Бесконечный октябрь Стравинский Алексей

Я обнял свою любимую Янику. Она поцеловала меня. Для нас двоих это лучшее средство успокоиться и решить, что делать дальше. В любом случае нам нужно было выдвигаться ещё несколько часов назад. Гвид уже может быть где – то совсем рядом с нашими домами. Больному человекоподобному извергу подобные игры приносят блаженство. Случится страшное горе, если он опередит нас.

– Кому – то придется остаться с Насса, – точно продолжил ход моих мыслей, сказала Яника.

– Останься ты. Я отправлюсь за машиной.

– Нет, так не годиться. Они точно запомнили тебя. Ты стоял от них на расстоянии вытянутой руки, да, и к тому же, как ты пойдешь, когда ты полуголый?

Доводы Яники убедительны. Я боюсь отпустить её лишь от страха, что с ней может случиться беда. Но она уже совсем не то хрупкое и беззащитное создание, коим она являлась раннее.

– Будь осторожна! – я поцеловал её.

– Дай мне пять минут, – Яника захлопнула за собой дверь.

От волнения за Янику меня отвлек кашель Насса. Кажется, что он, наконец – то, начал приходить в себя. Друг смотрит на меня потерянным взглядом.

– Где мы? – еле – еле выдавил он из себя.

Не успей я ему ответить, как из соседней комнаты раздался звук разбивающегося стекла. Послышались шаги. Кто – то идет в нашу комнату. Всё мое тело напряглось. Я приготовился к броску. В дверном проёме показалось лицо седовласого старика. Его густая борода оказалась столь же седой и длинной, как и волосы на голове. Старик в недоумении.

– Ох, здравствуйте, – он стащил с головы висячую на затылке ушанку. – А я, это, покурить вышел. Вернулся, а тут уже вы.

– Ты кто? Что тебе нужно?

– Так, это самое, котельщик я, усаживаясь на стул рядом с кроватью, проронил он.

Я окончательно успокоился. Старика не стоит бояться. Меня порадовало то, что и он не биться нас. Он ведет себя так естественно, будто он каждый день сталкивается с подобными ситуациями.

– Что с пареньком?

– Попали в передрягу, – не вдаваясь подробности, ответил я.

– М-да. О как.. Ну, ничего! Парень вижу крепкий. Оклемается.

Старик совсем не вдается в подробности. Мне бы показалось это странным, если бы ситуация была не столь необычной. Наверняка он услышал наш разговор. Посему более говорить не о чем.

– Да, он сильный, – я сжал окрепшую ладонь Насса.

– Так это, спирт есть! Я сейчас, минутку!

Старик залез в стоящую у противоположной стены антресоль. В его руке появилась почти полная бутылка спирта.

– Пить мы его не будем, я и сам этого практически никогда не делаю, ну а растереться им лишним не будет.

Котельщик скинул с Насса одеяло. На короткий миг он замер, видимо от вида пулевых ранений. Он бросил на меня холодный, мудрый взгляд.

– Что же ты сразу не сказал – то? – начал он.

Я промолчал в ответ. Старик и так понял, почему я не стал распинаться перед ним о случившемся с Насса.

Он осторожно перевернул Насса на спину. Достав из той же антресоли небольшой пакет, он принялся за дело.

– Придержи его, – сказал он мне.

Котельщик открыл бутылку. Набрал в рот немного спирта, он распылил его по спине Насса.

– Потерпеть придётся, парень. Сильно больно не будет.

В его руке появился нож. Слегка окатил его спиртом, старик принялся осматривать плечо. Немного повозившись с ним, он принялся за рану ниже. Насса тут же задергался.

– Потерпи, сынок. Пуля в ране.

Вероятно, что именно от этого рана всё ещё не может затянуться, как следовало бы. Большая удача, что мы встретились с этим стариком.

– Небольшой разрез, – попутно сказал он.

В его руке появился пинцет. Опустил его в рану, он извлек пулю наружу.

– Вот, держи. Передашь ему на память от меня, когда оклемается, старик протянул мне кусочек свинца.

Он вновь полез в пакет. На сей раз, он искал в нем нить и иголку. Достав их, он был крайне удивлен тем, что зашивать – то уже и нечего. Именно в этот момент зелье наконец – то подействовало. Обе раны Насса затянулись буквально на глазах.

– Как же это так? – растерянно пробормотал старик.

– Чудеса иногда случаются, особенно там, где их ждут.

– Да уж, дела, – ответил он мне.

– Спасибо, – уже более крепким голосом сказал Насса.

Котельщик радостно заулыбался.

– Не стоит, – он положил руку на ногу Насса. – Я же вижу, что вы хорошие парни, а хорошим парням надо помогать.

Внезапно для всех нас входная дверь открылась.

– Карета подана, – Яника замерла, увидел старика.

– Всё хорошо. Он только что помог нам. Это котельщик, – объяснил я.

– Здравствуйте, – проронила Яника.

– Здравствуй, дитя, – старик заулыбался, но как только он опустил взгляд на босые ноги девушки, очередное удивление на его лице сменило улыбку.

– Идем. Нет времени на знакомства, – Яника схватила вещи и отправилась с ними к машине.

Я склонился над Насса, но тут старик забил тревогу.

– Подожди – ка! – он умчался в соседнюю комнату. – У меня кое – что есть для тебя!

Не в силах тратить драгоценное время на ожидание, я отправился за ним. Старик достал из шкафа старую кожаную куртку и теплую кофту. Забравшись в самый дальний угол шкафа, он извлёк из него теплый свитер, джинсы, потрепанный кожаный плащ и в последний раз он сунулся в шкаф за ботинками.

– Держи. Был тут у нас один трудяга, правда, уж очень давно мы его не видели. Паренька же нужно одеть. На улице – то холод какой стал.

Я схватил брошенную мне одежду и вновь вернулся к Насса. Яника помогла мне его переодеть и в скором времени все мы стояли у двери.

– Прихвати и одеяло, – предложил мне старик.

Яника бросила на Насса короткий взгляд и тут же приняла предложение котельщика.

– Огромное спасибо! Надеюсь, что мы когда-нибудь снова встретимся, но при более благоприятных обстоятельствах, – благодарность Яники была искренней и убедительной.

– Удачи вам всем! – проронил старик на прощание.

На этом наше внезапно начавшееся общение закончилось. Я положил Насса на сиденье, а сам сел спереди рядом я Яникой. Друг приободряется на глазах. С такими темпами через пару десятков минут он полностью оправится.

Я накинул на себя подаренную котельщиком одежду. Она пришлась мне почти в пору. Хоть мне и не было холодно с голым торсом, но внимание привлекать я стану меньше. Нам нужно выбраться из города максимально незаметно. Наверняка нас всё ещё активно ищет полиция. Надеюсь, что нас больше никто не станет задерживать.

– Аксей, как мы поступим? – спросила Яника.

– Ты о чем?

– Нам нужно разделиться, как только мы выберемся за город.

– Для чего?

– Я поеду в твой дом. Я покажусь твоим родным лишь в том случае, если им грозит опасность, – Яника оглянулась на Насса. – А вы вдвоем отправитесь в дом Насса. Если у тебя дома всё тихо и спокойно, то я отправлюсь к вам.

– Это слишком рискованно. Ты можешь остаться с ним один на один, – отговаривающим тоном проговорил я.

– Аксей, я думаю, что он сдержит слово и первым делом направится в дом Насса.

– Что? Что это значит? – оживился вдруг Насса.

– Да, так и есть. Он говорил это! – резко подтвердила сказанное собой же Яника.

Она права. Как бы сильно мне этого не хотелось, но нам предстоит двигаться раздельно. Тем более, что после услышанного Насса несомненно направится в свой дом, со мной или без меня. Не имея права на выбор, я отправлюсь с другом в его дом. Я не смогу отпустить его одного, а удерживать его рядом с собой никто и не собирается. В этот раз всё решилось само собой. Я должен ехать с ним. Янике придется остаться одной.

– Нам понадобится ещё один автомобиль. Снова угоним его? – предложил я.

– Да. Нам больше ничего не остается. Человеческие жизни дороже груды металлолома.

Я бросил взгляд на уже более крепкого Насса. Его безжизненны, наполненный лишь яростью взгляд холоден. Он прикован в пустоту, в которой несчастный пытается отыскать выход из этого кошмарного сна. Как же жаль, что это реальность. Насса не проснется в своей постели с чувством невероятного облегчения. Возможно, что теперь он не проснётся никогда, так и оставшись навеки в этот безумном бреду.

– Нам нужно разделить исцеляющий отвар, – проронил я, вновь уставившись в дорогу.

– И всё остальные тоже. Мало ли что.

Яника достала из рюкзака несколько пузырьков.

– Зеленый – наш главный козырь. Как действуют остальные – ты знаешь.

Яника засунула их в мой карман и плотно застегнула его.

– Аксей, если я доберусь до него первая, то ты поймешь это, потеряв свои силы, если ты сделаешь это первым, я узнаю об этом таким же образом. Разумеется, если мы сможет каким – то образом отправить отвар в его рот.

– Поэтому тебе стоит прихватить оружие, – добавил Насса.

Понемногу он уселся на сидение. Кажется, что он полностью пришел в себя.

Не оглядываясь назад, Яника протянула ему руку. Он вложил в неё заряженный пистолет.

– Аксей, тебе тоже нужно вооружиться, – мне достался револьвер с полным барабаном пуль.

– Помни, что переход будет резким. К тебе вернётся чувство боли, поэтому будь предельно осторожен! – сказала Яника.

– И ты тоже, – ответил я.

Надеюсь, что до стрельбы дело не дойдет, но перестраховаться никогда не будет лишним. Я спрятал оружие в рюкзак.

– У кого будет книга? – поинтересовался Насса.

– Она останется у вас. Как только мы разделимся – вы заберете рюкзак, в который я её переложила.

– Думаешь, что это хорошая идея? – спросил я.

– Да. Книга в приоритете. Она не должна попасть в его руки. Вас больше. У вас она будет в большей безопасности.

Тут я с Яникой не согласен. Нас больше, но Насса, от части, может оказаться не преимуществом, а обузой. Пусть так, но я всё же возьму книгу, ведь без неё у Яники будет больше шансов. Гвид не успокоится, пока он лично не убедится в том, что книга находится где – то рядом, но где именно – доподлинно ему известно не будет. Посему он не тронет Янику, ведь она может оказаться единственным носителем информации о местонахождении литературы. Это всего-навсего предположение, не факт, что всё пойдет именно таким чередом, но ведь всё может именно так и пойти. В случае чего у Яники будет шанс. Я забираю книгу.

– Как только мы выберемся загород, прижмись к обочине. Нам нужен ещё один автомобиль.

– Тогда можешь сбрасывать газ. За этим виражем заканчивается живая застройка. Метров через пятьсот дорога окажется в лесу, – добавил к сказанному мной Насса.

Через пару – тройку сотен метров мы оказались в сосновой роще, где пролегающая через неё дорога была единственным характерным признаком присутствия цивилизации.

Яника остановила автомобиль, включила аварийные огни и вышла наружу. Нам остаётся только ждать, пока кто-нибудь покажется на дороге. Даже если он и не захочет останавливаться, ему придется сделать это. Мы не можем тянуть время. Первый же автомобиль станет нашим.

Яника покинула салон, и после этого в нем стало как – то странно тихо. Наверное, это просто я обратил внимание на воцарившуюся тишину, которая раньше застилалась ковром суетливых моментов. Кроме дыхания Насса я слышу ещё и мягкий шум разбивающегося о крышу ливня. Меня это успокаивает. Странно, но я даже смог почувствовал некий уют, до которого никому из нас сейчас совсем нет никакого дела.

Я бросил взгляд в зеркало заднего вида. Безмолвный, замерший Насса с как никогда прежде опустошенный взглядом смотрит куда – то далеко – далеко через дверное стекло. На его лице больше нет рассечения, но кровавое пятно на прежнем месте. Я хотел было взглянуть на его руки, которые недавно были усыпаны ожогами, но сейчас не самое подходящее время для подобных движений. Насса ушел в себя, и я считаю, что сейчас он имеет на это право.

Асандр остался лежать в наверняка уже растаявшем сугробе снега. Возможно, что его тело уже обнаружили.

Внутри меня будто что – то перерубило. Наверное, я попросту оглянулся назад. Я вспомнил совсем недалекое прошлое. Как много всего случилось за столь короткий отрезок времени. Каким же странным выдался этот октябрь. В каком – то смысле он станет для нас бесконечным, если только сама смерть не определит для нас финал. С нами нет Асандра. Он остался в этом бесконечном месяце, полном тумана, утренней росы, раскатов грома, ледяного дождя, шелеста желтой листвы. Этот октябрь богат появившимся из неоткуда снега. Этот снег принес с собой ещё много чего всё ещё странного, необъяснимого и непостижимого для нас.

Я бы ещё очень долго смотрел в зеркало, но меня отвлек появившийся в нем свет. Кажется, к нам кто – то приближается.

– Насса, приготовься, – я, наконец – таки обернулся в его сторону. – К нам подъезжает машина.

Несчастного точно выдернули из ступора, причем против его воли. Он будто проспал какое – то важное событие, и, проснувшись, начал спешно собираться, хватая в руки всё подряд.

– Ты уверен? – спросил он.

– Да. Жди моей команды.

Рядом с нами остановился автомобиль с быстроработающими дворники. Яника тут же забегала вокруг него, размахивая руками.

– Человеку плохо! Нам срочно нужен ваш автомобиль, умоляю! – распинаясь, взмолилась она к незнакомцам.

Рядом с ней появился какой – то мужчина. Яника подбежала к нашему автомобилю и стукнула по его крыше. Мы с Насса вышли под ливневый дождь. Не говоря ни слова, мы молча сели в только что остановившийся автомобиль и так же молча сорвались на нем с места.

Я опустил стекло и высунулся в окно, дабы достоверно разглядеть, едет ли Яника за нами.

Только что лишившийся автомобиля мужчина остался ждать помощи под одиноким дубом. В это же время Яника, с летящими из под колес кусками грязи, отдалялась от него всё быстрее.

– Всё получилось, – проронил я себе под нос, а Насса толи меня не услышал, толи, что, скорее всего, попросту пропустил услышанное мимо ушей.

Всё получилось. Всё получилось, как бы тяжело это не давалось. Я грею себя мечтами о том, что за недописанную до конца историю я повторю эту фразу ещё много раз. В ближайшее время мне хочется вновь выдавить её из себя. Я очень надеюсь, что у меня будет для этого повод, когда мы попадем в дом Насса, и там, с привычным для всех нас теплом и радушием, нас встретит его мама, которая пока не убивается горем по погибшему мужу. Это вдохнет чуточку жизни в каждого из нас, и в первую очередь это коснётся мертвого изнутри Насса, который сейчас не смеет обнадёживать себя, дабы после не разбиться на тысячу осколков.

Яника прижалась к нам вплотную. Мы вновь мчимся на предельных скоростях. Вскоре покажется знакомая нам с детства деревня, которую было бы видно куда лучше, если бы дождь не застилал её от нас плотной пеленой, падающей с неба в столь необыкновенно сумрачный день.

Спустя пару – тройку километров Яника повернула влево. Через несколько минут она окажется на пороге моего дома. Нам же стоить проколесить вдвое больше.

– Гони, – монотонным холодом произнес Насса.

Я покорно выполняю его просьбу, думая лишь о том, как бы нам сейчас не слететь с дороги. Дождь вновь начал переходить в снег. Машину ощутимо носит из бока в бок при каждом повороте. Надеюсь, что всякий наш риск окажется оправданным.

Я пролетаю по лужам, брызги которых долетают практически до стоящих невдалеке от обочины домов. Краем глаза я замечал медленно летящие в те же лужи крупные хлопья снега, которые исчезают в них, едва коснувшись поверхности воды. Как хорошо, что дороги здесь практически всегда пусты. В хорошую погоду здесь бывает достаточно много людей, но в такой сумрачный, непогожий день всякий хороший хозяин даже собаку из собственного дома не выставит. По большому счету теперь нам всё равно, но мне не хотелось бы, чтобы мы попали в поле зрения лишних глаз. Хоть шансов на это у нас и очень мало, надежда всё же ещё нас не покинула.

Мы подъехали к дому Насса. Первый не на шутку настороживший нас факт – входная во двор дверь распахнута настежь. На тонко усыпанном снежном ковре нет никаких следов. Вокруг дома тихо и спокойно, слишком тихо и спокойно, нежели всегда. Уличный фонарь бросает тепло – желтоватый свет на забор и он даже немного проникает во двор. В его свете вновь нежно и грациозно пляшут крупные хлопья снега. Мы вышли из машины. Насса глядит на меня горьким взглядом. Его коротковатые, черные волосы торчат короткими прядями в разные стороны. Местами они слиплись друг с другом от грязи, но по большему счету они перепачканы кровью. На его лице некуда не исчезнувшее кровавое пятно. Потрепанная и изорванная одежда оголяет его грудь. Полученная от старика куртка и штаны нелепо чисты на общем фоне.

Насса положил рюкзак на капот, с другого конца которого стоял я. В его теперь изредка подрагивающих толи от холода, толи от эмоций руках трясется винтовка. Позади него точно подобранный фон из тех же крупных снежных хлопьев в желтом свете.

На мои глаза стали наворачиваться горькие слёзы. Стоящая теперь перед ними картина настолько искренняя, что мне хочется оторвать от себя ту часть моего внутреннего мира, которая идеально подойдет для Насса и хоть как – то поможет ему найти в себе силы для прекращения внутреннего саморазрушения. Если бы только всё это было возможно…

Обычно Элия выходит навстречу каждому, едва расслышал шум подъехавшего автомобиля. Насса стоит в луже на прежнем месте. Он точно ждет, что его мама вот – вот выглянет в окно, или же входная дверь, наконец – то распахнется, и она лично выйдет к нам навстречу.

– Идем же, – сказал я.

Насса нашел в себе силы сделать первый шаг. Я пропускаю его вперед. Под его ногами легко хрустит снег. На нем же остаются отпечатки его сапог. Больше на белом ковре нет ничего. Здесь только белый лист, который принимает на себя очередные шаги всё ещё продолжающийся истории.

Насса вплотную приблизился к входной двери, почти под самым верхом которой свет, идущий от фонаря, обозначил свою границу. Насса прислонился правой щекой к двери так, что половина его лица находилась на свету, а всё остальное, по большему счету его волосы, оказалось в тени. Он вслушивается, даже боясь при этом дышать. Вырвавшийся из его рта пар сразу же улетел куда – то далеко от резкого, неоткуда взявшегося порыва ветра. Снег и ветер бьют по лицу Друга. Он закрыл глаза и, найдя на ощупь дверную ручку, потянул её на себя. Дверь легко открылась. Мы вошли внутрь.

В доме горит свет. Элия должна быть здесь. Уходя куда – либо, она всегда гасит за собой свет, а уж тем более она никогда не отставляет двери открытыми.

Насса, возможно впервые за всю свою жизнь, глядит на свой дом сквозь прицел винтовки. Я вслушиваюсь в каждый шорох, всматриваюсь в каждую мелочь и всё услышанное или увиденное говорит мне о том, что в доме никого нет, по крайней мере – никого живого.

Доверившись своим инстинктам, я оставляю Насса и сворачиваю в гостиную, а он отправился на кухню.

До меня донесся тонкий вой ветра. Такое ощущение, что на улице началась вьюга. Может так оно и есть. Войдя в гостиную, я увидел Элию, сидящую спиной ко мне в кресле. Рядом с креслом стоит журнальный столик. На нем стоят подожженные свечи, язычки пламени которых бросаются из стороны в сторону. Сквозь приоткрытое окно в комнату проникло достаточно много снега, который покрыл собой некоторую мебель, книги и даже волосы Элии.

Прямо пропорционально моим шагам в сторону хозяйки дома, ветер за окном завывал всё сильнее, и в гостиную его стало попадать значительно больше. Хлопья снега закружились по комнате. Я уже понял, что здесь случилось горе. Насса, внезапно вошедший в гостиную через соседнюю дверь доли секунды растерянно глядел только на меня. Я не стал ничего говорить, да и что я мог бы сказать в подобной ситуации.

Несчастный уронил из рук винтовку. Он рухнул на колени и только на них, со слезами на глазах, он подполз к околевшему телу своей родной матери. Его глаза заблестели от града слез, который в одночасье хлынули из его глаз.

– Мама.. – прошептал он.

Из его рта вновь вырвался пар, который коснулся ледяной ладони Элии. Чудовище, не знающее жалости, выбрало жестокую, мученическую и долгую смерть. Эта несчастная женщина совершенно не заслужила подобной участи. Гвид пожалеет о том, что он не дал ей умереть легкой и обыденной смерть, и помимо всего прочего он не оставил её в целостности даже после гибели.

Едва приняв на себя пар, кожа начала потрескивать и осыпаться. Насса запнулся от увиденной картины. Он протянул правую руку к поврежденной коже и, совсем слегка прикоснулся к тому месту кончиком указательного пальца. Ладонь тут же ответила на его прикосновение. Она начала трескаться и рассыпаться на мелкие кусочки ещё быстрее. Разрушения начали набирать оборот. Тонкие трещинки с пронизывающим звуком поползли вверх, и сразу же за ними на пол посыпались тысячи осколков. Насса начал растерянно прикрывать руками трескающуюся кожу, тщетно надеясь на то, что это хоть как – то поможет. Ничего не помогло. Не прошло и десяти секунд, как у его ног лежала небольшая горка мелких осколков. Сейчас Насса мог только рыдать, глядя на тот ужас, который остался от его родной матери.

Я вновь гляжу на ещё более убитый образ друга. Мужчины плачут. Если сейчас я вижу, как из глаз Насса потекли слезы, то я могу безостановочно утверждать, что мужчины плачут. Насса давно стал мужчиной, но последние события решили окончательно довести его до совершенства, убил в нем все нежности и слабости, а вместе с тем лишив его единственное, что помогало ему хоть иногда оставаться ребенком. Он был им в глазах своих родителей, которых уже нет.

В доме снова стало совсем тихо. Стоящие на столе свечи погасли от резкого порыва ветра, а оставшийся от пламени дым тонким шлейфом унесся прочь вместе с тем же ветром.

Лампа фонаря, которая всё ещё медленно угасала, четко отражалась в луже, по которой ветер гнал легкую рябь. В воздухе пахло морозной сыростью вместе с заметно ослабившимся запахом опавшей листвы.

Насса осиротел. Сейчас убитый горем человек продолжает рыдать, стоя на коленях, подгребая под себя ледяные осколки того, что когда – то было теплом всей его жизни.

Я оставил его одного. Какие – то слова или действия сейчас ничем ему не помогут. Мне нужно ехать. Гвид уже сейчас может стоять у порога моего дома. Не попрощавшись с другом, я сел в автомобиль. Как только я захлопнул за собой дверь, по салону разнесся звук телефона. Честно говоря, я даже растерялся. Я и помнить перестал о том, что он у меня есть. Когда я достал его из рюкзака, на нем было два пропущенных вызова от Сежо. Мое сердцебиение резко ускорилось. Он никогда не звонит мне по всяким пустякам. Что – то случилось.

Машина тронулась с места так быстро, что лежащий на ней снег на несколько секунд завис в воздухе, потерял опору и лишь после этого рухнул в лужу. Попутно я набираю Сежо. Пошли гудки, которые показались мне бесконечными. В какой – то момент они прекратились и в трубке послышалось неразборчивое шорканье. Только после всего этого я услышал голос брата.

– Алло, – начал он.

– Привет, Сежо. Я не успел сразу ответить, – я пытаюсь говорить обычным голосом. – Что – то случилось?

– Да, тут, в общем, такое дело.. – он начал растягивать слова. Меня это начало пугать.

– Ну же, говори, – не выдержал, отрезал я.

– К нам приехал какой – то человек. Он сказал, что он из полиции. Янику нашли, и он приехал сообщить нам об этом лично, – по моему телу пронеслась волна адреналина. – Спустя пять минут после этого явилась и Яника, но она какая – то странная. Мы все шокированы.

– Сежо, – я перебил его. – Что они сейчас делают?

– Яника и полицейский?

– Да.

– Они болтают на кухне.

– А почему ты не с ними?

– Этот человек показался мне очень странным. Я не верю ему. По-моему он водит всех нас за нос.

– Сежо, так и есть. Не подходи к ним. Я буду у вас через несколько минут.

Я бросаю трубку и мчусь в сторону своего дома сквозь снежную пургу. Последний поворот и я на месте. Я выжимаю тормоз. Машина ехала так быстро, что полностью остановиться она смогла в нескольких десятках метров от моего дома. Я хватаю рюкзак и покидаю её, даже не закрыв за собой дверь.

Я у двери. Остановившись на короткий миг, чтобы прислушаться к происходящему внутри я убедился в том, что там всё спокойно. Я потянул на себя дверную ручку. Дверь отворилась практически бесшумно. В гостиной никого. Я делаю первый шаг и тут же обо что – то спотыкаюсь. Я заметил под ногами пару незнакомых мне сапог, которые, по – видимому, принадлежат Гвиду. Рядом с ними стоят легкие ботинки Яники. Припрятал обувь незваного гостя, я продолжил движение по дому. Единственной комнатой, в которой горел свет, была кухня. Видимо все там и сидят. Я иду к ним.

– А вот и Аксей! – мама вскочила с места. – Почему ты не рассказал нам раньше эту замечательную весть? Какое счастье! Яника вернулась!

Почему я не рассказал раньше? Какую историю успел выдумать Гвид?

– Да хотел устроить сюрприз, – неловко ответил я.

Гвид сидит за столом. На его лице омерзительном лице не менее омерзительная улыбка. Он доволен собой. Видимо, в его планах всё уже предрешено, но у нас остался ещё один, небольшой козырь, который может повернуть всё вплоть до наоборот.

Яника здесь. Она не сводит глаз с незваного гостя, уверенно стараясь продолжить играть по его правилам, при этом старательно сохраняя спокойствие.

– А где братья?

– Ооо, братья так рады, ты даже представить себе не можешь! – радостно продолжила мама.

– Я рад это слышать, но мне бы увидеть радость на их лицах лично.

– Сежо и Диос только что отправились в гараж. Они не смогли дождаться твоего появления. У них там, видимо, что – то очень интересное, – мама расхохоталась.

Сежо увел Диоса подальше отсюда. Он поступил крайне умно. Видимо в нем всё же есть некая частица всего того, чем он интересуется всю свою жизнь. В данной ситуации это оказалось как нельзя кстати. Он определенно понял, что Гвид совсем уж не просто человек, явившийся в наш дом с благими вестями. Остается лишь надеяться на то, что сам Гвид ничего не заподозрил.

– Присаживайся, Аксей.

Нежеланный гость протянул руку в мою сторону, приглашая тем самым меня присесть напротив него. Во мне понемногу начал разгораться пыл, который я сразу же подавил. Нужно сохранять спокойствие. Сейчас, здесь, в этом доме на карту поставлено всё. Именно в этом месте, сегодня история будет дописана до конца, несмотря на то, что на этот счет думает Гвид.

– Снимай – ка куртку и присаживайся, – мама стянула с меня верхнюю одежду. – Я сама её отнесу, не беспокойся.

Я отодвинул стул и уселся в него точно напротив Гвида. Слева от меня сидела Яника. Она, как и я, только и делала, что не сводила глаз с мерзавца, стоило только маме покинула кухню.

– Хороший дом, – начал Гвид. – Хороший, хороший дом. Совсем не мрачный, светлый и уютный дом. Как же резко всё может измениться после того, как в нем случится что-нибудь страшное, ужасное и трагичное.

Мы молча слушаем его, сохраняя прежнее внутреннее равновесие. В следующую секунду может случиться всё, что угодно и мы должны быть готовы к этому.

– Люди будут обходить это место стороной, о нем начнут рассказывать из поколения в поколение. Как вам всё это? – мы сохранили непрозрачность. – Ну не хотите общаться и не надо, но крайне не вежливо вести себя с гостями подобным образом. Это дурной тон.

Меня не перестает удивлять его наглая самоуверенность, которая продолжает литься через край. Видимо, это его давнишний способ заставить оппонентов утратить бдительность. Несколько раз я в этом убедился лично, почувствовал все тяготы подобного на собственной шкуре.

– Что же, пожалуй, не станем развивать эту тему, – его голос стал звучать серьезнее. Монолог продолжился. – А где ты потерял своего забавного друга?

– Боюсь, что это не твоё дело, – Яника заговорила с ним первой.

Гвид перевел взгляд на неё. На его лице вновь засияла улыбка, оголившая его острые зубы.

– Видимо, теперь ему станет совсем скучно. Больше ведь никто не потянет его на всякие авантюрные приключения по борьбе с нечистыми силами, – последние два слова он произнес на легком смехе. – Вот к чему привело всё это. Забавно. Жаль, что ни сынок, ни его папаша и понятия не имели, что на самом деле значат эти слова. Будь бы всё иначе – я мог бы поиграться с ними немного дольше.

– Не льсти себе. Ты всего лишь дефект природы, – отрезала Яника.

С его лица в один миг исчезло искреннее злорадство. Ему определенно не понравилось услышанное.

– Дефект природы? Пожалуй, ты права, но, видишь ли, будь бы я при жизни хорошим мальчиком, не стал бы я таким вовсе. И не было бы меня здесь с вами уже очень давно.

– Было бы очень хорошо, но не расстраивайся сильно. Мы предоставим тебе такую возможность, хочется тебе этого или нет, – Яника берет Гвида его же собственным оружием. Другого оправдания её поведению у меня нет.

– Верните мне книгу, и я пообещаю вам и всем вашим близким легкую и быструю смерть.

– Боюсь, что ты больше никогда её не увидишь, – на тот раз заговорил я.

На лице незваного гостя начала появляться агрессия. Кажется, что нам удалось раскачать его изнутри. Надеюсь, что это выльется в нашу пользу.

Вероятно, что он хотел продолжить разговор, но к нам вернулась моя мама. Его лицо вновь облачилось в лицемерную маску радости и счастья.

– Какая же радость – то! – продолжила мама. Она направилась к плите. – Сейчас будем пить чай! Возражения не принимаются!

– Никаких возражений и быть не может! Я вам помогу! – подскочила Яника.

– Нет, что ты, девочка моя. Отдыхай! Я сама всё сделаю.

– Ну что вы! Я совсем не устала! Позвольте! – Яника взяла из рук мамы чашки. – Мне совсем не трудно! Да и когда я последний раз могла поухаживать за всеми вами? Присаживайтесь!

Мама посмотрела на Янику одобрительным и довольным взглядом.

– Хорошо, Яника. Тогда я тем временем нарежу пирог! Как кстати я его приготовила!

– Славно! А я как раз рассказывал Аксею о том, как вкусно у вас пахнет. Я даже был готов спорить, что у вас на кухне есть свежая выпечка.

Я сделал невозмутимое лицо.

– Ну, вероятно Аксей хотел вас разыграть! Он чувствует запах моих пирогов за километр. Как только я его испеку – он всегда первый на кухне!

– Как это мило! – фальшиво улыбнулся в ответ Гвид, но мама этого не почувствовала.

Яника подошла к столу с чашками. Гвид нежно принял из её рук горячий чай.

– Благодарю, – сказал он, легко приклонил голову.

– На здоровье, – брякнула Яника через плечо.

Она поставила остальные чашки на их законные места и вновь уселась за стол.

– А вот и пирог! – мама поставила на стол блюдо с выпечкой. – Угощайтесь!

– С превеликим удовольствием! – протянул каждую букву Гвид.

Попробовал кусок пирога, Гвид закрыл глаза, и одобрительно закивав головой.

– Как вкусно, как же вкусно, – послышалось сквозь его чавканье.

Отложил пирог в сторону, он попробовал чай.