Страна Изумрудного солнца Орлов Антон
На берегу ничего не изменилось: Фласс был спокоен, аэрокар лежал на прежнем месте. Вскрыв спинку одного из кресел, Тина извлекла парашют, разложила его на земле и отрезала достаточно большой кусок плотной шелковистой ткани. Потом нашла в кабине набор инструментов и начала вывинчивать крепеж панели, за которой, согласно стандартной схеме «Торнадо», должен помещаться контейнер с черным ящиком. Время от времени она поднимала голову и бросала взгляд в иллюминатор: никакой опасности, живой студень равнодушен и миролюбив.
Устроившись около рюкзаков, на бархатистом травяном покрове, Тлемлелх вкушал злорадное удовлетворение: во-первых, он в плаще, а Лиргисо обнажен, как какой-нибудь нег или чливьяс; во-вторых, высокий статус того, кто безжалостно расправился с его статусом, теперь тоже обратился в ничто! А в-третьих, при ярком солнечном свете были отчетливо заметны припухлости и трещины на изумрудных губах Лиргисо, и в придачу синяк на лодыжке Жаль, что поставить ему фингал так и не удалось…
– Получаешь удовольствие от своего нынешнего положения, блистательный Лиргисо?
– Да как тебе сказать, несравненный Тлемлелх… При достаточной искушенности сознания можно получать удовольствие от чего угодно. – Он оглянулся на желтоватые скалы. – Вот что я хочу тебе предложить: давай устроим дуэль, пока ее нет? Наши отношения слишком запутанны, а дуэль – неплохой способ достичь определенности.
– На парализаторах? – Тлемлелх не собирался сообщать ему, что в одном из рюкзаков – скорее всего, в Тинином – лежат еще и пистолеты.
– Врукопашную. Как дерутся бойцовые неги. Кажется, у тебя нет особых предубеждений против такого способа выяснять отношения?
А ведь это шанс подбить ему глаз! Тлемлелх обрадовался, но потом вспомнил о предупреждении:
– Тина переломает нам руки, если мы друг друга убьем.
– Так мы же не будем драться до смерти, – улыбнулся Лиргисо. – Все останутся живы, никакого пошлого трагизма… Сними плащ и пояс, иначе будет неудобно.
Плащ Тлемлелх сбросил, а насчет пояса засомневался:
– Где гарантия, что ты не схватишь оружие и не парализуешь нас?
– Не бойся. Тебя парализовывать неинтересно, а Тину – невозможно.
– Откуда ты знаешь? Мне она такого не говорила.
– Догадался.
– Но ты же целился в нее в машине?
– Увы, кобура у тебя непрозрачная, и я рассчитывал извлечь оттуда что-нибудь посерьезней парализатора. Так мы деремся, неподражаемо смелый Тлемлелх?
– Деремся, блистательный Лиргисо. Только пояс с оружием останется при мне.
– Как хочешь, мне твои парализаторы не нужны.
Они отошли от рюкзаков, встали друг против друга, и только тут Тлемлелх почувствовал тень беспокойства. Улыбка Лиргисо! Насмешливая, с оттенком затаенного торжества. Обычно Лиргисо так улыбался, когда затевал какую-нибудь каверзу, до поры до времени непонятную для окружающих.
Светлые, с золотистым отливом глаза Лиргисо выжидательно прищурились. Подумав о фингале, который станет достойным украшением для этого пижона, Тлемлелх наотмашь ударил его по лицу, словно бил бестолкового полузверя-прислужника. Рука наткнулась на выставленное предплечье Лиргисо. Это было больно, Тлемлелх отшатнулся, и тут Лиргисо ударил его под грудную клетку, где сходятся ребра, – новая боль, невыносимая, пронизывающая, вдобавок тошнота и дыхание перехватило… Мелькнула мысль, что Лиргисо его все-таки убивает и надо позвать Тину, но только он приготовился закричать, как тот ткнул его пальцем в ямку между ключицами. Мучительно-муторное ощущение, он пошатнулся, хватая ртом воздух.
– У нас дуэль, ты забыл? Дерись молча, несравненный Тлемлелх! – Насмешливый голос Лиргисо долетел до него сквозь вращающиеся клочья ватной тьмы.
