Опасное наследство Фоллетт Кен
Тем не менее Солли любил хорошо поесть и ни за что не стал бы покупать еду с лотков. Поэтому он отослал вперед четырех слуг с холодным лососем и бутылками белого вина в ведерках со льдом. Расстелив белоснежные скатерти, отдыхающие расселись кружком на пружинистой траве. Мэйзи отламывала кусочки бутербродов и клала их в рот Солли. В последнее время она к нему сильно привязалась. Он был добрым ко всем, веселым и интересным в общении. Единственным его настоящим пороком было чревоугодие. Она по-прежнему не позволяла ему излишних вольностей, но чем дольше она ему отказывала, тем сильнее он в нее влюблялся.
Скачки начались после обеда. Букмекер в долгополом клетчатом сюртуке с огромным букетом в петлице, шелковом галстуке и белой шляпе, стоя на ящике, громко выкрикивал имена лошадей и принимал ставки. Через плечо у него была перекинута кожаная сумка с деньгами, а над головой развевался флаг с надписью «Уильям Такер, Кингсхед, Чичестер».
Тонио с Солли делали ставки на каждый забег. Мэйзи скоро это наскучило, все лошади казались ей одинаковыми. Эйприл не хотела оставлять Тонио, но Мэйзи решила прогуляться.
Скачки были здесь не единственным развлечением. Местность вокруг ипподрома была усеяна палатками, лотками и телегами. Тут же располагались кабинки для азартных игр, шоу уродов и шатры, в которых предсказывали судьбу смуглые цыганки в ярких платках. Торговцы наперебой предлагали джин, сидр, пирожки с мясом, апельсины и Библии. Шарманки и группы музыкантов соревновались друг с другом в громкости, а среди толпы то и дело встречались фокусники, жонглеры и акробаты, выпрашивающие у зевак пару пенсов. Были тут и танцующие собаки, карлики с гигантами и люди на ходулях. Праздничная атмосфера напомнила Мэйзи цирк, и она испытала даже некоторое сожаление об оставленной позади бродячей жизни. Главной целью всех артистов было любым доступным способом выманить у публики деньги, и она искренне желала им удачи.
Она понимала, что должна получать от Солли больше. Глупо встречаться с одним из самых богатых людей мира и жить в какой-то жалкой комнатушке на двоих в Сохо. Будь на ее месте девушка половчее, она бы давно ходила в мехах и бриллиантах, а то и переехала бы в какой-нибудь пригородный домик в Сент-Джонс-Вуде или Клэпхеме. Долго выезжать на лошадях мистера Сэммелза у нее не получится, потому что сезон подходил к концу и все, кто мог позволить себе купить лошадей, уже покидали город. А между тем она не принимала от Солли никаких подарков, кроме цветов, отчего Эйприл приходила едва ли не в бешенство.
Проходя мимо большой палатки, она заглянула внутрь. Стоявшие у входа девушки, одетые как букмекеры, и мужчина в черном костюме выкрикивали: «Единственное, на что с уверенностью можно поставить сегодня в Гудвине, – это Судный день! Сделайте ставку на Иисуса – и получите в качестве выигрыша вечную жизнь!» Внутри палатки было темно и прохладно; поддавшись настроению, Мэйзи вошла в нее. Большинство людей внутри сидели на скамьях с видом уже обращенных. Мэйзи присела ближе к выходу и взяла сборник гимнов.
Она понимала, почему люди посещают церкви и устраивают молитвенные собрания даже на скачках. Это пробуждало в них чувство причастности к чему-то общему. Она и сама временами испытывала потребность быть принятой другими. Она мечтала не столько о мехах и бриллиантах, сколько о возможности жить нормальной жизнью, иметь регулярный доход и быть уверенной в завтрашнем дне. Занимать пусть и не самое благопристойное положение, но хотя бы какое-то определенное место в обществе. Конечно, когда-нибудь она наскучит Солли, и он бросит ее, но все равно у нее тогда останется гораздо больше, чем теперь.
Собравшиеся встали, чтобы спеть гимн, речь в котором по большей части шла об омовении в крови агнца, отчего Мэйзи почувствовала себя дурно. Она вышла наружу.
