Джек Ричер, или Заставь меня Чайлд Ли
– К моему боссу.
– И где он находится?
– В фургоне, который стоит у тротуара, вон там.
Ричер выглянул в раздвинувшиеся двери и увидел темно-синий фургон без окон, припаркованный на запрещенном для стоянки месте. Не слишком чистый. Не слишком блестящий.
– Слежка, – продолжал мужчина. – И под боссом я имею в виду начальника сегодняшней смены. На самом деле не он мой настоящий босс. Однако тот, кто находится в фургоне, располагает соответствующими полномочиями. Все предельно просто. Обычная рутинная проверка. Не займет у вас много времени.
– Нет, – ответил Ричер.
– Сэр, это неправильный ответ. Речь идет о национальной безопасности.
– Нет, мы в аэропорту. В том месте, где люди садятся в самолеты. Что мы и собираемся сделать. С одним чемоданом на двоих. Так что либо арестуйте нас, либо отойдите в сторону.
– Такой вариант поведения также есть в списке наших правил.
– Выше или ниже проблемы, связанной с отсутствием багажа?
– Сэр, вы усугубляете ваше положение.
– В каком смысле?
Мужчина напрягся, увидев пару полицейских, на массивных бедрах которых висел целый арсенал, и снова фыркнул, то ли разочарованно, то ли раздраженно.
– Ладно, приятного вам полета, – сказал он.
И по диагонали зашагал прочь, глядя куда-то вдаль.
Золотая карта Чан позволила им пройти обычный досмотр значительно быстрее, не снимая обуви. Ричер сложил монеты в поддон и поднял руки, давая возможность проверить себя сканером, после чего присоединился к Чан на другой стороне. Они вошли в специальный зал для обладателей золотых карт, где устроились на удобных мягких креслах. Оба согласились с тем, что это аналог скамеек из красного дерева, расположенных на платформе железнодорожной станции в Материнском Приюте, и что они гораздо удобнее, чем кажутся. А это оказалось весьма полезным, потому что до их рейса оставалось еще довольно много времени. И Ричер пришел к выводу, что золотая карта имеет свои недостатки.
Но, когда они поднялись на борт самолета, она вновь сработала в их пользу – их места оказались у выхода, где имелось больше места для ног, что Ричер не мог не оценить. Однако и здесь были свои минусы. В экстремальной ситуации пассажиры будут вынуждены покидать самолет как раз в этом месте, через иллюминатор, на крыло. Перед конструкторами стояла задача сделать все расстояния минимальными, но достаточными, чтобы люди сумели выбраться наружу. С другой стороны, какой минимальный размер позволит человеку не испытывать неудобств, и если он есть, почему расстояния между другими рядами не такие же? Эту головоломку Джек уже давно не мог разгадать.
– Здесь очень удобно, – заметила Чан.
– Точно, – ответил Ричер.
– Почему тебе не понравился тот полицейский в аэропорту?
– Мне он очень даже понравился. Мне все нравятся. Я счастливый, веселый и компанейский парень.
– Ничего подобного.
– Мне он понравился, – повторил Ричер.
– Однако ты вел себя с ним агрессивно.
– В самом деле?
– Ты сказал ему «нет» и начал оказывать давление. Ты практически провоцировал его на арест.
– У меня вопрос.
– Какой?
– Все было правдоподобно. Очень. Мы оба не раз видели такие вещи. Какие-то умники сверху придумывают инструкции, неизвестно на чем основанные. Может быть, отсутствие багажа в девяти случаях из десяти означает, что ты злодей. Однако я бы сказал, что вероятность этого – один на миллион. Думаю, он считает так же. Однако следует инструкциям. Потому что должен.
– Так в чем твой вопрос?
– Ты видела свежее фото жетона ЛАПД? Ну, чтобы сравнить?
– Я не помню.
– Как и я.
– Ты думаешь, он был фальшивым?
– Я бы очень хотел знать. Но если нет, он доказал, что у него отсутствует здравый смысл. В противном случае он был бы счастлив, что у нас нет багажа. В самолете осталось бы больше свободного места.
– Но если он не полицейский, то кто?
– Возможно, еще один кузен Мэлоуни.
– В Лос-Анджелесе? Сколько их может быть? Я не верю.
– В таком случае, почему он вдруг оставил нас в покое?
– Потому что ты его убедил. У него не было серьезных оснований нас задержать. А я практически уверена, что они необходимы. Вероятно, инструкции дают ему не слишком большие полномочия.
