Посох, чем был положен конец угрозе Друла Камневого Червя. А Камень, таким образом, попал в руки Лорда Фаула. Мы знаем, что Камень, соединенный с его знаниями и силой, является силой большей, чем Посох Закона.

И мы знаем, что не способны подчинить себе даже ту небольшую мощь, которой обладаем.

В течение сорока лет мы не отдыхали. Мы привлекали к своим трудам всех людей Страны. Лосраат очень вырос, давая нам воинов и Лордов, знакомых с нашими нуждами. Мастера учений радхамаэрль и лиллианрилл трудились изо всех сил. И все было дано им для изучения двух Заветов и Посоха. Польза от этого очевидна для всех. Тротгард, где Лорды поклялись исцелить Страну, полон жизни, и мы совершаем такие деяния, которые даже не снились нашим предкам. Посох помогает нам «о многих нуждах. Однако главная причина наших неудач по-прежнему осталась.

Все наши знания, все наши умения пользоваться Посохом и Земной Силой мы получили от Кевина, Высокого Лорда Старых Лордов. А ведь и он потерпел поражение, да, и хуже, чем поражение. Сейчас мы перед лицом того же самого врага, усиленного к тому же камнем Иллеарт. И мы имеем только два из Семи Заветов, в которых Кевин изложил свое Учение. И в сути своей оба – вне нашего понимания. Некоторый недостаток мудрости или же слабость духа препятствует нам ухватить тайну их сути. И при этом без понимания этих двух мы не можем приступить к изучению остальных, которые Кевин, во избежание опасного применения учения без его понимания, скрыл так, что лишь понимание предыдущих Заветов может привести к открытию следующего.

В течение сорока лет неудачи преследовали нас. И теперь нам известно, что Лорд Фаул тоже не бездействовал. Об этом свидетельствует сей вейнхим. Враг Страны растит силу, и армии в районе по ту сторону Раздробленных Холмов изобилуют извращенной жизнью – мириадами бедных искореженных существ, таких как дуккха, в душе которых сила Камня удерживает трепещущую любовь к Лорду Фаулу. Он создал для себя силу более злую, чем когда-либо знала Страна, более беспощадную и более мощную, чем мы можем надеяться победить. Он призвал трех Опустошителей, слуг его правой руки, командовать своими армиями. Возможно, что уже сейчас его орды двигаются на нас.

Итак, вот для чего мы позвали тебя, Юр-Лорд Кавинант, Неверящий и Носящий Белое Золото. Ты – наша последняя надежда. Мы призвали тебя, хотя знали, что выдержать это – может оказаться для тебя слишком тяжелым. Но мы поклялись в нашей службе Стране, и не можем поступить иначе. Томас Кавинант! Ты не поможешь нам?

В течение этой речи сила и красноречие ее голоса росли, под конец она почти пела. Кавинант не мог не внимать ей. Ее созвучность проникала в него и делала яркими все его воспоминания о красоте Страны. Он вспомнил чарующий Танец Празднества Весны, и буйное, успокаивающее сердце здоровье холмов Анделейна, темное жуткое мерцание Мшистого Леса, суровые необъятные Равнины Ра и неистовых ранихинов, великих лошадей. И он вспомнил, каково было чувствовать, иметь живые нервы в своих пальцах, ощущать прикосновения к траве и камню. От остроты этих воспоминаний у него заныло в груди.

– Ваша надежда ввела вас в заблуждение, – тяжело выдохнул он в тишине после обращения Елены. – Я не знаю ничего о Силе. Она делает что-то с жизнью, а я почти то же, что мертвый. Что, по-вашему, есть жизнь?

Жизнь – это ощущения. А у меня этого нет. Я прокаженный.

Он мог снова начать бушевать, но новый голос твердо отринул его протест.

– Тогда почему ты не отказался от своего кольца?

Он повернулся и обнаружил напротив себя воина, сидевшего ранее в конце стола Лордов. Человек спустился на дно палаты, где предстал перед Кавинантом, упирая руки в бока. К удивлению Кавинанта, глаза человека были закрыты большими темными круглыми солнечными очками. За их стеклами его голова двигалась насторожено, как будто он внимательно изучал все вокруг. Он казался обладающим некой тайной. Без поддержки глаз слабая улыбка на его губах выглядела безличной и неподвижной, как ругательство на незнакомом языке.

Кавинант уловил несообразность наличия здесь противосолнечных стекол – они были странно не к месту в этой палате – но он был слишком уязвлен вопросом говорившего, чтобы останавливаться на противоречиях. Задыхаясь, он ответил:

– Это мое обручальное кольцо.

Человек не придал значения этому его высказыванию. – Ты говорил о своей жене в прошедшем времени. Ты разошелся или развелся. Ты не можешь идти по жизни обоими путями. Или избавься от кольца и живи так, как тебе следует жить в том, что кажется тебе реальностью, или признай свои чувства к ней, а значит, признай и Страну и выполняй свой долг здесь.

– Мой долг? – Оскорбительность суждения человека дала Кавинанту энергию возражать. – Откуда ты знаешь, что является моим долгом?

– Мое имя – Хайл Трой. – Человек слегка поклонился. – Я – вомарк Боевой Стражи Твердыни Лордов. Моя работа – заниматься подготовкой встречи армии Фаула.

– Хайл Трой, – добавила Елена медленно, почти нерешительно, – прибыл к нам из твоего мира, Неверящий. Что?

Это заявление Высокого Лорда вышибло почву из-под Кавинанта. Его суставы неожиданно заныли. Головокружение охватило его, как если бы он стоял на краю обрыва и оступился. Морэм подхватил его, когда он тяжело рухнул на колени.

Его движение отвлекло внимание Стража Крови, державшего дуккха.

Прежде чем он успел отреагировать, вейнхим вырвался от него и с яростным криком прыгнул на Кавинанта.

Спасая Кавинанта, Морэм отпустил его и блокировал нападение дуккха своим посохом. В следующее мгновение Страж Крови оттащил вейнхима обратно. Но Кавинант не видел этого. Когда Морэм отпустил его, он упал лицом рядом с ямой гравия. Он ощущал слабость, избыток отчаяния, как если бы истек кровью и умирал. На несколько мгновений он потерял сознание. Очнулся он от прикосновения прохладной свежести к его лбу. Его голова была на коленях Морэма, и Лорд осторожно накладывал лечебную грязь на его рассеченную бровь. Он уже мог ощущать воздействие грязи. Успокаивающая ласка проникала от его лба в мышцы его лица, расслабляя напряжение, искажающее его черты. Дремота охватывала его по мере того как лечебная грязь расслабляла его мышцы, успокаивала усталую напряженность его духа. Через свою утомленность он видел, что ловушка его сновидения теряет резкость очертаний. С наибольшей мольбой, какую он только мог вложить в свой голос, он сказал Морэму:

– Уведи меня отсюда.

Казалось, Лорд понял. Он решительно кивнул, затем встал на ноги, поднимая вместе с собой Кавинанта. Без единого слова Совету, он повернулся и стал подниматься по ступеням, почти унося Кавинанта из палаты Совета Лордов.

Глава 4

Может быть потерян

Кавинант слабо слышал, как огромные двери затворились позади него; он слабо сознавал все, что его окружало. Его внимание было направлено внутрь, на процесс, вызванный лечебной грязью. Казалось, что распространяясь вокруг его скул и спускаясь в его тело, успокоение расходилось и вокруг него. Оно покалывало его кожу, и чувствительность вскоре покрыла его лицо и шею. Он тщательно исследовал это, будто это было действием яда, принятым им, чтобы закончить жизнь.

Когда прикосновение воздействия грязи достигло основания его горла и грудной клетки, он споткнулся и не смог удержаться на ногах. Баннор подхватил его под другую руку. Лорд и Страж Крови вели его через каменный город, пробираясь главным образом вверх через соединяющиеся уровни Твердыни Лордов. Наконец они привели его в просторные покои жилой части. Мягко внесли в спальню, уложили на кровать и частично раздели.

Затем Морэм наклонился накрыть его и сказал успокаивающе:

– Это сила лечебной грязи. Когда она работает над сильной раной, то приносит глубокий сон, ускоряющий исцеление. Сейчас ты отдохнешь. Ты слишком долго не отдыхал. – Он и Баннор повернулись, чтобы уйти.

Но Кавинант мог чувствовать холодное, покалывающее прикосновение возле своего сердца. Он слабо подозвал Морэма обратно. Он был полон страха; он не мог вынести одиночества. Не заботясь о том, что он говорил, лишь бы только удержать Морэма возле себя, он спросил:

– Почему этот… почему дуккха бросился на меня?

Лорд Морэм принялся обстоятельно объяснять. Он принес деревянный стул в изголовье кровати и сел там. С неизменным спокойствием в голосе, он сказал:

– Это достаточно сложный вопрос, мой друг. Дуккха был измучен всеми своими признаниями, и я могу только предполагать, какая из ран побудила его сделать это. Но следует помнить, что это вейнхим.

Многие поколения после Осквернения, когда Новые Лорды начали свою работу в Ревлстоне, вейнхимы служили Стране – не из преданности Лордам, но из их желания избавить Страну от опасных деяний и темного знания их родственников – юр-вайлов. Такие существа по-прежнему еще живы где-то в Стране, и одним из них был дуккха. Теперь он наделен злобой, но хотя душа его порабощена силой Камня, так что сейчас он служит Презирающему – он все еще помнит, как все это совершилось, и ненавидит это. Таков путь Лорда Фаула во многих вещах – заставлять своих врагов становиться тем, что они больше всего ненавидят, и разрушать то, что они больше всего любят.

Мой друг, мне неприятно говорить это. Но я уверен, что дуккха напал на тебя, потому что ты отказался помочь Стране. Вейнхим знает, что ты обладаешь мощью – он демон, и, по всей вероятности, постиг больше о силе Белого Золота, чем некоторые из Лордов. Сейчас его боль слишком велика, чтобы позволить себе понять тебя. Последний остаток его сознания смутно видел, что ты отказался. На мгновение он стал таким, каким был раньше, и этого оказалось достаточно для действий.

Ах, Юр-Лорд. Ты говорил, что Страна – это твой сон, и что ты боишься сойти с ума. Но не только безумие опасно в мыслях. Опасно также потерять что-то, что никогда уже больше не вернется.

Кавинант вздохнул. Лорд дал ему объяснение, которое он мог понять. Но когда спокойный голос Морэма затих, он почувствовал, насколько он нуждается в нем – как если бы лежал возле края какой-т . пропасти, которая пугала его. Он протянул руку в пустоту вокруг себя и почувствовал, что его пальцы крепко сжались пальцами Морэма. Он попытался еще раз заставить себя понять.

– Она была моей женой, – вздохнул он. – Она нуждалась во мне. Она никогда не простит мне, если я поступлю так.

Он был так истощен, что был уже не в силах видеть лицо Морэма. Но когда он стал постепенно терять сознание, то почувствовал решительное пожатие Морэма на своей руке. Забота Морэма успокоила его, и он уснул. Потом он попал под широкое небо сновидений, измеряемое только расстояниями до звезд. За темными небесами, казалось, грубые мрачные формы надвисают и готовятся напасть на него. Но он лежал как мертвый и был беспомощен отогнать их. Однако при этом ощущал чье-то утешающее рукопожатие. Оно укрепляло его, пока он снова не пришел в сознание.

Не открывая глаз, он лежал спокойно и внимательно исследовал себя, как будто анализировал последствия перенесенной страшной болезни.

Ниже грудной клетки он был завернут в мягкие чистые простыни. И он мог чувствовать материю пальцами ног. Холодная оцепенелость мертвенных нервов исчезла, была растворена целительным огнем, который достиг и мозга костей.

Изменение в его пальцах рук были даже более явными. Правая ладонь запуталась в простыне, и когда он пошевелил пальцами, то смог почувствовать текстуру ткани их кончиками. Его левая рука была сжата так сильно, что он мог ощущать пульс в ее суставах.

Но нервы не восстанавливались, не должны были. Проклятие! простонал он. Ощутимость этого прикосновения пронзила его сердце страхом. Он невольно прошептал:

– Нет, нет. – Но тон его был полон тщетности.

– Ах, мой друг, – вздохнул Морэм, – твои сны были полны таких отказов. Но я не понимаю их. Я слышал в твоем дыхании, что ты сопротивлялся своему собственному исцелению. И результат мне не ясен. Я не могу сказать, принесут ли твои отказы тебе благо или вред.

Кавинант взглянул на симпатичное лицо Морэма. Лорд все еще сидел возле кровати, его обитый железом посох был прислонен к стене прямо у него под рукой. Но сейчас в комнате не было факелов. Солнечный свет лился через большой проем в каменной стене рядом с постелью.

Пристальный взгляд Морэма заставил Кавинанта остро ощутить пожатие их рук. Он осторожно разжал свои пальцы. Потом приподнялся, опираясь на локти, и спросил, как долго он спал. Несмотря на отдых, его голос после криков в палате Совета Лордов был грубым и отдавался покалываниями в горле.

– Сейчас первая половина дня, – ответил Морэм. – Вызов был проведен вчера вечером.

– Ты был здесь все это время?

Лорд улыбнулся. – Нет. На ночное время – как бы это сказать? – меня попросили уйти. Высокий Лорд Елена сидела с тобой в мое отсутствие. – Минуту спустя он добавил:

– Она поговорит с тобой сегодня вечером, если ты хочешь.

Кавинант не ответил. Упоминание о Елене пробудило в нем возмущение действиями, из-за которых он оказался в Стране. Он думал о вызове как о деле ее рук: это именно ее голос оторвал его от Джоан. Джоан! – мысленно прокричал он. Чтобы не предаваться этим душевным страданиям, он спрыгнул с кровати, собрал свою одежду и пошел поискать, где бы умыться.

В соседней комнате он обнаружил небольшой каменный бассейн, вдоль которого шла труба, на которой был ряд каменных клапанов, позволявших ему пустить воду там, где он хотел. Он наполнил бассейн. Когда он погрузил свои руки в воду, острый холод вызвал дрожь новой жизненности в его нервах. Полный гнева, он опустил в воду свою голову и не поднимал ее до тех пор, пока холод не добрался до костей его черепа. Потом он подошел и остановился над чашей со светящимся гравием, стоящей возле трубы.

Пока жар раскаленных камней сушил его, он пытался утихомирить боль в своем сердце. Он был прокаженным, и знал насквозь жизненную важность признания фактов. Джоан была потеряна для него; это был факт, как и его болезнь, – вне досягаемости какой-либо возможности перемены. Она станет сердиться, когда он не поговорит с ней, и будет сердиться на него, полагая, что он нарочно дает отпор ее призыву, ее гордости, храбрым усилиям навести мост между ними. И он не мог ничего с этим сделать. Он был снова пойман в ловушку своего бреда. Если он собирался продолжать остаться в живых, он не мог позволить себе роскошь огорчаться над потерей надежды. Он был прокаженным, все его надежды были ложны. Они были его врагами. Они могли убить его, ослепляя убийственной силой фактов. А фактом было, что Страна – это лишь иллюзия. Было фактом, что его заманили, поймали в сеть его собственной слабости. Фактом была его проказа. Он настаивал на этом, и в то же время слабо возражал самому себе: «Нет! Я не могу постичь это!» Но холодная вода испарилась с его кожи и была заменена добрым, земным теплом гравия. Ощущения возбуждающе пробежали по его конечностям до кончиков пальцев на руках и ногах. С диким, упрямым взглядом, словно бившись головой о стену, он провел ВНК.

Потом он обнаружил зеркало из полированного камня и воспользовался им, чтобы внимательно рассмотреть свой лоб. На нем не было ни следа рубца – лечебная грязь стерла его рану полностью.

Он позвал:

– Морэм! – Но его голос имел непривычно молящий тон.