Троечник Вайнин Валерий

Глава 8

Если вчера после полудня стояла теплынь, то сегодня было прямо-таки жарко. Будто Земля, притормозив, начала вращаться в обратную сторону, к лету. Расстегнув рубашку ещё на пуговицу и закатав рукава повыше, с сумкой на плече Антон шагал по своему участку. И конечно же, насвистывал «Сан-Луи блюз». В завершение рабочей недели вызова было два, плюс один и ещё один. Два – законные! – вызова поступили от старшеклассников: першение в горле, насморк, температура: типичные симптомы ОРЗ – в такую вот погоду! Плюс вызов – разумеется, липовый – к диспетчеру ДЭЗа Валуевой с целью выдачи ей, заднице с ушами, больничного листа, чтоб не скандалила. И последний вызов – вообще никак не оформленный – на чужой участок, по настойчивой, мягко сказать, просьбе, старушки Земновой, задолбавшей доктора-милягу пословицами-поговорками до такой степени, что он, олух небесный, взял адрес некой Валентины, которая, видите ли, кашляет. Такой вот получился расклад. И в такой именно последовательности намеревался терапевт Климов реализовать право граждан на бесплатное медобслуживание. И очевидно, воодушевлённый почётной своей миссией, участковый врач насвистывал и покачивал сумкой, входя в дом старшеклассницы Оли.

Беглого взгляда на завёрнутую в одеяло пигалицу Антону оказалось достаточно, чтобы определить: девчонка симулирует. Причём мамаша её, интеллигентная дама в очках, похоже, подозревала то же самое.

– Что у неё? – настороженно осведомилась она. – Жить будет?

Антон, присев на стул у кровати, достал фонендоскоп.

– Сейчас выясним.

Девчушка прямо-таки съёжилась. Старательно шмыгая носиком, она тёрла глаза, очевидно, чтобы те покраснели. Мать наблюдала за ней поверх очков.

– Ну! – потребовала она. – Поведай нам о своих недугах! Температура с утра была тридцать восемь и две. Не знаю, как она это делает.

Девчушка отчаянно пыталась спасти положение:

– Мам, ну правда… Першит в горле, дышать трудно…

– Насколько трудно? – съязвила мамаша.

Антон сделал строгое лицо.

– Поднимите верх пижамы, синьорина. – После того как школьница Оля, трепеща, подчинилась, он тщательно прослушал грудь её и спину. Затем с помощью чайной ложечки осмотрел гортань юной симулянтки, после чего объявил: – Острое респираторное заболевание. Режим постельный. Желательно, чай с мёдом или с малиновым вареньем. Справку для школы выпишу вам до среды.

Ошеломлённая пигалица, казалось, лишится чувств. Родительница её также пришла в смятение:

– Надо же, а я уж подумала… Температуры у неё, похоже, нет. Странно…

– Вирус такой сейчас гуляет. – Антон проворно выписывал справку. – Симптоматика – периодические скачки температуры.

На лице родительницы проступила тревога.

– Ну и… что вы рекомендуете?

– Проветрите комнату, наденьте марлевую повязку и ешьте лимоны. – Антон вручил школьнице вожделенную справку. – Поправляйтесь, мадемуазель.

– Спасибо, – потупилась девочка.

На втором вызове произошла примерно та же история, только в постели здесь отлёживался мальчик. Верней, юноша спортивной комплекции, которого пестовала бабушка, души не чаявшая в красавце-внуке и трепетно верившая в его болезнь. Сей отпрыск совестью не мучился, но также побаивался врача и симптомы сочинил себе те же: насморк, першение в горле, температура. Вогнав юнца в панику скептической своей усмешкой, Антон, справедливости ради, выдал справку с диагнозом ОРЗ и ему. Выписывая эту справку, однако, он обратил внимание на то, что оба «заболевших» старшеклассника, девочка и мальчик, учатся не только в одной школе, но и в одном 10-м «Б». Когда бабушка отлучилась на кухню, Антон не сдержал любопытства:

– Что у вас там, контрольная по алгебре?

После короткого замешательства паренёк признался:

– По английскому. Англичанка у нас – просто засада. Спасайся кто может.

В сопровождении вернувшейся бабушки Антон направился к выходу, пожелав «пациенту» выздоравливать, и за спиной услыхал «спасибо». Уже второе «спасибо» подряд за укрывательство оболтусов от свирепой училки – вот она, великая награда медику.

Теперь Антон шагал к дому диспетчера ДЭЗа Валуевой, дабы авторитетом своей благородной профессии официально откосить чаровницу оную от трудовых тягот, может, дня на три или на недельку, чтоб не скандалила. Хрен с ней, убеждал себя Антон: она, по сути, такая же школьница, только тормознутая в развитии. С глаз долой – из сердца вон, как говорится.

Дверь открыли не сразу. Сперва послышались крадущиеся шаги, потом Антона, похоже, изучали через дверной «глазок», и наконец, осипший голос осведомился:

– Ты к кому?

– Врач, – отозвался Антон.

Щёлкнул замок, и на пороге возник субъект с волосами цвета ржавчины, в трениках и в майке с надписью на груди «love me со скрежетом». Взглядом обшмонав Антона с ног до головы, субъект чуть отступил.

– Ну чё, заходи, – дыхнул он водочным перегаром. – Нинон! Это к тебе, готовь чистые мензурки!

Антон вошёл, прикрыл дверь и застыл в ожидании. Мужик рыгнул, демонстрируя приветливость.

– Нинон! – повторил он свой зов. – Ты чё там, усралась?! – И обратился к Антону: – Тебе спирт ваще выдают?

– Бочками, – буркнул Антон. – Где тут тяжело больная?

– Нинка! – возопил мужик в третий раз. – Клиент нервничает!

Раздалось журчание воды в унитазе, дверь туалета отворилась, и в коридорчик едва не вывалилась диспетчер Валуева.

– За речью следи, Юрик! – изобразила она смущение. – Что люди о нас подумают?

Антон вздохнул.

– Ничего не подумают. Выпишут больничный и уйдут.

Юрик одобрительно почесал под мышкой. Диспетчер Валуева, однако, настроена была по-боевому и желала насладиться ситуацией.

– Ну чё, накрутили тебе хвост? – подмигнула она Антону. Физиономия её была красной как свёкла, и бигудёвые локоны промокли от пота. – А то, вишь, динамо прокрутить мне вздумал, докторишко! Ну, чё уставился?! Вперёд соображай, на кого прёшь, блин…

– Уже сообразил, – заверил Антон. – Благодарю за науку.

Мужик Юрик – то ли супруг, то ли бой-френд – обнажил в ухмылке золотой фикс.

– Всё пучком! Пошли, земеля, нажрёмся за тех кто в море!

Диспетчер Валуева сменила гнев на милость:

– Ладно уж, проходи, терапевт. Посидим, потолкуем – авось пригодимся друг дружку…

– Не пригодимся. – Антон распахнул входную дверь. – Поправляйтесь, девушка.

– Куда-а?! – взревела девушка. – А больничный?!

– Обломись! – Дверь за Антоном захлопнулась.

Диспетчер Валуева в обалдении воззрилась на своего сожителя.

– Юрик, он что, охренел?

Сожитель задумчиво почесал внутри пузырящихся штанов.

– Еврей, Нинон. Они кидалы прожжёные. Пошли хряпнем. – Откинув со лба прядь цвета ржавчины, он протопал на кухню, где на неприбранном столе оставалась ещё выпивка и закусь.

Диспетчер ДЭЗа проследовала туда же.

– Как это, еврей? – усомнилась она. – Фамилия Климов. И морда, вроде, не жидовская…

– Гусыня ты, Нинон. – Мужик протянул ей стопарик водки, и оба выпили, не чокаясь и не морщась. – Ни по фамилии, ни по морде их уже не распознаешь. Только по характеру. Понимэ?

Похрустев солёным огурцом, диспетчер Валуева отмахнулась.

– Херню мелешь: не еврей он. Но я с ним разберусь по полной программе. Наливай, не ссы.

Сожитель прожевал шпротину и, задрав на себе майку, обтёр губы о надпись «love me со скрежетом». После чего, разумеется, налил, как велено.

Глава 9

Выходя из подъезда, Антон не костерил мысленно ни себя, ни Брагина, ни диспетчера Валуеву. Йоговский тренинг диктовал правильное решение: «Больше никогда и ни при каких обстоятельствах.» Солнце ещё грело, птицы щебетали, только вот насвистывать «Сан-Луи блюз» напрочь расхотелось.

Оставался последний вызов, неофициальный, по наводке старушки Анисьи Игнатьевны. Антон сверился с клочком бумаги, засунутым в карман его халата: Валентина Кулябова, и внизу адрес. Вряд ли эта Кулябова станет клянчить больничный – скорее, по догадке Антона, здесь намечалось нечто романтическое. Ладно, до участка доктора Блумберг было, в общем-то, рукой подать. Антон бодро перешёл улицу.

Адрес он отыскал без труда, на кнопках домофона «сыграл» номер квартиры и в ответ на невнятный голос отчётливо представился. Дверь подъезда открылась. Антон поднялся в лифте на указанный этаж и позвонил в дверь квартиры.

Отворили ему немедленно. За дверью оказалась молодая блондинка, одетая и причёсанная так, будто собралась в театр. Волосы слегка завиты, неброский макияж, чёрное платье без рукавов, обтягивающее стройную фигуру и доходящее до колен. Ноги, обутые в чёрные туфли на каблучке, тоже в полном порядке. Серые глаза из-под аккуратной чёлки, похоже, точно так же оценивали Антона, затем губы, слегка подкрашенные, изогнулись в улыбке.

– Прошу, Антон Алексеевич. Рада познакомиться.

С ответной улыбкой Антон уточнил:

– Вы, значит, Валентина? Ваше отчество, извините, у меня не записано.

Девушка тряхнула волосами, и в ушах у неё блеснули серёжки.

– Можно просто Валя, без отчества. Заходите, а то соседи сбегутся. – Впустив Антона в чистенькую прихожую и закрыв дверь, она деловито спросила: – Тапочки выдать?

Антон помедлил с ответом.

– Если я понял правильно, у нас тут клуб знакомств. Так?

Валентина глянула из-под ресниц.

– Вас это шокирует?

– Скорее, забавляет. Анисья Игнатьевна уверяла, будто вам нужна экстренная медицинская помощь.

– Ах, обманщица! Как же нам быть?

– Покашляйте для приличия.

– Кхе, кхе! Годится?

– Сойдёт. Давайте тапочки.

Оба рассмеялись. Валентина повесила в шкаф сумку Антона и, когда он переобулся, проводила доктора в ванную для мытья рук и всего прочего. Затем хозяйка показала гостю ухоженную квартиру, состоящую из двух небольших комнат, одна из которых, меньшая, принадлежала пятилетнему Валиному сыну, а другую – соответственно, занимала она сама. На стене в этой комнате висела клетка с волнистым попугайчиком.

Демонстрация апартаментов проведена была с изяществом, и поскольку в комнате Валентины стола не было, девушка предложила:

– Если не возражаете, Антон Алексеевич, принимать вас я буду на кухне?

Антон нахмурил брови.

– Разумеется. И хватит величать меня по отчеству: как выяснилось, я не ваш доктор.

Валентина повела оголённым плечом.

– Мне нравится называть вас по отчеству. И веснушки у вас потрясные и… ладно, пойдём на кухню.

– Минутку. – Антон указал на попугайчика в клетке. – Как его зовут?

Валентина фыркнула.

– Никак. Это никчемная птица, вертлявая и тупая.

– Сами вы никчемная. – Антон подошёл к клетке. – Сейчас проверим, кто здесь тупой. – Он приблизил к прутьям лицо. – Привет, Амиго! Амиго – твоё имя, запомни.

Попугайчик, до сего момента скакавший произвольно, замер вдруг на жёрдочке, будто прислушиваясь.

– Привет, Амиго, – повторил Антон, и птичка развернулась в его сторону, склонив головку набок и как бы прикидывая, стоит ли доверять этому типу. —Меня зовут Антошка, – представился Антон, – повторить сможешь? Ан-тош-ка.

Повторить попугайчик не пытался, но подскакал поближе, вскарабкался по прутьям клетки и потыкался клювиком в нос Антона. Затем вспорхнул на жёрдочку и, прихорашиваясь, принялся чистить пёрышки.

– Обалдеть! – восхитилась Валентина. – Вы прямо птичий дрессировщик.

Антон шагнул от клетки.

– Теперь, Амиго, мы друзья, – уверил он попугайчика. – А хозяйка твоя – никчемная птица.

Валентина вздохнула:

– Могу и обидеться.

– На что? – улыбнулся Антон. – Я же не сказал «вертлявая и тупая».

Девушка рассмеялась.

– И на том спасибо. Пойдём-ка перекусим.

Стол на кухне, что называется, ломился от яств. От баклажанов, тушёных с грибами, и буженины, запечённой в тесте, до перепелиных яиц, фаршированных красной икрой. Украшали стол белые розы в хрустальной вазе, подле которой в почётном карауле стояли бутылки с коньяком, с вином и со свежевыжатым апельсиновым соком. Притом в холодильнике морозилось ещё и шампанское. Перехватив изумлённый взгляд гостя, хозяйка не без гордости пояснила:

– Я старший менеджер в сети «Перекрёсток». Имею некоторые возможности.

Что за «возможности» Антон уточнять не стал, лишь полюбопытствовал:

– Куда бы вы всё это дели, если б я не пришёл?

– Как это, вы бы не пришли? – Девушка мастерски сдула чёлку со лба, после чего чёлка, разумеется, вернулась на прежнее место. – Мне рекомендовали вас, Антон Алексеевич, как очень обязательного мальчика. Неужели это чистый пиар?

– Ну допустим, упал бы я по пути к вам и сломал бы ногу?

Из комнаты донеслись телефонные трели, Валентина бочком двинулась на звук.

– Тогда бы, Антон Алексеевич, – промурлыкала она, – всем этим я кормила бы вас в больнице, чтобы нога срослась быстрее. – Она метнулась к телефонной трубке.

Взъерошив свои кудри пятернёй, Антон благопристойно присел на табурет подальше от стола. Чувствовал он себя, мягко сказать, странно.

Меж тем голос Валентины, доносящийся из комнаты, заметно утратил приветливость. «Мам, что за претензии?! Мы же, чёрт возьми, договорились!.. Можешь успокоиться? Ты сама упрашивала оставить его на выходные! Память отшибло?!..» В таком духе разговор продолжался минут пять, затем, судя по всему, вопрос был улажен, и Валентина простилась с матерью как бы с теплотой душевной.

– Извините, дела семейные, – посетовала она, возвратившись. Повеяло духами, очевидно, свежепобрызганными. Пахло приятно. – Почему вы не за столом? Придвигайтесь и налетайте.

Антон придвинулся.

– Меня впечатлил ваш кулинарный размах, Валя. Но, с вашего позволения, съем я немного сыра с овощами и выпью, пожалуй, стакан сока.

– Шутите?

– Над чем угодно, только не над желудком.

Валентина слегка растерялась.

– Антон Алексеевич, я не призываю вас всё это, пардон, сожрать. Но попробовать-то понемножку можете?

Антон качнул головой.

– Не интересно. – Он положил себе четыре ломтика сыра, пяток маслин и ложку помидорного салата. – Присаживайтесь, Валя. Ни в чём себе не отказывайте.

Девушка села за стол, пытаясь осмыслить происходящее.

– Вы что же, не едите мяса и спиртного не пьёте?

– Немного ем на ужин и бокал красного вина выпиваю. А сейчас, – Антон взглянул на часы, – половина третьего, не время т есть. Что вам положить?

– Спасибо, я сама.

– Не стесняйтесь. Может, сока?

– Нет уж, предпочту шампанское. – С каменным лицом Валентина извлекла из холодильника бутылку «Абрау-Дюрсо» и с ехидцей прибавила: – Если, конечно, вам не претит находиться рядом с пьющей бабой.

Антон протянул руку.

– Дайте-ка открою. – Приняв у девушки бутылку, он проворно, с негромким хлопком, её откупорил. – Предлагаю, Валя, вам простое правило: пусть каждый из нас ест-пьёт что хочет. Мы же не создадим друг другу проблем, правда?

Валентина тряхнула волосами.

– Наливайте.

Антон наполнил её бокал, затем налил себе апельсинового сока. Они чокнулись.

– Без обид? – улыбнулся Антон.

– За знакомство! – Девушка залпом осушила бокал. – До чего вкусно! Ещё! – Второй бокал она отпила до половины. – Не осуждаете, Антон Алексеевич?

– На здоровье. – Антон пил сок мелкими глотками. – Если уж мы с вами так замечательно пьянствуем, может, обойдёмся всё же без отчеств?

– Рано ещё, – хихикнула Валентина. Положив себе на тарелку того-сего, она ела с отменным аппетитом.

Антон также на отсутствие аппетита не жаловался: сыр и маслины он, можно сказать смаковал. Повисло молчание, во время которого девушка из-под чёлки поглядывала на доктора.

– Элегантно едите, Антон Алексеевич, – заметила она. – Смотреть приятно.

Антон изобразил поклон: рад, мол, стараться. И Валентина продолжила:

– Прокормить вас, должно быть, нетрудно.

– Ошибаетесь. Я привередлив и капризен.

– Так я и поверила.

– Моё дело – предупредить.

Валентина рассмеялась.

– Наливайте! – И, видя, что Антон колеблется, пообещала: – Со мной у вас проблем не будет.

– Так я и поверил. – Антон налил ей шампанское.

Хихикнув, девушка хлебнула из бокала и молитвенно сложила ладони.

– Антон Алексеевич, ну пожалуйста, – язык её слегка заплетался, – съешьте хоть что-нибудь! Хоть икорочки!

– Вы будете смеяться, Валя, но я объелся. – Поскольку она действительно засмеялась, Антон сложил ладони тем же способом. – Валя, ну пожалуйста, расскажите хоть что-то о себе. А то ведь, сколько уж мы вместе пьянствуем, а вы для меня всё ещё незнакомка.

Смех девушки смолк, в глазах её появилась грустинка.

– Ой, что обо мне рассказывать? Хоть бы капля интересного… – Пальцами вертя недопитый бокал, она смотрела сквозь него, будто сквозь гадательный шар. – Замуж выскочила в девятнадцать, кретинка. По великой любви, как я полагала. С родителями разругалась в дым: мой Виталик им сразу не глянулся. Отец пилил меня за то, что гроблю с этим жлобом свой талант… Рисовала я неплохо, мечтала стать дизайнером по интерьерам… Не верите, Антон Алексеевич? У меня даже рисунки где-то завалялись. – Она глотнула шампанского, на сей раз чуть-чуть. – Любовь продлилась около года. Зарабатывал Виталик прилично, в парфюмерном бизнесе. Детей заводить не желал, зато любовниц заводил без счёта. И жена-домохозяйка вполне ему годилась. Для респектабельности, по голливудскому образцу… Перестаньте так на меня смотреть!

– Как «так»?

– Словно меня жалеете.

– С чего бы мне вас жалеть?

– Вот и я думаю. Но глаза ваши смотрят именно так, и ничего поделать с этим вы не можете. – Осушив бокал, Валентина со звоном поставила его на тарелку. – В двадцать два я нечаянно залетела, притом от аборта отказалась категорически. Виталик на стенку лез: не ждал он от меня такой упёртости. Не успел Игорёк родиться, как я обрела статус матери-одиночки. После развода, какое-то время, бывший муж помогал деньгами, потом исчез бесследно. Хорошо, хоть халупу эту нам оставил… Расслабьтесь, Антон Алексеевич, либо вы отвернётесь, либо я сейчас разревусь. – Плеснув себе шампанского, Валентина выпила. – Всё, конец истории! Не слышу аплодисментов!

После короткого молчания Антон попросил:

– Можно посмотреть ваши рисунки? Те, которые «где-то завалялись».

Валентина тряхнула волосами.

– Запросто. Но сперва, Антон Алексеевич, должна вам признаться… – Она порхнула к Антону на колени и обняла его за шею. – Иногда я бываю нахальной. Прошу извинить. – Она поцеловала его в губы жарко и требовательно. Затем, отстранившись, заглянула в глаза. – Вот так я перехожу на «ты». Если не возражаешь. – Она вновь отыскала его губы.

Антон ответил на поцелуй. Валентина, запустив пальцы в его волосы, застонала. Антон отстранился.

– Стоп. Ты рисунки обещала.

Грудь Валентины вздымалась, взгляд блуждал. Собравшись наконец с мыслями, она соскользнула с Антоновых колен.

– Ох, зануда. – Она устремилась к двери. – Момент, доктор.

Отсутствовала она отнюдь не момент. Вошла, держа в руке два листа формата А4.

– Вот, смотри. Не смейся только.

Антон бережно принял листы. На одном – гуашью изображена была гостиная – с камином, светильником и прочими атрибутами. На другом – сиреневый куст, клонящийся над детской коляской. бе работы, безусловно, ученические, но для молоденькой девчонки… чем чёрт не шутит.

– Ещё рисунки есть? – спросил Антон.

Валентина оперлась на его плечо.

– Поискать придётся. – Она повлекла его с кухни.

В комнате, как оказалось, кое-что изменилось: диван был разложен и покрыт постелью. Валентина тотчас принялась Антона целовать, тесня к дивану. Сопротивлялся Антон не слишком, но из вредности напомнил:

– А рисунки?

Валентина, задыхаясь, едва не порвала пуговицы на его рубашке.

– Заткнись. Потом.

Антон упрекнул:

– А говорила, проблем с тобой не будет.

Валентина сбросила платье.

– В подобных случаях, доктор, проблемы бывают только у мужиков.

– Воистину так, – подтвердил Антон, и они рухнули в постель.

Тело женщины оказалось более сдобным, чем выглядело. Валентина, что называется, пылала жаром. Неистово реагируя на ласки Антона, женщина извивалась в стремлении вобрать его в себя. Очевидно, секса у неё не было давно. Не склонный обычно к поспешности, Антон ответил на её мольбу, и, благодарно нанизавшись, Валентина стремительно достигла оргазма. Партнёр её, однако, взял лишь старт и передышки ей не подарил. Энергично двигаясь, Антон наращивал темп. И Валентина, опомниться не успев, опять испытала оргазм, более острый и длительный. Она ошеломлённо комкала простыню:

«Господи… Господи… Господи…» Но и на сей раз Антон не позволил ей успокоиться на достигнутом, ибо его возбуждение, скованное самоконтролем продолжало возрастать. Валентина стала помогать ему, старательно двигая бёдрами в такт, и в результате своих стараний достигла оргазма в третий раз. В сладостном изнеможении она раскинулась на постели, Антон, однако, не унимался, распаляясь всё больше. Валентина сперва ёрзала, демонстрируя своё соучастие, но затем, когда марафон этот длился уже чёрт знает сколько времени, буквально взмолилась:

– Кончай в меня, лапуль… сегодня можно…

– Как скажешь, – хрипло отозвался Антон. И действительно кончил минут через десять.

Потом они лежали, отбросив одеяло и глядя в пространство.

– Ты был женат? – поинтересовалась Валентина.

– Нет.

– Почему?

– Сама видишь, какие у меня проблемы.

Валентина, хихикая, принялась его щипать:

– Хвастун!.. Хвастун!..

Из кармана Антоновых брюк зазвонил мобильник. Валентина предложила не отвечать и послать всех на хрен. Антон не послушался. Подняв брюки с пола, он извлёк из кармана телефон. Звонил Гриша Инин.

– Встречаемся вечером? – осведомился он.

– Спрашиваешь! – Веснушки Антона расплылись в улыбке. – Около восьми, годится?

– Вполне. Вставлю клизму твоим теориям, готовься. – Гриша отсоединился.

Антон стал одеваться.

– Друг, – пояснил он. – Пора идти.

Удерживать его у Валентины не было ни малейших сил. Накинув халат, она проводила Антона в прихожую, где они обменялись номерами телефонов. Антон чмокнул девушку в щёку и ушёл.

Валентина, томно потянувшись, проследовала в комнату к попугайчику.

– Привет, Амиго, – зевнула она. Попугай не обратил на неё внимания, и Валентина поджала губы. – Никчемная ты птица.

Сбросив халат, она юркнула в растерзанную постель.

Глава 10

Гриша Инин явился без опоздания. До прихода его, однако, Антон успел проделать йоговские упражнения, принять контрастный душ и нарезать овощной салат. Вошёл Гриша с фирменной своей усмешечкой, вспыхивающей в серо-зелёных глазах и по впалым щекам стекающей в уголки губ.