Еще удар. Еще. Не то чтобы они сыпались непрерывно, но каждый был нестерпимо болезненным, словно Лиргисо невесть каким образом выбирал именно те места, где тело в наименьшей степени способно выносить боль. Тлемлелх тоже пытался его стукнуть, однако Лиргисо или уворачивался, или ловко подставлял усыпанные сапфирами предплечья, да еще и смеялся при этом. Совсем обезумев, Тлемлелх потянулся к кобуре на поясе. Лиргисо перехватил его руку и надавил на ямку локтевого сгиба. Рука бессильно повисла, в ней пульсировала боль, и Тлемлелх едва мог пошевелить пальцами – сломана?.. Подсечка опрокинула его на землю. Склонившись над ним, Лиргисо надавил возле скулы, под пучком судорожно свернувшихся слуховых отростков. Тлемлелх дернулся и застонал.
– Не надо… Перестань, прошу тебя…
– Наконец-то догадался попросить. – Лиргисо присел рядом, повернул к себе его лицо, держа за подбородок, и заглянул в глаза. – Запомни этот урок, дорогой Тлемлелх, и никогда больше не пытайся меня бить, если я связан! А вдруг мне представится случай отыграться? Обстоятельства текучи, как вода, и нет ничего постоянного под изумрудным солнцем. Когда тебе снова захочется воспользоваться моим незавидным положением, вспомни, что я сделал с тобой сегодня, и заставь свою несравненную, но безмозглую голову подумать: а что, если я опять найду возможность расквитаться за оскорбление?
В брюшном кармане у Тлемлелха лежал миниатюрный позолоченный кинжал в перламутровых ножнах, но его сейчас не достать… так же, как и парализатор из кобуры. Все его мышцы разорваны, все его кости переломаны, а нервы извиваются от боли, как полураздавленные черви. Когда Тина вернется и увидит, что с ним стало, Лиргисо за все заплатит. Лишь бы она поскорей вернулась.
– И ведь я тебя даже не изуродовал, – усмехнулся Лиргисо. – Ты по-прежнему привлекателен…
Он провел ладонью по груди Тлемлелха, потом прикоснулся к бедру. Тлемлелх не смел произнести ни слова: такой чудовищной смеси боли, беспомощного страха и унижения он никогда еще не испытывал.
Работа отняла больше времени, чем Тина предполагала. Наконец она отогнула стальные зажимы – даже ей, киборгу, пришлось для этого напрячь все силы, – вскрыла контейнер и извлекла небольшую плоскую коробочку: черный ящик с убийственным для Лиргисо компроматом.
Сунув его в карман, Тина сложила инструменты в чемоданчик с мерцающей лазерной эмблемой авиастроительной корпорации, спрыгнула на землю, подобрала кусок парашютной ткани и зашагала к скалам. Ощущение взгляда на затылке – так бывает, когда кто-то провожает тебя и не хочет прощаться. Она оглянулась, но за спиной не было ничего, кроме Фласса и разбитой машины.
– Спасибо, «Торнадо», ты меня очень выручил, – прошептала Тина.
Пока она работала, небо еще больше позеленело, а солнце переместилось и повисло над черным студнем, оживляя медлительные стекловидные волны россыпью слепящих пятен. Потом, позже, надо будет прийти сюда и посмотреть, как выглядит закат над Флассом.
За скалами Тина застала вполне идиллическую картинку: Лиргисо сидел, а Тлемлелх лежал, и голова его покоилась у Лиргисо на коленях.
– Это тебе вместо плаща. – Тина бросила ткань на траву.
– Почтительнейше благодарю вас, изумительная кхей-саро. Достали черный ящик?
– Вот он. – Тина показала коробочку и снова спрятала в карман. – Так что теперь ты работаешь на меня, а не на Сефаргла.
Лиргисо слегка поморщился:
– Умоляю вас, кхей-саро, не надо таких уничижительных выражений! На кого-то работают неги и чливьясы, а также люди, которых использует патрон. Эти люди совсем не похожи на вас, я не имел в виду ничего для вас оскорбительного… А мы с вами, не опускаясь до столь презренных взаимоотношений, любезно обмениваемся услугами: я помогаю вам вернуться на Валгру, вы уничтожаете компромат.
– Не даю хода компромату, – поправила Тина. – Лиргисо, любезно обмениваться услугами мы будем на моих условиях.
– Да разве я с вами спорю, изумительная кхей-саро? Все будет так, как захотите вы!
– Хорошо, тогда сейчас мы возьмем вещи и отойдем вон за те скалы, чтобы не ночевать так близко от Фласса. Тлемлелх, вставай.
– Тина, я не могу встать, – убитым голосом возразил Тлемлелх. – У меня кости сломаны.
– Какие кости? – Она растерялась.
– Наверное, все…
– Что это значит? – Прищурившись, Тина посмотрела на Лиргисо.
– Да ничего особенного, кхей-саро. – На его треугольном лице появилась подкупающая невинная улыбка. – Просто несравненный Тлемлелх любит преувеличивать. Пока вас не было, мы устроили маленькую дуэль, и я показал Тлемлелху, что с развязанными руками я дерусь лучше. А он сейчас будет изображать, будто я его зверски избил, – у него такой характер, вы же его знаете… Все было очень деликатно. Когда он меня ударил, вот здесь синяк остался. – Лиргисо дотронулся до своей лодыжки. – А на Тлемлелхе нет ни одного синяка, видите?
– Как это нет?.. – слабо запротестовал Тлемлелх.
Тина посмотрела: действительно, ни синяков, ни припухлостей.
– Я ничего не вижу.
– У меня кости переломаны и внутренности смяты! – простонал Тлемлелх, глядя на нее с тоской.
– Кхей-саро, возьмите медавтомат и проверьте, – посоветовал Лиргисо. – Если я ему что-нибудь повредил, можете мне все слуховые отростки поотрывать.
– Так и сделаю.
Она достала из рюкзака медавтомат, включила, развернула манипулятор диагноста.
– Где болит?
– Везде. Вот здесь сильнее. – Тлемлелх показал на солнечное сплетение.
Лиргисо выглядел довольным, словно все это его очень забавляло.
Никаких повреждений в тканях тела, за исключением нескольких ссадин на предплечьях, диагност не нашел, о чем в конце концов и сообщил. Потом на экранчике медавтомата появилось заключение на двух языках, общегалактическом и лярнийском: пациент здоров, но его нервная система находится в перевозбужденном состоянии, рекомендуется сделать инъекцию успокаивающего. После инъекции Тлемлелх почувствовал себя лучше и сказал, что боль понемногу затихает. Лиргисо помог ему встать. Запихивая медавтомат обратно в рюкзак, Тина мрачно подумала, что с этой парочкой ее ждет более чем веселая жизнь.
Оторвав взгляд от экрана монитора, Валов оглянулся: Стив опять куда-то исчез. Это значит, каналы связи заблокированы, он всегда так делает, когда исчезает. Но даже если бы он по случайности забыл о блокировке, Валов все равно не стал бы выходить в эфир и вызывать полицию или федеральные спецслужбы. Полторы недели назад он только об этом и мечтал, а теперь передумал, потому что неожиданно оценил преимущества своего положения.
Наконец-то он сможет увидеть истинную картину того, что происходит на Валгре! Стив держал свое обещание и добывал все больше информации, относящейся к бизнесу, связанному с браконьерством и вообще с криминалом, а Валов, структурируя эти сведения, установил, что все федеральные и окружные институты пронизаны теневыми связями сверху донизу, как рыхлая земля грибницей. Некоторые нити уходили за пределы Валгры. А некоторые брались непонятно откуда, словно возникали из ничего, и они со Стивом до сих пор не выяснили, в чем тут загвоздка.
Валов испытывал прилив азарта: пусть какой-то странный тип, которого тщетно пытается выловить Космопол, держит его взаперти – зато никто не помешает ему довести расследование до конца! Непосредственное начальство его здесь не достанет и не прикажет передать дело какому-нибудь желторотому стажеру, дабы срочно заняться квартальным отчетом, либо сдать в архив, как бесперспективное. Сколько таких «бесперспективных» дел у него в свое время отобрали как раз в тот момент, когда он начинал что-то нащупывать… Но теперь он узнает все, что от него прятали на протяжении многих лет. Отозвать его не смогут, перебросить на канцелярскую работу не смогут: он похищен преступником и сидит под замком, с него взятки гладки.
Кое-что его все же смущало: для сумасшедшего преступника Стив Баталов был слишком рационален и порядочен. Валов по-прежнему не особенно доверял ему. Не может быть, чтобы это не Стив заказал нападение на него около «Сумеречного шарма», слишком уж все совпало… Любой правильно мыслящий следователь согласился бы с этой версией, однако все дальнейшие действия Стива никак с ней не вяжутся – не тот стиль.
Сделать однозначный вывод Валов не мог, и это его раздражало, однако разворачивающаяся перед ним панорама насквозь криминализованной Валгры захватывала его куда больше, чем собственные мытарства. Начальство, которое до сих пор ограничивало и направляло его действия, до него не доберется, так что он всех тут выведет на чистую воду… Нечто в этом роде инспектор ФКОВФ Петр Валов пережил в шестилетнем возрасте, когда дорвался до припрятанной матерью трехфунтовой банки с вареньем.
Над Флассом пылал изумрудный закат: переливы всех оттенков зеленого в небе, золотая с прозеленью дорожка на текучем темном стекле, россыпь сияющих пятен жидкого света на поверхности бесцельно переползающих с места на место холмоподобных образований. Один из таких холмов заслонил уходящую к солнцу дорожку, и на берегу стало темнее.
Тина вышла на середину каменистого пляжа, энбоно стояли в стороне, около группы скал. Вначале она собиралась сходить на берег в одиночку, но Тлемлелх попросился с ней, а потом и Лиргисо заявил, что тоже пойдет с ними, так как не хочет, чтобы его сожрали здешние сулламы, – вряд ли изумительная кхей-саро оставит ему свой бластер. Тина не возражала. Пистолеты Тлемлелха она разрядила и убрала в свой рюкзак, патроны спрятала в карманы (хорошо, что у этих кожаных штанов целых четыре вместительных кармана – два внутренних и два накладных, на «молниях»). Она ждала, что Тлемлелх начнет спорить, но тот обрадовался и сказал, что сам не хочет держать пистолеты у себя: мол, Лиргисо может их отнять. Лиргисо на это заметил, что несравненный Тлемлелх впервые за последние несколько лет изрек нечто безусловно умное. Теперь бластер, в прошлом принадлежавший Омару, был у них единственным серьезным оружием на троих, и на пляж они пошли вместе.
В приглушенно-болотном небе скользили птицы, изредка тишину разрывали их тонкие печальные крики. Энбоно вполголоса обменивались впечатлениями о закате. Тина, чуть прикусив губу, смотрела на аэрокар: с воздуха он хорошо заметен – отличный ориентир для союзников Лиргисо, если те начнут на всякий случай прочесывать побережье. И замаскировать нечем. Хорошо бы Фласс утащил его, тогда не останется никакой зацепки для поисков… Завтра утром они отправятся к Соосанлу – ближайшему, судя по карте, городу; Лиргисо сказал, что там есть пара заводов, контролируемых его организацией. Значит, будет и транспорт.
Громадная, высотой с двухэтажный дом, волна вздулась над черной поверхностью студня и надвигалась на берег.
– Отходим! – крикнула Тина спутникам. – Быстро!
Те уже и сами заметили, попятились к скалам. Тлемлелх дрожал.
– Это за мной! – пробормотал он в истерике. – Фласс знает, что я должен умереть, а я не пришел к нему, и теперь он сам идет за мной…
– Да успокойся ты, успеем уйти, – отозвался Лиргисо. – Смотри, оно перемещается медленно.
Тина слегка удивилась: чего это он изменяет своим привычкам? Но потом подумала, что Тлемлелх, охваченный паникой, – это бедствие похуже Фласса, а Лиргисо как-никак достаточно практичен, чтобы это понять.
– Бегом к стоянке, – распорядилась она. – Я догоню вас.
Ей хотелось посмотреть, что Фласс станет делать дальше. Волна двигалась прямо на аэрокар. Вот она накрыла его, заскрипели камни… Потом подрагивающий желеобразный холм пополз обратно. Ни следа «Торнадо» – только первозданно пустой берег.
«Хорошо, что я успела забрать оттуда все, что нужно!»
Она повернулась и нагнала энбоно.
– Тлемлелх, все в порядке, волна ушла.
– Просто так ушла и не стала меня искать? – дрожащим голосом переспросил Тлемлелх.
– Да. Похоже, что Фласс коллекционирует пустые консервные банки.
Аварийные комплекты лежали под сенью деревьев с извилистыми узловатыми стволами и торчащими прямо из ветвей, без черенков, мясистыми пластинками вместо листвы. Ветви сплетались в сплошной навес, заслоняя стоянку сверху. Тина включила все три термоплиты в режиме «тепло/свет», и сейчас они изливали золотистое сияние. Энбоно объяснили, что сулламов свет отпугивает.
– Сулламы живут в водоемах, – добавил Тлемлелх. – Тот, которого ты убила в Кущах Миноргла, вылез из пруда. Кажется, рядом с нами нет водоемов…
– Сулламы слоняются где угодно, – глядя на него с едва заметной улыбкой, возразил Лиргисо. – Они селятся и охотятся поодиночке, и молодняк, когда подрастает, отправляется на поиски нового жилья. Нас ожидает нескучная прогулка… Кхей-саро, как вам удалось убить суллама?
– Он решил, что я съедобна.
Выдавать ему избыточную информацию о себе – это, пожалуй, будет лишнее.
Она свернулась прямо на траве, не раскладывая спальный мешок. Перед этим ей пришлось помочь Тлемлелху, а Лиргисо со своим аварийным комплектом управился без затруднений.
– Дорогой Тлемлелх, – донеслось из переводчика, – ты в любой обстановке вызываешь желание, неистовое, как изумрудное солнце над экватором…
– Лиргисо, у меня до сих пор все болит после дуэли! – жалобно отозвался Тлемлелх.
– Ты мне отказываешь? Подумай, несравненный Тлемлелх, я ведь могу расценить это как оскорбление…
– Лиргисо, оставь его в покое! – приподнявшись на локте, потребовала Тина.
– Кхей-саро, это наши личные отношения! – запротестовал Лиргисо. – Вы принадлежите к иной расе, поэтому вряд ли поймете все их нюансы. Тлемлелх, объясни великолепной Тине, что мы прекрасно между собой договоримся.
– Тина, это так, – после паузы подтвердил Тлемлелх. – Это наши личные отношения.
– Да? Мне показалось, что он оказывает на тебя давление. Ладно тогда, извините.
Она выключила переводчик и окунулась в полудрему, отдыхая и в то же время чутко прислушиваясь к ночным звукам. Характерный стрекот суллама она запомнила еще по прошлому разу: если что-нибудь в этом роде – она сразу проснется. Но теплая, наполненная шорохами и мерцанием крупных лярнийских светляков ночь прошла спокойно, а под утро Тине приснилось, будто она разговаривает с Флассом и пытается убедить его, что Тлемлелх и Лиргисо – не еда, а разумные существа.
«Мало части осознавать-решать – можно есть съедобную часть, – коряво выстраивая фразы, возражал на это Фласс. – Твоей части осознавать-решать много, и я твою съедобную часть не ем. То, что твое – твое. Говори со мной. Ты первый раз отвечаешь. Было долгое ожидание. Не с кем говорить – плохо».
«Но ты же где-то научился разговаривать на общегалактическом, пусть и мысленно?»
«Ты содержишь эти сигналы. Я взял их у тебя, понял смысл. Чтобы говорить. Когда без этих сигналов, ты не отвечаешь. Твой твердый предмет внизу, – возникла смутная картинка: „Торнадо“ на дне, в толще студня. – Как тебе надо. В моем теле предмет испортится. Процесс распада-растворения».
«Пусть испортится».
«Твои картинки – есть места, куда я имею протянутое пространство. Я знаю место-Нез, место-Рошеген, место-Ниар, место-Кесол, другие места».
«Мне бы попасть в место-Валгру», – засмеялась Тина.
«Не знаю место-Валгру. Покажи».
Она стала думать о Валгре.
«Я протяну пространство в место-Валгру, – сообщил Фласс. – Несколько оборотов. Не уходи. Будем пока разговаривать. Когда готово, я по протянутому пространству доставлю тебя в место-Валгру, не разрушив-не растворив твою предметную часть. Я могу изолировать предмет, тогда нет распада. Ты останешься говорить со мной?»
Чьи-то другие голоса примешивались к беззвучному голосу Фласса, и она открыла глаза. В небе за ветвями деревьев разгорался зеленый рассвет. Энбоно уже проснулись и сидели около термоплит, кутаясь в плащи. Включив переводчик, Тина сказала:
– Завтракайте – и выходим.
«Не уходи. Жди здесь. Несколько оборотов. Я уже начал протягивать пространство к месту-Валгре. Со мной больше некому говорить».
До чего странный и цепкий сон… Видимо, сформировался под влиянием вчерашних впечатлений. Она помотала головой, вытряхивая последние его обрывки.
Глава 13
Съев две хрустящие солоноватые галеты и запив их витаминизированной газировкой для малоимущих слоев населения (на банке даже соответствующий штамп имелся – по идее, эти продукты полагалось бесплатно раздавать обитателям валгрианских трущоб, а не сплавлять на Лярн), Тина развернула карту Западного Обонгда. Это уже не Могндоэфра – Соосанл находится на территории Харла, отсталой и непросвещенной, как в один голос утверждали оба ее спутника, страны с дикими, но по-своему забавными нравами. Управляет Харлом не Собрание Блистающих Представителей, как в Могндоэфре, а Клан Властвующей.
– Клан? Ты же говорил, у вас нет родственных связей.
– В Харле они есть, здешние энбоно держатся за условности. – Тлемлелх сделал глоток из бокала. – Правящий клан – это родственники, партнеры и потомки одной кхейглы, Властвующей. Когда она умирает, титул наследует лучшая из ее дочерей.
– Значит, верховная правительница Харла – кхейгла?
Энбоно рассмеялись, даже Тлемлелх, который выглядел заметно осунувшимся, развеселился.
– Тина, правит не Властвующая, а иерархи ее Клана. Она окружена большим почетом, но как же кхейгла будет править? – Его снова начал разбирать смех. – Она же такое натворит…
– Почему?
– Кхей-саро, представьте, что власть получил малолетний ребенок вашей расы, – вмешался Лиргисо. – Будет что-нибудь в этом роде. У нас энбоно и кхейглы отличаются друг от друга в гораздо большей степени, чем у людей.
– Ты, я вижу, кое-что знаешь о людях? – Тина приподняла бровь.
– Мне приходилось иметь дело с людьми, которые работают у патрона.
«Наверняка он знает больше, чем показывает. Надо с ним поосторожней».
– Тлемлелх, у тебя есть знакомые в Собрании Блистающих Представителей?
– Есть, и немало, – вздохнул Тлемлелх. – Я ведь Живущий-в-Прохладе. По крайней мере, я был Живущим-в-Прохладе, пока не стал жертвой аргхмо.
– Если мне понадобится с кем-нибудь из них встретиться, сможешь устроить?
– Тина, для этого ничего не надо устраивать. – Темные, с вишневым отливом глаза Тлемлелха смотрели на нее с глубокой печалью. – Один из Блистающих Представителей сидит перед тобой.
Лиргисо отвесил изящный иронический полупоклон. «Итак, я похитила члена правительства? Совсем роскошно! Хорошенькое же у меня везение…»
– Вы удивлены, кхей-саро? – осведомился член Собрания Блистающих Представителей.
– Нет.
Чему тут удивляться? Мерзавец в правительстве – это и у людей сплошь и рядом…
– Но выражение вашего привлекательного лица почему-то изменилось, великолепная кхей-саро, – не отвязывался Лиргисо. – Если сие не секрет, о чем вы подумали?
– О том, что у меня в руках находится весьма ценный заложник.
– Благодарю вас, кхей-саро. Раз я такой ценный заложник, вы не откажете мне в одном маленьком одолжении? В наборе инструментов, который вы вчера принесли, есть вибронож. Вас не затруднит разрезать этот сосуд? – Он протянул ей только что опустошенную бутылку из-под лярнийского вина. – Смотрите, вот здесь.
– Зачем?
– Тогда у меня будет свой бокал.
– Пожалуйста.
Она достала вибронож и рассекла надвое блестящий полый конус из золотистого, с бирюзовыми прожилками, янтароподобного материала. Лиргисо рассыпался в благодарностях, потом налил в бокал немного вина из другой бутылки и выпил – он проделал все это с элегантной небрежностью, как на светском приеме.
– Возвращаешься к изысканным манерам, блистательный Лиргисо? – усмехнулся Тлемлелх.
– Вернуться к изысканным манерам никогда не поздно, дорогой Тлемлелх. Как ты себя чувствуешь после вчерашнего?
От Тины не укрылось то, что вопрос о самочувствии заставил Тлемлелха слегка свернуть слуховые отростки, но ответ прозвучал вполне обыденно:
– Немного получше…
– С тобой все в порядке? – уточнила она, внимательно глядя на него. – Если что-то не так, скажи.
– Со мной все в порядке.
– Тогда собираемся.
Соосанл находился южнее скалистого побережья, неподалеку от залива. Дальше к югу берег заболоченный, так что свое местоположение они определили более-менее точно. Надо идти по прямой на юго-восток – туда, где заполненный темной студнеобразной массой залив вдается глубоко в тело материка. Можно и по берегу, но это займет втрое больше времени.
– Боюсь, эти карты не отличаются большой точностью, – угнетенно заметил Тлемлелх, убирая шелковистый свиток в футляр. – Можем наткнуться на какой-нибудь не обозначенный харлийский городишко или деревню, чтоб их Фласс поскорее затопил.
– Вот именно, – согласился Лиргисо, вставая. – Кхей-саро, я надеюсь, вы не хотите лишиться нашего общества?
– Вообще-то нет. – Тина удивленно посмотрела на него снизу вверх.
– Тогда мы не должны попадаться на глаза местным жителям. Это Харл, а не просвещенная Могндоэфра.
– Объясни.
– Нас тут не любят. Мы уже много лет находимся в состоянии пограничной войны с Харлом. Если нас схватят, то скормят Флассу.
– Это меня скормят Флассу, – поправил Тлемлелх. – Для тебя, Лиргисо, они придумают что-нибудь поинтересней – после того, что ты им тогда устроил!
