Одинокий Демон. Студентус вульгарис Кощиенко Андрей

Эри

— Ну что, все? Выходим?

— Да! — предварительно набрав полную грудь воздуха, выдохнула Стефи.

Я еще раз кинул взгляд в большое зеркало, в котором отражались мы с ней. Оба в больших, до пола, черных плащах со сложенными за спиной капюшонами, заколотых у горла круглыми серебряными застежками. Внизу, на отворотах, видна подкладка кроваво-красного цвета, беззастенчиво копирующая дизайн вампирских плащей, позаимствованный мною из земных фильмов. Подумав о том, что уж коль мы идем на «парное выступление», то и одеться следует похоже, я напрягся и сделал небольшой парадно-выходной «ансамбль» для черных магов. Однако если с самим собой я всегда мог договориться в плане одежды, то со Стефанией приходилось преодолевать баррикады отсталого мышления и завалы понятий приличного — неприличного.

Для начала она напрочь отмела идею юбки с разрезом. Я так представлял себе ее бальное платье — прямая черная юбка почти до пола и сбоку разрез до верха бедра, выставляющий на обозрение стройную ножку в темном чулке. А вот дудки!

— Я такое не надену! — заявила мне Стефи. — Даже и не думай! Это просто позорище в таком на бал прийти. Нет!

Уперлась, как какой-нибудь моллюск в своей раковине, из которого его хотят вытащить. Всеми конечностями и частями тела, даже не приспособленными к упиранию.

— Ладно, — терпеливо сказал я, поняв, что через этот рубеж обороны мне не пройти. — Что ты скажешь на это?

Консенсус нашли на свободной широкой юбке. Складки, образующиеся на ней, должны были придать большую легкость и зрительно дать больше движения. Еще я прикинул, что если использовать легкий материал, то при быстром перемещении вперед ткань будет облегать танцовщицу, показывая линии бедер. Стефи, похоже, об этом не задумалась. Ладно, договорились. Перешли к длине. На балах носили — «в пол, до упора и шо-обы волочилось».

— Сделаем короче, — тоном, не допускающим возражений, сказал я. — Так, чтобы снизу мелькали туфельки!

— Зачем? — не поняла она.

— Мелькание женских ножек притягивает мужские взгляды. Это весьма эротично.

— Что?

— Приятно для разглядывания.

— Да? — недоверчиво ответила Стефи и, отставив вбок из-под юбки правую ногу, принялась изучать свою небольшую ступню в коричневом кожаном башмачке.

— И что в ней такого? — спустя несколько секунд спросила она, повертев ее и так и сяк. — Нога как нога. Что в ней разглядывать?

— Эхх… — глубоко вздохнул я, подумав про себя: «Вот деревня!» И пояснил: — Вид ее побуждает к фантазиям — а что там дальше? А если сказать точнее — а что там выше? Тебе ясно?

— Давай ты не будешь говорить мне фривольности?

— Ты спросила, я ответил. Без всяких недосказанностей и полунамеков. Как есть. Или ты предпочитаешь иносказания?

— Мм… Да нет…

— А что тогда?

— Просто как-то странно. Ты мужчина, а спокойно разговариваешь на такие… такие непривычные темы… Эри, у тебя что, сестра есть? Ты мне не говорил!

— Нет у меня сестры. С чего ты взяла?

— Откуда тогда ты все это знаешь? Ты ведь не девушка, чтобы разбираться в женских нарядах.

— Хм… скажем так: я в детстве очень много читал. Тебя устроит такой ответ?

Стефи такой ответ не устроил. Наклонив голову, она пристально, с подозрением меня разглядывала.

Похоже, ей пришла в голову мысль, что у меня было достаточно много женщин. От которых я всего этого и понахватался. Ну и ладно! Сама себе все объяснила, и я, как толкователь, не нужен. Замечательно.

— Значит, мы с тобой о длине договорились?

— Да, — нахмурившись, кивнула Стефания.

— Отлично. Переходим к обуви… Смотри сюда…

Я нарисовал ей часть ноги, обутой в туфельку на высоком каблуке. Открытую туфельку с небольшим задником, широкой лямкой для удержания ноги спереди и ремешком вокруг щиколотки. Короче, вышли почти босоножки, по максимуму открывающие стопу и пальцы.

— Угу! — одобрительно кивнула Стефи. — Красиво! Мне нравится. Я таких не видела.

