Боевые пловцы. Водолазы-разведчики Сталина Сарычев Анатолий
Моментально выпрямившись, Федоров скомандовал:
— Смирно!
И сразу же продолжил, замечая за спиной Каналова:
— Группа водолазов-разведчиков проводит занятие по освобождению водолаза от захвата горла!
— Интересное упражнение. Все свободны! Федоров, останьтесь! — приказал Савичев.
— Разрешите дать задание бойцам? — спросил Федоров, гадая про себя, что нужно от него двум военврачам, так неожиданно появившимся в каюте пришвартованной к пирсу баржи.
Получив утвердительный кивок, Федоров приказал:
— Первая группа работает по плану! Рыжий — обеспечивающий в шлюпке!
Купцов ждет меня в шлюпке около трапа! — закончил распоряжение Федоров, передавая снятый ИДА и свинцовые калоши своему напарнику.
— Давай к столу, старшина! — махнул рукой Савичев, для скорости убрав из обращения приставку «главный».
— Выход на задание сегодня ночью! От пирса пойдете за бронекатером на прицепе до «Барты». Оттуда на веслах к берегу. Не доходя метров триста-четыреста до берега, уходите под воду. И вместе с минами идете к вражескому берегу! — поставил задачу Савичев, раскладывая на столе карту.
— Какая погода будет сегодня ночью? — спросил Федоров, вспоминая расположение пристани в Старом Петергофе.
— Сплошная облачность и волнение два-три балла! — вступил в разговор Каналов, открывая толстый блокнот.
— Кто из офицеров пойдет с нами? — спросил Федоров.
— До «Барты» Каналов, а дальше ты со своей группой! — закончил разговор Савичев.
— На какое время назначен отход? — задал очередной вопрос Федоров.
— Пока на двадцать два тридцать, но возможно время отхода от пристани будет скорректировано в зависимости от метеоусловий! — вставая, закончил разговор Савичев.
Выйдя на палубу пришвартованной к пирсу баржи, Федоров заметил слева только что появившийся бронекатер, стоящие от него две шлюпки, одна из которых была моторизированной, и одиноко стоящего возле корабельной мины[79], установленной на тележке, матроса.
Перейдя на пирс, Федоров пошел к одиноко стоящему Купцову, который прилаживал к мине два металлических груза.
— Опять рационализацией занимаешься, друг! — покачал головой Федоров.
— Ребята точно выставили на мине нулевую плавучесть, и я хочу попробовать, как эти железки работают под водой! — пояснил Купцов, ткнув пальцем в странные диски.
— Больно тяжелая мина! — махнул правой рукой Купцов, выпрямляясь во весь рост.
Федоров, надев ИДА и свинцовые калоши, медленно пошел к водолазному трапу, начиная дышать из дыхательного аппарата.
Встав на дно, Федоров поднял голову и увидел спускающегося Купцова, а следом с пирса упала глубинная бомба.
Донырнув до дна, продолговатое тело мины ударилось о поверхность, подняв шар мути и, на секунду замерев, начало медленно всплывать. Оторвавшись от дна, мина поднялась на высоту полутора метров и замерла, как бы предлагая приложить к ней руки.
Федоров вместе с Купцовым медленно подошли к неподвижно висящей мине и, упершись ногами в дно, стали толкать мину от стены пирса.
Дождавшись, пока стена пирса скроется из глаз, Федоров повернулся на девяносто градусов и, выставив курс по компасу, медленно пошел вперед, толкая вместе с Купцовым мину перед собой.
«На сколько градусов я ушел в сторону? Хотя какое это имеет значение? Мимо берега все равно не промахнешься! Хотя мину можно толкать и одному человеку!» — сам себе задавал вопросы и сам на них отвечал Федоров, продолжая в четыре руки толкать мину.
Пару секунд подумав, Федоров перестал толкать мину, смотря, как Купцов, словно не заметив ухода напарника, с прежней скоростью двигается вперед.
«А если мину не толкать, а тащить по дну, то можно обойтись совсем малым количеством людей! Трех человек за глаза хватит! Можно и мины за собой тащить, и телефонный провод, и взрыватели с часовым механизмом!» — решил Федоров, останавливая напарника.
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, напарники тронулись в обратный путь и через десять минут притащили мину к трапу.
К вечеру погода стала ветреней, и метровые волны начали биться о пирс, сильно раскачивая бронекатер и пришвартованную к нему шлюпку.
Так как никаких новых приказов не поступало, в двадцать два часа начали погрузку моряков на бронекатер, а мин на шлюпку, справедливо рассудив, что перегрузить большие мины в море на шлюпку с катера довольно непростая задача.
И ровно в двадцать два тридцать группа тронулась в путь, держа курс на полузатопленную «Барту», и в двадцать три ноль пять прибыли на место.
Оставив бронекатер около «Барты», водолазы перегрузились в шлюпку, тронулись в сторону занятого немцами берега.
Через пятнадцать минут остановились и бросили якорь. Промерили лотом глубину, и оказалось, что под шлюпкой двенадцать метров воды.
— Сначала мы идем на грунт, а потом скидывайте мину! — приказал Федоров, первым спускаясь по водолазному трапу с кормы шлюпки, в которой оставалось еще четыре водолаза-разведчика во главе с военврачом Каналовым.
Еще две минуты, и на дне стояли три водолаза-разведчика, держась руками за якорную цепь.
Включив фонарь, Федоров первым пошел вперед и, отойдя на пять метров от якоря, остановился. Дно оказалось чистым, и ноги только немного утопали в иле. Дернув за конец три раза, Федоров показал, что водолазы отошли и можно скидывать мины.
Под водой хорошо были слышны удары волн о борта лодки, но Федоров все равно напряженно вслушивался, одновременно привязывая товарищей к себе.
Пронзительно заскрипели колеса по деревянному трапу, и в свете аккумуляторного фонаря в воде показалась корабельная мина с тележкой внизу, которая моментально зарылась в ил.
«Только этого мне не хватало! Теперь освобождай мину!» — пожалел себя Федоров, внимательно слушая.
Якорный трос натянулся и ослаб, показывая, что его начали травить.
Снова заскрипела тележка, и в воду плюхнулась еще одна мина с тележкой, в двух метрах от первой. Неподвижно постояв пару секунд, мина оторвалась и застыла в полутора метрах от взбаламученной поверхности дна.
«Одна оторвалась от дна, а когда вторая всплывет?» — спросил сам себя Федоров, сделав первый шаг в сторону второй мины.
Купцов тем временем привязал телефонный кабель к якорной цепи, а третий водолаз начал обвязывать вторую мину, готовя ее к транспортировке.
Первая мина дернулась и, оторвавшись от дна, застыла на уровне груди Федорова.
Передав Федорову взрыватели к минам и катушку с телефонным проводом, Купцов начал обвязывать первую мину, и через минуту Федоров, держа курс на берег, двинулся вперед.
«Сейчас мы, как мухи в паутине! Или скорее пауки-бурлаки!» — оценил Федоров свое положение, светя себе под ноги.
Минут через пять хода дно начало повышаться, показывая, что берег близок. Федоров выключил фонарь и осторожно шел вперед, ногами нащупывая дно.
Через четыре минуты такого движения практически в полной темноте Федоров почувствовал, что его голова оказалась на воздухе. Сняв маску, Федоров осторожно, но с огромным удовольствием вдохнул свежий соленый воздух, смешанный с водяными брызгами, и тут же снова задержал дыхание, так как его с головой накрыла волна.
На берегу освещенные электрическими прожекторами, справа и слева от недостроенного пирса, сваи которого уже были забиты на одну треть и положен настил, лежали две кучи корабельных мин, почти точных копий тех мин, которые тащили за собой напарники.
«Еще два-три дня, и пирс будет готов! Могли и опоздать!» — понял Федоров, бросая взгляд на компас.
Снова высокая, полутораметровая волна накрыла водолаза-разведчика, чуть не оторвав от дна.
Оглянувшись, Федоров заметил две черные головы своих напарников и повернул налево, держа курс прямо в середину недостроенной пристани.
Затащив объединенными усилиями мины под настил недостроенной пристани, крепко привязали их к полуметровой бетонной свае, благо у нее имелась торчащая арматура, и за две минуты поставили взрыватели на полтора часа.
— Ветер усиливается! Можно и на два часа поставить! — ворчливо заметил Купцов, выныривая из-под большой волны, которая накрыла с головой всю троицу.
— Отставить разговоры! Двигаемся назад! — приказал Федоров, надевая маску на лицо.
Купцов что-то по своей привычке пробурчал.
Федоров не стал ничего отвечать, так как под водой не особо поговоришь. Да и оставаться под пирсом около готовых к взрыву корабельных мин у напарников смысла совсем не было.
Десять минут движения по дну, и водолазы-разведчики добрались до якорной цепи, которая дергалась под волнами наверху.
Поднявшись наверх, Федоров взобрался в шлюпку, в которой оставшиеся трое водолазов-разведчиков вовсю вычерпывали попадавшую на дно воду, первым делом приказал, едва только успев снять маску:
— Готовьтесь быстро отваливать!
Буквально через минуту в лодку взобрался еще один водолаз и, присев на вторую банку, но сразу же сняв свинцовые калоши и с наслаждением вытянув вперед ноги, только после этого снял с себя маску.
Тем временем в лодку взобрался Купцов и, сев на банку напротив Федорова, сняв маску, выдал:
— Ну и работку ты нам задал! Я мокрый как мышь!
— Подарок от медслужбы, орлы! — поднес мензурку с чем-то приятно пахнущим Каналов Федорову, который, совершенно не чванясь, одним глотком осушил ее и резко выдохнул, совершенно не чувствуя вкуса чистого спирта.
Пока матросы выбирали якорь, напарники тоже выпили и сейчас сидели на банке, обессиленно свесив между колен руки.
Десять минут хода, и шлюпка причалила к бронекатеру, который, едва водолазы перешли на него, включил двигатель, и тот мягко заурчал на холостых оборотах.
Еще пара минут, и на буксир взяв шлюпку, бронекатер медленно отошел от «Барты», держа курс на Кронштадтскую пристань.
И ровно через час, как сообщили наблюдатели с «Барты», на вражеском берегу раздался сильный взрыв, сопровождаемый пожаром, в результате которого строящаяся немецкая пристань была полностью уничтожена[80].
Глава одиннадцатая. Подъем непонятных танков
— Опять тебе, Федоров, предстоит самая интересная работа! — «обрадовал» военврач Каналов, без стука входя вечером в комнату, где, укрывшись с головой, уже спали Купцов с Федоровым.
— Утонул эсминец, который надо поднимать со дна Ладоги? — не вынимая головы из-под одеяла, спросил Федоров, понимая, что просто так военврач второго ранга не пришел бы и вставать все равно придется.
— Товарищ военврач! Чай будете? — соскочил с койки Купцов и в одних трусах рванул к столу.
— Я вам конфет принес! — льстиво заметил военврач, вынимая из кармана офицерской куртки кулек с карамельками.
— Бойся данайцев, даже дары приносящих! — провозгласил Федоров, садясь на койке и надевая шерстяные брюки и шерстяную же голландку.
Опустив руку под койку, достал обрезанные валенки, сунул в них ноги в желтых шерстяных носках и, достав вторую пару, донес до стула, на котором сидел военврач.
Каналов, не чинясь, скинул ботинки и быстро сунул ноги в валенки. Суровое лицо военврача озарилось улыбкой, и он не стал делать замечание Купцову, который поставил литровый чайник на немецкую спиртовую горелку и зажег ее[81].
— Сейчас прорабатывается маршрут ледовой дороги через Ладожское озеро, — издалека начал военврач, снимая куртку и внимательно смотря на сидящего перед ним Федорова, высыпающего карамельки на блюдце с надколотым краем.
— Сначала чай, а потом уже все разговоры! — предложил Федоров, насыпая в только что снятый чайник заварку из небольшой деревянной коробочки.
По комнате моментально поплыл чайный аромат с лимонным запахом.
На вопросительный взгляд военврача Федоров пояснил:
— Это Купцов мелиссы осенью собрал и теперь добавляет в чай!
— Интересный рецепт! — протянул военврач, с подозрением смотря на темно-коричневую жидкость, которую Купцов наливал в большую фаянсовую кружку явно иноземного происхождения.
На подозрительный взгляд военврача Купцов с самым невинным взглядом пояснил:
— Кружку мы нашли на потопленном немецком катере!
— И спиртовку, и спирт, и прекрасный чай там же! — пробормотал себе под нос Каналов, отхлебывая обжигающе горячую жидкость, которая действительно отдавала лимоном.
Отхлебнув второй глоток, военврач отставил кружку и начал разговор:
— В Неве, в десяти метрах от берега, немцы подбили баржу, на которой перевозили последний немецкий танк. Наши погрузили «Тигр»[82] на баржу и повезли в Питер, но баржу подбили, и она утонула.
Надо поднять «Тигра» и срочно доставить его в город.
— Это же целая подъемная операция. Танк весит несколько тонн! — сразу начал возражать Купцов, которому страшно не хотелось уходить из теплой комнаты в стылую невскую воду.
— Вам только надо найти танк под водой и прицепить его к тросу! — начал уговаривать военврач, прихлебывая чай.
«Если военврач второго ранга уговаривает двух водолазов — значит, положение действительно безвыходное!» — понял Федоров, по примеру своего начальника прихлебывая чай и не говоря ни слова.
— А потом выяснится, что надо поднимать «Тигра» на понтоны! И это все ночью, под обстрелом врага! — разливался соловьем Купцов, стоя возле окна.
— Солдаты прорыли канал к месту, где затонула баржа. Вам надо только прицепить трос к крюку впереди или сзади «Тигра», и ваша работа сделана! — не отставая в красноречии от Купцова, наседал военврач.
— Когда надо выходить? — отхлебнув чая, совсем без энтузиазма спросил Федоров.
— Через час придет катер, который пойдет к месту погружения! — «обрадовал», вставая из-за стола, военврач.
— Значит, надо готовить оборудование! — со вздохом сожаления встал из-за стола Федоров и подошел к шкафу.
Через два с половиной часа бронекатер с двумя водолазами подошел к месту, где затонула баржа.
Действительно, от русла Невы отходила свежевыкопанная протока шириной метров восемь, из которой вышла шлюпка с четырьмя гребцами и одним пассажиром, который сидел на корме и держал в руках конец толстого троса.
— Привяжи тонкий трос к толстому! — приказал Федоров, начиная спускаться с правого борта по водолазному трапу.
Две минуты спустя Федоров встал на грунт, светя мощным фонарем, который держал в правой руке. Буквально через минуту спустился Купцов, который прямо с конца длинного трапа начал светить своим фонарем, моментально попав лучом света в баржу, которая стояла на ровном киле. На корме баржи стоял большой черный танк, примерно на метр свесившийся за борт.
Взобравшись на борт баржи, Федоров увидел в свете фонаря еще один большой танк, принайтованный к борту толстой проволокой. Если у первого танка все крепления были сорваны, то у второго танка они были только чуть ослаблены.
Привязав вдвоем трос к крюку первого танка, на котором не было никаких опознавательных знаков, Федоров ткнул в проволоку рукой, одновременно послав Купцова наверх за инструментом. Согласно кивнув головой, напарник подошел к трапу и полез наверх, одновременно дернув два раза свисающий сверху белый конец[83].
Трос, привязанный к танку, натянулся, и Федоров отошел в сторону на пять метров, внимательно наблюдая за происходящим. Трос натянулся, танк дернулся и начал медленно сползать за борт. Пара минут, и танк сполз вниз, подняв большое облако ила со дна, на минуту скрыв свои контуры от Федорова. Минуту спустя течение Невы оттащило муть вниз, и танк снова стал виден. Теперь Федоров заметил на корме танка большую рваную пробоину и сдвинутую вправо башню. Рыскнув вправо и влево, танк медленно пополз в сторону протоки, поднимая со дна ил.
«Технология неплохо отработана. Зачем нас задействовали с Купцовым? Наверняка в команде[84] есть водолазы, у которых эта операция нормально отработана? Зачем же нас все-таки дернули на в общем-то рядовой спуск?» — размышлял Федоров, подходя к водолазному трапу, по которому спускался Купцов, на шее которого висели большие ножницы по металлу.
«Пока рано подниматься наверх! Придется сдергивать второй танк!» — понял Федоров, отходя в сторону.
Сверху спустился еще один трос, который Федоров подхватил и полез с ним на баржу, где уже Купцов перекусывал ослабевшую проволоку.
Десять минут спустя второй танк сдернули с палубы баржи, и он медленно пополз по траншее на дне, прорытой первым танком.
Едва Федоров с Купцовым сняли гидрокостюмы в теплом кубрике бронекатера, который шел на базу, как появился Каналов и сразу обрадовал:
— Наверняка получите благодарность от командования!
— Мы очень рады, товарищ военврач второго ранга! Но лучше бы спиртику пару литров! Спиртовка очень много горючего жрет! Да и внутрь не мешает иметь запас! — не удержался от колкости Купцов, прихлебывая горячий чай.
— Санитарный отдел постарается в ближайшее время выполнить вашу просьбу! — ответил военврач и вышел из каюты.
Глава двенадцатая. Две дороги жизни[85]
— Днем можете отоспаться, а ночью выходите на задание! — вечером входя в комнату, «обрадовал» Каналов.
— Чаю будете? — спросил Федоров, щеголяя в комнате в синем шерстяном тренировочном костюме.
— У вас прекрасный чай, но цейлонский лучше! — ответил Каналов, ставя на стол небольшую квадратную коробочку, обернутую в коричневую вощеную бумагу, и армейскую фляжку в зеленом брезентовом чехле.
— Как хорошо иметь в друзьях медиков! — восхитился Купцов, убирая флягу в шкаф и доставая зеленую трехчетку, до половины наполненную прозрачной жидкостью.
Налив в спиртовку резко пахнувшей жидкости, Купцов зажег фитиль и поставил на нее медный чайник.
— Судя по запаху — спирт вы используете немецкий! Нехорошо! Непатриотично, товарищи! — с укором заметил военврач, снимая свою куртку.
— Какой спирт достали — таким и заправляем! — с обидой громко сказал Купцов, аккуратно снимая с коробочки коричневую бумагу.
Федоров тем временем выставил на стол блюдечко с колотым сахаром, пачку печенья, плоскую жестяную банку с леденцами, небольшой брусок сала, завернутый в прозрачный целлофан, и половину маленькой буханки черного хлеба.
— Интересное у вас сало! Я такого никогда не видел! — протянул военврач, беря в руки брикетик с салом.
— Разведчики подогнали. Взяли группу немецких десантников и у них в пайке такое сало нашли. Вот нам и подарили! — пояснил Федоров, нарезая хлеб складным ножом.
— Такие брикеты с салом выдают немецким парашютистам и десантникам. В брикете ровно сто граммов! — сморщился военврач от неприятного запаха, который шел от спиртовки.
— Спирт тоже немецкий и воняет! Но другой на спиртовку жалко! — развел руками Федоров, смотря на военврача, который положил на стол еще одну плитку шоколада в блестящей фольге.
— Спирт у немцев синтетический, поэтому и воняет. А наш спирт — натуральный и очень полезный для здоровья в отличие от немецкого, который может запросто быть и метиловым! — покачал головой военврач, сморщившись, как будто ему в рот попала долька лимона.
— Что такое метиловый спирт? И чем он отличается от обычного? — поинтересовался Купцов, насыпая в чайник щепотку из только что открытой деревянной коробочки с девушкой, завернутой в какую-то легкую ярко-синюю ткань, на крышке.
— В метиловом спирте вместо этана — метан! Его попросту пить нельзя! Это яд! — отмахнулся военврач, смотря перед собой остановившимся взглядом.
Видно было, что мысли военврача где-то очень далеко не только от комнаты, в которой он сидел, но и от школы.
Федоров налил себе и напарнику в жестяные кружки, а Каналову в фаянсовую чая и, взяв леденец, начал, не торопясь, прихлебывать горячий напиток.
Купцов, отрезав от горбушки четвертушку, положил ее в рот и внимательно посмотрел на военврача.
Никакого впечатления!
Военврач по-прежнему сидел за столом, подперев кулаком правой руки подбородок, и остановившимся взглядом смотрел в занавешенное окно, за которым завывала вьюга и в стекло бились снежинки.
Встряхнув головой, военврач пришел в себя и, отхлебнув глоток чая, начал рассказывать:
— Завтра вечером две группы разведчиков должны выйти на первую разведку ледовой трассы! Вы назначены во вторую группу обеспечения! Сало возьмите с собой и спирт! Неизвестно, в каких условиях вам придется работать! Будьте предельно осторожны и внимательны! — закончил тираду военврач и, допив одним глотком чай, встал из-за стола.
В восемнадцать ноль-ноль двадцать водолазов-разведчиков собрались в Ленинской комнате школы.
За столом, покрытым красной материей, сидел командир отряда Прохватилов, политрук Маценко и военврач Савичев.
— Командование поручило нам очень важную на сегодняшний день задачу!
Разведать дорогу и проложить ее маршрут через Ладогу!
Дорога должна связать осажденный Ленинград с Большой землей. Единственный путь проходит через замерзшее Ладожское озеро! Нам надо нанести координаты предполагаемого маршрута дороги! И сделать это надо в кратчайшие сроки! В основную группу входят матросы Кухарев, Капустин и Морковный[86], которые и пойдут первыми! — жестко заявил Прохватилов, мотнув нетерпеливо головой, как будто отгоняя надоедливую муху.
— Вопросы есть? — спросил Маценко, по примеру начальника встав из-за стола.
Основная и вспомогательная группы, одетые в гидрокостюмы поверх шерстяного водолазного белья, через два часа погрузились в полуторки и тронулись в путь.
Как и рассчитывали отцы-командиры, колонна из пяти автомашин прибыла на берег Ладоги в двадцать два часа, и сразу начали работу.
Основная группа шла впереди, время от времени пробивая лед и измеряя его толщину, а вспомогательная, в которой находился и Федоров, шла сзади, внимательно смотря за бойцами первой группы, которые, связанные фалами, наклонившись, шли впереди, держа курс по шлюпочным компасам и ставя вешки.
Каждую тысячу метров бойцы федоровской группы, везущие в легких санях водолазное снаряжение, доски, печку, продукты и запасную одежду, ставили палатку и обогревали основную группу, заменяя ее на бойцов вспомогательной группы.
Федоров сам два раза за два дня пробивал путь, разбивая ломом льдины и торосы, и один раз спускался под воду, оценивая толщину льда и дно под предполагаемой дорогой. Федоров еще не знал, что скоро эта дорога станет единственной нитью, которая свяжет осажденный Ленинград с Большой землей.
Следом за группой водолазов-разведчиков шли три отряда картографов Балтийского флота[87], которые уточняли проложенную трассу.
Отработав за два дня тридцать километров ледяной трассы, водолазы-разведчики прибыли на свою базу и, только день отдохнув, снова начали заниматься своими непосредственными делами, часто отвлекаясь на подъем затонувшего оборудования как на Дороге жизни, так и на прилегающих к Ленинграду акваториях.
Шестого ноября тысяча девятьсот сорок первого года Федоров с группой водолазов-разведчиков снова был поднят по тревоге и перевезен на берег Финского залива.
Приехав на мыс Лисий Нос, группа переночевала и утром получила приказ пробивать ледовую дорогу по трассе Ораниенбаум — Кронштадт — Лисий Нос[88].
— Работать будете ночью! Теперь основная группа идет вспомогательной, а вспомогательная основной! — «обрадовал» политрук Маценко, проводивший утренний инструктаж.
Едва стемнело, как Федоров с двумя товарищами вышли на лед Финского залива и по компасу начали прокладку дороги, ставя вешки по краям. Через каждые сто метров во льду били лунки, проверяя толщину льда.
И так же как в первый раз, через каждый километр ставили палатку, где бойцы отогревались, а на смену им шли другие. Так что к утру первой ночи основная и вспомогательные группы перемешались, но зато работа пошла быстрее. Да и политрук куда-то потерялся, и командование перешло к военврачу второго ранга Каналову, а Федоров как-то незаметно стал его заместителем.
Утром восьмого ноября, едва группа вернулась в казарму пехотного полка, зачитали приказ командующего Балтийским флотом[89], который обязывал начать работу по прокладке ледовых трасс.
— Бежим впереди паровоза! Так недолго и под колеса попасть! — сыронизировал Федоров, едва переодевшись в любимый шерстяной спортивный костюм и заваливаясь на койку в маленькой комнате, в которой поселились Федоров, Каналов и Купцов.
— Наглый ты, как танк, старшина! Мне одному выделили комнату как старшему офицеру, а ты сюда вселился! Мало того, что сам вселился, так еще своего приятеля перетащил! — сидя на подоконнике, негромко сказал военврач, смотря, как Купцов ставит на огонь спиртовки чайник с водой.
— Мы оба — два водолаза-разведчика — выполняем роль ваших ординарцев! Холим вас и лелеем, несмотря на адскую усталость от работы на открытом воздухе, так несвойственном водолазам-разведчикам! — отпарировал Федоров, ставя на стол стеклянную банку с тушенкой.
— Богато живете, старшины! — хмыкнул Каналов, в свою очередь выставляя на стол половину буханки белого хлеба и кусок красной рыбы.
— Нам до вас далеко, товарищ военврач! — хором воскликнули Федоров с Купцовым, продолжая работать со спиртовкой.
Чайник был снят, а на его место поставлена небольшая сковородка, на которую вывалили банку тушенки.
— Летчики поделились пайком! — пояснил военврач, выкладывая на стол полкруга копченой колбасы.
На вопросительно поднявшего брови Федорова военврач добавил:
— Бойцам я выделил полторы буханки белого хлеба и полтора круга колбасы! Так что у них тоже праздник!
— Тогда я за бойцов спокоен! — облегченно вздохнул Федоров, помешивая ножом смачно шипящую тушенку.
— Летный паек нам будут каждый день приносить. Бойцам надо пробить три дороги, а не одну, как на Ладожском озере![90]
— Значит, мы застрянем тут на недели полторы. Вот только бы полушубки нам летные не помешали бы! — высказал пожелание Купцов, развешивая водолазное белье, от которого сильно разило потом и резиной, на деревянные вешалки.
— Главстаршина! Распорядись, чтобы бойцы просушили белье! — напомнил военврач вполне благожелательным тоном.
Но что-то в тоне Каналова было такое, что сказало Федорову, что шутки кончились.
— Слушаюсь! — выскочил из-за стола Федоров и стремглав бросился из комнаты.
Проскочив по коридору десять метров, открыл высокую деревянную дверь и сразу попал в большую, сплошь завешанную водолазным бельем комнату, за длинным столом которой сидела вся водолазная команда.
На столе стояло три открытых банки тушенки, нарезанный белый и черный хлеб и приличный шмат толстого сала.
А центр стола украшали две бутылки «Московской» водки. Судя по осоловелым лицам моряков, уже не одна пара бутылок водки перекочевала под стол.
— Все, парни! Отбой! — приказал Федоров, забирая водку со стола.
— До вечера отойдем! — загудел широкоплечий матрос с седым клоком в длинноватой шевелюре.
— Завтра могут быть погружения! — пояснил причину своего поступка Федоров.
— Какие погружения! Нам ночью опять бить дорогу! — набычился старший матрос, начиная вставать с места.
— Мужики! Перебор! У нас сидит старший офицер! Не ровён час, заметит пьянку, и будет большой бенц[91] всем! — пояснил Федоров свой поступок, вспомнив Черноморский флот.
— Да мы трезвы, как стеклышки! — только успел начать торговаться главный старшина Матвеев и сразу захлопнул рот на середине фразы.
— Отбой, бойцы! Вам вечером работать! — приказал неожиданно возникший в дверях политрук и потянул Федорова за собой.
Глава тринадцатая. Путь к секретному грузу
И уже в коридоре политрук негромко сказал:
— Сейчас возьмешь ИДА, и поедем вытаскивать два автомобиля!
— Слушаюсь! — вскинул голову Федоров, прикидывая, что в санях должно быть запасное водолазное белье.
— Бери своего товарища, и вперед! Я вас жду на выходе! — приказал политрук, зачем-то оглядываясь по сторонам.
— Мне надо тридцать минут на подготовку! — поставил условие Федоров, направляясь к своей комнате.
— Через тридцать пять минут я жду вас в машине на выходе! Оденьтесь потеплее! Ехать придется далеко! — предупредил политрук, снова оглядываясь по сторонам.
— У нас ничего теплого, кроме шинелей, нет! — внаглую соврал Федоров, имея в запасе летную куртку на обезьяньем меху, спрятанную в комнате базы.
— Одежду я обеспечу! — бросил политрук и быстро пошел к выходу.
Открыв дверь в свою комнату, Федоров застал идеалистическую картину: за богато накрытым столом напротив друг друга — Купцов и военврач ели из одной сковородки, запивая из больших керамических кружек.
— Старшина! Подъем! — с порога скомандовал Федоров.
Купцов моментально вскочил со своего места и вопросительно посмотрел на Федорова.
— Бегом в обоз! Забрать два комплекта водолазного белья на тебя и меня, три заправленных ИДА и жди меня в коридоре! — приказал Федоров, усаживаясь на место товарища и в темпе начиная есть, запивая из кружки горячим чаем немного остывшую тушенку.
— Форма одежды какая? — уточнил Купцов, скатывая просохшие гидрокостюмы.
— Форма пять! Куда-то далеко ехать придется! — пояснил Федоров, правой рукой показывая на герметичный водолазный фонарь, стоявший справа от двери.
От фонаря тянулся провод к розетке, заряжая аккумуляторы.
— Сейчас только возьму другой фонарь! — пообещал Купцов, открывая дверь шкафа и садясь перед ним на корточки.
Еще через минуту Купцов вышел из комнаты, неся два туго набитых мешка, фонарь и один пустой джутовый мешок, зажатый под мышкой.
Каналов тем временем снова зажег спиртовку и поставил на нее полный чайник.
Читать бесплатно другие книги:
