Родитель – ребенок: мир отношений Гинотт Хаим

ЧАРЛЬЗ: Я – просто тупица.

ОТЕЦ: Никакой ты не тупица.

ЧАРЛЬЗ: Конечно, тупица.

ОТЕЦ: А вот и нет. Ты что, забыл, какую сообразительность ты проявил в лагере? Начальник лагеря считал тебя одним из самых умных.

ЧАРЛЬЗ: Откуда ты знаешь, что он считал?

ОТЕЦ: Он мне об этом сказал.

ЧАРЛЬЗ: Ну, просто замечательно! А почему тогда он постоянно обзывал меня дураком?

ОТЕЦ: Это он так, понарошку. Шутки у него такие дурацкие.

ЧАРЛЬЗ: Я – тупой, и знаю об этом наверняка. Посмотри на мои школьные отметки.

ОТЕЦ: Ты просто должен интенсивнее работать.

ЧАРЛЬЗ: Уже работал. Я уже проявлял прилежность, и это не помогло. Просто мне не хватает мозгов.

ОТЕЦ: Ты сообразительный парень, я в этом уверен.

ЧАРЛЬЗ: Я – дурак, и в этом уверен.

ОТЕЦ (повышая голос): Ты не дурак!

ЧАРЛЬЗ: А вот и дурак!

ОТЕЦ: Нет, ты не дурак, идиот этакий!

Если ребенок заявляет, что он тупица, дурак или урод и что он кругом плох – как ни возражай ему, чего ни предпринимай, – представление ребенка о себе немедленно не изменится. Угнездившееся в человеческом сознании представление о себе самом сопротивляется любым прямым попыткам его изменить. Как сказал один ребенок своему отцу: «Папа, я знаю, что ты хочешь сделать как лучше, но я не настолько дурак, чтобы клюнуть на твои заверения в том, что я умен».

Когда ребенок выражает негативное представление о самом себе, от наших возражений и протестов ему мало пользы. Они лишь заставляют его с еще большим упорством настаивать на своем. Лучшая помощь, которую мы в состоянии ему предложить, – демонстрировать серьезность нашего отношения не только к тому, что ребенок о себе заявляет, но и понимание специфического подтекста его заявлений.

Пример:

АЙВЕН: Я – дурак.

ОТЕЦ (со всей серьезностью): Ты действительно таковым себя ощущаешь? Ты не считаешь себя в глубине души умным?

АЙВЕН: Нет, не считаю.

ОТЕЦ: Получается, ты глубоко страдаешь – и никто об этом не догадывается?

АЙВЕН: Ну, да.

ОТЕЦ: В школе ты практически все время испытываешь невольный страх. Боишься, что провалишься, что получишь плохую оценку. Когда учитель тебя вызывает, ты очень конфузишься. И даже если ответ тебе известен, ты не можешь его произнести. Ты боишься, что скажешь что-то не то… и учитель будет тебя критиковать, а дети над тобой потешаться. А потому в большинстве случаев ты предпочитаешь ничего не говорить. Наверняка ты помнишь все случаи, когда ты что-то сказал, а тебя подняли на смех. И это сделало тебя дураком в собственных глазах. Уязвленным и разгневанным к тому же. (Вполне вероятно, что после этой фразы ребенок захочет рассказать вам что-нибудь из пережитого им.)

ОТЕЦ: Послушай, сын! На мой взгляд, ты в полном порядке, ты – хороший человек. Просто у тебя сложилось не совсем верное представление о самом себе.

Такая беседа, скорее всего, не изменит представления ребенка о себе в ту же секунду и не сходя с места. Но он может засомневаться в своей проблеме. Ребенок может, скажем, задуматься вот о чем: «Если мой отец понимает меня и считает, что все у меня в порядке, быть может, я не такой уж никчемный». Ощущение близости к отцу, инициированное подобной беседой, может привести к тому, что сын захочет оправдать отцовскую веру в него. И, в конце концов, он, возможно, перестанет считать себя таким уж безнадежным.

Если ребенок говорит: «Мне никогда ни в чем не везет», никакие аргументы и уверения в обратном не изменят его представление о себе. На каждый приводимый нами пример того, как ему однажды повезло, у ребенка заготовлены два развернутых повествования о его неудачах и несчастьях. Истово демонстрировать, насколько глубоко мы разделяем с ребенком его чувства, связанные с высказанным убеждением, – вот, пожалуй, и все, что мы можем сделать:

АННАБЕЛЬ: Мне никогда не везет.

МАТЬ: Ты так действительно чувствуешь?

АННАБЕЛЬ: Да.

МАТЬ: То есть когда ты играешь, то думаешь про себя: «Мне не выиграть. Потому что мне никогда не везет».

АННАБЕЛЬ: Да, это именно то, что я думаю.

МАТЬ: И если на уроке ты знаешь правильный ответ, ты думаешь: «Сегодня наверняка учительница меня не спросит».

АННАБЕЛЬ: Да.

МАТЬ: А когда ты не сделала домашнее задание, то пребываешь в полной уверенности, что «а вот сегодня меня обязательно вызовут к доске».