— Ну и отлично, — сказал я, обрадовавшись, что согласие достигнуто так быстро. Знал бы я, сколько мне с этими туфлями потом мучиться придется, я бы так не радовался. Высокий каблук предполагает большую нагрузку на подошву. Поэтому она должна быть прочной. Плюс еще и легкой, чтобы хозяйка сих шузов не устала бы их таскать уже к середине бала. На Земле в качестве такого материала используют пластик. Но тут нет пластика! Все, что здесь есть, — это металл и дерево. Пришлось идти к столяру. Короче, туфли делал краснодеревщик с офигевающим выражением на лице от осознания, чем он вместо производства шкафов занимается. Ничего, ничего! Горизонты бытия раздвинуть всегда полезно! Плохо было то, что у него поначалу ничего не получалось. Колодка выходила тяжелая и неудобная. Стефи, когда влезала в эти экспериментальные модели, пищала, что ей неудобно, жмет и вообще ходить нельзя. На третий раз столяра, видать почувствовавшего вызов его мастерству, осенило. Он добыл где-то редкого дерева, с каких-то местных тропических островов, и из него сделал третий вариант обувки. И нужно сказать, что с ним он угадал. Сделанная из заморского красноватого дерева с желтоватыми прожилками подошва вышла то что надо! Легкая, прочная и даже немного пружинила. Почти как пластик. И на ногу отлично села. И с формой он угадал. Стефи уже не пищала, когда их обувала. Тут возникла следующая проблема.

— Ой, как высоко! — вскрикнула она, встав на каблуки и балансируя для устойчивости руками. — Как же на них ходить?

— Ничего, — ободряюще произнес я, — немножко потренируешься, и будет нормально!

Я купил четыре пары, заказав обтянуть их тонкой черной кожей. Одну носить ежедневно для тренировки. Вторую для бала и две про запас. Мало ли что может случиться! Дерево рассохнется или термиты нападут… Может, она каблук сломает? Как в воду глядел. Сломала. Два. И все на правой! Так что к балу имелось всего две пары. Одну Стефи надела, вторую я предложил взять с собой. Опять же, мало ли… Может, у императора паркет кривой? В общем, с обувью я вопрос решил. Потом были еще вопросы с длинными черными перчатками, которые я ввел в образ, дабы избежать трат на кольца, с верхом платья, с прической.

Стефания упорно хотела распущенные длинные волосы, которые никак не подходили к перчаткам и стилю танца.

— Но у нас так носят! — что есть сил упиралась рогом она. — Это ведь красиво!

— Красиво-то красиво, но для другой ситуации, — уговаривал ее я. — Пойми, в данном случае у тебя другой образ — строгий! И распущенные волосы к нему никак не подходят! У тебя красивая шея. Давай ее покажем? А?

— У меня красивая шея? Правда? А где она красивая?

— Везде. Ровненькая, длинненькая и молодая. И это обязательно нужно показать. Вот смотри, как это будет, я сейчас нарисую!

В итоге из волос получился тугой узел на затылке, открывающий стройную шейку Стефании целиком. Ее я еще подчеркнул двумя длинными сережками, свитыми из тонкой золотой и серебряной проволочек, с прозрачными камушками на концах. Дизайн сережек и деньги на изготовление были мои. Исполнение — местного ювелира.

— Ой, — ойкнула Стефи, когда я сказал: «А ну-ка, примерь!» — и открыл перед ее носом коробочку с сережками. — Я не возьму! Нельзя так…

А сама так глазами к ним и приклеилась.

— Голой пойдешь? — поинтересовался я.

— В смысле… голой? — не поняла она.

— Без украшений? На императорский бал без бриллиантов — это все равно что голой прийти. Слышала, бриллианты — лучшие друзья девушек?

— Не слышала… — растерянно ответила Стефи, отрицательно помотав головой. — Но у меня ведь свои есть…

— Ты меня, конечно, извини, но то, что я у тебя видел, в этом только в университет на занятия ходить, но никак не во дворец. Засмеют!

— Да? — набычилась Стефи, наморщив лоб. — Они, конечно, не такие дорогие, как твои… но тоже красивые, и они мне нравятся!

— Слушай, давай ты не будешь сушить мне мозги! Скажи — ты мне доверяешь или нет? Как другу. Доверяешь или нет?

— Конечно!

— Тогда возьми и примерь! И не доставай меня. У меня просто бездна сил уходит на борьбу с твоим упрямством! Считай, что я дал тебе их поносить. Снял с себя и дал тебе поносить. Потом заберу.

— Ты что, сережки носишь? — обалдело посмотрела на меня Стефи.

— Вот пообщаюсь с тобой еще немного и начну! Высушишь мне мозг до конца, надену серьги и начну в них бегать, — делая «страшные» глаза, ответил я. — Меряй давай!

Серьги подошли отлично. Нежные такие. Как раз к ее шейке. Стефи была в восторге. Но на занятия она их ни разу не надела. Может, носила только у себя, чтобы не давать повода сплетням. Ну ее дело. Мне так все сплетни — побоку. А насчет сережек Стефи подала мне хорошую мысль.

— Что-то совсем я запаршивел… — сказал я, вслух критически разглядывая свое отражение в зеркале. — Ни перстенечка на пальце, ни клипсы в ухе… и шея голая! Прямо нищебродство какое-то! Мне же тоже в чем-то к императору идти надо! Да и так, просто ходить… Прям действительно как голый!

