Джонни и бомба Пратчетт Терри

3. Мешки времени

Если уж говорить начистоту, Джонни и сам не любил больницы. В большинстве своем люди, которых он приходил навещать, попадали в эти заведения, чтобы остаться там до конца дней своих. И несмотря на все картинки на стенах и растения в горшочках, в больницах все равно было неуютно. В конце концов, никто не оказывается здесь по своей воле.

Но Керсти знала, как быстро найти дорогу. Она приставала к людям в больнице с вопросами и не отвязывалась от них до тех пор, пока не получала ответ. В результате у них с Джонни ушло не так уж много времени, чтобы отыскать палату миссис Тахион.

– Это она, да? – спросила Керсти, кивнув на длинный ряд больничных коек. Рядом с одной или двумя из них не было посетителей, но определить, которая принадлежит миссис Тахион, не составляло никакого труда.

Миссис Тахион сидела на кровати в больничной пижаме и черной фетровой шляпе, поверх которой она нацепила пару больничных же наушников.

Старая леди напряженно таращилась в пространство прямо перед собой и восторженно подпрыгивала на заваленной подушками койке.

– На вид она вполне довольна жизнью, – заметила Кассандра. – Что она слушает?

– Не могу вам точно сказать, – ответила медсестра. – Знаю только, что наушники ни к чему не подключены. Вы ее родственники?

– Нет, мы… – начала Кассандра.

– Это нам в школе поручили, – вмешался Джонни. – Ну, знаете, навещать стариков, помогать им ухаживать за садом и все в таком роде…

Медсестра посмотрела на него удивленно, но волшебное «в школе поручили», как всегда, безотказно сработало.

Она принюхалась.

– Это уксус?

Кассандра осуждающе посмотрела на Джонни. Он изо всех сил старался выглядеть невинной овечкой.

– Мы принесли апельсины, – сказал он, продемонстрировав медсестре свой пакет.

Когда Джонни и Кассандра принесли стулья и сели у кровати миссис Тахион, та никак не отреагировала.

Джонни никогда раньше не разговаривал с ней, если не считать короткого «извините», когда она бодала его своей тележкой. И теперь он не знал толком, с чего начать.

Кассандра подалась вперед и освободила одно ухо старухи от наушника.

– Здравствуйте, миссис Тахион!

Миссис Тахион перестала подпрыгивать на кровати и поочередно осмотрела маленьким глазом-бусинкой сперва Кассандру, потом Джонни. Глаз был черный, а обесцвеченная перекисью челка, похоже, побывала на бигуди, но все равно было в миссис Тахион что-то от неуклонно надвигающейся горной лавины.

– Да-а? Это ты так думаешь! – сказала она. – Булочник, перезвони завтра. Мы возьмем поподжаристей, чтобы с корочкой! Бедная старая склочница, да? Это ты так думаешь! Десница тысячелетия и моллюск? Зубы и корсеты даром? Может, кому-то это и по вкусу, но меня увольте, спасибочки! Шо, бананов нема? У меня есть дом, еще какой, но сейчас там кишмя кишат черные. Шляподарю.

– С вами хорошо обращаются? – спросила Кассандра.

– Да не волнуйся ты! Прямо как дождь и вдвое против девятицентовика! Ха! Тик-так-бум! Пусть попробуют, а я посмотрю. Пудинг на сладкое. Конечно, я помню, когда вокруг были сплошь луга, но меня будут слушать или нет?

Кассандра в замешательстве посмотрела на Джонни.

– По-моему, она немного… ей немного не по себе. Она не понимает ни слова из того, что я говорю.

– Но мы ведь тоже не понимаем ни слова из того, что говорит она, – возразил Джонни. Лично ему было не по себе всегда и всюду.

Миссис Тахион снова нацепила наушники и принялась скакать на постели.

– Просто не верится, – сказала Кассандра. – Простите. – Она сняла наушники с черной фетровой шляпы и приложила к уху. – Медсестра говорила правду. Ничегошеньки.

Миссис Тахион счастливо подпрыгивала на больничной койке.

– Каждую минуту кто-нибудь рождается! – продекламировала она.

А потом она вдруг подмигнула Джонни. Это было обнадеживающее такое подмигивание, с хитрецой. Планета Тахион подмигнула планете Джонни.

– Мы принесли вам апельсинов, миссис Тахион, – сказал он.

– Это ты так думаешь.

– Апельсины, – твердо сказал Джонни и показал миссис Тахион, что лежит у него в пакете: завернутая в восковую бумагу жареная рыба с картошкой. От свертка поднимался пар.

Глаза старухи радостно распахнулись. Из-под одеяла выпросталась костлявая лапка, метнулась к пакету, схватила сверток и снова скрылась под одеялом.

– Он и его плащ, – сообщила миссис Тахион.

– Не стоит благодарности. Гм. Я забрал вашу тележку, чтобы с ней ничего не случилось, пока вы не поправитесь. С Позором все хорошо, хотя, по-моему, ел он очень мало: только немного жареной картошки и мою руку.

– Наш ответ Чемберлену! – заявила миссис Тахион.

Раздался звонок.

– О-дорогуша-время-посещений-подошло-к-концу-как-время-летит-правда-какая-жалость, – протараторила Кассандра, вскочив со стула. – Было-очень-приятно-познакомиться-миссис-Тахион-нам-пора-пойдем-Джонни!

– Леди Дрянь, – сказала миссис Тахион и кивнула Джонни: – Какое слово на улице?

Джонни попытался думать в манере миссис Тахион.

– Э… «Стоянка запрещена»? – предположил он.

– Это ты так думаешь. Эт-та мешки времени, мистер. Голова как велик. Куда голова, туда и все остальное. В сегодня, а потом – раз! – во вчера. Фокус-покус, а?

Джонни уставился на нее во все глаза. Как будто сквозь сплошные помехи по радио на пару секунд вдруг прорвался неискаженный голос.

Но миссис Тахион уже вернулась в обычное свое состояние.

– Он мешает сахар с песком, этот мистер Макфи. Это ты так думаешь!

– Зачем ты ей это притащил? – шепотом выговаривала ему Кассандра, когда они шли к выходу из палаты. – Ей нужна сбалансированная диета, а не рыба с картошкой. Зачем ты ей дал рыбу?

– Ну, я подумал, что для человека, который привык есть жареную картошку остывшей, горячая жареная картошка – самое то, что нужно. И вообще, она же так и не поужинала вчера вечером. Слушай, тебе не показалось странным…

– Она очень странная.

– Тебе миссис Тахион не слишком-то понравилась, да?

– Ну… она ведь даже спасибо не сказала.

– А я-то думал, что она – несчастная жертва несправедливой политической системы… – сказал Джонни. – Помнишь, что ты говорила, когда мы шли сюда?

– Да, но, в конце концов, что ей стоило быть повежливее? Пойдем отсюда.

– Простите? – окликнул их кто-то из-за спины.

– Рыба нашлась, – прошипела Керсти.

Они с Джонни обернулись, но их догоняла вовсе не медсестра. Если только в больнице не было подразделения медсестер в штатском.

Это была молодая женщина в очках и с прической в стиле крайнего волнения. Еще на ней были ботинки, которым позавидовал бы Бигмак. В руках женщина держала папку.

– Э… вы знаете миссис… м-м… Тахион – кажется, так ее зовут?

– Наверное, – ответил Джонни. – В смысле, ее все так зовут.

– Очень странная фамилия, – сказала женщина. – Должно быть, иностранная.

– На самом деле мы ее совсем не знаем, – вмешалась Кассандра. – Мы просто навещали ее в порядке дополнительной социальной помощи.

Женщина посмотрела на нее, сказала: «Какая досада!», потом заглянула в свою папку.

– Вам хоть что-нибудь о ней известно? – спросила она.

– В каком смысле? – уточнил Джонни.

– Все, что угодно. Где она живет? Откуда при-ехала? Сколько ей лет? Хоть что-то.

– Не знаю… – сказал Джонни. – Она просто болтается по городу. Ну, сами понимаете…

– Но должна же она где-то ночевать!

– Не знаю.

– О ней нет никаких записей. Нигде. Вообще ни слова о ком-либо по фамилии Тахион, – сказала женщина таким тоном, будто загадочность миссис Тахион была тяжелым преступлением.

– Вы социальный работник? – спросила Кассандра.

– Да. Меня зовут мисс Куропатридж.

– Кажется, я видел, как вы говорили с Бигмаком.

– Бигмак? Кто это?

– Э… Саймон… Ригли, кажется.

– Ах да, – угрюмо кивнула мисс Куропатридж, – Саймон. Он еще интересовался, сколько машин ему нужно угнать, чтобы заслужить бесплатную поездку в Африку на каникулы.

– Он сказал, вы ответили ему, что отправите его в Африку, только если выяснится, что там все еще сохранились канниба…

– Да-да, – поспешно перебила его мисс Куропатридж.

Меньше года назад, когда она только поступила на эту работу, она была твердо убеждена, что во всех бедах в мире виноваты Воротилы Бизнеса и Правительство. Теперь же она была даже более твердо убеждена, что во всем виноват Бигмак.

– Он сказал, что был потрясен до глубины…

– Но вы ничего не знаете о миссис Тахион, да? – сказала социальный работник. – У нее была тележка, битком набитая всяким хламом, и, похоже, никто со вчерашнего вечера этой тележки не видел…

– На самом деле… – начала Кассандра.

– Я тоже не знаю, где тележка, – твердо сказал Джонни.

– Нам бы очень помогло, если бы мы смогли ее осмотреть, – сказала мисс Куропатридж. – Уму непостижимо, что они только с собой таскают. Когда я работала в Болтоне, там был один старик, который подбирал каждую…

– Мы на автобус опаздываем, – вмешалась Кассандра. – Извините, но ничем не можем вам помочь, мисс Куропатридж. Идем, Джонни.

И она потащила его прочь из больницы.

– Ты же говорил, что тележка у тебя, – сказала она, когда они очутились на улице.

– Да, но не понимаю, зачем забирать ее у миссис Тахион, копаться там. Тебе бы понравилось, чтобы кто-то совал нос в твои личные вещи?

– Мама говорит, миссис Тахион была замужем за летчиком, во время Второй мировой он не вернулся с задания, и с тех пор она малость не в себе.

– А мой дедушка говорит, что, когда он был подростком, они с дружками частенько опрокидывали ее тележку. Говорит, просто чтобы послушать, как старуха ругается.

Кассандра замедлила шаг.

– Что? Сколько лет твоему дедушке?

– Не знаю. Лет шестьдесят пять или около того.

– А сколько, по-твоему, миссис Тахион?

– Из-за морщин и не разобрать. Шестьдесят?

– Тебе это странным не кажется?

– Что?

– Ты что, совсем тупой? Она же моложе твоего дедушки!

– Э… ну, может, во времена его детства была другая миссис Тахион.

– Не очень-то вероятное совпадение, правда?

– Так ты хочешь сказать, что ей сто лет?

– Конечно нет! Этому должно быть рациональное объяснение. Как у твоего дедушки с памятью?

– Гм. Ну, то, что видел по телику, он хорошо помнит. Сидишь себе, смотришь ящик, а дед вдруг: «Э, да это же… ну, вон тот в костюме… он играл полицейского в этом, как его… ну, там еще такой кудрявый тип был… года два назад, помнишь?» А если я что-нибудь покупаю, он всегда говорит, что во времена его молодости эту штуку можно было купить за шесть пенсов и еще и сдача бы оставалась.

– Все дедушки так говорят, – наставительным тоном заявила Кассандра.

– Ну, извини.

– Ты заглядывал в мешки?

– Нет, но… там всякий странный хлам, в этой тележке.

– В смысле?

– Ну… там были банки с пикулями.

– Что в этом странного? Все старичье любит пикули.

– Да, но эти… они как бы одновременно и старые, и нет. И рыба с картошкой, завернутые в газету.

– И что?

– Ну, в наше время уже никто не заворачивает жареную рыбу в газету. Я развернул ее, потому что думал отдать коту, и увидел, что газета…

Джонни умолк.

Что он мог сказать? Что первая полоса этой газеты была ему отлично знакома? Он знал ее до последнего слова. Точно такую же передовицу он нашел в библиотеке, в виде микрофильма, и библиотекарь тогда распечатала ему копию, потому что он писал реферат по истории. Раньше он видел эту газету только на микропленке и на распечатке, а теперь она лежала перед ним, пропитанная жиром и уксусом, но, несомненно…

Свежая.

– Тогда давай хотя бы взглянем, что там. Вреда от этого не будет.

В этом вся Кассандра. Когда все остальные варианты не прокатили, она пытается напирать на логику.

По шоссе двигалась большая черная машина. Два мотоциклиста ехали перед ней, и два – позади, а замыкала процессию еще одна легковая машина, в которой сидели люди с серьезными лицами и в костюмах, каждый из них прижимал к уху крошечную рацию и не доверял даже собственной матери.

Сэр Джон был единственным пассажиром черной машины. Он сидел на заднем сиденье, положив руки на серебряный набалдашник трости, а подбородок – на руки.

На двух экранах перед ним мелькали факты и цифры о состоянии принадлежащих ему компаний. Информация поступала со спутника, который тоже принадлежал сэру Джону. Еще в машине были два факса и три телефона.

Сэр Джон сидел и смотрел на них.

Потом протянул руку и нажал кнопку интеркома, чтобы поговорить с шофером.

Хиксон ему никогда особенно не нравился. Человек с красной шеей. Но, с другой стороны, в данный момент больше сэру Джону поговорить было не с кем.

– Хиксон, вы верите в путешествия во времени?

– Трудно сказать, сэр, – отозвался шофер, не оборачиваясь.

– Они имели место, знаете ли.

– Если вы так говорите, сэр.

– Время стало другим.

– Да, сэр.

– Конечно, вы не можете об этом знать, потому что живете в новом, измененном времени.

– Ничего не имею против, сэр.

– А вы знаете, что, когда вмешиваешься в прошлое, время раздваивается? Два потока текут параллельно друг другу?

– Наверное, я болел, когда мы проходили это в школе, сэр.

– Это похоже на штаны.

– Тут определенно есть над чем поразмыслить, сэр Джон.

Сэр Джон тяжелым взглядом уставился на шею шофера. Шея была багровая, с омерзительными кустиками волос. Конечно, сэр Джон не нанимал Хиксона лично. У сэра Джона был человек, вернее, несколько человек, у которых были люди, у которых были люди, которые занимались подобными мелочами. И этим людям людей никогда в голову бы не пришло взять на работу шофера, которого интересовало бы хоть что-нибудь, кроме происходящего за ветровым стеклом.

– На следующем перекрестке налево.

– До Сплинбери еще двадцать миль, сэр.

– Делай, что тебе говорят! Живо!

Завизжали тормоза, автомобиль с заносом вписался в поворот и съехал с главной автотрассы. Шины его дымились.

– Налево!

– Но там же машины по встречной едут, сэр Джон!

– Если у них плохие тормоза, им нечего делать на дороге! Так, отлично! Теперь направо!

– Это же просто проселок! Я потеряю работу, сэр Джон!

Сэр Джон тяжело вздохнул.

– Хиксон, я бы хотел, чтобы все наши маленькие помощники от нас отстали. Если ты сможешь доставить меня в Сплинбери без свиты, я лично заплачу тебе миллион фунтов. Серьезно.

Шофер посмотрел в салонное зеркало и расплылся в улыбке.

– Что ж вы сразу не сказали, сэр! Держитесь за что-нибудь, сэр!

И машина рванулась по узкой, идущей под уклон дороге между двумя заборами. Все три телефона подняли трезвон.

Некоторое время сэр Джон с отвращением смотрел на них. Потом нажатием кнопки опустил стекло ближайшего окна и один за другим выбросил телефоны на дорогу.

Следом вылетел факс.

С телевизорами пришлось повозиться, но в конце концов сэру Джону удалось выкорчевать их, и дисплеи отправились вслед за факсом. Громкий звон, с которым они разбились, пролился бальзамом на душу сэра Джона.

Теперь он чувствовал себя гораздо лучше.

4. Люди в Черном

Автобус с дребезжанием катил по дороге к дому Джонни.

– В миссис Тахион на самом деле нет ничего такого уж потрясающего, – говорила Кассандра. – Если она действительно уже долгие годы бродяжничает в нашем городе, этому найдется множество научных объяснений, и совершенно ни к чему притягивать за уши всякую фантастику.

– А что такое научное объяснение? – спросил Джонни. Ему до сих пор не давала покоя загадка с газетой.

– Возможно, она инопланетянка.

– И это – научное?!

– Или, может быть, она – одна из атлантов. Которые жили в Атлантиде. Ты слышал об Атлантиде? Это такой континент, он опустился на дно океана много тысяч лет назад. По слухам, его обитатели жили очень-очень долго.

– Они умели дышать под водой?

– Не мели чепухи. Они уплыли на кораблях как раз перед самым потопом, а потом построили Стоунхендж, пирамиды и все такое. На самом деле у них была очень продвинутая наука.

Джонни уставился на нее с открытым ртом. Он бы ничуть не удивился, если б подобную гипотезу высказал Бигмак, или Холодец, или еще кто-нибудь, но уж никак не ждал ничего подобного от Кер… от Кассандры, которая в четырнадцать лет уже училась по программе первого курса колледжа.

– Я не знал, – сказал он.

– Это потому, что правительство замалчивает такие вещи.

– А-а…

Кер… Кассандра была очень хорошо осведомлена о вещах, которые замалчивает правительство. Особенно это впечатляло с учетом того, что они, эти вещи… ну, замалчивались. И они всегда немного отдавали оккультизмом. Когда в минувшую, очень снежную, зиму по всему центру города по-явились отпечатки гигантских ног, на этот счет в Сплинбери родились две теории. Одна, принадлежавшая Кер-Кассандре, утверждала, что это следы Снежного Человека, а вторая теория, теория Джонни, состояла в том, что отпечатки оставил Бигмак и две «Гигантские Резиновые Ноги. Улетный Прикол для Вечеринок!!!!» из «Империи Розыгрышей» на Пенни-стрит. Теория Кер-Кассандры базировалась на таком огромном количестве источников и специальной литературы, что запросто перевесила теорию Джонни, который всего-навсего видел, как Бигмак оставлял следы.

Джонни представил себе атлантов: как они, все как на подбор двухметрового роста, златокудрые, в древнегреческих тогах, покидают обреченный континент на прекрасных золотых кораблях. И по палубе одного из этих кораблей неотвратимо катит свою тележку миссис Тахион.

Или, скажем, орда варваров-гуннов под предводительством Аттилы скачет по равнине, и в середине цепочки всадников едет миссис Тахион на своей тележке. Или реет позади нее, уцепившись за ручку.

– Все дело в том, – разъясняла Кассандра, – что, если тебе случится увидеть НЛО или йети, к тебе сразу же заявляются Люди в Черном. Они разъезжают на огромных черных машинах и запугивают тех, кто был очевидцем чего-нибудь необычного. Люди в Черном утверждают, что работают на правительство, но на самом деле они служат тайному обществу, которое заправляет всем.

– А откуда ты знаешь?

– Все знают. Это широко известный факт. Я давно ожидала чего-нибудь подобного после того загадочного дождя в сентябре.

– Это когда в подвале магазина аквариумных рыбок случилась утечка газа?

– Да, нам сказали, что это была утечка газа в подвале магазина аквариумных рыбок, – мрачно подтвердила Кассандра.

– Что? Да конечно, это была утечка! Парик хозяйки магазина нашли на телефонных проводах на Хай-стрит. И во всех водостоках после этого развелись гуппи.

– Эти два события могут быть взаимосвязаны, – неохотно признала Кассандра.

– И ты до сих пор не веришь, что прошлогодние круги на полях – дело рук Бигмака, хотя он сам в этом клянется?

– Ладно, может быть, некоторые из них и впрямь на совести Бигмака, но кто сделал самые первые круги на полях, а?

– Базза и Сказз, конечно. Они прочитали о кругах в газете и решили, что и нашему городу не помешает обзавестись ими.

– Не факт, что Базза и Сказз сделали все круги.

Джонни вздохнул. Люди делают все, чтобы еще больше усложнить себе жизнь. Она и без того давалась ему нелегко, но потом он узнал о спонтанных самовозгораниях. Сидишь себе в кресле, никого не трогаешь, думаешь о своем, и вдруг – пуфф!!! – и от тебя остается только пара дымящихся ботинок. Несколько недель после того, как вычитал это, Джонни на всякий случай держал в своей спальне ведро воды.

Или чего стоят все эти телепередачи об инопланетянах, которые похищают людей и забирают их к себе на летающие тарелки, чтобы ставить жуткие медицинские опыты. Гуманоиды могут сцапать тебя, утащить к себе, а потом покопаются у тебя в мозгах, сотрут память о том, как ты был на тарелке, и вернут назад во времени к тому моменту, когда тебя похитили. Так что ты можешь жить и не подозревать, что побывал в плену у инопланетян. И от этой мысли тоже спокойней по ночам не спалось.

А Кассандра, похоже, думала, что все это очень увлекательно и вовсе не страшно.

– Кассандра, – сказал Джонни.

– Что?