Академия королевских чародеев Помазуева Елена

Глава 5

Поблажек мне не было. Отец настолько боялся потерять такого хорошего жениха, как сын мэра нашего города, что мои вещи, лишь наполовину распакованные, были им самолично уложены в дорожные сумки. Родитель за руку отволок меня на постоялый двор и впихнул в карету, отбывающую в сторону моей дорогой Академии.

А ведь я так надеялась провести каникулы с семьей, поесть маминых пирогов, рыжики грустили обо мне всю зиму, но нет! Папочка втолкнул свою родную кровинушку в холодную почтовую карету и отправил к жуткому директору на растерзание.

Под мерное покачивание и скрип полозьев я задремала. И сквозь сон подумала: «Если ему так нравится сынок мэрский, сам бы и женился».

Мозг отрубился окончательно. То, что мой отец женат уже много лет, причем на моей матери, мне и в голову не пришло. Самым легким выходом из положения мне казалось – женить отца на моем втором бывшем муже.

Весь обратный путь я сладко спала, то и дело роняя голову на плечи соседей. Они фыркали, пинались, отпихивали меня. Вредные какие, человек со свадьбы едет, устал. Что же, ему и передохнуть нельзя? Я собиралась спать сегодня в кровати, но родитель посчитал иначе, из-за чего, люди добрые, терпите сонную девушку на ваших плечах.

Наконец я нашла неприхотливого и доверчивого попутчика, меня приняли на плечо, достаточно обширное, и даже обняли, укутав в плащ, чтобы теплее было. Я улыбнулась благодарно сквозь сон, и больше ни на какие мелочи не отвлекалась.

Запах был мужской, он приятно обволакивал и давал ощущение покоя и защиты. Бессонная ночь с сестрой, ранний подъем, затем три свадьбы, причем две из них мои и одна сестры, развод, опять бессонная ночь. Все это забрало столько сил, что спала я крепко до самого прибытия, удобно устроившись в чьих-то добрых руках, как беспородный котенок, доверчиво мурлыкающий, найдя нового хозяина. Меня не разбудила даже остановка на постоялом дворе, где для нашей кареты перепрягали лошадей.

– Студентка Варас! – раздалось над моим ухом.

– Я учила! – подскочила в тот же миг, отозвавшись на собственную фамилию и знакомый голос куратора.

Открыв глаза, я с изумлением оглядела почтовую карету и посмеивающихся пассажиров. В том, что смеялись надо мной, не было никаких сомнений. Все, буквально все смотрели на меня и хихикали. Я чуть не спросила вслух: «А где аудитория?» До сознания очень медленно доходила мысль, что я в карете, прибыла в город студентов.

– Студентка Варас! – рыкнуло еще раз надо мной.

– А-а?! – повернулась я на голос.

Передо мной сидел ужас моих учебных лет – Люк Шортан. То, что мы с ним собирали недавно алтарь в моем родном городе, из памяти просто вылетело. А вот его злой взгляд перед тем, как я выбила дверь аудитории, вновь вспыхнул в воспоминаниях.

Сейчас глаза волка-полуоборотня снова смотрели так строго, будто он меня съесть хотел. Я судорожно сглотнула и стала быстро шарить рукой в поисках котомки с вещами. Когда отец отправлял меня обратно в Академию, забрать все вещи не позволил, объясняя тем, что времени мало, а мама соберет и потом с почтовой каретой вышлет мне на квартиру. Так что узелок был небольшой, и найти его не удавалось никак.

Не обнаружив котомки на жесткой лавке почтовой кареты, я предположила, что поклажа моя упала на пол. Кто ж будет заботиться о багаже спящей пассажирки? Без объяснений я резко наклонилась и осмотрела пол в поисках своих вещей. То, что я там увидела, заставило меня зависнуть надолго в неудобном положении.

Под скамейкой обнаружились сапоги с квадратными пряжками, те самые, в которые был обут мой первый муж на церемонии бракосочетания в Храме. Положение сапог было странным, как будто человека засунули под лавку.

«Это он!» – обрадовалась я тому, что нашла своего мужа. К повисшей в неудобном положении голове прилила кровь, в висках застучало, но я попыталась думать дальше.

«А почему он едет под лавкой? У него что, денег не было и мой муж едет зайцем?» – согласна, мысль не очень умная, но я еще не до конца проснулась.

«Бред! Не будет человек ехать под лавкой, он там просто не поместится!» – прорезалась более разумная мысль.

«Это живой не поместится» – тут же возразила я себе и стала присматриваться к собственному мужу, опознанному по сапогам с квадратными пряжками.

«Так его убил кучер и засунул под лавку!» – тут же подсказала ответ студенческая смекалка. Что ж, вполне логично. Кучеру понравились сапоги или тугой кошелек пассажира, и он его убил на станции, а труп засунул под лавку, чтобы выкинуть в безлюдном месте.

«А пассажиры?» – стала пробиваться еще более здравая мысль.

«В сговоре! Или соучастники», – мозг, привыкший решать и не такие задачки на контрольных, с готовностью подсунул самый логичный ответ.

Придя к такому заключению, я резко выпрямилась и со всего маху заехала своему куратору Шортану, о чьем присутствии совершенно забыла, затылком в челюсть. Выть в этот раз он не стал, лишь лязгнул зубами, но меня пробрала дрожь. «К поеданию готовится», – тут же решила я.

«Вокруг соучастники преступления, и куратор съесть меня хочет! Бежим!»

Извиняться перед полуоборотнем я не собиралась, тут бы живой остаться! Я вскочила на ноги и, отпихнув толстого господина у дверцы почтовой кареты, с криком «убиваю-ю-ют!» кинулась на заснеженный почтовый двор.

Останавливаться или оглядываться, чтобы проверить, каким именно орудием меня собрались убить, не было никакого желания, потому, как только почувствовала утоптанный снег под ногами, я подхватила подол длинной юбки дорожного платья и что было сил кинулась прочь, спасая свою жизнь.

Я еще молода, Академию не закончила, мне мужа надо найти, чтобы развестись с ним, потому погибать на постоялом дворе я не собиралась. Я бежала по улицам и петляла, как заяц, старательно запутывая следы. Ведь убийцы захотят выследить свидетельницу их преступления и оборвать ее молодую жизнь.

Когда легкие еще перекачивали холодный воздух, а сердце шумело где-то в ушах, стараясь достучаться до сознания, ноги отказались месить грязный снег улиц. Я прислонилась спиной к озябшей стене какого-то дома, оглянулась и прикрыла раззявленный рот варежкой – хоть их не потеряла во время своего забега по спасению жизни.

Осмотр показал следующее: меня никто не преследовал, и угрожала только одна опасность – сосульки на крышах. Больше никто на меня не покушался. Я переместила руку в варежке на грудь, чтобы удостовериться в правильном расположении сердца и постараться успокоить его. О том, что у меня есть магия и с ее помощью я могу защититься, я даже не вспомнила.

Убедившись, что мне удалось уйти от погони, я направилась в сторону своей квартиры. Еле перебирая уставшими ногами, я плелась по улицам и поражалась тому, насколько далеко жажда жизни занесла меня от дома, где было тепло и ждал Маркиз.

Единственная польза от всей этой суматошной беготни по городу оказалась в том, что сейчас мне было очень жарко, несмотря на сильный мороз. Лицо пылало, красные щеки обдувал ледяной ветер. Вот он через некоторое время и смог достучаться до всполошенного бегом мозга. Я стала рассуждать.

С чего я решила, что меня собрались убивать? Потому что увидела сапоги моего первого мужа под лавкой. В том, что они надеты на человека, сомнений не было. Ведь недаром сначала я подумала, что мужчина едет зайцем. Постепенно до меня стала доходить вся абсурдность моего поведения.

Вот с чего я взяла, что меня хотят убить? Если бы щеки уже не были такими красными, они бы сейчас вспыхнули. Стыдно-то как! Ой, мамочки! Я даже всхлипнула и побрела дальше, но с дороги домой свернула.

Извиняться перед пассажирами за свои мысли я не собиралась, но вот с сапогами разобраться надо. Раз они под лавкой лежали, значит, вполне возможно, кучер знает, чьи они. Потому на еле передвигающихся ногах я побрела обратно.

Мне повезло, карета, в которой я приехала, все еще стояла во дворе, а кучер о чем-то оживленно разговаривал с мужчиной, мне не известным, что уже внушало надежду. Раз кучер не скрылся после моего крика «убивают!», значит, виновным себя не считает, а незнакомец опасений не внушал, потому что не видел моего бегства.

Но надежды, что о моем поступке никому не известно, рухнули, лишь только я подошла ближе к мужчинам.

– И как выбежит эта оглашенная, как заорет: «Убивают!» – рассказывал кучер.

Краснеть дальше было просто некуда. Зимняя шапка давно съехала на лоб, прикрывая мокрые и всклокоченные волосы, ворот я расстегнула, чтобы дышалось свободно, щеки от стыда полыхали свекольным цветом.

– Может, ей сон дурной приснился? – предположил второй мужчина после того, как они с кучером закончили смеяться над моим подвигом.

– Просто у вас в карете под лавкой труп лежит, – недовольно буркнула я, подойдя к кучеру со спины.

Уточнять, что это труп моего мужа, я не стала. Кучер от изумления открыл рот и только моргал.

– Ты что несешь?

– Сами посмотрите, – с мрачным видом я показала широким жестом на почтовую карету.

– Нитас, сходи посмотри, что девчонка придумала, – посмеивался надо мной мужчина, собеседник кучера.

– Пошли, – грозно нахмурился кучер и направился к своей карете.

Резким движением широко распахнул дверцу и сделал жест, мол, смотри! Я подошла поближе и принюхалась: пахло, как обычно. Трупами точно не пахло, хотя я их ни разу не нюхала. Осмелев, я залезла в карету и присела на корточки перед лавкой, на которой ехала. Сапоги были на месте. Рассмотреть подробно не было возможности, остальное терялось в темноте.

– Вот вам, пожалуйста! – победно указала рукой на сапоги. – Труп!

Кучер отшатнулся, помянул Хариша, но вспомнил, что из нас двоих мужчина все-таки он, и полез в карету.

– Где? – просипел кучер.

– Вот же! – ткнула в сапоги.

– Так это же сапоги. Наверное, кто-то из пассажиров забыл, – начал было кучер.

Потом помолчал и предложил мне:

– Пощупай, может, нет там никого, внутри сапог.

– Еще чего! – возмутилась я.

Пусть в этих сапогах мой муж, но щупать его труп я отказываюсь категорически!

– Нужно чародеев вызывать, пусть расследуют, – внесла я предложение, лишь бы сапоги не щупать.

– А если нет там никого, а просто сапоги лежат? А ты вызовешь чародеев, так тебя по головке за это не погладят, – разбил мои доводы кучер.

– Не буду, – я упрямо отползла от лавки.

Карета от моего движения качнулась, и сапоги тоже, вызвав священный ужас у нас обоих. Мы с кучером переглянулись, и я прочитала в его глазах такую же панику, с которой вылетела из кареты, заливаясь криком «убивают». Справедливость восторжествовала! Я победно посмотрела на мужчину. Пусть теперь на себе испытает, что мне пришлось пережить. О своих подозрениях про самого кучера и пассажиров-соучастников я решила промолчать.

Несколько минут мы пререкались – нужно ли вызывать чародеев к ногам и есть ли в сапогах вообще ноги. В итоге решили все же проверить сами, разумно предположив, что к пустым сапогам чародеев не вызывают.

Набравшись храбрости, я подобралась ближе к лавочке и аккуратно дотронулась до сапога. Кроме того, что он сделан из кожи, сказать ничего не могла. Сжала сильнее и тут же отдернула руку – внутри что-то было. В смысле, сапог был не пустым.

– Что? – с испуганным любопытством спросил кучер.

– Ноги там, – просипела перепуганная я.

– Вызываем чародеев! – принял решение кучер.

Покинув карету попами вперед, не сводя взглядов с сапог, мы с кучером взахлеб сообщили ожидавшему мужчине на постоялом дворе о своей находке. Оказалось, это хозяин, и он уже знал, что в таких случаях делать.

От меня потребовали оставаться на месте, а вокруг развилась бурная деятельность. Кто-то куда-то ходил, хлопала входная дверь постоялого двора, я же стояла, переминаясь с ноги на ногу. На меня никто не обращал внимания. Вполне могла бы уйти, но только сделала шаг в сторону широко распахнутых ворот, как навстречу показались чародеи.

Жуткие, страшные, в коричневых балахонах и ужасных масках, скрывающих лица. Глаза масок светились синим цветом. Чародеи шли широким шагом мне навстречу, а я от страха распахнула рот и быстро стала перебирать ногами, идя задом наперед, стараясь уйти как можно дальше от них.

Я спряталась за хозяина постоялого двора и уже из-за его спины наблюдала за тремя чародеями. Оторопь взяла не только меня, но и всех вокруг.

– Кто первый обнаружил труп? – спросила одна из масок.

– Вот эта девушка! – ответил хозяин постоялого двора, вытащил меня из-за своей спины и толкнул, чтобы придать ускорение моему шагу.

Но мои ноги словно вросли в землю, и толчок в спину спровоцировал лишь неуклюжее падение прямо под ноги чародею. Чьи-то руки подхватили меня легко, будто тряпичную куклу, и поставили вертикально, даже придержали, чтобы равновесие поймала. Я подняла взгляд и благодарно улыбнулась.

– Как вы нашли труп? – в упор задали мне вопрос.

Я вздохнула и начала объяснять про бессонную ночь, про то, как спала в карете и как потом искала свой узелок. Только сейчас вспомнила, что так его и не нашла, но это было не важно.

– Почему вы решили, что там лежит труп? – задал вопрос чародей, будто сомневающийся не только в моих словах, но и в моих умственных способностях.

– Пощупала, – обиженно ответила я допрашивающему.

Меня еще раз внимательно осмотрели сквозь светящиеся прорези маски, а потом чародей направился к карете.

Вот тут неожиданно мелькнула мысль: «Сапоги моего мужа, а я хотела с ним развестись. Чем не повод для убийства?» Я похолодела от такого предположения, но потом тряхнула головой. Никто не знает, что это сапоги моего первого мужа, так что я буду вне подозрений, тем более труп нашла в присутствии других пассажиров. Главное – молчать, что я замужем была за этим трупом, и все будет в порядке. Надо же, как моя жизнь быстро меняется! Еще сутки назад была незамужней студенткой, потом замужем сразу за двумя мужчинами, а теперь в разводе с одним и вдова другого. Может, я с разводом со вторым мужем поторопилась?

Дверь кареты была по-прежнему открыта. Чародей присел, осматривая пол под лавками. Собравшаяся толпа любопытных вытягивала шеи и старалась хоть что-то увидеть. Иногда срывались фразы, которые заставляли меня холодеть.

– Как он мог под лавкой поместиться?

– Порезали на куски, наверное.

– Кровь бы осталась под каретой.

– Мороз на улице.

– Точно!

– Заморозили на улице, а потом кусками засунули под лавку!

Мутить меня начало неожиданно. И, судя по позеленевшим лицам многих присутствующих, не меня одну.

Чародей долго копался в полумраке кареты, а потом стал вылезать, и толпа замерла в ожидании. Коричневая фигура покидала мрачную повозку тем же способом, что и мы до этого с кучером, – задом наперед. Потому находку, которую чародей держал в руках, видно не было.

Коричневый плащ жутковато колыхнулся на ветру, мелькнула одежда, и чародей повернулся к любопытным. Толпа дружно ахнула. В руках у чародея были сапоги, получается, версия про «порезал на куски» подтвердилась.

Из голенища высокого сапога вывалился кусок чего-то красного. Громкий визг нескольких женщин потряс постоялый двор. Кажется, двое дам упали на руки ближайших мужчин. Меня стало мутить, и я устремилась к забору, подальше от тех ужасов, на которые добровольно никто не согласится смотреть.

– Студентка Варас, объясните свой поступок! – рычали на меня из директорского кресла.

Я стояла напротив и любовно прижимала к груди те самые сапоги с квадратными пряжками. Достались они мне в неравной борьбе с кучером и чародеями.

Когда до моего сознания дошло, что красное из сапога, которое выпало, – это шейный платок, меня сразу же заинтересовала принадлежность вещей. Если до этого боялась допроса чародеев, то теперь я вцепилась в королевских служащих, требуя немедленно разыскать владельца сапог. При этом я старательно игнорировала их вопрос – зачем он мне нужен? Нужен, и все тут!

Кучер держался за сердце и очень нехорошо смотрел на меня, но в наш спор с чародеями не вмешивался до того момента, как я взяла обещание, что сапоги мне отдадут. У меня мелькнула изумительная мысль – разыскать моего первого мужа с помощью этих сапог. Детали я пока не продумала. Может, примерять их буду первым встречным мужчинам, или еще какая затейливая идея меня посетит. Но вдохновение подсказывало – сапоги надо обязательно забрать!

И тут в нашу оживленную беседу, когда я уже выбила себе все права на мужнину вещь, вмешался кучер.

– Сапоги оставил мой пассажир, а значит, они должны остаться у меня! – решительно произнес кучер, отодвинув меня рукой в сторону.

– Это почему еще? – скандальным голосом базарной торговки селедкой осведомилась я у конкурента. При этом уперла руки в бока и покачивалась корпусом, всем своим видом показывая, что просто так от завоеванного имущества не откажусь.

– Потому что пассажир придет за своей вещью, и что я ему скажу? Какая-то пигалица забрала ваши сапоги, господин? – сверлил меня взглядом злой кучер.

Вырывая из моих рук полученные с таким трудом сапоги, мужчина не подозревал, с кем связался. Магия для начала сотрясла воздух, а вторым зарядом прошлась ударной волной по земле.

Не хотела я применять магию, но она сама вырвалась и шарахнула со всей силы. Хорошо еще, заряд в землю ушел, и только снежный вал накрыл кучера вместе со всеми любопытными, подслушивающими наш разговор.

В тот же миг меня окутала голубая магия чародея, спеленав, как младенца. И вот в таком виде меня доставили в кабинет к директору с просьбой разобраться со студенткой. Сапоги из рук я не выпустила, а потому мой трофей сейчас любовно был прижат к груди. Мужнину вещь я готова была отстаивать и дальше, если вдруг директор велит отдать сапоги кучеру.

Чародей и мой директор помолчали немного, а когда королевский служащий вышел, на меня обрушился рев господина ди Рива. Я вздрогнула, осознав, что с помощью магии чародей все рассказал о моем подвиге с каретой и сапогами, но лишь крепче прижала к себе вещи мужа.

– Я кого спрашиваю?! – рычало из кресла ужасное начальство.

– Элан, что ты так рычишь на всю Академию? – раздался за моей спиной женский голос.

Голос обволакивал, был таким бархатным и тягучим, с какой-то заманчивой ленцой. Я обернулась и увидела совсем девушку, хотя голос был глубокий, грудной. Волосы у госпожи ди Рив были примечательные, полосатые. Одна прядь каштановая, а другая рыжая. Этим она всегда выделялась среди остальных женщин.

– Рея, – проревело снова в кабинете так, будто само мое имя – уже обвинение.

Госпожа ди Рив внимательно меня осмотрела, ненадолго задержав взгляд на сапогах, оберегаемых мной, а потом тем же спокойным мягким голосом произнесла:

– Хорошая девушка, зря ты так рычишь.

Госпожа ди Рив присела на стул. В ее мягкой манере говорить и двигаться сквозило что-то кошачье. Казалось, что не женщина перед тобой, а огромная ласковая кошка. Только мягкость эта была обманчивой, за ней скрывалась сильная личность с острыми коготками.

По Академии ходили слухи, что госпожа ди Рив, пока здесь училась, раскрыла заговор против короля и арестовала главную преступницу, а потом самолично допрашивала. Вроде с нашим директором тогда и познакомилась. Что из этих слухов правда, а что вымысел – никто сказать не мог. Только глядя на госпожу ди Рив, трудно было поверить, что эта светская львица могла участвовать в расследовании.

Ее изображения на королевских балах часто попадали в столичные газеты, потому что внешность жены директора была очень необычной. Наши король с королевой благосклонно относились к госпоже ди Рив, и все слухи казались лишь вымыслом. Но про острые коготки я себе напоминала постоянно, чтобы случайно в них не попасть.

Кажется, сегодня был тот самый случай, когда кошка поймала птичку. Глаза госпожи ди Рив горели огнем и внимательно меня изучали. При этом холодный взгляд был взглядом хищника, оценивающего добычу. Инстинкт самосохранения выл об опасности.

– Эта «хорошая девушка», как ты выразилась, вызвала чародеев к сапогам в почтовой карете, посчитав, что в них находится труп! – снова взревел возмущенный директор.

Я его понимала. Кажется, я уже протерла плешь на директорском ковре. Учимся мы в основном не летом, вода и грязь с моих ботинок постоянно оседала на ковер, а подошва подминала под себя ворс. В общем, место свое я знала с точностью до миллиметра.

– Да? – оживилась госпожа ди Рив, и хищные нотки стали слышнее в голосе. – А там был труп?

– Только сапоги! – обвиняюще вскричал директор.

– Это их мы наблюдаем? – вкрадчиво спросила его жена.

Вопрос был задан мне, госпожа ди Рив каким-то образом исключила господина директора из нашего разговора. Непонятно, как она это сделала, но директор в кабинете больше не ощущался. Были только мы вдвоем и вокруг нас голубая магия, ее я хорошо чувствовала.

– Их, – как-то очень словоохотливо тут же ответила я.

– Зачем они тебе? – мягко спросила госпожа ди Рив.

Я понимала, что нельзя отвечать, надо сопротивляться, да только почему-то захотелось сказать всю правду. Вон, какие глаза, всю подноготную вытрясут!

– Чтобы мужа найти! – ответила я очень откровенно.

– Так замуж хочется? – поразилась госпожа ди Рив, и огонь азарта в ее глазах стал гаснуть.

Видимо, решила, что перед ней ретивая провинциалка, страстно желающая заполучить себе в мужья столичного щеголя, чьи модные сапоги прижимала сейчас к груди. Если посмотреть на меня со стороны, то вполне могло так показаться. В логике мне все же не откажешь, а потому я лишь честно ответила на поставленный вопрос.

– Уже!

– Что уже? – спросила госпожа ди Рив, начиная терять ко мне интерес.

– Уже замуж вышла, только не знаю за кого, – вторую часть предложения я едва слышно пробурчала себе под нос.

– Что значит «не знаю за кого»? – невероятно быстрым скользящим движением жена директора оказалась передо мной, ее глаза смотрели прямо в душу.

Жуткий взгляд светился синей магией и заставлял честно отвечать на вопросы.

– Потому что не знаю. И очень хочу мужа своего найти, чтобы развестись! – я прижала сапоги еще крепче к груди.

– А вот с этого места поподробнее, – снова обволокло меня мягким кошачьим голосом.

И я как на духу, словно своей сестре Лане, стала рассказывать про замужество мое случайное. Про то, что всех примет того мужчины – вот эти франтовские сапоги с квадратными пряжками и плащ фиолетовый. А еще про то, что спала в почтовой карете после свадьбы сестры и сапоги потом под лавкой заметила. В полумраке ничего, кроме них, видно не было, а потому подумала, что труп там лежит.

Глаза жены директора светились синим и не отпускали, заставляли говорить правду, не увиливая от ответов. Да мне самой так спокойней было, хоть выговорилась. Закончив свой красочный рассказ – про «на куски порезал» тоже упомянула, – я доверчиво уставилась в глаза госпожи ди Рив.

Жена директора еще некоторое время смотрела на меня внимательно, а потом синева вокруг погасла. Женщина с кошачьей грацией вернулась обратно в свое кресло и задумчиво посмотрела на меня, все еще мнущуюся на том же месте и прижимающую единственную улику к груди.

– Надо девочке помочь, – задумчиво произнесла госпожа ди Рив, внушив таким образом надежду на мою скорую свободу.

Я даже немного отвлеклась, представив, что теперь по-прежнему смогу на занятиях мечтать о поцелуях с вредным блондином. Спустя столько времени и событий, я уже была полностью уверена, что это он подослал мне в тетрадку шарик-липучку и запечатал дверь магией. Только ему по силам было задержать в аудитории меня с куратором. Интересно, чего он добивался? Моего отчисления или чтобы господин Шортан меня съел?

– Сама наворотила, пусть сама и разбирается, – буркнул директор.

Это что же, он все слышал? Ой, мамочка! Стыд-то какой! Теперь о моем замужестве будет знать вся Академия.

– Хариш, – выдохнула я с перепугу и осела на свое уже законное место на ковре.

Мне даже перед чародеями так стыдно не было. В тот момент естественные надобности у забора отвлекали. Сейчас же грозный взгляд директора, которому я за время обучения успела дырку в ковре протереть, говорил о том, что разгребать последствия моих приключений не входит в его компетенцию. Сама влипла в историю – сама ищи мужа. Господину ди Риву хватало моих подвигов в учебной жизни, чтобы еще с личной разбираться. Ведь не смог же он догадаться, почему Дариса моей магией все время к стенке прикладывает.

– Элан, ты не прав, – в мягком голосе жены директора прозвучала железная стойкость. – Девочка вышла замуж по ошибке сонного мага. Это не она, как ты выразился, «наворотила».

Слова госпожи ди Рив не произвели впечатления на мужа. Супруги долго сверлили друг друга взглядами, но никто не отступал. Я же с мольбой и надеждой в глазах переводила взгляд с одного на другую.

– Элан, только вспомни, каково это – быть под магической печатью и мечтать о другом, – мурлыкнула госпожа ди Рив.

– Надо девочке помочь, – неожиданно для меня произнес бывший чародей королевства.

В тот же миг я воспряла духом. Если вхожие в королевский дворец супруги возьмутся за поиски, то у меня появится настоящая возможность получить развод и свободу. Ведь мой муж укатил в почтовой карете в столицу, там его и можно найти. Вспомнив о старых связях господина ди Рива с чародеями, я вдохновилась еще сильнее.

Жена директора с довольным видом удобно устроилась в своем кресле и ободряюще мне улыбнулась.

– Ева, ведь это в твоей компетенции, – мягко проговорил директор и взглядом показал на сапоги.

Неожиданно госпожа ди Рив смутилась и бросила на нас с директором виноватый взгляд.

– Элан, дорогой, я, собственно, шла к тебе с новостью, – проговорила жена директора, повернувшись к мужу всем корпусом, так что я почувствовала себя очень неуютно, лишней в этом кабинете, несмотря на законное место на ковре.

Я даже глаза прикрыла, стараясь слиться с рисунком напольного покрытия. Люди, приближенные к королю и его супруге, обещали помочь в моем деле – да я готова сама ковриком стать, чтобы не смущать их.

– Ева? – настороженно произнес директор.

Вот теперь в его голосе наконец-то послышалась человечность, а не привычный мне с первого семестра обучения возмущенный крик.

– Элан, понимаешь… – растягивала чуть смущенно слова госпожа ди Рив.

Я готова была стать штукатуркой на стене, лишь бы не помешать таким людям общаться на личные темы.

– Элан, – решительно произнесла жена директора, стрельнув в меня взглядом. Значит, не удалось слиться с орнаментом ковра. – Я жду ребенка. И он будет человек.

Возникла звенящая пауза. Я даже вздохнуть боялась, а вот глаза мои упрямо уставились на господина директора. Женское любопытство при такой новости никуда не денешь. Очень уж мне интересно было, как такой жутко строгий господин ответит. Одним словом, мои глаза выдавали все мое любопытство, и я просто пожирала мужчину взглядом.

– Ева? – нерешительно начал господин директор и стал медленно подниматься со своего стула.

– В этот раз человек, – с немного виноватой улыбкой произнесла жена директора. – Так вот, понимаешь, я теперь абсолютно не чувствую запахов, – закончила свою мысль госпожа ди Рив.

Сообразить, хорошо это для меня или нет, я не успела. Шквал под названием «господин директор» перепрыгнул через рабочий стол и обнял жену. Их страстный поцелуй заставил меня потупиться и предпринять шаги, точнее, ползки к отступлению. Я отползала к двери, понимая, что оказалась тут совершенно лишней.

Глава 6

Доползя до двери, я нажала на ручку, меня никто не остановил. Но оборачиваться и проверять свою догадку, что моя коленопреклоненная персона никого не интересует, я не стала. Мой тактический отход на карачках супругами ди Рив замечен не был.

Лишь только я вздохнула спокойно и просунула голову в проем двери, как услышала уже из приемной:

– Студентка Варас, почему вы на четвереньках покидаете кабинет директора?

Поднимать взгляд, чтобы удостовериться, что мне задал вопрос куратор Шортан, не было смысла. Отвечать я не стала, лишь зло пыхтела, протискиваясь в дверной проем. Массивная и очень тяжелая дверь и в вертикальном положении поддавалась мне с трудом, а уж из такой неудобной позиции шире открыть не получилось. Я подтянула юбку за собой, оглянулась и толкнула бедром створку. Дверь-то стала закрываться, а вот я ойкнула – теперь точно синяк будет.

Потирая ушибленное место, я села на пол. Почему-то подниматься на ноги не торопилась. Наверное, чтобы не встречаться взглядом с куратором, чей строгий голос услышала над собой. И тут до меня дошло – сапоги, моя единственная улика для опознания мужа, остались в кабинете за тяжелой дверью, где шел очень личный разговор между супругами ди Рив.

– Рея, вставай с каменного пола, заболеешь, – уже не так строго произнес господин Шортан и ухватил меня за плечи, чтобы приподнять.

– Спасибо, я сама, – засмущалась я от такой поддержки.

Все же я боялась этого полуоборотня до дрожи в коленках.

– Я тут себе плечо ударила, – сказала я, скрывая место ушиба.

– Тяжелая дверь, – согласился куратор.

Поставленная на ноги, я опустила глаза и стала тщательно отряхиваться, лишь бы только не встречаться с господином Шортаном взглядом. Я с усердием выбивала чистую юбку, надеясь, что куратору надоест смотреть на это варварское отношение к одежде и он покинет мое общество, предоставив мне полную свободу. Моим планам не суждено было сбыться.

– Твоя одежда вполне чистая, – перехватил меня за руки куратор. – Рея, нам нужно серьезно поговорить.

Всё! Вот теперь протертой дыркой на ковре я не отделаюсь. Или отчислит, или косточки мои пересчитает, или… Остальное не додумывалось. Вырваться было невозможно. Железной хваткой господин Шортан ухватил мой локоть и быстро направился в свой кабинет. Я тоскливым взглядом провожала знакомые стены коридора Академии, понимая, что сейчас, скорей всего, вижу их в последний раз.

В кабинете куратора мне бывать приходилось, хотя не так часто, как в директорском. Размерами он был немного меньше и заставлен стеллажами с книгами, которые буквально царили в этом помещении. Книги были не только в шкафах, для них предназначенных, но и на окне, полу, рабочем столе куратора, даже несколько стульев были завалены ими. Я с удивлением подумала, как они стул самого куратора не заняли?

Но предавалась я таким отвлеченным мыслям недолго.

– Рея, присаживайся, – спокойно произнес господин Шортан и отпустил мой локоть.

Инстинкт самосохранения тут же подсказал, что нужно быть поближе к двери, поэтому я сделала несколько шагов назад и прислонилась спиной к косяку. Если что, бежать будет легче, опять же если магию не удержу, то меньше книг пострадает. В общем, мной завладела мысль о спасении: меня, книг, снова меня. Да, себя я хотела спасти даже два раза.

– Я лучше тут постою, – отозвалась я.

– Нет, присаживайся. Разговор у нас с тобой будет серьезный и непростой, – стал подходить ко мне куратор, намереваясь, если понадобится, силой оторвать от косяка и усадить на стул.