Короче, сережка с черным камнем в правом ухе, такая же, какую я носил на Земле, вызвала фурор не только у Стефании, но и у всего коллектива студентов и преподавателей. Меня все тайком, но с интересом разглядывали. Забавно, но серьги в ушах тут тоже носили мужчины особого вида — «не такие, как все». Причем ношение их прилюдно было чуть ли не на грани скандала.

Та ладно, махнул я рукой на это обстоятельство. У меня же не две, а одна! Пусть только кто попробует назвать меня вслух «особенным»! Вызову на дуэль и заоргазмирую до смерти! Будет валяться на земле, воя от восторга и схватившись за свое беспокойство обеими руками, пока не сдохнет. Мне нравится? Нравится! Значит, мнения остальных — лесом!

Но народ на рожон не лез, только приглядывался. Похоже, моя сережка не совпадала с моим поведением в салоне мадам Мари. Одно с другим не сходилось. Вот все и задавались вопросом: а где, собственно, правда? Забавно, конечно, но пускай мучаются. Не собираюсь ничего объяснять… Это их проблемы и сомнения. А на вопросительный взгляд Стефании я ответил, пояснив: «Мозги ты мне усушила! Почти совсем. Как будет совсем — вторую сережку надену!»

Еще я обзавелся двумя перстнями на каждую руку. Один с большим ярко-красным агатом, а другой — с голубым сапфиром. А сам металл колец велел ювелиру сделать черным. Антуражненько вышло…

С мелодией для танго все оказалось гораздо проще, чем я себе представлял. Естественно, что такой музыки тут отродясь никто не слышал. Мысль о том, что что-то можно по-быстрому насвистеть императорскому оркестру, и он что-то там приемлемое нам сбацает за пару минут, была не то что утопической, а просто глупой.

— Где взять? — спросил я вслух сам себя, имея в виду исполнителя. — Элементарно, Ватсон! — через пару секунд произнес я, найдя решение. — Кто будет играть на балу? Оркестр! Ну так, значит, он танго и исполнит! Ах, он не знает мелодии, говорите? Не знает? Научим! Делов-то!

Я навел справки, собрался, надел мантию целителя, подхватил под мышку гитару и отправился на поиски главного дирижера императорского оркестра. Поначалу Рудольф Кюндингер, так его звали, отнесся ко мне настороженно. Однако надетая на мне зеленая хламида плюс излучение дружелюбия в ментале плюс белозубая улыбка быстро сломали лед недоверия. Особо не кривя душой, я рассказал ему, что я иностранец, волей судьбы оказавшийся здесь, вдали от родины. И поскольку я чуть ли не с детства занимаюсь музыкой, то могу предложить маэстро несколько новых мелодий, которые (о, я уверен!) тут никто и никогда не слышал.

— Как вы меня назвали? — осторожно спросил Рудольф, вопросительно вытянув шею.

— Маэстро — уважительно-почтительное обращение к мастерам музыки, — пояснил я. — Просто у меня на родине к ним обращаются так.

— Ну вы мне, право, льстите, молодой человек, — ответил дирижер, но я чувствовал, что он весьма доволен. — И что же это за мелодии?

Я молча расчехлил гитару и, слегка подстроив ее, исполнил пару мелодий, которые, как я знал, неплохо звучат в исполнении струнного оркестра.

— Весьма и весьма интересно… — выпятив губу, задумчиво произнес Рудольф, когда я закончил. — Однако это только гитарный вариант. Для того чтобы это исполнил оркестр, придется еще весьма и весьма много поработать…

— Никаких проблем, — ответил я, откладывая гитару в сторону и беря в руки принесенную с собой папочку. — Я написал партитуры для инструментов оркестра. Вот, извольте взглянуть…

Рудольф глазам своим не поверил. Однако, как говорится, я пришел подготовленным. Найти в столице музыканта, который объяснил мне основы местной нотной грамоты, труда не составило. Музыканты в основном народ не богатый, что на Земле, что тут. Совсем за небольшие деньги найденная жертва безответной любви к музыке дала мне все необходимые начальные сведения. А потом в голове всплыли знания, полученные от Хель. Короче, все сложилось, и мне просто оставалось сделать банальный перевод записи с одного музыкального языка на другой. Так что у меня было чем заинтересовать дирижера. Хотя, положа руку на сердце, можно было обойтись и без партитур. Ведь какова основная проблема исполнителей музыки? А? А их основная проблема в публике, которая постоянно хочет слышать что-то новенькое. А где его столько набрать, этого новенького? Да еще со стопроцентной уверенностью, что выйдет отличная вещь и за нее в тебя не будут кидать помидорами и огрызками яблок. Только представьте, что к вам вдруг приходит человек и говорит, что у него есть просто масса хитов всех времен и народов. И не только говорит, но и воспроизводит новые мелодии! Кто ж откажется от соблазна исполнить их на публике? Тем более что сразу слышно, что это не какая-то там ерунда…

Короче, я договорился с Роберто, что окромя принесенных партитур я распишу ему еще мелодию танго для его оркестра, он ее с ним отрепетирует, а мы со Стефи станцуем. И будет на балу целый номер для императора и публики, которая, несомненно, просто истосковалась по новинкам. Кюндингер очень воодушевился такой перспективой развития событий. Единственно, он потребовал провести совместную генеральную репетицию, чтобы быть уверенным, что он не опозорится. На этом и порешили.