Дальше показывали кукольное представление, которое приближалось к кульминации. Дерзкий мистер Панч получал тумаки от своей размахивающей дубинкой женушки Джуди и перелетал с одного края сцены к другому. Мэйзи оглядела толпу оценивающим взглядом. Много денег от таких кукольных представлений не получишь – в основном засаленные медяки, да и то многие пытаются пробраться к сцене бесплатно. Но есть и другие способы не остаться внакладе. Почти сразу же она приметила мальчишку, пристроившегося к самому солидному на вид молодому мужчине в цилиндре. Глаза публики были устремлены на кукол, и только Мэйзи видела, как рука мальчишки тянется к жилетному карману зеваки.
Мэйзи не испытывала к жертве особой жалости. Беззаботные, хорошо одетые и богатые молодые люди так и напрашиваются, чтобы их лишили бумажника или часов, а храбрые воришки, на взгляд Мэйзи, заслуживают своей добычи. Но когда она пригляделась внимательнее, то узнала черные волосы и голубые глаза Хью Пиластера. Она вспомнила, как Эйприл говорила о том, что у Хью нет своих денег. Вряд ли он может позволить себе потерять карманные часы. Ей вдруг захотелось спасти его от его же беспечности.
Бесшумным шагом она приблизилась к воришке, светловолосому мальчишке лет одиннадцати – примерно в таком же возрасте Мэйзи ушла из дома. Он уже осторожно вытягивал одной рукой цепочку из кармана. Публика, увидев что-то забавное на сцене, разразилась громким смехом, и, уловив момент, карманник другой рукой взялся за часы и развернулся.
Тут-то Мэйзи и схватила его за запястье.
Мальчишка испуганно вскрикнул и попытался вырваться, но она была сильнее.
– Отдай часы мне, и я ничего не скажу, – прошипела она.
Мальчишка на мгновение замешкался. Мэйзи разглядела на его грязном лице борьбу страха и жадности. Потом он недовольно кивнул, разжал ладонь и уронил часы на землю.
– Ступай прочь, укради часы у кого-нибудь другого, – сказала Мэйзи, отпуская руку мальчишки.
Тот в мгновение ока скрылся.
Мэйзи подобрала часы – действительно лакомый кусочек для любого вора. Открыв крышку, она посмотрела на стрелки: десять минут четвертого. На задней стороне красовалась надпись:
Тобиасу Пиластеру
От любящей супруги
Лидии
23 мая 1851 года
Выходит, это был подарок матери Хью его отцу. Мэйзи была рада, что спасла часы. Закрыв крышку, она похлопала Хью по плечу.
Он повернулся с недовольным видом человека, которого отвлекают от занятного зрелища, но тут же его голубые глаза расширились от удивления.
– Мисс Робинсон!
– Который час? – спросила она.
Он машинально сунул руку в пустой карман.
– Любопытно… – Он оглянулся по сторонам, как будто уронил часы где-то поблизости. – Надеюсь, я не…
Мэйзи подняла руку.
– Вот чудеса! – воскликнул Хью. – Где вы их нашли?
– Я видела, как их пытался стянуть вор, и остановила его.
– И где этот вор?
– Я его отпустила. Это был всего лишь мальчишка.
– Но… – Хью еще не мог прийти в себя от изумления.
– Я бы и часы ему оставила, только я знаю, что вы не можете позволить себе купить другие.
– Вы же несерьезно так говорите.
– Серьезно. Мне и самой приходилось воровать в детстве.
– Как ужасно.
Мэйзи снова почувствовала раздражение от разговора с ним. Его манера держаться казалась ей немного ханжеской.
– Я помню похороны вашего отца, – сказала она. – День выдался холодным, шел дождь. Ваш отец умер, задолжав моему денег, но все же в тот день у вас была теплая одежда, а у меня нет. Разве это честно?
– Не знаю, – сказал он неожиданно сердито. – Мне тогда только исполнилось тринадцать лет. И что, теперь, оттого что мой отец обанкротился, я должен всю жизнь закрывать глаза на недостойное поведение?
Мэйзи его вспышка гнева застала врасплох. Нечасто мужчины так резко говорили с ней, а с Хью это получается уже второй раз. Но ей не хотелось снова спорить с ним.
– Извините, – сказала она, взяв его за рукав. – Я не хотела ни в чем обвинять вашего отца. Я просто хотела объяснить, почему дети могут красть.
