Опасное наследство Фоллетт Кен
– Я пришел к выводу, что англичане боятся своих жен, – сказал Мики, зажигая сигару. – Это единственное объяснение такой популярности лондонских клубов.
– Ты вообще о чем? – спросил, недоумевая, Эдвард.
– Посмотри вокруг. Здесь все очень походит на домашнюю обстановку, как у тебя или у меня дома. Дорогая мебель, повсюду слуги, скучная пища и неограниченное количество спиртного. Здесь можно завтракать, обедать и ужинать, можно получать личные письма, просматривать газеты, дремать днем, а если сильно напьешься – то и переночевать. Единственное отличие от дома – это то, что тут нет женщин.
– А разве у вас в Кордове нет клубов?
– Конечно, нет. Никто бы их и не посещал. Если мужчина в Кордове захочет напиться, сыграть в карты, выслушать политические сплетни, поговорить о шлюхах, покурить, поесть вволю и отрыгнуть в свое удовольствие, он с полным комфортом делает это у себя дома. Если же его жена настолько глупа, что смеет возражать, то он просто колотит ее, пока она не образумится. Но английский джентльмен настолько боится свою жену, что ему приходится уходить из дома, чтобы как следует насладиться жизнью. Вот почему вы придумали клубы.
– Ты-то, похоже, не боишься Рейчел, потому что совсем избавился от нее, верно?
– Да, отослал обратно к матери, – недовольно ответил Мики.
Конечно, все произошло не совсем так, но Эдварду не обязательно знать правду.
– Люди, должно быть, заметили, что она больше не появляется на официальных мероприятиях в министерстве. Никто не спрашивал тебя почему?
– Я говорю, что ей нездоровится.
– Но все знают, что она решила учредить больницу, где будут рожать незамужние женщины. Это же скандал.
– Неважно. Люди даже сочувствуют мне за то, что у меня такая своевольная жена.
– Ты с ней разведешься?
– Нет. Вот это будет настоящий скандал. Дипломат не может позволить себе развод. Боюсь, придется мне терпеть ее при себе все время, пока я буду посланником. Слава богу, она не забеременела до того, как я ее выгнал.
«Просто чудо, – подумал он про себя. – Наверное, она бесплодна».
Подозвав официанта, Мики заказал бренди.
– Кстати о женах. Как там Эмили?
Эдвард смутился.
– Я вижусь с ней редко, почти так же, как ты с Рейчел. Ты же знаешь, я недавно купил загородный дом в Лестершире, так вот теперь она проводит все время там.
– Значит, мы оба теперь снова холостяки.
Эдвард усмехнулся.
– И никогда не переставали ими быть, правда?
В дверях курительной выросла тучная фигура Солли Гринборна. По какой-то причине Мики всегда было неприятно встречаться взглядом с этим человеком, хотя он слыл самым безобидным добряком во всем Лондоне.
– Вот еще один друг желает поздравить тебя, – сказал Мики, пока Солли подходил к ним.
На лице Солли отсутствовала обычная добродушная улыбка. Напротив, он казался чем-то рассерженным, что случалось крайне редко. Мики почувствовал, что настроение Солли каким-то образом связано с железной дорогой в Санта-Марии. Мики убеждал себя, что волнуется по пустякам и накручивает себя, как старая тетка, но Солли никогда не выглядел таким хмурым…
– Привет, Солли, старина! – От волнения Мики заговорил неестественно приветливым тоном. – Как поживает дух-покровитель финансовой столицы?
Но Солли не обратил никакого внимания на Мики, а направился прямо к Эдварду.
– Пиластер, ты чертов мерзавец!
Мики так и замер от услышанного, ведь Солли с Эдвардом должны были вот-вот заключить важную для него сделку. Какая собака его укусила?
Эдвард тоже смотрел на Солли с недоумением.
– Ты о чем, Гринборн?
Солли покраснел так, что едва мог говорить.
– Я тут обнаружил, что за той грязной статейкой в «Форуме» стоите вы с твоей мамашей.
– О нет! – вырвалось у Мики.
Это была катастрофа. Он подозревал, что Августа каким-то боком причастна к статье, хотя у него и не было доказательств. Но каким образом это вынюхал Солли?
Тот же вопрос пришел в голову и Эдварду.
– И кто тебе вбил в голову эту чушь?
– Одна из подружек твоей матери, фрейлина королевы.
Мики догадался, что речь идет о Гарриет Морт – Августа каким-то образом влияла на нее.
– Она-то и призналась во всем принцу Уэльскому, – продолжил Солли. – Я только что от него.
Наверное, Солли действительно взбешен до такой степени, что в открытую говорит о своих частных встречах с членами королевского семейства. Похоже, этот добряк действительно дошел до точки, и теперь его не сразу успокоишь. Во всяком случае, о том, чтобы иметь на руках подписанный контракт уже завтра, можно забыть.
В отчаянии Мики попытался разрядить ситуацию:
– Солли, старина, откуда тебе знать, что это не просто сплетни…
Солли немедленно повернулся к нему. Глаза его были выпучены, на лбу выступил пот.
– Откуда мне знать? Я что, не читал в сегодняшних газетах о том, что титул, предназначавшийся для Бена Гринборна, достался Джозефу Пиластеру?
– И все же…
– Ты хоть можешь представить, что это значит для моего отца?
Мики понял, что внешний покров доброты Солли окончательно разрушен. Несправедливость в отношении отца – вот что задевало его больше всего остального. Когда-то дед Бена Гринборна прибыл в Лондон с тюком российского меха, пятифунтовой банкнотой и дырой в ботинке. Место в палате лордов для Бена означало окончательное признание со стороны высшего английского общества. Не удивительно также, что и Джозеф Пиластер так стремился стать пэром, ведь его семья также достигла всего благодаря своим собственным усилиям, – но для еврея это тем более почетное достижение, торжество не только для семейства Гринборнов, но и для всех евреев Великобритании.
– Ну извини, если ты еврей, то я в этом ничем тебе помочь не могу, – сказал Эдвард.
Мики поспешил вмешаться:
– Я думаю, вам не стоит ссориться из-за недоразумения между родителями. В конце концов, вы ведь партнеры в крупном предприятии…
– Не будь дураком, Миранда! – крикнул Солли с такой яростью, что Мики содрогнулся. – Можешь навсегда забыть о железной дороге и обо всех остальных совместных предприятиях с Банком Гринборнов. Как только наши управляющие услышат об этом, они не захотят иметь никаких дел с Банком Пиластеров.
С горьким комком в горле Мики смотрел, как Салли в гневе выходит из курительной комнаты. Уж слишком легко он забыл о том, как влиятельны банкиры, особенно этот внешне спокойный добряк, который одной фразой перечеркнул все надежды Мики.
– Какая наглость, – пробормотал Эдвард. – Типичный еврей.
Мики едва сдержался, чтобы не приказать ему заткнуться. Эдварду эта сделка ничего не стоит, кроме слегка подмоченной деловой репутации, но сам он, Мики, так просто не отделается. Отец не простит ему такой ошибки и постарается отомстить. А мстить он умеет.
Неужели не осталось совсем никакой надежды? Он постарался успокоиться и собраться с мыслями. Что сделать, чтобы уговорить Солли не срывать сделку? В любом случае действовать надо было быстро, чтобы тот не успел поговорить с другими Гринборнами и настроить их против Пиластеров.
Можно ли переубедить Солли?
Нужно хотя бы попытаться.
Мики встал и решительным шагом направился к двери.
– Ты куда? – спросил Эдвард.
Мики не хотелось рассказывать Эдварду, что у него на уме.
– В комнату для игры в карты. Хочешь поиграть?
– Да, конечно, – Эдвард с усилием поднялся с кресла, и они вышли из курительной вместе.
У подножия лестницы Мики повернулся к уборным и сказал:
– Иди, я тебя догоню.
Эдвард принялся подниматься по лестнице. Мики зашел в гардероб, схватил шляпу с тростью и стремительно выбежал через переднюю дверь.
Осмотрев Пэлл-Мэлл по сторонам, он испугался, что Солли и след простыл. Наступили сумерки, и улицу освещали тусклые фонари. Но вот ярдах в ста он разглядел очертания грузного мужчины в вечернем костюме и цилиндре, размашистым шагом идущего к Сент-Джеймс-Сквер.
Мики пошел за ним.
Он должен объяснить Солли, насколько для него важна эта железная дорога. Нужно разжалобить его, сказать, что от этой железной дороги зависят судьбы миллионов бедных крестьян и что не стоит выплескивать на них обиду на завистливую Августу. У Солли мягкое сердце, и он может передумать, если только успокоится.
Солли сказал, что только что прибыл от принца Уэльского, а это означает, что у него не было времени поделиться своими сведениями с кем-то другим. Никто еще не знает, что антиеврейскую шумиху в прессе подняла Августа. Никто не слышал их перепалку в клубе – в курительной они находились только втроем. Скорее всего, и сам Бен Гринборн не догадывался, по чьей вине он лишился титула.
Конечно, рано или поздно правда выплывет наружу. Принц расскажет об этом кому-то еще, поползут слухи. Но контракт должны подписать завтра, и если до той поры никому ничего не рассказывать, то все обойдется и Папа получит свою долгожданную железную дорогу. А после заключения сделки Гринборны и Пиластеры могут ссориться хоть до конца света.
Вдоль Пэлл-Мэлл расхаживали проститутки, посетители клубов, выполняющие свою работу фонарщики, по мостовой ездили экипажи и кебы. Мики едва прокладывал себе путь среди прохожих, почти теряя из виду свою цель. Внутри его нарастало отчаяние. Но вот Солли повернул к своему дому на Пиккадилли.
Мики повернул за ним. Боковая улица была не такой оживленной. Мики бросился бежать.
– Гринборн! – крикнул он. – Обожди!
Солли остановился и оглянулся, тяжело дыша. Узнав Мики, он повернулся и продолжил путь.
Мики схватил его за руку.
– Мне нужно поговорить с тобой!
Запыхавшийся Солли едва мог говорить.
– Убери свои чертовы руки от меня, – пропыхтел он, вырвался и пошел дальше.
Мики не унимался и снова схватил его за руку. Солли снова попытался вырваться, но на этот раз Мики удерживал его крепче.
– Послушай же!
– Я сказал оставить меня в покое! – гневно выпалил Солли.
– Выслушай меня! Всего лишь минуту! – Мики тоже начинал сердиться.
Но Солли его не слушал. Он дернулся в сторону, освободился от хватки Мики и отвернулся.
Сделав два шага, он вышел на перекресток и остановился, чтобы пропустить проезжающий мимо экипаж. Мики воспользовался этой задержкой, чтобы снова заговорить с ним:
– Солли, успокойся! Я только хочу разумно поговорить с тобой.
– Убирайся к дьяволу!
Экипаж проехал, и, чтобы удержать Солли на месте, Мики схватил его за лацканы. Солли дернулся, но Мики не сдавался.
– Послушай меня! – крикнул он снова.
– Пусти!
Солли высвободил одну руку и ударил Мики по носу. Вместе с болью Мики ощутил запах крови и потерял самообладание.
– Черт бы тебя побрал! – крикнул он, оттолкнул от себя Солли и двинул ему кулаком в скулу.
Солли потерял равновесие и шагнул назад, на мостовую. В это же мгновение оба они увидели приближавшийся кеб, мчавшийся на них с бешеной скоростью. Чтобы не попасть под колеса, Солли двинулся вперед.
Мики понял, что вот он – подходящий момент.
Если Солли погибнет, то все неприятности останутся позади.
Времени сомневаться, просчитывать варианты и задумываться о последствиях не было.
Мики изо всех сил толкнул Солли вперед, под копыта лошадей.
Извозчик заорал что есть мочи и натянул поводья. Солли беспомощно взмахнул руками, повалился навзничь и жалобно крикнул.
Словно в дурном сне перед Мики медленно проплыли лошади, тяжелые колеса кеба, испуганное лицо извозчика и грузное тело Солли, лежащее на мостовой.
А потом на Солли обрушились копыта с железными подковами, лишив его сознания и заставляя его тело подпрыгивать и извиваться при каждом ударе. Спустя мгновение массивное колесо наехало на голову Солли, раздавив его череп, словно яичную скорлупу.
Мики отвернулся. Ему показалось, что его сейчас вырвет, но он сдержал порыв и только задрожал. Ноги его подкосились, и, чтобы не упасть, он прислонился к стене, после чего заставил себя еще раз посмотреть на бездвижное тело посреди дороги.
Голова Солли была раздавлена, а лицо обезображено до неузнаваемости. Вокруг лужи крови и куски плоти. Он точно мертв.
А Мики спасен.
Теперь Бен Гринборн не узнает, что в том, что его опозорили, виновата Августа; сделка состоится; железная дорога будет построена; Мики станет героем Кордовы.
На губе он ощутил тепловатую струйку. Из носа шла кровь. Он вынул платок и промокнул ее.
«Да, Солли, стоило тебе только раз в жизни дать волю гневу, и он тебя погубил», – подумал он.
Мики огляделся по сторонам. В тусклом свете фонарей никого не было, только извозчик, остановившийся футах в тридцати, спрыгивал с экипажа, да еще какая-то женщина выглядывала из окна. Мики развернулся и быстро пошел прочь по направлению к Пэлл-Мэлл.
– Эй, ты! – громко крикнул извозчик.
Мики ускорил шаг и повернул за угол, не оглядываясь. Через несколько секунд он затерялся в толпе.
«Бог ты мой! У меня получилось!» – подумал он.
Теперь, когда перед глазами не было изуродованного тела, чувство отвращения постепенно исчезло, и его охватило ликование. Быстрый ум и решительность – вот что помогло преодолеть очередное препятствие.
Мики поднялся по ступеням и вошел в клуб, надеясь, что никто не заметил его отсутствия, но в дверях он едва не столкнулся с выходившим Хью Пиластером.
– Добрый вечер, Миранда, – поприветствовал его Хью кивком.
– Добрый вечер, – ответил Мики и прошел в гардероб, проклиная про себя Хью.
В зеркале он внимательно осмотрел себя. Нос был красный от удара Солли, но в остальном он выглядел просто немного небрежно. Приглаживая одежду и причесываясь, он думал о Хью Пиластере. Если бы Хью не появился в столь неподходящий момент, то никто бы и не узнал, что Мики выходил из клуба, ведь он отсутствовал всего лишь несколько минут. Но ведь никто и не будет подозревать Мики в убийстве, а если у кого-то и возникнут сомнения, то его кратковременное отсутствие ничего не доказывает. И все же стопроцентного алиби у него не было, и это его тревожило.
Тщательно вымыв руки, он поднялся в комнату для игры в карты.
Эдвард уже играл в баккара. За столом рядом с ним стояло пустое кресло, и Мики сел в него. Никто ничего не сказал по поводу его отсутствия.
Ему раздали карты.
– Выглядишь как-то не очень, – сказал Эдвард.
– Да, – спокойно произнес Мики. – Наверное, суп сегодня был несвежим.
Эдвард взмахом руки подозвал официанта.
– Принесите этому человеку бокал бренди.
Мики посмотрел на свои карты. Девятка и десятка, идеальная комбинация. Он поставил соверен.
Сегодня удача на его стороне.
II
Через два дня после гибели Солли Хью посетил Мэйзи.
Она сидела одна на диване в черном траурном платье, из-за которого выглядела маленькой и совершенно незначительной на фоне пышного убранства гостиной в роскошном доме на Пиккадилли. На лице ее застыла печаль, а красные глаза говорили о бессонных ночах. Сердце Хью сжалось.
Увидев Хью, она встала и бросилась в его объятья.
– Ах, Хью. Он был лучшим из нас!
При этих словах Хью не мог сдержать слез. До этого он был слишком ошеломлен, чтобы плакать. Гибель Солли была ужасной, он менее всех других заслуживал такой страшной участи.
– Да, в нем не было никакой злобы, – сказал Хью. – Он просто был не способен на дурные чувства. Я знал его пятнадцать лет, и он со всеми был исключительно добр.
– Почему такое происходит с хорошими людьми? – спросила Мэйзи, сдерживая рыдания.
Хью задумался. Всего лишь несколько дней назад он узнал от Тонио Сильва, что Мики Миранда убил Питера Миддлтона. Поэтому он никак не мог отделаться от мысли, что и к смерти Солли каким-то образом причастен Мики Миранда. Полиция сообщила, что перед своей гибелью Солли спорил с неким хорошо одетым джентльменом на улице. Хью видел, как Мики входил в клуб «Коуз» примерно в то же время, поэтому этот негодяй точно находился поблизости.
Но мотивов убивать Солли у Мики не было. Напротив, Солли собирался заключить сделку о совместном финансировании железной дороги в Санта-Марии, которая была так нужна Мики. Зачем ему убивать своего благодетеля? Хью решил не делиться с Мэйзи своими подозрениями.
– Это трагическая случайность, – сказал он.
– Извозчик говорит, что Солли толкнул какой-то человек. Если свидетель невиновен, то почему он убежал?
– Возможно, он пытался ограбить Солли. По крайней мере, так пишут в газетах.
Газеты все были посвящены исключительному случаю – жуткой гибели известного банкира, одного из самых богатых людей мира.
– Воры ходят в вечернем костюме?
– Было почти темно. Извозчик мог ошибиться.
Мэйзи отстранилась от Хью и села.
– Если бы ты немного подождал, то мог бы жениться не на Норе, а на мне.
Хью поразился ее откровенности. Та же мысль промелькнула у него через несколько секунд после того, как он услышал новость, но он устыдился ее. Как это типично для Мэйзи – сказать вслух о том, что думают они оба! Он не знал, что отвечать, поэтому отделался глупой шуткой:
– Если бы Пиластер взял жену из Гринборнов, то это была бы не свадьба, а слияние.
Мэйзи покачала головой.
– Я не Гринборн. Семья Солли так на самом деле и не приняла меня.
– Тем не менее ты, должно быть, унаследовала изрядную долю банка.
– Ничего я не унаследовала, Хью.
– Но это невозможно!
– Это так. У Солли не было своих денег. Его отец выделял ему ежемесячно большую сумму, но не передал часть капитала, и все из-за меня. Даже этот дом мы снимали. Мне принадлежат одежда, мебель и украшения, поэтому голодать я не буду. Но я не наследница банка, как и малыш Берти.
Хью удивился тому, как семейство Солли обошлось с его женой, и рассердился.
– Старик ничего не дал даже своему внуку?
– Ни пенни. Сегодня я виделась со своим свекром.
При этих словах Хью, как друг Мэйзи, почувствовал себя лично оскорбленным.
– Это возмутительно.
– Зато я подарила Солли пять лет счастья, а в обмен он мне подарил пять лет светской жизни. Теперь я могу вернуться к обычному существованию. Продам украшения, вложу деньги в акции и буду спокойно жить на доход.
У Хью с трудом укладывалось это в голове.
– Ты что, уедешь жить к родителям?
– В Манчестер? Ну, не настолько уж я отчаялась. Останусь в Лондоне. Рейчел Бодвин открывает больницу для незамужних рожениц, буду работать у нее.
– О больнице Рейчел много говорят. Многие считают это скандальной затеей.
– Тогда она мне точно подойдет!
Хью все еще был раздосадован тем, как Бен Гринборн обошелся со своей снохой. Он решил заехать к нему и постараться переубедить его, но Мэйзи он об этом не скажет. Ему не хотелось подавать ей ложных надежд.
– Только не принимай необдуманных решений, ладно?
– Каких, например?
– Например, не выезжай из дома. Гринборны могут попытаться конфисковать твою мебель.
– Хорошо, не буду.
– И тебе потребуется адвокат для защиты твоих интересов.
Мэйзи покачала головой.
– Я больше не принадлежу к тому классу людей, которые вызывают адвоката, как вызывают лакея. Мне нужно следить за расходами. Не стану обращаться к адвокату, пока не буду уверена, что меня обманывают. И я не думаю, что такое случится. Бен Гринборн не настолько бесчестный человек. Он просто строгий: тверд, как железо, и столь же холоден. До сих пор поражаюсь, как у него мог родиться такой добрый и отзывчивый сын.
– Да ты философ, – сказал Хью, восхищаясь ее мужеством.
Мэйзи пожала плечами.
– У меня была удивительная жизнь, Хью. В одиннадцать лет я была бродяжкой, а в девятнадцать богачкой.
Она дотронулась до кольца на пальце.
– Этот бриллиант, пожалуй, стоит больше всех денег, что моя мать видела за всю жизнь. Я устраивала лучшие балы в Лондоне, встречалась с известными людьми, танцевала с принцем Уэльским. Я не жалею ни о чем. Ну разве что о том, что ты женился на Норе.
– Она мне очень дорога, – сказал Хью не слишком убедительно.
– Ты сердишься, что я не пошла на связь с тобой, – снова откровенно высказалась Мэйзи. – В тебе бушевала страсть, и ты выбрал Нору, потому что она напоминала тебе меня. Но она – это не я, и теперь ты несчастлив.
Хью поморщился, словно его ударили. Ее слова поразительно походили на правду.
– Тебе она никогда не нравилась.
– Можешь считать, что я ревную, и, пожалуй, ты прав. Но я по-прежнему уверена, что она тебя не любит и что вышла за тебя только ради денег. Надеюсь, хотя бы это ты понял со времени вашей свадьбы?
Хью подумал о том, как Нора отказалась заниматься с ним любовью чаще одного раза в неделю и как изменилось ее настроение, когда он сделал ей подарок. Почувствовав себя несчастным, он отвернулся.
– Ей тоже приходилось несладко. Не удивительно, что она захотела обеспечить себя, как только появилась возможность.
– Не настолько она была нуждающейся, как я в свое время, – презрительно сказала Мэйзи. – Тебе же тоже пришлось оставить школу из-за недостатка денег. Дурным стремлениям нет оправданий. В мире полно бедняков, которые понимают, что любовь и дружба гораздо ценнее любого богатства.
Из-за ее презрительного тона Хью захотелось встать на защиту Норы.
– Не настолько уж она плоха, как ты ее обрисовала.
– И все равно ты несчастлив.
В замешательстве Хью предпочел настоять на том, что, по его мнению, было правильно.
– Ну что ж. Теперь она моя жена, и я ее не брошу. Такова брачная клятва.
Мэйзи печально улыбнулась.
– Я знала, что ты так скажешь.
Хью вдруг представил Мэйзи обнаженной, с покрытыми веснушками грудями и золотисто-рыжими волосами в паху. Ему захотелось взять обратно свои высокопарные слова, но он встал, чтобы уйти.
Мэйзи тоже встала.
– Спасибо, что пришел, дорогой Хью.
Он сделал шаг, чтобы пожать ей руку, но вместо этого наклонился и поцеловал ее в щеку, а потом вдруг оказалось, что он целует ее губы. Нежный поцелуй длился целую вечность и едва не поколебал решимость Хью, но в последнюю секунду он сделал усилие над собой, выпрямился и вышел из комнаты, не говоря ни слова.
Дом Бена Гринборна – точнее, настоящий дворец – располагался чуть дальше по улице Пиккадилли. Хью направился туда сразу же после встречи с Мэйзи. Он радовался, что у него есть дело, чтобы отвлечься от смущающих его мыслей.
– Передайте, что я по вопросу крайней важности, – сказал он лакею.
Ожидая в холле, он заметил, что зеркала занавешены, и догадался, что так принято у евреев после смерти близких.
Мэйзи разворошила его старые раны, наполнила его сердце прежней любовью. Он понимал, что без нее никогда не будет по-настоящему счастлив. Но Нора – его жена, она помогла ему пережить неспокойное время после отказа Мэйзи, и потому он женился на ней. Какой смысл давать обещания во время бракосочетания, если позже собираешься отказаться от них?
Лакей провел Хью в библиотеку, откуда вышли шесть-семь человек, оставив Бена Гринборна одного сидеть за простым деревянным столом, уставленным фруктами и печеньем для гостей.
Гринборну давно уже было за шестьдесят – Солли родился поздно, – и он выглядел старым и смертельно усталым. Но он держался чопорно, как всегда, и, пожав руку Хью, указал на соседний стул.
В другой руке Гринборн держал старое письмо.
Читать бесплатно другие книги:
