Огнерожденный Афанасьев Роман

10

Начало путешествия обернулись для Фараха сущей мукой. За первый же день неторопливой езды он сильно стер зад и внутреннюю сторону бедер. К тому же, от непрерывной тряски и неудобной позы, все тело страшно ломило. Мышцы на ногах затвердели и стали как каменные, икры сводило судорогами, спина болела. При попытке устроиться в седле поудобнее, Фарах чуть не вывалился из него. После поездки он чувствовал себя так, словно его избили палками.

Танвар страшно ругался. Кричал, что они ползут как жуки, и что быстрее было бы идти пешком. Когда Фарах согласился с тем, что, мол, да – пешком удобнее, северянин разозлился еще больше.

Вечером, на привале, он осмотрел "травмы" подмастерья и смазал их жутко вонючей мазью. Фараху стало легче, и он уснул. Ночь прошла спокойно, но утром пытка началась заново. При одном только взгляде на седло подмастерье начинало тошнить, а зад, стертый до крови, начинало жечь. Ему очень хотелось идти пешком.

Но северянин не принимал никаких отговорок. Он устроил Фараха в седле, показал, как правильно сидеть, как держать спину, как привставать на стременах и как пользоваться поводьями. К своему собственному удивлению, подмастерье запомнил все с первого раза, и даже смог применить советы Танвара на практике. В этот день ему было легче. Хотя нельзя сказать, что легко.

На пятый день ему стало намного лучше, боли прошли, и он приспособился к скачке. Теперь Фарах свободно держался в седле, и ничего не натирал, хотя у него по-прежнему часто ломило спину. Но зато теперь они могли двигаться быстрее, – подмастерье научился обращаться со скакуном, и большую часть дневного пути, они двигались рысью, не забывая давать коням отдых.

Плохо было то, что теперь у Фараха не оставалось времени рассматривать окрестности. Все свое внимание он уделял скакуну, стараясь крепко держаться в седле. Но, тем не менее, за время пути он повидал столько нового и узнал столько разных вещей, что, в конце концов, просто перестал удивляться.

Дорога, ведущая в Масун, называвшаяся еще Южной Лентой, оказалась довольно оживленным местом. Широкая, хорошо утоптанная быками, изъезженная повозками, она была единственной приличной дорогой, что связывала столицу и южные провинции. На ней было довольно оживленно. Люди из мелких сел и деревень, расположенных поблизости от нее, шли в Башмин, караваны из Башмина неторопливо ползли в Масун. Им на встречу двигались обозы из столицы, меж ними сновали гонцы на быстрых скакунах, разнося срочные сообщения и свежие новости.

Фараху, привыкшему к пустынным деревенским дорогам, сначала было неуютно. Его нервировало такое количество людей. Он думал, что они поедут по пустынной дороге, в тишине и покое. Подмастерье даже волновался насчет разбойников, – как бы не напали на двух одиноких путников. Но по дороге путешествовали столько людей, что вряд ли какие разбойники осмелились бы напасть в открытую. Тут, как объяснил Танвар, следовало опасаться только обычных воров – коллег Косара.

Чем ближе к столице подъезжали путешественники, тем оживленней становилась на дороге. Ничего удивительного в этом не было, ведь Южная Лента являлась заодно и местом для торговли. Вдоль нее вырастали настоящие городки из переносных шатров. На маленьких перекрестках располагались шумные базары. На больших перекрестках стояли настоящие поселки – несколько домов, конюшни, постоялые дворы, караван-сараи, чайни. Тут путешественника окружали заботой и лаской. Он мог спокойно найти и ночлег, и еду, и заказать уход за животными. Только плати деньги. А денег у Танвара было достаточно.

В начале пути, вечером второго дня, Танвар и Фарах остановились на ночлег в небольшом поселке ютившимся около дороги. Спали в большом сарае – рядом со скакунами. Так выходило дешевле, да и за конями присматривать легче. Сэкономив на ночлеге, Танвар щедро расплатился с хозяином сарая за скакунов. Их хорошенько напоили, накормили и вычистили. Разве что не помыли, но тут уж ничего поделать было нельзя, – воду в этих краях берегли для людей.

Фарах, уже представлявший себе, хоть пока и смутно, сколько денег стоит подобный уход, спросил северянина, откуда у него деньги. Тот немного помялся, но ответил, что денег у него много. Во-первых, дед Фараха заранее оплатил это путешествие, еще в Хазире. Он, конечно, не рассчитывал на скакунов, но ведь планировалось, что путешественников будет трое, а вышло – двое. Так что кое-какой запас монет оставался. Во-вторых, Танвар признался, что на убитом наемнике, что охотился за Фарахом и Тейратом, он нашел кошелек с полновесными северными марками. Сколько именно там оказалось, северянин не уточнил, но Фарах догадался, что довольно много. В-третьих, Косар, как оказалось, тоже кое-что подкинул северянину. Немного, но ощутимо. В четвертых, в этих местах знали имя Косара. И иногда достаточно назваться его гостем и сказать заветное словцо, чтобы получить бесплатно и еду и ночлег.

Подмастерье, ошеломленный таким положением дел, только руками развел. Танвар рассмеялся и велел ему не забивать голову подобной чепухой. Деньги есть и их должно хватить до самого Таграма.

"Я свое слово держу, – сказал северянин. – Обещал отвезти тебя на север, значит привезу. И не как оборванца, а как гостя. Мое слово – как сталь клинка. И от того и от другого зависит жизнь и честь воина. Так что негоже пренебрегать одним в ущерб другому".

Подмастерье выслушал эти слова и решил, что когда они прибудут в Таграм, он обзаведется клинком, и станет воином, как Танвар. Воином, держащим свое слово. Что может быть лучше для мужчины! Иметь оружие, ни от кого не зависеть и отвечать за свои слова и решения, вот путь для настоящего мужчины.

Фарах рассказал об этом Танвару. Тот опять рассмеялся и велел не торопиться, дескать, приедем, там посмотрим. Казалось, что откровения спутника его только позабавили. Но с этого момента, их дружба стала прочней. Теперь, в краткие минуты отдыха на привалах, Танвар рассказывал подмастерью истории из жизни Таграма. Причем настоящие случаи из жизни, а не басни о своих приключениях.

О северном королевстве Сальстан, Фарах знал не так уж мало для деревенского подростка. Знал, что Сальстан находится севернее Каван-сара, граничит и с саддинатом и с Леараном. Правили в Сальстане короли, из древнего рода Саль, он начался едва ли не во время пришествия Энканаса в Мир. С тех пор потомки Салей и правили королевством. Сейчас в Сальстане правил король Вильдер да Саль Третий, носивший прозвище Виль – Весельчак. Еще Фарах знал, что Сальстан – самое сильное королевство, что у него большая и хорошо вооруженная армия. Это было необходимо, ведь севернее Сальстана лежали белые пустоши, населенные отвратительными чудовищами, служившими Тайгрену, богу Холода и Тьмы. На этом знания Фараха о Сальстане заканчивались.

Танвар же рассказывал такие вещи про свою родину, что у подмастерья дух захватывало – то от восторга, то от возмущения. Например, как-то раз северянин рассказал что Вильдера да Саль, короля Сальстана, прозвали весельчаком не просто так, а после скандала, случившегося сразу после начала его правления. По словам Танвара выходило, что Виль, едва вступив на трон, повелел праздновать свое воцарение целую неделю. Причем сам Вильдер не сидел во дворце. Переодевшись в простое платье, он с друзьями детства, новоиспеченными советниками да командующими, закатился в самый большой публичный дом Таграма. И устроил там знатную попойку, разумеется, с оргией. В конце концов, короля узнали, и в публичный дом съехались советники постарше, доставшиеся Вилю в наследство от отца, Дарстана Саля Восьмого. Канцлер Сегмур Саль, второе лицо в государстве, занимавшийся всеми государственными делами, явился в публичный дом одним из первых. Приходившийся Вилю двоюродным дядей, он пристыдил молодого гулену и забрал его во дворец. Дескать, не подобает особе королевской крови развлекаться в подобных местах. Во дворце, протрезвевший Виль устроил скандал. Поссорился с дядей, разогнал совет министров и публично дал по зубам герцогу Герриту, начальнику канцелярии тайных дел, "сдавшему" короля канцлеру. После чего Виль задал риторический вопрос "Король я или нет?" Получив подобострастные подтверждения от сановников, опасавшихся за сохранность зубов, он велел закладывать экипаж. На этот раз король отправился в тот же публичный дом официально, с помпой и шумом. Дескать, раз король – значит, что хочу, то и творю. А по дороге, слушая приветственные крики подданных, подписал указ о продлении празднеств еще на неделю. По прибытии в публичный дом король устроил грандиозную попойку, длившуюся все положенные семь дней. После этой истории, народ переименовал сей публичный дом, банально называвшийся Розочкой, в "Усладу Виля". А самого короля прозвал Весельчаком.

Фарах выслушал эту историю с открытым ртом. Сначала и не поверил в нее. Он попытался представить себе, как саддин Каван-сара, Тассан аль Кавар, повторяет поступок северного владыки, и ужаснулся. Конечно, саддину такое и в голову не могло прийти! А уж что бы по этому поводу сказали Жрецы Огня, не одобрявшие разнузданность плоти…

Но Танвар ухмыляясь в бороду, поведал своему другу еще несколько подобных историй, правда, уже без участия монарха. А потом еще. И Фарах, выслушав сказ о том, как граф Мельдур, переодевшись женщиной, проник в опочивальню герцогини Лирон и соблазнил ее – и заодно еще трех камеристок, случившихся поблизости, – понял, что в Сальстане может случиться что угодно.

Но Танвар рассказывал не только о пьянстве и разврате. Далеко не все истории были забавными и веселыми. Самую интересную он рассказал Фараху на пятый день путешествия, ночью. В этот раз друзья ночевали в маленьком придорожном караван-сарае, вернее на его крыше. Сарай был занят крупным караваном, идущим из Масуна в Башмин, и места внизу не нашлось. К счастью коней удалось пристроить рядом со скакунами купцов. Хозяину доверяли, – имя Косара он знал, как и тайное слово. Так что Танвар и Фарах спокойно доверили ему свою главную драгоценность, ничуть не опасаясь. Отсутствие свободных мест друзей не смутило. Они забрались на плоскую крышу караван-сарая, и устроились там, плотно завернувшись в дорожные одеяла.

Именно там, на холодной крыше, лежа на спине и разглядывая ночное небо, усеянное крупными, как горох, звездами, Танвар и рассказал историю, поразившую подмастерье до глубины души. Это был рассказ о большой северной войне, что случилась более века назад. Конечно, сам Танвар в ней не участвовал, но помять о тех сражениях передавалась из поколение в поколение, в качестве назидания и напоминания о днях бед и отчаянья. В Сальстане, а особенно в Таграме хорошо помнили эту историю. И не собирались ее забывать.

Танвар начал рассказ издалека. Сначала рассказал о противостоянии богов Энкаса и Тайгрена, вечно враждующих братьев. Эту историю Фарах и сам неплохо помнил. Этому учат всех детей. Ведь Бог огня и Бог Холода воюют со дня сотворения всего сущего, и они определяют судьбу смертных. Фарах знал, что когда-то они сходились в битвах, но думал, что это дела минувших дней, случившихся так давно, что о них никто толком и не помнил. Оказалось, что это не так, и что война Энканаса и Тайгрена продолжается и по сей день. Только ведут ее сейчас не боги, а люди.

Дальше Танвар рассказал про северное королевство Хальгарт. Оказывается, существовало такое, сто лет назад. Оно лежало севернее Сальстана, и у соседей были хорошие отношения, почти братские. Но однажды, с севера в Таграм пришла тревожная весть, – на Хальгарт напал враг. Разведчики донесли, что с севера, изо льдов, на юг движется орда диких людей и диковинных существ. Хальгартцам к этому не привыкать – с севера их часто атаковали дикие твари. Но на этот раз все было по-другому. В бой шла настоящая Орда, многочисленная и хорошо организованная. Армия. Ее вели за собой демоны-колдуны, поклонявшиеся Тайгрену. Это было самое настоящее вторжение.

Враг нахлынул с севера и с ходу захватил половину Хальгарта. Северяне сопротивлялись, пытались обороняться, но враг был слишком силен. И безжалостен. Фарах слушал о зверствах северных чудовищ, порожденных Тьмой и Холодом, и чувствовал, как у него в жилах стынет кровь. Ледяные змеи, разумные медведи, стаи волков – с этим он еще готов был смириться, это были всего лишь животные. Но Танвар рассказывал, что в сражении участвовали и сами демоны-колдуны, создания Тайгрена, бога Тьмы и Холода. Творя отвратительные ритуалы и взывая к своему покровителю, они насылали на противников снежные бури, ледяные шторма, тьму и нескончаемые морозы. И что страшнее всего, за орду сражались и люди – потомки тех несчастных, что попали под власть Тайгрена в тот самый миг, когда он ступил в Мир. Жили они на севере и первыми ощутили на себе силу темного бога. За века, проведенные в рабстве, люди выродились в диких полуразумных существ, бесконечно преданных своему хозяину. Вместе с тем, они все еще оставались людьми. Крепкие, высокие, заросшие жестким волосом от макушки до пят, они больше напоминали Оргов – северных великанов. Но они были гораздо умнее. Они шли в бой после того, как орда великанов расправлялась с людьми, и добивали все, кто уцелел.

Под натиском врага Хальгарт пал. Дикая орда катилась волной к югу, уничтожая все, что встречалось ей на пути. Города разрушали до основания, всех жителей истребляли, – пленные орде были не нужны. Хальгартцы сопротивлялись изо всех сил, иногда даже выигрывали некоторые сражения, но демоны-колдуны, возглавлявшие орду, легко одолевали воинов Хальгарта. Ведь они-то оставались просто людьми.

Когда казалось, что врага уже ничего не остановит, с юга подошла армия Сальстана, спешившая на помощь соседу. Ее вел сам король – Вильдер Третий, носивший прозвище Жестокий. В его огромной армии нашлось место не только для воинов, но и для Жрецов Огня, собравшихся со всей страны.

Армия Сальстана по численности немногим уступала северной орде. Почти все кто могли держать оружие, были призваны Вилем Жестоким на службу. Он понимал: если Хальгарт захватят, то Сальстан окажется лицом к лицу с ордами Тьмы. А они, укрепивших на новых землях, и отдохнув после сражений, обязательно пойдут южнее – в Сальстан. Это понимали и простые жители королевства. Записываясь в армию, они шли не отвоевывать Хальгарт, нет. Они шли защищать свою родину.

Вильдер подоспел вовремя. Его войска смогли спасти тех, кто уцелел. Жители Южного Хальгарта готовились принять скорую смерть и надеялись лишь на то, что захватят с собой как можно больше врагов. Больше надеяться им было не на что. Собственная армия Хальгарта была разбита в первые же дни вторжения, потом орда лишь добивала тех, кто еще пытался сопротивляться, да захватывала города.

Сальстанцы с ходу ринулись в бой. Слушая описания подвигов героев королевства, Фарах как наяву видел то, что рассказывал Танвар. О да, северянин оказался великолепным рассказчиком. И слушая о сражении на снежной равнине, подмастерье видел перед собой лавину конницы несущийся в атаку, видел строй пехотинцев атаковавших оргов, видел Жрецов Огня, призывавших божественный огонь на ледяных демонов-колдунов…

Первый бой выдался самым жестоким. Обе стороны – и армия Сальстана и дикая орда – сражались изо всех сил. За три дня битвы, не прекращавшейся даже ночью, обе армии потеряли почти половину бойцов. Оставшиеся в живых разошлись, передохнули два кратких дня, и снова сошлись в сражении. Схватки шли не на жизнь, а на смерть. Тут не брезговали ничем – нападали втроем на одного, били в спину, подрезали ноги… Все средства были хороши, ведь речь шла о выживании людей. Если бы погибла армия Сальстана, то орде открылся бы свободный ход на юг, в самое сердце Мира. И даже всеблагой Энканас вряд ли бы смог спасти людей.

На пятый день сражения к орде подошло подкрепление. Теперь сальстанцы уступали своему противнику в численности. Но это не испугало Вильдера Третьего, прозванного Жестоким. Выбрав удобное место и время, он атаковал орду, и бросил в бой все силы. Без остатка.

Кровавое месиво продолжалось день и ночь. Численный перевес был у Орды, но командиры сальстанцев лучше разбирались в военном деле. Они с толком распоряжались воинами и припасами, использовали все хитрости военного дела, и при том не щадили ни себя, ни солдат.

Сальстан победил. Орда была почти полностью истреблена, а жалкие остатки – не больше пары сотен уцелевших северных варваров, – бежали на север, в вечные снега.

Но и от армии Вильдера осталось немного. Из каждой десятки воинов, ушедших на север, семеро пали в сражениях. Сам король, бившийся в первых рядах наравне с простыми солдатами, уцелел чудом. Казалось, его хранила незримая сила. Жрецы говорили, что это была воля всеблагого Энканаса.

Обозрев остатки армии и безбрежные пространства опустошенного Хальгарта, король заплакал. Первый и последний раз в жизни. Промокнув слезы грязным рукавом изодранного камзола, король сказал:

"Дорого обошлась нам эта победа. Нет у нас сил, ни защищать, ни восстанавливать Хальгарт. Мы уходим домой. А эти земли пусть останутся тем, кто захочет на них поселиться".

И сальстанцы ушли на юг, к себе домой.

О том, какой прием их ожидал дома, и о том каких сил стоило Сальстану оправиться после такой войны, Танвар не рассказывал. Он и сам толком не знал. Зато он рассказал о том, что после войны, Хальгарт поделился на две половины: север, полностью разоренный ордой и заспанный снегом, и юг, где осталось несколько городов не тронутых войной. В них поселились уцелевшие Хальгартцы. Все остальное пространство, раскинувшееся между северным и южным Хальгартом, никто не обживал. С тех пор те места и назывались Белыми Пустошами.

Остатки хальгартцев жили за счет Сальстана. Их было немного, пару тысяч человек. Уже более сотни лет они прозябали на севере, рядом с вечными снегами, раскинувшимися на месте их страны, и несли стражу. Они должны были первыми принять на себя новый удар орды, и за это Сальстан снабжал их едой, оружием и всем прочим, что они потребуют. А в том, что будет новый удар, – никто не сомневался. Ведь битва богов Огня и Тьмы вечна, как и сами боги.

Хальгартцам приходилось нелегко. Мало того, что им приходилось жить в снегах и отстраивать заново свои поселки. После войны, как и в старые времена, с севера постоянно лезла нечисть. Стаи волков, банды диких людей, больше походивших на оргов, чудовища, которым никто еще не придумал названия, – все они часто тревожили покой хальгартцев.

Правда, дальше одиночных налетов дело не шло. Но и дремать не приходилось. Уцелевшие хальгартцы жили в поселениях, больше напоминавшие небольшие военные заставы и бдительно следили за врагом, иногда делая вылазки и уничтожая бродячие банды. Но их было мало, слишком мало. Они могли бороться с разрозненными шайками, могли предупредить о готовящемся ударе, но не более того. Север так и не заселили. У Сальстана не было ни сил, на восстановление городов Хальгарта, ни людей, согласившихся переселиться бы из относительно безопасного юга в снега разоренной страны.

Уроки войны не забылись. Последние сто лет военное дело в Сальстане оставалось в почете, и на содержание армии тратились большие деньги. Правители Сальстана помнили о том дне, когда пришлось оставить Хальгарт. Помнили вымороженные города, растерзанных жителей, и помнили кровавое месиво, которое много позже летописцы назовут битвой за Белую Пустошь. И сальстанцы знали, что в следующий раз удар придется по их родине, потому что от Хальгарта почти ничего не осталось. Пока продолжается война между Энканасом и Тайгреном, север всегда будет угрожать югу. Это стало непреложной истиной для Сальстанцев.

Фарах слушал северянина и грезил наяву. Он раньше никогда не задумывался над такими вещами как судьбы мира, его будущее, прошлое. Сейчас подмастерью казалось, что он стоит на пороге новых открытий и свершений. Что стоит только сделать шаг вперед, и он попадет в ту самую волшебную жизнь, описываемую Танваром. Увидит благородных рыцарей, высокородных дам и господ, встретит мудрецов, что корпят над манускриптами пытаясь разгадать тайны всего сущего… Встретит тех людей, что вершат судьбы мира. А маленькая южная деревенька, тихая и сонная, навсегда останется в прошлом.

Подмастерье и не представлял себе, что он едет к новой жизни. Раньше ему казалось, что просто сменит один город на другой, что Таграм – это тот же Башмин, только побольше. Лишь после рассказа Танвара Фарах понял, что отныне уже ничего не будет таким как прежде. И что он действительно только в самом начале пути.

Танвар, тем временем, продолжал рассказ. Он попытался втолковать Фараху принципы воинских образований Сальстана. Но тот, так толком ничего и не понял. Только уяснил, что орден Рыцарей Факела, основной рыцарский орден Сальстана, был учрежден прошлым королем, чтобы поддержать тягу к военному делу в отпрысках благородных родов. Рыцари не просто красовались в доспехах и задирали друг друга, вовсе нет. Они часто устраивали турниры, мерились силой, чтобы определить, кто из них лучший воин. Победители получали щедрую награду от короля. Это поддерживало в рыцарях интерес к военному делу. Почетно быть воином, но почетнее вдвойне быть воином сильным, удачливым, богатым.

Танвар рассказывал что-то еще, про другие рыцарские ордена, куда принимали всех, не зависимо от происхождения, но Фарах уже не слышал его. Подмастерье засыпал, и чудилось ему, будто мчится он в атаку, верхом на лихом скакуне. В руках длинная пика, увенчанная алой кистью, на теле – лучшие таграмские доспехи, а за спиной отряд верных друзей рыцарей. И что враг уже рядом, что вот-вот начнется сеча…

Но врагов Фарах так и не увидел. Уснул.

11

На восьмой день пути, они добрались до Масуна, столицы Каван-Сара. К этому времени, Фарах, переполненный впечатлениями от дороги, уже перестал удивляться чему либо. Больше не мог. Теперь он воспринимал новинки окружающего мира, как данность, как обыденность. Поэтому Масун не произвел на него большого впечатления.

Его не удивили ни высокие стены из желтого кирпича, ни огромные ворота из тяжелого дерева. И толпы людей, тоже его не удивили. На дороге насмотрелся всякого, – видел и торговцев, и жуликов, и вояк, и нищих, и безумных пророков, предрекавших скорую гибель мира… Поэтому он не обратил особого внимания на пеструю толпу, что вливалось потоком в ворота Масуна. Окинул ее взглядом, и равнодушно пристроился сзади, ожидая пока подойдет его очередь, войти в город.

Танвар, разумеется, был рядом. Он почему-то утратил обычное красноречие и молчал, мрачно поглядывая на ворота. Стало понятно, что с Масуном у него связаны не очень приятные воспоминания. Но Фарах не стал расспрашивать своего друга, какие именно. Подмастерье знал, что если Танвар захочет, то сам все расскажет. А если не захочет… Зачем тогда его вопросами терзать?

К воротам они попали не скоро, только после того как отстояли в очереди два часа. За это время Фарах успел насмотреться на толпу, стремящуюся попасть в Масун и сделал вывод, что все нормальные люди сидят дома и не высовываются. Нет, торговцев он хорошо понимал. Дело превыше всего – деньги должны приносить прибыль, и если хочешь заработать себе на хлеб, надо суетиться, а не сидеть на месте. Но кроме торговцев, обремененных различными товарами, в очереди к воротам стояли и другие люди. И было их много. Фарах никак не мог взять в толк, – зачем столько людей стремятся попасть в столицу. Подмастерье спросил у Танвара, что он думает по этому поводу. Северянин буркнул в ответ, мол, это бездельники, им больше нечего делать, кроме как толпиться и шуметь около ворот. Стало ясно, что северянин не в духе и Фарах не стал развивать тему.

Добравшись, наконец, до ворот, они спокойно въехали в город, назвавшись страже чужими именами – на всякий случай, как сказал Танвар. Фарах сильно сомневался в том, что страже есть до них дело, но послушался северянина.

В городе, выглядевшим как сильно разросшийся Башмин, друзья в первую очередь направились на поиски подходящего постоялого двора. Близился вечер, гостей в городе много, и о ночлеге следовало побеспокоиться заранее.

Танвар, уже бывавший в Масуне, взял на себя роль провожатого. Он повел Фараха через торговые ряды к середине города. Потом путешественники свернули с главной улицы, и стали плутать по лабиринтам узеньких переулков. Фарах уже приготовился к встречи с новым Косаром, но Танвар, после получасового блуждания по городу, вывел своего спутника к небольшой площади. Вокруг нее выстроились дома, разительно отличавшиеся от остальных строений Масуна. Они были сложены из крупных камней, и крыши у них были остроконечные, украшенные темно-красной черепицей.

Рассматривая людей на площади и необычные дома, Фарах сообразил, что Танвар привел его к своим землякам – к сальстанцам. Оказалось что тут, почти в центре Масуна, целый квартал был заселен северянами. Они держались вместе, и их община была едва ли не отдельным городом внутри города.

Добравшись до площади, Танвар повеселел. К нему вернулось хорошее расположение духа, и он сказал Фараху, что здесь они в безопасности. В этом квартале, что назывался Северным, хотя и располагался в западной части Масуна, жили только сальстанцы. Танвар рассчитывал найти здесь самый радушный прием. Так оно и вышло.

Северянин привел Фараха в двухэтажный каменный дом называвшийся таверной. Скакунов спутники привязали к специальной стойке около двери, и вошли внутрь. Здесь, на первом этаже располагался большой зал, уставленный столами и длинными деревянным лавками. Все это очень напоминало Фараху чайню, но столы были высокие, до пояса, и сидели за ними на стульях, а не на подушках, как обычно. В остальном – все точно так же. Люди ели, пили, разговаривали. Меж столов, разнося заказы, сновала прислуга.

Появление гостей не вызвало у посетителей таверны особого интереса. Все были заняты своими делами. Танвар провел Фараха в дальний угол, к свободному столику. Они присели, и Фарах блаженно откинулся на высокую спинку, вытянул ноги. Сейчас больше всего ему хотелось закрыть глаза и завалиться спать. Хотя бы и здесь – прямо за столом. Но он не успел.

К ним подошел человек в длинном, засаленном до грязно серого цвета, фартуке. Танвар велел ему принести жареного мяса и белого вина. Тот кивнул в ответ и ушел к стойке, что находилась у дальней стены.

Надо было дождаться заказа и перекусить, не дело это – засыпать после еды. Фарах, поборол сонливость, и стал прислушиваться к разговорам. Говорили на серверном языке, но просто, без изысков, поэтому подмастерье понимал почти все. Разговоры оказались скучными – о погоде, о торговых делах, о женщинах.

– Ну что, – сказал Танвар, – как себя чувствуешь? Вид у тебя измученный.

– Устал, – признался Фарах. – Голова кругом идет. Сейчас бы завалиться в постель и немного поспать.

– Погоди немного. Поедим, тогда уж и спать. Я жутко проголодался.

– Надо еще найти ночлег.

– Считай, нашли. Здесь, на втором этаже и заночуем. В тавернах обычно не ночуют, на то есть постоялый дворы. Но тут не так много посетителей, так что хозяева заодно и комнаты сдают.

– А скакуны, – заволновался Фарах. – Как они там, на улице?

– Все будет хорошо, не беспокойся, – заверил его Танвар. – Хозяин таверны позаботиться о лошадях. Это его работа. Здесь есть конюшня – сарай, отведенный специально для скакунов.

– И что, ты доверишь ему наших коней?

– Не волнуйся, тут все без обмана. Иначе хозяину не сносить головы. Кстати, пора бы ему появиться…

Но первым появился вовсе не хозяин таверны. К столику подошел высокий северянин в изодранном черном плаще. Волосы у него были длинные, собранные в "конский хвост", при том – мерзкого грязно-желтого цвета. Да и сам гость не выглядел красавцем. Его худое лицо с близко посажеными маленькими глазками, было изрыто оспинами и покрыто мелкими морщинами.

Он плюхнулся на стул рядом с Танвар и стал быстро говорить на северном языке. Фарах не понял, что именно – гость говорил слишком быстро, глотая окончания слов. Единственное что разобрал, так это просьбу заплатить деньги.

Танвар же повернулся к гостю и ответил ему, что мол, информация конечно стоит денег, но не таких. После этих слов, гость нахмурился, встал, и ушел.

– Дело дрянь, – шепнул Танвар подмастерью. – Про нас уже слышали в Масуне. Видать, башминская стража постаралась. Меня ищут, чтобы расспросить о нападении разбойников. Ну и тебя заодно. Наверно подозревают, что мы навели банду на караван.

– Это глупо, – не удержался Фарах. – Ты же сам всех разбойников и убил!

– А стражи порядка никогда умом и не отличались, – отозвался северянин. – Им главное человека поймать, да хорошенько его расспросить. С помощью дубинки.

– Что будем делать?

– Тоже что всегда. Передохнем немного и бегом – на север. Тут уже недалеко до границы с Сальстаном. Вон, сколько наших тут ошивается. Правда, тут у меня знакомых нет. Ну, близких знакомых, что могли бы помочь. Так что ведем себя тихо, как мышки. Переночуем – и бегом на север, к границе.

– А через границу нас пустят? – засомневался Фарах, уже знавший, что такое пограничная застава и что такое налог на въезд в страну.

– Пустят, – спокойно отозвался Танвар. – На Каван-Сарской заставе я знаю одного человечка… Он за денежку хоть Тайгрена пустит, и имени не спросит.

Фарах нахмурился при упоминании бога тьмы и щелкнул пальцами, отгоняя зло.

В этот момент перед столиком появился прислужник в засаленном фартуке. Принес заказ Танвара – жареное мясо, в огромной деревянной тарелке и большой глиняный кувшин с вином. Еще он принес пару глиняных тарелок и два стакана.

– Ночевать будете? – осведомился он, расставив на столе еду.

– Комнату с двумя кроватями, – отозвался Танвар. – С разными кроватями.

– Полмарки за двоих.

– Скакуны, – напомнил Фарах.

– Ах да, – спохватился Танвар. – Надо пристроить скакунов…

– По марке на каждого. Еда и питье. Без ухода. Но это вы лучше с хозяином поговорите. Я ему передам.

Слуга коротко поклонился и ушел.

– Неужели ты забыл про скакунов? – спросил Фарах у Танвара.

– Вовсе нет, – отозвался он. – Просто честность честностью, но надо этим ребятам показать, что мы не трясемся над лошадьми. Что они у нас дешевенькие.

– А то они сами не рассмотрят, – какие они у нас.

– Брось, – махнул рукой Танвар. – Лучше ешь. Не забивай себе голову. Считай, что это обычай.

Фарах пожал плечами, достал нож и принялся за мясо. Танвар налил вина в оба стакана, и высадил свой одним глотком. Подмастерье понюхал вино и решительно отставил стакан. Оно очень напоминало то, что ему довелось попробовать в самом начале пути. В тот день, когда на караван напали разбойники, этот кисловатый запах подмастерье запомнил навсегда. Теперь для него такое вино пахло кровью.

В центре зала зашумели. Вокруг одного столика стала собираться толпа. Фарах оглянулся, и, заметив хмурые лица, повернулся к Танвару.

– Будет драка? – спросил он, припоминая рассказы северянина о тавернах.

– Нет. – Сказал Танвар, подцепляя ножом кусок мяса. – Ерунда. Просто дурные новости.

Драки действительно не случилось. Фарах и Танвар спокойно поужинали, их никто не потревожил. Когда пришло время расплачиваться, к ним подошел толстый человек, лысый как коленка, представившийся хозяином таверны. Танвар быстро договорился с ним о ночлеге и о скакунах, причем умудрился немного сбить цену. Фарах в разговор не вмешивался. Он с интересом прислушивался к звучанию чужой речи. Разговор шел медленно, плавно и подмастерье все понимал. Уроки деда не прошли даром.

После того как Танвар расплатился с хозяином, друзья поднялись на второй этаж таверны, и нашли комнату, предназначенную для них. Комнатка оказалась маленькой, с низким потолком. Единственное окно, забранное решетчатыми деревянными ставнями, выходило на задний двор. В разных углах стояли кровати, больше напоминавшие деревянные топчаны для сушки белья. Судя по всему, это была одна из самых дешевых комнат.

– Ох, наберемся вшей, – сказал Танвар, почесываясь.

Фарах нахмурился. Пока что эта беда их обходила стороной. У северянина имелся специальный настой из северных трав, отгонявших паразитов, и друзья постоянно им мазались. Но если в этой комнате вшей полно, не спасут никакие притирания.

Но делать было нечего, других вариантов не предвиделось, поэтому друзья достали из мешков одеяла и устроились на ночлег. В комнате стало душно, и Фарах открыл окно.

Свежий воздух, плотный ужин и дневная усталость сразу дали о себе знать. Оба путника мгновенно уснули.

Встали друзья рано, когда весь город еще спал и, как только взошло солнце, покинули таверну. Танвар сказал, что уезжать лучше всего утром. Если выехать ночью, то стража может поинтересоваться, куда это спешат путники под покровом темноты, а днем слишком много чужих глаз.

Но оказалось, что они не единственные любители утренних прогулок. Фарах был удивлен тем, что на улицах им попадались прохожие. В Башмине, к примеру, в это время все еще спали. А здесь в Масуне, несмотря на раннее утро, на улицах было полно народа.

Понаблюдав за прохожими, Фарах понял, что в основном это торговцы, спешившие на рынок, чтобы приготовиться к торговому дню. Оно, конечно, верно, самая хорошая торговля идет с утра, по холодку. Потом, когда дом Энканаса заберется в зенит, и начнет припекать грешный мир, начнется час отдыха. Для торговли будет слишком жарко. Ближе к вечеру, покупатели снова потянуться на рынок, но вечерний торг – совсем не то, что утренний, много не заработаешь.

Фарах убедил Танвара заглянуть на рынок. Ему нравилось бродить по торговым рядам, слушать, как продавцы нахваливают свой товар и разглядывать различные диковины. Когда они с дедом бывали в Башмине, на рынок заходили всегда. Это было лучшим развлечением для подростка. И теперь, очутившись в столице всего Каван-Сарах, Фарах просто не мог себе позволить упустить случай посмотреть на Масунский рынок.

Танвар поворчал, но согласился, сказав, что дорога к северным воротам проходит как раз мимо небольшого рынка. Не главного, не самого большого, но вполне приличного.

И действительно, проехав несколько улиц, друзья оказались у длинных деревянных прилавков. На них сонные торговцы выкладывали свой разношерстный товар. Но Фарах был разочарован. Купцов немного, посетителей нет вовсе, торговля еще не началась. Скучное это зрелище – торговые ряды утром. Ни пестрых красок, ни шумной толпы, ни веселых разговоров.

Единственное, что привлекло его внимание, так это весы, стоявшие под большим навесом. Конечно, он видел весы и раньше, но эти выглядели иначе, чем их башминские сородичи. Размером они были с хорошего скакуна. Сделанные из темного дерева, окованного жестью, они поражали воображение своими размерами и красотой. Поперечная полоса с насечками и огромная стрелка, были отделаны серебром. По благородному металлу вились причудливые узоры. Такого чуда подмастерью еще не доводилось видеть.

Около весов суетились два купца в полосатых халатах. Они взвешивали тюки с материей и отчаянно бранились. Фарах задержался у навеса, глядя как стрелка ходит вдоль шкалы, поблескивая в утренних лучах солнца. Это зрелище его заворожило. Стрелка, как серебряный перст, качалась из стороны в сторону. Она никак не могла остановиться. Влево вправо, влево вправо… Подмастерью чудилось, что это палец рассерженного бога. Он кому-то грозил, волновался, гневался…

Фарах застыл, ожидая, когда стрелка остановиться. Почему-то, ему показалось очень важным, чтобы она остановилась. Чтобы весы пришли в равновесие и успокоились. Чтобы серебряный палец должен перестать грозить. Он должен был застыть на месте, остановиться навсегда. Но это никак ему не удавалось. Влево вправо, влево вправо…

– Эй! – сказал Танвар. – Ты что, заснул? Поехали, время не ждет.

Фарах вздрогнул и волшебное очарование пропало. Весы снова стали всего лишь весами. Серебряная стрелка оказалась ничуть не похожа на божественный перст. Подмастерье видел теперь, что это всего лишь деревяшка, окованная металлом. Всего лишь серебро, тусклое и, похоже, очень дешевое. Купцы бранились, дергая чаши с наваленными на них тюками, и не давали весам нормально работать, только и всего. Подмастерье вздохнул и тронул поводья.

До северных ворот они добрались за полчаса. Город просыпался, народ высыпал на улицы, но дневная толкотня еще не началась. Все ранние пташки спешили по своим таинственным делам, и выглядели на редкость сосредоточенными и целеустремленными. Тем не менее, у ворот уже начала образовываться очередь из желающих покинуть город. Стража ревниво рылась в повозках с товарами, ища, за что бы содрать налог. Без товарных Фараха и Танвара пропустили без лишних разговоров, – что взять с двух оборванцев, у них всего то добра – два скакуна да пара тощих дорожных мешков. На фоне торговцев, возвращающихся из столицы с полными возами вещей, друзья выглядели едва ли не нищими.

За воротами они ненадолго остановились. Фарах равнодушно взирал на знакомую до отвращения картину: от его ног к горизонту уходила широкая лента дороги, рассекая равнину на две части. По дороге шли люди, брели быки. В этот утренний час путников немного, но первые обозы уже отъезжали из Масуна, торопясь пройти по холодку, до утренней жары, как можно больше. Им на встречу, из-за горизонта, тянулась пестрая змея большого каравана.

Фарах вздохнул. Он снова в начале пути. Словно и не выезжал из Башмина.

– Ну вот, – сказал Танвар. – Масур позади. Дня два до границы, а там мы считай и дома.

– Дома. – Глухо повторил Фарах. – А сколько ехать до Таграма?

– Это, смотря как ехать, – отозвался Танвар. – Если торопиться, то неделю, или полторы. Как повезет. Если не спешить, то и цельный месяц можно ехать. А если пьянствовать в каждом придорожном трактире, то пару лет.

Подмастерье поморщился, ему казалось, что это путешествие никогда не кончится. Он устал от дороги, устал от неудобного седла и от постоянной ломоты в спине.

– А там, в Таграме, что будет? – спросил он.

– Что будет? Как приедем, будет прирушка. Знатная, обещаю. Потом я улажу пару дел, а после займемся тобой. Найдем жилье. Пристроим на работу, может даже в кузню. А там уж как получиться.

– Тогда поехали скорее, – попросил подмастерье. – Я устал. Очень устал. Мне хочется найти уголок, где можно будет целый день сидеть на одном месте. Ничего не делать, глядеть в стену. И еще. Мне надо пойти к жрецам, заказать молитву по деду…

– Ну, тогда держись, – отозвался Танвар. – Видишь обоз вдалеке? Ну, тот, из трех повозок. Спорим, что я первый нагоню его?

Фарах вздохнул. Путешествие на север продолжалось.

12

До пограничья добрались быстро, за два дня. Оказалось, что земли, лежащие вдоль дороги ведущей на север – густо заселены. По большому счету, столица не кончалась за городскими воротами. Кончался Масун. А дальше начинались мелкие городишки. Это понятно: дорога до границы – людное место. Вдоль нее стояли постоялые двора, караван-сараи, таврены, чайни… Базаров, правда, не встретилось. Рядом столица – что ж затевать торжище на открытом месте, на полпути. Но путешественник, решивший передохнуть по пути к границе, мог найти тут все что угодно.

Друзья пользовались всеми благами обжитых мест: на ночлег останавливались в лучших постоялых домах, заказывали уход за скакунами. Сами ели много и сытно; отдыхали и набирались сил. Вечерами, как повелось, беседовали. Фарах расспрашивал Танвара о Сальстане – хотел, как можно больше узнать о цели путешествия. Северянин надувался от гордости за свою страну и расписывал великолепие родных мест. Воспевал славные обычаи, слагал оды красавицам, травил байки о приключениях друзей. Но Фарах верил едва ли половине того, что слышал. Уж больно все складно получалось у Танвара. По его словам, Сальстан представлялся чудо страной, где все только и делали что веселились. Фарах, подмастерье деревенского кузнеца, за свою недолгую жизнь твердо усвоил, что веселиться все время можно только за чужой счет, пока кто-то работает, тянет за тебя лямку.

Танвар же не унимался. Особое место в его рассказах занимал Таграм – столица Сальстана. В рассказах северянина этот город выглядел едва ли не благими небесами, где всем живется одинаково хорошо.

Но истории о том, как сам северянин и его друзья предаются веселью, безделью и пьянству, не вызывали доверия у подмастерья. Однажды он прямо спросил, откуда Танвар и его веселая компания берут деньги. Северянин замялся и предпочел сменить тему разговора, обмолвившись мимоходом о богатых наследствах, что получили его друзья. Фарах промолчал, но про себя подумал, что сам Танвар вовсе не выглядит человеком, получившим богатое наследство.

На второй день, вернее на вторую ночь, когда друзья остановились на ночлег в очередном постоялом дворе, вечерний разговор не заладился. Оба устали за день и нервничали перед предстоящим прохождением через границу. Поев, легли спать, но долго не могли уснуть.

Балансируя на грани сна и яви, Фарах, вспомнил о Масуне, и рассказал Танвару о весах. О том, как ему почудилось, будто серебряная стрелка – палец бога. Танвар неожиданно серьезно воспринял рассказ друга и посоветовал ему внимательнее поглядывать по сторонам, – дескать, это предупреждение свыше. Фарах возразил: откровения Энканаса обычно посещают Жрецов Огня, да и то не всех. Северянин, заметно нервничая, ответил, что не только Энканас может посылать предупреждения. Что есть и другие силы, помимо двух богов-братьев. Поменьше, правда, рангом, но все же достаточно могущественные. Подмастерье заметил вслух, что подобные речи попахивают ересью. На что получил ответ, что это не ересь, а самая что ни на есть правда. И что даже Жрецы Огня, признают, что на востоке, в диких лесах, живут странные колдуны. И над ними ни Энканас, ни Тайгрен не имеют власти. Правда, жрецов это сильно раздражает, – они предпочли бы, чтобы все восточные обитатели встали как один под знамена Энканаса. Но они не могут ничего поделать, и потому не любят разговоров о востоке.

О тех краях Фарах не знал почти ничего. И в самом деле, о землях, лежавших восточнее Сальстана и Каван-Сара, говорили редко. Считалось, что это край земли, там никто не живет и ничего интересного на востоке не происходит. В Эшмине в основном говорили о севере – и о Башмине и о Масуне. Говорили и о Леаране, но не много, не больше чем о Сальстане. О востоке почти и не вспоминали.

Слова Танвара разбудили любопытство подмастерья, и он попросил друга рассказать ему о востоке. Тот немного поупирался, мол, спать пора, да и тема скользкая, но, в конце концов, все-таки дал себя уговорить. Танвар любил рассказывать истории, и, конечно, не мог упустить прекрасный случай похвастаться своими знаниями.

Фарах слушал рассказ о восточных земля, так же как слушал истории о Таграме, о Леаране и о похождениях северянина. Слушал и – не верил. И на это была причина, – этот рассказ Танвара заметно отличался предыдущих.

Кое-что подмастерье и сам знал. Например, что далеко на востоке лежит большое озеро – Озеро Слез. Оно настолько велико, что знающие люди называли его морем. Две реки питали его: одна стекала с северных гор, а вторая с южных. Их звали Близнецами. Так и называли – Северный Близнец и Южный. По их берегам проходила незримая граница, отделяющая серединные земли от восточных диких земель. Озеро окружали непроходимые леса. Правда, с западной стороны деревья росли не так густо, а вот дальше, на восток, шли непроходимые дебри. Знал Фарах и то, что сальстанцы и каван-сарцы, добрались до западного берега Озера Слез и вроде бы успешно его обживали. За пару сотен лет они проредили дикие леса и основали несколько поселений. Но за границы Близнецов не совались. Почему – этого Фарах не знал. Зато знал Танвар.

Люди боялись. Восточные леса, густые и непроходимые, таили много тайн и загадок. Но они вовсе не пустовали, их населяли странные чудовища и таинственные племенами, чьи названия люди никогда и не знали или давно забыли. Когда-то давно, лет двести назад, еще до Великой битвы за Белые Пустоши, и сальстанцы, и каван-сарцы пытались проникнуть в восточные леса. Берега прекрасного озера манили людей запада. Вода, плодородная земля, леса, – что еще нужно для жизни? Хороший климат, чуть влажноват, – но без резких перепадов.

Некоторое время все шло замечательно. Люди, полные энтузиазма, уходили вдоль берегов озера, надеясь основать новые города и поселения. Вот только почти никто из них не вернулся. А те, кто все же вырвался из восточных чащоб, рассказывали настолько ужасные истории, что у остальных пропадало всякое желание идти на восток.

Вернувшиеся рассказывали о чудовищах живущих в восточные лесах: об огромных змеях и о хищных растениях, о пауках великанах, и об орлах с человеческими головами. И что самое главное – они рассказывали о том, что леса населены разумными существами. Как оказалось, в восточных лесах жили остатки Эльдов – древнего племени бессмертных колдунов. С западных земель их давно выжили прапрадеды неудачливых переселенцев, и уцелевшие колдуны ушли на восток. Их оставалось мало, единицы, но они владели магией, загадочной и сильной. Противостоять ей могли лишь Жрецы Огня.

Но этого было мало. Оказалось, что восточные берега озера густо заселены южными оргами – высокими полулюдьми полуобезьянами, жестокими и злобными. Они жили большими семьями, в дикости, и на дух не переносили людей, истребивших их предков на западе. В общем, выходило, что на востоке собралась вся нечисть, давным-давно изгнанная из западных земель.

Кончено, сразу рассказам уцелевших не поверили. В те времена Сальстаном правил король Борг Тератан Саль пятый, суровый и властный человек. Он рассчитывал, что ему удастся присоединить к своему королевству большой кусок восточных земель, богатых лесом и плодородной почвой, и не собирался отказываться от планов из-за каких-то там слухов. Здраво рассудив, что сила это всегда сила, он отправил часть своего войска на восток, повелев им утвердиться на новых землях. До востока солдаты добирались долго, несколько месяцев. Никто не горел особым желанием совать голову в пасть неведомым чудовищам. Потом, три месяца войско провело у западного побережья озера, где уже построили дома самые отчаянные сальстанцы, не желавшие жить под рукой короны. С тех пор, на берегу озера осталось поселение, до сих пор звавшееся Западной Заставой.

Передохнув после пути, солдаты двинулись дальше, за Северного Близнеца. Вел эту небольшую армию маршал Гентер Тератан Саль – младший брат короля. У него в этом деле был свой интерес. Дорога на Сальстанский трон для него была закрыта, – у старшего брата уже родился наследник. Оставалось только огнем и мечом отвоевать себе новое королевство – восточное. Пусть королем формально оставался бы Борг – но Наместник Восточных Земель тоже титул не из последних, он как нельзя лучше подошел бы брату короля.

Гентер докладывал о передвижениях войска в Западную Заставу, – слал почтовых птиц каждую неделю пути. Войско у него было многочисленное, по тогдашним меркам: полтысячи пехотинцев. Так что двигалось оно медленно. Все весточки переправлялись из Западной Заставы в Таграм. Когда почтовыми птицами, когда и срочными вестникам. Первый месяц все шло хорошо, – солдаты забирались все глубже в лес и пока серьезных препятствий не встречали. Да, повстречалась парочка больших змей, несколько ящеров размером с быка, – но серьезного сопротивления люди не встретили. В посланиях Гентер стал намекать, что первые поселенцы слишком много врали. Что, дескать, у страха глаза велики, и что он, непобедимый маршал Сальстана, вскоре объявит эти земли частью Сальстанского королевства. Вот только доберется до восточного берега озера – и объявит.

Но все вышло совсем не так. Концу второго месяца, из-за озера прилетела почтовая птица, уставшая и с раненым крылом. Она принесла краткую записку: "Атакую врага. Гентер". Больше вестей от маршала не поступало.

Через месяц, стало ясно, что полу тысячное войско сгинуло в Восточных Дебрях. Самое страшное, что от них не было вестей – ни добрых, ни худых. Слухи бродили от города к городу: говорили, что вся армия погибла в когтях страшных тварей, что Гентер объявил себя владыкой востока и основал новое королевство, что найден огромный клад, из-за которого солдаты поубивали друг друга и прочие глупости. Правды не знал никто.

И лишь несколько месяцев спустя, когда из лесной чащобы к обжитым берегам озера вышли два десятка измученных воинов, люди узнали, что же случилось с войском.