Хью тут же смягчился:
– Да, я еще не поблагодарил вас за часы. Их моя мать подарила моему отцу на свадьбу, поэтому они для меня дороже всяких денег.
– А мальчишка найдет себе другого зеваку.
Хью засмеялся.
– А вы не похожи ни на кого, с кем мне доводилось знакомиться до этого! Не желаете выпить пива? Уж очень жарко…
Как раз этого ей сейчас и хотелось.
– Да, с удовольствием.
В нескольких ярдах от них стояла четырехколесная телега, нагруженная огромными бочками. Хью купил две пивные кружки теплого эля. Мэйзи сделала долгий глоток – ее и в самом деле мучила жажда. Пиво на вкус показалось гораздо лучше французского вина Солли. Рядом с телегой стояла доска с выведенной мелом надписью заглавными буквами: «УЙДЕТЕ С КРУЖКОЙ – ПОЛУЧИТЕ ЕЮ ПО ГОЛОВЕ».
На лице Хью отразилось задумчивое выражение, и он сказал:
– Вам не приходило в голову, что мы оба жертвы одной и той же катастрофы?
Ей так не казалось.
– О чем вы?
– В 1866 году случился финансовый кризис. Обычно в таких условиях могут обанкротиться и самые честные компании. Это похоже на то, как одна лошадь на скачках случайно падает, а вслед за ней падают и остальные. Дело моего отца потерпело крах, потому что многие ему задолжали деньги и не расплатились. Он настолько отчаялся, что покончил с собой, оставив мою мать вдовой, а меня сиротой в тринадцать лет. Ваш отец не мог прокормить своих детей, потому что люди тоже были должны ему денег и не смогли заплатить. И вам пришлось сбежать в юном возрасте…
В его словах была своя логика, но Мэйзи не хотелось соглашаться с ним – уж слишком долго она ненавидела Тобиаса Пиластера.
– Это не одно и то же, – возразила она. – У рабочих вообще нет никаких возможностей на что-то влиять. Они просто выполняют то, что им скажут. Вся власть у хозяев. Если что-то идет не так, то всегда виноваты хозяева.
Хью снова задумался.
– Не знаю. Возможно, вы и правы. Конечно, львиная доля прибыли всегда достается владельцам предприятий. Но я уверен, по крайней мере, в одном: будь то хозяева или рабочие, их детей ни в чем винить нельзя.
Мэйзи улыбнулась.
– Трудно поверить, что мы в чем-то наконец согласились.
Разделавшись с пивом, они вернули кружки и пошли к карусели с деревянными лошадками.
– Не желаете прокатиться? – спросил Хью.
– Нет, – улыбнулась Мэйзи.
– Вы здесь одна?
– Нет, я… я с друзьями.
Почему-то ей не хотелось признаваться Хью в том, что ее привез сюда Солли.
– А вы? Вы со своей несносной теткой?
Хью поморщился.
– Нет. Методисты не одобряют скачек. Она бы пришла в ужас, если бы узнала, что я здесь.
– Неужели она так заботится о вас?
– Ни в коей мере.
– Тогда зачем вы живете вместе с ней?
– Ей нравится иметь людей при себе, чтобы их можно было держать в узде.
– А вас она держит в узде?
– Старается, – усмехнулся он. – Но я иногда убегаю.
– Наверное, трудно жить с ней под одной крышей.
– Увы, но собственное жилье я пока себе позволить не могу. Приходится терпеть и усердно работать в банке. Когда-нибудь меня повысят, и я стану независимым. И тогда я с чистым серд-цем прикажу ей заткнуть свою пасть, как это сделали вы, – снова усмехнулся он.
– Надеюсь, у вас не было неприятностей после того случая?
– Были, но они того стоили. Какую она состроила физиономию, услышав вас! Тогда-то вы мне и понравились по-настоящему.
– И поэтому вы решили пригласить меня поужинать?
– Да. А почему вы отказались?
– Эйприл рассказала, что у вас нет ни гроша за душой.
– На пару отбивных и пудинг с изюмом хватит.
– Ну разве девушка может отказаться от такого предложения? – спросила она в шутку.
Хью рассмеялся.
– Давайте поужинаем сегодня вечером. А после можем погулять в Креморнских садах и потанцевать.