– Порой даже несравненный Тлемлелх бывает прав. – Лиргисо бросил на него мрачноватый взгляд. – Кхей-саро, если вам нужен ценный заложник, надо держаться подальше от любого жилья, пока не дойдем до Соосанла. Сами понимаете, поскольку я член Собрания Блистающих Представителей Могндоэфры…
– Вряд ли дело только в этом, – прищурилась Тина. – Я думаю, твои выдающиеся личные качества тоже сыграли тут не последнюю роль?
– Меня восхищает ваша проницательность. – Лиргисо улыбнулся. – Увы, меня здесь не любят больше, чем других просвещенных энбоно.
– И наверное, есть за что?
– Понятия не имею, изумительная кхей-саро.
Тлемлелх у него за спиной хихикнул.
– А твои друзья в Соосанле?
– Кхей-саро, мне никогда еще не случалось навещать своих друзей в Соосанле в одиночку и без оружия. Мы служим общему делу, но…
– Но в рамках общего дела тоже идет жестокая конкуренция, верно?
– Вы меня все больше восхищаете. – Он засмеялся и присел рядом. – Учитывая, каковы обстоятельства, вы не позволите мне взять один из парализаторов?
– Нет. Получишь оружие, если на нас нападут.
Мир был солнечным и пестро-зеленым, вокруг теснились деревья с мясистыми пластинками на ветвях и растения, представляющие собой внушительные сростки округлых мясистых лепестков с разноцветными прожилками – пурпурными, синими, розоватыми, желтыми, коричневыми. Шелковистая ветвящаяся трава поднималась выше колен.
Очень скоро Тине пришлось забрать у Тлемлелха ношу: он еле плелся и утверждал, что лучше уйти во Фласс, чем тащить на себе такую убийственную тяжесть. Лиргисо пока что нес свой аварийный комплект без возражений, хотя это вряд ли ему нравилось. Присматриваясь к ним, Тина отметила разницу: они были примерно одного роста, оба стройные (с поправкой на пропорции энбоно, несколько отличные от человеческих), однако Лиргисо выглядел более крепким и мускулистым. Для нее он не опасен, но про Тлемлелха этого не скажешь.
Отделавшись от багажа, Тлемлелх немного воспрянул духом, и вскоре между энбоно завязалась беседа. Темой был Харл и его население. Тина прислушивалась, рассчитывая почерпнуть какую-нибудь познавательную информацию, но разговор сводился к цветистым издевкам над одичавшими, непросвещенными, тугодумными харлийскими энбоно и туманным намекам на некое событие, которое Лиргисо устроил им несколько лет назад, – энбоно от этих намеков разбирал смех, а Тина никак не могла уловить суть дела.
– Я так и не поняла, чем вам не нравится Харл, – не выдержала она в конце концов.
– О, здесь живут дремучие дикари, и нравы у них дикие, – отозвался Тлемлелх.
– Дикие – то есть какие?
– Они отказались не только от повседневного использования техники, как это сделали мы, но также разрушили все свои заводы, представляешь? Они считают роскошь пороком, а это уже варварство! У них в домах нет бассейнов. И еще харлийская деревенщина не одобряет, когда энбоно предаются интимным играм без участия кхейглы… У нас это и осуждается, и в то же время нет, исход зависит от непостижимой мозаики обстоятельств, а у них это вообще под запретом.
– Если бы мы были харлийскими энбоно, нас бы публично выпороли за то, чем мы занимались прошлой ночью, – добавил Лиргисо.
– Да, и если припомнить, что ты в тот раз устроил высшим иерархам Клана Властвующей…
Оба опять начали хохотать.
– А что они имеют против техники? – спросила Тина, когда энбоно успокоились.
– После исчезновения Злого Императора, будь он… – Тлемлелх покосился на ухмыляющегося Лиргисо и запнулся. – Еще в ту древнюю эпоху мы отвергли технику. В Могндоэфре она используется в пределах необходимого, под контролем Корпорации Хранителей Знания, но говорить о ней и проявлять к ней интерес не принято.
– Почему?
– Техника – это зло, ибо она помогла Злому Императору совершить его непостижимые для рассудка злодеяния.
Теперь уже рассмеялась Тина, и энбоно уставились на нее в недоумении: они в первый раз видели ее смеющейся.
– Что вас так очаровательно развеселило, изумительная кхей-саро? – спросил Лиргисо.
– Сходство заблуждений. Я-то думала, что такие бредовые идеи популярны только у моей расы! Приписывать всю ответственность технике и объявлять ее злом, в то время как техника – это всего лишь неживые предметы, которые мы создаем и используем для своих целей… Сами по себе предметы не могут быть ни злом, ни добром. А жить без техники не очень-то удобно.
– Наши расы при всех различиях достаточно похожи, кхей-саро. Не случайно патрон, когда ему понадобилось убежище, выбрал человеческое тело.
– Но разве техника не зло? – Тлемлелх растерянно пошевелил слуховыми отростками.
– Тебе понравилось летать на аэрокаре? – спросила Тина. – Это техника!
– Так и быть, раскрою один маленький секрет. – Лиргисо прикоснулся к ее руке легким поглаживающим движением. – Наша организация на протяжении последних веков прививала и культивировала это заблуждение, поэтому не удивляйтесь, что Тлемлелх так забавно реагирует.
– Обеспечивали себе преимущество? – хмыкнула Тина.
– Что делать, кхей-саро, каждый старается обеспечить себе преимущество. Вы, например, не даете мне оружие, хотя я готов пообещать, что не использую его против вас.
Тлемлелх фыркнул и пробормотал:
– Пообещать-то ты, Лиргисо, можешь все, что угодно…
Когда изумрудное солнце добралось до зенита, они устроили привал. От деревьев с пластинчатыми выростами исходил острый травяной запах. Вокруг вертелись птицы с кожистыми крыльями и хвостами, как у древних самолетов, которые Тина видела на картинках. Птицы всячески давали понять, что тот, кто зазевается, останется без обеда. Одна из них схватила и унесла в клюве брошенную Тлемлелхом жестяную банку из-под фруктового ассорти, другие погнались за ней, ругаясь на птичьем языке.
– Тлемлелх, заставь свои несравненные мозги поработать самую малость! – с досадой прошипел Лиргисо. – Может, тогда тебе расхочется швыряться мусором.
– А ты рассчитываешь, блистательный Лиргисо, что Клан Властвующей простит тебе ту пикантную шутку, если ты не станешь мусорить на девственно прекрасной харлийской территории?
– Да при чем здесь это, болтун несчастный? – Треугольное лицо Лиргисо скривилось в гримасе. – Мы должны прятать следы своего присутствия, если не хотим проблем! Кхей-саро, это серьезно. Банки и бутылки надо закапывать, иначе нас могут поймать. У харлийских энбоно таких нет. Если мы кое-какую технику все же используем, в том числе в пищевой промышленности, то наивные харлийцы отвергают ее всецело, как и многие другие приятные вещи.
Тлемлелх испуганно свернул слуховые отростки.
– Понятно, – отозвалась Тина.
Дернув за хвост самую наглую птицу, – та вперевалку отбежала в сторону и лишь после этого обиженно закричала, – она сгребла в кучу остатки трапезы, достала из набора инструментов компактную лопатку и вонзила в землю.
– Лиргисо, а неги, которые работают на заводах, тоже посвящены в ваши планы? – спросила она между делом.
– О, что вы, кхей-саро… Они искренне считают, что трудятся ради освобождения негов от гнета энбоно. Для них мы придумали весьма трогательную легенду: якобы на одной из планет… м-м, как бы поделикатней выразиться, чтобы Тлемлелха не напугать… обработанных патроном, небольшое поселение негов все же уцелело. И оттуда прислали на Лярн эмиссаров, которые должны помочь нашим негам сбросить ярмо. Естественно, язык тех негов за прошедшие века изменился настолько, что им приходится пользоваться специальными приборчиками для перевода. А то, что производится на заводах, якобы нужно инопланетным братьям для организации вторжения на Лярн.
– Кстати, что там производится?
– Много чего разного, изумительная кхей-саро. Боюсь, вам станет скучно, если я начну перечислять. Не все сразу, хорошо? Я не хочу, чтобы вы слишком быстро решили, будто я вам больше не нужен.
Вскоре после полудня они наткнулись на неширокую, мощенную неровным желтоватым камнем дорогу. Пересекли ее и дальше шли молча, стараясь держаться под прикрытием деревьев. Видимо, в этих местах все-таки есть поселения энбоно.
– Вот это неплохо получилось… Жаль, у меня сейчас не те вкусовые рецепторы, чтобы в полной мере насладиться сснагой, – в очередной раз отведав своего коктейля, сообщил Аделе Гуннар Венлеш, в недалеком прошлом Виллерт Руческел.
Адела про себя ухмыльнулась: он в первый раз проговорился, что не получает такого уж неземного кайфа от этого пойла.
– Я начал монтаж установки для пересадки сознания, – сделав еще один глоток сснаги, сказал Гуннар.
– Для меня?
Ее сердце екнуло и зависло в пустоте: это слишком хорошо, чтобы сразу поверить!
– Для тебя и для себя. Возможно, нам придется бежать с Валгры… в ближайшее время.
Читать бесплатно другие книги:
