Не зная пощады Сурикова Марьяна
– Ты рад, что Сантаны не стало? – вдруг задала я вопрос, ответ на который был очевиден. – С ее гибелью ушла твоя ненависть ко всем ведьмам? Не желаешь больше казнить каждую?
– Теперь не желаю, – ответил мужчина, немного сжимая пальцы на моих плечах. – Ненависть – слишком сильное чувство, невозможно существовать только ею. Она выжигает душу дотла, а мне вдруг захотелось жить.
– Я рада этому.
Кристиан замолчал, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Мы стояли совсем близко, и стоило лишь податься вперед, и я смогла бы ощутить его тело, прижаться к нему.
– Скажи, Алира, – тихо промолвил он, – зачем ты закрыла меня собой там, на поляне?
Он ждал ответа, пристально глядя на меня, не позволяя отвернуться.
– Потому что увидела твою гибель, – искренне ответила я, с трудом произнося слова из-за подступившего к горлу комка, когда вновь вспомнила и ощутила всю горечь утраты.
– Зачем же было спасать? – вновь повторил инквизитор.
– Потому что меня защищал медальон, а ты мог исполнить свои обещания, только оставшись живым.
– Это единственная причина?
– Да, – тихо ответила я.
Кристиан внезапно отпустил меня и, резко развернувшись, пошел прочь. Я кинулась следом.
– Почему ты злишься? Я не должна была спасать тебя?
– Злюсь потому, что ненавижу ложь, а ты лжешь мне снова! – в ярости ответил инквизитор, останавливаясь. – Сначала я полагал, что мнимая сообщница предала меня, сговорившись с Сантаной, но потом ты спасла мне жизнь, загородив собой и отдав взамен свой драгоценный амулет. Теперь же в ответ на прямой вопрос вновь юлишь, заявляя, что сделала это потому, что у нас существовала договоренность, а мертвый я был бы для тебя бесполезен.
– Почему ты думаешь, что я лгу?
– Да потому, Алира, – двинулся в мою сторону Кристиан, заставляя отступать к большому дереву, пока спина не уперлась в высокий ствол, – что проклятие спало и больше не тревожит меня ночами.
– Прокля… – Я не договорила, внезапно осознав, что он имеет в виду.
Кристиан же склонился вперед, уперев ладони по обе стороны от меня, и произнес:
– И каково это?
– Что каково?
– Каково влюбиться в собственного врага?
Он произнес это таким холодным тоном, что сердце болезненно ударилось о ребра, а горло сжалось, не давая вдохнуть. Я ведь самой себе не признавалась в этой запретной любви, а он догадался, догадался обо всем и теперь издевается надо мной! Вывернувшись из-под сильной руки, отшатнулась в сторону, грубо бросив ему:
– Тебе не понять!
Мужчина поймал мое запястье, резко дернув назад. Я больно ударилась о шершавый ствол спиной, но не решалась поднять глаз, чтобы он не увидел в них слезы. Длинные пальцы скользнули в мои волосы, ладони сжались в кулаки, натягивая тонкие пряди, вырывая болезненный вскрик, заставляя откинуть голову назад, и, поймав мой взгляд, он с горечью прошептал:
– Мне не понять? – и склонился к губам, а я успела лишь вдохнуть, а выдохнуть не смогла, поперхнувшись собственным стоном, когда его прикосновение обожгло кожу, вбирая горьким жестким поцелуем всю меня, выпивая душу до дна, убивая жгучим ядом сладкого наказания.
Я приникла к нему и едва не заплакала, когда он вновь отстранился, но Вильдан лишь хрипло прошептал:
– Ты все еще боишься меня? Хочешь, чтобы отпустил?
– Нет, – выдала я себя с головой и вновь окунулась в омут его поцелуев.
Сколько страсти было в нем, сколько ярости, безумства и нежности. Сердце раскололось на сотни крохотных частиц от тех сумасшедших ощущений, что он дарил мне. Пламя внутри разгоралось все сильнее, губы и тело болели от болезненно-чувственных прикосновений. Кристиан не отпускал, и не знаю, чего инквизитор больше желал в этот миг: любить меня или, может, задушить в своих объятиях, но только он целовал и целовал, словно безумный, а потом я услышала треск материи и ощутила, как захолодил ноги легкий ветерок, и в следующий миг его руки подхватили меня под колени, прижимая еще крепче к дереву, а тело само прогнулось в пояснице, принимая его внутрь, и мой стон спугнул с ветки птиц, а я закричала еще громче от чувства потрясающей жгучей наполненности и вцепилась в широкие плечи руками, крепче скрещивая лодыжки на его поясе, позабыв о том, кто я и где нахожусь, разучившись даже дышать.