АННАБЕЛЬ: Точно.

МАТЬ: Наверняка ты можешь привести мне множество подобных примеров.

АННАБЕЛЬ: Наверняка… Таких, например, как… (ребенок приводит примеры).

МАТЬ: Мне очень интересно узнать, что для тебя удача или неудача. Когда случится что-нибудь такое, что ты расценишь как неудачу или, наоборот, как удачу, – сообщи мне об этом. И мы обсудим, что же на самом деле происходит.

Такая беседа, возможно, не изменит веру ребенка в то, что он – неудачник. Тем не менее ребенок вдруг почувствует, какой же он счастливчик, раз у него такая понимающая мать.

Рыба плавает, птица летает, а люди испытывают разнообразные, порой противоречивые чувства

Дети могут одновременно любить и ненавидеть. Они испытывают двоякие чувства по отношению к родителям, учителям и всем прочим людям, имеющим над ними власть. Взрослым трудно принять такую присущую жизни амбивалентность. Не принимая ее в себе, они не выносят подобной раздвоенности чувств и в своих детях. По мнению родителей, есть что-то в корне неправильное в таком противоречивом отношении к людям, в особенности к членам семьи.

Мы можем научиться снисходительно относиться к явлению раздвоенности чувств – и в себе, и в своих детях. Во избежание бессмысленных конфликтов дети должны знать о том, что эмоциональная амбивалентность – нормальное явление. Мы вольны помочь ребенку существенно облегчить испытываемое им чувство вины и избавить от беспокойства простым признанием существования противоречивых чувств и озвучиванием проблем:

«Похоже, у тебя двоякое отношение к учительнице: ты то ее любишь, то она тебе совсем не нравится».

«Видимо, ты испытываешь два чувства по отношению к своему старшему брату: ты восхищаешься им, и ты же его ругаешь». «В тебе сочетаются два противоположных желания: тебе хочется отправиться в лагерь, но также и оставаться дома».

Спокойная, лишенная критики констатация амбивалентности помогает детям. Поскольку убеждает их в том, что даже такой «коктейль» чувств не является чем-то запредельным, не достойным понимания. По словам одного ребенка: «Если к твоим смешанным чувствам можно отнестись с пониманием, они не такие уж и смешанные». С другой стороны, абсолютно неконструктивны заявления, подобные этому: «Ну и ералаш у тебя в голове! Минуту назад ты превозносил своего друга, а теперь поносишь его. Приведи в мозги в порядок, если, конечно, они у тебя есть».

Тонкое понимание человеческой природы подразумевает понимание того, что там, где есть любовь, возможна и толика ненависти; в восхищении возможна толика зависти; а преданность не исключает проявлений враждебности; успех может сопровождаться тревогой. И мудрость заключается в признании того, что все испытываемые человеком чувства допустимы: и положительные, и отрицательные, и амбивалентные.

Принять такую концепцию внутренне отнюдь не просто. Представления, привитые в детстве, и образование, которое мы, повзрослев, получаем, настраивает нас в пользу иного мнения. Нам объясняли, что отрицательные чувства – «плохие», их недопустимо испытывать, их следует стыдиться. Новый подход исходит из того, что судить можно лишь за поступки, а воображаемые действия не могут быть ни «хорошими», ни «плохими». Лишь поведение можно осуждать или поощрять, но не чувства – судить за чувства нельзя, да и невозможно. Оценка чувств и цензура фантазий чреваты двойным насилием – и над личной свободой, и над психическим здоровьем.

Эмоции – часть нашего генетического наследия. Рыбе свойственно плавать, птицам – летать, а людям – испытывать эмоции. Мы то счастливы, то несчастливы; а иногда мы уверены в том, что имеем право переживать гнев и страх, печаль и радость, вожделение и вину, похоть и презрение, восхищение и отвращение. Лишенные возможности выбора возникающих в нас эмоций, мы обладаем свободой выбора, как и когда их проявлять, при условии, что нам известно, каковы они. И в этом вся суть проблемы.

Многие люди не умеют распознавать свои истинные чувства. Неудивительно. Когда они испытывали настоящую ненависть, а им говорили, что это всего лишь антипатия. Они испытывали страх, а их заверяли в том, что бояться им нечего. Они чувствовали боль, а их поучали, что нужно быть храбрым и улыбаться. Многих из нас научили изображать счастье, не чувствуя себя счастливыми.

Что же предлагается вместо всех этих неискренних заверений? Правда. Эмоциональное образование поможет ребенку прояснить, что он чувствует. Для ребенка важнее знать, какие чувства он переживает, чем понимать, почему он их испытывает. Когда ребенок осознает, что он чувствует, он вряд ли будет страдать от ощущения того, что у него внутри «все перемешано и перепутано».

Мы – зеркало детских эмоций: отражая их, мы помогаем детям разобраться в том, что же они чувствуют.

Дети выясняют, на кого они похожи, наблюдая свое отражение в зеркале. Они выясняют свою эмоциональную сущность, воспринимая отражение своих чувств (то есть реакцию на свое поведение) другими людьми. Функция зеркала заключается в отражении образа таким, какой он есть, без приукрашиваний и искажений. Нам совсем не хочется, чтобы зеркало нам говорило: «Ты выглядишь ужасно. Твои глаза налиты кровью, а лицо распухло. Какой ужас. Ты бы сделал с собой что-нибудь». После нескольких сеансов общения со своим отражением в таком зеркале мы станем его избегать, как чумы. От зеркала мы ждем отражения, а не проповеди. Нам может не нравиться отраженный облик, однако мы предпочитаем сами принимать решение о том, к каким косметическим процедурам нам следует прибегнуть.

Также и функция эмоционального зеркала заключается в отражении эмоций такими, каковы они есть, без всяких искажений:

«Ты выглядишь очень сердитым».

«Судя по тону твоего голоса, ты этого человека просто ненавидишь».

«Похоже, вся ситуация вызывает у тебя отвращение».

Для ребенка, захваченного чувствами, подобные заявления – главная помощь. Они ясно отражают то, что он или она испытывает. Ясность изображения, как в обычном, так и в эмоциональном зеркале, создает предпосылки для самостоятельного приведения себя в порядок, то есть предпосылки позитивных изменений.

У нас, взрослых, накоплен опыт переживания обид, ярости, страха, неловкости, печали. И для переживания сильных чувств нет лучшего облегчения, чем внимающий и понимающий слушатель. Это верно и для детей. Тактичное общение заменяет критику, нотации и наставления целительным бальзамом человеческого понимания.

Когда наш ребенок находится в состоянии стресса, испытывает страх, смущение или печален, мы нередко бросаемся к нему на помощь, руководствуясь первым побуждением – критиковать и наставлять. При этом наше послание ему, пусть и невольное, вполне конкретно: «Ты слишком посредственен, чтобы знать, что следует делать». Остроту его исходной боли мы дополняем новым оскорблением.

Можно поступать иначе. Посвящая время тому, чтобы понять ребенка и сострадать ему, мы отправляем ему качественно иное послание: «Ты мне важен. Я хочу понять твои чувства». А в основании этого живительного послания лежит заверение: «Умиротворись! И ты сам найдешь лучшее для себя решение».

2. Сила слов: лучшие способы подвигнуть и направить

Неужели похвала вовсе не благо для ребенка?

В психотерапии считается недопустимым говорить ребенку: «Ты очень хороший мальчик», «Ты просто замечательный». Следует избегать суждений и поощряющих оценок. Почему? Потому что такая «помощь» провоцирует беспокойство, потворствует зависимостям, возбуждает стремление защищаться. И не способствует возникновению желания положиться на себя, самостоятельно ориентироваться и самому себя контролировать – то есть не способствуют всем тем качествам, появление которых требует независимости от чужого мнения, внутренней мотивированности и способности давать собственную оценку себе и происходящему.

Детям нужна свобода от давления оценочных похвал. Иначе существует опасность того, что другие сделаются для них необходимым источником одобрения.

Приступы непослушания случаются в детьми в самый неподходящий момент.

Утро понедельника после выходных, на которые выпал День благодарения. Семья возвращается в машине домой, из Питсбурга в Нью-Йорк. На заднем сиденье – шестилетний Айвен. Он спокоен, он тих, он ангел, он глубоко погружен в свои мысли. Его мать решила, что ребенок заслужил похвалу. На въезде в тоннель Линкольна мать повернулась к Айвену и сказала: «Какой же ты чудесный мальчик. Ты ведешь себя просто замечательно. Я тобой горжусь».

Буквально через минуту Айвен извлек из подлокотника пепельницу и вывалил ее на своих родителей. Пепел и окурки взметнулись в воздух и зависли на манер атомного гриба. Семья задыхалась, находясь в тоннеле в автомобильном потоке. Мать Айвена была готова его убить. Ее особенно огорчало то, что за секунду до проступка она искренне, от всей души похвалила мальчика. «Разве похвала больше не благо для детей?» – вопрошала она себя.

А несколько недель спустя Айвен по собственному почину раскрыл причины своей выходки. Оказывается, всю дорогу домой он ломал голову над тем, как ему избавиться от младшего братика, мирно почивавшего межу папой и мамой. Вдруг его осенило: если бы машину рассекло вдоль пополам, он и его родители уцелели бы, а младенец – нет. Именно в этот момент мама похвалила Айвена за то, что он очень хороший. Ее слова отозвались в нем ощущением вины, и ему отчаянно захотелось продемонстрировать, что он похвалы не заслуживает. Мальчик огляделся вокруг и увидел пепельницу. Дальнейшее известно.

Добрые дела не превращают тебя в хорошего человека

Большинство людей уверены в том, что похвала делает детей уверенными в себе, отчего они чувствуют себя более защищенными. На самом деле похвала может стать причиной напряженности и спровоцировать непослушание. Почему? Многими детьми время от времени обуревают деструктивные желания по отношению к членам своей семьи. Когда родители говорят ребенку: «Ты такой хороший мальчик», он может оказаться не способным принять это поощрение всерьез, потому что его собственное представление о себе абсолютно другое. В его собственных глазах он не может быть «хорошим», если он только что пожелал, чтобы его мама исчезла или чтобы его брат провел как минимум следующую неделю в больнице.

На самом деле чем больше ребенка хвалят, тем хуже он себя ведет – с целью продемонстрировать свою «настоящую суть». Родители часто говорят о том, что ребенок непосредственно после того, как его похвалили за хорошее поведение, начинает вести себя дико, словно задавшись целью опровергнуть комплимент. Вполне может быть, что непослушание – своеобразный детский способ призвать нас к сдержанности. Во всяком случае, когда речь идет о впечатлении, которое ребенок производит на окружающих.

Нередко хваленые за сообразительность и ум дети избегают участия в новаторских школьных проектах, поскольку им не хочется рисковать своим высоким статусом. И наоборот, когда ребенка хвалят за активность и усилия , он проявляет усердие и больший интерес именно к сложным заданиям.

Похвала полезная и вредная

С похвалой, как и с пенициллином, надо обращаться с осторожностью. Существуют показания и противопоказания, которые следует принимать во внимание, если уж решил воспользоваться сильнодействующим лекарством, учти всякие там регулирующие дозировку и время приема предписания, предостережения на предмет возможных аллергических реакций. И при использовании эмоциональных приправ следует руководствоваться схожими правилами. А самое важное звучит так: хвалить ребенка следует исключительно за старание и результат, но не за индивидуальные способности и черты характера .

Когда ребенок убирает двор, нет ничего более естественного, чем похвалить его за упорство и старание в работе, делая акцент на том, как же замечательно теперь двор выглядит. А высказывания на предмет того, какой ребенок замечательный сам по себе, не имеют отношения к делу и просто ни к чему. Слова похвалы должны быть для ребенка отражением реальной картины его дел, а вовсе не приукрашенным образом его личности.

Следующий пример иллюстрирует, что такое полезная похвала.

ДЖУЛИЯ, 8 лет, очень старалась, убирая двор. Она сгребла листья, удалила мусор и положила на место инструменты. На ее мать все это произвело большое впечатление, и она оценила по достоинству усилия дочки и ее успехи.

МАТЬ: Двор был таким грязным. Я и представить себе не могла, что его возможно убрать за день.

ДЖУЛИЯ: Я сделала это.

МАТЬ: Двор был завален листьями, мусором, повсюду валялись какие-то вещи.

ДЖУЛИЯ: Я все везде убрала.

МАТЬ: Ты действительно постаралась!

ДЖУЛИЯ: Да, это так.

МАТЬ: Теперь двор такой чистый; одно удовольствие видеть это.

ДЖУЛИЯ: Да, это приятно.

МАТЬ: Твое сияющее лицо свидетельствует о том, что ты гордишься собой. Спасибо тебе, моя дорогая.

ДЖУЛИЯ (с улыбкой до ушей): Да не за что.

Слова матери помогли Джулии порадоваться тому, что она приложила столько усилий, и наполнили ее гордостью за достигнутые результаты. Ей не терпелось увидеть отца, который должен был вернуться с работы вечером, чтобы показать ему вычищенный двор и снова испытать гордость оттого, что задание так хорошо выполнено.

И наоборот, похвалы ребенку с оценкой его личности бесполезны:

«Ты такая замечательная дочь!»

«Ты настоящая мамина помощница!»

«Что бы мама без тебя делала?»

Подобные высказывания могут напугать ребенка и обеспокоить его. Ведь ребенок может считать себя посредственным и не соответствующим званию замечательного. И дабы в страхе не ждать, когда его впоследствии разоблачат как афериста, ребенок нередко предпочитает сбросить этот груз немедленно, очернив самого себя плохим поведением. Прямое восхваление личностных качеств – как прямой солнечный свет, неприятно и слепит. Согласитесь, становится немного не по себе, когда тебе в глаза говорят, что ты прекрасен, ангелоподобен, щедр и при этом до невозможности скромен. Ребенок чувствует себя просто обязанным опровергнуть хотя бы часть этих сладких эпитетов. Он же не может встать в позу и сказать: «Большое спасибо, я с благодарностью принимаю ваши слова о том, какой я замечательный». К тому же, положа руку на сердце наедине с собой, ребенок тоже понимает, что не заслужил таких дифирамбов. Кто из нас с чистой совестью скажет себе: «Я просто замечательный! Я хороший, я сильный, я щедрый и очень скромный».

Притом ребенок, услышав такую хвалебную речь в свой адрес, в глубине души начинает сомневаться в тех, кто его похвалил: «Ведь если они считают меня таким уж замечательным, особо умными их не назовешь».

Похвала – искусство, которым следует овладеть

Похвала включает два аспекта: то, что говорим ребенку мы, и то, что он думает о себе сам.

Наши поощрительные слова должны в точности определять, что именно нам нравится: что мы ценим в проделанной ребенком работе, оказанной им помощи, высказанных им соображениях, в его творчестве или достижениях. Наши слова должны быть подобраны так, чтобы, опираясь на сказанное нами, ребенок мог получить правдоподобное заключение о том, каков он как личность. Наши слова должны быть подобны холсту, на котором ребенок сам может нарисовать свой (положительный) образ. Вот единственно допустимое из возможных последствий похвалы.

Кенни, 8 лет, помогает отцу наводить порядок в подвале. По ходу дела ему приходится двигать тяжелую мебель.

ОТЕЦ: Рабочий стол такой массивный! Его трудно сдвинуть с места.

КЕННИ (с гордостью): Я его сдвинул.

ОТЕЦ: На это уходит много сил.

КЕННИ (напрягая мускулы): Я – сильный.

В данном примере отец Кенни лишь подчеркивает трудность задания. И Кенни сам делает выводы о собственных качествах. А скажи его отец: «Ты такой сильный, сынок!» – и Кенни, возможно, ответил бы: «Вовсе нет. В моем классе есть мальчишки гораздо сильнее меня». Таким отрезвляющим, если не сказать, горьким, может быть аргумент.

Мы обычно хвалим детей, желая, чтобы они лучше о себе думали. Только почему, когда мы говорим дочери: «Ты просто красавица!» – она не соглашается с этим? Почему, когда мы говорим сыну: «Ты просто великолепен!» – он смущается и уходит прочь? Может быть, наших детей настолько трудно умилостивить, что даже откровенное славословие не помогает? Разумеется, нет. Просто, скорее всего, наши дети, как и большинство людей, настороженно реагируют на похвалы, затрагивающие их личность, их физические или умственные качества. Детям не нравится, когда их оценивают.

Как бы чувствовал себя любой из нас, если бы в конце каждого месяца человек, который утверждает, что любит нас, вручал бы нам табель с оценками? «За то, как ты меня целуешь, я ставлю тебе «отлично»; за то, как ты меня обнимаешь, – только «хорошо»; а за то, что ты меня любишь, ставлю тебе пять с плюсом». Мы бы расстроились и ощутили унижение. И как раз в том, что нас любят, мы бы засомневались.

А ведь есть и другой, лучший путь – признание усилий; выражение уважения и понимания.

Когда однажды вечером 13-летняя Джун была одна, в дом пытался проникнуть вор. Она пробовала дозвониться до соседей – никто не снимал трубку. Тогда она позвонила в полицию.

Вернувшиеся домой родители застали в доме полицейского, протоколирующего показания Джун. Родителей, мать и отца, поразила та зрелость, с которой Джун справилась с пугающей ситуацией. Но при этом они не хвалили ее ни за то, что она такая замечательная девочка, ни за ее зрелость. Они лишь с большим уважением разбирали с дочерью ситуацию, ясно донося до ее сознания, насколько эффективным оказалось ее поведение.

Отец Джун сказал ей: «То, как ты действовала, соотвествует хемингуэевскому определению храбрости: «Изящество вопреки грубому нажиму». Какое сильное впечатление производит 13-летний подросток, способный сохранить холодной голову в отчаянной ситуации; сумевший сделать все необходимое, чтобы защитить себя – позвонить соседям; затем дозвониться до полиции и сообщить необходимые подробности. Мы, твоя мать и я, очень тебя уважаем».

Джун слушала, расслабляясь от удовольствия. Широкая улыбка осветила ее лицо, затем она произнесла: «Думаю, теперь вы можете смело говорить о том, что я умею справляться с жизнью».

Родительская реакция не позволила Джун упрекать родителей в том, что ее оставили дома одну. Наоборот, найдя выход из пугающей ситуации, она чувствовала теперь себя более уверенно. А вот другие примеры.

Мать Лестера провела послеобеденное время, наблюдая, как ее сын играет в футбол. После игры, желая выразить сыну признание его мастерства и достижений, она описала в деталях то, что ее поразило: «Я получила настоящее удовольствие, наблюдая твою игру, особенно последние несколько секунд, когда ты использовал возможность атаковать. Ты, оставив свою позицию защитника, перебежал все поле, добежал до противоположного его конца и поразил ворота. Ты можешь собой гордиться!»

Она позволила себе эту последнюю фразу, потому что ей хотелось, чтобы у сына развивалось внутреннее чувство гордости за себя.

Отец попросил свою шестилетнюю дочь Дженнифер помочь ему разделить на кучи опавшие листья, которые он сгреб вместе. Когда они закончили, отец, показывая на кучи, сказал: «А теперь считаем: одна, две, три, четыре, пять, шесть! Шесть горок за полчаса! И как это тебе удалось работать так быстро?» Тем же вечером, лежа в постели и желая отцу спокойной ночи, Дженнифер спросила его: «Папа, можешь ли ты повторить то, что ты сказал мне о моих горках?»

Конкретизация похвалы и ее детализация требуют приложения определенных усилий. Дети выигрывают от перечисления подробностей и выражения признания в большей степени, чем когда мы хвалим обобщенно – просто за характер.

Мать Джорджа оставила такую записку на гитаре сына: «Твоя игра доставляет мне большое удовольствие». Сыну это было очень приятно. «Спасибо тебе за то, что ты сказала мне, какой я хороший гитарист». Он сам «перевел» оценочные слова матери в похвалу себе как музыканту.

Похвала может и обескуражить. Все зависит от мыслей ребенка о самом себе вслед за тем, как его похвалили.

Однажды 12-летняя Линда, играя дома в компьютерную игру, достигла в ней аж третьего уровня. Ее отец, увидев это, воскликнул: «Ты просто невероятна! У тебя совершенная координация! В игре ты настоящий эксперт». Линда потеряла к игре интерес и покинула комнату. Отцовская похвала лишила ее возможности продолжать, так как она сказала себе: «Папа считает меня великим игроком, но я ведь далеко не эксперт. Я вышла на третий уровень, потому что мне просто повезло. Если я снова начну сначала, я вряд ли достигну даже второго уровня. Лучше прекратить игру сейчас, оставаясь победителем».

Ее отцу следовало бы спокойно констатировать: «Выйдя на новый уровень, ты, должно быть, чувствуешь себя просто великолепно».

Следующие ниже примеры выражения похвал иллюстрируют это положение.

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: «Спасибо за вымытую машину; она теперь снова как новая».

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: Я выполнил работу хорошо и в результате получил признание.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты – ангел!)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Мне понравилась твоя поздравительная открытка. Она очень красивая, а поздравление такое остроумное.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: У меня хороший вкус. Я могу положиться на свой выбор.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты всегда такой внимательный(-ая).

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Сочиненный тобой стих трогает мое сердце.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: У меня, кажется, получается писать стихи.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Оказывается, для своих лет ты хороший поэт.)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Ты сделал красивую книжную полку.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: У меня есть способности.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты такой замечательный плотник!)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Твое письмо доставило мне большую радость.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: Я могу приносить счастье другим людям.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты замечательно пишешь!)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Я тебе очень признательна за мытье посуды.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: Я – ответственный человек.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты справился с делом лучше, чем кто бы то ни было.)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Спасибо за то, что ты сказал мне, что я тебе дал денег больше обещанного. Твои слова вызывают к тебе уважение.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: Я – честный малый.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Ты невероятно честный ребенок.)

ПОХВАЛА-ПОДДЕРЖКА: Твое сочинение порадовало меня свежими идеями.

ВОЗМОЖНЫЙ ВЫВОД: Я умею оригинально мыслить.

(БЕСПОЛЕЗНАЯ ПОХВАЛА: Для школьника твоего возраста ты пишешь просто замечательно. Разумеется, тебе еще надо многому учиться.)

Такие констатирующие описания и положительная реакция ребенка – строительные блоки его психического здоровья. В ответ на произносимые нами слова дети позже формулируют определения относительно себя. Повторяемая реалистическая позитивная констатация в значительной степени определяет хорошее мнение ребенка о себе и об окружающем мире.

Не столько критикуйте ребенка, сколько направляйте его

Критика и похвала – две стороны одной медали. И обе выражают оценку. Во избежание оценочных суждений психологи избегают критиковать детей, чтобы на них не влиять. Они их направляют. В запале критики родители воюют с индивидуальностью своих детей, с особенностями их характера. А направляя детей, мы лишь обозначаем проблему и ее возможные решения. И при этом ничего не сообщаем ребенку о нем самом.

Восьмилетняя Мэри случайно пролила сок. Ее мама спокойно комментирует: «Сок пролился. Нам нужен еще один стакан сока и губка». Она встает и вручает стакан сока и губку дочери. Мэри, испытывая облегчение, недоверчиво смотрит на мать. Она шепчет: «Спасибо, мама». Она вытирает стол, и мать ей помогает. Помогает молча – она воздерживается от язвительных комментариев и бессмысленных наставлений. Мать Мэри рассказывает: «Я боролась с искушением сказать: «В следующий раз будь осторожна». Но когда я заметила, как она мне благодарна за мое милосердное молчание, я решила ни за что не открывать рта».

Когда все и без того не складывается – самое неподходящее время поучать бедолагу, критикуя его личные качества. Когда все идет не так, лучшее, что можно сделать, – целиком сосредоточиться на происшествии , не затрагивая личность.

Представьте себе, что вы за рулем, рядом с вами любимая(-ый), и вот вы поворачиваете в неположенном месте. Имеет ли какой-либо смысл близкому человеку говорить: «Почему ты свернул не там? Ты что, знака не видел? Он изображен крупно. Его просто нельзя не заметить». Будете ли вы в этот момент испытывать острый приступ любви к своему заботливому наставнику? Вряд ли вы сможете искренне произнести: «Мне следует совершенствовать свое вождение и умение читать знаки, чтобы не раздражать тебя дорогой(-ая)?». И, вообще, сумеете ли вы отреагировать в такой ситуации по-хорошему? Что принесет пользу? Сочувственный вздох: «Ах, милый (-ая), какая досада!» Или спокойное информирование: «Следующая возможность поворота в одиннадцати милях отсюда».

Когда все идет не так: лучше отвечать, а не реагировать

Во многих семьях ссоры между родителями и детьми разиваются по определенному, давно накатанному сценарию. Вот ребенок говорит или делает что-нибудь «неправильное». Родители реагируют, немножко его обижая. Ребенок в ответ делает еще хуже. Родители остро реагируют – угрозами на повышенных тонах или изобретательными наказаниями. И пошло-покатилось.

Однажды утром за завтраком семилетний Натаниэль играл пустой чашкой, а его отец читал газету.

ОТЕЦ: Положи чашку. Ты ее разобьешь. Ты всегда все разбиваешь.

НАТАНИЭЛЬ: Нет, не разобью.

Чашка тут же упала на пол и разбилась.

ОТЕЦ: Ну как тут удержаться! Как тут не сказать, что ты – страшный дурак. Ты крушишь все в доме.

НАТАНИЭЛЬ: И ты тоже дурак. Ты разбил мамину любимую тарелку.

ОТЕЦ: Ты называешь отца дураком! Ты просто грубиян и нахал.

НАТАНИЭЛЬ: Это ты грубиян и нахал! Это ты первым назвал меня дураком.

ОТЕЦ: Ни слова больше! Убирайся в свою комнату. Немедленно!

НАТАНИЭЛЬ: А ну, заставь меня!

Этот прямой, подрывающий авторитет вызов привел отца в ярость. Он схватил сына и принялся его исступленно лупить. Пытаясь вырваться, Натаниэль пихнул отца. Тот угодил в стеклянную дверь. Стекло разбилось. Отец поранил руку. При виде крови Натаниэль впал в состояние паники. Он выскочил за дверь. Его удалось найти только вечером. Все домашние были страшно расстроены. Той ночью заснуть не удалось никому.

Перестанет Натаниэль играть пустой чашкой или не перестанет, не столь важно по сравнению с теми негативными сведениями, которые ребенок получил о себе и своем отце. Возникает вопрос: «А было ли это сражение кому-нибудь необходимо? Была ли схватка неизбежной? Быть может, есть возможность разрешать подобные конфликты более мудрым способом?»

Видя, что сын играет чашкой, отец мог у него эту чашку забрать и переключить внимание мальчика на что-то более подходящее для игры, например на мяч. Или, когда чашка все-таки разбилась, отец мог бы помочь своему сыну собирать осколки, комментируя случившееся таким, например, образом: «Чашки прямо-таки норовят разбиться. Кто бы мог подумать, что такая маленькая чашка могла устроить такой большой кавардак?»

Удивление, вызванное деликатной, приглушенной реакцией отца, могло бы породить у Натаниэля желание загладить вину и извиниться за свою неловкость. В отсутствие криков и тумаков у него скорее достало бы здравого смысла сделать для себя вывод: чашки не подходят для того, чтобы ими играли.

Мелкие неприятности и значимые ценности

В процессе переживания мелких неприятностей дети могут получить урок о действительно значимых ценностях. Ребенок должен иметь возможность научиться у своих родителей отличать незначительные происшествия, которые всего лишь неприятны и досадны, от трагедий и катастроф. Многие родители реагируют на раздавленное яйцо так, будто им напрочь отдавили ногу, а на разбитое стекло так, словно разбилось их сердце. К незначительным невзгодам следует и относиться как к пустяковым, и таковыми представлять их детям: «То есть ты снова потерял перчатку. Какая досада! Но это вовсе не катастрофа, а всего лишь мелкая неприятность».

Потеря перчатки не должна быть чревата потерей терпения; разорванная рубашка не должна служить основанием для того, чтобы раздуть событие и добиться того, чтобы страсти накалились, как в греческой трагедии.

Наоборот, мелкая неудача может служить хорошим поводом задуматься о том, что такое настоящие ценности.

Когда восьмилетняя Диана обнаружила, что потеряла камень, украшавший ее колечко, она горько заплакала. Ее отец посмотрел на нее и сказал ясно и веско: «В нашем доме важны не камни. Нам люди важнее. Нам чувства важнее. Каждый может потерять камень. И любой камень можно заменить. Для меня важно то, что ты чувствуешь. Тебе очень нравится это кольцо. Я надеюсь, ты найдешь камень».

Родительская критика неэффективна. Она порождает злость и обиды. Хуже того: дети, которые регулярно подвергаются критике, учатся клеймить себя и других. Они учатся подвергать сомнению собственную ценность и принижать ценность других. Они учатся подозревать людей и ожидать себе приговора.

Одиннадцатилетний Джастин обещал вымыть машину. И забыл об этом. Спохватившись в последнюю минуту, он все-таки попытался сделать обещанное, но не закончил начатое дело.

ОТЕЦ: Сын, машину нужно домыть, особенно верх и левую сторону. Когда ты сможешь это сделать?

ДЖАСТИН: Папа, я могу доделать все уже сегодня вечером.

ОТЕЦ: Спасибо.

Вместо критики отец выдал сыну безоценочную информацию без всяких отступлений, предоставив возможность сыну самому закончить работу. И никакой нервотрепки, никаких ссор с отцом. Вообразите, насколько иначе повел бы себя Джастин, если бы его отец принялся критиковать сына с целью преподать ему важный урок.

ОТЕЦ: Ты вымыл машину?

ДЖАСТИН: Да, папа.

ОТЕЦ: Ты уверен?

ДЖАСТИН: Да, уверен.

ОТЕЦ: И это ты называешь мытьем? Ты просто решил поиграть, как ты обычно делаешь. Развлекаешься – вот и все, что тебе надо. И ты думаешь, что тебе удастся проскочить в жизни таким способом? Да такого халтурщика не продержат на работе и дня. Ты безответственный тип, вот ты кто!

Мать девятилетней Барбары понятия не имела о том, как воздержаться от критики, общаясь с дочерью.

Барбара вернулась школы в истерике, жалуясь: «Со мной сегодня случилось буквально все, что может случиться. Учебник упал в лужу. Мальчишки беспрестанно меня задирали. Кто-то украл мои кроссовки». Ее мать, вместо того чтобы сопереживать дочери, принялась читать ей нотации и выговаривать: «Ну почему все это случилось именно с тобой? Почему ты не можешь быть такой же, как другие дети? Да что с тобой, в конце концов!» Барбара расплакалась.

Что бы помогло Барбаре почувствовать себя лучше? Сострадательное признание: «Да! У тебя сегодня просто неудачный день».

Оскорбительные эпитеты вредят нашим детям

Оскорбительные эпитеты – как ядовитые стрелы. Их нельзя применять против детей. Когда кто-то говорит: «Этот стул уродлив», – со стулом ничего не случается. Стул не чувствует себя оскорбленным, и он не смущается. Стул остается тем, чем и был: просто стулом, независимо от прилагаемых к нему прилагательных. А вот если детей именовать уродами, дураками или недотепами, с ними определенно что-то случится. Возникающие реакции затрагивают и тело, и душу. Так нагнетается желчность, страх, ненависть. Зарождаются фантазии на тему мести. Ребенок начинает вести себя несносно. Могут проявиться и другие тревожные симптомы. Словесная агрессия инициирует цепочку реакций, которые делают несчастными и детей, и их родителей.

Если ребенка называть растяпой, сначала он, возможно, будет парировать: «Нет, я не растяпа!» В большинстве же случаев этого не происходит. Ребенок верит своим родителям и начинает думать о себе как о растяпе. Спотыкаясь или падая, он даже может воскликнуть, имея в виду себя: «Растяпа эдакий!» И с этого момента он, возможно, начнет избегать ситуаций, требующих быстроты и непосредственности реакций: ведь он уверен в том, что он – растяпа – будет не на высоте.

Когда родители или учителя снова и снова повторяют ребенку, что он глуп, он начинает в это верить. И начинает относиться к себе как к тупому. Он перестает прилагать умственные усилия. Чтобы не услышать в очередной раз дикое вранье про себя, он избегает участвовать в разнообразных олимпиадах и конкурсах. Безопасность для него заключается в прекращении попыток. И девизом его жизни становится «Не хочешь провалиться – затаись и не рыпайся!»

Разве может не изумлять то количество негативных и уничижительных комментариев, которые родители отпускают в адрес своих детей, не задумываясь о ранящих и разрушительных для них последствиях?

Вот некоторые примеры:

«С момента своего рождения он уже был проблемой. И остается не чем иным, как проблемой, с тех самых пор».

«Она – вся в свою мать. Упертая. Вытворяет что хочет. Мы не в состоянии ее контролировать».

«Дай мне! Дай мне!» – вот и все, что она умеет. При этом она вечно недовольна, независимо от того, сколько получила».

«Этот чудный маленький мальчик без остатка присвоил себе всю мою жизнь, каждый мой день без остатка. Он невероятно безответственен. Я должна постоянно следить за ним. И быть зоркой, как коршун».

К несчастью, дети принимают все эти замечания на их счет всерьез. Особенно маленькие дети. Они целиком зависимы от своих родителей, как от источника информации о том, кто они и на что могут рассчитывать. Детям, для того чтобы развить в себе ощущение собственной полноценности, необходимо слышать снова и снова поощрительные замечания в свой адрес.

Ирония заключается в том, что родителям легче указывать детям на их отрицательные, а не положительные качества. Но если мы хотим, чтобы наши дети росли самодостаточными личностями и в них крепло чувство уверенности в себе, мы просто обязаны использовать любую возможность произносить позитивные комментарии в их адрес, а уничижительные опускать.

Эффективная коммуникация: находить верные слова для выражения чувств

Дети порой большие мастера доводить нас до белого каления. Однако мы должны быть упорны в своем стремлении быть терпеливыми и понимающими. Вот почему иногда мы, выдыхаясь, способны взорваться, скажем, при виде царящего в детской хаоса: «Тебе место – в свинарнике!» Потом мы бываем полны сожаления и пытаемся извиниться.