— Ну все, ты попалась! — с совершенно серьезным видом заявил я Стефании, вернувшись с переговоров.

— Как попалась? Куда? — испуганно спросила она, замирая и расширяя глаза.

— Я только что договорился с главным дирижером большого императорского оркестра о нашем выступлении. Он лично проведет генеральную репетицию!

— А-а-а… — только и смогла выдавить из себя Стефи, открыв рот.

— Заметь — лично! — нравоучительно поднял я вверх правый указательный палец. — Так что работать, работать и еще раз работать, чтобы не опозориться. А ты все руки теряешь!

— Ничего я не теряю! Просто танец непростой. Я не успеваю за ногами и руками сразу следить!

Да, танец еще тот. Если честно, я тоже был не на высоте. Тело-то у меня новое, почти нетанцованное. Так, немного с Эдарией подвигался. Можно считать, что почти ничего. Поэтому приходилось вкалывать наравне со Стефи, чтобы соответствовать. Хотя не сказать, что я был особо этим недоволен. С ней было приятно танцевать. На ощупь она была такая мягкая, теплая и гибкая. Мне нравилось держать ее тело в своих руках.

Мы продолжаем скользить по наклонной плоскости, раздался ехидный внутренний голос в голове в тот момент, когда я понял, что мне это нравится. Все ниже и ниже…

Та пошел ты, ответил я ему, и он заткнулся.

Я теперь постоянно ходил на занятия практической магией, хоть магистр сказал, что мне можно не появляться, а сдать в конце семестра экзамены, и все. Однако я ходил, но вместо того чтобы тратить отведенное время только на магию, я там занимался еще и аутотренингом. Зомбировал тело Эри, внушая ему, что у него все есть и ему ничего больше не нужно… не нужно… все есть… все есть… Вроде как бы стало полегче. Заодно я на занятиях наблюдал безуспешные попытки Стефи погасить свою свечку. Ничегошеньки у нее не получалось! И так ее это расстраивало, что прямо хоть наглухо закрывайся, чтобы не слышать в ментале этой вселенской печали. Еще и Алистерка ее подзуживала. Хоть она давно уже свою программу-минимум выполнила, но все равно приходила, сидела до конца, в конце занятия зажигала свечу и тут же демонстративно ее тушила, при этом снисходительно смотря, как бесцельно тужится Стефи. Ту просто корежило от ее взгляда.

— Ой, тут болтали, что Терская отмечена печатью богини, — громким голосом и повернувшись к нам спиной, словно не видя, как-то прощебетала Алистера своим подружкам, когда мы со Стефи проходили мимо. — Я думаю, что это глупая ошибка. Если бы у нее что-то и было, то наверняка уже бы проявилось! А она до сих пор свечу загасить не может!

Подружки ее радостно захихикали.

Угу… угу, подумал я, кинув взгляд на них и на втянувшую голову в плечи Стефи, не по мне, так по моей компаньонке, значит? Самоутверждение за чужой счет. Понятно… А действительно, что она там никак не найдет свой источник? Пора бы уж… Может, ей помочь? А то она маг только на словах.

— Чего пригорюнилась? — спросил я тогда Стефанию, когда мы, пройдя мимо сплетниц, вышли во двор.

— Так, — неопределенно ответила она, не поднимая головы.

— Из-за магии?

— Не хотелось бы остаться на второй год… — глубоко вздохнув, ответила Стефи. — Может, со мной действительно что-то не то?

М-да… Второй год это не айс… И комплексы у нее, видать, уже начинаются. Похоже, следует вмешаться…

— Хочешь, помогу?

— Что?

— Магию твою найти.

— Как?!

— Есть способ… — уклончиво ответил я.

Действительно, есть. В Эсферато им пользуются маги, когда нужно кого-то научить, например воинов, что-то делать не только руками, но и головой. Воины, они, конечно, ребята мощные, но голова порой сильнее… А делается это достаточно просто. Маг вступает с учеником в ментальный контакт, устанавливая глубокую телепатическую связь. А потом начинает творить заклинания. Обучаемый при этом становится как бы его дублем, ощущая и переживая все, что тот делает. Такое обучение после нескольких повторений позволяет ученику запомнить и воспроизвести последовательность действий и создать заклинание. Правда, при этом он может только повторять. Это как научившийся играть на синтезаторе — главное, вовремя нажимать на подверчивающиеся клавиши. Попугай, короче.

Однако тут был один момент. Обучаемый должен иметь не только способности к магии, но и некую особенность мозга, позволяющую ему вступать в телепатическую связь. Не у всех получалось.

Не вдаваясь в подробности, я поведал Стефании, что владею неким тайным знанием, которому меня обучил отец. И я могу помочь ей. И после этого у нее, возможно, все получится.

— А это не опасно? — насторожившись, поинтересовалась Стефи.

— Абсолютно! — с уверенностью сказал я. — Или получится, или нет!

— Ну хорошо… — подумав пару секунд, решилась она. — Но если ты только совершенно уверен, что это безопасно…

— Совершенно! — ответил я. — Пошли!

— Пойдем.

Как раз был непонятный урок. Ни с того ни с сего в расписании появился час занятий темного факультета. На котором мы, вдвоем со Стефи, сидели в совершенно пустой аудитории и изучали книги, полученные по списку деканата в библиотеке. Книги так, ни о чем. Что-то маловразумительное о темной магии. История, общие рассуждения… Стефи читала, она прилежная, а я занимался аутотренингом и немножко рисовал. Зачем нам поставили этот час и для каких целей он нужен, я не понимал. Но в данный момент он был как нельзя кстати.

Мы зашли в аудиторию, поплотнее прикрыли дверь, разложили книжки для маскировки и приступили.

— Иди сюда, — сказал я ей, похлопав левой ладонью по скамейке рядом с собой. — Смотри мне в глаза и не дергайся!

— Ты уверен? — еще раз уточнила она, усевшись рядом.

— Более чем! — ответил я и, повернувшись к Стефи, взял ее голову двумя руками, слегка сжав ладонями виски.

Интересно, выйдет или нет, подумал я, сосредотачиваясь и пристально вглядываясь ей в глаза. Хоть с магией у меня не густо, но это просто ментальный контакт. Должно выйти…

Вышло! Только неожиданно громко.

— А! — диким голосом орала Стефи, впрочем, не пытаясь при этом отстраниться и разорвать зрительный контакт. — А-а-а!

Находясь с ней в ментальной связке, я ощутил, что она была просто преисполнена страхом, а если уж точнее, то не страхом, а ужасом, который увеличивался с каждым мгновением.

— Ну чего ты орешь, чего ты орешь? — снимая ладони с ее висков и отстраняясь, недовольно спросил я. По интонации вышло очень похоже на вопрос Карлсона к застуканным на чердаке с поличным Рулле и Филле. — Чего ты орешь?

Однако ответить она мне не успела — с грохотом распахнулась дверь в аудиторию.

— Что тут происходит?!

В дверях стоял преподаватель старших курсов воздушников с испуганным лицом. Из-за его спины, заглядывая в аудиторию, высовывались студенты, тоже с перепуганными лицами. В открытую дверь коридора было слышно, как где-то хлопают двери и раздаются голоса, спрашивая: «Что случилось?» и «Кто кричал?».

Так… похоже, мы весь университет перепугали… Отлично! Просто нет слов…

— Что тут происходит? — снова повторил вопрос преподаватель, обращаясь ко мне.

Я кинул взгляд на Стефи. Лицо бледное, зрачки расширены. Явно не в себе. Ладно. Будем отбрехиваться…

— Что происходит? — с недоуменным видом переспросил я. — Тут происходят занятия темного факультета… А что?

— Почему она кричала?

— Да ерунда, — махнул я рукой, — перезанималась. Заснула прямо на книжке. А книжка по темной магии, специфическая. Что на ней может хорошего присниться? Вот кошмар и привиделся…

— Это правда? — обратился преподаватель к Стефи.

Та, слегка уже пришедшая в себя, сглотнув, с трудом кивнула.

Я вылез из-за парты, сходил до графина с водой, который стоял на кафедре, и, налив ее в фужер, отнес Стефании.

Преподаватель и просочившиеся из-за его спины в аудиторию студенты молча наблюдали, как она пьет, стуча зубами о его краешек.

— Вы в порядке? — спросил преподаватель, когда она протянула фужер мне назад, сказав спасибо.

— Да. В порядке, — посмотрела на него Стефи. — Прошу простить, если напугала вас. Мне действительно привиделся кошмар… Мне так неудобно…

— Прошу вас, не спите больше на занятиях, — попробовал пошутить в ответ преподаватель, однако на его лице были видны остатки страха. — Вы нас всех так перепугали…

— Простите меня… Мне так неудобно…

Потоптавшись еще с минуту в дверях, наши гости ушли учиться дальше. Я прикрыл за ними оставленную неплотно закрытой дверь.

— Ну и чего ты так кричала? — поинтересовался я, возвращаясь обратно. — Чего тебе почудилось?

— Ты знаешь… — сжав губы и сделав паузу, тихо ответила Стефания, — темнота. Такая густая-густая, черная-черная. И в ней кто-то был… Страшный. Он знал, что я тут. И он приближался. А я ничего не могла сделать. Ни двинутся, ни шевельнуться. А он все ближе и ближе! И я знала, что если он меня схватит, то я умру! И не просто умру, а это будет что-то ужасное! Наверное, даже страшнее, чем смерть… Я дура, да?

Так. В ментальный контакт с низшими больше не входим! Чего она там увидела, не совсем понятно, но, вполне возможно, часть моей сущности… Надеюсь, что не поняла. Похоже, действительно решила, что увидела кошмар… Укрепим ее в этом мнении…

— Очень интересно, — ответил ей я. — Знаешь, при таких делах, что мы с тобой сейчас творили, некоторые видят что-то чудесное, некоторые кошмары… Все зависит от конкретного человека. Тебе не повезло. Тебе достался кошмар. Ну ладно, давай посмотрим, что у нас с тобой получилось. Ты только не ори больше, хорошо?

— Ой, не надо больше ничего смотреть! — вскинулась Стефания.

Но было уже поздно. Я был уже у нее в голове.

«Привет! — сказал я телепатически. — Как слышно?»

Бедняжка чуть до потолка не подпрыгнула. Хорошо не заорала. А то бы второй раз мне уже не поверили.

Минут пять я ее успокаивал, потом с полчаса объяснял, как это может быть и как этим пользоваться. За десять минут до звонка я ей сказал: «А сейчас я покажу, как я обращаюсь к своей силе… смотри… чувствуй… запоминай…»

Результат был потрясающим. Для Алистеры, как, впрочем, и для всех при этом присутствовавших.

На следующем занятии практической магией Алисточка, как обычно, сидя на своем коврике, с насмешкой смотрела на сжавшую что есть силы глаза Стефанию. На губах ее змеилась ядовитая улыбочка. И тут Стефи распахнула веки.

Паа-ааххх!

Свеча, стоящая перед Стефи, просто исчезла. Со стороны это выглядело так, как словно она была сделана из множества мелких черных песчинок, кое-как скрепленных между собой. И тут пришла волна. Стремительная, упругая, скоростная ударная волна.

Пах!

Она с разгона ударила в свечу, и та разлетелась во все стороны на тысячи мелких черных точек. Похожее я видел в земных фильмах, когда волна от ядерного взрыва натыкается на одиноко стоящую жилую высотку. Очень впечатляюще.

Да… это тебе не огонек потушить, подумал я, переводя взгляд с исчезнувшей свечки на Алистеру. Та сидела с упавшей до пола челюстью и с глазами филина, увидевшего солнце.

— Приветствую рождение повелительницы Тьмы, — сказал я, встав с коврика и сделав демонстративно поклон Стефании. — Но, право же, не стоило вкладывать столько сил в эту несчастную свечу…

— Я просто на нее разозлилась, — пролепетала она в ответ, смотря круглыми глазами на то место, где только что был предмет ее ненависти. — А… а где она?

— Повелительницу Тьмы сердить не стоит… — как бы в раздумье, но громко, чтобы все услышали, произнес я. Алистера уж точно услыхала.

Шуму по этому поводу было много. Даже ректор приходил посмотреть, как Стефания гасит свечку. Я ей сказал, чтобы делала так, как у нее получилось в первый раз, и не заморачивалась контролем силы. Все равно не умеет. Так что зрелище было каждый раз впечатляющим, и зрители никогда не уходили разочарованными. Ректор тоже проникся, хотя особо виду не подал. Попросил Стефи нигде больше так не делать, а главное, ни на ком не делать и вообще больше не обращаться к своей силе, пока она не научится ее контролировать.

— Да, вам срочно нужен преподаватель, — задумчиво оглядев нас обоих с ног до головы, сказал ректор. — Иначе могут быть весьма неожиданные последствия…

— …В университете появился маг очень большой силы, — на общем построении, обращаясь ко всем, сказал ректор, выведя в центр зала Стефанию. — Молодой маг, который не умеет еще ее контролировать. Примите это к сведению… Прошу при общении с этой девушкой проявлять максимум вежливости и уважения, ибо последствия спонтанного выброса силы могут быть весьма разрушительны. А ее у нее очень много… Уж поверьте мне.

Лицо Стефи, ставшее довольным в первые мгновения после того, как Мотэдиус заговорил о ее силе, вытянулось.

Опять пугало, усмехнувшись, подумал я, наблюдая за девушкой. Ну не везет тебе… Не везет, и все тут!