Предложение было заманчивым, но она вспомнила о Солли, и ей стало стыдно.
– Спасибо, но нет.
– Почему нет?
Она задала себе тот же вопрос. Она не любит Солли и не берет у него денег. Зачем же отказывать себе в развлечении ради него? «Мне восемнадцать лет, и я имею полное право погулять и потанцевать с молодым человеком, который мне нравится, – подумала она. – А иначе зачем вообще жить?»
– Ну хорошо.
– Так вы придете?
– Приду.
Хью улыбнулся, чувствуя себя счастливым.
– Мне зайти за вами?
Мэйзи не хотела, чтобы он видел ее комнату в трущобах, которую они делили с Эйприл.
– Давайте лучше где-нибудь встретимся.
– Хорошо. Встретимся на Вестминстерской пристани и поедем в Челси на пароходе.
– Да-да! – Ей показалось, что она уже несколько месяцев не испытывала такого радостного предвкушения. – А в котором часу?
– В восемь часов вас устроит?
Мэйзи быстро прикинула в уме: Солли и Тонио захотят остаться до последнего забега. Потом нужно будет возвращаться в Лондон на поезде. На вокзале Виктория она сможет попрощаться с Солли и пойти в Вестминстер. Вроде бы она успевает.
– Но если я опоздаю, вы меня подождете?
– Конечно, если будет нужно.
Вспомнив о Солли, она вновь почувствовала себя виноватой.
– Сейчас мне лучше вернуться к друзьям.
– Я провожу вас, – предложил Хью с воодушевлением.
– Лучше не надо.
– Как пожелаете.
Она протянула руку, и они обменялись рукопожатием. Такой жест показался ей неестественно чопорным.
– До вечера, – сказала она.
– Буду вас ждать.
Мэйзи повернулась и пошла прочь, ощущая его провожающий взгляд. «Зачем я так поступаю? – спрашивала она себя. – Неужели мне на самом деле настолько хочется погулять с ним? Неужели он мне так нравится? При нашей первой встрече мы поссорились вплоть до того, что разрушили компанию, да и сегодня набросились бы друг на друга, если бы я не постаралась сгладить разговор. Как-то не ладится наше знакомство. И танцевать вместе у нас не получится. Нет, лучше мне не идти».
Но у него такие милые голубые глаза.
Она заставила себя больше не думать на эту тему. Она согласилась встретиться с ним и должна сдержать свое слово. Понравится ей встреча или нет – это выяснится позже, а сейчас не следует волноваться по пустякам.
Нужно только придумать какую-то отговорку для Солли, ведь он ожидает, что она будет ужинать с ним. Впрочем, он никогда не задавал ей лишних вопросов, принимал любые извинения, какими бы неправдоподобными они ни были. Тем не менее нужно придумать что-нибудь убедительное, потому что ей самой было неудобно пользоваться его прирожденной доверчивостью.
Другие оказались там, где она их и оставила. Весь день они просидели между оградой и букмекером в клетчатом костюме. Эйприл и Тонио встретили ее возбужденными, со сверкающими глазами. Едва увидев Мэйзи, Эйприл закричала:
– Мы выиграли сто десять фунтов, представляешь?!
Мэйзи порадовалась за Эйприл. Всегда неплохо получить огромные деньги ни за что. Пока она их поздравляла, за их спинами вырос Мики Миранда, прогуливавшийся с франтоватым видом, заложив большие пальцы в карманы голубовато-серого жилета. Мэйзи нисколько не удивилась, ведь в Гудвуд сегодня приехали все.
Несмотря на потрясающую внешность, Мэйзи Мики не нравился. Он напоминал ей хозяина цирка, который считал, что все женщины должны замирать от счастья всякий раз, когда он делает им непристойные предложения, и искренне обижался, когда ему отказывали. Мики, как всегда, сопровождал Эдвард Пиластер. Мэйзи заинтересовалась, что их связывает между собой. Они ведь такие разные: Мики стройный, безупречно одетый, самоуверенный; Эдвард крупный, неуклюжий и неряшливый. Почему они ходят, как привязанные друг к другу? Но под чары Мики попадали многие. Тонио, например, относится к нему с подобострастием и страхом, как щенок к жесткому хозяину.
За ними шли мужчина постарше и молодая женщина. Мужчину Мики представил как своего отца. Мэйзи с любопытством его осмотрела. Он нисколько не походил на Мики – невысокий коренастый человек с кривыми ногами, очень широкими плечами и задубевшим от непогоды лицом. Было заметно, что жесткий воротничок и цилиндр ему мешают, чего нельзя было сказать о его сыне. Женщина, державшая его под руку, походила на любовницу и была лет на тридцать младше его. Мики представил ее как мисс Кокс.
Некоторое время разговор вращался вокруг выигрышей. Эдвард и Тонио тоже получили неплохую сумму, поставив на коня по имени Принц Чарли. Солли сначала выиграл, затем проиграл, но и то и другое, казалось, его позабавило в равной мере. Мики же по большей части только слушал их рассказы, и Мэйзи догадалась, что он не делал больших ставок; он казался слишком осторожным, предусмотрительным и расчетливым для азартного игрока.
Но тут он ее удивил. Повернувшись к Солли, он сказал:
– Сегодня вечером мы поиграем по-крупному, Гринборн, – минимум по фунту. Ты с нами?
Было видно, что под внешне безразличным видом Мики скрывает напряжение. Мэйзи подумала, что он не такой простой, как кажется.
Солли всегда был готов согласиться на что угодно.
– Да, я с вами, – ответил он.
Мики повернулся к Тонио.
– А ты как, идешь?
Это его предложение, сделанное как бы невзначай, показалось Мэйзи насквозь фальшивым.
– Конечно, рассчитывайте и на меня! – возбужденно ответил Тонио.
Эйприл нахмурилась и сказала:
– Тонио, только не сегодня, ты же обещал!
Мэйзи догадывалась, что Тонио не может позволить себе игру по-крупному, в которой минимальная ставка была по фунту.
– А что я тебе обещал? – спросил Тонио и заговорщицки подмигнул товарищам.
Эйприл прошептала что-то ему на ухо, а мужчины засмеялись.
– Это последняя крупная игра сезона, Сильва, – сказал Мики. – Ты пожалеешь, если не пойдешь.
Мэйзи удивилась. В «Аргайл-румз» у нее сложилось впечатление, что Мики недолюбливает Тонио. Почему же он пытается завлечь его в свою компанию?
– Сегодня мне везет! – похвастался Тонио. – Поглядите, сколько я уже выиграл! А вечером еще и в карты сыграю.
Мики бросил взгляд на Эдварда, и Мэйзи различила в их глазах чувство облегчения.
– Тогда, значит, мы сегодня поужинаем в клубе? – спросил Эдвард.
Солли посмотрел на Мэйзи, и она поняла, что отговорка уже готова и что не надо ничего придумывать.
– Поужинай с мальчиками, Солли, – сказала она. – Я не буду против.
– Так ты не возражаешь? – спросил он.
– Нет, я и так неплохо провела сегодня время. Поезжай в свой клуб.
– Ну, тогда договорились, – сказал Мики.
Мики, его отец, мисс Кокс и Эдвард попрощались и ушли.
Тонио с Эйприл пошли делать ставку на следующий забег. Солли взял Мэйзи под руку и спросил:
– Прогуляемся?
Они пошли вдоль выкрашенной в белый цвет ограды, обрамлявшей беговую дорожку. Светило солнце, воздух был чистый и свежий.
Через несколько минут Солли спросил ее:
– Мэйзи, я тебе нравлюсь?
Она остановилась, поднялась на цыпочках и поцеловала его в щеку.
– Конечно нравишься. Очень.
Он заглянул ей в глаза, и она с удивлением увидела слезы за его очками.
– Солли, дорогой, в чем дело?
– И ты мне нравишься, – ответил он. – Гораздо больше всех девушек, которых я встречал.
– Спасибо.
Мэйзи была растрогана. Обычно добродушный Солли не выказывал таких глубоких чувств.
– Ты выйдешь за меня замуж? – огорошил он ее.
Такое она ожидала услышать менее всего. Мужчины, принадлежавшие к общественному классу Солли, обычно не делали предложений девушкам ее положения. Они их соблазняли, давали им деньги, содержали как любовниц, заводили детей от них, но не женились на них. Некоторое время она даже не могла ничего произнести.
– Я дам тебе все, что ты захочешь, – продолжал Солли. – Пожалуйста, скажи «да»!
Выйти замуж за Солли! Мэйзи поняла, что вот он, ее шанс разбогатеть и жить припеваючи до конца жизни. Спать каждую ночь в роскошной мягкой кровати с камином в спальне, сытно завтракать и обедать. Она может просыпаться когда захочет, а не когда нужно. Она никогда больше не будет замерзать, никогда не будет голодать, никогда не будет беспокоиться о платье, не будет уставать.
В любой момент с ее языка было готово сорваться слово «да».
Она подумала о крошечной комнатушке Эйприл в Сохо, где в углу устроили себе гнездо мыши; вспомнила о том, какая в жаркие дни шла вонь от уборной; вспомнила о всех вечерах, когда им приходилось обходиться без ужина; вспомнила, как болели ноги, после того как они весь день ходили по городу.
Неужели так трудно дать свое согласие, чтобы избавиться от этого раз и навсегда?
– Я очень люблю тебя. Просто отчаянно, до безумия, – продолжал Солли.
Он и в самом деле любил ее, это было ясно без всяких слов.
И в этом то и заключалась проблема.
Она не любила его.
Он заслуживал лучшего. Заслуживал жену, которая любила бы его по-настоящему, а не была бы выскочкой, вышедшей замуж по расчету. Если она выйдет за него, то неизбежно будет обманывать его. А он слишком хорош для этого.
На глазах ее едва не выступили слезы.
– Ты самый добрый, самый благородный человек на свете… – сказала она.
– Только не говори «нет», хорошо? – прервал он ее. – Если не готова сказать «да», то ничего не говори. Подумай по крайней мере день, а может, и больше.
Мэйзи вздохнула. Она знала, что ей все равно придется отказать ему, и лучше сделать это сегодня. Но он так трогательно ее умолял.
– Я подумаю, – сказала она.
– Спасибо! – просиял Солли.
Мэйзи с прискорбием покачала головой.
– Солли, что бы ни случилось, я верю, что никогда в жизни больше не выслушаю предложение от лучшего человека.
II
Хью с Мэйзи купили дешевые билеты на прогулочный пароходик от Вестминстерской пристани до Челси. Стоял теплый летний вечер, и мутная река была усеяна шлюпками, баржами и паромами. Они проплыли вверх по течению под недавно построенным железнодорожным мостом, ведущим к вокзалу Виктория, проплыли мимо Госпиталя Челси Кристофера Рена на северном берегу и мимо цветущих полей Бэттерси-Филдз, традиционного места дуэлей, на южном. Далее к югу дымили химические заводы, но на севере виднелись уютные коттеджи, сгрудившиеся вокруг Старой церкви Челси. У берега голышом купались дети.
Менее чем через милю от моста они остановились и прошли по пристани к великолепным позолоченным воротам Креморнских садов. На двенадцати акрах этих «садов» между рекой и Кингс-Роуд располагались тенистые рощицы и гроты, цветники с лужайками, оранжереи и просто заросли травы. Они прибыли в сумерки, и вдоль дорожек уже светили газовые фонари и развешанные на деревьях лампы. Все, кто посетил днем скачки, решили закончить выходной день здесь, и потому было многолюдно. Все были одеты в самые роскошные свои наряды, все беззаботно гуляли по дорожкам, смеялись, флиртовали, девушки по двое, молодые люди компаниями, парочки под руку.
Весь день было тепло, но к вечеру стало совсем душно, что наводило на мысли о неминуемой грозе. Хью одновременно и радовался, и волновался. Он испытывал восторг от того, что шел вместе с Мэйзи, держа ее под руку, но его не покидало ощущение, что он не знает правил игры, в которую играет. Что она ожидает от него? Позволит ли она ему поцеловать себя? И как быть дальше? Ему хотелось дотронуться не только до ее руки, но он не знал, с чего начать. А если ей захочется, чтобы он продолжил и дошел до конца? Ему бы этого хотелось, но он никогда раньше этого не делал и боялся показать себя неумелым. Другие клерки в банке постоянно хвастались, как соблазнили очередную «цыпочку» и что они с ней сделали и не сделали, но Хью подозревал, что они чаще всего просто хвастаются. И к тому же Мэйзи не «цыпочка», она не такая уж простушка.
Хью также немного беспокоился, что его могут увидеть знакомые. Его родные уж точно не одобрили бы такой прогулки. Креморнские сады считались не только местом для развлечения низших классов, но и, с точки зрения методистов, служили рассадником греха. Если его здесь узнают, у Августы появится дополнительный повод для упреков в его адрес. Одно дело – когда Эдвард, сын и наследник, проводит время с женщинами сомнительной репутации в сомнительных местах. Но другое дело – Хью, без денег и без университетского образования, сын обанкротившегося предпринимателя. Все сразу же начнут твердить, что «сады порока» – это его постоянное место времяпрепровождения и что его место – среди самых низших служащих и таких уличных женщин, как Мэйзи.
Как раз сейчас в карьере Хью наметился перелом. Он собирался стать письмоводителем с зарплатой в сто пятьдесят фунтов в год – почти вдвое больше, чем получал теперь, – и слухи о его недостойном поведении могли ему только помешать.
Он с подозрением смотрел на других мужчин, гулявших по извилистым дорожкам или между деревьев и старавшихся держаться в тени. Эти сады посещали и представители высших классов, некоторые со своими подругами; но все они избегали смотреть друг другу в глаза. Хью понял, что они тоже не хотят, чтобы их узнали. Он подумал, что если кто-то и узнает его, то постарается молчать и не говорить, что он тоже гулял здесь.
Мэйзи же можно было по праву гордиться. Она надела сине-зеленое платье с низким вырезом и с турнюром сзади; на голове красовалась сдвинутая набок и пришпиленная к волосам матросская шляпа. Взгляды всех проходивших мимо останавливались на ней.
Хью с Мэйзи прогулялись мимо балетного театра, восточного цирка, лужайки для игры в шары и нескольких тиров, а затем зашли в ресторанчик поужинать. Для Хью это тоже были новые впечатления. Хотя с каждым годом ресторанов становилось все больше, их в основном посещали представители средних классов, а представители высшего общества пока еще не привыкли к мысли о том, что можно есть у всех на виду. Молодые люди, вроде Эдварда и Мики, конечно же, бывали в них регулярно, но считали это частью своих «развлечений на стороне». Обычно они искали в них, с кем бы познакомиться, или приходили со своими подружками для компании.
На протяжении всего ужина Хью старался не думать о грудях Мэйзи, таких бледных, веснушчатых, соблазнительно выглядывающих из выреза платья. Полностью обнаженные груди он видел только один раз в жизни – неделю назад, у Нелли. Но так и не дотронулся до них. Интересно, они упругие, как мышцы, или мягкие? Когда женщина снимает корсет, ее груди колыхаются при ходьбе или остаются на одном месте? Можно ли их сжать, как кожу на руке, или они всегда одной формы, как коленная чашечка? Временами он даже представлял, как целует их, как тот мужчина в борделе целовал груди проститутки, но это было его самое сокровенное желание, которого он сам стыдился. По существу, он стыдился всех своих желаний. Казалось неприличным сидеть рядом с женщиной и думать только о ее обнаженном теле, как будто ему нет никакого дела до ее желаний и мыслей. Как будто он хочет только воспользоваться ею. Но он ничего не мог с собой поделать, особенно в обществе Мэйзи, такой соблазнительной.
Пока они еще сидели за столиком, в другой части парка начался фейерверк. Взрывы и вспышки растревожили неодобрительно зарычавших львов и тигров в зверинце. Хью вспомнил о том, что Мэйзи раньше работала в цирке, и спросил, как ей там жилось.
– Когда живешь с людьми бок о бок, поневоле узнаешь их как себя, – сказала она задумчиво. – С одной стороны, это хорошо, с другой – плохо. Все все время друг другу помогают. Влюбляются друг в друга, ссорятся, иногда дерутся. За три года, что я провела в цирке, там случилось два убийства.
– О боже!
– И заработок непостоянный.
– Почему?
– Когда наступают трудные времена, люди в первую очередь стараются экономить на развлечениях.
– Никогда об этом не задумывался. Нужно запомнить, что не нужно вкладывать деньги банка в развлечения.
Мэйзи улыбнулась.
– Вы все время думаете о финансах?
«Нет, – подумал Хью. – Я все время думаю о грудях». Но вслух сказал: