Остров Буян Шведов Сергей

— Хотя бы затем, чтобы вы пошли в казино.

— А кто знал, что я туда пойду? Я ведь мог и в ресторан закатиться, и в стриптиз-бар. Были у меня и такие грешные мыслишки.

— Значит, ничего экстраординарного с вами по возвращении из башни не произошло?

— Разве что тестя вылечил от радикулита простым наложением рук. Он мне бутылку обещал поставить. Но это, конечно, просто совпадение.

— Вот вам номер моего мобильника, Петр Иванович, если к вам обратятся с каким-нибудь странным предложением — позвоните мне. Только обязательно. Это в ваших же интересах. И никому о моем воскрешении не рассказывайте. Да и вообще об этом деле не распространяйтесь.

— На этот счет можете не сомневаться, господин Чарнота. Я в психушку не тороплюсь.

— Вот и отлично. Всего хорошего, Петр Иванович.

Кажется, Борщов что-то прокричал мне вслед, боюсь, что нецензурное, но я его уже не слышал. Всё, что мне нужно было знать о царе Пирре, я уже узнал. Этот человек вляпался в чужие темные дела по глупой случайности и собственному легкомыслию. Борщову можно было посочувствовать, но временем для зализывания чужих душевных ран я сейчас не располагал. Мне нужна была машина. Своей я воспользоваться не мог, она наверняка сейчас является объектом пристального внимания. Мои счета в банках, скорее всего, заблокированы, а карточки изъяты из домашнего сейфа. В общем, куда ни кинь — всюду клин. Конечно, можно было бы попросить машину у Сокольского, но мне этого делать не хотелось. Я не люблю, когда меня пасут, пусть даже и с благими намерениями.

У меня на примете был один «форд», про хозяина которого я знал совершенно точно, что он будет отсутствовать в городе еще по крайней мере месяц. Автомобиль стоял на платной автостоянке, охраняемой с особым тщанием, ибо там имели привычку парковаться весьма влиятельные и обеспеченные люди. И всё же я решил рискнуть. Изъятие чужой собственности прошло без сучка и задоринки. Я, по своему обыкновению, показал бдительным охранникам ничего не значащую бумажку и благожелательно им улыбнулся. После чего сел в чужой «форд» и укатил по своим делам. Будем надеяться, что угнанной машины не хватятся и я успею ее поставить на место до возвращения законного хозяина.

Хвоста за мной не было, хотя я нисколько не сомневался, что рано или поздно он появится. Надо полагать, что работающие под началом Сокольского профессионалы сумеют просчитать маршрут демона, тем более что круг моих интересов не был для них тайной. Что же касается Варлава, то он пока считает Вадима Чарноту покойником, и этим выгодным для меня обстоятельством нужно воспользоваться в полной мере.

Я подрулил к Наташкиному дому и притаился в засаде. На собственном опыте я убедился, что между купленной мной по случаю квартирой и храмом Йопитера есть устойчивая связь. Не исключено, что Варлав и его подручные используют эту квартиру в своих интересах. А уж после моей объявленной смерти им и вовсе не от кого таиться и некого бояться.

Я почти два часа просидел в машине, прежде чем интересующий меня объект появился в поле моего зрения. Наташка вихляющей походкой раскованной городской девахи вышла из подъезда и направилась к обочине. Я угадал ее желание и подал свой автомобиль через пять секунд после того, как она вскинула руку в расчете на отзывчивость доброй души. Наташка, не раздумывая, села на заднее сиденье моего «форда» и небрежно буркнула мне в спину:

— В ГУМ, пожалуйста.

— Решила обновить свой гардероб? — полюбопытствовал я, трогая машину с места.

— А тебе какое дело, — надменно бросила мудрая львица, но, перехватив мой взгляд в зеркале, осеклась. — Ты…

— Почему это тебя так удивило?

— Но ты ведь умер?!

— И ты едешь покупать траурное платье, чтобы оплакивать меня всю оставшуюся жизнь?

Судя по фырканью, доносящемуся с заднего сиденья, я ошибся в своем предположении. Кажется, Наташка пока не знала, как реагировать на мое неожиданное воскрешение: то ли радоваться, то ли огорчаться. А Варлав, видимо, не догадался снабдить ее инструкциями на этот счет.

— У меня к тебе каверзный вопрос, красавица. Это ты вывела меня к замку Руж?

— Такова была воля жрецов, — небрежно бросила она.

— Маленькое уточнение — тебе волю жрецов передал Варлав?

— Допустим, и что из этого?

— Сдается мне, что я должен был погибнуть в этом замке.

— На всё воля богов.

— Это тоже сказал Варлав?

— Да.

— Но ведь ваши боги всего лишь создание атлантов?

— И что это меняет? Они достаточно могущественны, чтобы раздавить и тебя, и меня.

— Но ими можно управлять с помощью магии?

— Можно. Только это не всегда и не всем удается. Случается, что восставший против бога гибнет под тяжестью взятой на себя непосильной ноши.

— Зачем Варлаву понадобилась моя смерть?

— Не знаю. Куда ты меня везешь?

— Я хочу, чтобы ты познакомила меня с людьми Варлава, которые наслали порчу на Людмилу.

— Зачем?

— Хочу воскресить свою подругу.

— Ты мог бы сделать это и сам. В тебе достаточно магической силы.

— Зато у меня слишком мало опыта по ее применению. Я боюсь ошибиться и сделать что-нибудь не так. Эта женщина мне слишком дорога, чтобы я стал рисковать ее здоровьем.

— Хорошо. Но я всё-таки не понимаю, что ты задумал?

— А что задумал Варлав? И что нужно от меня жрецам?

— Спроси у них сам.

Вот так вот. Надо признать, что мудрая львица особа скрытная. И в этой связи меня интересовал только один вопрос: на кого она работает? Если на жрецов храма, то это еще полбеды, а вот если на Варлава, то это много хуже. Тем не менее она согласилась проводить меня к подручным хитромудрого ведуна. За что я выразил ей благодарность в устной форме.

Варлав, судя по всему, с удобствами устроился в нашем мире, во всяком случае, недостатка в средствах он точно не испытывал. Такой офис в самом центре города может себе позволить только очень богатый человек. Красивая вывеска на фасаде гласила, что в данном помещении располагается ЗАО «Юпитер». Прямо скажу, в чувстве юмора Варлаву не откажешь.

Минут десять мы с Наташкой сидели в машине, наблюдая за суетой большого муравейника, именуемого городом. Ничего подозрительного я не обнаружил. Сотрудники ЗАО «Юпитер» ничем особо не отличались от прочих наших озабоченных деловыми проблемами сограждан. Но тех субъектов, что под дулом пистолета отправили меня туда, не знаю куда, среди них не было. Я покинул машину и стал прохаживаться перед дверью в офис. Охрана, а она в ЗАО «Юпитер» была, никак на меня не отреагировала. Правда, один из облаченных в черную униформу молодых людей помахал Наташке рукой, на что я обратил внимание рассеянной жрицы.

— Знакомый?

— Я здесь бывала несколько раз.

Я уже собрался, воспользовавшись протекцией Наташки, проникнуть в тщательно охраняемый объект, как мое внимание привлекла сладкая парочка, как раз в эту минуту покидающая офис. К счастью, я увидел их через стеклянную дверь раньше, чем они заметили меня, и поспешно отвернулся. Не думаю, чтобы черные очки на моем носу помешали Верке меня узнать. Ведьма Жанна торжественно покидала офис в сопровождении весьма неприятного типа. То есть тип-то был ничего себе, но у него имелся один очень существенный недостаток, он был похож на меня как две капли воды. На Наташку парочка не обратила никакого внимания, а я успел вовремя спрятаться за газетный киоск. Пока мудрая львица, потерявшая внезапно кавалера, удивленно озиралась по сторонам, я уже сидел в машине и пристально следил за своим двойником.

Верка с Лжечарнотой уселись в серебристую «тойоту» и как ни в чем не бывало покатили по улицам моего родного города. Хотел бы я знать, под какими документами проживали в Российской Федерации эти двое граждан, поскольку Верка официально числилась покойницей, да и неприятный тип, если он воспользовался моей фамилией, тоже неизбежно попадал под подозрение наших бдительных правоохранителей. Я цепко висел на хвосте у живых покойников, довольно успешно лавируя в потоке машин, заполонивших центральные улицы.

Притормозили они у обочины, в месте, для стоянки вроде бы не предназначенном. И машину покинул только пассажир. Я быстренько сориентировался в ситуации и последовал его примеру. Судя по всему, Лжечарнота направлялся к киоску. То ли Верке захотелось пить, то ли у нее кончились сигареты. У киоска наши с двойником пути пересеклись. Он действительно взял бутылочку газировки и пачку сигарет.

— Простите, — вежливо обратился я к двойнику, — вы ведь, если не ошибаюсь, Вадим Чарнота?

— Да, — нагло отозвался мой оппонент, поворачиваясь ко мне лицом.

— Извините. Значит, не обознался.

Ни секунды не задумываясь, я врезал этому типу по печени, а потом еще добавил ударом ноги в челюсть. При падении он ударился затылком об угол киоска и мгновенно отключился. Не знаю, кем он был, демоном или человеком, но такие удары для здоровья даром не проходят. Подхватив выпавшие из рук двойника бутылку с напитком и пачку сигарет, я мгновенно ретировался с места происшествия под неодобрительные возгласы случайных свидетелей.

— Что там такое? — лениво повернулась ко мне Верка.

— Какого-то придурка хватил солнечный удар, — отозвался я, передавая ей сигареты.

Одеты мы были с двойником абсолютно одинаково — синие потертые джинсы, белая рубашка. Я, между прочим, всегда так хожу летом, и уж кому, как не Верке, это знать. Наверняка этот тип воспользовался моим гардеробом, и уж конечно по совету своей любовницы. Отличались мы только солнцезащитными очками, но их-то я как раз снял и аккуратно положил в карман.

Я человек не курящий и терпеть не могу, когда кто-то курит в моем присутствии. Верке это отлично известно, тем не менее она тут же раскурила сигарету и жадно затянулась. Из чего я сделал вывод, что мой двойник более терпимо относится к человеческим порокам. Минздрав предупреждает, а ад, понимаешь, потакает. Безобразие.

Верка явно нервничала и вела машину без особого блеска. Судя по всему, нам предстояли великие дела, о которых я, впрочем, не имел ни малейшего представления. В лежащей на заднем сиденье Веркиной сумочке заиграла нежная мелодия. Я извлек мобильник и выкинул его в приоткрытое окно.

— С ума сошел, — возмутилась ведьма. — Он же денег стоит.

— Терпеть не могу, когда во время операции меня отвлекают по пустякам.

По моим расчетам, мой недавний оппонент еще не очнулся, но предосторожность в подобных ситуациях никогда не бывает лишней. Верка вырулила на улицу Строителей, где, по моей информации, проживал Вацлав Карлович Крафт, он же Цезарь. Конечно, это могло быть совпадением, но я почти не сомневался, что через несколько минут увижу худую физиономию своего недавнего соратника по приключениям в Вавилонской башне. Мы остановились у дома под номером пятнадцать, и на этот раз покинула машину Верка. Направилась она к третьему подъезду, где и находилась квартира вышеозначенного подозрительного субъекта.

Я извлек из кармана мобильник, одолженный у Сокольского. Станислав Андреевич, услышав мой голос, даже растерялся. Он, видите ли, был уверен, что это я сейчас лежу без сознания в машине «скорой помощи», и врачи хлопочут над моим почти бездыханным телом.

— Вы там не слишком суетитесь, — остерег я Сокольского. — Пусть этот сукин сын еще хотя бы пару часов побудет в забытьи.

— Врачи считают, что ему вообще не очнуться.

— На это не рассчитывайте. Вколите ему снотворного в лошадиной дозе. И будьте настороже. Этот молодой человек, судя по всему, обладает недюжинными способностями.

— Где вы сейчас находитесь, Чарнота?

— У дома Вацлава Крафта. Похоже, операция вступает в решающую фазу. Проверьте, чем занимается ЗАО «Юпитер» и кто его возглавляет. У меня пока всё.

Я едва успел спрятать мобильник, как Верка с Крафтом вышли из подъезда и быстрым шагом направились к моей машине.

— Я всё-таки не понимаю, к чему такая спешка, — сердито прошипел Вацлав Карлович, с удобствами располагаясь на заднем сиденье.

Я тоже ни черта не понимал и именно по этой причине не спешил с ответом. Зато Верка, кажется, знала всё или почти всё, но почему-то тоже помалкивала.

— Давайте без истерик, господин Крафт, — прикрикнул я на расходившегося Цезаря. — Накладки бывают в любом деле. Никто ведь не обещал вам, что наш путь будет устлан розами.

Верка отозвалась на мои слова одобрительной усмешкой, из чего я сделал вывод, что Вацлав Карлович в этом сатанинском раскладе невелика птица и вякать на старших по званию ему не полагается.

— Подождите, — вновь заволновался Крафт, — а куда мы едем?

— В театр, — хмуро бросила через плечо Верка. — Варлав уже там.

— А Борщов? — не унимался нервный Цезарь. — С Борщовым вы договорились?

— Место царя Пирра займет мой муж, барон де Френ.

— Но ведь он не был в Вавилонской башне! Он ведь выбросил и деньги и инструкцию, которую подобрал этот придурок.

— Заткнитесь, Крафт, — рыкнула на Цезаря ведьма. — Что вы дергаетесь как истеричка в последней стадии беременности. У моего мужа есть одно весьма ценное качество — он покойник. В конце концов, Варлаву виднее, кого привлекать к операции.

Сраженный последними доводами распалившейся Верки, Вацлав Карлович надолго умолк. Я же попытался проанализировать полученную информацию. Судя по всему, на роль царя Пирра изначально планировался Петр Сергеевич Смирнов. Но в последний момент он то ли струсил, то ли его совесть заела. В общем, он попытался выйти из игры самым вроде бы радикальным и надежным способом — пустил себе пулю в сердце. Но, к сожалению для Петра Сергеевича, не все проблемы в этом мире разрешаются пулей. Смирнов не столько облегчил, сколько усугубил свое положение.

Верка столь резко ударила по тормозам, что я едва не вынес лобовое стекло. Крафт недовольно выругался у меня за спиной. Но ведьма уже освободила машину, и нам с Цезарем не оставалось ничего другого, как последовать за ней. В областном театре мне, разумеется, доводилось бывать и раньше, но приходил я сюда как зритель, через парадный вход. Верка же повела нас через служебный вход. Вахтер, охраняющий цитадель искусства, пропустил нас равнодушно, из чего я заключил, что Верка здесь бывала и прежде и успела примелькаться техническому персоналу.

Мы прошли в закулисье, и Верка толкнула дверь первой же попавшейся нам на пути артистической уборной. Навстречу нам поднялся не кто иной, как фюрер Закревский во френче, с характерными усиками и не менее характерной челкой. Разумеется, я его присутствию здесь не удивился, да и он глянул на меня без всякого интереса. Нервничал артист даже больше, чем Цезарь.

— Я вас умоляю, Жанночка. Ну что может Закревский в сложившихся обстоятельствах? Все актеры в отпуске, технический персонал в отпуске. Где, скажите, я найду вам осветителей? Некому дать свет на сцену, просто некому.

— Варлав в театре?

— Да. Декорации мы установили. Но нет света, Жанночка, нет света.

— Будет вам свет, успокойтесь, — цыкнула на Закревского ведьма. — Вот ведь кадры! Просто не с кем работать. Хохлов приехал?

— За ним послали, — отозвался поспешно фюрер, который от волнения не мог усидеть на месте и метался из угла в угол по маленькой гримерной, на ходу заламывая руки. — Но он сбежит. Сбежит, вот увидите. Он же обеспеченный человек, зачем ему так рисковать.

Похоже, для Закревского бизнесмен Хохлов был последней надеждой, а его бегство явилось бы для перепуганного артиста спасением. Операцию пришлось бы отменить, и вляпавшийся в большое дерьмо фюрер мог бы с чистым сердцем отправиться в кабак пить баварское пиво.

— У нас ведь и девственницы нет, — всплеснул он руками. — Во всём театре нет девственницы, — можете себе представить, Крафт? Это же просто какое-то обрушение нравов! А в мое время они были. Поверьте, Вацлав Карлович, среди актрис попадались невинные создания.

— Хватит трепаться, Закревский, — притормозила расходившегося фюрера ведьма. — Девственницу буду играть я.

— Милая моя, — ахнул артист, — но какая же из вас девственница? Вы на себя посмотрите! Вас же не спасут ни грим, ни свет. Вы же типичная женщина-вамп. Как хотите, но это профанация, и закончится она весьма скверно, поверьте опыту старого артиста.

— Нет, вы только на него посмотрите! — взвилась Верка. — Он, видите ли, может сыграть фюрера, а я не смогу сыграть девственницу! Я хотя бы была когда-то ею, а из тебя Гитлер как из собачьего хвоста сито.

— Так я ведь и не спорю, Жанночка, драгоценная вы наша. Я ведь и уважаемому Варламову сказал — не смогу. Ну, не моя это роль. Всё-таки даже у очень хорошего артиста есть свой потолок. Скажите, а зверь действительно будет настоящий? Я его как увидел там, в Вавилонской башне, так у меня всё и оборвалось. До сих пор руки трясутся. Вот, можете полюбоваться.

Руки у Закревского действительно тряслись, но было ли это следствием пережитого страха или предчувствием новых ужасов, я судить не берусь. Честно говоря, я мало что понял из разговора ведьмы и артиста. При чем тут девственницы? Они что, сняли в аренду театр, чтобы провести здесь репетицию любительского спектакля? В таком случае на какую роль они пригласили меня — уж не на роль ли зверя апокалипсиса? О своем чудесном превращении в Вавилонской башне я уже слышал от Борщова, но не очень ему поверил — у страха, как известно, глаза велики. А потом, одно дело — Вавилонская башня и совсем другое — российский театр. Это же совершенно другой мир. Какие тут могут быть чудеса?

— Я всё-таки не понимаю, — опередил меня с вопросом Вацлав Карлович Крафт. — При чем здесь театр?

— Вы о магии искусства слышали? — обернулась в его сторону Верочка.

— Но ведь это же просто слова, драгоценная вы наша, — опять вмешался в разговор Закревский. — Я уже тридцать лет на сцене и с уверенностью могу говорить, нет здесь никакой магии. Понимаете? Нет! И зря уважаемый Варламов всё это затеял, ничего у него не получится.

— Тогда и вам, Закревский, волноваться нечего, — усмехнулся я. — Сыграете еще одну роль еще в одном спектакле, и точка.

— Я ведь за дело волнуюсь, молодой человек, — скосил глаза в мою сторону фюрер. — Люди большие деньги потратили, огромные усилия приложили, и вдруг — конфуз!

— Вам заплатили деньги, Закревский? — окрысилась на испуганного артиста Верочка. — Вы согласились участвовать в эксперименте? Вот и помалкивайте!

— Кто ж знал, что всё будет именно так, — вздохнул Вацлав Карлович Крафт.

Возможно, Цезарь сказал бы что-нибудь еще не менее крамольное и интересное, но в это мгновение дверь в гримерную распахнулась, и на пороге картинно возник мой старый знакомый ведун Варлав. Правда, на этот раз он был в белых брюках и рубашке крикливой расцветки. Ни дать ни взять режиссер провинциального и не шибко процветающего театра. На лице ведуна была написана решимость. Он наполеоновским взглядом оглядел свое оробевшее воинство и осмотром остался доволен.

— Все готовы? — спросил он слегка охрипшим голосом.

— Хохлова нет, — пискнул из угла фюрер.

— Бонапарт уже на сцене.

— А как же супруг Веры Григорьевны? — спросил Цезарь.

— Он явится в свой черед. Жанна, вы готовы?

— Внутренне да, но мне надо переодеться.

— Через пять минут начинаем, господа. Как прозвенит третий звонок — всем быть на сцене.

Варлав любезно подхватил порозовевшую Жанну под руку и покинул помещение, где в горестном недоумении застыли два потрясателя Вселенной и ваш покорный слуга.

— Это будет самый бездарный спектакль из всех, в которых я участвовал, — простонал Закревский.

— Чего уж там, — махнул рукой Цезарь и опасливо покосился в мою сторону.

— А я текст забыл, — спохватился я. — Видимо, перегрелся на солнце.

— Да какой у вас текст, молодой человек, — махнул рукой Закревский, — рычите только погромче и размахивайте руками. Мы тут недавно «Аленький цветочек» играли, вот там был текст! А как всё хорошо закончилось! Добрый молодец и красна девица сыграли свадебку. Я там был, мед-пиво пил…

— По усам текло, а в рот не попало, — дополнил фюрера Цезарь.

— Вы только нас не перекусайте, почтеннейший Вадимир, — заискивающе попросил Закревский. — Я ведь всего лишь подручный при благородном отце.

— А кто у нас благородный отец? — удивился я.

— Гай Юлий Цезарь, естественно, — пояснил мне актер. — У Гитлера, как вы знаете, детей не было. Вас что же, даже с сюжетом не ознакомили?

— Увы, — развел я руками. — Всё спешка, спешка.

— Вот это организация процесса, я вас умоляю, — возмутился Закревский. — Выталкивают человека на сцену, не объяснив ему сверхзадачу спектакля. Значит, так, молодой человек: вы Ромео, она Юлия из рода Юлиев. Девушка влюбилась в вас безумно, и вы в нее тоже. Но вы Ромео со специфической репутацией, то есть демон. А у Юлии есть жених, некий барон де Френ. И вот в самый ответственный момент он появляется на сцене с мечом в руке и пытается вас убить. Благородный отец Цезарь Цезаревич в ужасе. Его дочь спуталась черт знает с кем. Извините, конечно, за грубость, Вадимир, но из пьесы слов не выкинешь. Чтобы отомстить демону, соблазнившему его дочь и убившему будущего зятя, то есть вам, он обращается к знаменитому чернокнижнику, его играет, точнее, изображает господин Варлав (актер он никудышный, но это исключительно между нами), и этот колдун вызывает на подмогу доблестных воителей, то есть нас с Наполеоном. Дальше происходит битва демонических сил с нашими армиями, но это уже скорее за рамками сцены.

— А кто победит? — полюбопытствовал я.

— А черт его знает, — пожал плечами Закревский. — Финал у этого спектакля остался открытым. Тот же господин Варлав лишь загадочно улыбнулся в ответ на мой вопрос.

— Дешевая мелодрама с элементами фарса, — сделал я свой вывод.

— А я что говорю, — вздохнул Закревский. — Поручили бы дело профессионалам. А то ведь сюжетец — полное фуфло. Репетиций не было. Изволь играть с листа. Ну я-то ладно, уж фюрера как-нибудь слеплю. А вот у Вацлава Карловича очень сложная роль. Какая гамма чувств и переживаний! Это же надо сыграть. А он первый раз на сцене. Да, не забудьте переодеться, молодой человек. Костюм, правда, не Ромео, а герцога Орсино из «Двенадцатой ночи», но ведь и вы не юноша.

Скажу откровенно, я так и не понял, зачем Варлаву понадобился этот дурацкий спектакль. Что и кому он собирался этим доказать? Может, в этом была какая-то хитрость, какой-то отвлекающий маневр? Ведь собрал он на сцене почти всех людей, побывавших в Вавилонской башне, за исключением Борщова и покойного Чарноты. Впрочем, покойный Чарнота тоже был здесь, но Варлав, судя по всему, об этом даже не догадывается. И в эту минуту я не был уверен, помешает ли мое присутствие Варлаву в достижении цели или наоборот, поспособствует. А не пора ли уносить отсюда ноги и тем самым сорвать спектакль? Пока я раздумывал над вопросом, быть или не быть мне на сцене драматического театра, раздался третий звонок.

— Ну, — торжественно произнес Закревский, — с премьерой вас, дебютанты. Ни пуха ни пера.

— К черту, — дружно отозвались мы с Цезарем. Цезарь был облачен в тогу. Голову его украшал венок из листьев, но вряд ли лавровых. Смотрелся он вполне пристойно и в каком-нибудь районном клубе, на фестивале сельской самодеятельности, наверняка бы сорвал бурные аплодисменты зала.

— Кинжал забыли, ваше высочество, — спохватился Закревский, передавая мне предмет, от которого за версту несло бутафорией. Я попробовал его обнажить, но кинжал составлял с ножнами одно целое. Тем не менее это бутафорское оружие я всё-таки прицепил к поясу и решительно шагнул на сцену.

Зря, между прочим, Закревский волновался по поводу света, его на сцене было столько, что я невольно зажмурился. И совершенно напрасно это сделал, поскольку, не пройдя и трех шагов, споткнулся о какую-то железку и растянулся в полный рост на сцене. В зале засмеялись, из чего я заключил, что зрители там всё-таки есть. Не успел я встать на ноги, как на сцену впорхнуло очаровательное создание, почему-то белокурое, которое защебетало сладким до приторности голосом:

— Ты здесь, любимый, ты пришел. Для бедной Юлии твое явленье в радость.

— Пришел, — охотно подтвердил я. — Бежал, летел, вот, думал, счастье близко. Да вот споткнулся о порог, разбил колено, повредил мениски…

— Ты что несешь? — зашипела мне на ухо рассерженная Верка. — Какие еще мениски?

— Зато в рифму, — не остался я в долгу, разглядывая декорации.

Надо признать, что сцена была убрана со вкусом. Кулисы из черного бархата, падуги из того же материала, что, безусловно, сразу же настраивало зрителей на минорный лад. На заднике было нарисовано что-то среднее между средневековым замком и римским палаццо. Я, между нами говоря, слабо разбираюсь в архитектуре, но художник, изобразивший на огромном полотне это сооружение, разбирался в ней еще хуже. По моим прикидкам здание должно было рухнуть на головы приемной комиссии еще во время сдачи объекта. Оставалось утешать себя тем, что замок нарисованный и его разрушение серьезными травмами нам не грозит.

— Родитель и жених сегодня на охоте. Для нашей встречи это добрый знак.

— Пусть их тревожит там, во чистом поле, лишь звук рожков да лай собак.

— Хорошо сказал, — прошептала Верка. — Но пора переходить к делу.

— К какому еще делу? — не понял я.

— Ты должен соблазнить меня, в крайнем случае изнасиловать.

— С какой это стати я буду проделывать подобные вещи на глазах стольких свидетелей и правоохранительных органов.

Нельзя сказать, что в зале был аншлаг, но человек двадцать там сидело. И, приглядевшись попристальней, я обнаружил в первом ряду Мишу с Васей, которые невесть какими путями проникли на представление, совершенно не предназначенное для сотрудников ФСБ.

— Мне душно, ах, — пропела Юлия.

— Ослабить вам корсет?

— Снимите лучше сразу платье.

— Эй, олухи, там, наверху, гасите свет, нас ждут любовные объятья.

К моему удивлению, свет действительно притушили. Правда, не настолько, чтобы заинтересованный зритель не мог видеть разоблачающейся с моей помощью Юлии. Должен сказать, что Верка в своем разоблачении зашла слишком далеко, настолько далеко, что вызвала восхищенный шепот зала. Фигурка у нее действительно была хороша, чего там говорить.

— На ложе, герцог, мы возляжем с вами.

— Всегда готов служить прекрасной даме, — бодро ответствовал я, чем сорвал бурные аплодисменты.

После чего мы действительно с удобствами устроились на ложе. И тут же выяснилось, что Верка, наплевав на все театральные условности, требует от меня буквального соблюдения брачного ритуала.

— Неужто на глазах всего честного люда мы с вами, Юлия, здесь предадимся блуду?

— Где видишь ты людей, моя отрада, ведь здесь стена, за ней ограда. А если вдруг охотники вернутся к нам не в срок, мы первыми услышим их призывный рог.

Я, разумеется, знал, что моя партнерша любит заниматься сексом в самых вроде бы неподходящих для этого дела местах, но мне и в голову не приходило, что она устроит мне экзамен прямо на сцене драматического театра. Впрочем, экзамен она устраивала не мне, а очень похожему на меня типу. К тому же демону. А у демонов есть кое-какие преимущества перед людьми — это отсутствие стыда и совести. Не знаю, что увидели смущенные зрители в полутьме, но услышали они многое, за это я ручаюсь. Ну и как водится, свет дали в самый неподходящий момент, когда, достигнув высшего земного наслаждения, мы устремились в небеса за истиной.

— Что вижу я! — воскликнул не кто иной, как Вацлав Карлович Крафт. За ним мрачной тенью нависал барон де Френ. — Ты, дочь моя, невинное дитя, в объятьях зверя. Я в ужасе, глазам не верю. О Цезарь, Цезарь, род твой опозорен.

— Прошу прощения, господа, — сказал я, натягивая штаны, — мой грех неволен. Шел мимо, заглянул к знакомой. Отец ее проводит время на охоте, жених, по слухам, утонул в болоте. Что делать мне? Взыграла в жилах кровь, и вот пожалуйста — любовь.

Я сразу же заметил в глазах у Петра Сергеевича Смирнова нехороший блеск. Такими глазами актеры на сцене на своих партнеров не смотрят. Во всяком случае, я на это надеюсь. Ждать от человека с перекошенным от ярости лицом возвышенных и внятных монологов не приходилось.

— Отродье дьявола, исчадье ада, лишь смерть твоя — моя награда!

Должен признать, что сказано это было с большим подъемом и сопровождалось весьма выразительным жестом в мою сторону. Зал вежливо зааплодировал. Вообще-то рогоносцев у нас не любят, обманутым мужьям не сочувствуют, но в данном случае зрители отметили экспрессию исполнителя. Пьер де Френ угрожал мне мечом, довольно остро отточенным, как я успел заметить. В моей же руке был только кинжал, да к тому же бутафорский. Мне такой расклад не понравился. По сюжету я не мог быть убит в первом акте. К счастью, Петр Сергеевич был весьма посредственным фехтовальщиком, что позволило мне повеселить почтенную публику. Я легко уклонился от летящего мне в голову меча и ткнул барона под ребра бутафорским кинжалом, даже не вынимая его из ножен. Смирнов умирал очень натурально и опять сорвал аплодисменты. Впрочем, умирал он не впервые и, видимо, кое-какие навыки приобрел.

— Он умер, умер, о мучитель, — заломил руки Крафт-Цезарь, — невинного созданья погубитель. Я отомщу тебе, коварный соблазнитель. И боги будут на моей стороне.

Последняя фраза не уложилась в стихотворный размер, но я не стал придираться к Цезарю и покинул сцену, поскольку уже отыграл свою роль в этом акте.

— Браво! — прошипел мне из-за кулис фюрер Закревский. — Вы, Чарнота, рождены артистом. Скажите, а ваша смерть, показанная по телевизору, тоже была инсценировкой?

Похоже, Закревский ничего не знал о существовании моего двойника, что, впрочем, было неудивительно. В конце концов, Варлаву незачем было посвящать своих нанятых за немалые деньги помощников в тонкости проводимой операции. Вот только ведун оказался в неведении, что подмена была двойной, и его похожий на меня помощник, уж не скажу, демон он или человек, выведен из игры, пусть и на время.

— У меня к вам просьба, Аркадий Петрович, — попросил я Закревского, — кликните меня, когда придет мой черед выходить на сцену.

— Не сомневайтесь, Вадимир Всеволодович. Я здесь поставлен господином Варлавом как раз для этой цели.

— А где сейчас находится колдун?

— На сцене. Беседует с Цезарем. Можете послушать.

— Нет, спасибо. Я лучше передохну.

В гримерке никого не было, и я первым делом извлек из висевших в шкафу джинсов мобильник. Сокольский откликнулся сразу.

— Он очнулся? — спросил я.

— Пока нет. Врачи говорят, что у него сотрясение мозга.

— А что они еще про него говорят?

— Врачи утверждают, что ваш двойник самый обычный человек. Кроме того, они обнаружили на его лице следы пластической операции. И он ниже вас ростом на два сантиметра, Чарнота. А что вы делаете в театре и за каким чертом полезли на сцену? Вы что, другого места не нашли для любовных утех? Михаил с Василием были шокированы вашим поведением.

— Скажите им, чтобы держались подальше от сцены.

— Вы ожидаете катаклизма?

— Да. Режиссура уж больно специфическая.

— А кто поставил спектакль?

— Варлав. Всего хорошего, Станислав Андреевич.

Этот двойник не выходил у меня из головы. Вряд ли он был моим братом-близнецом, как заподозрил было Сокольский. Следы пластической операции говорили о многом. Но если он не был ни моим близнецом, ни моим клоном, то как могла Верка перепутать его со мной, да еще в постели? Или они не были любовниками?

Моим размышлениям помешал Закревский, очень не вовремя сунувший свой нос в гримерную. Лицо фюрера было белее мела, а губы мелко подрагивали.

— Зачем вы его убили, Чарнота? — чуть слышно прошелестел он посиневшими губами.

— Кого его?

— Смирнова Петра Сергеевича.

— Барона, что ли? Но ведь так полагалось по сценарию.

— Я этого не вынесу! — Закревский обессиленно рухнул на стул. — Вот так просто разговаривать с демоном, с убийцей, это выше моих сил. Вас взорвали, Чарнота, но вы воскресли. Смирнов застрелился, но его воскресили. А теперь вы убили его во второй раз.

— Но ведь это театр, Аркадий Петрович. К чему такие переживания?

— А это? — Закревский показал мне свои окровавленные ладони. — Это тоже театр? Он там лежит мертвый с кинжалом в сердце.

— Да кто лежит-то?

— Барон де Френ. Петр Сергеевич Смирнов. Мертвый.

Черт знает что! Да и как можно убить человека бутафорским кинжалом? Актер явно что-то путал…

Тем не менее я поспешил за ним к еще не остывшему телу. Тело действительно еще не остыло, но дыхания не было, и пульс не прощупывался. А из груди Петра Сергеевича торчал кинжал. Самый что ни на есть настоящий, не бутафорский. С остро отточенным лезвием, изготовленный из хорошей стали. А на рукояти его красовался солярный крест.

— Ритуальное убийство, — прошептал Закревский. — Вы что, скинхед?

— Идите к черту, фюрер, ведь это именно вы дали мне кинжал?

— Клянусь, Чарнота, я дал вам другой кинжал. Да и не кинжал это был вовсе, а деревянный муляж, оклеенный фольгой и украшенный стекляшками. Наверное, его вам подменили.

У меня не было причин не доверять словам Закревского. Я ведь держал этот муляж в руках и сам убедился, что он абсолютно безвреден. Подменить мне его могла только Верка, когда мы с ней прохлаждались на ложе. А потом, когда на сцену ворвались Цезарь с бароном, мне и в голову не пришло присматриваться, что там болтается на поясе. Я только успел этот пояс застегнуть, как на меня набросился де Френ. И меч в его руках был настоящий. Но за каким чертом Верке понадобилось убивать своего несчастного мужа, который и без того был покойником? Или всё-таки не было ни убийства, ни самоубийства и меня разыграли по полной программе? Но что-то уж больно сложную игру затеял ведун Варлав. Настолько сложную, что у меня голова идет кругом от бесплодных попыток ее разгадать.

— Ваш выход, Чарнота, — просипел Закревский. — Боже ж ты мой, и зачем я взял эти чертовы деньги?

На сцене было темно. И только в самом дальнем углу подсвечивался силуэт одетой в белое женщины. Потом свет упал и на меня.

— Ты вновь явился искушать меня, о демон?

— Ты бредишь, женщина. Я человек.

— Нет, демон, — указала перстом в мою сторону Верка.

И словно бы в подтверждение ее слов сверкнула молния и грянул гром, встреченный аплодисментами зала. Зрителей стало, по-моему, гораздо больше, чем было поначалу, и это мне не понравилось. Мелодраму следовало заканчивать, пока она не обернулась трагедией для очень многих людей.

— Нет замка, демон, что вместить способен всех девственниц, погубленных тобою, — продекламировала замогильным голосом Верка.

Это было настолько наглое вранье, что я даже не сразу нашелся, что ответить. Какие девственницы могут быть в наше, склонное к распущенности время?! Конечно, я не могу служить образцом моральной устойчивости, но не такой уж я донжуан, чтобы насылать на меня каменного гостя. Однако как очередное подтверждение Веркиным словам на сцене появились одетые в белое женщины, вероятно когда-то погубленные мною. Правда, их было только две, что косвенно подтверждало именно мои слова, но отнюдь не Веркины. Но возмущенная Юлия словно бы не замечала вопиющего противоречия между собственными поспешными выводами и реальной жизнью и продолжала обвинительную речь:

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

Древний народ сумел спасти российский город от выброса черной энергии из преисподней. Однако силы Ть...
Куда бы ни попала Надежда Лебедева, тут же происходит криминальное событие....
«Я привлекаю деньги» – супербестеселлер Наталии Правдиной – создательницы уникальной системы позитив...
Продолжение романа «Казаки-разбойники»....