Алистка и компания после этого затихли. Улыбаться не стали, нет. Но смотрели настороженно и издали. И языки за зубами держали. Ну и ладно…

Короче, так эти два месяца с небольшим и пролетели. В танцах, рисунках, хлопотах. Попутно с подготовкой выхода в свет я готовил новогодний подарок варгам. А то вдруг мне внезапно представится возможность свалить отсюда? Что же, я так просто возьму и уйду по-английски? Не прощаясь? Не оставив им после себя светлой памяти? Не… это не мой путь! Нужно, чтобы они меня надолго запомнили. Желательно навсегда. Не имея возможности устроить им прямо сейчас кровавую баню, я решил пойти другим путем. Земным. Используя предвыборные технологии. Короче говоря, облить их с ног до головы грязью — пусть отмываются. И если мне внезапно ляжет карта резко отбыть с этой помойки, послать перед своим уходом письмо Эстеле, с объяснением, от кого и за что им привалило такое счастье. Короче, я придумал следующее: издать книгу о варгах. Книгу, которая бы выставила их в самом неприглядном, мерзком и отвратительном свете. Книгу, в которой бы ложь переплеталась с правдой, стирая границы так, что невозможно было бы понять, где правда, а где выдумка.

«Чтобы в ложь поверили, она должна быть чудовищной…» — пришли мне на память слова одного земного пропагандиста.

Что ж? А почему бы и нет? Если книги распространить по многим адресатам, в провинцию отправить, во всяческие библиотеки и архивы, да и просто состоятельным и богатым людям, имеющим большой социальный вес… Они же будут столетиями тут циркулировать! Книг здесь не так уж много, и они дорогие. Поэтому обращаться с ними будут аккуратно и хранить сколько получится… Такой образ о варгах может сложиться за десятилетия и столетия — замучаются оттираться! И ничего ведь не сделаешь. Это как раковые миазмы. То там всплывет, то тут вылезет… Разом весь тираж им не уничтожить. Ходить варгам после этого исключительно в черном, поминутно оправдываясь и посыпая голову пеплом… Очень хорошая идея!

И я взялся ее осуществлять. Название книги пришло само собой — «С варгой в постели. Записки выжившего». На первой странице рисунок. На разобранной постели, полузарытая в простыни, на животе, лежит голая варга, подняв скрещенные в лодыжках ноги верх и подпирая подбородок рукой, упертой локтем в матрас. У нее шикарная копна волос, завитая во множество локонов-спиралек. Взгляд, которым она смотрит на читателя, — распутно-игривый. И такая же беспутная улыбка. Скандально, оригинально, завлекательно. Книга эта — якобы воспоминания очевидца, долгое время прожившего в Этории в качестве зверушки, но в конце концов сумевшего оттуда сбежать. Не рассчитывая на голый текст, я снабдил книгу множеством иллюстраций, стараясь охватить интересы как можно большего количества групп людей. Рисунки постельных сцен с участием варг — для юношей и мужчин, рисунки нарядов и драгоценностей — для девушек и женщин, рисунки секретных приемов сражений на мечах боевых кошек — для всех заинтересованных. Истории и забавные случаи для любителей почитать. А еще там было много, много, много лжи. Вот как, например, описывалось посвящение в боевые кошки:

«Посвящение производится при большом скоплении народа. Этот день считается важным событием для всего племени. Самые сильные и самые ловкие варги, в течение многих лет заслуживавшие это право, выходят на арену и строятся в одну линию, где им зачитывают приказ о присвоении звания «боевая кошка» и выдают соответствующий нагрудный знак с изображением стоящей на задних лапах серой кошки, вытянувшей вперед передние лапы с выпущенными когтями. Все бы ничего в этом празднике, если бы не одна его неприятная деталь. После прикалывания знака на грудь получившая его должна убить кошку. Причем не просто, а именно своими клыками. Считается, что при этом девять жизней, которые есть у кошки, перейдут к той, кто это сделал. Вид того, как несчастным пушистым животным рвут живьем горло, вызвал у меня несказанное омерзение. Подбадривающие крики толпы, подобно дикарям, прыгающей вокруг арены с поднятыми руками, предсмертные хрипы и мявы умирающих кошек, кровь, льющаяся прямо на грудь и лица варг, нечистоты, которыми умирающие животные в последних судорогах обдают своих мучительниц… Кровь, крики, вопли, запах кошачьей мочи и кала — вот как на самом деле выглядит этот праздник. Это просто ужасно. Более гадкого и мерзкого зрелища мне не доводилось видеть за всю свою жизнь…»

Ну и дальше в том же духе. Я основательно прошелся по всем сторонам жизни Этории, придав им как можно более скандальный и неприятный оттенок, особенно заострив внимание на личной жизни варг. Что они спят друг с другом, что рвут горла мужикам в благодарность за ночь любви. Что они мерзкие, гадкие и лживые. И т. д. и т. п., как говорится.

Ка-а-акая га-а-адость, сказал я сам себе, глядя на свежеотпечатанный экземпляр, лежавший у меня на ладони. В руки взять противно! А ш-што делать? Не я начал. Сами пришли. Ну вот теперь пусть и расхлебывают…

Тираж я решил распространить бесплатно. Я ведь преследовал не экономические, а другие цели. Мне нужно было сделать выброс информации на как можно большую аудиторию за наименее короткое время. Поэтому пришлось побегать, организовывая распространение. Адреса модных столичных салонов, в которых собиралась молодежь, адреса дворян-провинциалов, библиотеки, книжные магазины, постоялые дворы… Всех нужно было охватить. Пару раз пригодился мой потайной кармашек, заклинание которого я вычитал в книге любителя природы. Я его загружал книгами, набрасывал на себя иллюзию и шел туда, куда собирался доставить этот груз.

Первой точкой скрытого бомбометания, есссстественно, стала академия варг. Я аккуратненько отбомбился, прикрывшись от взглядов стоящих на входе охранниц колонной. Удобная штука, эти колонны! Особенно если понатыканы как попало, без учета того, как они перекрывают сектор обзора. Короче, стопка книг, количеством пятьдесят штук, появилась из воздуха у входа в академию, как раз на пути идущих в нее и из нее. В стопочку был воткнут на палочке транспарантик с надписью: «Новогодний подарок варгам! Бесплатно!» Удалившись на безопасное расстояние, я со злорадством наблюдал, как варги, наткнувшись на этот подарок, сначала изумлялись, потом настораживались, но, поозиравшись и не обнаружив опасности, прихватывали одну или парочку книг. Правда, сие действие продолжалось недолго. Не успели разобрать и половину экземпляров, как откуда-то изнутри прибежали четверо, побегали вокруг книг, явно кого-то разыскивая, потом быстро запихали остатки в мешок и утащили к себе, вместе с транспарантом.

— Кто-то… видно… читнул… — сказал я себе, глядя издали на опустевшее место за колонной. Жаль, что быстро прочухали, но, похоже, действует, коли так оперативно среагировали. Словно ошпаренные выскочили…

Вот в общем-то и все, что произошло за два неполных месяца перед Новым годом. А сейчас нужно мчаться на торжественное построение, на котором ректор поздравит университет с праздником, и после этого мы, приглашенные, все вместе поедем с ним во дворец. Остальные будут праздновать в университете…

Я еще раз придирчиво глянул на отражение в зеркале.

Может, все же не стоило? Могут ведь и не понять… Народ темный, отсталый… Не поймут-с… Та ладно! Князь я или не князь? Что хочу, то и творю! Это же мое спасение от скуки… Переживут… Как говорят студенты на Земле в день экзамена: «Поздняк метаться!»

Сначала я думал приодеть Стефи и, так сказать, на ее горбе въехать в рай, особо не заморачиваясь своим нарядом. Но потом, по мере того как действо начало разворачиваться, я подумал — а чего это я, собственно? Тем более что Стефи на звезду бала явно не тянет. Внешние данные есть, но есть и внутренние запреты, которые она пока преодолеть не может. Процесс преодоления идет, однако идет и время. Совершенно непонятно, в каком состоянии она будет к финишу… Так что лучше рассчитывать на себя. Это самое правильное. В общем, я тоже решил прийти не просто так. Тут же встал вопрос — в чем идти? Покрутил я, покрутил в голове варианты и в конце концов решил остановиться на классике — черный костюм-тройка. Нормально. Во-первых, у Стефи платье почти по земной моде пошито. К нему современный местный мужской камзол мало подходит, а вот его земной вариант — вполне. А во-вторых, элегантный черный костюм — это то (судя по земным фильмам), в чем обожают появляться дьявол, демоны и всякие значимые личности вроде дона Корлеоне. Так что сам Сихот велел. Да и для местных явление меня в пинджаке должно быть достаточно эпатирующим зрелищем. Единственно, я несколько отступил от канонов и галстук-бабочку на шею делать не стал. Вместо него заказал ниспадающий волнами светло-кремовый шелковый платок, опускающийся до середины груди и заколотый вверху большим прозрачным камнем. На белых манжетах рубахи — золотые запонки с крупными бриллиантами. Еще земного фасона туфли из мягкой тонкой кожи и уголок белого платка в левом нагрудном кармане, рядом со значком темного факультета. Когда я, красивый, вышел из примерочной комнаты к Стефи, она впала в легкий ступор.

— Что это за наряд? — с удивлением спросила она, разглядывая меня во все глаза.

— Так, — небрежно отозвался я, стоя спиной к ней перед зеркалом и поправляя ворот, — иностранная бальная форма одежды. Пинд-жжак. Как тебе?

— Как? Ну… — Стефи потрясла головой и растерянно развела руками. — Не знаю… У нас так не ходят… Вообще-то смотрится неплохо… Но… очень странно!

— Значит, нормально, — с удовлетворением в голосе сказал я, поворачиваясь к ней. — Эффект достигнут.