Он уверенно врывался, страстно проникал внутрь меня, и кора дерева впивалась в спину, натирая до красноты нежную кожу ягодиц, которые ерзали вверх-вниз, подхваченные его ладонями, в такт сильным движениям. Я запустила пальцы в его серебристые волосы, вцепившись в густые пряди. Мир завращался вокруг в бешеном ритме. Я принимала чувственные прикосновения со всей страстью ведьминской дикой натуры, превратившись в горячий воск в его руках, не различая, как раньше, противостояния обеих сущностей. Как же я хотела его! Если бы Кристиан оставил меня сейчас, умерла бы на месте. А он не останавливался, не сбавлял темпа, немного приподнимая, входя глубже, заполняя тянущую пустоту, вырывая короткие всхлипы. Я ощутила, как вздрогнуло сильное горячее тело, как по венам побежал огонь, как ворвался в мою голову, сжигая ее в пламени, как все тело вспыхнуло и взорвалось миллиардом крохотных сверкающих искр. Я ощутила горячую пульсацию, когда мужчина излился внутрь, крепче прижимая к себе. Он держал меня так еще какое-то время, а потом стал отстраняться, осторожно опуская ноги на землю. Я вцепилась пальцами в его волосы, не желая выпускать, потянулась к разомкнутым манящим губам, прижимаясь к его напряженно вздымающейся в капельках пота груди, потерлась о нее сосками и прошептала:
– Еще!
– Алира, – едва слышный полустон прозвучал так, словно я подвергала его жестокой пытке. – Я сошел с ума! Что я сотворил?!
– Нет, не уходи. Мне плохо без тебя.
Не желаю слышать никаких раскаяний и сожалений! Хочу его еще! Мне мало, мне плохо, когда не ощущаю его внутри! Хочу, хочу, хочу! Я стала целовать его как настоящая одержимая ведьма, пальцы не желали разжиматься. Руки мужчины потянулись вперед, скользнули по коже, впиваясь в спину, но в следующий миг он резко отстранился, ускользая от моих губ.
– Остановись! – приказал он таким тоном, что я невольно затаила дыхание, а инквизитор развернул к себе спиной, чтобы накинуть на обнаженное тело свой плащ. Я увернулась от тяжелой ткани, заведя руку за спину и коснувшись твердой плоти, что вновь желала меня, несмотря на его отказ, провела по ней пальцами, а мужчина подавился вдохом и выругался сквозь зубы, перехватывая мою ладонь: «Прекрати! Не искушай, а то сама пожалеешь об этом». – А я в ответ лишь крепче прижалась бедрами, немного потершись о него, и в следующий миг вскрикнула, едва успев упереться ладонями в дерево перед собой, когда он резко и грубо вошел в меня сзади. Шум его дыхания отдавался в ушах, а тело стонало от резких сильных толчков, вызывавших удовольствие на грани боли, и я расслабилась, принимая его внутрь, ощущая, как мужские пальцы ласкают затвердевшие соски, а грудь ложится в шершавые ладони с мозолями от жесткой рукояти меча. Короткий хриплый рык вырывался сквозь его сжатые зубы, а он двигался все сильнее, и тело вздрагивало от мощных движений, волосы упали на лицо, колыхаясь шелковым покрывалом в такт бешеным толчкам. Я почти теряла сознание от сладости и острого удовольствия, перестав сдерживать собственные крики.
В следующий миг мужчина зажал мне рот ладонью, и до меня издалека донесся голос слуги, разыскивающего своего хозяина:
– Господин Вильдан, где вы?
Дыхание перехватило, но страх предстать в подобном виде пред глазами невольного свидетеля потерялся в сумасшедших эмоциях, когда Кристиан усилил напор, доводя внутреннее напряжение до невозможного накала. Если бы не его ладонь, закрывавшая рот, я бы выдала нас с головой своими криками. Расставив ноги шире, выгнулась ему навстречу, вбирая напряженную плоть, едва не плача от острого наслаждения, отдаваясь на волю жестокого, одержимого безумной страстью мучителя, чьи грубые толчки причиняли пряную и такую сладкую боль, что сменялась растекавшимся по венам расплавленным горячим удовольствием и искристой негой. Я дышала часто, с хрипом втягивая воздух, ощущая мучительную жажду, чувствуя, как он скользит по влажным стеночкам, трется о меня изнутри, как ладони сжимают груди, и теряла рассудок перед этой силой, перед ощущением его абсолютной власти. Мне нравилось, как он подчиняет себе, не позволяя увернуться, отстраниться от диких жестких толчков, не похожих на предыдущие страстные, но полные нежности движения, теряла голову, понимая, как слаба и зависима в его руках. Сейчас он брал, что хотел и как хотел, но так мне нравилось еще больше, потому что он сходил с ума из-за меня, потому что даже железная выдержка не помогала справиться с безумным желанием. В следующий миг Кристиан крепче прижал ладонь, заглушив крик, вырвавшийся помимо воли, когда я прогнулась дугой, вбирая его еще полнее, забилась пойманной птицей, умирая в его руках, и воспарила над миром, затерявшись среди радужных облаков, утягивая следом овладевшего не только моим телом, но и разумом и обеими сущностями мужчиной, который мог быть властным и страстным, беспощадным и нежным, сдержанным и диким, который будоражил чувства, доводя почти до исступления одним лишь своим присутствием. Спустя несколько секунд, пока мы приходили в себя после испытанного взрыва чувств, Кристиан развернул меня лицом, обхватив пальцами подбородок, заставляя посмотреть в свои безжалостные синие глаза:
– Может, хочешь еще или насытилась наконец?
Я лишь улыбнулась ему, проводя языком по пересохшим губам, неосознанно провоцируя мужчину, и задохнулась от нового поцелуя, что тянулся сладкой карамелью, заволакивая потерявшийся разум. Внутри вновь побежали мурашки, и еще не остывшее от предыдущего взрыва тело само прильнуло к нему. Выше моих сил было сопротивляться этому удивительному сочетанию морозного холода и жгучей страсти. Поцелуй все длился, и, казалось, я уже задыхаюсь, но притягивала еще ближе его голову, не позволяя оторваться от меня хоть на мгновение, отвечая безумно, ненасытно. Вцепившись ногтями в обнаженные плечи, с которых сама же стянула рубашку, я пыталась полнее вобрать новые ощущения, поглощая их со всей жадностью изголодавшей страстной натуры.
– Ведьма, – прерывисто шепнул он на ухо, отстраняясь.
В ответ я подняла руку и погладила его по щеке, а он вздохнул, повернул голову и прижался к ладони губами. Я зажмурилась от удовольствия, когда Кристиан легонько провел пальцами вдоль позвоночника, и вздрогнула от раздавшегося неподалеку голоса слуги:
– Господин Вильдан!
Слуга был совсем рядом за густыми кустами, скрывавшими нас со стороны дорожки.
– Одевайся! – шепнул инквизитор.
Я беспомощно огляделась по сторонам. Серый балахон порванным комком лежал у моих ног.
– Мне нечего надеть, – еле слышно ответила ему, – ты порвал платье.
Мужчина задумчиво глянул под ноги, а я присмотрелась к его рубашке с разорванным рукавом и без пуговиц. На коже широкой груди проступили следы царапин, а губа кровоточила, прокушенная моими зубами. Я до сих пор ощущала солоноватый привкус во рту и очень удивлялась самой себе.
– Стой здесь, – приказал Кристиан и, склонив голову, раздвинул ветки, пробираясь на другую дорожку.
Я присела на кучу опавших листьев, прислонилась к дереву спиной, обняв колени и слушая доносившиеся до меня голоса, ощущая себя до невозможности счастливой. Мой безжалостный инквизитор желает меня, желает! Даже несмотря на то, что наваждение спало.
– Господин! – кричал слуга – На вас напали?
Я едва сдержала смешок. Действительно, на всесильного инквизитора напала одержимая им ведьма.
– Тише! Я справился с нападавшим.
– Он успел сбежать? Я позову стражу.
– Успокойся, не зови никого. Просто найди мне другую одежду.
– Новую рубашку?
– Да. И еще женское платье.
– Женское платье? Зачем?
– Пригодится.
– Вы собираетесь использовать его для маскировки, господин? Что-то связанное с ведьмами?
– Георг, прекрати болтать! Неси что я приказал, да действуй побыстрее.
– Да, конечно. Простите, господин Вильдан, я просто не понял, какого размера платье.
– Любого!
– Иду, иду. Я вернусь сию минуту.
Вильдан остался ждать слугу на дорожке, чтобы тот не сунулся ненароком в кусты. Спустя короткое время слуга вернулся.
– Вот рубашка, господин, а платья нет, совсем. В совете одни мужчины, не держим запасных платьев. Сегодня утром привозили одно для ведьмы, но она в нем ушла.
– Хорошо. Можешь идти, я скоро вернусь.
– Да, господин. – Раздавшийся шорох шагов уведомил об уходе непонятливого слуги.
– Алира, – нырнул сквозь кусты Кристиан, и мне захотелось снова зажмуриться, наслаждаясь тем, как он произносит мое имя. У него это получалось совершенно особенно. Он так необычно смягчал букву «р», будто ласкал короткие простые звуки своим языком, и у меня внутри все просто обмирало.
– Придется тебе ехать в моем плаще. На месте обязательно подберешь что-нибудь, вот только…
Я покраснела, представив, как будет выглядеть со стороны мое триумфальное появление в новом месте обитания в одном инквизиторском плаще, под которым лишь голое тело со следами страстных поцелуев на коже. Хотелось и плакать, и смеяться. А еще Тин явно заинтересуется моим видом.
Кристиан молча стоял, явно над чем-то раздумывая. Я подняла голову, изучая его профиль, безотчетно любуясь линией прямого носа, твердыми резко очерченными губами, тем, как спадала на висок серебристая волнистая прядь. Мужчина склонил голову и поймал мой взгляд:
– Поднимайся и накинь плащ.
Я медленно встала, заметив, как потемнели синие льдинки.
Ох, не могу смотреть на него спокойно, по венам будто горячая лава течет. Меня все в нем привлекало, а глаза совершенно сводили с ума. Этот необычный ярко-синий цвет и выражение равнодушного спокойствия, но там в глубине бушевало пламя, меняя оттенок на темно-синий, когда он едва мог совладать с эмоциями. Вот и сейчас его взгляд обежал обнаженное женское тело, а у меня снова ноги подкосились, так и не удалось отлепиться от многострадального дерева. Кристиан протянул плащ, и я закуталась в него, склоняя голову и вдыхая его аромат – смесь запаха скошенных трав, сосновой смолы и кедра; его кожа и одежда пахли моим любимым лесом. Я услышала тихий вздох.
– Алира, – и снова все обмирает внутри.
– Что?
– Не стоит так делать.
– Что я делаю?
– В каждом твоем движении сквозит желание.
– Сам говорил про порочность и чувственность второй натуры. Ты разбудил ее, и выше моих сил укротить сейчас ведьму.
– Не будешь даже пытаться?
– Я не обладаю твоей силой воли…
Быстрый шаг и длинные пальцы коснулись моей щеки.
– Нарочно искушаешь меня?
Губы сами раскрылись навстречу, участившееся дыхание выдавало с головой.
– Не нарочно. Я… – договорить не успела, потому что вновь раздался голос Георга.
– Господин Вильдан, вы не ушли еще? Где вы?
Мужчина отвернулся от меня, склонился и вновь прошел сквозь кусты.
– Что?
– Я нашел платье. Кухарка, что работает здесь, одолжила свое сменное. Я сказал, господину очень нужно. Только она думает, платье на вас не налезет.
Я закрыла рот руками, чтобы не рассмеяться в голос. Кажется, никто из них даже представить не может, для чего на самом деле всегда сдержанному верховному инквизитору понадобился женский наряд. Сердце сладко сжалось в груди – он лишь со мной забывает о своих запретах.
– Передай ей мою благодарность, а теперь ступай, спасибо.
– Что вы господин, я всегда рад помочь. Мы тут все прочешем и схватим бандита. Как только он посмел пробраться в сад!
– Ступай уже, Георг!
– Да, да, господин Вильдан.
Мужчина вновь вернулся ко мне, неся в руках привычное просторное платье серого цвета. Я стянула плащ и поспешно надела наряд, не поднимая на него глаз. Платье оказалось слишком широко и пришлось перетянуть его в талии поясом от старого балахона. Только справившись со всем, решилась посмотреть на инквизитора. Мужчина, отвернувшись в сторону, заправлял за пояс штанов новую черную рубашку, однако пуговицы оказались застегнуты неровно.
– Помочь тебе?
– Что?
– У тебя пуговицы неправильно застегнуты, я помогу.
Кристиан промолчал, опуская руки, а я подошла ближе и принялась заново перестегивать пуговицы. Пришлось закусить губу, дыхание опять участилось и пальцы начали подрагивать. Кажется, зря я предложила свою помощь. Я застегивала проклятые пуговицы минут десять, не меньше, с трудом попадая в петельки. Кристиан вообще стоял неподвижно, непонятно даже, дышал или нет.
– Все, – выдохнула я, отступая.
– Тебе с платьем помочь?
– С платьем?
– Ты его задом наперед надела.
Краска залила лицо и даже уши запылали. Я взялась за ремешок, но мужчина перехватил мои ладони, отвел руки в стороны и сам развязал тонкий пояс. Его пальцы не дрожали подобно моим. Губы я уже искусала настолько, что они болели. Кристиан склонился вниз, задирая подол, пришлось поднять руки вверх, чувствуя, как колючая материя скользит по обнаженному телу, а широкие ладони проводят следом, поднимая ткань выше. Голова шла кругом, сердце колотилось и готово было выскочить из груди, особенно когда его пальцы коснулись и ее ненароком. Может, это еще один вид наказания для меня? Зачем только так издеваться? Я правду сказала, я не нарочно его соблазняю и вовсе не пытаюсь показать собственную власть на ним, я просто не могу себя сдерживать. Мужчина снял платье и, расправив, быстро надел обратно, туго затянул тонкий пояс. Я попробовала вдохнуть, но он в этот миг обхватил ладонями талию и прижал к себе. Вдох замер в груди, а я закрыла глаза, слушая быстрый стук его сердца словно сладкую музыку.
– Все, теперь идем, – сказал он, быстро отстранившись, и потянул меня за ладонь к знакомой калитке. Выглянув наружу, убедился, что переулок пуст и никого нет, кроме ожидающей меня кареты. Я быстро проскользнула внутрь экипажа, успев кивнуть Тинольду, и Кристиан захлопнул дверцу.
Глава 17
Откровение
Кристиан
Я вернулся в зал заседаний и опустился в кресло, поймав пристальный взгляд Бенедикта. Зная своего дядю, мог с уверенностью утверждать, что он заметил и новую рубашку, хоть она была скрыта плащом, и царапину на губе. Вот только станет допытываться, выясняя подробности, или молча будет держать свое мнение при себе, ожидая дальнейшего развития событий?
– Вильдан, вы задержались, – раздался голос Нерила Дарина. – Неужели эта ведьма потребовала чего-то еще? Я, признаться, поражен ее требованиями.
Я побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, задумчиво рассматривая темноволосого смуглого мужчину, которого Алира столь непредусмотрительно уронила на пол на глазах у членов совета. Он был представителем одного из самых знатных и обладающих большим состоянием и властью родов в стране. В совете заседал уже около семи лет, и я хорошо знал его, вот только рассказывать об истинной причине своей задержки не собирался. Пальцы сжались на подлокотнике. Как можно было настолько утратить самообладание, да еще здесь, в саду дома совета! Проклятие ушло, но я осознал это только там на поляне, где девушка закрыла своим телом от удара Сантаны. Страшная тоска отступила, сменившись невероятным чувством радости от сознания того, что она не предавала меня, а вот навязчивое желание обладать Алирой по-прежнему занимало мои мысли.
– Отчего же ты считаешь ее требования абсурдными, Нерил? – вернул к реальности голос дяди.
– Возвысить ведьм до уровня мужчин? Вы полагаете, это возможно?
– Так предложите сами что-то дельное! Хотя, думаю, вы не можете внести предложение лучше, чем замок-тюрьма, которое было вашей идеей. Может, посоветуете теперь, что нам делать со всеми теми ведьмами?
– Я полагаю, теперь нет смысла держать их там, ведьм стоит отпустить. Мы не можем больше тратить деньги казны на их содержание.
– Пусть идут куда хотят?
– Да.
– Господа, – поднялся седовласый Шон Рени, – ситуация с ведьмами зашла слишком далеко, настолько далеко, что теперь нет дороги назад. Мы не можем вернуться к началу, а значит, нужно искать новые пути, и девушка во многом права. Лично мне ее высказывания открыли глаза. Вы представьте себе, Нерил, вашу дочь в ее положении. Что бы вы сделали? Ведьмам необходимо предоставить определенные свободы и защиту, но взять под жесткий контроль весь процесс становления и обучения юных созданий. У нас есть Вильдан и его обширные знания о ведьмах, есть древние книги о прежнем устройстве государства, у нас есть эта девочка, которая согласилась помогать. Пора совершать перемены. Предлагаю проголосовать, господа, кто за новое направление в государственном устройстве? Кто готов приступить к изменениям старых и составлению новых законов?
Четыре человека из семи подняли руки, включая меня.
– Поскольку решение принято большинством голосов, – заговорил Бенедикт, – с этого дня мы приступим к работе.
– По мне, так лучше бы оставить все как есть, – вновь подал голос Нерил. – Ведьмы не решатся вновь восстать, пока у нас есть Вильдан, а люди постепенно успокоятся, и не возникнет угрозы недовольства среди населения в ответ на новые меры и смену курса власти.
– В чем-то вы правы, Нерил, – ответил я, ощущая непонятное и непривычное покалывание в кончиках пальцев, – но только с сегодняшнего дня я по собственному желанию отказываюсь от поста верховного инквизитора. Можете занять это место и отправляться убивать оставшихся в живых юных созданий, если посмеют восстать вновь.
Вокруг раздались возмущенные, удивленные голоса. Представители родов стали засыпать меня вопросами, настаивая или упрашивая изменить решение.
– Мое решение окончательно! Я больше не верховный инквизитор.
– Господа, – поднял руку Бенедикт, – успокойтесь, прошу вас. Вильдан принес нам победу в этой борьбе и у него есть право отказаться от занимаемой должности. Один лишь вопрос к тебе, племянник. Раз уж ты покидаешь пост инквизитора, может, согласишься занять место седьмого члена в совете родов? Нам потребуется твоя помощь при определении нового курса.
Остальные мужчины закивали головами, соглашаясь с Бенедиктом и пристально глядя на меня.
– Я согласен.
– Вот и хорошо. А теперь приступим к более важным задачам.
Уже наступил поздний вечер, когда мы наконец-то поехали домой. В холле устало сняли плащи, намереваясь отправиться наверх. Утомленный Бенедикт как раз передавал шляпу слуге, когда ко мне подошел посыльный.
– Господин Вильдан, сегодня доставили еще одну древнюю книгу. Один селянин отыскал случайно в подвалах, оставшихся среди развалин древнего замка. Может, клад там сыскать пытался, только он сразу же ее к вам повез, будучи наслышан, что вы древние рукописи собираете. Даже от вознаграждения отказался, сказал, что ради верховного инквизитора еще бы сотню подвалов перерыл. Надеется, это вам пригодится.
– Вильдан, посмотри ее завтра, сегодня был слишком тяжелый день.
– Я взгляну, дядя. Может, надо будет взять с собой в совет.
– Как знаешь, я пойду спать.
– Отдыхай, Бенедикт.
Я пошел в библиотеку, где книге уже определили место на специально отведенном стеллаже. Подошел ближе, осмотрел темную кожу, провел пальцами по удивительно хорошо сохранившемуся корешку и ощутил покалывание. Отвел руку назад, а затем вновь приблизил – покалывание повторилось. Я чувствую магию! Книга сохранилась столь хорошо не просто так. Неизвестный селянин действительно нашел нечто важное. Ведьмы не стали бы тратить магию на сохранение древней рукописи, не представляй она для них ценность. Я прикоснулся к тонким страницам, перелистывая одну за другой, пробегая глазами древние знаки, которые столь хорошо изучил за эти годы. Уже с первых страниц понял, в чем ценность рукописи. В ней описывалось все, что касалось жизни ведьм, начиная от взросления и пробуждения второй сущности и заканчивая самыми сложными обрядами. Я сидел и листал все дальше, не в силах оторваться. Это нам сейчас очень пригодится. Пусть Сантана погибла, но строя новое государство, необходимо обладать знаниями, а их никогда не бывает слишком много. Я перевернул еще страницу, чувствуя, что глаза начинают слипаться от усталости, несмотря на мой интерес к старинным записям. Потер лицо ладонью и хотел захлопнуть книгу, как вдруг взгляд натолкнулся на древнее слово «Проклятие». Сон как рукой сняло. Я вчитался в текст и не поверил своим глазам. Прочитал снова, и снова, и снова, и решил, что ошибся в переводе. Быстро вскочив на ноги, принес с полки тяжелый словарь, что сам составлял все эти годы, отыскивая в нем знакомые мне слова, потом принес другую книгу, более древнюю, в которой встречалось толкование ведьминских знаков, и перечитал снова. Ошибки быть не могло, не могло. Я спрятал лицо в ладонях, едва сдерживая желание рвать на себе волосы:
Одержимый безумец! Что же я натворил!
Алира
Меня поселили в небольшом доме из двух этажей. На первом была кухня, на втором спальня. Кажется, я стала здесь хозяйкой на какое-то время, хотя ко мне приставили пожилую женщину, которая, судя по всему, была кухаркой, экономкой и надсмотрщицей в одном лице. Зачем только присматривать за ведьмой, которая в любом случае не собиралась убегать? Это ведь абсолютно бесполезно – бегать от себя, пытаясь убедить сердце в том, что оно вовсе не любит Кристиана и не желает оставаться поближе к нему как можно дольше.
Дни потянулись в скучном ожидании. Я не видела инквизитора или его дядю или еще кого-нибудь, кроме женщины по имени Сара. Она готовила для меня, прибирала в доме, но даже слова не сказала за все время. Спустя три дня после прибытия в этот дом меня навестил Тинольд.
– Лира, привет.
– Привет, – безумно обрадовалась я.
– Принес тебе новости, которые, возможно, обрадуют.
– Выкладывай любые новости, а то я здесь скоро с ума сойду от скуки.
«А также от желания увидеть Вильдана», – добавила про себя.
– Новости такие, – начал Тин и в следующие полчаса вылил на мою голову целый ушат известий. – Они постоянно заседают. Такое ощущение, что и ночью не прекращают работу. Вильдан тоже пропадает в совете, он ведь снял свою кандидатуру с поста верховного инквизитора, зато стал членом совета. Собираются назначить нового главу инквизиции, но народ не желает другого. Пошел слух о грядущих переменах в государстве, люди волнуются, что ведьмы останутся безнаказанными.
– Значит, они принимают новые законы?
– Принимают.
– А почему меня здесь поселили?
– Я затем и приехал. Им твоя помощь требуется. Вильдан велел привезти. Нужно, чтобы ты высказала мнение по поводу некоторых законов, оценив их как ведьма.
– Я с большим удовольствием. Поедем в совет?
– Нет. Сегодня они собрались в доме Бенедикта, в библиотеке. Изучают какие-то древние книги, писари только и успевают записывать.
– Тин, сейчас соберусь. Только плащ накину.
– Я жду у кареты.
Глава 18
Рана
Тин подвез меня к знакомому белому дому, мы вошли в холл. Парень обратился к слуге, который пригласил подождать, пока господа освободятся и нам позволят войти. Друг устроился прямо в кресле в холле, а я решила выйти в сад через другую дверь. Усевшись на крыльце, вдохнула прохладный воздух, провела пальцем по белому мрамору ступеньки. Вдруг внимание привлекло движение в кустах. Приглядевшись, увидела забавного рыжего котенка, который усердно рыл маленькими лапками ямку. Поднявшись, осторожно пошла к нему, но котенок не убежал, а доверчиво поднял навстречу забавную рыжую мордочку.
– Какой ты славный, – протянула я руку, чтобы погладить блестящую шерстку. – Ты чей? Собака не обижает? – Я подняла голову и обвела сад взглядом, но давешнего знакомого песика нигде не было видно. Котенок пригнулся к земле, а потом обхватил лапами руку, щекотно покусывая за палец. – Хочешь поиграть? – улыбнувшись, сорвала длинную травинку и повела забавно прыгающего за кончиком зеленого побега плутишку следом за собой. Его смешные неповоротливые движения заставляли улыбаться и немного отвлекали от тянущего ощущения в груди, однако не помогали избавиться от огромного желания поскорее увидеть Кристиана. Даже ладони зудели в предвкушении встречи. Как же сильно я соскучилась по нему, его голосу, взгляду и прикосновениям.
– И что вы предлагаете? – вдруг донесся незнакомый голос.
Подняв голову, заметила, что подошла к раскрытому окну библиотеки, при этом оставаясь незаметной из-за растущего рядом куста, за которым стояла. Я тихонько выглянула, чтобы увидеть, здесь ли Кристиан, но заметила лишь расположенное спиной к окну высокое кресло, закрывающее обзор. Вдруг сердце сладко сжалось, а потом гулко забилось в груди, когда услышала слова, сказанные приятным глубоким голосом инквизитора.
– Придется казнить колдунью.
Я замерла, напряженно прислушиваясь и не обращая внимания на покусывающего кончик травы котенка.
– Мы можем это сделать. Но не лучше ли использовать ее силу в своих целях? Она ведь помогла нам.
– Помогла. Вот только она уже одержима жаждой крови, к тому же чересчур сильна и представляет истинную угрозу. Я дал приказ привезти ее сегодня сюда, пусть предстанет перед нами, тогда примем окончательное решение.
Я отшатнулась прочь, словно на голову вылили ведро ледяной воды, а кот вдруг зашипел и отпрыгнул в сторону, пытаясь скрыться в густой траве. Холод пробрался в сердце, раскалывая его на тысячи кусочков. В голове внезапно помутилось, дыхание участилось, в ладонях закололо. Я пыталась взять себя в руки, но бешеная черная волна внутри не желала слушать уговоров вмиг ослабевшей смертельно-раненой человеческой натуры. Я кинулась прочь от окна по лужайке в сторону забора, не разбирая дороги, не понимая, куда бегу и зачем, но споткнулась и упала на колени.
Бенедикт
Совещание продолжалось уже более четырех часов, мы просмотрели несколько особо важных книг, пытаясь составить необходимый свод законов касательно ведьм. У нас же были существовавшие ранее правила, определяющие поведение колдуний среди людей, но теперь приходилось менять их и составлять новые для самого населения. Еще одной сложностью было написать трактат о ведьмах, их особенностях, слабых и сильных сторонах, чтобы донести эти сведения до обывателей, позволить им лучше понять и разобраться в ведьминской натуре, а значит уменьшить страх перед колдовством одаренных женщин.
Речь как раз зашла о приближенной Сантаны, той самой, которая, по словам Кристиана, поддержала Алиру, когда девушка пыталась воззвать к разуму сестер и призвать их закончить войну. Колдунья действительно нам помогла, она же первая шагнула к инквизиторам, сдаваясь на волю победителя, а не поддержала остальных приближенных, затеявших погубить всех на той поляне. Ведьма готова была пойти навстречу, приняв наши условия. Однако, согласно недавним сведениям, добытым моим племянником, столь сильные колдуньи, дошедшие до убийства себе подобных, могут нарушить любую данную клятву. Я был согласен с ним и еще несколькими членами совета, которые полагали, что в данном случае казнь – единственный выход. Сохранив ей жизнь, мы слишком сильно рискуем. Кто знает, для чего именно бывшая приближенная оказала нам помощь, какие планы вынашивает. Судя по тому, что говорили о ней, ведьма была слишком умна, скрытна и коварна.
Я перевел взгляд на племянника и успел заметить, как он вдруг напрягся, резко повернув голову в сторону окна. В следующий миг Кристиан поразил всех нас, вскочив на ноги столь быстро, что кресло перевернулось, и, бросившись к высокому окну, перепрыгнул через подоконник и скрылся в саду.
Советники недоуменно переглянулись и все как один посмотрели на меня. Я лишь пожал плечами, будучи не в силах ответить на их невысказанный вопрос.
Алира
Оперевшись ладонями о землю, я из последних сил пыталась совладать с внутренним огнем, ощущая, как страшная сила рвется наружу. Что это, почему, за что? Как он может? Ведь он был со мной там, в саду, ласкал мое тело с нежностью, страстью, а теперь вновь собирается казнить? Я же спасла его! Это неправда, не может быть правдой! Но ведьма не желала слушать доводов рассудка. Холодная черная ярость постепенно затмевала мозг, затягивая плотной пеленой все вокруг. Дыхание сменилось нечеловеческими хрипами, пальцы скрючились словно когти дикого зверя, по коже заструились черные нити. Я сделала последний отчаянный вдох и в следующий миг упала на траву под чьим-то натиском, а сильные руки сжали запястья над головой, и сквозь черную пелену увидела склоненное надо мной лицо инквизитора и синие глаза, с тревогой глядящие прямо в истерзанную душу.
– Отпусти, – прошипела я и ощутила, как он вздрогнул, поймав мой взгляд и услышав этот нечеловеческий голос.
– Что с тобой, Алира!? Ответь!
– Отпусти, – уже глуше повторила одержимая ведьма, а по рукам побежали синие всполохи огня, перебираясь на его кожу, и он закусил зубами губу, чтобы не застонать от боли. – Отпусти! – закричала, извиваясь на траве, мотая головой из стороны в сторону, пытаясь из последних сил избавиться от окутавшей мозг тьмы.
– Ответь мне! – крикнул инквизитор, крепче сжимая запястья и удерживая другой рукой сотрясающееся в конвульсиях тело.
– Ненавижу, ненавижу! – то ли кричала, то ли выла ведьма все тем же страшным голосом, от которого дрожь пробирала мое тело. Мне было очень холодно и страшно, я словно скорчилась в маленький комочек где-то в крохотном уголке, видя все, испытывая почти животный ужас. – Ты не казнишь меня! Я не позволю! Ты умрешь первым, первым, я сама убью тебя!
А вокруг разгоралась огненная волна, охватывая нас плотным кольцом, подступая к двум живым телам, опаляя кожу жаром испепеляющего дыхания.
Кристиан внезапно отпустил руки и обхватил лицо обожженными ладонями, пытаясь поймать мой взгляд. Я уплывала в черноту, в огненное пламя собственной ярости и горечи, я почти не слышала его.
– Я говорил не о тебе. Ты хоть слышишь меня, Алира?
Нет, я не слышала. Его голос доносился откуда-то издалека, я не понимала смысла слов, он не мог дойти до охваченного безумием мозга. Я вновь замотала головой, стараясь хоть на миг прояснить сознание, вызвать из темного уголка человека, пока огонь не спалил нас на месте заживо. Инквизитор все говорил, говорил что-то, его губы шевелились, а потом он вдруг схватил меня за плечи и резко встряхнул так, что затылок стукнулся о землю и до меня донесся издалека его голос:
– Я же люблю тебя, люблю, Алира! Услышь наконец!
Пламя вспыхнуло, возносясь высоко-высоко к самому небу ярким столпом, закрывая нас от всего мира. Вспыхнуло и угасло, а ледяной капкан в душе вдруг распахнулся, выпуская из острых тисков раненое сердце. Услышала. Я услышала эти слова, столь долго ожидаемые, столь желанные, разбившие лучиками яркого света черноту, а он поймал мой взгляд, ладони его крепче обхватили мое лицо, а большие пальцы нежно гладили мокрые щеки.
– Что? – прошептала я.
– Люблю тебя, – повторил он и склонился вниз, ловя губами горький вздох.
Я не воспротивилась, не оттолкнула. Замерев, я лежала, ощущая, как он покрывает нежными поцелуями лицо, как гаснет ярость в душе, как расцветает что-то сильное, светлое, жаркое в самой глубине навсегда потерянного для меня сердца, а стук его становится более уверенным, сильным, как съеживается несчастная, впавшая в заблуждение ведьма, уползая подальше, прячась в свою привычную темноту, как потихоньку затягиваются свежие раны.
– Алира, моя Алира, – продолжал шептать он, целуя, – бедная любимая девочка.
Его слова, шепот, музыка его голоса – все это звучало сладкой болью в ушах. Щемящая тоска нежного тона, которым он разговаривал со мной так тихо, ласково, как говорят взрослые с больным ребенком, пытаясь не только успокоить, но поделиться своим теплом, любовью, согреть и придать сил, обнажала душу, оставляя меня совершенно беззащитной. Я слушала, и по щекам текли слезы, омывая жгучие шрамы. Как же могла я подумать, будто он решил меня казнить, что за глупость я едва не совершила, вновь усомнившись в нем, поддавшись ложному чувству тяжелых воспоминаний, которые давно следовало оставить в прошлом.
Он прижал меня к груди, сел на землю, а я обняла его за шею, скрестила ноги вокруг поясницы, прижимаясь так сильно, как только могла, ощущая успокаивающие поглаживания по спине, слушая его тихий нежный голос, шепчущий мне чудесные признания. Закрыла глаза, чтобы не видеть не чувствовать ничего кроме его объятий и близости, вдыхать его запах, прижавшись к плечу щекой и ощущая успокаивающий шум ровного дыхания, и чувствовать тихое биение сердца.
Мы долго просидели так, обнявшись. Кристиан не прекращал ласковых поглаживаний, а я не хотела, чтобы затихла музыка сладких дурманящих слов, не хотела отпускать его, даже когда он чуть отстранился, пытаясь вновь взглянуть мне в глаза. Тогда он поднялся на ноги, подхватил меня, устроил на своих руках и понес так к дому, крепко прижимая к себе.
Кристиан вошел в холл, пройдя мимо подскочившего с кресла Тина, поднялся по лестнице, а потом внес меня в спальню и уложил на кровать.
– Останься здесь, тебе нужно прийти в себя. Встречу с членами совета можно перенести на потом.
Я свернулась в клубочек, подтянув колени к груди, а он замер рядом, не решаясь покинуть меня.
– Ты можешь остаться одна?
Я кивнула. Он постоял еще немного, а потом повернулся и пошел к выходу.
– Кристиан, – окликнула я, привстав на локте.
– Да? – остановился мужчина.
– О ком ты говорил?
– О той приближенной, что рассказала ведьмам об убийстве Сантаной своих же сестер.
Читать бесплатно другие книги:
