Телохранительница Его Темнейшества (сборник) Арьяр Ирмата
Странные они тут какие-то. Таких откровенных вопросов не задают. Я начала злиться.
– К чему такие вопросы, сестра? Я не на исповеди в храме богини.
– Если он – просто твой сопровождающий, то одолжи нам его на несколько часов. Нам очень нужны мужские руки. Наши мужчины уехали надолго, и еще не скоро вернутся.
– Только руки?
Девицы рассмеялись.
– Ну и остальное, если такому красавчику не жалко. Тяжело нам долго без мужской ласки. У нас тут не монастырь.
Удивительная просьба. Сельо никогда не позарится на чужого мужчину, если есть свой. И даже если нет, она будет хранить себя для будущего супруга. Для единственного. Они не сельо! Кажется, мы нарвались на неприятности.
– Мы торопимся, сестры, – спокойно улыбнулась я. – К тому же и одолжить его не могу.
– Ты откажешь нам в такой мелкой просьбе, сельо? – из-под верхней губы старшей показались клыки.
– Откажу, – сердито сощурилась я и решилась на совсем уж откровенную ложь. – Он – мой избранник.
– Лжешь! – выкрикнула самая младшая горянка – хрупкая девчонка лет пятнадцати, стоявшая у меня за спиной.
«Шурш! Ко мне!»
Дракон вдруг оглушительно чихнул, испарив всю воду из чаши. Исчез и сам родник, и камни, и струившаяся по каменному желобу тонкая струйка.
– Наша вода! Ты уничтожила наш родник! – ахнули девицы.
– Простите. Я нечаянно. Очень пить хотелось.
«Что ты наделал, драконище!»
Шурш, к моему изумлению, вовсе не выглядел виноватым. Подобрался, угрожающе обнажил клыки на горянок. А их лица между тем начали чудовищно меняться.
Руки Дьяра сомкнулись на моей талии. Рывок, и земля унеслась из-под ног как раз в тот момент, когда, хищно оскалившись, девицы бросились на нас. Над головой, словно туча, простерлись черные крылья принца Тьмы.
– Шурш, не… – я хотела крикнуть «не смей», но твердая ладонь Дьяра закрыла мне рот.
– Не мешай ему! – приказным тоном прошипело высочество.
Мешать было уже нечему. Все уже закончилось.
Шурш дохнул три раза туманной дымкой, коснувшейся горянок, и втянул ее обратно. По камням покатились три мертвых, наполовину преображенных тела. Два – в клочках черной шерсти, а одно, самое хрупкое, в перьях и с крыльями вместо рук. Дракон смерти не только напился, но и наелся.
Я всхлипнула. Меня затрясло.
– Ты никогда не сталкивалась с оборотнями, телохранительница ты моя незадачливая? – спросил Дьяр. – Это были горные медведицы и орлица. Гости у них остаются навечно в виде косточек.
– Нет, никогда, – по щекам, как я ни сдерживалась, покатились крупные слезы. – Они даже не увидели, кто их убил. Шурш обычно не питается разумными существами. Он у Кикируси на крыс и мышей охотится вместо кошки. Что на него нашло?
– Он тебя защищал, глупая девчонка. Оборотни так же опасны, как ваши хиссы. Было бы кого оплакивать. Демоны на них охотятся, как на диких зверей.
– И ты тоже?
– Да. Я их убивал в облаве. В Тархареше они вне закона, но все равно проникают и заражают низших демонов. Высшие от их укуса не становятся оборотнями, но умирают весьма долго и неприглядно. Хуже этого только смерть от светлой магии.
– Верни меня на землю, их похоронить надо. И тебе нельзя раскрывать тут крылья. Сейчас еще слетятся любопытные, начнут демона ловить.
– Не поймают. А слетятся, так пусть они и хоронят ту падаль, я рук пачкать не буду. Скажи дракону спасибо и прикажи ему лететь без нас в Башню трех принцесс.
– Почему без нас?
– Не спорь, Лика. А то не успеем смыться. Вон, уже летят твои подруги.
В небе справа и слева засеребрились быстро приближавшиеся лунные блики. Много, с полтора десятка.
«Шуршик, спасибо. Ты нас спас, малыш. Лети в башню без нас, у Кикируси наверняка свежие простыни появились, а у Миранды – варенье. Скажи ей, что я разрешила отдать тебе целую банку».
Меня окатило волной благодарности. Дракон исчез, превратившись в стремительно удалявшуюся полупрозрачную комету.
В тот же миг нахлынула тьма.
Ну, конечно, куда еще он мог меня притащить?
В спальню. Еще незнакомую.
Посадил на ложе – на удивление узкое и твердое, больше похожее на широкую лавку, по-солдатски застеленную грубым и тонким шерстяным покрывалом. И смылся. Но вернулся быстро, не успела я толком рассмотреть погруженное в темноту помещение. Пока я перестраивалась на ночное зрение, перед глазами появился кубок с водой.
– Не реви. На вот, попей. Тоже мне, боевой темный маг. Нам надо поговорить, Лика.
– На нарах? Ты что, в тюрьму меня притащил? Из-за того, что мой отец – белый маг?
– Гхм, – принц подавился и отпил воды из принесенного – мне! – кубка. – Ты не поверишь, но это мои покои.
– Ужас. А почему бы не поговорить в моей башне?
– Там шпионы светлых могли оставить какие-нибудь амулеты, и сейчас донжон чистят от крыши до погреба. И крышу ремонтируют заодно. А тут и мы никому не помешаем, и нас никто не подслушает, даже Кикируся.
Мне показалось или я расслышала чей-то тихий старческий смешок?
Не только мне послышался ехидный шум.
Принц щелкнул пальцами. Вспыхнули магические светильники, озарившие ну совсем не дворцовое помещение, если не считать его величины. Посторонних не обнаружилось, и спрятаться им было решительно негде.
Я узрела голые стены из черного камня со следами соскобленной лепнины. Каменный пол, не прикрытый коврами. Два окна, плотно закрытых коваными узорчатыми ставнями. В простенке между ними – вышеупомянутую узкую койку, поставленую торцом к стене и с кованым гербом в изголовье. К ней примыкал с одной стороны длинный стол, сооруженный из трех массивных плит черного мрамора. Могильных.
На столе – груда книг и тетрадей, пестревших закладками, канделябр (брусок с дырками) с тремя черными свечами, чернильница (куб с крышкой) и писчие перья, пучком воткнутые в стакан. С другой стороны – еще один мраморный стол, но пониже, вровень с койкой. На нем – стеклянный графин с прозрачной жидкостью и кубок. Похоже, только что поставленные, так как вода в графине еще колыхалась.
Три кованых двери. Одна пошире и две поуже. Скорее всего, узкие вели в умывальню и гардероб, ибо платяных шкафов в спальне не обнаружилось.
Напротив – пустая стена без единого пятнышка, если не считать плавающих бликов от светильников. Даже оружие нигде не развешано.
И последнее из мебели – единственный стул, на который и сел принц, повернув его спинкой вперед.
– Не нравится? – поинтересовался Дьяр.
– Мрачновато. А где же царская роскошь? Где изысканный готичный дизайн, полагающийся наследнику Темного Трона? Не похоже, что это ваша спальня, ваше высочество, – от потрясения я даже вспомнила о статусе этого синеглазого.
– Моя. Причем это официальные покои, – он показал на герб.
– В какой тоскливой тюрьме вы живете! Сочувствую.
– Привык, не жалуюсь. Лика, что значит «избранник для изменения», что за изменение и почему ты на пути к нему?
– Ничего не значит. Я им соврала.
– И сейчас врешь. Если ты претендуешь на роль телохранительницы при мне, то отучайся лгать.
– Разве ты ничего не читал о жрицах Лойт?
– В наших хрониках и учебниках о вас говорится либо плохо, либо очень плохо.
– Как и в наших – о демонах.
Мы одновременно усмехнулись, и это была первая искра понимания между нами.
– Хорошо, зайдем с другой стороны, – вздохнул он. – Почему оборотни спрашивали тебя именно об изменении? Почему сразу на нас не набросились? Они же голодные были, я видел. Почувствовали в тебе что-то? Изменение – это оборотничество?
– Нет, но чем-то похоже… – чтобы не смущаться, я уткнулась взглядом в собственные руки, сцепленные на коленях. В конце концов, это же написано во всех наших учебниках, и можно представить, что я просто рассказываю урок старшей жрице. – Неужели ты никогда не слышал, что сельо, когда вступает в брак, изменяется душой и телом для любимого? Она становится такой, какой должна быть идеальная для ее избранника женщина. Такой, чтобы соответствовать его душе и телу. Это происходит один раз в жизни жрицы, и она уже не может служить Лойт. Не потому, что потеряла девственность, а потому, что теперь она сама – богиня для своего бога.
Внутренне сжавшись, я замолчала. Ожидала язвительного смеха, но его синие глаза подернулись задумчивой дымкой. Принц тихим эхом повторил:
– Богиня для своего бога… И как далеко могут зайти изменения?
– Те убитые девушки когда-то были лунными девами. Но они встретили оборотней, полюбили и изменились для них.
– А может, все проще, и их просто покусали?
– Оборотни обычно не кусают сельо, поэтому мне ничего не грозило.
– Боятся отравиться? – съехидничало несносное высочество.
– Да, – кивнула я со всей серьезностью. – Им дозволено жить в Серых Холмах, пока они не нарушают наших законов. И еще те девушки соблюдали традицию освящения пищи, они еще помнили о ней. И как быть с другими расами, ведь сельо не только за оборотней выходят замуж? Получается, белые маги тоже кусают и превращают своих любимых в подобных себе? Сельо, вышедшая замуж за светлого, становится светлой, если ее избранник в глубине сердца не хочет иного.
– А за темного?
– Как правило, она становится демонессой. Демоны слишком эгоистичны, – не забыла я о шпильке. – Они могут ненадолго увлечься экзотикой, но истинная любовь, даже если и случается такое чудо, у них бывает лишь к отражению самих себя. Исключений нет или о них нам неизвестно.
– Хм… – Дьяр подавился и закашлялся. – А когда-нибудь сельо остается сама собой, неизменной?
Я чувствовала его пристальный взгляд, но смотреть в эти колодцы не было сил. И внезапно подумалось об одной очевидной вещи: почему моя мать, дочь демона и лунной девы, сумела сохранить магию сельо настолько, что осталась царицей, хотя и бескрылой?
Ну, хорошо, Эльда не успела измениться или не смогла. Но почему лунные девы, изменившись, не всегда теряют свою магию? А вот те оборотницы – потеряли. Похоже, это как-то зависит от изначальной силы девы.
И принц прав – мы действительно оборотни. С той разницей, что оборачиваемся в иное существо один раз в жизни, и обратного процесса нет. Только, если смертельно не повезет, сходим с ума и деградируем в хиссу или – еще реже – в гинью.
Задумавшись, я не сразу ответила и очнулась, только когда принц взял мою ладонь и потеребил пальчики.
– Лика, ты где? Ты меня слышишь?
– Что? – я вскинула ресницы. Наткнулась на мерцавшие и очень серьезные глаза. – Да, слышу. Встретить единственного и остаться неизменной – это, с одной стороны, еще большая редкость, чем перерождение в гинью.
– Неужели вас самих никто никогда не любил такими, какие вы есть? И не случалось так, что кто-то не хотел, чтобы вы менялись непонятно во что, совсем незнакомое?
Вот пристал. Я вырвала ладонь.
– Почему же? С другой стороны, у нас есть и мужчины. Для них лунные девы остаются такими же сельо.
– Ни одного мужчины у вас не видел, хотя читал, что есть где-то. Вы держите их в гаремах или в храмах?
– Там же держим, где вы – своих низших демонов, – огрызнулась я. – Ваши низшие редко бывают сильными магами и все бескрылы. Так и у нас. На наших мужчинах – пашни, зодчество, коневодство, кузни и прочее, где не обойтись без грубой силы. Не каждой деве так везет, чтобы встретить своего единственного, и она либо навсегда остается жрицей Лойт, либо выбирает мужчину из сельо для рождения ребенка. Девочкам, рожденным не в любви, может повезти, и они когда-нибудь раскроют силу. Мальчикам уже не повезет.
– Как я теперь понимаю, путь к изменению – влюбленность?
Ни за что не скажу.
– А избранник для изменения – это возможный муж? – продолжал он допытываться. – То есть жених?
Молчу. Синеглазый укоризненно качнул головой.
– Лика, мне не трудно заглянуть в книгу, но я хочу услышать от тебя.
– Да. И не просто жених, а именно тот, кто способен изменить лунную деву, кто может стать для нее богом. Но, разумеется, не в нашем с тобой случае. Я так сказала, чтобы от нас отстали.
Принц криво усмехнулся. Глаза сузились.
– Жаль. А я уж было обрадовался, что близок к выигрышу.
– Ну ты и гад!
– Статус принца Тьмы обязывает меня быть самым гадским из всех гадов, – дернул он плечом. – Я предлагаю тебе сделку, сельо. Ты быстренько умнеешь, отказываешься от глупой идеи с телохранительством, а я снимаю с тебя мою печать. Это щедро с моей стороны. Если ты еще не поняла, через эту печать я могу и подслушать, и подсмотреть, и отследить тебя хоть на краю света, даже в Белой империи, даже в защищенном доме твоего светлого отца.
– Так вот как ты узнал, где я! А я думала – Айрес сообщил.
Айреса он пропустил мимо ушей. И даже не удивился, что странно.
– Не только узнал, но с помощью вложенной в печать магии смог перенестись очень точно. А с помощью Шурша прорвал охранные барьеры.
Вот оно что! И в парк, когда на меня напали «шмонари», он тоже очень вовремя примчался.
– А обо мне ты подумал?! Я едва не сдохла, когда эта магия тебе помогала! Зачем ты вообще сунулся? Тебя звали?
– Почувствовал твою истерику. Любопытно стало, кого ты там так испугалась. Вот потому я и предлагаю сделку. Не хочу в следующий раз тебя угробить без всякого для меня удовольствия.
Ох, какой соблазн! Я досчитала до десяти, борясь с искушением. Напомнила себе о великой… ну, хорошо, о важной задаче. И мотнула головой:
– Нет. Договор заключен не с тобой, а с владыкой, и будет исполнен. У меня встречное предложение. Я сниму с твоей щеки свою метку, а ты с меня – свою. Я тоже могу через нее наблюдать за тобой, мой принц.
В теории. Надо будет попробовать.
– Твой? – осклабился он во все клыки.
– Мой поднадзорный принц, если быть точнее. По договору.
– К Хургу этот идиотский договор! – взорвалось высочество. – Ну какой из тебя телохранитель, девчонка!
– Я и не претендую. Я – телохранительница, – подчеркнула я последний слог. – И сегодня я уже дважды досрочно сохранила твое драгоценное тело. Надеюсь на премиальные.
– Нахалка. И не ты сохранила, а твой Шурш. И второй раз – я сохранил тебя, вовремя заткнув твой очаровательный, но слишком болтливый ротик.
Он мазнул взглядом по моим губам и… пренебрежительно усмехнулся! «Не обращай внимания, Лика! – сказала я себе. – Это он специально дразнит».
– Какая разница, если я – хозяйка дракона, а ты – жив и невредим? Так что насчет моего предложения?
– Хорошо, – пополз в улыбке уголок его рта. Опять что-то задумал, мерзкий демон! – Снимай метку, а я сниму печать. Подвинься.
Вместо того, чтобы повернуть щеку, Дьяр сдвинул меня к изголовью и разлегся, положив голову мне на колени.
– Приступай, сельо.
Сцепив зубы, чтобы не выругаться, я откинула с предъявленной мне щеки прядь черных волос. Красивые волосы. Густые и шелковистые, на удивление мягкие. У Ирека куда жестче. Так. Не отвлекаться!
И щека очень гладкая. Там, где ее не рассекают безобразные шрамы. Неправдоподобно белая кожа. Усталые голубоватые тени под глазами. И ресницы длинные, загибающиеся на концах.
– Хватит спать, ваше высочество.
– Уже все? – взлетели ресницы, выпустив на волю яркий синий свет.
– Да.
– Моя очередь, – он с неохотой поднялся, провел ладонью по щеке, проверяя мою работу, второй похлопал по покрывалу. – Ложись.
Демон проклятущий, я же в вечернем платье! Легла.
Пожаловалась:
– Жестко. Теперь я понимаю, почему ты всегда такой злой.
– Что поделаешь, – с притворной горечью вздохнул он. – Демоны – ребята жесткие, а чаще – жестокие. Привыкай. Тебе меня от них охранять придется, если не договоримся по-хорошему о досрочном прекращении твоих обязанностей.
– Не договоримся.
– Тогда закрой глаза, пользуйся моментом поспать. Нам скоро на занятия. Спи, разбужу.
Никогда не верьте демонам. Никогда! Едва я закрыла глаза, как он уже начал меня будить – я почувствовала на губах поцелуй.
– Тиш-ше, – прошипел темный наглец, когда я дернулась в панике. – Мне надо настроиться. Я в тот амулет бухнул от злости столько силы, что теперь его быстро не снять. Расслабься. Ты же хочешь, чтобы я снял с тебя… печать? Тогда терпи.
И он, перехватив мои запястья, неспешно продолжил поцелуй. Как он целуется, богиня! Почти как Ирек. Даже лучше. Интересно, это у них семейное?
– Лика, ты о ком думаешь?
Это он через печать почувствовал?!
– О твоем брате. И о владыке Сатарфе. Сравниваю поцелуи. А что?
Злобный рык. Так он и не настроится, пожалуй. Я обняла отстранившегося и пышущего гневом поднадзорного и сама поцеловала. Вот так-то лучше. Даже слишком… хорошо. О, Лойт! Надо это прекращать.
– Настроился?
– М-м-м… почти.
– Снимай.
– Что?
– Печать снимай!
– Только ее?
Тут уже я зарычала и показала четвертьдемонические клыки. Фыркнув мне в волосы, принц сел. Его ладонь скользнула по моей ноге и потянула вверх подол платья.
– Что ты делаешь?! – взвилась я.
– А как, интересно, снять печать, если на тебе одежда? Сквозь ткань не подействует.
– Дай мне ножницы, я дырку прорежу.
– Извращенка! – возмутился он. – Такую красоту портить! Мужичка! Не смотри, если не нравится.
Верхняя юбка взлетела и накрыла меня с головой. А его ладони медленно заскользили по ногам, собирая кверху нижнюю юбку. А за ладонями – нежно и невесомо – горячие губы и – ай, щекотно! – влажный язык. Интересно, он у этого гада уже раздвоенный или еще нет? Я сдернула с себя подол, приподнялась на локтях. Не раздвоенный, надо же.
– Зачем ты меня лижешь? Это негигиенично!
Принц, добравшийся уже до моих колен, поднял смеющиеся глаза.
– Ох, бездна! Я с тобой досрочно сдохну, телохранительница. Ляг и не мешай мне сосредотачиваться на процессе снятия печати. У тебя такие гладкие и вкусные ноги!
– Людоед. Как поставить печать – так один бесчестный миг. А как снимать…
– Исправлять ошибки всегда труднее, особенно чужие, – посерьезнел он. – А мне нужно исправить чудовищную ошибку.
Неужели осознал? Вот если бы он еще извинился! Но где же этому гордецу…
– Выше не смей целовать! – прошипела я.
– Выше начинается кладбище с останками несчастной змеи варрдх. Должен же я, как гадский гад, почтить память безвинно погибшего пресмыкающегося!
– Ну, я предупредила, – откинувшись на подушку, я вперила мученический взгляд в потолок.
Демон внял, как ни странно. Или ему стало неприятно прикасаться к пупырчатой коже варрдх – полузмеи-полужабы, из которой был создан мой пояс целомудрия. На это мы с мамулей и рассчитывали – на неприятности для покушающихся.
Бесконечное платье было наконец поднято. Обнажив мне живот, Дьяр легонько погладил его подушечками пальцев.
– Все? – спросила я. – Снял?
– Еще только осматриваю фронт работы. Я же объяснил: магии вбухано много, печать глубокая и сильная. Даже порталы способна открывать. Придется вычищать постепенно.
Склонившись, он начал тщательно зацеловывать мой животик. Точнее, печать. Неужели она такая большая? Ох, а в пупке ее следов точно не было! И пряди его волос так щекочут!
Я хихикнула, брыкнув ногами:
– Щекотно!
– Лика, ты невозможна! – и этот хищник легонько куснул меня.
– Ты решил ее выгрызть? Без соли?
Дьяр захохотал, уткнувшись лбом мне в живот. Но вдруг светильники разом мигнули, и он замер, оборвав смех и к чему-то прислушиваясь. Потом резко вскочил.
– Прости, Лика, меня отец зовет. Ты пока поспи. Я ненадолго. Никуда не уходи. Да тебе и не уйти, тут заперто надежно.
– А печать?
– Одну букву я убрал. Позже продолжим, – Дьяр завернулся в крылья, и его не стало.
Мои когти рассекли воздух.
– Одну букву?! – я была вне себя от ярости. Лживый демон!
Осмотрела себя. Вокруг пупка красовалось: «О, е! Дьяр». Запятой стала легкая царапинка от клыка.
Короткий вдох. Длинный выдох. Дыхательная гимнастика прочищает мозги.
Успокоившись, я задумалась: и как мне уследить за охраняемым телом? Верховная жрица сошла с ума – о богине стараюсь не думать! – если поручила мне такую задачу. Либо у меня есть способ уследить. Тогда почему мне о нем не сообщили? Впрочем, у наживки скромная роль: привлечь акулу. Что-то тут не так. Что-то тут сильно не так.
А не могу ли я, на четверть демоница, через эту печать проследить за принцем?
Я провела пальцами по контурам букв, сосредоточилась. Светильники приглушенно мерцали, колыхались какие-то подозрительные тени по углам. Тишина стояла такая, что звенело в ушах от недостатка внешних раздражителей. Или это чьи-то смутные голоса?
Нет, так я усну, а засыпать в этом каменном мешке мне страшно.
И… у меня же занятия! А по договору на время занятий я свободна от службы по охране сбежавшего темного тела! Где там драгоценное папино колечко?
Не успела я о нем подумать, как почувствовала слабое жжение на мизинце правой руки. Вот же оно! Сверкает, как солнечный луч. И совсем не тяжелое. Я встала, одернула платье и представила свою комнатушку в Башне трех принцесс.
И с места не сдвинулась.
Может, заклинание какое надо прочесть? Мизинец зачесался. Я поднесла ладонь к глазам. На амулете вспыхнули руны. У Алиана явная тяга к народному фольклору. По ободку вилась надпись: «Катись со мной, колечко, до нужного местечка».
Не успела я прочитать, надпись отделилась от кольца. Дочитывала на лету, пока вокруг меня кружились гигантские световые буквы. Откуда-то донесся громовой раскат, мгновенно смявшийся в невразумительное эхо.
Запоздало мелькнула мысль, что Темный Трон может нервно отреагировать на светлую магию в своем сердце…
Но я уже была в своей комнате на третьем этаже Башни трех принцесс – узнала ее по завиткам решетки и виду из окна. За окном переливалось жемчугами осеннее предрассветное небо, на фоне которого четко проступали очертания черных крыльев – символа, венчавшего шпиль главного учебного корпуса Академии Тьмы.
Глава 22
Сквозняки и ураганы перемен
Эльда проснулась еще до рассвета – счастливой, впервые за много-много лет. Но тут же ее сердце сжалось: Сатарфа рядом не было. Он даже не попрощался!
Вскочив, она наспех оделась без помощи слуг, выбежала из спальни. И замерла.
Ее любимый мужчина сидел в смежной комнате на стуле, подозрительно похожем на обычный трактирный табурет с наспех приделанной низкой спинкой – и где только ее такую девушки откопали, чтобы поберечь его искалеченную спину? – и беседовал с двумя зыбкими полупрозрачными тенями, занявшими два кресла напротив. При ее появлении тени спешно поднялись, а владыка вскинул голову, улыбнулся, но тут же нахмурился:
– Кто посмел так тебя расстроить, любимая?
– Я подумала, ты уже ушел.
– Не попрощавшись?
– Я пойду с тобой, Сат.
– Позже поговорим об этом. Сейчас позволь представить тебе моих сыновей. Дьяра ты уже знаешь, – тень справа от владыки поклонилась, сверкнув синими очами. – А второй – Ирек Гил, мой бастард, еще не узаконенный официально. То есть о его существовании никто не знает, кроме членов моей семьи. Сын, прими приличный вид, а то и посмотреть не на что.
Тень слева обрела цвет и плоть. Перед царицей предстал молодой человек в черной форме. Он обладал фигурой атлета, бронзово-смуглой кожей и волнистыми волосами цвета черного золота, искрившимися в свете магических световых шаров. Под стать и глаза цвета очень темного меда. Загляни в них солнце, и засияют золотыми искрами.
Тоже красив, как все дети Сатарфа, отметила Эльда, задумавшись, кто мог быть матерью Ирека и где сейчас эта женщина. Гил – не настоящая фамилия, разумеется. Этот молодой демон, несмотря на простецкую улыбку во все клыки, сразу показался ее опытному взгляду далеко не простым. Даже посложнее загадка, чем наследник Дьяр, сын владыки от дочери пирата, проще говоря, от корабельной шлюхи. «Хотя, может быть, я слишком предвзята к синеглазому мальчику», – одернула себя царица.
Сатарф подошел к ней, обнял за плечи.
– Дети мои, я хочу познакомить вас с моей любимой женщиной и женой – Эльдой Интаресс, царицей Серых Холмов. Извольте любить и слушаться, как меня.
Эльда удивленно вскинула бровь: когда это они успели сочетаться браком? Но промолчала, улыбнувшись. Жена так жена. Как ни назови, лишь бы он жил и любил ее. Желательно вечно.
Словно услышав ее мысли, демон поцеловал ее в висок.
– Получается, Лика теперь наша сводная сестра? – спросил Ирек, и в его голосе проскользнуло недовольство.