– Нет, он отступился, когда увидел, что появились полицейские.
– Его коллеги.
– Давай предположим, что это не так. Он никакой не коп, и его задача заключалась в том, чтобы заманить нас в фургон. До какой степени для него было важно добиться своего? Он профессионал и хочет работать и дальше. Он не знал, как я поступлю. Я мог прийти в ярость. Но он не хотел рисковать и привлекать к себе внимание. Поэтому сразу смылся, как только заметил приближающихся полицейских, которые непременно отреагировали бы на шум. Иными словами, просто прикрыл свою задницу и сбежал.
– Или он хороший солдат, который избавил тебя от часа за решеткой, а себя – от часа бумажной работы, и все благодаря тому, что он досчитал до десяти и ушел.
Самолет, окутанный клубами сухого коричневого воздуха, свернул на взлетно-посадочную полосу, начал медленный самодовольный разгон, словно знал, что все тайны полета давно разгаданы, и легко поднялся в воздух, засверкав на солнце, описал плавную дугу и устремился на северо-восток, оставляя за собой темный, изящный след.
Десять минут спустя, двадцатью милями южнее Материнского Приюта, мужчина в выглаженных джинсах и с уложенными волосами поднял трубку стационарного телефона.
– Мы все исправим, – сказал его агент.
– Что исправите?
– Нам не повезло.
– В каком смысле?
– Возникла проблема.
– Они сели в самолет?
С этого момента агент снова стал разговорчивым. И вовсе не из-за того, что у него было приподнятое настроение. А из-за горьких сожалений о том, что следовало действовать иначе.
– Хэкетт превосходно все организовал. Она заказала два билета на самолет по телефону, так что ему были известны детали. Он отлично все рассчитал. До единой секунды. Хэкетт видел, как они уехали на такси из мотеля. Он следовал за ними в «Линкольне», за рулем сидел его помощник; некоторое время они следовали за такси, потом на автостраде четыреста пять «Линкольн» поравнялся с ними, и они были как на ладони, к тому же она опустила стекло. «Линкольн», который на автостраде не привлекал к себе ни малейшего внимания, двигался по более быстрой полосе, и Хэкетт уже поднимал дробовик, чтобы выстрелить в упор, но тут в них сзади врезался «Феррари». Словно их выбросило в следующую неделю, сказал Хэкетт. И больше они их не видели. Невозможно ехать назад по автостраде.
– Значит, они сели в самолет?
– Они купили билеты не на ближайший рейс. Они выбрали другой из-за того, что у нее есть золотая карта. Хэкетт опередил их на тридцать четыре минуты. Я же говорил, что мы все исправим.
– В Чикаго?
– Без дополнительной платы. Это был не наш «Феррари», но на кону наша репутация.
– Не дайте им возможности поговорить с Маккенном.
– Конечно. Мы и сами все понимаем.
Полет получился долгим. Не от одного побережья к другому, но почти через весь континент. Большой кусок, если не весь. Чан на дюйм опустила свое кресло и полностью вытянула ноги, так, что ее закрытые туфли оказались под передним сиденьем. Она погрузилась в размышления – Ричер уже видел похожее состояние, когда Мишель сидела за рулем маленького зеленого «Форда» и они ехали по длинному пустому шоссе в Оклахома-Сити. Иногда на ее лице появлялась быстрая улыбка или гримаса, говорившая о позитивных или негативных мыслях, сильных и слабых сторонах или результатах – удачных и не очень. Сейчас, когда у нее не было нужды следить за дорогой, ее глаза постоянно менялись – она то щурилась, то широко раскрывала их.
Ричер старался не думать. Он пытался уловить ускользающее воспоминание, прятавшееся в сумраке между сознанием и подсознанием, старался смотреть в другую сторону, не думать о ней, отвлечься.
– Когда мы туда доберемся, библиотека будет закрыта, – сказал Джек.
– Мы пойдем утром. А ночь проведем в отеле.
– Нужно выбрать хороший. Лучший в городе, и отправить счет в газету. Большой номер. С обслуживанием. Они будут счастливы его оплатить. Потому что мы на пороге больших открытий. Я чувствую это.
– Что ты имеешь в виду?
– Даже не знаю. Я не могу вспомнить одну деталь, но знаю, что это очень важно.
– Но как, если ты не помнишь?
– Предчувствие.
– Однако счет из лучшего отеля в городе будет сначала списан с моей кредитки. Я пойду на финансовый риск.
– Они с радостью заплатят, – повторил Ричер.
– «Фор сизонс» или «Пенинсьюла»[11]?
– Любой из них.
– Я позвоню из аэропорта и выберу тот, что дешевле.
Ричер промолчал.
– Как ты считаешь, насколько важна та деталь, которую ты не можешь вспомнить, но знаешь, что она имеет большое значение?
– Полагаю, она даст представление о том, с чем нам предстоит иметь дело.
– Например?
– Я не знаю. Это как если б я пытался сравнить две одинаковые вещи. Только неизвестно, какие именно. Слова, факты или места.
– Не места. Лос-Анджелес не похож на Материнский Приют. У них нет ничего общего.
– Хорошо.
– Чикаго тоже. Если не считать того, что туда приезжают фермеры, чтобы сделать то, что положено фермерам делать в Чикаго. Это оно?
– Нет.
– Тебе нужно поспешить. Мы скоро будем на месте.
Ричер рассеянно кивнул. Мы скоро будем на месте. Он представил, как они выходят из самолета. Джек любил продумывать свои действия и оценивать ситуации заранее. Даже такой простой процесс, как посадка самолета. Это было на уровне инстинктов. Самолет подъедет к зданию аэропорта, погаснет надпись «Пристегнуть ремни», люди начнут вставать и вытаскивать вещи из ящиков над головой и из-под сидений, после чего выстроятся в очередь вдоль прохода и по одному медленно двинутся вперед, к трапу. Дальше будет настоящая гонка по длинным широким коридорам, мимо сверкающих дорогих магазинов и кафе с ламинированными столиками и одинокими клиентами.
И тут он вспомнил.
– Не слова, не факты и не места, – сказал Ричер.
– А что? – спросила она.
– Лица, – ответил он. – Ты помнишь «Линкольн» на четыреста пятом шоссе?
– По четыреста пятому шоссе ехал миллион «Линкольнов».
– Один из них оказался рядом с нами, на секунду притормозил, и в него практически сразу врезался красный купе.
– А, ты об этом…
– Стекло опустилось, и я успел увидеть сидевшего внутри человека.
– Насколько хорошо ты его разглядел?
– Частично, потому что все произошло очень быстро.
– Но?..
– Мы видели его раньше.
– Где?
– В кафе, в Инглвуде. Где все было коричневым. Сегодня утром. Там, где мы в первый раз встретились с Уэствудом. Этот тип там сидел и читал газету, положив локти на стол.
Теперь промолчала Чан.
– Это точно был он, – сказал Ричер.
– Меня учили думать, как адвокаты защиты.
– Что бы ты сейчас ни сказала, передняя часть моего мозга согласна с тобой на сто процентов. У меня была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.
– Но?..
– Задняя часть моего мозга знает, что это был тот же парень.
– Но как?
– Что-то резко изменилось.
– И ты обращаешь внимание на подобные вещи?
– Да, и самым серьезным образом. В течение семи миллионов лет мы были дикими животными. И получили множество уроков. Нам нужно быть очень осторожными, чтобы их не утратить.
– И что же ты уловил?
– Одна часть моего мозга подсказала мне, что нужно приготовиться к схватке. Она знала, что предстоит нечто плохое.
– А другая?
– Она постоянно пытается сделать выводы. Как правило, все или ничего. Либо я ошибся, либо тот парень следил за нами с самого начала. Значит, он слушает твои разговоры по сотовому телефону, и ему известно практически все. Таким образом, нам нужно позвонить в «Фор сизонс» или «Пенинсьюлу» из телефона-автомата. Так мы получим фору, которая нам просто необходима, потому что наш противник начал форсировать события. Он следует за нами. Во время завтрака в кафе он лишь наблюдал. Возможно, подслушивал, читал по губам. А теперь он пытается нас убить.
– Опустив стекло?
– Он посмотрел на меня. На долю секунды мне показалось, что он хотел что-то сказать. На самом деле он полностью сосредоточился на мне. Он готовился. И ничего не собирался говорить. Просто нашел цель. Вот что происходило. Логика подсказывает, что у него был обрез. Для выстрела «машина – машина», как ракета «воздух – воздух». Два выстрела, чтобы наверняка с нами покончить, после чего возникнет паника, автомобили начнут сталкиваться, а он скроется по более быстрой полосе. И через мгновение станет пассажиром одного из миллионов «Линкольнов» на автостраде, как ты и сказала.
– Это самый экстремальный вариант возможного развития событий.
– Все или ничего. И что еще он мог делать, опустив стекло в такой близости от нас? Он получил приказ прикончить нас. Из чего следует, что он универсал. Значит, стоит дорого. Что дает некоторое представление о том, что происходит в Материнском Приюте. Они что-то поставляют. За деньги. И этих денег хватает, чтобы нанять дорогого частного оперативника, чтобы избавиться от возможной угрозы.
– Или, как ты сам сказал, у тебя была всего доля секунды, машины двигались со скоростью сорок миль в час, показания свидетеля недостоверны – в самом лучшем случае.
– Надейся на лучшее, готовься к худшему.
– Но у нас нет никаких оснований на получение ордера.
– Ордера связаны с тем, что ты можешь доказать. Они не имеют отношения к тому, что ты знаешь.
– А ты знаешь?
– Тут все основывается на инстинктах. Вот почему я все еще здесь, после семи миллионов лет. Дарвинизм в действии.
– И что мы сделали между завтраком и настоящим моментом? Что заставило их перейти к крайним мерам? – спросила Чан.
– Ну, тут все понятно, – ответил Ричер. – Мы вышли на Маккенна.
– Значит, для них он опасен. А для нас представляет огромный интерес.
– А когда мы там окажемся, библиотека будет закрыта.
– Если это тот самый парень, – сказала Чан. – Ты мог допустить ошибку.
– Однако все указывает на то, что нам следует действовать так, словно я прав. Просто на всякий случай.
– Если не считать того, что он отстает от нас. И все еще находится в Лос-Анджелесе.
– Необязательно. Мы улетели не первым рейсом.
Чан ничего не ответила, молча вытащила телефон и выключила его.
Ричер и Чан приземлились с востока, после долгого неспешного парения над озером и городом. Ночные сумерки уже почти спустились – бронза, жара и темнота. Однако взлетно-посадочная полоса была ярко освещена. Они подъехали к зданию аэропорта и остановились, надпись «Пристегнуть ремни» погасла, люди начали вставать и вытаскивать свои вещи с верхних полок и из-под сидений, а потом выходить в проход. Джек и Мишель были среди них.
Глава
32
Наконец Ричер и Чан друг за другом добрались до двери, вышли на трап, миновали длинные коридоры и оказались в тысячной толпе – кто-то сидел в креслах, другие быстро шагали в самых разных направлениях. В сознании Ричера запечатлелось лицо мужчины, как фотография самого разыскиваемого преступника на почте, и он краем глаза наблюдал за людьми в толпе, полностью доверившись своим инстинктам, которые подскажут ему, если этот человек находится где-то рядом.
Но его нигде не было. Он не сидел, не ждал, не болтался неподалеку. Они прошли по длинному коридору, мимо очередей возле туалетов и кафе, мимо газетных киосков, дорогих магазинов, бистро с ламинированными столиками и одинокими путешественниками. Ричер внимательно оглядывал читающих газеты мужчин, держащих локти на столе, искал знакомый разворот плеч, но ничего не видел. Парня, следившего за ними, нигде не было. Во всяком случае, в здании аэропорта.
Они добрались до контролируемой зоны, миновали выдачу багажа и направились к выходу, где увидели целый ряд кабинок телефонов-автоматов, у которых не было ни единого человека, однако они нашли столик консьерж-службы, где предлагались самые разные услуги для вновь прибывших, в том числе и прямое бронирование отелей. Бодрая женщина в блейзере рекомендовала им «Пенинсьюлу», сама позвонила, забронировала номер и показала, где находится стоянка такси.
Вечер выдался теплым, воздух снаружи был влажным, пропитанным парами бензина и сигаретного дыма. Они подождали пять минут и уселись в машину усталого водителя «Краун Виктории», который сразу помчался в сторону города. Ричер смотрел в окно, пока толпа у аэропорта не исчезла из виду, но так и не увидел знакомых лиц. На автостраде он внимательно наблюдал за соседними машинами, но никто не пытался за ними следовать или держаться рядом. Автомобили продолжали катить сквозь сгущающиеся сумерки, одинокие и равнодушные, погруженные в свои собственные миры.
– Нам нужно купить одноразовый телефон, – сказала Чан.
– И сказать Уэствуду, чтобы тоже обзавелся новым. Предположительно именно через него тот тип на нас и вышел. Он слушал звонки Уэствуда. А утром там появились мы. Мы сами попались в расставленные им сети.
– Из чего следует, что Уэствуд вызывает у них тревогу. Очевидно, он записал нечто важное.
– Скорее всего, не про акул и француза.
– Или песчанок и изменение климата.
– Вот видишь, нам уже удалось многое отбросить.
Они ехали параллельно рельсам, и очень скоро перед ними раскинулся огромный неумолимый город, ночная перспектива, миллионы светящихся окон на фоне чернильного восточного неба. Отель «Пенинсьюла» уже ждал их. Номер оказался в два раза больше, чем служебные домики, в которых вырос Ричер, и в тысячу раз роскошнее. Меню обслуживания в номерах, переплетенное в кожу, было толщиной в телефонную книгу. Они заказали свои любимые блюда, полагая, что за все заплатит «Лос-Анджелес таймс», и ели не торопясь, уверенные, что у них впереди целая спокойная ночь. Они могли не спешить. Они предвкушали то, что им предстояло. А потому заказали закуски, основные блюда, десерт и кофе.
Несмотря на временные зоны, они проснулись рано утром – частично из-за того, что им предстояло много дел, но главным образом потому, что забыли задернуть шторы. Окна их спальни выходили на восток, и в них очень рано заглянули лучи утреннего солнца. Теория, придуманная Ричером, претерпела в его сознании очередные изменения. Четвертый раз оказался лучше третьего. Трудно поверить,но это было так. И вызвало у него горькую радость. Потому что рано или поздно появится привычка. Значит, следовало где-то поставить точку. Раньше или позже. Не могут же такие отношения становиться лучше бесконечно.
Или могут?
Надейся на лучшее, готовься к худшему.
Чан, очевидно, думала о Линкольн-парк.
– Я пытаюсь понять, как туда добраться. Мы находимся неподалеку. Я не уверена, что стоит брать машину напрокат. Возможно, там будет трудно найти место для парковки. А такси нелегко найти. Поэтому, думаю, нам стоит нанять на сегодня лимузин – желательно черный «Линкольн».
– Через отель, – уточнил Ричер. – Еще один шаг, который позволит нам опередить противника.
– Скажем, чтобы лимузин заехал за нами в девять. Мы будем в библиотеке через десять минут после открытия.
– Превосходно.
Было еще очень рано, что давало им достаточно времени для неспешного завтрака в номере, долгого душа, а также для других вещей, которые следует делать медленно и неторопливо, чтобы проверить новые теории.
Их лимузин оказался традиционным черным седаном, как они и хотели, блестящим и чистым. За рулем сидел невысокий мужчина в сером костюме, который был готов с одинаковым энтузиазмом ехать по забитым машинами улицам или сидеть в «Линкольне», у тротуара. Без разницы. Ему заплатят за работу в любом случае. Они добрались до Линкольн-парк за десять минут. Когда они вышли из лимузина, то сразу поняли, что день в библиотеке только начинается. Легкая суета указывала на то, что здесь готовились принимать посетителей. Ричер и Чан спросили, нельзя ли поговорить с женщиной, с которой они вчера беседовали по телефону, и получили указания от нескольких вежливых работников библиотеки – это напоминало передачу эстафетной палочки, – пока не добрались до письменного стола с надписью «Справочная», расположенного в алькове. Сейчас он пустовал. Стул был аккуратно задвинут, экран компьютера оставался темным. Леди из справочной опаздывала на работу.
Но не все было потеряно. Рядом с альковом имелась дверь с надписью «Комната волонтеров». Именно отсюда Маккенн сделал пятнадцать звонков, прежде чем Уэствуд потерял терпение.
Ричер постучал, и разговоры за дверью сразу стихли. Он распахнул дверь и увидел комнату отдыха. Пастельные цвета, низкие мягкие кресла. Всего здесь оказалось пять человек – три женщины и двое мужчин, разных возрастов и не похожих друг на друга.
Телефон стоял на низком столике между двумя креслами.
– Прошу меня простить, я не хотел вам мешать, – сказал Джек. – Я ищу мистера Маккенна.
– Его здесь нет, – ответил пожилой мужчина.
Ричер сразу понял, что он хорошо знает Маккенна, если отвечает с такой уверенностью, и решил, что именно ему следует говорить за всех. Худой пенсионер в наглаженных брюках цвета хаки с защипками, шапкой тщательно причесанных седых волос и в клетчатой рубашке, нечто вроде формы ушедшего на покой человека. Очевидно, прежде он занимал руководящую должность, оперировал базами данных, и ему все еще хотелось оставаться в центре внимания.
– Когда вы в последний раз видели мистера Маккенна? – спросил Ричер.
– Три или четыре недели назад.
– Это обычная ситуация?
– Он появляется и исчезает. Ведь все мы волонтеры. Я полагаю, у него много других интересов.
– Вы знаете, где он живет?
– Сожалею, – ответил пожилой мужчина, – но это личные вопросы, а я не знаю, кто вы такой.
– Недавно мистер Маккенн обратился в частное детективное агентство с просьбой помочь ему разобраться в некоторых проблемах. Мы из этого агентства. Мы здесь для того, чтобы ему помочь.
– Тогда вы должны знать, где он живет.
– Сэр, мы можем поговорить наедине? – тихо сказал Ричер.
И попал в самую точку, польстив эго пенсионера. Его оценили по достоинству, поняли, что он из тех, кого следует отводить в сторонку и посвящать в секреты.
– Вы нас не оставите? – сказал он, повернувшись к остальным волонтерам. – Все равно пора приниматься за работу. Вам нужно многое сделать.
Остальные – молодой человек и три женщины – тут же вышли, и Чан закрыла за ними дверь. Теперь у нее и Ричера появилась возможность сесть на освободившиеся места, образовав треугольник с пожилым мужчиной, который даже не пошевелился.
– Сожалею, но агент, который общался с мистером Маккенном, исчез, – сказала Чан. – В подобных случаях нам прежде всего необходимо позаботиться о безопасности нашего клиента. Таковы стандартные процедуры. Но нам необходима помощь в его поисках.
– А о чем идет речь? – спросил пенсионер.
– Мы и сами точно не знаем. И надеемся, что, возможно, вы сможете нам помочь. Мы считаем, что мистер Маккенн был чем-то очень сильно обеспокоен. Возможно, вам об этом что-то известно.
– Я знаю, что он не был счастлив.
– И вам известна причина?
– Мы не слишком близки. И никогда не беседовали на личные темы. У нас были рабочие отношения. Обычно наши взгляды совпадали, но о себе он ничего не рассказывал. У меня сложилось впечатление, что у него какие-то сложности в семье. Больше мне ничего не известно. Полагаю, его жена умерла довольно давно, и у него сложные отношения со взрослым сыном. Проблема как-то связана именно с сыном.
– Вы знаете, где он живет?
– Нет, он никогда мне не говорил.
– Вам не показалось, что это необычно? – спросил Ричер. – Разве люди не рассказывают о том, где они живут? О магазинах в своем квартале или как далеко им приходится ходить, чтобы выпить чашку кофе?
– У меня сложилось впечатление, что он стыдится своего дома, – заявил пенсионер.
Они оставили пожилого мужчину в комнате волонтеров и обнаружили, что женщина из справочного уже появилась на рабочем месте. Очень вовремя. Чан напомнила о своем звонке, показала карточку агента ФБР, у которой давно истек срок действия, и все прошло удачно, но женщина отказалась сообщить адрес Маккенна. Она была просто помешана на секретности и твердо стояла на своем. Она заявила, что нужно сделать запрос на имя директора. Однако Ричер сообразил, что директор поведет себя так же, если не из-за стремления к секретности, так из-за возможного судебного иска, и не даст им ответа.
– Ладно, не говорите нам его адрес, – сказал он. – Просто скажите, есть ли он у мистера Маккенна.
– Конечно, есть, – ответила женщина.
– И вам он известен?
– Да, известен. Но я не могу вам его назвать.
– Он местный?
– Я не могу дать вам его адрес.
– Я вас и не прошу. Мне больше не нужен адрес. Я не стал бы вас слушать, даже если б вы захотели мне его сообщить. Я лишь хочу знать, местный ли он. И всё. И вы не раскроете никакой тайны. В каждом микрорайоне живут тысячи людей.
– Да, он местный.
– Насколько местный? Он здесь работает? В какие дни?
– Вы спрашиваете меня о его адресе.
– Ничего подобного. Мне не нужен адрес. Я не позволю вам произнести его вслух. Просто заткну уши и буду петь – ла-ла-ла. Я хочу знать, насколько далеко отсюда он живет. Речь о географии. Или психологии. Как вы считаете, сколько лет мистеру Маккенну?
– Что?
– Сколько ему лет? Возраст – это не адрес. Вы вполне можете ответить на мой вопрос. Меня интересует ваше впечатление.
– Ему шестьдесят. Исполнилось в прошлом году.
– Он в хорошей форме?
Читать бесплатно другие книги:
